Корень проблем в том,что в нас нет веры. У нас нет любви. Мы не видим Христа друг в друге, и поэтому мы не видим Христа вообще. «Алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня» (Мф. 25.35). Как вы думаете, о ком в этот момент говорил Господь и к кому Он обращался? Он обращался ко мне и к вам и говорил о нас с вами. 
Вот корень проблемы. Господь здесь, и вы не видите его, потому что вы постоянно заняты самими собой и вещами, которые стали для вас кумирами. 
Был когда-то один старый архимандрит по имени отец Геласий, который за пределами алтаря никогда не носил свой наперсный крест. И когда я спросил его, почему он его не носит, он ответил:
– Потому что я не могу нести тот крест, который мне дает Бог. Крест, который у тебя на шее, говорит о том, что ты несешь тот крест, который тебе дал Господь. И я его не несу.
Что же мы можем сказать о себе?

Зима, декабрь, четвертое число…
А за окном метель и непогодица.
И смотрят на меня через стекло Ее глаза!.. И больше нет и слов.
Сегодня я встречаю Богородицу!

С праздником Введения во храм Пресвятой Богородицы!!!

Расскажу Вам две истории.

На Святой Горе Афон в Катунаках жил старец Ефрем. Один из его соседей построил при своей келье Церковь и решил сделать в ней иконостас. Он пошёл к одному монаху и спросил:

- Сколько монет возьмёшь за то чтобы сделать мне иконостас?

- 15.

Пошёл к другому:

- Сколько будет стоить работа?

- 12.

Тогда он пошёл к отцу Ефрему и сказал ему:

- Сделай мне иконостас.

Отец Ефрем без лишних вопросов взялся за работу. Когда всё было готово, сосед предложил старцу за его многодневный и тяжелый труд всего две монеты и спросил его:

- Достаточно, отче?

- Достаточно, – отвечал старец Ефрем.

После того как сосед ушёл, к отцу Ефрему подошёл один из его послушников:

- Геронда, он же обманул тебя! Ты так долго работал и получил всего две монеты?

На что старец Ефрем ответил:

- Сынок, оставь нам что-нибудь и для будущей жизни. Если здесь на земле мы получим всё, «что нам причитается», какую награду тогда получим в вечности?

Прошли годы, и старец Ефрем умер. И вот однажды послушник увидел его во сне. Старец стоял в прекрасной долине, а вокруг него стояли небольшие красивые домики. Один из них был особенно прекрасен, и послушник спросил:

- Отче, а это что за дом?

- Он построен на те деньги от иконостаса. То, что мы недополучим на земле, воздаст нам Господь.

А вот другой случай:

Два человека поссорились из-за земельного участка. Они не могли миром разрешить спор и решили попросить помощи у мудрого старца.

Выслушав их, подвижник предложил им пройти на спорную территорию.

«Эта земля моя», – кричал один. «Нет, моя», – возражал ему другой.

Тогда старец встал на колени и стал молиться. Потом поднялся и сказал:

- Я спросил у земли.

- И что она тебе ответила? – поинтересовались спорщики.

- Она ответила, что вы принадлежите ей, а не она вам.

 Иоаким Парр (Joachim Parr)

Если можно, я приведу вам пример того, что такое любовь. В одном египетском скиту была женщина-монахиня по имени Исидора. Она жила в монастыре, в котором было сорок монахинь. В своем положении в иерархической лестнице своего монастыря она никогда не возросла дальше положения послушницы. Годы напролет она работала на кухне. Голову свою она покрывала куском мешковины. Она не получала и не искала никаких почестей, служила всем сестрам с радостью. Она говорила, что ела только то, что оставалось в котлах и в тарелках после того, как была закончена общая трапеза. Монахини называли ее дурой и смеялись над ней, потому что она была простушка. Все, для чего она была годна, это черная работа. Некоторые монахини кидались в нее едой, били ее по лицу ради смеха, потому что она не обладала тем, что требуется, для того чтобы быть монахиней. Она не была умна. И все-таки они не знали, кто она в действительности.
Был некий старец-монах, который пришел из соседнего 

монастыря на другом берегу реки и сказал, что однажды ночью ему было откровение. Бог сказал ему: «Ты думаешь, что ты монах? Ты думаешь, что ты благочестив? На другом берегу реки есть женщина-монахиня, которая лучше, чем ты и чем все остальные». Придя в женский монастырь, старец попросил игумению показать ему всех монахинь, потому что среди всех четырехсот сестер он хотел найти ту, о которой ему было возвещено. И когда по распоряжению настоятельницы все четыреста монахинь прошли перед глазами этого старца, он воскликнул:
– Но ее среди них нет! Ты уверена, что ты показала мне всех монахинь?
Игумения ответила:
– Да, всех кроме одной простушки, которая работает на кухне, но она – так, ничтожество.
– Приведи ее, – попросил старец.
И когда она вошла, старец упал на пол и стал просить ее благословить его. Она же не стала вести себя подобно тому, как мы ведем себя в подобных ситуациях: «Ага, ну, вот наконец-то я дождалась своего шанса!» Она сказала:
– Нет, я должна просить твоего благословения.
Все монахини были поражены. Они были настолько сосредоточены на том, что они делали и кто они такие, что проглядели любовь, которая должна была жить среди них.
А на следующее утро Исидоры уже не было в монастыре – она хотела, чтобы Бог признал ее достоинства, а не сестры. 
Вы даже не знаете, может быть, среди вас есть такая Исидора. Может быть, среди вас есть тот человек, который, когда вы все спите ночи напролет, молится обо всех вас. Это этими молитвами вы спасаетесь – молитвами человека, который любит других, не себя.

