Новый Валаам

Четыре Новых Валаама известны в истории православного монашества. Три первых были основаны выходцами со старого Валаама ещё в XIX веке на Аляске, в Уссурийском крае и на Алтае. Кстати, монастырь на Аляске (точнее — на о. Еловый неподалёку от Кадьяка) процветает и по сей день в лоне Американской православной церкви. Четвёртый — дал приют беженцам со старого Валаама в самые тяжёлые для русского православия годы.

          После того, как Финляндия обрела независимость, старый Валаам неожиданно оказался за границей. И это спасло его, потому что в отличие от оставшихся на территории Советского Союза монастырей он не был закрыт. Конечно, и с финскими властями не просто было сосуществовать православному монастырю. Но именно Валаам, Пюхтица и Печеры Псковские стали теми живыми ниточками, благодаря которым не прервалась традиция монашеской жизни на Руси...

          В результате развивавшегося наступления войск Красной армии зимой 1939–1940 гг. правительство Финляндии принимает решение об эвакуации населения, попадавшего в полосу боевых действий. Были тогда эвакуированы во внутреннюю Финляндию и монастыри: Коневский, Линтульский и Валаамский. Самих монахов вывозили пароходом, через Сортавалу. Имущество — позднее, по льду Ладоги, на грузовиках. Вывозили все монастырские святыни, иконы, облачения, богослужебную утварь. Слишком хорошо известна была судьба церковного имущества, оказавшегося в руках большевиков. Всего монастырь покинули тогда 205 человек.

          Поначалу валаамская братия обосновалась на западе страны, в народных школах, разбросанных в окрестностях местечка Каннокоски. В классах на скорую руку сколачивались деревянные нары. Многие старцы не сумели пережить эвакуацию; умерло около 20 человек. Но надо было как-то обустраиваться. Начались поиски места для нового монастыря. Не осталось в стороне и финское правительство. Президент Каллио был родом из Приладожья, и проблемы Валаама не были ему чужды. Среди предложенных вариантов была и расположенная на берегу озера Юоярви на территории коммуны Хейнявеси усадьба министра Юрьё Германа Саастамойнена. Чем-то прибрежное место это напомнило монахам старый Валаам. Да и название у усадьбы было подходящее: Папинниеми, в переводе с финского — ‘Поповский мыс’. А тут ещё на чердаке старого усадебного дома нашли невесть откуда взявшуюся икону свв. Сергия и Германа Валаамских. Откуда им было взяться в лютеранской семье? Это посчитали знамением, и вскоре братия перебралась на новое место. Тогда же, в 1940, обустроили и первую церковь в честь Преображения Господня, соединив вместе два старых сарая.

Ворота усадьбы Саастамойнена — внутренние Святые ворота монастыря. Странным образом украшающая их характерная для русского севера пропильная резьба сочетает в себе элементы языческие (солярный круг) и христианские (крест)

Усадьба Юрьё Саастамойнена. Сейчас здесь находится канцелярия монастыря

Старая монастырская церковь, сооружённая из двух сараев

Старая монастырская звонница

Монастырский амбар

          Возглавил эвакуацию в Финляндию тогдашний настоятель монастыря игумен Харитон (Дунаев) (1872–1947). Юноша, происходивший из костромских крестьян, стал трудником на Валааме ещё в 1894. Постриженный в монашество в 1905, он уже в 1908 стал экономом монастыря, т.е. должен был отвечать за всё монастырское хозяйство. В 1910 году отец Харитон был рукоположен во иеромонахи, а в 1933 избран настоятелем Валаамского монастыря. Игумен Харитон был автором книги, посвящённой учению об Иисусовой молитве или «умном делании», которая переиздаётся и в наши дни[MVV1].

Игумен Харитон (Дунаев)

          С началом Войны-продолжения, когда финские войска вновь оккупировали Приладожье, некоторые из монахов сделали попытку вернуться на архипелаг. Но прижиться там так и не смогли. Вот и пришлось окончательно обустраиваться на новом уже месте. В 1943 г. в состав обители влились монахи из Печенгского монастыря. Основанный св. Трифоном на берегах Баренцева моря этот монастырь был самым северным на планете. Однако близость Никелевых рудников делала его расположение стратегически важным, и вскоре — по заключённому между Финляндией и Советским Союзом договору —  Печенгский залив отошёл к СССР.

Поначалу братия с Коневца, подобно валаамской, пыталась выживать самостоятельно, обосновавшись неподалёку, в расположенной на территории земли Саво усадьбе Хиекка. Однако к середине 1950-ых гг. выходцы с Коневца остались вдевятером… И вот в 1956 оставшиеся из коневецких насельников влились в число обитателей Нового Валаама.

          Главной проблемой монастыря стало вскоре медленное, но неуклонное вымирание его обитателей. В условиях лютеранской Финляндии притока новых послушников не было. Вскоре дело дошло до того, что остался единственный служащий священник, он же и настоятель монастыря отец Симфориан (1892–1981).

Архимандрит Симфориан

Лишь в конце 60-ых годов стали появляться первые насельники из православных финнов. Началась работа по переводу на финский язык богослужебных книг. Число братии стабилизировалась в районе 10 человек. Последний из монахов старого поколения — бежавший из Печенги отец Акакий умер в 1984 году. Ко времени смерти он был самым старым человеком во всей Скандинавии. Ему было 110 лет, когда-то он начинал свой подвиг послушником на Соловках и в монастыре исполнял послушание конюха.

          Огромную роль в возрождении монастыря сыграл возглавивший Финскую православную церковь в 1960 г. архиепископ Павел. Он появился на свет в Петербурге в 1914 году под именем Георгия Гусева. В 1919 г. семья Юры перебирается в Выборг, и он превращается в Юрьё Олмари. Однако православию родители Юры, не смотря на стремление к полной, по возможности, натурализации, не изменили. Юрий поступает в располагавшуюся на северном берегу Ладоги, в Сортавале, духовную семинарию, а в 1939 принимает на старом Валааме монашеский постриг с именем Павла. Пережив в годы Советско-Финской войны глубокий духовный кризис, иеромонах Павел укрепляется в вере и избранном им иноческом пути, а после смерти архиепископа Германа Аава возглавляет Финскую православную церковь, которая отныне развивается по-новому, с акцентом не столько на национальные особенности финского православия, сколько на стремление к возрождению самих первооснов христианства. Архиепископ Павел становится неформальным лидером Нового Валаама. Именно благодаря нему Новый Валаам приобрёл своё нынешнее лицо.

Павел, Архиепископ Карельский и Финляндский (1914–1988)

          Нынешний Новый Валаам — это уже вполне современный монастырь. В современной Финляндии он играет роль православного миссионерского центра. Отсюда — и его символическая открытость миру: здесь никогда не было традиционной для монастырей ограды. Здесь работает православный народный университет.

Мозаика, изображающая свв. Сергия и Германа Валаамских, на стене посвящённого им придела нового Спасо-Преображенского собора. В руках святые держат модель построенного Иваном Кудрявцевым храма

          В 1975–1977 году по проекту архитектора Ивана Кудрявцева был возведён новый Спасо-Преображенский собор, воплотивший многие элементы традиционного псковского зодчества. К северо-западной части главного объёма храма примыкает зимний придел в честь основателей материнской обители — святых Сергия и Германа Валаамских.

Коневская икона Божьей Матери

Среди прочих, вывезенных с Ладожского озера святынь, в соборе хранятся три чудотворные иконы. Древнейшая из них — Коневская икона Божьей Матери, которой когда-то благословил будущего основателя Коневецкого монастыря св. Арсения Коневского настоятель афонской сербской обители. По иконографии относится эта икона к изводу Одигитрии и изображает младенца Иисуса, сидящего на руках у Своей Матери. При этом младенец держит в руках голубка — как символ той жертвы, которую принёс Господь, посылая Своего сына в мир. Икона была эвакуирована с Коневца в 1939 и оказалась на Новом Валааме вместе с переселившимися туда коневецкими монахами.

Валаамская икона Божьей Матери

          Вторая чудотворная икона — Валаамской Божьей Матери была написана в XIX столетии прославленным иконописцем со Старого Валаама — св. Алипием. Богоматерь изображена стоящей босиком, в полный рост на облаке, облачённой в красный гиматий и держащей перед собой Богомладенца. Этот образ восходит к изводу богородичных икон, известному под названием Никопеи, т.е. Приносящей Победу.

