Митрополит Вениамин (Федченков).

В 1913 году я во второй раз гостил в Оптиной пустыни. Меня поместили с одним иеромонахом, студентом Казанской Духовной Академии, о. А., в скиту. Как-то, выходя на литургию, мы забыли взять ключ и захлопнули за собою дверь; она механически заперлась, и чтобы её отворить, нужен был особый винтовой ключ.

 Что делать? Не разбирать же стекло в окне?

 После литургии рассказали эконому о. Макарию о нашей оплошности. Он был человек молчаливый и даже немного суровый. Да в экономы в монастыре и нельзя выбирать мягкого и любезного — слишком расточал бы добро.

 Ничего не сказав, он взял связку ключей и пошёл к нашему жилищу. Но оказалось, что сердечко подобранного им схожего ключа было меньше, чем горлышко нашего замка. Тогда он поднял с полу тоненькую хворостинку, отломил от неё кусок, приложил к сердечку ключа и стал вертеть... Но сколько мы ни трудились, было напрасно, ключ беспомощно кружился, не вытягивая запора.

 — Батюшка, — говорю я ему, — вы, видно, слишком тоненькую вложили хворостинку! Возьмите потолще, тогда туже будет!

 Он чуточку помолчал, а потом ответил:

 — Нет, это не от этого... А от того, что я без молитвы начал.

 И тут же истово перекрестился, произнося молитву Иисусову:

 — Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго.

 Начал снова крутить с тою же хворостинкою, и замок сразу отпёрся.

 После я и на своём, и на чужом опыте много раз проверял, что употребление имени Божия творит чудеса даже в мелочах. И не только сам пользовался и пользуюсь им доселе, но и других, где можно, тому же учу.

 Вот другой пример.

 Был я на одном съезде христианской молодёжи в Германии. Начали устраивать церковь.

 Молодой человек, по прозвищу Шу-Шу (сокращённо — Шура-Шурович, Александр Александрович) развешивал иконы на стене.

 Здание было каменное. Ударит он молотком по гвоздю, а тот и согнётся — на камень попал. Вижу я неудачу его и говорю:

 — Шу-Шу! А вы бы перекрестились да сказали бы «во имя Отца и Сына и Святаго Духа». Вот тогда у вас дело пойдёт.

 Он поверил. Смирился. Ведь молодому-то не так это и легко. Перекрестился, упомянул имя Божие, наставил гвоздь в другое место, ударил молотком и попал в паз. И дальше вся работа пошла удачно.

 Рассказал я этот случай как-то недавно в кружке знакомых. Спустя несколько дней одна женщина, вдова К., недавно потерявшая мужа, рассказала мне: «Пришла я после вашего рассказа домой и ложусь спать. А у меня давно уже бессонница... Нервы сдают, видно. И вдруг я вспомнила — вы велели поминать имя Божие даже и в малых вещах. И сказала я: „Господи! Дай мне сон!" И даже не помню, кажется, сию же минуту и заснула. А до сих пор долго мучилась бессонницей».

 Читал я у одного современного писателя рассказ о силе имени Божия. То было в немецкую войну. Перевозили на позицию пушки.

 Прошёл дождь. Дорогу развезло. Тяжесть неимоверная. Несколько пар лошадей. Пушка завязла в выбоине. Солдаты бьются, мучаются, сквернословят, хлещут лошадей. Ни взад, ни вперёд...

 И чем бы кончилось это бесплодное мучение и людей и лошадей, Бог весть. Но в это время к этому месту подошёл один благообразный, пожилой уже, мужичок.

 Этот почтенный старичок сначала ласково приветствовал солдат. Потом во имя Божие пожелал им успеха. Погладил лошадок. А потом, когда они и солдаты немного отдохнули, он предложил попробовать двинуться ещё раз. И так ласково обратился к солдатам. Они кто к лошадям, кто к пушке. И старичок тут же.

 — Ну-ка, милые, с Богом!

 Солдаты крикнули, лошади рванули, и пушка была вытянута. Дальше уже легко было.

 А сколько таких случаев! Только мы, слепые, не замечаем. Но хорошо, что говорим языком, и это одно нередко ограждает нас от силы вражьей.

 Между тем в новое время стали стыдиться употребления этого спасительного имени.

 И нередко мы слышим или горькую жалобу на тяжкое житьё, или, наоборот, легкомысленные похвалы:

 — Превосходно, превосхо-о-дно!

 А иногда и безумные речи: «адски хорошо», или с употреблением «чёрного слова». И жалея его же, хочется поправить его.

 Бывало, услыша хвалу, я или сам добавлю, или говорящего попрошу добавить:

 — Скажите: «слава Богу!»

 — А зачем?

 Вот и расскажешь ему такую историю. Иной и примет во внимание...