"Учился я в институте и очень стеснялся, что дома у нас были иконы – мама перед ними молилась. Я же не верил в Бога. Глупостью казалась "отсталость" матери. Сколько раз просил я ее: "Мама, убери иконы!" – "Да ты что, сынок, как можно говорить такое!" Долго я спорил с ней, но мать – ни в какую! Я решил больше не упрашивать ее, а просто убрать иконы. Так их спрятал – никто не найдет. Мать пришла с работы, глядь – икон нету. – "Володя, где иконы? Куда ты их дел? Отдай, не бери греха на душу!" Но как ни просила мать, не мог я ей сказать, что сделал с иконами. Она заплакала. Наконец, сказала сгоряча: "Дурак ты, дураком и будешь!" Мне не по себе стало от этих слов. Но я храбрился, лег как ни в чем не бывало. Но в полвторого ночи проснулся от страшной боли в голове – так мне тяжко сделалось, что схватился за голову и кричал во весь голос. Мать вызвала "скорую помощь", увезли меня в "психушку". Полгода пролежал, как ни кололи – головные боли не проходят, а сам я вроде как умом повредился. Мать давай плакать, корить себя: "Да зачем я так сказала на своего сынка?!" Побежала в церковь – кается, просит прощения. А чего просить, если икон нет? Наконец решилась, пошла в больницу, написала расписку, чтобы отпустили меня домой. А я дома спать не могу: никакие таблетки не помогают. Мне тогда подсказали в церковь пойти. Вот я и пришел. Мне здесь так спокойно стало. Можно у вас ночевать остаться?.." 

 

Ну, покормили его ужином, оставили на ночь. Потом еще на одну. И так он месяц жил при церкви. В гараже ему постель устроили, поставили шифоньер, стол. Читал он много – ему книг надарили? А мать его потеряла совсем: и в "анатомичку", и в милицию, и в больницу обращалась – нигде нету. 

 

В соседней церкви ей сказали, что сын в Георгиевском храме. Прибежала она к нам: "Володя, ты живой! Слава Богу! Я уж думала, что совсем тебя потеряла? Сыночек, прости меня! Пойдем домой". – "Мам, за все – слава Богу, – отвечает Володя. – Домой не пойду. Мне тут хорошо". Поплакали они, потом мать и спрашивает: "А все-таки, Володя, куда ты иконы девал?" – "Ох, мама, их нету – не спрашивай больше об этом!" – снова помрачнел сын. 

 

Так три года он и жил при нашем храме. Но в сам храм не заходил – не смел. Однажды я попросил его: "Володя, пойдем, поможешь мне помянники читать". Он только через порог храма ступил – вздрогнул, будто его ударили, да как за голову схватится: "Ой!!! Батюшка, я не могу в церковь зайти!" и выбежал из храма. Только в церковной ограде мог ходить спокойно. Вот что значит – икона! Страшно не то что кощунствовать – без благоговения прикоснуться к ней. 

 

Из книги "На земле мы только учимся жить"