Икона Божьей Матери «Сладкое лобзанье»

          Третья чудотворная икона — совсем небольшая по размеру — принадлежала прославленному старцу св. Антипе Валаамскому. Он не расставался с ней до конца жизни, и только затем она стала достоянием братии. Эта икона относится к изводу Божьей Матери Милующей, на иконах которого Богородица прижимается к младенцу щёчкой, как бы милуется с ним. Известна эта икона под названием Сладкое Лобзание или Гликофилуса.

          Начать прогулку по монастырю, впрочем, логичнее с сохранившихся зданий старой усадьбы Саастомойнена. В первую очередь — это сам усадебный дом, в котором располагается теперь канцелярия монастыря. По левую руку от него стояли когда-то два ветхих сарая. Ещё в сороковые годы их соединили вместе и перестроили в первый монастырский храм — так называемую старую церковь. О том, что это церковь, догадаться можно лишь по небольшому кресту над простой двускатной крышей. Сейчас церковь почти не используется, лишь иногда её отпирают для экскурсионных групп, чтобы наглядно рассказать об истории монастыря.

          Рядом со старой церковью стоит невысокая, квадратная в плане, тоже бездействующая ныне деревянная колокольня, а чуть в стороне  — двухэтажный монастырский амбар.

          По правую руку от усадебного дома, против старой церкви, вытянулись в линию бывшие дома для работников, ныне используемые как гостевые.

Старинная винодельческая бочка

          Каре старой усадьбы замыкает выкрашенное красной охрой здание, в котором в летнее время работают сувенирные лавки. На вывеске гордо красуется слово ‘laffka’ — одно из многочисленных финских заимствований из русского, связанных с темой торговли. Рядом — скверик, приспособленный для приезжающих в монастырь детей и украшенный забавными фигурами вырезанных из дерева животных. За ним — монастырская винодельня. С давних времён при монастыре разводили чёрную смородину, которая и по сей день служит основой при производстве монастырских плодово-ягодных вин. У входа в винодельню — две гигантских старинных винных бочки, с которыми так любят фотографироваться наши туристы.

Монастырская «Laffka»

Детский уголок и «Белый» гостевой дом

          Помимо собора на главную монастырскую площадь выходят здания трапезной и паломнической службы с сувенирными лавками. Впрочем, и трапезная удивительным образом совмещает в себе функции места, где питаются монастырские насельники, с рестораном для туристов в духе шведского стола. Центральную часть здания занимает большой зал, а в торцах спрятаны ещё два красиво декорированных помещения, использующихся, вероятно, в случае приёма почётных гостей.

В монастырской библиотеке

          К западу от собора расположилось сложной формы здание, в котором находятся монастырский музей, библиотека и зал для заседаний, в котором проходят конференции, и проводятся лекции православного университета. В музее собрана неплохая коллекция, посвящённая Старому Валааму, и проводятся выставки современного финского искусства.

Комплекс монастырских зданий: библиотека, музей и конференц-зал

Из коллекции монастырского музея. Старый Валаам в середине и в конце XVIII столетия

Занятие Народного университета в монастырском конференц-зале

Братские корпуса

          От старого усадебного дома вниз, к берегу озера Юоярви, ведёт аллея из мощных, двухсотлетних елей. Чуть в стороне, в глубине сада, на территории, недоступной для туристов, виднеются два невысоких братских корпуса. Между ними и аллеей  — аптекарский огород с лекарственными растениями и зеленью для трапезной. По другую сторону аллеи — обширные плантации чёрной смородины. Аллея заканчивается пристанью, от которой монастырский катерок «Св. Сергий» возит летом паломников в недалёкую Линтулу. У пристани — рубленая часовенка в честь покровителя всех путешествующих св. Николая Чудотворца, украшенная по-деревенски резными причелинами и деревянными полотенцами. Крытая лемехом главка создаёт иллюзию северной русской архитектуры. И только материал, из которого изготовлен сруб, эту иллюзию разрушает: на Руси храмы и избы рубились из кругляка. Использованный на Новом Валааме полубрус — примета деревянной архитектуры Скандинавии XVIII и XIX веков.

«Святой Сергий»

Никольская часовня у пристани

Дверная ручка и конёк Никольской часовни

          У самой винодельни начинается предназначенная для уединённых монашеских молитв тропа, которая тянется через лес к расположенному на берегу озера Юоярви поклонному кресту. В Карелии такие кресты не зарывали в землю, которой здесь местами почти нет, а устанавливали в наполненные камнями деревянные срубы — ряжи.

Озеро Юоярви осенью

Поклонный крест на берегу озера Юоярви

          У моста, на краю монастырского парка притулился бывший дом управляющего усадьбой. За мостом, примерно в километре от монастыря расположено братское кладбище. Здесь нашли последнее упокоение бежавшие со старого Валаама монахи. Здесь похоронены настоятели монастыря и реформировавший Финскую православную церковь архиепископ Павел (1914–1988). А также известный финский поэт Пентти Саарикоски (1937–1983), один из главных бунтарей против буржуазного общества и буржуазной культуры в Финляндии 70-х. У входа на кладбище из земли вырастает крохотная часовенка св. Иоанна Предтечи. Другая, чуть побольше, посвящённая выходцу со старого Валаама св. Герману Аляскинскому, выстроена в центре кладбища.

Часовня св. Иоанна Предтечи

Часовня св. Германа Аляскинского

Пентти Саарикоски (1937–1983)

Могила Пентти Саарикоски — объект поклонения финских любителей поэзии. Она украшена десятками воткнутых в землю шариковых ручек

          Особый интерес представляют традиционные карельские надгробия ‘гробу’. Они создавались в Карелии, в тех местах, где много камня и мало земли. Где зачастую и похоронить-то покойника нельзя по-человечески. Если тело нельзя было, как следует, закопать, его обкладывали камнями, а сверху делали напоминающее лежащий на камнях гроб надгробие из тёса. Несколько таких ‘гробу’ можно увидеть и на кладбище Ново-Валаамского монастыря.

Вознесенский монастырь в Кремле.

Св. прп. Ефросиния Московская.



Преподобная (благоверная княгиня) Евфросиния Московская

Имя преподобной Евфросинии в миру — Евдокия («Благоволение»). Она была дочерью Суздальского князя Димитрия Константиновича и его супруги Анны. По благословению святителя Алексия митрополита Московского 18 января 1366 г. совершилось бракосочетание Евдокии с великим князем Московским Димитрием Ивановичем. Свадьбу торжественно отпраздновали по обычаям тех лет в Коломне. Этот брак имел большое значение для судьбы Московского государства, скрепляя союз Московского и Суздальского княжеств. Бракосочетание юных князя и княгини «преисполнило радостию сердца русских», как говорит летописец.
В трудное время был заключен этот брак. Заканчивался сорокалетний период относительного спокойствия на Руси: наступало время практически не прекращающихся войн с многочисленными врагами — внешними и внутренними. Кроме постоянного противостояния внешним врагам — Орде и Литве, продолжалось кровавое соперничество русских княжеств.

Кроме того, почти в самый год бракосочетания князя Димитрия с Евдокией свирепствовала в Москве «моровая язва», народ умирал тысячами, по московским улицам слышан был плач и причитания осиротелых людей. К этой беде присоединилась еще одна — страшный пожар в Москве. Море огня охватило улицы города, безжалостно пожирая деревянные постройки. Горели дома, имущество, скот, гибли люди.

Стон и плач народа достигал княжеского терема, оставляя свой след в сердце юной княгини — и вот тогда-то явила себя Евдокия матерью и покровительницей обездоленных погорельцев, вдов и сирот.

Едва Москва восстановилась из пепла, как в 1368 г. литовский князь Ольгерд осадил Кремль, в котором затворились великий князь с княгиней, митрополит Алексий и бояре. И снова горела Москва, опять слышались стоны и крики московских, жителей, побиваемых литовцами. Вся Московская земля была опустошена.

