«На кресте моя Любовь» ― схиархимандрит Феофан (Медведев)

Во вторник, 1 ноября, в Свято-Успенском храме поселка Короп, верующие и духовенство Нежинской епархии прославят в лике святых своего односельчанина ― схиархимандрита Феофана Рыхловского.

Священный Синод Украинской Православной Церкви на своем заседании 14 июня 2011 года, рассмотрев житие, труды, подвиги, чудеса, учитывая народное почитание, благословил для местного прославления и почитания схиархимандрита Феофана (Медведева), благодаря Всемилостивого Бога, дивного во святых Своих, за то, что явил нам нового молитвенника за нашу Святую Церковь и наш народ.

«Время пения! Молитвы, час! Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас» ― первое монастырское послушание 13-летнего отрока

Смиренный и малоизвестный, но великий и глубоко почитаемый подвижник благочестия наших дней схиархимандрит Феофан (в миру Иоанн Феодосиевич Медведев) родился 20 октябре 1881 г. в селе Фастовцы Бахмачского района (бывшего Борзнянского уезда) на Черниговщине. Родителями его были благочестивые крестьяне Феодосий и Евфимия.

Когда Иоанну было два года, умер его отец. Мать воспитала детей в вере и благочестии. Отрок Иоанн окончил три класса земской Фастовецкой школы. Вместе с матерью Иоанн ходил на поклонение к святым местам: в Киево-Печерскую Лавру, в Свято-Николаевский Рыхловский монастырь.

Однажды, поклонившись святыне Рыхловского монастыря ― чудотворному образу Святителя Николая, отрок Иоанн остался при монастыре, несмотря на все уговоры матери. Тринадцатилетний юноша оставил родительницу, отчий дом и всецело вручил себя Богу. Юный летами отрок поступил как зрелый муж, как старец: он доказал своей жизнью величайшую любовь к Спасителю мира, идя на самоотречение, на суровый подвиг, добровольно возложив на себя нелегкий крест…

На другой год мать Иоанна снова пришла в монастырь, снова уговаривала сына вернуться домой, но юношу влекла иная жизнь. В монастырь будущий подвижник поступил перед праздником Рождества Божией Матери, 7 сентября. Позже батюшка всю жизнь с особой духовной радостью проводил этот день…

Главное монастырское правило ― это послушание, то есть отречение от самого себя, своей воли, своих желаний, мыслей, дел и подчинение их руководству опытных старцев, духовников. Первое послушание молодого отрока Иоанна было будить братию на молитву. Молодой послушник с любовью ежедневно вставал раньше всех.

Небольшой ростом и очень быстрый, он оббегал с колокольчиком все монашеские келии, будил братию, детским голоском призывал на молитву: «Время пения! Молитвы, час! Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас». Иногда из чьей-то келии слышался ответ басом старого монаха: «Иду сейчас». Батюшка с любовью нес также послушания в монастырской просфорне, на пасеке, в переплетной мастерской, будучи продавцом монастырской лавки… Все время в монастыре молодой послушник проводил под руководством опытных наставников в постоянных трудах, молитве, посте, подвигах борьбы духа с плотью, побеждая страсти, восходя от силы в силу, духовно возрастая.

Для укрепления веры Господь посещал его немощами, а Царица Небесная приходила в келью

Чтобы укрепить молодого подвижника в вере и возбудить ревность к благочестию и молитвенному подвигу, Господь часто посещал его болезнями, и вместе с этим оказывал ему Свою милость, чудесно исцеляя от страданий, подкрепляя духовными видениями. Об этом батюшка сам рассказывал следующее: «В двадцать два года я сильно заболел, и уже готовился к смерти: помаслособоровался, поисповедывался, причастился Святых Христовых Таин, простился с братией, ждал конца… Но молился о том, чтобы Господь сподобил прожить еще хотя бы год… Вдруг слышу сверху знакомый голос игумена Исаакия: „Там лучше”! Я трижды просил о том, чтобы прожить еще хотя бы год, а голос трижды повторял: „Там лучше„! Потом вдруг открывается дверь кельи, входит незнакомый иеродиакон, препоясанный крестообразно орарем, как перед Причастием, направляется в угол к иконам, останавливается и трижды поет громким голосом: „Многая лета!” Пропевши, ушел. Дверь келии была закрыта на крючок, я лежал на одре возле двери. Вскоре я быстро выздоровел…