 НАСТОЙЧИВОСТЬ  И "БУТЫЛЬ"


В течение многих лет меня занимал один очень важный вопрос личного характера. Я никак не мог его решить и Батюшке из-за этого не давал покоя. При каждой нашей встрече мы должны были хоть несколько слов сказать на тему, известную нам обоим.
   Разумеется, каждый раз Батюшка пытался меня успокоить, несмотря на то что и сам видел все препятствия, которые стояли на пути разрешения этой проблемы.
   Батюшкины отговорки меня не устраивали, хотя мы подолгу беседовали об этом. Батюшка приводил много серьезных и мудрых аргументов, а я имел дерзость возражать ему, говоря: "Батюшка, не убеждайте меня, все равно не убедите!".
   Отец Порфирий тогда очень расстраивался, хотя и я расстраивался не меньше, чем он сам. Порой мое огорчение переходило границы разумного, и я впадал в отчаяние. Я понимал, что это моя личная проблема и решения в будущем не предвидится.
   Батюшка с помощью благодати Божией видел, вернее, прозревал безнадежность моего положения. Однако моя настойчивость становилась требовательной, претензиям моим не было предела. Я доходил до того, что уже не просил у Бога, а требовал, чтобы Он разрешил мои трудности! Вдобавок я требовал еще и... отчета, почему Он "запаздывает"! Как ни печально, но все, к сожалению, было именно так.
   Понимая ситуацию, старец Порфирий имел намерение меня образумить. Однажды он предложил прогуляться вместе с ним по лесу, так как, по его словам, он долго не выходил на воздух. Однако, как оказалось, цель у Батюшки была иная, а прогулка была лишь предлогом.
   Итак, мы шли рядом по сосновому лесу, и отец Порфирий говорил мне о величии Божием, которое выражает вся природа; о том, что это величие проявляется и в самом малом кустике, и в высочайшем дереве. Вдруг, обернувшись ко мне, он спросил: 
   -   Можешь ли ты мне сказать, сколько иголок на этой сосне?
   -   Миллионы...
   -   Миллионы. Да, но я хотел бы знать точно.
   -   Чтобы сказать точно, надобно их сосчитать.
   -   Никогда ты не сможешь их сосчитать, даже если всю свою жизнь посвятишь этому! И не только потому, что они бесчисленны, что их миллионы, как ты правильно заметил, но и потому, что каждый раз у тебя получались бы разные результаты! Так вот, ни ты, ни я этого знать не можем и не узнаем никогда. Только Бог знает, даже не считая их. И Он знает количество иголок не только на этой сосне, но и на каждой из них. Ему ведомо также, сколько листьев на каждом дереве, большом или малом. И, что самое важное, Он наблюдает за ними и хранит каждое из них со дня рождения до дня гибели. И Он знает, когда каждое из деревьев упадет. Так же точно Ему ведомо, сколько волос на твоей и моей голове, сколько волос на голове у каждого человека, и ни один волосок не упадет без того, чтобы Он этого не знал, а в особенности если не будет на то воли Его!
   Итак, если Бог знает такие маловажные вещи, как число листьев на деревьях, число волос на голове каждого человека и заботится обо всем, то может ли быть, чтобы Он не знал о твоей проблеме? Более того, чтобы Он был безразличен к ней? Конечно нет! Тысячу раз нет! Следовательно, что происходит?
   -   Я не знаю, Батюшка. Вы мне скажите, что происходит?
   -   Почему я тебе должен это говорить и почему сам ты этого не понимаешь? Ты ученый, ты сын священника, ты вырос в церкви, твой родной отец - отец Иоанн, святой человек. Он ежедневно учил тебя нашей святой вере, ты столько книг прочел и столько лет являешься моим духовным сыном и, однако, до сих пор не понимаешь, почему в таких случаях Господь отказывается нам что-либо дать?
   Я молчал.
   -   Так вот. Когда Бог нам чего-то не дает, а мы продолжаем от Него упорно требовать, то Он молчит. И это случается по двум причинам: либо Он нам не дает чего-то ради нашего блага, либо мы не знаем, что и когда просить у Него. Не исключено, что в данном случае обе причины имеют место.
   Что касается первой причины, то никто не может сказать, почему Бог не откликается. Ибо пути Господни неисследимы  и неисповедимы! Поэтому мне нечего тебе сказать. Что же касается второго, то я мог бы многое тебе объяснить.
   Прежде всего, когда мы чего-то просим у Господа, мы не должны упорно говорить: "Сейчас я хочу этого". Это не только недопустимо, но и есть великое неуважение к Создателю нашему. Кто ты такой или, если хочешь, кто я такой, что могу требовать чего-либо от Господа, да еще назначать ему время, когда Он должен это сделать?
   -   Но, Батюшка, я не требовал и не ставил  временных пределов, вы же знаете. Но вопрос этот так затянулся...
   -   Именно причину задержки я тебе и объясняю. В течение определенного времени мы чего-то просим у Бога, но когда видим, что Бог нам отказывает, мы перестаем просить и беспокоить Его, поскольку чем больше мы требуем, тем дальше Он отходит от нас. Поэтому мы должны перестать требовать. И когда мы уже почти забудем об этом, оно само придет, и мы даже не поймем откуда. Потому что Бог не забывает. Он принял от нас просьбу. Он ее знает, и, когда Сам увидит, что настало время исполнить ее, Он нам дарует просимое.
   Итак, мы не должны требовать у Бога то, чего хотим, и тогда, когда хотим. Настойчивость в этих случаях противопоказана. Когда же человек упорствует, как ты например, это до добра не доведет. Вообще, чадо мое, я хочу, чтобы ты понял: мы не должны настаивать на том, чтобы Бог изменил Свою волю. Мы должны все предоставить Его святой воле.
   Упорство же наше подобно погоне за тенью: сколько бы ты ни бежал за ней, ты ее не поймаешь. Бежишь ты - убегает она. Ты понял, чадо мое, что я тебе сказал об упорстве?
   -   Понял, Батюшка, но я не могу согласиться...
   -   Тогда я приведу тебе один пример, и ты согласишься со мной. Возьмем большую бутыль, имеющую такое отверстие, что туда свободно может войти твоя рука и, разумеется, выйти обратно. Но если ты, держа руку в бутыли, сожмешь ее в кулак, то, сколько бы ты ни старался вытащить ее из бутыли, ты не сможешь этого сделать. Ты можешь упорствовать дни, месяцы, годы, но безрезультатно. Однако как только ты разожмешь кулак и раскроешь пальцы, твоя рука выйдет из бутыли так же свободно, как и вошла внутрь!
   То же и с твоей проблемой. Чем больше ты настаиваешь на ее решении, тем больше оно удаляется от тебя. И помни, что я тебе скажу: если ты хочешь, чтобы твоя проблема успешно разрешилась, перестань упорствовать. Бог знает твои обстоятельства. Ты сделал "запрос". Ему решать. Жди Его ответа спокойно и с верой. Если ты будешь так поступать, то дождешься положительного результата. Если же будешь настаивать на своем, то результат будет обратным.
   Я тебе советую: перестань заниматься своим вопросом сам, если ты хочешь, чтобы им занимался Бог!
   -   А как же: стучите, и отворят вам, просите, и дано будет вам [1]? Как с этим быть, Батюшка? Разве к моему случаю это не подходит? Если я перестану стучать в дверь Божию, то кто мне ее откроет? И если я перестану просить, кто мне даст?
   -   Это зависит от того, как ты стучишь, чтобы тебе открыли, и, опять же, как ты просишь, чтобы тебе дали. Если, например, ты стучишь нагло и с угрозами, будь уверен, что дверь для тебя не откроется никогда. И даже если она откроется, то не жди, что тебя примет хозяин, скорее всего, тебя изобьют! Если же ты будешь стучать в дверь деликатно и умоляюще, то она широко перед тобой распахнется, и хозяин дома окажет тебе всяческое гостеприимство!
   Ведь так же и здесь, на грешной земле: если ты требуешь и угрожаешь, то никогда ничего не получишь! Если же ты просишь деликатно и умоляюще, то сразу получишь просимое.
   В еще большей степени это относится к Богу. Он ни от кого не принимает ни давления, ни наглости, ни тем более угроз. Горе тому, с кем такое случается!
   Теперь видишь, что недостаточно просто стучать, но надобно стучать так, чтобы нам открыли. Так и у Господа: дело не в количестве наших прошений, а в том, как мы подаем их Ему.
   -   Тогда, Батюшка, почему же вы не попросите у Бога удовлетворить мою просьбу, если вы так хорошо знаете, как надобно стучаться в дверь, как просить, и имеете перед Ним великое дерзновение?
   -   Потому что, чадо мое, и я не хочу настаивать перед Богом. И тебе не советую. Никогда в молитвах не принуждай Господа. Прояви выдержку и терпеливо жди - и увидишь, какую пользу тебе это принесет.