Юная княгиня непрестанно молилась о родной земле, всеми силами старалась облегчить положение страждущих. Не прошло и пяти лет замужества, как князю Димитрию было необходимо ехать в Орду в связи со спором о великом княжении с Тверским князем Михаилом Александровичем (1399 г.). Первосвятитель Русской Церкви митрополит Алексий не только благословил князя на эту поездку — восьмидесятилетний старец сам сопровождал его до Коломны. В отсутствии супруга Евдокия со всем народом молилась о благополучном возвращении князя. По молитвам святителя Алексия и преподобного Сергия князь Димитрий Иванович вернулся из Орды в Москву с ярлыком на великое княжение.
Вся жизнь великокняжеской четы прошла под духовным руководством и благословением великих святых земли Русской — святителя Алексия и преподобного Сергия, а также ученика преподобного — святого Феодора, игумена Московского Симонова монастыря (впоследствии архиепископа Ростовского), который был духовником Евдокии. Преподобный Сергий крестил самого Димитрия и двух его детей, в том числе и первенца Василия (у великокняжеской четы родилось 5 сыновей и 3 дочери). Это был поистине благословенный христианский брак. Автор «Слова о житии...» князя Димитрия находит удивительные и точные слова для описания совместной жизни великокняжеской четы: «Еще и мудрый сказал, что любящего душа в теле любимого. И я не стыжусь говорить, что двое таких носят в двух телах единую душу и одна у обоих добродетельная жизнь, на будущую славу взирают, возводя очи к небу. Так же и Димитрий имел жену, и жили они в целомудрии. Как и железо в огне раскаляется и водой закаляется, чтобы было острым, так и они огнем Божественного Духа распалялись и слезами покаяния очищались.

И вот пришел 1380 год — новая разлука с мужем, снова скорбь и молитвы о спасении Отчизны. Утешала надежда на победу, предсказанную преподобным Сергием. Княгиня по праву разделила с великим князем подвиг борьбы за освобождение Руси от монголо-татарского ига, — горячими молитвами и делами любви. В память победы на Куликовом поле Евдокия построила внутри Московского Кремля храм в честь Рождества Пресвятой Богородицы. Храм был расписан великими иконописцами Древней Руси Феофаном Греком и Симеоном Черным.

Нашествие татарского хана Тохтамыша в 1382 г. стало новым страшным испытанием для Москвы и всей Русской земли. Димитрий Иванович уехал собирать войско сначала в Переславль, а затем в Кострому, оставив в Москве великую княгиню. Из-за опасности взятия Москвы великая княгиня с детьми и митрополит Киприан с трудом сумели выйти за городские стены, после чего Евдокия направилась вслед за князем. На пути она едва на попала в плен. Через три дня осады войска Тохтамыша взяли Москву и сожгли город, после чего обратили в пепелище большую часть русских земель. По преданию, Димитрий Иванович плакал на развалинах Москвы и похоронил убитых на собственные деньги.

В 1383 г. Димитрий Иванович должен был явиться к Тохтамышу, чтобы отстоять у хана права на великое княжение. Из-за крайнего озлобления Тохтамыша решили послать в Орду старшего сына великого князя — Василия, которому было около 13 лет. Евдокия отпустила сына и тем самым обрекла себя на двухлетнее страдание — сын был задержан в Орде как заложник. Тохтамыш кроме дани потребовал за Василия выкуп 8 тысяч рублей. Сумма по тем временам была огромная и разоренное Московское княжество не могло выплатить всю сумму. Поэтому Василию пришлось жить в плену у хана два долгих года, после чего ему удалось бежать. 19 мая 1389 г. великий князь Димитрий Иванович скончался на сороковом году жизни. По свидетельству современников этот день был днем печали и слез для многих русских людей. Летописец записал «Плач великой княгини по умершем муже» — одно из вдохновеннейших поэтических творений Древней Руси. Погребли великого князя в Архангельском соборе Московского Кремля.

Димитрий Иванович передал престол своему сыну Василию, завещав, чтобы соправительницей ему была мать. Великая княгиня воздержалась от непосредственного участия в государственных делах. Еще при жизни супруга она жила истинно по-христиански, а после кончины его повела строго монашескую подвижническую жизнь, одела власяницу, носила под роскошной великокняжеской одеждой тяжелые вериги. Даже перед близкими своими не желала она открывать свои подвиги; устраивала в великокняжеском тереме званые обеды, но сама не прикасалась к явствам, вкушая постную пищу.



Людская злоба и клевета не обошли ее. По Москве стали ходить нелепые слухи, затрагивающие честь вдовы — княгини. Слухи эти доходили до сыновей. Княжичи, хоть и любили мать и не верили клевете, все же не могли не смущаться. Один из них, Юрий, обратился к матери с вопросом о наветах, порочащих ее. Тогда княгиня собрала всех сыновей своих и сняла часть великокняжеских одежд — дети увидели, что подвижница так исхудала от поста и подвигов, что тело ее иссохло и почернело и «плоть прилипла к костям». Юрий с другими братьями просили прощения у матери и хотели отомстить за клевету. Но мать запретила им и думать о мести. Она сказала, что с радостью претерпела бы унижение и людское злословие ради Христа, но увидев смущение детей, решилась открыть им свою тайну.

Каждый день Евдокию можно было встретить то в одном из храмов, то в монастыре. Поминая своего покойного супруга, она постоянно делала вклады в монастыри, одаривала бедных деньгами и одеждой. Сыновья великой княгини повзрослели, она стала думать о монастыре, в котором могла бы всецело посвятить себя Богу. В сердце Москвы — в Кремле — устраивает она новый женский монастырь (в то время в Москве были два женских монастыря — Алексеевский и Рождественский) в честь Вознесения. Выбрали место у Флоровских ворот. Отсюда она провожала, здесь встречала своего супруга, возвращавшегося с Куликова поля. Поблизости от ворот находился великокняжеский терем, сожженный во время нашествия Тохтамыша. На этом место бывшего княжеского жилища воздвигла великая княгиня монашеские кельи. Одновременно она строила несколько храмов и монастырей в Переславле-Залесском.


Вид во дворе Вознесенского монастыря. Слева церковь св. Михаила Малеина.

С именем великой княгини Евдокии связано одно из самых значительных событий духовной истории России. Совершилось оно во время нашествия Тамерлана в 1395 г. Весть о том, что полчища грозного полководца подошли к границам Руси, привели в ужас весь народ. Великий князь Василий, благодаря влиянию матери, проявил твердость духа, собрал войско и вышел навстречу врагу. Но что могла сделать эта малая дружина перед полчищами непобедимого завоевателя, утверждавшего, что вся вселенная недостойна иметь двух правителей?

Народ, подкрепляемый верой в заступничество Божие, вместе со своей княгиней молился Богу. Евдокия совершала сугубые молитвы об избавлении Руси от гибели. Молитва праведницы была услышана Богом. По совету матери Василий Димитриевич повелел принести чудотворную Владимирскую икону Божией Матери из Владимира в Москву. 26 августа 1395 г. великая княгиня Евдокия с сыновьями, митрополитом, духовенством, боярами, с множеством собравшихся жителей Москвы встретили икону Богоматери на Кучковом поле.

В тот самый день и час Тамерлан в сонном видении увидел «Светозарную Жену», окруженную сиянием и множеством «молнеиносных воинов», грозно устремившихся вперед. По совету своих наставников Тамерлан отдал приказ войскам повернуть от границ Руси.

В 1407 г., после видения архангела Михаила, предвозвестившего ой скорую кончину, княгиня Евдокии решила принять монашество, к которому стремилась всю свою жизнь. По ее желанию был написан образ архангела Михаила и помещен в кремлевском храме в честь Рождества Пресвятой Богородицы.

Сказание говорит, что вступление великой княгини на монашеский путь было ознаменовано Божиим благословением и чудом. Одному нищему слепцу великая княгиня явилась во сне в канун своего пострига и обещала исцелить его от слепоты. И вот, когда Евдокия шла в обитель на «иноческий подвиг», слепец-нищий обратился к ней с мольбой: «Боголюбивая госпожа великая княгиня, питательница нищих! Ты всегда довольствовала нас пищею и одеждою, и никогда не отказывала нам в просьбах наших! Не презри и моей просьбы, исцели меня от многолетней слепоты, как сама обещала, явившись мне в сию ночь. Ты сказала мне: завтра дам тебе прозрение; ныне настало для тебя время обещания».

Великая княгиня, будто не замечая слепца и не слыша его мольбу, шла далее и как бы случайно опустила на слепца рукав рубашки. Тот с благоговением и верою отер этим рукавом свои глаза. На виду у всех совершилось чудо: слепой прозрел! Народ прославил вместе с прозревшим угодницу Божию. По сказанию, в день пострига великой княгини исцелились от различных болезней 30 человек. Постриг совершился 17 мая 1407 г. в деревянной церкви Вознесения. Великая княгиня получила в постриге имя Евфросинии («радость»).

А через три дня, 20 мая, произошла закладка новой каменной церкви в честь Вознесения Христова. В этом храме великая княгиня определила и место своего упокоения. Но ей не довелось увидеть завершение строительства. 7 июля 1407 года она скончалась на 54-м году жизни. Погребали святую Евфросинию при большом стечении народа в указанном ею месте строившегося храма, где и почивала она до 1929 г., совершая многочисленные исцеления и даруя благодатную помощь всем, с верою приходящим к ее многоцелебным мощам.