Однажды я сидел на полу, склонив голову на колени, один в кельи, освещенной тихим мерцанием лампады. Затосковал… Вдруг слышу ― в келье кто-то ходит из угла в угол, шаги вроде как старика (келья была закрыта на крючок). Таинственный голос громко спросил меня: „Хочешь быть монахом?” Я ответил: „Хочу”. Прошло немного времени и архимандрит Евгений постриг меня в монашество с именем Иувеналия (в 1912 году). Через год епископом Пахомием был рукоположен во иеродиакона.

Войдя однажды после богослужения в свою келью, я увидел в углу Женщину в монашеском одеянии. Конечно, я очень изумился, недоумевал. Женщина оглянулась на меня, потом не спеша, не поворачиваясь, лицом к стене, вышла из кельи. Встретив, после этого меня, архимандрит Евгений спросил: „Не была ли у тебя Царица Небесная?” И добавил: „Она была у меня и сказала, что теперь пойдет к Иувеналию”.

На большом пальце правой руки у меня долго был большой нарыв, который очень меня беспокоил. Во время каждения храма за богослужением я прикоснулся больным пальцем к иконе Нерукотворенного образа Спасителя в терновом венце, который раньше находился над Царскими Вратами, а тогда стоял в притворе храма. Возвратившись в алтарь, отдавая кадило пономарю, я увидел, что на пальце, остался только след от нарыва».

Святитель Феодосий, Николай чудотворец и Серафим Саровский советовались между собою, куда определить батюшку

В 1920 году епископом Иоанном (из Конотопа) о. Иувеналий был рукоположен во иеромонаха. Батюшка рассказывал, что в том же 1920 году закрыли Рыхловский монастырь. Отслужили всенощное бдение накануне праздника Святителя Николая (19 декабря), а утром богослужение уже не совершалось…

Полураздетых монахов выгоняли из келий, из монастыря. Если кто одел брюки, с того снимали, оставляя в одних подрясниках. Некоторых увозили, но кони становились на дыбы, ржали. Люди плакали. Была страшная картина. Священников гнали до Коропа, затем до Кролевца.

― В зимнюю стужу, ― вспоминал батюшка, ― полуголых священнослужителей монастыря доставили в город Кролевец, чтобы назначить на приходы. Предложили, что кто хочет быстрее получить назначение, тот должен пойти нарубить столько-то дров. Я пошел рубить дрова. Получив указ на приход в Свято-Успенскую церковь села Краснополье, Коропского района, я не знал, как и чем туда добраться. Вышел на улицу, смотрю ― стоит подвода, а извозчик говорит, что приехал специально за мною, да ещё с запасным тёплым тулупом. Это был первый мой приход. Но вскоре, в 1922 году, староста церкви подписался в «живую церковь», а меня забрали в Свято-Троицкую церковь Коропа.

― Жил я в каменной сторожке, возле церкви, ― вспоминал о. Иувеналий. ― Была страшная бедность, один подрясник, не было даже подризника. Однажды закрыла меня Ольга в колокольне. Большой железный ключ вложила в фартук и ушла стирать бельё на речку. Вскоре стучит в дверь: «Батюшка, что делать? Не откроем теперь двери: когда я наклонилась к воде, ключ упал». Я говорю, ей: «А ты помолись Богу, иди к речке, найдёшь ключ». Она побежала, смотрит ― ключ «плавает» под кладкою в траве.