Ср.: Мф. 7,7. – Ред.   

Из воспоминаний о старце Порфирии Кавсокаливите (Байрактарисе)

Среди вас живет Спаситель.
(История Архимандрита Иоакима о старом монастыре)

Был очень большой и старый монастырь. Очень старый, очень богатый. В монастыре было много старых монахов. Пришло время, когда люди перестали приходить как послушники в монастырь. Монахи начали стареть и ругаться. Перестали петь благолепно. Половина из них притаскивали под ноги подушки, потому что они были старыми и больными. Они приходили без всякой радости на богослужения. И люди перестали приходить, потому что и пение было тоскливым и радости не было.

В один прекрасный день во врата постучали. Монашествующий открыл, там стоял раввин. Раввин обратился к настоятелю и спросил, может ли он увидеть отца настоятеля. Монах-послушник пришел ко своему наставник и говорит: «Пришел раввин и хочет увидеть отца настоятеля». Настоятель сказал: «Пойди спроси, что ему надо». Он вернулся и спрашивает у раввина: «Расскажи по какому поводу пришел?». А раввин говорит: «У вас тут в лесу стоит брошенная келья. Я видел, что там никто не живет, она не используется. Я старый. Я уже умираю. И я бы хотел провести последние дни моей жизни, молясь отцу. Могу я пожить в вашей келье?». Настоятель ответил: «Конечно же живи, у нас много места».

Это была осень. Прошла зима, наступила весна. Настоятель отправил братьев заготавливать дрова на следующий год. Несколько дней монахи, возвращаясь из лесу, говорили своему настоятелю, что когда они проходят мимо кельи, то видят раввина с воздетыми руками к Отцу небесному. Настоятель спрашивает: «Вы не слышали, о чем он молится?»,- «Мы не знаем». Настоятель решил пойти и спросить раввина. Когда он приблизился к кельи, то раввин вышел навстречу и встретил его с распростертыми руками. Прежде чем настоятель успел что-то сказать, раввин начал первый: «Я хочу вам сказать, что среди вас живет Спаситель». Настоятель был удивлен: «Что ты сказал?», «Я повторяю. Среди вас живет Спаситель». Первая мысль. Которая появилась у отца настоятеля – раввин сошел с ума. Он возвращается в монастырь. Любопытные монахи спрашивают: «Видел ли ты раввина?», - «Да, я с ним встретился», - «Что тебе сказал раввин?», - «Раввин сказал мне, что среди нас живет Спаситель-Мессия». Все монахи удивились «Что, Спаситель?». Они были шокированы.

Сначала монахи начали шутить: «Может быть ты Спаситель, а может быть я Спаситель?». Монашествующие разошлись по келиям и отец настоятель тоже пошел к себе в келью. Но помысел не покидал отца настоятеля. Он начал думать: «А что если вдруг среди нас живет Спаситель? Это вы, а если это вы, а если это он. А если это я?». Те же помыслы мучили и монахов, которые разошлись по келиям. Утром, когда монашествующую пришли в столовую, им было любопытно посмотреть на Мессию. Они пришли задумчивые, чтобы посмотреть на Мессию, который среди них живет. Они думали: «А что если это так?». Они начали внутри себя задавать вопросы: «А вдруг один из нас Мессия?». Поэтому они стали относиться к друг-другу соответственно. Они начали лучше петь. Они начали больше молиться. Они начали служить друг-другу с любовью. А когда люди увидели сколько радости появилось в этом монастыре, то начали приходить, чтобы получить эту радость. Монахи любят друг-друга. И люди начали присоединяться к братству. Монастырь вырос опять. Церковь была наполнена и паломниками. Годы продолжались. Монастырь процветал. Многие из монахов опять перестали видеть и искать Спасителя. И забыли почему они пришли в этот монастырь. И братство погибло. Монастырь был закрыт.

Некоторые фрагменты из бесед отца Иоакима:

Наша единственная проблема греха – это любовь к себе. Мы не можем молиться, потому что мы любим только себя. Мы не любим Бога. Мы любим себя. И мы настолько вовлечены в эти отношения в нашем рассудке и в нашем сердце только о самом себе, что мы думаем о себе 24 часа в сутки. Как мы чувствуем, что мы думаем, что мы хотим, какие впечатления мы получаем, кто-то что-то нам сказал, а кто-то не сказал. Целый день мы бомбардируемся мыслями о себе. У нас очень много разных обстоятельств, которые  отвлекают нас от Бога и в том числе от богослужения. И как только мы остаемся наедине с собой, все мысли о себе опять к нам возвращаются.
Когда мы молимся, тысячи мыслей летят к нашей голове, потому что мы любим себя.