Вид собора Вознесения Господня с юго-востока. 1894г.

И после кончины, как повествует сказание, преподобная Евфросиния была «удостоена прославления». Не раз отмечено, как у гроба ее сами собой зажигались свечи.

По кончине преподобной постройку храма продолжила великая княгиня Софья Витовтовна, супруга великого князя Василия Димитриевича. Большой пожар не позволил окончить сооружение храма, так что он стоял недостроенным почти 50 лет и, наконец, супруга великого князя Василия Темного — Мария Ярославна — дала обет завершить постройку. В 1467 г. храм был торжественно освящен.


Вход в Вознесенский монастырь и вид на Замоскворечье.

Вознесенский храм стал усыпальницей великих княгинь и цариц Российского государства. Над местами их погребения воздвигались надгробья. Здесь были погребены Софья Палеолог (1503 г.) — вторая жена Иоанна III, Елена Глинская (1533 г.) — мать Иоанна IV Грозного, Ирина Годунова (1603 г.) — супруга царя Феодора Иоанновича, Наталия Кирилловна (1694 г.) — мать Петра I и другие. Последней упокоена здесь царевна и великая княгиня Наталия Алексеевна (1728 г.), внучка Петра I, дочь царевича Алексея Петровича. К началу XX века в храме стояло 35 гробниц.





Вознесенский монастырь. Фотография 19 века сделана со здания Сената. На переднем плане - Вознесенский монастырь, слева корпус келий. Правее Спасской башни - монастырская колокольня.

Мощи основательницы монастыря почивали под спудом за правым столпом собора, у южной стены. В 1822 г. над мощами была устроена посеребренная рака с сенью.


Э.Гартнер У Спасских ворот Кремля. 1838г.

7 июля 1907 г. в Кремле праздновали 500-летие со дня кончины преподобной Евфросинии. Этот праздник оживил в памяти верующих образ молитвенницы за Русскую землю.

Накануне, после Литургии крестным ходом с преднесением иконы Вознесения направились из Вознесенского монастыря в Архангельский собор для возложения иконы на гроб Димитрия Донского. Вечером в обители было всенощное бдение, во время которого все молящиеся стояли с зажженными свечами. Утром Божественную Литургию служил Московский митрополит Владимир (Богоявленский ( 1918 г.). По окончании ее присутствующим раздавали юбилейные медали, образки и листки с жизнеописанием преподобной. Многие московские храмы отметили 500-летие торжественными службами.


Вид во дворе Вознесенского монастыря

В 1922 г. раку и сень над мощами изъяли с целью извлечения из нее драгоценных металлов. Мощи преподобной Евфросинии остались в каменной гробнице под полом собора.


Вынос саркофага из Вознесенского собора Московского Кремля.

В 1929 г. по решению правительства началось уничтожение построек Вознесенского монастыря. Сотрудники музея пытались спасти некрополь. Для его размещения выбрали подвал Судной палаты Казённого двора. Белокаменная гробница преподобной Евфросинии оказалась поврежденной и вынуть ее целиком из земли не смогли. Мощи преподобной были спасены от уничтожения.


Интерьер подземной палаты Казённого двора в южной пристройке к Архангельскому собору c расположенными в ней гробницами.

При вскрытии захоронений среди останков преподобной Евфросинии кроме небольших частичек ткани от савана нашли обрывки ее кожаного монашеского пояса с тиснеными изображениями двунадесятых праздников и подписями к ним. Эти святыни вместе с находившимися в гробах сосудами для елея хранятся в фондах музеев Кремля. Обломки каменной гробницы преподобной находятся до сего дня в том же подвале.
Так Архангельский собор Кремля стал общей семейной усыпальницей великокняжеских и царских семей Российского государства.


Великая княгиня Евдокия. Скульптурная реконструкция С.А.Никитина.

Преподобная Евфросиния, великая княгиня Московская, соединила подвиг гражданского служения своему народу и родной земле с монашеским подвигом, восстанавливая царское достоинство человека. Недаром изображают ее в древнерусских лицевых рукописях с царской короной. Она становится пятой из святых жен Руси с именем Евфросиния: «Радость». Ибо ее жизнь явилась великой радостью для всей земли Русской.

Источник текста

СТРАСТНОЙ МОНАСТЫРЬ В МОСКВЕ

Страстной монастырь. Фото 1900-х гг.

В 1641 г. в память о встрече чудотворной иконы Божьей Матери, именуемой Страстной (по орудиям страстей Господних - трости и копью в руках ангелов, окружающих лик Богоматери), заложен царем Михаилом Федоровичем близ Тверских ворот Белого города одноименный храм. В 1654 Г. при нем основан девичий монастырь, названный Страстным. Пятиглавый монастырский собор во имя Страстной иконы Божьей Матери сооружен в 1641 - 1646 гг.
В 1778 г. моиастырь выгорел дотла. Восстановлен императрицей Екатериной 11. В 1812 г. разграблен французами. По преданию, первый колокольиый звон после ухода полчищ Наполеона раздался с колокольни Страстного монастыря. После сноса стен и башен Белого города образовалась обширная площадь, названная по монастырю Страстной (с 1937 г. - Пушкинская). Долгие годы над ней господствовала стройная колокольня монастыря, построенная на месте древней в 1855 г. архитектором М.Д.Быковским. Большой колокол монастыря отличался блаroзвучием. Монастырь славился своей богатой древностями ризницей и чудесным женским хором, известным по всей России.
После упразднения монастыря в его зданиях находился антирелигиозный музей. В 1935 г. монастырский комплекс снесен. В 1950 г. на его месте разбит сквер, куда перенесен стоявший напротив, в конце Тверского бульвара, памятник А.С.Пушкину.

Страстная площадь. Фото 1920-х гг.

Замечательный московский монастырь, освященный во имя Страстной иконы Божией Матери и варварски уничтоженный большевиками, стоял до революции на Тверской улице, там, где сейчас сквер перед кинотеатром «Россия». Его колокольня была точно на том месте, где ныне стоит памятник Пушкину.

Именно здесь в XVII веке в Москве с почестями встречали чудотворную Страстную икону Божией Матери, перевезенную в русскую столицу из Нижегородской области – на месте этой исторической встречи и был основан Страстной монастырь. К счастью, сама икона уцелела в революцию и ныне находится в церкви Воскресения в Сокольниках, на левой, северной стене Петропавловского придела. Как известно, в советские годы эта окраинная, отдаленная от центральной Москвы церковь стала приютом многих московских святынь, привозимых сюда из разрушенных храмов и монастырей.

Страстная икона Божией Матери, славящая исцелениями больных, называется так потому, что на ней рядом с Богородицей изображены два ангела с орудиями страданий - «страстей» Христовых - копьями и крестом. Старинная легенда, связанная с этой иконой, повествует, что в старину в селе Палицах Нижегородской губернии жила крестьянка Екатерина, которая была одержима «беснованием»: совершенно помешанная, она бегала от людей, скиталась по лесам и не раз пыталась наложить на себя руки. Однажды, придя ненадолго в себя, она стала проникновенно молиться Божией Матери, прося избавить ее от этого бедствия и дала обет уйти в монастырь в том случае, если она выздоровеет. Получив долгожданное исцеление, Екатерина совсем забыла о данном обете и стала жить обыкновенной, полной суеты, мирской жизнью. И один раз на молитве она вдруг вспомнила о своем обещании. На нее напал такой ужасный страх, что от душевного потрясения она слегла в постель. Ночью Екатерина услышала, что кто-то у дверей ее комнаты тихо читает молитву, а потом дверь открылась, и к ней вошла Пресвятая Богородица в багряном одеянии, вытканном золотыми крестами. Она обратилась к больной: «Екатерина! Почему ты не исполнила обета в иноческом чине служить Сыну Моему и Богу? Иди же теперь, возвести всем о Моем явлении тебе и скажи, чтобы живущие в мире воздерживались от злобы, зависти, пьянства и всякой нечистоты; пребывали бы в целомудрии и нелицемерной любви друг к другу, почитали бы воскресные и праздничные дни, посвященные имени Господню и Моему».

Страстная площадь. Фото нач.20 века.

