|
Category:
Великая княгиня Елизавета Федоров
1 ноября (20 октября по старому стилю) 1864 года в Дармштадте родилась принцесса Гессенская Елизавета-Александра-Луиза-Алиса (в семье ее звали Эллой). Она была второй дочерью Великого герцога Гессен-Дармштадтского Людвига IV и внучкой английской королевы Виктории. В семье было семеро детей. Впоследствии одной из ее младших сестер, Алисе, было суждено стать супругой последнего Российского императора. В 1884 году наступает переворот в жизни Эллы: она выходит замуж за великого князя Сергея Александровича, брата царя Александра III и становится Великой княгиней Елизаветой Федоровной.
 register_image(2401023009);
Зон Карл Рудольф Портрет великой княгини Елизаветы Федоровны, 1885
Великой княгине Елизавете Феодоровне
Я на тебя гляжу, любуясь
ежечасно:
Ты так невыразимо хороша!
О, верно под такой наружностью
прекрасной
Такая же прекрасная душа!
Какой-то кротости и грусти
сокровенной
В твоих очах таится глубина;
Как ангел, ты тиха, чиста и совершенна;
Как женщина, стыдлива и нежна.
Пусть на земле ничто средь
зол и скорби многой
Твою не запятнает чистоту,
И всякий, увидав тебя, прославит Бога,
Создавшего такую красоту!
1884 Константин Романов (К.Р.)
Имя этой женщины навсегда вошло в отечественную историю и как основательницы, знаменитой московской Марфо-Мариинской обители милосердия и как Преподобномученицы великой княгини Елисаветы. До конца своей жизни Елизавета Федоровна была примером благородства и милосердия. О ней написано довольно много, но все же сегодня хочется еще раз вспомнить эту женщину, посмотреть ее фотографии. Отзывы современников о Елизавете Федоровне, разных по складу ума, характеру и положению, были очень схожими. Вот один: "Редкая красота, замечательный ум, тонкий юмор, ангельское терпение, благородное сердце".
 register_image(2113829989);
Принцесса Гессенская Элла (будущая великая княгиня Елизавета Федоровна).
Фото с дарственной надписью Сергею Александровичу.
Фотограф Александр Бассано.
Лондон, 1882 г.
 register_image(3626987343);  register_image(4136540425);
Великая княгиня Елизавета Федоровна в придворном платье. 1885 г.
 register_image(3666226498);
Великая княгиня Елизавета Федоровна. Фотограф Мендельсон 1880-е гг
 register_image(3986791678);
В дни помолвки. Гессенские принцессы с братом Эрни, Николай со своим дядей, великим князем Сергеем Александровичем
Она вышла замуж за члена русской императорской фамилии, перешла в православие и стала учредителем и попечителем нескольких благотворительных организаций и комитетов сначала в Петербурге, а затем и в Москве, куда в 1891 году был направлен ее муж. Особой ее поддержкой пользовались организации благотворительного, церковного и научно-просветительского характера. Во время русско-японской войны она возглавила патриотическое движение, охватившее все общество: организовала швейные мастерские для нужд армии, где работали женщины всех сословий; на свои средства отлично оборудовала несколько санитарных поездов; ежедневно посещала госпитали; заботилась о вдовах и сиротах погибших.
 register_image(3610009315);
Великий князь Сергей Александрович и великая княгиня Елизавета Федоровна
 register_image(144468721);  register_image(2106259618);  register_image(3165042802);
Великий князь Сергей Александрович и великая княгиня Елизавета Федоровна 1892 - 1896 гг
 register_image(2886170374);  register_image(2297697652);  register_image(757646298);
Великая княгиня Елизавета Федоровна
Елизавета Федоровна была художественно одаренной натурой, с детства любила природу, особенно цветы, с увлечением рисовала их. Она тонко чувствовала и ценила классическую музыку, играла на рояле. «Это было редкое сочетание возвышенного христианского настроения, нравственного благородства, просвещенного ума, нежного сердца и изящного вкуса. Она обладала чрезвычайно тонкой и многогранной душевной организацией. Все качества ее души строго соразмерены были одно с другим, не создавая нигде впечатления односторонности», – писал о богатых от природы дарованиях Елизаветы Федоровны архиепископ Анастасий.