На что мы тратим свое время в жизни? На себя. Молитва является очень трудным действием для человека, любящего себя, для эгоиста. Молитва является очень трудным действием для человека гордого. Молитва не возможна для человека, подверженного похоти. Молитва не возможна в том случае, если мы не любим ближнего.
Все страсти увязываются вместе. Если вы раздражаетесь, то раздражение идет от похоти и ведет к осуждению. Как только мы это запускаем, страсти набрасываются на нас все. Но мы ищем всегда то, что делает нам ситуацию приятной. Мы имеем взаимоотношения со всеми только потому, что они могут нам что-то дать или мы желаем что-то получить от этих взаимоотношений. Когда жизнь идет в таком русле, мы не имеем молитвы. Молитва – это все о Боге. И если вы любите только себя, то мы не можем дождаться того момента, когда молитвенное правило закончится и мы вернемся к себе любимому.
Братья спрашивают: «Почему я не могу молиться?». Вы мне скажите, вот молитва находится на верхнем уровне, а ниже мы со своей борьбой. Что находится между? Что нам препятствует, чтобы прийти из этой борьбы в молитву? Ответ часто, как правило: «Я не знаю». И когда мы начинаем смотреть конкретную ситуацию, то видим, что проблема всегда во взаимоотношениях. У нас нет взаимоотношений. Получается, что мы лишили нашу жизнь личных взаимоотношений. Мы становимся людьми, которые ориентированы на задачу. Мы становимся людьми, которые решают проблему. Мы не имеем взаимоотношений личных. И мы смотрим на человека и спрашиваем: «Что тебе надо?». Вместо того, чтобы сказать: «Ты мой брат. Я люблю тебя. Чем я могу тебе послужить?»


Вот здесь должно быть и вот здесь должно стоять. Именно в таком русле мы строим отношения друг с другом. Мы забываем, что мы имеем взаимоотношения со Христом. Когда мы смотрим на ближнего, мы не должны видеть стену. Стена – это просто физическое присутствие вашего брата. Это как икона, которая должна быть прозрачная и по крайней мере должна быть свободна к доступу в двух реальностях. Через этот образ я должен видеть Христа, а все остальное – это подделка.

 Я вспоминаю случай в большом магазине. В нем был эскалатор. Один эскалатор поднимается, а второй опускается. Они рядом. Я спускаюсь по эскалатору и навстречу мне поднимается маленькая темнокожая девочка со своей мамой. Она держит за руку свою мать. Она смотрит на меня и говорит: «Здравствуй Бог». Я ответил: «Здравствуй дорогая. Ты хорошо себя ведешь?», - «Я веду себя хорошо», - «Здорово, продолжай вести себя также». Человек, который со мной спускался, сказал: «Ты с ума сошел. Какой же ты Бог? Ты никакой не Бог». А я ему говорю: «Ты не прав. Мы все должны показывать через себя Христа ближнему». Проблема состоит в том, что мы друг-другу Христа не показываем. Верю, что это происходит потому, что мы не верим.

Мы так легко убегаем от креста. Единственный путь к Господу – это крест. Наша болезнь – мы не можем видеть Христа друг в друге. Вы ищите того, что не существует. Бог действует через слабых людей. Мы не видим Христа друг в друге и поэтому мы не видим Христа вообще.

Что такое покаяние? Если вы не знаете ответа на этот вопрос, то вы этого не делаете. Покаяние - это не жизнь  несчастная, это не пытка самого себя, это не пытка ближних. Покаяние - это радикальное изменение в направлении жизни человека. Радикальное. Если я шел на север, то теперь иду на юг. Какое направление в жизни имеет христианин. Направление моей жизни – это я. А должно быть направление моей жизни – Господь Бог. Господь Бог говорит – для того, чтобы жить, мы должны умереть, для того, чтобы найти  жизнь, нужно ее потерять. Если вы последуете за мной, то вы должны взять свой крест, отказаться от себя и следовать за мной. Господь Бог говорит - единственный путь прийти ко мне – это умереть для себя и жить во мне. Вот это и есть радикальный путь изменения для каждого христианина.
Согласно учению святых отцов, покаяние – это радикальное изменение в направлении нашей жизни. Что означает, что я меняюсь от постоянного внимания и озабоченности самим собой к полному вниманию, к полной озабоченности о том, Кто такой Бог, что ОН хочет и что хочет ближний. Так что если мы находимся в состоянии покаяния, мы непрестанно любим, мы служим нашему ближнему непрестанно.
Любовь требует смерти, а мы умирать не хотим.

Как научиться любви. Любовь – вершина на лестнице добродетелей. Любовь – это цель. Легко любить людей, которые тебе нравятся, но не легко любить всех. Если ты любишь людей, которые тебе нравятся,  то ты по прежнему любишь только себя. Потому что, если ты не любишь всех, ты не любишь никого, потому что любишь только себя. Если ты хочешь любить, ты должен всегда в любой момент сделать себя доступным для всех. Чтобы от тебя не потребовалось кому-то, ты делай. Если ты насмерть устал, но кто-то хочет с тобой поговорить, ты говоришь. Ты служишь каждому прежде, чем послужишь себе. Не думай о себе и ты научишься любить.

Однажды старец спросил у одной матери:
– Как поживает твоя дочь?
– Она так счастлива, моя любимая дочь! У неё такой замечательный муж! Он подарил ей автомобиль, задарил её подарками, свозил в романтическое путешествие. Каждый день он подаёт ей завтрак в постель, она при этом встаёт, когда пожелает. Не муж, а настоящий клад!
– А как дела у сына?
– Мой несчастный мальчик, ему ужасно не повезло – он взял себе в жёны страшную лентяйку! Он старается угодить всем её желаниям: купил ей дорогой автомобиль, надарил ей множество подарков и даже свозил её в романтическое путешествие. А она валяется в постели до полудня и даже не встанет, чтобы приготовить мужу завтрак!

По величию и важности совершившихся событий каждый день Страстной Седмицы называется святым и великим, а верующие должны проводить эти дни в строжайшем воздержании, усердной молитве.

В Великий понедельник православные вспоминают притчу о бесплодной смоковнице, высохшей до корня, как образ человека, погибающего в грехе и нераскаянии, а также притчу о неправедных виноградарях (аллегорическое изображение толпы, которая призывала распять Иисуса). С Великого понедельника начиналась подготовка к Пасхе. Традиционно в этот день женщины убирали в домах, а мужчины заготавливали корм для скота на всю Светлую неделю (после Пасхи), чтобы не беспокоиться в праздник.

