СМЕРТЬ, ГДЕ ТВОЁ ЖАЛО? 
(В рассказе нет ничего выдуманного.) 
Когда мне случалось сталкиваться с Зоей на территории храма, я всегда внутренне сжимался, ожидая от неё какой-нибудь очередной неприятности. Эта старушка преследовала меня с каким-то ничем не объяснимым постоянством. 
Даже тогда, когда Зоя увидела меня впервые, она тут же направилась ко мне и сделала то, что потом делала едва ли не при каждой нашей с ней встрече в течение полутора лет. Завидев меня, она, хоть и не всегда, но обычно уже издали плавно меняла траекторию своего движения и начинала приближаться ко мне, намеренно ускоряя старческие шаги. Подойдя ко мне, довольно сильно толкала меня в грудь и говорила одно и тоже: 
- Ты что здесь стоишь?! Уйди отсюда. 
Продолжалось это достаточно долго. На улице, в храме, на службе — везде я слышал от неё эти слова. 
- Ты что здесь стоишь?! Уйди отсюда. 
Зоя была немного странный человек. 
. 
В те годы, в городе с населением 230 тыс. человек, действовал всего лишь один храм. Естественно, Великим постом на народу на соборование набиралось до нескольких сотен человек. Зоя на этом соборовании вела себя, как мне тогда думалось, несколько вызывающе и даже, можно сказать, совсем неблагоговейно по отношению к совершавшемуся Таинству. 
Во время таинства соборования она около четырех или пяти раз подходила к моему духовнику, читавшему вслух записки с именами соборующихся, и громко на весь храм гневно спрашивала: 
- Это что ещё такое?! Почему меня сюда не записали? 
А старый, с уже изрядно побелевшей бородой, отец Фёдор показывал ей записки и не менее громко отвечал: 
- Как нет, Зоя. Смотри: вот ты. 
Старушка стояла и, не успокоившись этим, громко на весь храм продолжала настаивать: 
- Нет. Меня здесь нету. Меня забыли написать. 
Отец Фёдор продолжал громко возглашать имена тех, кто находился на Таинстве Соборования. Зоя не уходила. Наконец, о. Фёдор находил в записке имя «Зоя» и громко на весь храм говорил ей: 
- Смотри, вот твоё имя. Видишь, здесь написано? - и громко возглашал, - Зоя!!! 
Вредная старушка не унималась: 
- Нет. Меня здесь нету. 
Это повторялось несколько раз. В эту казавшуюся совершенно неуместной во время торжественной храмовой службы шумную сцену никто не вмешивался. Все семь священнослужителей помазывали народ совершенно спокойно. Никто даже и движения не сделал, чтобы усмирить неспокойную старушку. Когда же Зоя, вдоволь навозмущавшись оказанной по отношению к ней несправедливостью, возвращалась в общий соборный круг, она, как и обычно, не забывала подойти ко мне и, толкнув меня в грудь, сказать неизменное: 
- Ты что здесь стоишь?! Встань в другое место. 
Наконец я не выдержал, и мне пришлось уйти от неё подальше, сменив своё место в общем круге. 
Потом уже в последующие встречи со мной она стала совсем немногословной, а только лишь замахивалась на меня своим старческим кулачком и говорила краткое: 
- У!!! 
Я без слов всё понимал и, как обычно, поспешно ретировался. Когда бы я ни встречал старенькую Зою, она неизменно вызывала во мне чувство обеспокоенности, что мне опять от неё "влетит". 
Но не всё так просто в этом мире. Зоя мыла полы в храме, и ей за это платили какие-то денежки. Совершенные гроши по тем временам. Получая деньги, Зоя не складывала их в карман, но прижимала купюры к груди и, выйдя из канцелярии, ходила так по храму или по двору. Я видел, как при встрече с ней настоятель храма архимандрит Никандр грозно выговорил ей. 
- Зоя! Опять ты все свои деньги раздаёшь?! Оставь себе хоть немного! 
- Нет, батюшка. Не раздаю, - испуганно ответила она. 
Но в итоге, как и обычно, раздавала всё до копейки в тот же день. 
Иногда Зоя подходила ко мне, но если рядом со мной находилась моя супруга, то Зоя меняла свою тактику и не била меня, как она это делала по своему обыкновению, но говорила со слезами в голосе: 
- Помолитесь за меня. У меня голова сильно болит. 
Она говорила об этом часто, но не помню случая, чтобы я воспринял эти её слова всерьез. Зоя, которая шпыняла меня на каждом углу, где только могла меня достичь, мною всерьёз не воспринималась. Я попросту боялся её и старался всеми для меня доступными способами держаться от неё подальше. 
Однажды я пришел в церковную столовую покушать. Сколько себя помню, на этом приходе в маленькой столовой огромного собора почти всегда было довольно людно. А тут захожу — и никого! Ни одной живой души. Только лишь во главе стола, на самом почётном месте, сидела... Зоя. 
Увидев её, я заметно скис. Ну, думаю, сейчас мне опять достанется, да ещё и в столовой. Сразу уйти — и то не получится. Но делать было нечего: раз пришел — надо было садиться за стол. 