Закрывают Троицкую церковь. Куда даваться? Вижу во сне: в алтаре за престолом Святителя Феодосия, Святителя Николая и преподобного Серафима Саровского, которые советуются между собою, куда меня определить. Святитель Феодосий говорит, что хотел бы забрать меня в Чернигов, а Святитель Николай говорит: «Спросим у Владыки». Потом продолжает: «Это Рыхловской мой любимец, заберу его к себе». Вскоре пришел указ епископа Стефана из Чернигова о назначении меня в Свято-Николаевскую церковь с. Рыботин, что рядом с Коропом, где я прослужил с 1929 по 1933 годы.

С 1934 по 1941 годы я проживал в Короле, ходил по селам, как рубщик дров, с топориком за спиною. Подрясник поднимал, прятал под плащ, а на груди всегда носил запасные Святые Дары. Поздно вечером в каком-либо доме верующих тайно собирались соседи, односельчане, всю ночь поучал собравшихся, молились, причащались Святых Христовых Тайн.

В трудные минуты жизни и тяжёлых испытаний, выпадавших на долю смиренного труженика на ниве Христовой, Господь невидимо поддерживал, хранил о. Иувеналия и чудесно избавлял от неминуемой смерти. В подтверждение этих слов приведем рассказы батюшки.

«Четыре раза меня увозили из Коропа, но Господь чудесно спасал… Меня искали, встречали на улице, и, не узнавая, спрашивали, не видел ли я такого-то монаха. Бывало, ищут меня в Коропе, вокруг города, а я присяду в крапиве, через меня прыгают, а меня не видят».

Подражая Подвигоположнику Христу ― Агнцу закланному, и о. Иувеналий, яко агнец веден был на заклание.

И в проруби топили, и автоматы трещали ― смерть искала батюшку повсюду

― Однажды, ― вспоминал старец, ― двое повели меня зимою на речку топить. «Хватит тебе людей дурить!» Прорубили прорубь. Подняли подрясник, завязали им руки и голову, толкнули в прорубь. Один сказал: «Ударь прикладом, по голове». Другой ответил: «Да он и так уже готов». А я пригнулся, посидел в ледяной воде пока они ушли, потом вылез, вылил воду из сапог, выкрутил портянки и пошел в село. Обсушился, обогрелся на печке. Слава Богу за все!

Раз добежал до Десны за селом Сохачи. На берегу был человек в лодке. Прошу его, чтобы срочно меня спрятал, перевез на ту сторону. Он боится, отказывается, но я упрашиваю. Наконец, согласился. Я лег в лодку, чтобы не быть замеченным. Выйдя из лодки, скрылся в лозняке. Лоточник возвратился обратно. Вдруг прискакивают на лошадях два человека, которые ищут меня. Слышу, спрашивают: «Не видал такого-то?» Отвечает: «Нет». Кричат: «Врёшь! Ты его перевёз на ту сторону?!» Снова отвечает: «Нет!» Когда опасность миновала, я вышел из лозняка».

А дальше рассказывает сам лодочник, который спас батюшку: «Отец Иувеналий меня благословил и сказал: «За то, что ты не выдал меня, пройдешь войну и вернешься домой невредим» (этот благодетель жив и сегодня).

В эти годы о. Иувеналий тайно принял схиму с именем Феофана. Но до самой его блаженной кончины об этом почти никто не знал ― все называли батюшку отцом Иувеналием. Это имя произносилось с любовью, уважением, почтением.

В минуты сильных томлений духа, во время непосильной скорби старец находил себе утешение в уединении, воспоминая о страданиях Господа нашего Иисуса Христа, прочитывая книжечку «Страдания Господа Иисуса Христа», и, смотря на изображения мук Спасителя, проливал слёзы и этим обретал успокоение и мужество к дальнейшей жизни. Со своими скорбями батюшка посещал святого преподобного отца Лаврентия в Чернигове.

В Коропе было семь приходов и девять церквей: Вознесенская и Ильинская, Троицкая и в честь Святителя Феодосия Черниговского, Покровская, Воздвиженская, Преображенская, Успенская и Михайловская. В Михайловской церкви с 1922 по 1937 годы, когда эта церковь была разрушена, хранился чудотворный образ святителя Николая из Рыхловского монастыря. Затем эта святыня тайно хранилась у благочестивых жителей города. В 1941 году на Русскую земли напали иноплеменники…

Когда возобновились служения в храмах Коропа, верующие просили о.Иувеналия служить в церкви во имя Святителя Феодосия Черниговского, куда внесен был чудотворный образ Святителя Николая. Преосвященный Борис, епископ Черниговский и Нежинский, утвердил батюшку вторым священником этой церкви.