В Великий вторник в церкви звучат притчи о верном и неверном рабе, о десяти девах, о талантах, о Страшном суде. Во вторник на Страстной неделе поили скот на рассвете сеченым молоком (семена льна и конопли толкут в ступе и, разводя водой, приготавливают из них молоко) от болезней.

В Страстную среду верующие сравнивают два жизненных пути - раскаявшейся блудницы Марии Магдалины, принявшей спасение, и предателя Иуды, избравшего духовную гибель. В последний раз в Великую среду совершается Литургия Преждеосвященных даров. В Великую среду прекращаются и великие поклоны. Вечером в среду традиционно бывает общая исповедь.

С Великой среды в деревнях собирали снег по оврагам, натаявшую от него воду солили и этой водой обливали скот. Считалось, что такой обряд предохраняет двор от всяких болезней на целый год.

В Великий четверг церковь вспоминает о тайной вечере, омовении ног Иисуса, о молитве в саду Гефсиманском и о предательстве Иуды. Свечи, которые зажигались в церкви в этот день, принесенные домой по народному обычаю должны были приносить счастье.

Великий четверг в народных традициях называют Чистым: в этот день каждый человек стремится очиститься духовно и телесно. Также в Чистый четверг широко распространен народный обычай очищения водой, купание в проруби, реке, озере или обливание в бане до восхода солнца. Также был обычай освящать соль и в ночь под четверг ставить на стол с хлебом. В Великий четверг принято красить яйца. В этот день уже готовились к пасхальному столу: в старину забивали скот, собирали яйца и т.д. Кроме того, в этот день принято убирать и стирать.

Все богослужения этого дня посвящены воспоминанию о мучениях и крестной смерти Иисуса Христа. В Великую пятницу Литургии не бывает, потому что в этот день Господь принес Себя в жертву.

Вечерня Великой пятницы («Вынос Плащаницы») посвящена погребению Спасителя и совершается обычно в середине дня или ближе к вечеру. На утрене Великой пятницы верующие во время богослужения держат в руках зажженные свечи, символизирующие величие Спасителя во время его страданий.

В этот день женщины приступали к подготовке пасхального стола: пекли куличи и готовили пасхи. В страстную пятницу был обычай раздавать продукты бедным.

Для верующих день Великой субботы - это время приготовления к встрече величайшего праздника Светлого Христова Воскресения. Обычно в этот день после утреннего богослужения в храмах начинается освящение пасхальных куличей, пасхи и яиц для разговения в день Пасхи. В Великую субботу утром совершается литургия Василия Великого. Во время ее священники меняют свои темные одежды на светлые. В Великую субботу верующие старались к вечеру закончить все свои хлопоты и прийти на службу, чтобы встретить великий праздник Пасхи.

В дни Страстной Седмицы Церковь предписывает строгий пост, исключающий мясную, молочную, яичную и рыбную пищу.

- сырая еда без растительного масла (сухоядение) или воздержание от пищи;

- сырая еда без растительного масла (сухоядение);

- сырая еда без растительного масла (сухоядение) ;

- сырая еда без растительного масла (сухоядение);

- сырая еда без растительного масла (сухоядение) или воздержание от пищи. В этот день принято воздерживаться от принятия пищи до выноса Святой Плащаницы, которая символизирует момент искупительной жертвы Иисуса;

- сырая еда без растительного масла (сухоядение) или воздержание от пищи.

– разговение, разрешение на употребление скоромной пищи, Светлый праздник Пасхи.понедельник - сырая еда без растительного масла (сухоядение) или воздержание от пищи;

В эту неделю разрешается употреблять в пищу сырые или полусырые овощи без масла и практически без соли. В первые три дня Страстной недели принято употреблять один раз в день сырые овощи с хлебом и воду. В понедельник Страстной недели (чистый понедельник), по монастырскому уставу, установлена высшая степень поста - полное воздержание от пищи (некоторые верующие воздерживаются от пищи и во вторник). В четверг этой недели можно иногда, в порядке исключения, позволить себе вареные овощи с растительным маслом. В Страстную пятницу раньше предписывалось ничего не есть, как и в Великую субботу, накануне Пасхи, когда только в третьем часу ночи позволялось немного хлеба с водой. Завершающая неделя Великого поста является не только строгой в питании, но и таким образом она подготавливает организм постящегося к разговению. Небольшие объемы пищи и частичное голодание улучшают работу организма перед употреблением скоромной (животной) пищи.

Афон, пост, болезни и долголетие

Департамент здравоохранения Греции исследовал рацион и массу тела монахов Афона. Выяснилось, что из них 7,2% дистрофичны и 67% нормальных, 18,6% избыточной массы тела и 7,2% страдают ожирением.

Монашеское питание состоит в основном из трав и овощей. В рационе используется более 50-ти видов трав и растений, которые ошпаривают кипятком или варят. Овощи обычно варят или подают слегка затомленными в печи. Основная крупа - рисовая. На третьем месте стоят бобовые: нут, большой горох, фасоль и другие. Питье - холодная вода (некипяченая!).

Эти выводы позволили сформулировать преимущества монашеской диеты - поста. Такая диета или пост:

- Снижает уровень холестерина и триглицеридов в крови.
- Помогает улучшить контроль уровня сахара крови и артериального давления.
- Защищает от остеопороза и различных видов рака.
- Она имеет омолаживающие свойства.
- Это способствует улучшению функции кишечника.
- Дает долговечность. Большинство монахов умирают после восьмидесяти пяти лет или дажедо девяносто пяти. Но есть много случаев долгой жизни монахов, которые умирают после девяносто пяти, некоторые из монахов живут дольше ста лет... Игумену Русского монастыря Иеремии сейчас 97 лет.
- Хорошее физическое состояние
- Сбалансированный психосоматическое состояние
- Нет смертности от рака легкого и желудка, так как монахи не курят.
- Почти нет в случаев рака толстой кишки.
- На Афоне самый маленький процент заболеваний раком простаты.
- Низкий уровень сердечно-сосудистых событий, и редки все болезни, которые непосредственно связаны с сердцем, то есть давление, атеросклероз, холестерин, триглицериды, и т.д.

Питание монахов Афона названо «щитом против атеросклероза»...

Монах Епифаний, скит Милопотам. Перевод с греческого - портал Святая Гора Афон

К исследованию о посте греческих ученых мы добавим, что за последние двадцать лет на Святой Горе только один монах умер от рака толстой кишки. - Гора Афон

 Хочу Вам рассказать о чуде, которое произошло со мной по воле Господа нашего Иисуса Христа и Николая Чудотворца.