Екатерина не исполнила повеления Богородицы, опасаясь, что ей никто не поверит и примут за сумасшедшую. Видение повторилось еще дважды, а на третий раз она была сильно наказана за свое малодушие: ее парализовало, рот искривился, голова обратилась в сторону, и женщина впала в полное расслабление. Вскоре она была помилована. Снова во сне Екатерина услышала таинственный голос, повелевавший ей немедленно идти в Нижний Новгород к иконописцу Григорию, у которого находился написанный им образ Божией Матери, рассказать ему о чудесных явлениях и, собрав именем Пресвятой Богородицы семь серебряных монет, отдать их иконописцу для украшения этого образа. «Когда ты помолишься перед этим образом с верою, то получишь исцеление сама и многие другие», - добавил голос. Екатерина исполнила этот наказ, и, помолившись перед иконой, действительно получила исцеление. С тех пор у образа Божией Матери начали совершаться многие чудеса и исцеления.

Местный землевладелец, боярин Лыков, прослышав об этой иконе, перевел ее в церковь своей вотчины в Палицах. История чудотворного образа на этом только началась, а вместе с ним – и новая страница в летописи московской истории. Страстную икону решили перенести в Москву – и 26 (13) августа 1641 года ее торжественно встречал царь Михаил Федорович со свитой и духовенством на главной московской улице Тверской, или Царской, как прежде она еще называлась. На том месте, где была встречена икона, у Тверских ворот Белого города, царь велел «возградить церковь камену», во имя Страстной иконы, и праздник ей определили тот августовский день, когда икона была торжественно доставлена в Москву. А в 1649 году набожный царь Алексей Михайлович повелел основать тут Страстной «девичий» монастырь. Он и дал дореволюционное название площади Тверских ворот, - Страстная, а потом и местного бульвара. Свое старомосковское имя Страстная площадь носила до 1932 года.

История и судьба Страстного монастыря оказалась тесно связана с Тверской улицей, на которой он был основан – даже после революции их постигла единая участь. Эта улица появилась еще в XIV веке на пути из Москвы в Тверь: «Город Тверь - в Москву дверь». А в памятном для нее XVII веке Тверская стала главной улицей Москвы, отчего и называлась Царской – по этой улице совершались парадные выезды царя, а экипажи иностранных послов и гостей неслись по ней в Кремль. Через сто лет она стала началом дороги в новую российскую столицу - Санкт-Петербург.

Здесь, на Тверской, начиналось все самое новое и лучшее в Москве. И если в ранние петровские времена с ней явно соперничала Немецкая слобода, то потом конкурентов Тверской более не осталось. На этой улице были опробованы почти все виды дореволюционного городского транспорта - отсюда уходили в свой первый путь и дилижансы, и конка, и московский трамвай. И огни первых в Москве электрических фонарей засверкали именно на Тверской. Здесь же, напротив Страстного монастыря, в XVIII столетии был устроен первый московский бульвар – Тверской, а в XIX веке за монастырем появился один из самых молодых и самый широкий бульвар Москвы, получивший имя Страстной.

В середине 1770-х годов обитель сгорела в пожаре - выгорело все, кроме написанных на стенах Боголюбской иконы и образа св. Иоанна Воина. Императрица Екатерина II приказала восстановить Страстной монастырь.

Бедствие в обитель пришло в 1812 году – наполеоновские полчища расположились здесь «на постой». (По какой-то горькой иронии судьбы в соседней с монастырем усадьбе Голицыных разместился штаб главного интенданта наполеоновской армии, где среди интендантских офицеров находился молодой Анри Бейль - будущий писатель Стендаль.) Интервенты разворовали и осквернили монастырь – не только святотатством, но и расстрелами, казнями, допросами сопротивлявшихся москвичей, а один храм и вовсе был обращен в магазин. Монастырь закрыли и заперли, хотя, по историческим свидетельствам, захватчики раз позволили монахиням совершить службу и дали им все необходимое для богослужения.

И в октябре, когда армия Наполеона спешно покинула Москву, именно в стенах Страстного монастыря был отслужен первый в городе благодарственный молебен Христу Спасителю о чудесном спасении Москвы и об избавлении от нашествия иноплеменных. Молебен, на котором присутствовал казацкий генерал Иловайский, отслужил настоятель сгоревшей университетской церкви о.Иона. Эта достоверная история подтверждает московское предание о том, что именно с колокольни Страстного монастыря в Москве раздался первый звон после ухода неприятеля.

И после пожара 1812 года монастырь был роскошно отстроен заново. Достойный ученик Д.Жилярди, русский архитектор М.Д.Быковский построил замечательную надвратную колокольню с шатром и с часами – тогда это было новшеством. Церковь в ней освятили во имя св. Алексия Человека Божия, по именинам основателя Страстного монастыря, царя Алексея Михайловича, а иконы нового храма написал художник В.В.Пукирев – достаточно вспомнить его «Неравный брак».

Монастырь славился в старой Москве своим прекрасным хором и рукоделием монахинь. До революции на площади перед ним происходили летом народные гуляния– в августовский престольный праздник и в шестое воскресение после Пасхи, когда Страстная икона праздновалась еще раз.

Страстной монастырь оказался связанным и с именем Пушкина.


Пошел! Уже столпы заставы

Белеют; вот уж по Тверской

Возок несется чрез ухабы,

Мелькают мимо будки, бабы

Балконы, львы на воротах

И стаи галок на крестах…

Этих галок, судя по тексту, Пушкин заметил именно на колокольне Страстного монастыря. Львы же, разумеется, с усадьбы Хераскова-Разумовского, построенной Жилярди почти напротив монастыря - «будто окаменевшие вельможи, переваривающие лукулловский обед», - писал о них потом Гиляровский. И после смерти поэта, по преданию, на Тверской произошло знаменательное событие. В 1880 году напротив Страстного монастыря в начале Тверского бульвара поставили памятник Пушкину работы А.Опекушина, сооруженный на народные деньги. И существует легенда, что когда на Страстную площадь везли пьедестал для этого памятника, при повороте на Тверскую им встретилась бедная похоронная процессия с гробом Анны Петровны Керн, которой Пушкин посвятил стихотворение «Я помню чудное мгновенье». И будто бы лошади, тащившие пьедестал, почтительно остановились, уступая дорогу возлюбленной поэта. Анна Керн была захоронена близ города Торжка в Тверской области, на погосте села Митино – на ее могиле стоит большой надгробный камень, на котором высечены пушкинские строфы.

А в 1950 году памятник Пушкину перенесли на другую сторону площади, развернули на 180 градусов и поставили на то место, где прежде стояла колокольня Страстного монастыря.

После революции старинный московский монастырь постигла печальная участь. Вначале он был осквернен пролетарствующими художниками, которые расписали его стены кощунствами, потом, в марте 1919 года, «упразднен», и его помещения занял Военный Комиссариат. Одно время общежитие студентов «Коммунистического университета трудящихся Востока» сосуществовало там с последними монахинями, еще ютившихся в своих кельях, затем обитель передали Центральному Архиву. А 1928 году ее окончательно ликвидировали, и с 1929 года в стенах бывшего монастыря открылся Центральный Антирелигиозный Музей – преобразование в духе советской власти. В этот музей была привезена легендарная корона с Воскресенской церкви в Барашах (см. нашу публикацию от 26 сентября прошлого года) – там ее след уже обрывается. Страстную же площадь переименовали в Пушкинскую. А монастырь был полностью снесен в 1937 году – для чего, неизвестно, кроме как «в целях антирелигиозной пропаганды».

Центральный совет безбожников переделывает бывший Страстной монастырь в Москве в помещение для антирелигиозного клуба-музея. Бездействовавший в последние годы колокол монастыря был снят с колокольни и передан в фонд Монетного двора. Колокол весит около 12 тонн и представляет собой немалую ценность.
На снимке: момент снятия колокола. 1928 г.Фот.А.Шайхета.


И только одна традиция народных гуляний по-прежнему осталась в советские годы на центральной площади главной московской улицы и тоже дважды в год: 7 ноября и 1 мая здесь вечерами собирались москвичи и прогуливались по центральной магистрали, где на диво горожанам перекрывали автомобильное движение. Многим памятна праздничная иллюминация Тверской и Центрального телеграфа.

И еще одна исчезнувшая местная московская достопримечательность. Совсем рядом с монастырем, на месте корпуса газеты «Известия» раньше стоял знаменитый «дом Фамусова» (на втором снимке он хорошо виден), принадлежавший М.И.Римской-Корсаковой. Здесь не раз бывал и Пушкин, но больше в памяти Москвы этот дом остался причастным к Грибоедову. Младший сын хозяйки, Сергей Александрович, был женат на двоюродной сестре писателя, Софье Алексеевне – она стала прототипом Софьи в комедии «Горе от ума». Писатель часто бывал в этом доме. По легенде, однажды на балу у Корсаковой он стал нападать на пристрастие москвичей ко всему французскому - точь-точь из будущего монолога Чацкого: «Чтоб истребил Господь нечистый этот дух пустого, рабского, слепого подражанья». Все решили, что Грибоедов сошел с ума, и после этого многие ездили к нему справиться о его здоровье. «Я же им докажу, что я не сошел с ума!» - не выдержал Грибоедов и написал в ответ «Горе от ума».