|
|
Category:
Великая княгиня Елизавета Федоров
 register_image(3259872150); На двадцатом году жизни Гессен- Дармштатская принцесса Елизавета стала невестой русского Великого князя Сергея Александровича. До этого все претенденты на ее руку получали отказ. Принцесса полюбила Великого князя еще в юности, после первой встречи, и не могла представить себя женой другого. Когда Сергей Александрович посватался к Елизавете, она была счастлива.
 register_image(254542476);
Высокий ( средний рост Романовых был 185 см.), безукоризненный красавец, артистичный блондин с серо-голубыми глазами пленил принцессу. Морис Палеолог, недоброжелатель Великого князя, не мог не отметить его «сильную художественную восприимчивость» и любовь к прекрасному. А Елизавета Федоровна была ослепительно красива.
 register_image(1376172888);
В те времена говорили, что в Европе есть только две красавицы, и обе Елизаветы: Елизавета Австрийская, супруга императора Франца-Иосифа, и Елизавета Федоровна. Невеста пленила всех своих новых родственников «Она показалась рядом с императрицей, и всех нас словно солнцем ослепило. Давно я не видывал подобной красоты. Она шла скромно, застенчиво, как сон, как мечта ..." – вспоминал Великий князь Константин Константинович Романов.
 register_image(3805358292);
А Великий князь Александр Михайлович ревниво писал: «С того момента, как она прибыла в С.-Петербург из родного Гессен-Дармштадта, все влюбились в тетю Эллу. Проведя вечер в ее обществе и вспоминая ее глаза, цвет лица, смех, ее способность создавать вокруг себя уют, мы приходили в отчаяние при мысли о ее близкой помолвке. Я отдал бы десять лет жизни, чтобы она не вошла в церковь к венцу об руку с высокомерным Сергеем. Мне было приятно думать о себе, как о ее «cavalier servente», и я презирал снисходительную манеру Сергея обращаться к тете Элле, преувеличенно грассируя по-петербургски и называя ее «мое дитя» Венчание происходило в церкви Зимнего дворца (3 июня 1884 года).
 register_image(1802419269);
По мнению одной из присутствовавших на венчании дам, Елизавета Федоровна была самой красивой невестой, которая когда-либо венчалась в придворной церкви. Великий князь Константин Константинович Романов посвятил Елизавете Федоровне стихотворение. Оно написано в 1884 году.
Я на тебя гляжу, любуясь ежечасно:
Ты так невыразимо хороша!
О, верно, под такой наружностью прекрасной
Такая же прекрасная душа!
Какой-то кротости и грусти сокровенной
В твоих очах таится глубина;
Как ангел ты тиха, чиста и совершенна;
Как женщина, стыдлива и нежна.
Пусть на земле ничто
средь зол и скорби многой
Твою не запятнает чистоту.
И всякий, увидав тебя, прославит Бога,
Создавшего такую красоту!
К. Р.
 register_image(3091071886);
Большую часть года Великая Княгиня жила с супругом в их имении Ильинское в шестидесяти километрах от Москвы, на берегу Москвы-реки.
Довольно подробно эту жизнь описывает в своих воспоминаниях Великая княгиня Мария Павловна.
« У них никогда не было своих детей. Их внешне хорошие отношения отличались некоторой напряженностью: тетя с привычным спокойствием относилась к тому, что решения по всем вопросам — большим и малым — выносит муж. Оба они были гордые и застенчивые, редко открыто проявляли свои чувства, избегали откровенности. Обратившись перед замужеством в православную веру, тетя с каждым годом становилась все набожней, строго следовала церковным предписаниям. ( Мария Павловна ошибается. Невесты Великих князей, не наследовавших престол, не должны были менять веру. Элла оставалась лютеранкой еще долгое время после замужества. Только искренняя вера мужа, его деликатность и терпение помогли Елизавете Федоровне понять и всей душой принять православие- примечание мое). Несмотря на то, что он тоже был человеком верующим и всегда соблюдал все православные обряды, дядя Сергей с тревогой наблюдал, как она все глубже и глубже погружается в религию.
Он обращался с ней так, словно она была ребенком. Я думаю, ее задевало подобное отношение, она чувствовала себя непонятой, а потому замкнулась в себе и искала утешения в вере. Казалось, что дядя и она не были по-настоящему близки... Тем не менее до последнего дня совместной жизни они спали в одной большой постели. ( что было совершенно удивительной редкостью в великокняжеских семьях того времени, когда Великие князья редко ночевали дома, предпочитая проводить ночи с метрессами – примечание снова мое)
Мой дядя, великий князь Сергей Александрович, был удивительным, но непонятным для меня человеком. Четвертый сын императора Александра II, он был в 1891 году назначен своим братом, Александром III, генерал-губернатором Москвы и продолжал оставаться на этом посту при новом императоре. Он занимал высокое положение, обладал большой властью и очень ответственно относился к своим обязанностям. Даже живя за городом, он постоянно принимал курьеров из Москвы и давал аудиенции.