Я подошёл к аналою, привычным движением руки взял поминальные записки. Вот тут-то со мной и произошло чудо, о котором не смогу забыть теперь уже никогда. 
Неожиданно для себя я вдруг почувствовал, что мысленно поминаю каждое прочитанное мною имя не просто со вниманием, а так, как будто каждая поминаемая мною душа мне в этот момент вдруг стала роднее и ближе даже самых близких моих родственников. 
«Надо же, - подумал я про себя, - никогда так не получалось молиться, как сегодня». 
Вдруг как гром среди ясного неба я услышал голос Зои: 
- Хорошо молишься. 
«Стоп, - подумал я про себя, - а откуда она может знать, что я хорошо молюсь, когда она даже и лица-то моего не видит? Я же к ней вообще спиной стою». А она вдруг таким уверенным и спокойным тоном: «Хорошо молишься». 
Внутренне я насторожился, но вида не подал. Молча подошёл к окошку раздачи, взял свой суп и сел за стол — подальше от Зои — и начал есть. 
То, что произошло дальше, невозможно описать никакими разумными словами. 
Зоя, очевидно, сильно юродствуя, вдруг начала скороговоркой, очень поспешно и быстро, с неподражаемо детскими интонациями говорить: 
- Когда я была маленькой... Мне было только восемь лет... А у меня родственники... родственники...Так водку пили, так пили... Сильно пили. Раз так напились, что воткнули мне топор в голову и выкинули меня на улицу, на мороз, в сени подыхать. А я лежу с топором в голове. По самый обух топор в голову засадили!!! По самый обух!!! Они думали, что я умерла. А я не умерла. Я лежу в сенках и пою. Хоть и мороз на улице был, а я все равно пою. Псалмы пою, а меня никто не учил... Меня Бог научил... Лежу я и пою псалмы. А родственники-то мои, родственники, как услышали, что я пою псалмы, а ведь меня никто не учил — так ещё больше стали водку пить... А псалмам-то меня никто не учил... 
Я в полном смысле слова остолбенел. 
Ясно понимая всю необыкновенность происходящего и помня то, как Зоя прочитала моё внутреннее состояние как открытую книгу, когда я полминуты назад стоял у аналоя, я про себя подумал: «Ну ладно. Псалмы как поются — ей Бог открыл. Мария Египетская, к примеру, тоже неграмотная была, но всё же цитировала Святое Писание. Но чтобы восьмилетняя девочка, выброшенная на мороз (дело происходило в Сибири), с топором в голове, да ещё и «по самый обух!!!», живой осталась? Это невозможно! Уж что-что, а медицину я немного знаю. Живым при такой травме не должен бы остаться никто, тем более ребёнок". Вслух я ничего не сказал. Но только лишь подумал. 
Зоя мне тоже ничего не сказала. 
Но то, что она сделала, врезалось в мою память на всю оставшуюся жизнь. Она просто сняла с головы своей платок, скромно и неторопливо сложила его на своих руках кружочком, завязала концы платка руками и опять одела его на свою голову. То, что я в это время увидел, повергло меня в полный шок. 
Я увидел её голову. Голова её чем-то напомнила мне своим видом разрезанное пополам яблоко, когда-то давно раздвинутое ударом топора !по самый обух!, да так и не сумевшее соединиться... Было такое чувство, что я смотрю сквозь широко раскрытые створки черепа Зои на её ничем не защищенный сверху головной мозг. Кожа от старой раны была настолько тонкой и прозрачной, что я без всякого труда ясно и отчетливо разглядел великое множество голубоватых тонких венозных сосудов. В яму, которая была наверху её головы, я мог бы спокойно вложить целиком всю свою ладонь... 
Не помню, как я доел свой суп и, глубоко потрясённый случившимся, вышел из церковной столовой в полном смысле слова вне себя... В моей голове стояла весь тот день только одна-единственная мысль: «НАСКОЛЬКО ЖЕ ВСЕМОГУЩ Иисус Христос!!! Да с Таким Богом нам, православным, даже и сама смерть-то не должна быть страшна! Ты же посмотри — какое чудо!!!» 
Одним словом, скучно мне в тот день точно не было. Стоило бы, наверное, и жизнь прожить, чтобы вот так вот запросто воочию увидеть самое настоящее чудо, подобных которому даже в древних житиях святых и то сряду не прочтешь. Я был под очень сильным впечатлением от увиденного и услышанного в тот день. 
Когда я рассказал об этом случае своему духовнику, то убеленный сединами маститый протоиерей почему-то внимательно и продолжительно на меня посмотрел и потом с задумчивым видом сказал: 
- Я исповедую Зою уже двадцать восемь лет, и она мне об этом никогда ничего не говорила. А тебе почему-то сказала. Почему? 
Я молчал. Мне нечего было ему ответить. 
. 
Воистину непостижимы для нас, Господи, пути Твои!!! 
..... 
Оказать помощь или написать автору https://vk.cc/8teO6X