О святости.

Воздух мы не видим, но жить без него не можем. Бога мы не видим, но жить без Него не можем! Также и люди, а это именно святые, истинно уверовавшие в Бога, жить могут только по Заповедям Божьим, и любое отступление смерти подобно. Грех для них -  это все равно, что лишение кислорода. Человек, истинно стремящийся к Богу, прикасаясь ко греху задыхается, не может жить не очистившись покаянием, а очистившись, старается более не соприкасаться с ним, так как чувствует от соприкосновения со грехом дискомфорт и нехватку воздуха, потерю благодати.

Стремление познания Бога и истинное стремление познания Бога - это, на самом деле, разные понятия. О Боге можно читать, можно изучить Библию, можно ходить в Храм, молиться и т.п., но если это делается просто из интереса, или потому что так с детства приучили, ну или просто, потому что так надо, то ни о какой истинности речи не идет. А вот, когда познание Бога идет через преодоление себя, смирение своего эго, не потому, что я хочу так, а потому, что Бог так говорит, вот это и есть истинное познание, истинное стремление. Не Бог ко мне, а я к Богу!

О грехе.

Грех пришел извне, извне - значит не от Бога. Для укрепления произволения прародителей в послушании воле Божией им дана была заповедь о невкушении плодов с одного райского древа. Эта заповедь была дана Адаму для того, «чтобы знал, что он пременяем и изменяем, и остерегался, и пребыл навсегда в том добром и божественном состоянии» (преп. Симеон Новый Богослов) [3].
Будучи совершенным, первый человек не мог иметь и не имел никаких внутренних искушений и поползновений ко греху. Искушение могло прийти и на самом деле пришло извне, от сатаны. Важность греха прародителей Отцы Церкви видели в том, что прародители ИМЕЛИ ДУХОВНЫЕ СИЛЫ, достаточные, чтобы при помощи обитаемой в них благодати Божией не склонить свое произволение на предложение искусителя.

От кого исходят страдания?

Мы смотрим на страдания друг друга и все время спрашиваем: Господи, за что? Почему ты такой жестокий? Но нужно понять, Господь для нас сделал все — сотворил жизнь, дал Заповеди, после грехопадения нашего спас нас от смерти явив себя человеком! Ни в одной религии мира сего, Бог не страдал точно так, как страдают люди, и страдал от нас же. За что? А чтобы показать нам, что страдаем мы не из-за Него, а сами от себя! И вот этот вопрос: «Господи, за что?», Да разве к Богу он должен быть обращен?

С самого начала нашего бытия мы имели свободу выбора. И что мы выбрали? Смерть! Болезни! Страдания! Хотя в руках у нас была Благодать бессмертия, дарованная нам при сотворении.

Бог - не волшебник, Бог — творец! Его замысел глубок как Он Сам! А мы ждем от Него примитивного волшебства. Печально.

Исповедь.

Втихаря, дома, перед Богом и невидимым миром, куда проще раскаяться, ведь ни одна живая душа, кроме Бога, как не знала, так и не узнает этой страшной тайны, которую ты носишь в себе. Не узнает этих горячих жестко жгучих сердце грехов. И тебе стыдно! Стыдно перед Богом! Но, как мне кажется, чтобы этот стыд еще сильнее жег, надо собрать всю свою волю и силы, прийти в Храм, подойти к священнику, другими словами Апостольскому преемнику и открыть и ему эту, мерзкую тайну, которая должна приобрести жуткую, видимую всем, и тебе самому оболочку, и засвидетельствовать тем перед Господом, свое искреннее раскаяние. И тогда, когда происходит эта Истина, Истина раскаяния, вот тогда и приходит настоящее облегчение, которое невозможно описать словами, и тут же на Богослужении песнопение, молитва превращаются в чудо, чудо явленное в этом видимом мире, и уже здесь ты ощущаешь Царствие Небесное! И поэтому, нам необходима постоянная исповедь для того, чтобы каждый раз хоть не надолго, но ощутить эту Живоносную благодать и продолжать свой нелегкий путь и непрестанную борьбу со злом.

Причастие

Я дрожу, мое тело трепещет от страха, от того, что я не достойна принятия настоящей Божественной Благодати! Благодати во плоти! Но я человек. Я создание по Образу и Подобию! И я не могу жить и наследовать Царствия Небесного не приобщившись тела и крови Господа! Спаси, Господи! Благослови, Господи, Боже мой!