Дом тоже снесли - не пощадили ни старины, ни памяти о Грибоедове. Весь этот снос был определен чудовищным Генеральным планом социалистической реконструкции Москвы 1935 года. Тверская потеряла и красивейший монастырь – частицу своей истории, и свое иконное старомосковское лицо, и даже свое имя, названная в честь Горького еще при жизни пролетарского «буревестника». Из всех утрат вернуть последнее оказалось самым простым – но единственным.

И ныне о Страстном монастыре и славной московской старине главной улицы столицы напоминает лишь имя Страстного бульвара.

Москва, которой нет. Чудов монастырь

Единственный в Москве монастырь, освященный во имя праздника Чуда св. Архистратига Михаила в Хонех, и самый известный из разрушенных церковных памятников, до революции находился в Кремле на Ивановской площади – теперь на его месте мостовая перед Успенской звонницей и правительственное здание рядом с Сенатом. А в старину этот грандиозный московский монастырь даже назывался «Великой Лаврой».
Он был основан в 1358 году Святителем Алексием, Митрополитом Московским, в ознаменование благодарности за помощь и чудесное исцеление жены татарского хана Джанибека Тайдулы. Некоторые исследователи, однако, считают, что Тайдула была не женой, а матерью хана Джанибека, и «любимейшей женою» знаменитого хана Узбека, устроителя Золотой Орды. (Такого мнения придерживался и великий московский историк Иван Забелин.) Тайдула уже давно страдала глазами, и когда совсем потеряла зрение, велела пригласить московского митрополита – о нем прослышали в Орде как о русском священнике, которому Бог не отказывает в молитвах.

Дорога в Орду была всегда для русских опасной – никто не знал, как и с чем вернется оттуда, и вернется ли вообще. Перед отъездом святитель Алексий отслужил молебен с водосвятием в кремлевском Успенском соборе перед гробом святителя Петра, митрополита Московского, при жизни почтившего Москву как духовную столицу России – и во время богослужения чудесно сама возгорелась свеча. Это сочли за доброе предзнаменование – святитель раздробил свечу на части, роздал людям и взял с собой в Орду вместе со святой водой. Он отправился в путь 18 августа 1358 года – за месяц до праздника Чуда св. Михаила Архангела.
По преданию, ожидая святителя, Тайдула увидела сон - как он приближался к ней в торжественном облачении и с ним священники в таких же одеждах… Пробудившись, она повелела изготовить такие же облачения, как она видела во сне, - и потом это облачение, подаренное Тайдулой святителю, хранилось у раки святого в Чудовой обители.
Путь в Орду по подсчетам ученых тогда занимал около месяца, так что святитель прибыл туда в середине сентября. Он зажег чудесную свечу с молитвой, окропил больную святой водой – и Тайдула прозрела.



Капков Я. Ф. Исцеление Митрополитом Алексеем Тайдулы, жены Чанибека, Хана Золотой Орды. Конец 1830-х - начало 1840-х

Радости обеих враждовавших сторон не было предела – хан Джанибек снизил для русских размер дани, а Тайдула подарила святителю кремлевскую территорию, принадлежавшую хану, где находился Посольский двор Орды – именно там захватчики собирали с России дань. По другой версии там был конюшенный двор хана. Так или иначе, только эту землю отдали Москве, а ханский двор перевели в Замоскворечье на Болвановку. Забелин же полагал, что святитель, воспользовавшись удобным случаем, сам попросил у хана эту территорию и определил ее для строительства мужского монастыря с соборным храмом во имя Чуда святого Архистратига Михаила.
Уже само по себе освящение благодарственного храма во имя этого праздника глубоко символично. Однако, больше того, историки считают, что исцеление Тайдулы совершилось (или могло совершиться) в самый сентябрьский день этого праздника – ведь примерно к тому времени святитель и прибыл в Орду.



В древности, в малоазийской Фригии близ города Иераполя существовал целебный источник. Дочь одного язычника, жителя города Лаодикии страдала немотой, - и однажды во сне ее отцу явился св. Архангел Михаил и открыл, что чадо его исцелится, если выпьет воды из того источника. Отец поверил в это видение, отвез дочь к источнику, и, испив из него, девушка чудесно обрела дар речи. Обрадованная семья вместе с исцеленной приняла христианское крещение, а отец возвел в том месте рядом с источником храм во имя св. Архангела Михаила. Вслед за этим семейством к благотворному источнику потянулись местные жители. Многие из них были язычниками – и там они с сердечной радостью принимали веру Христову. А в новооснованном храме св. Архангела Михаила служил благочестивый священник Архипп, который горячо проповедовал о Христе и никогда не уходил из своей церкви.
Это христианское торжество озлобляло язычников. Они решили уничтожить храм и его служителя очень коварным способом – соединили в одно русло через выкопанный канал две горные реки. Мощный поток направился прямо на храм. Священник стал истово молиться Богу о спасении и было Чудо: у храма явился сам Архангел Михаил и ударом жезла пробил в горе широкое отверстие, расселину, в которую устремился поток воды, минуя храм. Христиане долго молились в великой благодарности Богу и их Святому Покровителю. А местность эта с тех пор получила наименование «Хоны», что означало «отверстие», «расселина», или по-другому толкованию – «погружение».
Смысл этого Чуда трактовали как защиту православного христианского храма от язычников. Для православной Руси, томившейся под игом иноверцев, праздник символизировал и спасительную помощь за Христову веру, и ее духовную победу. Так в Москве появился великий Чудов монастырь.



В 1358 году была основана деревянная соборная церковь, а в мае 1365 – первая каменная, построенная взамен деревянной. Основатель монастыря позаботился и о его достатке, обогатив кремлевскую обитель «драгоценной утварью, селами, рыбными ловлями». Одним из этих таких монастырских сел было знаменитое Черкизово, которое Святитель выкупил у своего слуги татарина Ильи Азакова и передал во владение Чудова монастыря, где оно и оставалось вплоть до секуляризации 1764 года.
Владением Чудова были и Хамовники со знаменитой Никольской церковью, выстроенной в XVII веке как слободская для царских ткачей, делавших белое хамовное полотно. Прежде же, до 1626 года, местность Хамовников именовалась по кремлевскому монастырю Чудовкой - и здесь, на окраине, стояли митрополичьи конюшни. Чудов был богатейшим московским монастырем, в который жаловали вклады и великокняжеская, и царская семья, и бояре на поминовение.
В 1378 году святитель Алексий скончался. Предчувствуя приближение кончины, он начал читать отходную молитву и умер, не окончив ее. Святитель смиренно завещал похоронить себя не в церкви, как было положено, а близ нее, и его похоронили в Благовещенском приделе Чудова храма. Забелин считал, что так великий князь Дмитрий Донской не исполнил воли святого, однако святителя похоронили все же в приделе храма. Его святые мощи были обретены в 1431 году, когда во время литургии обрушился верх обветшавшей каменной церкви – и хотя люди милостию Божией не пострадали, надо было строить храм заново. Во время работ и обнаружили гробницу с нетленными мощами Святителя. Их поместили тогда в Благовещенском приделе соборного храма. У раки стоял жезл святителя, и подле мощей хранилось то самое облачение, подаренное Тайдулой.
А в 1483 году великий князь Иван III велел построить в монастыре новую церковь с двумя престолами – Благовещенским и св. Алексия, - куда с благоговением перенесли его святые мощи. В соборном же храме Благовещенский придел был тогда упразднен.
Те времена ознаменовали выдающимися событиями историю Чудова монастыря. В 1441 году в него заточили московского митрополита Исидора, грека по происхождению, подписавшего печально знаменитую Флорентийскую унию с католичеством 1439 года. Как известно, именно в заключении этой унии православные мыслители видели глубинную причину падения Византийской империи, последовавшего в 1453 году. А Исидор, поставивший свою подпись от лица Русской Православной Церкви, вернулся в Москву, неся впереди латинский крест, а на богослужении в Успенском соборе помянул на ектенье папу Римского Евгения. Разгневанный великий князь московский, Василий II назвал его «латинским прелестником» и заточил предателя в Чудов монастырь. Вскоре Исидор сбежал оттуда в Рим, где и умер в 1462 году, а князь даже не стал «за сим лжепастырем» снаряжать погоню. Это был последний иноземец в чине митрополита Москвы – после него сразу же был назначен русский митрополит, святитель Иона.
А в 1504 году во время великого строительства в Кремле был заново перестроен и соборный храм Чудова монастыря. Возможно, что и над ним трудились те же самые итальянские мастера, возводившие Кремль – архитектурные приемы давали основание предполагать его зодчим самого Алевиза Нового, автора Архангельского собора. В престольный праздник 1504 года новоустроенный соборный храм был торжественно освящен и впоследствии еще не раз обновлялся.
Великая княгиня Елена Глинская устроила для мощей святителя серебряную раку и вместе со своим пятилетним сыном Иоанном, митрополитом и архиереями слезно молилась ему в февральский праздник памяти св. Алексия.



