Апостол Павел, описывая красоту любви, говорит: "Любы долготерпит, милосердствует: любы не завидит: любы не превозносится" (1 Кор. 13, 4). Смотри, с чего он начал и что поставил первою причиною всех благ. Что же именно? Долготерпение — корень всякого любомудрия; посему и Премудрый говорит: "Долготерпелив муж мног в разуме: малодушный же крепко безумен" (Притч. 14, 29), — и, далее, сравнивая эту добродетель с крепким городом, говорит, что она крепче его. Это несокрушимое оружие, непоколебимый столп, легко отражающий все напасти. Как искра, упадшая в море, не причиняет ему никакого вреда, но сама тотчас исчезает, так все неожиданное, поражая долготерпеливую душу, скоро исчезает, а ее не возмущает. Долготерпеливый, как бы пребывая в пристани, наслаждается глубоким спокойствием: причинишь ли ему вред — не подвинешь этого камня; нанесешь ли ему обиду — не потрясешь этого столпа; нанесешь ли ему удары — не сокрушишь этого адаманта; потому он и называется долготерпеливым, что имеет как бы долгую и великую душу; ибо долгое называется и великим.

* Между тем эта добродетель рождается от любви, и тем, которые имеют и хорошо употребляют ее, доставляет великую пользу. Апостол не останавливается на этом, но присовокупляет еще другие совершенства любви: она, говорит... милосердствует. Так как есть люди, которые употребляют долготерпение не на собственное любомудрие, а на мщение тем, кто оскорбляет их, терзаясь внутри себя самих, то он говорит, что любовь не имеет и этого недостатка; посему и присовокупляет: "милосердствует". Любящие не для того поступают кротко с пламенеющими гневом, чтобы усилить пламень гнева, но чтобы укротить его и погасить и не только мужественным терпением, но и угождением и увещанием врачуют рану и исцеляют язву гнева.

* "Не завидит". Случается, что иной терпелив, но завистлив, от чего добродетель его теряет свое совершенство. Но любовь далека и от этого. "Не превозносится", то есть не поступает безрассудно. Она делает любящего благодушным, степенным и основательным. Безрассудство свойственно людям, любящим постыдно; а любящий любовью истинной совершенно свободен от этого; ибо, когда нет в сердце гнева, то не может быть и безрассудства и дерзости; любовь, пребывая в душе, как бы какой-нибудь искусный земледелец, не допускает вырастать ни одному из этих терний.

* "Не гордится". Мы видим, что многие гордятся своими добродетелями, т. е. тем, что они не завистливы, не злы, не малодушны, не безрассудны; эти пороки соединены не только с богатством и бедностью, но и с самыми добрыми по природе качествами; а любовь совершенно очищает все. Заметь: долготерпеливый не всегда еще милосерд; если же он не будет милосердым, то его доброе качество становится пороком и может обратиться в памятозлобие; но любовь, доставляя врачевство, т. е. милосердие, сохраняет добродетель чистою. Также милосердый часто бывает легкомыслен, но любовь исправляет и этот недостаток. "Любы, - говорит, — не превозносится, не гордится". Милосердые и долготерпеливые часто бывают гордыми; но любовь истребляет и этот порок. Что я говорю, продолжает Апостол, что любовь не гордится? Она так далека от этой страсти, что, и терпя крайние бедствия за любимого, не считает того бесчестием для себя. Не сказал опять: хотя терпит бесчестие, но мужественно переносит его и даже нисколько не чувствует бесчестия. Посмотрим в этом отношении на Христа и увидим истину сказанного.

* Господь наш Иисус Христос подвергался оплеванию и бичеванию от жалких рабов и не только не считал этого бесчестием, но еще радовался и вменял в славу; разбойника и человекоубийцу Он вместе с Собою прежде других ввел в рай, беседовал с блудницею, притом в присутствии всех обвинителей Своих, и не считал этого постыдным, а даже позволил ей целовать Свои ноги, орошать слезами Свое тело и отирать волосами, и все это пред глазами врагов и противников; потому что любовь "не бесчинствует". Посему и отцы, хотя бы они были мудрее и красноречивее всех, не стыдятся лепетать вмести с детьми и никто из взирающих на это не осуждает их, а напротив, это кажется столь хорошим делом, что даже удостаивается похвалы; если дети бывают порочны, то они терпеливо стараются исправить их, наблюдают за ними, удерживают их от дурных поступков и не стыдятся; потому что любовь "не бесчинствует", но как бы какими золотыми крыльями прикрывает все проступки любимых. Для нее стыд не уметь любить или любя не подвергаться опасностям и не терпеть всего за любимых. Впрочем, когда я говорю "все", то не подумай, будто разумею вредное.