Мне было 30 лет, за плечами неудачный брак, который не продлился и 3,5 месяцев, после этого моя личная жизнь прекратилась. Все мои знакомства заканчивались ни чем. Я стала ездить по святым местам, вымаливать себе мужа, но «помощь» не приходила. Я почти отчаялась, ведь даже родить ребенка не представлялось возможным, т.к. не позволяли жилищные условия и материальное положение. Неожиданно нашлась моя троюродная сестра, с которой мы были очень близки и с которой потеряли связь более 16 лет назад. Оказалось она живет с мамой (моей тетей) в Новосибирске и вот они нас с мамой пригласили к себе в гости. Я нашла информацию, какие есть святые места в Новосибирске и вот мы поехали. Перед отъездом мне приснился сон и мне сказали, что надо искупаться в святом источнике, находящемся недалеко от станции Ложок Искитимского района Новосибирской области. На святой источник мы попали, я, наверное, полчаса стояла по щиколотку в ледяной воде и просила Матерь Божью и Господа, что бы мне дали возможность окунуться, потом зашла и в результате окунулась 9 раз. Так же мы были у Иверской иконы Божией Матери храма на станции Мочище и в Преображенском Кафедральном Соборе в Бердске. По приезду домой я единственное сокрушалась, что не смогла попасть в Часовню Святого Николая в Новосибирске, а вот тут надо сказать, что я знала такого святого, но почему-то никогда не обращалась к нему с молитвой. До окончания отпуска оставалось несколько дней, и я поняла, что меня тянет в поездку по святым местам, стала искать по интернету поездки, но ни куда не лежала душа. В один из дней я решила посмотреть фильм о Николае Чудотворце «Чудо» и вот, после просмотра, позвонила моя тетя и пригласила в поездку по святым местам, я сразу согласилась, какого же было мое удивление, когда я узнала, что поедем мы в храм Николая чудотворца в Пензенской области и на его святой источник. После поездки туда ровно через 3 недели я совершено случайно познакомилась по интернету со своим будущим мужем и зовут его Николай! И живет он напротив храма Николая Чудотворца! Я жила в Саратове, Николай в Москве, он приехал ко мне в гости познакомиться, на следующий месяц я поехала знакомиться с его родителями, а на третье свидание он забрал меня к себе! Мы поженились и живем напротив храма Николая Чудотворца. Мой муж был некрещеный, но когда мы познакомились, он покрестился в день Николая Чудотворца в его храме! Теперь готовимся к венчанию. Я каждый день благодарю Господа нашего Иисуса Христа и Николая Чудотворца за это ЧУДО! Написала я это для тех, кто почти уже отчаялся, кто не верит в Бога, Бог есть и он нас слышит, надо только верить!

www.svtnicolaj.narod.ru/

Восхождение на Эверест

Феодор Конюхов

Отношения людей всегда являются тайной. В сердце каждого человека есть такие потаенные уголки, которые он раскрывает очень редко. Мало кому удается услышать эти откровения или тайны жизни. Кроме того, далеко не каждый сможет их принять, потому что для этого еще нужно созреть. Здесь прославленный путешественник и альпинист   священник Феодор Конюхов рассказывает, что такое - тайна Эвереста.

Замените в тексте слово «Эверест» на  сочетание - «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». И вы поймете, какое великое сокровище, выкупленное легендарным и отважным первопроходцем самой кровью в многолетней схватке со смертью, вы сейчас получили. Заменив эти слова, вы сразу догадаетесь, что в беседе священников речь шла совсем не об альпинизме, - портал  isihazm.ru, Святая Гора Афон.

...Восходя на Эверест, многие люди думают, что можно совершить это восхождение будучи как все. Будто нужно просто идти в команде, делать все то, что делают остальные. И рано или поздно - окажешься на вершине Эвереста... Нет, это далеко не так.

С таким душевным устроением, делать как все и идти вперед, можно зайти на любую другую гору. Но не на Эверест! Любая гора высотой до 7000 м, или даже до 8500м, где нет столь жестокого кислородного голодания, может быть «взята» просто волевым усилием, таким броском или штурмом, при благоприятном стечении внешних факторов, погоды. Но не Эверест!

Эверест - это скорее не гора, а духовное явление. И вот почему. На самом деле, для того, чтобы подняться на вершину этой горы, требуется всецелое отрешение от себя и даже полное отвержение всей своей прошедшей жизни. Далеко не каждый сможет так зачеркнуть свое «богатство».

Ты должен забыть все! Если у тебя останется хоть один помысел или воспоминание о предыдущей жизни, а может быть, какая-то забота о ком-то из людей, или желание помочь кому-либо, - то ты никогда не попадешь на вершину. Точнее, ты можешь дойти до верха, но благополучно спуститься ты не сможешь, потому что погибают обычно при спуске. Гора не выпустит тебя.

Итак, восходя на вершину, ты должен полностью перечеркнуть свою жизнь, стать ничем. Для тебя уже не существует ни родных, ни близких, ни друзей, - нет более никого. Нет даже таких великих понятий, как национальность или Родина, - нет ничего, что было ранее в твоей жизни важным и определяло твои поступки многие годы. Ты совершенно зачеркиваешь  прошедшую жизнь, и у тебя больше нет воспоминаний о том, откуда ты приехал, что было - и что будет до и после этого. Есть только ты и вершина - Эверест.

И более того скажу. Ты должен так настроиться, что если бы внизу случилось землетрясение или потоп, то ты бы даже не заметил этого. Если бы веь мир погиб внизу, провалился, перестал существовать, исчез, - ты бы даже не обратил внимания. Потому что для тебя уже нет того нижнего мира. Есть только ты и Эверест.

Для тебя есть теперь только одно слово - Эверест. И это становится теперь твоим дыханием, каждый вздох отдается тебе одним звуком: Эверест, Эверест, Эверест. Это бьется вместо твоего пульса: Эверест, Эверест, Эверест. Ты смотришь вперед и ничего не видишь, кроме одного: Эверест, Эверест, Эверест. В твоих ушах непрестанно звучат слова: Эверест, Эверест, Эверест...

Но в то же время ты должен стать в тысячу раз внимательнее, потому что твое тело здесь, а дух - там, все твое существо сосредоточено там в недостижимой высоте, где под облачной шапкой в звенящем воздухе возвышается и зовет Эверест, Эверест, Эверест. А ты в то же время знаешь, что путь к Эвересту - одна непрерывная опасность. Ведь, по сути дела, ты  бесстрашно берешь смерть за руку и восходишь вместе с ней.