Елена Глинская. Реконструкция по черепу, С.Никитин, 1999 г.

Дело в том, что ее покойный супруг, великий князь Василий III истово молился у гробниц святителя Алексия в Чудовом монастыре и святителя Петра в Успенском соборе о даровании ему долгожданного наследника – ведь за двадцатилетнее супружество с первой женой, Соломонией Сабуровой у него не было потомства. И когда от второго брака с Еленой Глинской у московского государя родился первенец, будущий Иван Грозный, то великий князь «радостную душою обеты сердца исполнял». Он соорудил две раки – для мощей святителя Петра золотую, а св. Алексию – серебряную, но готовы они были только спустя два года после его смерти, в 1535 году.
В пожар 1547 года Чудов монастырь сгорел весь, кроме раки с мощами святителя. Спустя полгода, в январе 1548 г. в монастырь постригся священник кремлевского Благовещенского собора и духовник царя Иоанна Грозного, Федор Бармин, чувствуя свою вину за мятеж против Глинских. Именно он после пожара 1547 года, случившегося вскоре после венчания первого русского царя на престол, пустил в народ молву о том, что бедствие пришло из-за родственницы государя Анны Глинской – якобы она «волхвовала» и навела на Москву пожар. Бояре поддержали этот слух, и царь указал начать расследование, но свирепая толпа прямо в Успенском соборе убила князя Юрия Глинского. Политическое было дело.
Со времени Ивана Грозного повелась традиция крестить новорожденных царских детей в Чудове монастыре, у раки Святителя. Здесь крестили царевича Иоанна в 1554 году, а в 1557 году – царевича Федора, в присутствии самого царя. В Чудове же крестили царя Алексея Михайловича, причем Таинство совершил сам патриарх Филарет, крестивший собственного внука. Потом и он в свою очередь в 1672 году крестил в Чудове своего сына Петра I, хотя к тому времени «Тишайший» царь уже немного изменил традицию и старших детей от брака с Милославской крестил в Успенском соборе. Но Петр был крещен в Чудове – интересно, что спустя полтора столетия века, в 1818 году в Чудовом монастыре крестили другого великого реформатора, Александра II Освободителя, отменившего крепостное право. При совершении Таинства крещения его бабушка, императрица Мария Федоровна приложила младенца к руке святителя, испрашивая благословения. Царевич и родился рядом с Чудовой обителью, в кремлевском Николаевском дворце, снесенном большевиками. Дворец же этот был построен на месте бывшего дома митрополита (или перестроен из него). Оттого старинный историк с благоговением указывал, что наследник и родился в самом Чудовом монастыре, подчеркивая это как благочестивый и знаменательный факт. Поразительно, что историк писал эти строки в 1820 году и не ведал о той славной роли, которую исполнил потом этот наследник в русской истории.
Благодаря своему статусу и местоположению Чудов монастырь был тесно связан с русскими царями – и не только тем, что они принимали в нем православное крещение и присутствовали на праздничных богослужениях. В Смутном 1610 году в Чудовом был насильно пострижен в монахи Василий Шуйский, а потом переведен в Иосифо-Волоколамский монастырь. Через два года его забрал оттуда гетман Жолкевский – снял с него иноческое одеяние и облачил «во изрядные ризы», чтобы представить польскому королю «не пленного инока, а пленного Русского царя». В Польше он и умер. Жену же его, царицу Марью, тоже постригли в монахини и отправили в московский Ивановский монастырь.



Царь и Великий князь Василий Иоаннович Шуйский. Копия из Титулярника XVII века

А еще раньше, в 1602 году, из Чудова бежал в Литву дьякон Григорий Отрепьев. С именем первого русского самозванца и его печальной для России историей связана одна из самых известных страниц в летописи Чудова монастыря. Отрепьев и сейчас вызывает споры ученых. Считается, что он был сыном галицкого дворянина Богдана Отрепьева, которого, видимо, убили в пьяной драке в московской Немецкой слободе – как известно, в то время она уже существовала. Будущий самозванец носил имя Юрий и после смерти отца попал к боярам Романовым, родственникам Грозного, а когда на них началась опала, постригся в монахи под именем Григорий (историк Малиновский в своих трудах называет его монахом Германом) и по протекции попал в привилегированный Чудов монастырь. Оттуда он бежал за границу, где выдал себя за царевича Дмитрия, и вернулся в Москву с огромным польским войском, поддержавшим его в своих политических интересах. Народ не принял Лжедмитрия – всего лишь через десять месяцев против него вспыхнуло восстание, ибо москвичи уже усомнились в истинности сего царя. Ведь когда мертвое тело Самозванца бросили на Лобное место, в руку ему была вложена медная деньга – как бы в награду за его игру. Тогда же свергли и патриарха Игнатия, который венчал Лжедмитрия на престол, и заключили его в Чудове монастыре.
И с русскими церковными иерархами была связана история этой кремлевской обители. В 1612 году в нем совершил свой подвиг и погиб святитель Гермоген, патриарх Московский, рассылавший из заточения по всей России грамоты с призывом бороться за Отечество с врагами его и ставший идейным вдохновителем русского ополчения: «Не запрещу Ляпунову ополчаться за Москву. Благословляю воинов на смерть за веру и на защиту Отечества», - говорил он польским интервентам, принуждавшим его благословить на русское царство польского королевича Владислава, которого привела на Русь предательская Семибоярщина.



Чистяков П. Патриарх Гермоген в темнице отказывается подписать грамоту поляков

Святитель еще на свободе требовал крещения Марины Мнишек, выступал против замысла венчать на русский престол ее сына, поддерживал Михаила Романова, но за отказ благословить Владислава на русский престол был посажен под арест поляками и умерщвлен голодной смертью. Ведь именно этот отказ Гермогена и его благословение подняли москвичей на бой за Отечество. Мощи его перенесли в Успенский собор при царе Алексее Михайловиче, а канонизирован он был только в 1913 году. Тогда в Успенском соборе соорудили величественную гробницу, а в подклете соборного храма Чудова монастыря, где умер святитель, освятили храм во его имя.
Здесь же, в Чудове монастыре, лишили патриаршества Никона – Вселенские Патриархи Паисий Александрийский и Макарий Антиохийский сняли с него патриарший сан, клобук и панагию. «Возьмите жемчуг себе», - язвительно молвил им Никон.
Впоследствии два архимандрита Чудова, Иоаким и Адриан, были избраны русскими патриархами, причем Адриан стал последним патриархом петровской России. А после отмены патриаршества Петр I повелел чудовскому иеродиакону Тимофею «надзирать» за церковными обрядами в Москве. После же возобновления Московской епархии в 1737 году, в Чудове монастыре была восстановлена Кафедра московских архиереев.
В 1626 году Чудов монастырь сгорел. Царь Михаил Федорович велел вылить большой колокол на поминовение отца и повесить его на монастырской колокольне. И в 1680 году началась перестройка Алексеевской церкви по чертежам царя Федора Алексеевича.