Жил о. Иувеналий в Коропе в старенькой, крытой соломою избушке, в восточной стороне которой находилась его келия с одним окошком на улицу. Было там много икон, среди них ― Нерукотворенный образ Спасителя в терновом венце, тот самый, от которого батюшка получил исцеление еще в Рыхловском монастыре, от которого не раз получал благодатную помощь, видел невещественное сияние лика Христа… Отец Иувеналий спас этот образ. Перед закрытием монастыря он вынес его на пасеку к знакомому человеку, который тщательно сохранял святыню на протяжении некоторого времени, а когда отец Иувеналий поселился в Коропе, то сам пошел и принёс этот благодатный образ. У иконки всегда теплилась неугасимая лампада. Келия освещается светом лампады и свечей. Возле окна ― столик с книгами, у стены ― скромная кровать. Некоторые благочестивые верующие рассказывают, что они видели в келии батюшки необычный свет. В том же виде келия сохраняется и теперь.

Как заветную святыню, о. Иувеналий берег крест, которым благословила его мать, получившая этот крест в Иерусалиме из рук самого Патриарха. Это распятие старец убирал цветами в праздники Воздвижения Животворящего Креста Господня.

Вспоминая военные годы, о. Иувеналий рассказывал: «Однажды я шел полем в село. Из-за копны сена на меня направили стволы автоматов. Вдруг на земле перед собою я увидел маленькую икону Божией Матери «Знамение».  Поднял икону, прижал её к груди, и пошел дальше, охраняемый Взбранною Воеводою. Слышно было, как автоматы только щелкали, но не стреляли. С этой иконой я благополучно возвратился домой, перед нею все мы три дня молились, читали акафисты Божией Матери, а потом иконы не стало.

Служение в Коропе. Святость через искушения

Пришлось мне однажды быть за Десною, в Загребелье (возле Сосницы). Я спешил в Короп, пока стоял лед: началась весна, теплело. Да была еще одна неотложная треба, надо было остаться на ночь. Утром обещали перевезти через Десну. Но на утро лед пошел, начался ледоход. Доехали до Десны. Что делать? Моста нет нигде. На душе скорбь: в Коропе люди ждут, надо совершать богослужение. Долго шел я один вдоль реки, потом сел, заплакал… Смотрю ― подкатывает карета, вся, как золотая, молодой кучер спрашивает: «Вам, батюшка, на ту сторону? Садитесь, перевезу». Вначале лошадь и колеса погрузились в воду, а потом ехали поверх воды, льдин. Доезжая на ту сторону, я послал руку в карман, чтобы найти плату, поблагодарить. Но кучер сказал: «Ничего не надо, батюшка!» Я спросил: «А как же хоть ваше имя?» Ответ был: «Михаил». Выйдя из кареты, я оказался один и пошел в направлении Коропа». (Этот случай батюшка рассказывал часто и многим).

Некоторое время о. Иувеналий был настоятелем Покровской церкви Коропа. Это был самый бедный приход ― ему принадлежало всего 60 дворов. В этом храме батюшка начал по четвергам служить акафисты, внес в храм Нерукотворенный образ Спасителя. Люди других приходов начали идти на молитву в Покровскую церковь. В Коропе было несколько священников и благочинные, которые озлобились на подъем духовной жизни в приходе о.Иувеналия и написали письмо в Чернигов архиерею с просьбою убрать батюшку из Коропа. Вызвали его в Чернигов, владыка вручил письмо, в котором говорилось, чтобы о. Иувеналия никогда никуда из Коропа не переводили. Вернувшись из Чернигова, батюшка показал письмо благочинному прот. Николаю Якубенко, который ознакомил его с копией письма, содержащей незаконную жалобу, от чего все были ошеломлены. Отец Иувеналий продолжал трудиться в Коропе.

