Любой культуролог или литературовед поведает нам, что все сказки мира – это талантливые вариации нескольких базовых схем. Помню, что одну из таких схем я для себя вычленила еще в детстве – это сюжет, лежащий в основе русской «Царевны-Лягушки» и многих других. В западной традиции тот же мотив встречаем в сказке «Белый медведь король Валемон», частично – в «Красавице и Чудовище» и пр. Из этих сказок в детстве мне не читали, пожалуй, лишь норвежского «Короля Валемона» – я случайно открыла его уже для собственных детей, хотя именно он – самый яркий представитель всей плеяды.

 И знаете, я лишь недавно догадалась, о чем эти сказки. Читатели, наверняка, тоже… Или кто-то еще в процессе? А я вот думаю, что «Царевну-Лягушку» и «Короля Валемона» следует издать отдельным подарочным томом… для молодоженов. И раздавать в загсах – с напутствием читать по вечерам почаще.

Вспомним кульминацию «Лягушки». Иван-Царевич, которого расстроило, что прекрасная жена прекрасной бывает слишком редко, а большую часть времени проводит в образе квакушки, бросает в печь лягушачью кожу, надеясь немедленно и навсегда изменить свою семейную жизнь к лучшему. Возвратившаяся домой царевна грустно пеняет супругу: «Ах, Иван-Царевич, что же ты наделал! Если б ты только еще три дня подождал…» – и исчезает по логике сказочного действа и роковому заклятию. Ну, а дальше уже царевич отправляется на долгие поиски…

 В «Короле Валемоне» роковую ошибку совершает королевна, выданная замуж за полярного медведя, который лишь под покровом ночи приобретает человеческий облик. Через три года вполне счастливой семейной жизни молодая жена отправляется погостить к родителям, а вернувшись, исполняет совет матери: тайком пытается рассмотреть лицо мужа, зажегши свечу. Эффект тот же: действие заклятия, мгновенный возврат к медвежьему облику, расставание и долгие поиски… Что характерно, сказка содержит такие психологические тонкости, как совет Валемона молодой жене: ты, мол, когда домой поедешь, советов отца слушайся, а советов матери – не стоит. Ну да «молодо-зелено» – послушалась «подзуживаний» матери.

В реальной жизни этот сказочный сюжет воплощается часто и буквально, разве что на долгие поиски царевичи и принцессы отправляются потом отнюдь не часто. «Ах, он же был таким принцем, а теперь в основном медведь медведем! Когда это кончится?!» – накручивают себя жены уже вскоре после медового месяца. «Ну и лягушка! Где та милая девушка, на которой я когда-то женился?» – могут негодовать молодые мужья.

И часто не успевают вспомнить, что «Ах, Иван-царевич! Если бы ты только подождал…» Надо скорее – шкуру в огонь (скандал с условиями, «точками над i» и последним предупреждением), а там не за горами расставание – развод. И сказке конец, только грустный и не для детей. А счастье было так возможно… Прежде чем бросать в огонь чужую шкуру, лучше спалить собственную, а чужую – еще чуть-чуть потерпеть.

Я знаю, что мне непременно предъявят обвинения в наивности. Мол, бывают такие чудовища и такие лягушки, что тут терпение только во вред. Человек «на шею сядет» от попустительства, и всё. Очень даже возможно. Но только я знаю, что в любой метаморфозе – как в лягушку/чудовище, так и обратно – участвуют непременно обе воли: и мужа, и жены. И терпение с попыткой исправить в первую очередь собственную волю очень часто творит чудеса. Прежде чем бросать в огонь чужую шкуру, лучше спалить собственную, а чужую – еще чуть-чуть потерпеть. Главное, чтобы с другой стороны исходило ответное, если не терпение, так хотя бы желание сохранить семью. Тогда – берегись, заклятие! Принц и принцесса однажды будут расколдованы. Только – честно – всё равно не до конца. Чтоб не возгордились. Это тоже такой известный сказочный мотив: становясь человеком, персонаж часто остается с каким-нибудь следом прежней жизни – крылом, пером, когтем – до конца своих дней. Художественная, правда, что поделать.

Это же элементарно – разглядеть в муже или жене чудовище. Достаточно воскресить в памяти всё худшее, что раздражает и обижает, записать на одном листе через запятую и умолчать о лучшем – портрет выйдет тот еще. Проблема лишь в том, что это портрет не человека, а заклятья: привычек, черт характера, грехов и немощей супругов. Немощей, столкнувшихся и помноженных друг на друга. Куда сложнее через запятую записать всё худшее в себе. А ведь стоило бы.

 Между прочим, примерно так можно понять и примитивный, но по-своему поучительный сказочный синтез Уильяма Стейга про болотного Шрека. Если ты глубоко уверен, что это двуногое чудовище тебя недостойно, присмотрись – может, ты сам чудовище.

А вспомнив родную русскую лягушку, потерпи – Бог даст, и оба расколдуетесь. Почти насовсем.

Елена Фетисова

20 февраля 2015 года. Православие.Ru