С детских лет дядя Сергей и мой отец очень дружили, дядя был глубоко привязан к моей матери. Он воспринял как тяжелую утрату ее раннюю кончину, как я уже упоминала, в Ильинском и был безутешен. Он приказал оставить нетронутыми комнаты, в которых она провела свои последние часы, чтобы в них все было точно так, как когда она умерла. Он запер их и сам хранил от них ключи.
Тетя Элла — великая княгиня Елизавета Федоровна — была старшей сестрой императрицы Александры Федоровны и одной из самых красивых женщин, каких я когда-либо видела в жизни. Она была высокой и хрупкой блондинкой с очень правильными и тонкими чертами лица. У нее были серо-голубые глаза, на одном из которых было коричневое пятнышко, и это производило необычайный эффект.
 register_image(165939646);
Даже живя за городом, тетя много времени и внимания уделяла своему внешнему виду. Она сама разрабатывала фасоны большинства своих нарядов, делая эскизы и раскрашивая их акварельными красками, и они замечательно смотрелись на ней, подчеркивая ее индивидуальность. Дядя, у которого была страсть к драгоценным камням, дарил ей много украшений, и она всегда могла выбрать то, что сочеталось бы с ее одеждой.
 register_image(2095487832);
Детство мы, по сути, провели рядом с дядей: тетя Элла не проявляла никакого интереса ни к нам, ни к тому, что нас касалось. Казалось, ее раздражает наше присутствие в доме и то, что дядя к нам так привязан. Порой она говорила вещи, которые задевали меня. ( Елизавета, как она сама потом признавалась, страшно ревновала мужа к обожаемым племянникам – примечание сами знаете, чье
 register_image(1053553253);
Я вспоминаю один такой случай, когда она, одетая для загородной прогулки, показалась мне особенно красивой. На ней было обычное платье из белого муслина, но она сделала новую прическу — распущенные волосы были стянуты на шее шелковым черным бантом — и выглядело это изумительно. Я воскликнула: «Ах, тетя, вы прямо как с картинки из сказки!» Она повернулась к моей няне и сказала раздраженно: «Фрай, вам следует научить ее сдерживаться». И удалилась.
 register_image(285349138);
Из переодевания к обеду она устраивала настоящую церемонию, которая требовала много времени. Призывались камеристки, горничные и гофмейстерина. Батистовое белье с кружевами уже лежало наготове в корзине с розовой атласной подкладкой. Ванна была наполнена горячей водой, пахнущей вербеной. В ней плавали лепестки роз.
Готовых косметических средств в России в то время почти не было. Думаю, что тетя никогда в жизни не видела румян и очень редко пользовалась пудрой. Искусство пользования косметикой было неведомо русским дамам в ту пору, даже великим княгиням. Тетя Элла сама готовила лосьон для лица, смешивая огуречный сок и сметану. Она не позволяла летнему солнцу касаться кожи и всегда выходила на улицу в шляпе с вуалью и шелковым зонтиком с зеленой подкладкой.
После того как камеристки и горничные снимали верхнюю одежду, в которой она была днем, тетя запиралась в туалетной комнате одна. Отобранные чулки, обувь, нижние юбки и все другие предметы одежды согласно сезону были аккуратно разложены, и возле них ожидали служанки. Из соседней комнаты доносился плеск воды. Приняв ванну, тетя надевала корсет и открывала дверь. Тогда проворно подходили горничные, причем каждая занималась своим делом.
Когда процесс одевания был завершен, тетя внимательно оглядывала себя — обычно с удовлетворением — в трехстворчатом зеркале, установленном так, чтобы она видела себя со всех сторон. Последние поправки она делала собственноручно. Если наряд не удовлетворял ее по какой-либо причине, она снимала его и требовала другой, который примеряла с тем же вниманием и терпением.
Одна из горничных делала ей прическу. Ногтями тетя занималась сама. Они у нее были удивительной формы, очень плоские и тонкие, далеко выступающие над кончиками пальцев.