4 декабря 1948 года, в праздник святой великомученицы Варвары, была освящена после ремонта Свято-Вознесенская церковь (построенная в 1764 году), в которую перешли служить настоятелем благочинный и вторым священником о. Иувеналий. После смерти благочинного настоятелем стал батюшка, ревностно прослуживший здесь до ухода за штат на 89 году жизни, в июне 1970 года.

Последний раз о. Иувеналий участвовал в совершении Божественной литургии на праздник Святителя Николая, 19 декабря 1976 года. Была холодная зима. Легко одетого батюшку привезли в церковь на подводе. После богослужения он попросил старосту церкви Ивана Степановича Васько помочь обойти все иконы, приложиться к ним, сказав, что он уже в храме последний раз… Старчик простудился, заболел воспалением лёгких. Болезнь быстро прогрессировала. Приходил врач.

«Тысяча душ плачут и молятся за меня, поэтому мне трудно умереть»

Отец Иувеналий помаслособоровался, поисповедался, причастился Святых, Христовых Таин. После совершения над ним Таинства Елеосвящения о. Иувеналий рассказал: «В эту ночь мы служили втроём: я, о. Кирилл (Прокопенко, настоятель Свято-Николаевской церкви с. Рыботин, духовник батюшки) и настоятель церкви Коропа ― все участники совершения маслособорования. Причастились только двое: я и о. Кирилл. А потреблять Святые Дары оставили священнику ― настоятелю нашей церкви». (Через год после смерти батюшки умер о. Кирилл, который был намного моложе о. Иувеналия).

Еще за год до своей кончины батюшка говорил: «Когда я умру, похороните, а потом чтобы откопали меня». Перед смертью его спросили: «Батюшка, Вы говорили, чтобы после смерти Вас откопать?» Подумав, он ответил: «А лучше не надо».

Когда мы посещали больного батюшку, однажды он сказал: «Сегодня ночью я был со всеми мучениками… Видел великомучеников Георгия, Пантелеймона ― всех мучеников». Потом сказал: «А вот есть мученики, тела которых не мучили, а они мученики». Этим он дал понять, что его болезнь была безкровным мученичеством.

Перед самою смертью батюшка говорил: «Я уже умер, и еще живу. Бог меня не берет: тысяча душ плачут и молятся за меня, поэтому мне трудно умереть». Спрашивал: «А больные есть?» Ему отвечали, что нет. Тогда батюшка сказал: «Я один больной».

Сидя, слушая утреннее молитвенное правило, в окружении своих духовных чад, прожив много лета на земле, на 97-ом году жизни, отец Иувеналий тихо и мирно предал свою душу в руки святых Ангелов, которые понесли её на поклонение Богу. Батюшка «перешел от смерти в жизнь» вечную (Ин. 5,24). Это был Сочельник Крещения Господня, 18 января 1977 года.

По завещанию о. Иувеналия отпевание было совершено по монашескому чину 21 января в Свято-Вознесенской церкви при участии собора священников и при пении хора из Чернигова. Многие, жители Коропа и окрестных сёл пришли проститься с дорогим пастырем, добрым наставником, молитвенником, помощником, проводить его в последний путь.

Похоронен батюшка на Михайловском кладбище в Коропе. Простая могилка обложена дёрном, дубовый крест с табличкою из нержавеющей стали и надписью: «Под крестом моя могила, на кресте моя Любовь. Молитеся, братья, Богу о прощении моих грехов. Схиархимандрит Феофаний (Архимандрит Иувеналий Медведев) 1881-1977».

Вокруг могилки ― три скамеечки. Летом здесь всегда букеты живых цветов. Зимою никакая вьюга никогда не заметает тропинки к дорогому холмику: сюда всегда идут люди за благословением, за молитвенною помощью. С сердечною молитвою кладут поклоны, целуют крест, дорогую могилку. Они помнят слова Батюшки: «Я всегда буду любить вас», «Я всегда буду молиться за вас».