* Тот только любит, кто любимому желает полезного; а кто не ищет добра, тот, хотя бы тысячу раз говорил, что любит, враждебнее всех врагов. "Не ищет своих си, не раздражается". Сказав "не бесчинствует", Апостол показывает и то, каким образом она не терпит бесчестия. Каким же? Она "не ищет своих си". Любимый составляет для нее все, и она вменяет себе в бесчестие, когда не может избавить его от бесчестия, так что если можно собственным бесчестием помочь любимому, то не считает и этого бесчестием для себя; любимый для любимого есть то же, что сам он. Любовь такова, что любящий и любимый составляют уже не два отдельные лица, а одного человека, чего не может сделать ничто, кроме любви. Посему не ищи своего, дабы тебе найти свое; ибо кто ищет своего, тот не находит своего. Потому и Павел говорит: "никтоже своего си да ищет, но еже ближняго кийждо" (1 Кор. 10, 24). Польза каждого заключается в пользе ближнего, а польза ближнего в его пользе. Кто не хочет в пользе ближнего искать собственной пользы, тот не получит венцов. Бог устроил так для того, чтобы мы были привязаны друг к другу; и полезное для каждого Бог даровал ближнему, дабы мы имели общение друг с другом и не разделялись.

* Сказав "не ищет своих си", Апостол опять говорит о благах, происходящих от любви. Какие же эти блага? Не раздражается, не мыслит зла. Смотри опять, как она не только истребляет пороки, но даже не дозволяет им получить начало. Ибо не сказал: "Хотя раздражается, но преодолевает раздражение", — а: "Не раздражается"; не сказал также: "Не делает зла", — но: "Даже не мыслит зла", не только не совершает, но даже и не замышляет ничего худого против любимого. И действительно, как она может делать зло или раздражаться, когда не допускает даже худой мысли? А здесь и есть источник любви. "Не радуется о неправде" (ст. 6), т. е. не радуется, когда другие терпят зло; и не только это, но есть в ней и гораздо большее: "радуется же о истине", т. е. радуется о тех, которые благоустроены в жизни, как и в другом месте он говорит: "Радоватися с радующимися, и плакати с плачущими" (Рим. 12, 15). Потому она и не завидует, потому и не гордится: блага других она признает своими. Видишь ли, как любовь делает питомца своего почти Ангелом? Ибо, если он не имеет гнева, чужд зависти и чист от всякой пагубной страсти, то очевидно, что он уже выше природы человеческой и достигнул бесстрастия Ангелов. Впрочем, Павел не довольствуется этим, но находит сказать еще нечто большее; важнейшее он всегда излагает после.

* Любовь, говорит, "вся покрывает" (ст. 7) по своему долготерпению и кротости, что бы ни случилось прискорбное и тяжкое, хотя бы то были обиды, хотя бы побои, хотя бы смерть, или что-нибудь другое подобное. "Вся покрывает". Этими словами он выражает силу любви, а дальнейшими доброту ее: "Вся, - говорит, — уповает, всему веру емлет, вся терпит". Что значит "вся уповает"? Не отчаиваясь, ожидает от любимого человека всего доброго и, хотя бы он был худ, не перестает исправлять его, пещись и заботиться о нем. "Всему веру емлет", не просто надеется, но с уверенностью, потому что сильно любит; и хотя бы сверх чаяния не происходило добра, и даже любимый становился бы еще хуже, она переносит и это: "Вся, — говорит, — терпит". "Любы николиже отпадает" (ст. 8). Видишь ли, чем он завершил изображение и что особенно превосходно в этом даре? Что значит: "николиже отпадает"? Не прекращается, не ослабевает от того, что терпит, потому что любит все. Кто любит, тот никогда не может ненавидеть, что бы ни случилось; в этом величайшее достоинство любви.