Когда маникюр был сделан, вечернее платье надето, наступала моя очередь участвовать в ритуале. Тетя говорила мне, какие драгоценности она собирается надеть, и я шла к застекленным шкафчикам, похожим на витрины в ювелирном магазине, и приносила то, что она выбрала.
 register_image(2187891218);
Вскоре мой дядя, человек крайне пунктуальный, стучал в дверь и сообщал, что обед готов. Оба они целовали меня и уходили, а нас с Дмитрием кормили ужином рано и отправляли спать.
Помню, как-то раз, когда я еще была маленькой, я увидела тетю в парадном платье — величественную, с длинным парчовым шлейфом, сверкающую драгоценностями и ослепительно красивую. Онемев от восторга, я подошла на цыпочках и поцеловала ее сзади в шею, ниже изумительного сапфирного ожерелья. Она ничего не сказала, но я видела ее глаза, и от этого холодного, строгого взгляда мне стало не по себе.
 register_image(4013562904);
Только однажды, в раннем возрасте я случайно узнала, что она бывает иной, непохожей на себя обычную. Заболев в Ильинском дифтеритом, я лежала в жару, и надежд на улучшение не было. Голова была тяжелой, горло стягивало, а в ушах стоял гул, как от полчищ невидимых мух. Сбоку, в комнате для игр горел ночник, и время от времени белая тень приближалась к моей постели…
Однажды, заслышав звук шагов, я взглянула из-под ресниц и увидела склонившуюся надо мной тетю. Выражение ее лица изумило меня, она смотрела на меня с любопытством и тревогой. Она была такой размягченной, естественной. Мне стало неловко, словно я подглядела что-то недозволенное.
Я пошевелилась. Ее лицо тут же приобрело прежнее выражение. И прошли годы, прежде чем мне снова довелось увидеть ее без привычной маски…
Когда мы жили в Ильинском, у дяди был установлен строгий распорядок, и минутное опоздание могло повлечь замечание и даже наказание. Мы плотно завтракали и шли пить кофе или на примыкавшую к столовой веранду, или на балкон к тете.
За столом я сидела рядом с дядей, а около меня — Дмитрий. Если были гости, кого-нибудь из них сажали подле меня, и дядя следил за тем, как я поддерживаю беседу. Мне делали строгие замечания и даже наказывали, если я не находила темы для разговора…
Выпив кофе, дядя шел к себе вздремнуть, он растягивался в кресле, а ноги клал на покрытый газетой стул, чтобы не испачкать его сапогами. Тетя спускалась в сад и устраивалась в тени крытой террасы, где всегда было прохладно. Здесь она рисовала, или кто-нибудь читал вслух, когда она и придворные дамы вышивали. К серьезной литературе здесь не обращались, поскольку, как я помню, у тети были немалые трудности с «Записками из мертвого дома», когда она впервые попыталась познакомиться с Достоевским. Она недостаточно хорошо знала русский язык, чтобы читать его самой, а потому одна из придворных дам читала ей вслух. Тетя была неприятно поражена слишком реалистическими подробностями и не допустила бы публичного чтения таких вещей.
Французская литература не вызывала у нее восхищения; однажды она сказала мне по поводу одной дамы, чье поведение считала несколько легкомысленным, что это фривольные французские романы повлияли на нее. В то время она читала книги только английских авторов и была осторожна в их выборе.
Перед тем как удалиться после завтрака к себе, дядя обычно отдавал распоряжения на день; он полностью все решал сам, ни в чем не советуясь с тетей. Нам с братом были выделены несколько пар пони и мулов. Дядя Сергей всегда точно указывал, каких лошадей запрягать и в какие экипажи. Порой по той или иной причине случалось так, что в последний момент нельзя было в точности выполнить его указания, но никто не осмеливался потревожить дядю во время отдыха, и тогда приходилось вмешиваться тете. Узнав об этом, дядя очень сердился и бранил ее.
Пока он спал, в доме царила полная тишина, и только к середине дня все вновь оживало.»
Любя жену, Великий князь относился к ней, как к ангельскому созданию, которого не должны касаться мирские дела, и как к нежно любимой женщине, которую надо оберегать от любых тревог и волнений.
Великий князь Константин Константинович вспоминал: «Сергей рассказывал мне про свою жену, восхищался ею, хвалил ее; он ежечасно благодарит Бога за свое счастье...»