С. Шухвостов. Внутренний вид Алексеевской церкви Чудова монастыря в Московском Кремле. 1886

Освящение ее состоялось в мае (по старому стилю) 1686 года на праздник обретения мощей святителя. Накануне торжества юные цари Петр и Иван (Петр некоторое время правил вместе с братом по желанию бунтовавших московских стрельцов) вместе с первыми сановниками Государства Российского подняли на руки гроб святителя Алексия и поместили в новоустроенном храме под звон Ивана Великого.
Этот новый, но по-прежнему двухпрестольный храм отличался тем, что был разделен на мужскую и женскую самостоятельные «половины» с отдельным для каждого пола входом: Алексеевский храм был для мужчин и Благовещенский – для женщин. В Алексеевской церкви хранилась замечательная икона св. Алексия, написанная на доске его гроба, и потом пораненная ножом сумасшедшего еретика-кальвиниста.
И в то же самое время в монастыре появилась новая церковь во имя св. Апостола Андрея Первозванного. Ее основали во хвалу святого Апостола и в память «умиротворения» страшного стрелецкого бунта, случившегося в Москве в 1682 году. Неспокойно тогда было в столице, и однажды патриарх Иоаким вынес из Успенского собора святыню – десницу св. Андрея, поместил на аналое, прямо на площади отслужил молебен и призвал стрельцов «оставить смуту», обещая им прощение за бунт. Тогда к радости царя и патриарха и к радости самих стрельцов дело кончилось миром и всеобщей благодарностью к святому Апостолу - и в память о том чудесном примирении в кремлевской обители основали Андреевскую церковь, как ни странно, редкую для Москвы. В 1737 году ее переосвятили в Крестовоздвиженскую и обратили в больничный монастырский храм, а в XIX веке опять возобновили как Андреевскую.
Чудов монастырь за свои века был подлинной обителью русского просвещения. Жил в его стенах сам Максим Грек, и правили здесь богослужебные книги во время никоновской реформы. Именно в Чудове патриарх Филарет устроил «патриаршую школу» – греко-латинское училище, ставшее предтечей Славяно-Греко-Латинской Академии. В нем преподавали Арсений Грек и Епифаний Славинецкий, выходец из знаменитой Киево-Могилянской Академии, трудившийся в Чудове и над исправлением богослужебных книг. А в 1658 году он перевел для государя и патриарха «дохтурскую книгу» – новое и еще редкое в Москве медицинское пособие, так как медицина только входила в московский высочайший обиход – и получил за то жалование в размере 10 рублей.
В Чудов монастырь по традиции отправляли детей знатных бояр «от дурного общества» – учиться и воспитываться, а по достижении 16 лет они возвращались в обычную жизнь. Иностранец Кленк, видевший Чудову обитель в конце XVII столетия, по этому поводу писал, что ее скорее можно назвать дворянским учебным заведением, чем монастырем. Жил здесь и русский просветитель Карион Истомин, тоже приехавший из Малороссии, и поначалу подвизавшийся в Заиконоспасском монастыре в Китай-Городе. В 1692 году он издал свой знаменитый букварь, который подарил царице Наталье Кирилловне для воспитания внука, царевича Алексея – старшего сына Петра I.



Наталья Кирилловна Нарышкина

А прежде для воспитания маленького Петра он написан целую энциклопедию в стихах. Историки иногда называют Истомина предшественником самого Тредьяковского - он воспевал стихами еще царевну Софью, а потом и брак Петра I с Евдокией Лопухиной.
И Карион Истомин, и Епифаний Славинецкий были похоронены в стенах Чудовой обители. Здесь же был погребен юродивый Тимофей Архипов, до принятия подвига служившего иконописцем. До самой смерти он жил в Кремле у царицы Прасковьи Федоровны. Когда к ней приходила царевна Анна Иоанновна, дочь царя Ивана Алексеевича и племянница Петра I, он всегда встречал ее восклицанием: «Дон, дон, дон, царь Иван Васильевич!» что сочли потом предзнаменованием жесточайшего правления Анны Иоанновны, уподобленное царствованию ее предка, Ивана Грозного. А в роду Нарышкиных долго хранилась реликвия – борода юродивого. Когда она исчезла, эта старшая ветвь Нарышкиных пресеклась – потомства у них больше не было.
В стенах Чудовой обители были похоронены знатные московские вельможи - Трубецкие, Стрешневы, Куракины, Хованские. Могилу князя Сергея Хованского, почившего в 1768 году, дореволюционные историки называли последним захоронением на территории древнего московского монастыря. На его надгробии была высечена мудрая надпись, выразившая суть канонов православного русского погребения:

Всяк прочтет сию таблицу, внемли,
Коль кратка есть жизнь наша на земли
Для того ставятся на гробах приметы,
Дабы память была в вечные леты.

Однако в 1905 году в Чудовом монастыре состоялось еще одно погребение – тогда похоронили московского генерал-губернатора, великого князя Сергея Александровича, убитого эсером Каляевым в Кремле неподалеку от монастыря.



Усыпальницу для него в новоустроенном приделе, освященном по тезоименитству покойного во имя преп. Сергия Радонежского, сооружали под руководством архитектора Р.И. Клейна. (В 1995 году останки великого князя были перенесены в Новоспасский монастырь, а обнаружены они были случайно во время строительных работ в Кремле еще в 1985 году – и тогда закопаны обратно!)
В старину кремлевский монастырь назывался по-старомосковски мило и просто – «у Чуда». Во второй половине XVIII столетия Матвей Казаков возвел ему красивое «готическое» крыльцо с башенками. Монастырь славился на всю Москву своими просфорами – москвичи стучали в окно и в открытую форточку подавали за них деньги. А внутри монастырской Благовещенской церкви в особой палатке, устроенной в стене, продавали «чудотворцев мед».
Хранились в нем и сокровища – Евангелие, переведенное с греческого святителем Алексием, вместе с его завещанием, «Потемкинская» митра с бриллиантами, подаренная митрополиту Платону самим князем Потемкиным, митра и посох от императора Павла I.
30 июля 1767 году в кремлевской Грановитой Палате впервые собралась знаменитая Уложенная Комиссия, созванная императрицей Екатериной II для составления нового кодекса российских законов. Торжественный молебен по случаю ее открытия служили в Чудовом монастыре. Тогда была едва ли не впервые в русской истории введена «депутатская неприкосновенность» – члены Комиссии навсегда освобождались от смертной казни и конфискации имения, а обидчик такого лица нес двойное наказание. В Москве Уложенная Комиссия проработала всего полгода и почти безрезультатно, а потом была переведена в Петербург и еще через год распущена из-за войны с Турцией.
1812 год своими последствиями для Чудова монастыря сравним только с 1917 годом. В алтаре соборной церкви была устроена спальня маршала Даву.



В. Верещагин. Маршал Даву в Чудовом монастыре

Архивные документы духовной консистории и правительствующего сената были выброшены неприятелем в выгребные ямы. После пожара Чудов восстановили уже в 1814 году. Потом над благообразием обители трудился известный московский архитектор М.Д.Быковский, устроивший в поновленном соборном храме бронзовый иконостас с красивыми серебряными Царскими Вратами.
В 1826 году Николай I праздновал в Чудовом первую победу над Персией. Военные трофеи, - ключи от крепостей и «знамена шаховы» - остались на вечное хранение в обители. Интересно, что император торжествовал здесь и победу над восстанием декабристов, отслужив в монастыре благодарственный молебен за избавление от «крамол, угрожавших бедствиями всему государству российскому» и для провозглашения вечной памяти воинам, павшим 14 декабря 1825 года «за отечество и государя».
В эпоху Великих Реформ императора Александра II при Чудовом монастыре начал работу высочайше утвержденный комитет для сбора и хранения всенародных пожертвований на строительство благодарственного храма во имя св. Александра Невского – в честь освобождения русских крестьян от рабства. Как ни странно, но этот великий храм, следующий по статусу после храма Христа Спасителя, так и не был построен в Москве: только в 1904 году торжественно освятили место его закладки на Миусской площади и приурочили его сооружение к 50-летнему юбилею отмены крепостного права. И только в 1913 году начались строительные работы, прерванные I мировой войной. А потом почти возведенное здание, которое так и не было освящено, большевики разобрали под кирпич и выстроили там дом пионеров.



1917 год принес Чудову гибель. В том кровавом ноябре монастырь был обстрелян снарядами - невредимой осталась икона Божией Матери. Потом еще некоторое время в кремлевской обители оставались иноки – в тесном соседстве с большевистским правительством, переехавшем в Москву из Петрограда в 1918 году. Новым кремлевским жильцам это соседство не понравилось, и уже в 1919 году монастырь закрыли. В его помещении открылся какой-то кооператив «Коммунист», а в подклете Алексеевской церкви – «изба-читальня». Потом из монастыря изъяли ценности и передали его под кремлевский Лечсанупр, где самые лучшие врачи наблюдали верховных пациентов. В декабре 1929 года Чудов монастырь был полностью разрушен для освобождения привилегированной территории под строительство правительственного здания Президиума Верховного Совета, по проекту И.Рерберга. Мощи святителя Алексия перенесли в Архангельский собор, а в 1947 году патриарх Алексий I просил перенести их в Елоховский собор, где они покоятся и в наши дни. Иконы из монастыря передали в Оружейную палату и в Третьяковскую галерею.
И ныне ничего не напоминает о Чудове монастыре в Кремле, кроме самой истории.

Елена Лебедева