То есть прежде, чем ты попадешь на Эверест своим телом, ты должен оказаться там своим духом. А попасть туда духом можно только в полной отрешенности и при полной сосредоточенности. Тут-то ты и узнаешь, какое слабое существо - человек, как он распылен на множество забот и желаний. Сколь немощен человек и зависим от своих помыслов.

Наконец, тебе откроется, тут-то ты и узнаешь, какую великую цену имеет внимательность. Потому что эта цена - твоя жизнь...

Тебе отроются удивительные вещи о тебе самом. Ты увидишь, что человек как будто растянут множеством веревок и повязан ими, подобно сети. Распутать эти веревки по одной, как это казалось, было бы легче всего сделать, и как подсказывает твой ум, тебе не удастся. Их можно порвать только единым и самое главное - непрестанным - долгим волевым усилием.

Ты должен иметь столь великую мечту, чтобы она просто поглотила всю твою жизнь. Только после этого сердце станет пустым от мусора и свободным. И тогда в твоем сердце забьется новый пульс - Эверест. Новая жизнь, для которой ты должен стать новым существом.

И ты, действительно, становишься иным существом. Ты выживаешь там, где другие погибают. Ты проходишь такие испытания, которые другим не под силу. Новое сердце начинает биться в тебе. Ты иначе видишь, по-иному слышишь, чувствуешь все с особенной остротой. И вершина пускает тебя, потому вы становитесь одним: ты и Эверест...

ЕЁ ЛИЦО ПРОСИЯЛО
Крещенский сочельник 2000 года. В селении Пилиури Химарийского района Северного Эпира остановилась машина, из которой вышел священник, приехавший освятить дома. Чтобы добраться туда, надо было проделать долгий путь. Селение затерялось где-то в вершинах Химарийских
гор. Дорога была сложной и опасной. Машина пыталась вырваться из плена размытой многодневными дождями дороги. Батюшка был молод, рукоположен в пресвитеры всего два месяца тому назад. Он приехал из Греции с тремя студентами и с важной миссией:
доставить необходимое для церковных служб в окрестные деревни. Сначала они посетили храм наокраине деревни. Безбожный режим сделал из него «дом народа», а затем и склад. Жалкое зрелище! Заросшие  травой ступени, запертая на засов дверь. Ни одного признака жизни. Мальчишки разбежались по деревне, возвещая о приезде священника. Вскоре весть разнеслась повсюду. Одна хозяйка за другой узнавала радостную и важную новость. «Впервые за столько лет к нам приехал батюшка», - говорили женщины со слезами на глазах. Одни постелили ковры при входе в свои дома. Другие срезали свои лучшие цветы, чтобы встретить священника. Все ждали его с нетерпением у дверей своих жилищ. Даже собаки в чисто выметенных дворах тоже участвовали во всеобщем празднике своим радостным лаем. «Во Иордане, крещающуся Тебе, Господи...» - слышалось
по всей деревне. Ряса священника перепачкалась и потяжелела. Ботинки студентов также были измазаны глиной. Но на всех лицах сияла радость.
Три с половиной часа прошло, пока освятили все дома. Оставался лишь один, на окраине села, немного на отшибе. Кто-то предложил: «Давайте мы отнесём туда святую воду сами, ведь вы очень устали». Но это было бы неправильно. Две женщины, старуха-мать и дочь, с нетерпением ждали батюшку. Они благоговейно поцеловали крест и повели священника и его свиту по своему дому. В одной из комнат на кровати неподвижно лежала девушка. «Отче, моя внучка», - надрывно воскликнула пожилая женщина. «Ей восемнадцать лет. Очень хорошая девушка. Сейчас ей тяжело, но Бог великий». Рядом молча плакала мать.Обе женщины что-то хотели сказать священнику, и вот всё же решились: - Отче, мы бы хотели Вас кое о чём попросить. Девушка, которую Вы окропили в комнате, инвалид. Три года назад она крестилась. С тех пор она постится и не ест мяса. В среду и пятницу не вкушает и масла. Молится и надеется, что однажды придёт священник и причастит её. Вот мы и подумали, может, у Вас найдётся такая возможность... - Завтра Богоявление. Великий праздник. В городе Химара соберётся много народу. Люди причастятся, а потом мы совершим освящение воды. Понимаете, всё это займёт очень много времени... - Ничего, отче. Мы подождём, сколько будет необходимо. Когда об этом узнает наша девочка, она и воду-то перестанет пить. Она так хочет причаститься. На следующий день в середине дня та же машина с теми же людьми направлялась к деревне. Все молчали. Они долго шли к дому девушки. По дороге их кто-то обогнал, в руках у него была зажжённая свеча. На
пороге дома две женщины плакали от радости. Они низко кланялись, показывая тем самым свою благодарность. Молча, благоговейно совершая крестное знамение, они повели священника в комнату дочери. «Причащается раба Господня Елевферия Тела и Крови Христа...» Но прежде чем причастить девушку Святых Тайн священнослужитель вдруг останавливается. Что-то происходит. Он часто моргает. Словно что-то его беспокоит. Оставив Святую лжицу в Святой чаше, он протёр ослеплённые глаза, не в силах понять, что же случилось. Глаза Елевферии, прикованные
к Святой чаше, сияют. Они источают такой свет, что поражённый священник не видит уже её лица. Сверхъяркий свет со всё более нарастающей
силой распространялся по комнате. Рука священника чувствует его теплоту. Он испугался. Свет был не таким, как пламя лампадки, а белым, сильным, мягким, не ослепляющим. Свет был таким интенсивным, что иерей не видел лица и рта девушки. Растерянный батюшка с большим волнением и трудом, стараясь, чтобы его рука не дрожала, на ощупь причастил её. Он понял, что Таинство свершилось, когда Лжица коснулась зубов девушки. «Благодарю, отче», - услышал он где-то в глубине юный голос. Он хотел потребить Святые Дары в комнате с семейным иконостасом, но не смог этого сделать. Молча простился с хозяйками, знаком подозвал студентов. Женщины стали приглашать его разделить с ними трапезу. Но священник ничего не слышал. Он крепко держал в правой руке Святую чашу и быстрыми шагами направился в небольшой лесок, располагавшийся рядом с их домом. Дрожь бежала по его телу. Он не мог осознать, что невольно стал свидетелем чуда.

