Он как никто, умел внимательно слушать, говорил мало, голос его всегда был тихим. 

Старец вступал в разговор тогда, когда нужно было что - то уточнить или дополнить

для нашего понимания, при этом он не перебивал говорящего. О себе самом, по при-

сущей ему скромности, он не рассказывал, но с особой теплотой вспоминал учебу в

Московской духовной академии.

*       *       *

Что я могу сказать о нем? Это был человек не от мира сего. Если вспомнить слова Христа,

которые он сказал о Нафанаиле, который пожелал увидеть его, " что это подлинно Израиль-

тянин, в котором нет лукавства" ( Ин. 1, 47 ), то этими словами Христа можно сказать и об 

архимандрите Серафиме. Он не мудрствовал лукаво. Из его уст не исходило никогда пустого 

слова, не произносилось шуток, и в нем не было лести. Все его слова были наполнены смыс-

лом. Я не заметил и тени неудовольствия или раздражительности в его голосе, он никогда не

осудил, не выразил какого - либо негодования. Был кроток, скромен и смирен.

*       *       *

Батюшка каждого очень внимательно слушал, чуть приклонив голову. Отвечал очень тихо, кратко,

понятно, немногословно. Бледное в лучиках- морщинках светлое лицо было очень выразительно

и благородно.Взгляд больших внимательных глаз был проницателен и глубок и как бы вбирал в 

свой молитвенный круг новую человеческую судьбу. В лице, во всех действиях, движениях старца,

в разговоре, во всем - выражение внутреннего покоя.

*       *       *

При общении с отцом Серафимом в самых разнообразных условиях даже человек, обладающий

очень тонким восприятием, не мог заметить в нем каких - либо грубых движений сердца: отталки-

вания, невнимательности, пренебрежения, неуважения. Даже находясь в состоянии крайнего утом-

ления, батюшка никогда не раздражался. Каждый, кто обращался к нему, чувствовал, что получил

максимально возможную меру внимания к своим нуждам. Он никогда громко не смеялся, иногда 

только легкая улыбка проскальзывала по его лицу и тут же уходила в глубину сердца. Мне и другим

 духовным чадам отца Серафима многие задают один и тот же вопрос: видели ли мы когда - нибудь

, чтобы батюшка был вне себя, был раздраженным, возмущался ли или обидел кого? Нет и нет!

Никогда не видели. С детства душа его возлюбила Бога, и он, созерцая Господа в каждом человеке,

не мог оскорбить кого - либо. В нем не было гнева, но при удивительной мягкости, редкой уступчивости

и смирении  он имел великую твердость сопротивляться всему, что может оскорбить Господа. Достигал

он этого тем, что, молясь внутренне. оставался внимательно спокойным, невосприимчивым ко всему

плохому: старец всегда прибывал  в присутствии Бога.

Из жизнеописания архимандрита Серафима ( Тяпочкина ).