Когда Константин Константинович восхитился обилием зеркал в Сергиевском дворце и удачным их расположением, Сергей Александрович ответил : « Думаю, её высочество достойна того, чтобы быть отраженной миллионы раз».
 register_image(2182015095);
Великий князь тщательно следил за приготовлением Елизаветы к выходам, сам подбирал для неё украшения. Однажды он опоздал, и Великая княгиня уже оделась. Но Сергею Александровичу не понравился выбор драгоценностей, и он распорядился заменить их по своему выбору.
Морис Палеолог писал: «Сергей Александрович показывал себя действительно самым подозрительным и ревнивым мужем, не допуская, чтоб его жена оставалась наедине с кем бы то ни было, не позволяя ей выезжать одной, наблюдая за ее перепиской и ее чтением, запрещая ей читать даже «Анну Каренину» — из боязни, чтобы обаятельный роман не пробудил в ней опасного любопытства или слишком сильных переживаний..».
Палеолог записал свидетельство, относящееся к более позднему времени, но способное прояснить многое: «Однажды, после жестокой сцены со стороны великого князя, у старого князя Б., присутствовавшего при ней, вырвалось несколько слов сочувствия молодой женщине. Она возразила ему, удивленно и искренно: «Но меня нечего жалеть. Несмотря на все, что можно обо мне говорить, я счастлива, потому что очень любима».
 register_image(2216101680);
Балы в великокняжеском дворце всегда были особенно изысканны и роскошны.
Сама приученная к строжайшей дисциплине, по воспоминаниям современников, Елизавета Федоровна школила горничных и камер-фрау так, что те дрожали задолго до бала. (Помнила уроки матери: «Вы должны уметь делать все, чтобы проследить за прислугой».)
Цветы для украшения залов подбирались с учетом цвета платья и драгоценностей великой княгини. Часто она сама составляла букеты на главных столах — там, где должна была сидеть за ужином. Не терпела малейшего «выпадения из тона». Но последнее слово всегда было за Великим князем, чей вкус был безукоризнен. И только после одобрения Сергея Александровича она считала приготовления законченными.
Что бы ни затевала великая княгиня — и в развлечениях, и в делах — она добивалась не главенства, а первенства.
 register_image(1959111416);
Елизавета Федоровна с фрейлиной
.
Говорили, что великосветские дамы, получив приглашение на бал к генерал-губернатору, «первым делом бросались за новыми корсетами». Шнуровались самозабвенно, до обмороков. Старались не «выпасть из тона».
 register_image(972352663);
(Когда в 1900 году предполагалось участие Сергея Александровича и Елизаветы Федоровны в Волковских торжествах в Ярославле, специальным письмом ярославского предводителя дворянства доводилось до сведения участников торжеств, что «великая княгиня вечером будет в театре в светлом вырезном платье». Владимир Аркадьевич Теляковский, директор императорских театров, занес в дневник свое удивление: «Первый раз вижу письмо, в котором официально указывается не платье, в котором надо быть, а платье, в котором будет Великая княгиня». Так Елизавета Федоровна диктовала местным дамам свою волю, задавала тон.
На тех торжествах Сергей Александрович и Елизавета Федоровна так и не появились — уехали отдыхать и лечиться заграницу, а ярославские дамы остались в накладе, с напрасно сшитыми «вырезными платьями».)
 register_image(3639704266);
Из дарственной надписи: "От Сергея и меня тысяча приветствий и искренних пожеланий.
Да хранит Вас Бог. Елизавета"
Но Елизавета Федоровна главенствовала не только на балах, но и в делах благотворительности.
Морис Палеолог отмечал: Елизавета Федоровна «усердно тратила средства на множество дел благочестия и милосердия, на школы... Живописная обстановка и нравственная атмосфера Москвы глубоко действовали на нее. Ей разъяснили однажды, что провиденциальной миссией царей является осуществление царства Божия на русской земле; мысль, что она, хотя бы и в малой части, содействует этой задаче, возбуждала ее воображение».
Одно дело — жена великого князя, но «всего лишь» командира лейб-гвардии Преображенского полка, другое — жена великого князя и генерал-губернатора, «вице-короля». А если так, то разве жители Москвы — не подданные ее и ее мужа? И разве не должна она воспринимать их как своих детей?
И на этом я хочу остановиться. Потому что дальше была другая жизнь и другая Елизавета. И даже зная о выбранном ею пути , как трудно увидеть черты кроткой мученицы в блистательно-прекрасной, обожаемой и балуемой, восхитительно нарядной Великой княгине с холодным и отстраненным взглядом светлых глаз.
 register_image(3750597658);
|
|
|