ПАЛОМНИКИ К СВЯТЫМ МЕСТАМ

Посещение Иерусалима - древнейшая христианская традиция. С трудами, жертвами и опасностями люди всегда стремились хотя бы раз в жизни побывать там, где жил и пострадал наш Спаситель. Перед тем как отправиться в путь, паломники всегда исповедовались. А потом... Некоторые шли пешком. Другие везли с собой деньги и приношения.Треть паломников бесплатно в течение шести месяцев работали строителями и рабочими в монастырях. Они омывались в Иордане, благоговейно везли домой Благодатный огонь, свечки, крестики и другие  благословения. Дома, за несколько километров от их деревень, их встречали все односельчане во главе со священником и торжественной процессией сопровождали до церкви.  Свидетельствуя своё уважении к паломникам,
люди даже прибавляли почётное звание «Хадзис к их именам. Например Иоанн Хадзис. Это имя наследовали и другие члены их семьи. Жену человека, посетившего Гроб Господень, называли «Хадзеска» или «Хадзина», его детей и внуков - «Хадзудес». Священник, поминая имена Хадзисов, добавлял к ним слово «паломник» или «паломница», например, возглашая о здравии: «Елены, паломницы». Но после паломничества люди изменяли не только своё имя, но и свою жизнь. Они чаще посещали церковные службы, больше времени молились и строже постились, чаще исповедовались и причащались. Но больше всего они заботились о том, чтобы быть справедливыми. Они боялись кого-либо обидеть даже в быту. Они никогда больше не брали в руки весов, чтобы случайно кого-нибудь не обвесить. Даже их дети не пользовались весами. Взвешивали другие, а хадзисы даже отворачивали голову в другую сторону, чтобы этого не видеть. Более того, к взвешенной пшенице они добавляли ещё пару горстей, дабы не обмануть покупателя даже случайно. Покупая чтонибудь, они также давали небольшую сумму сверх запрошенной продавцом. Однажды торговец углём проезжал на своей телеге по одному селу. Когда к нему подошёл покупатель, угольщик сказал: - Уголь взвесь сам, так как я хадзис и сам никогда не взвешиваю.
- И я не могу этого сделать. Я тоже хадзис. Так они стояли посреди дороги до тех пор, пока не показался первый прохожий, который по их просьбе и произвёл взвешивание. Паломничество хадзисов утверждало их любовь и благоговение ко Христу и становилось самым важным событием в их жизни. Как масло питает пламя лампадки, так и память о паломничестве поддерживала и питала их любовь к Спасителю и Пресвятой Богородице. 

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Слава Тебе, Боже, что сподобились мы дожить до святого поста! Еще дается нам время опомниться. Еще изъявляется Господом готовность принять нас в родительские объятия помилования. Три недели молитвенно взывали мы: «Покаяния отверзи нам двери, Жизнодавче!». И вот, приблизилось сие спасительное покаянное время. Мы стоим у входа во святый пост – поприще покаяния и милосердия к нам Божия. Приступим же с дерзновением и внидем с желанием!

....

Сердце христианина может согреваться и гореть только двуединой любовью и к Богу и к людям одновременно. Если же наше сердце черство и жестоко по отношению к брату – к человеку, то, омраченное неприязнью, холодностью, жестокостью, оно становится равнодушным или лицемерным и к Богу. И рай, который мог быть так близко – в сердце нашем, уходит, тускнеет, и грех нелюбви рождает преслушание, самость и самолюбие.

Но как любить грешника, как любить нелюбовного к нам, как любить врага? И Господь приходит на помощь. Он дает нам молитву Господню, и мы каждый день слышим: «…и остави нам долги наши, якоже и мы оставляем должником нашим…»

Этой молитвой Господь говорит нам: посмотри на себя,

– ведь ты и есть тот самый должник, которому надо оставить долг;

– это ты и есть тот самый грешник;

– это ты нелюбовный – любишь по выбору;

– это ты – чей-то враг: ты кого-то обидел, кого-то презрел, кого-то уничижил.

Это ты сам нуждаешься в прощении, сам нуждаешься в снисходительной любви.

И звучат слова сегодняшнего Евангелия: «…если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный; а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших» (Мф. 6, 14-15). Простите всем всё и вся, и прощены будете. Простите, и спасены будете, и наследуйте рай.

А сейчас же за этими словами Господа о прощении звучат и другие слова: «Не судите, да не судимы будете…» (Мк. 7, 1).

И в этих словах Господь указывает кратчайший и вернейший путь ко спасению, открывающий перед нами врата Царствия Небесного. Господь указывает на то, без чего все наши подвиги и усилия в жизни вообще, и на поприще Великого поста в частности, будут тщетны. И этот путь один – путь любви к людям, начинающийся с неосуждения.

«Не судите, да не судимы будете…» Господь пришел в первом Своем пришествии не судить мир, но спасти. Он пришел открыть миру заключенный для него рай. А весь суд Бог отдал Сыну Своему во втором пришествии, а пока «…милость превозносится над судом» (Иак. 2, 13).

Теперь еще время милости Божией. Бог нас еще милует, а мы судим, а мы рядим. Мы, ничтоже сумняся, поднимаемся своим мнением и судом и над ближними, и над дальними, и над малыми, и над великими. Мы судим, когда знаем много; мы судим и тогда, когда ничего не знаем; мы судим со слов других.

И вдумайтесь, дорогие мои, ведь наш суд, как и суд вражий, уже распространяется и на Самого Спасителя. Согрешил человек пред Богом, пред людьми, мы – свидетели тому. Но мы не видели, как он каялся, и мы не слышали, как над головой грешника прозвучали утешительные слова иерея: «…властию мне данною, прощаю и разрешаю все грехи твои, во имя Отца и Сына и Святаго Духа». Милость Божия уже стерла рукописание грехов, а мы все еще продолжаем помнить и судить. Но это уже суд не над человеком, но над Богом, помиловавшим и простившим.

Так, мы погибаем судом. Ведь где суд, там нет любви. Одна любовь способна на всякое время быть адвокатом, и только любовь прикрывает наготу брата своего.

А мы судим! И этот суд оборачивается для нас приговором нам же, и он звучит: «Суд бо без милости не сотворшему милости» (Иак. 2, 13)! И рай не может принять нас, ибо нет в нас любви. Где нет любви – там нет спасения.

Сегодня, начиная подвиг Великого поста, начнем же, други наши, решать два главнейших духовных урока: не судить и не соблазнять! А чтобы нам укорениться в спасительном блаженном неосуждении, положить начало этому подвигу с первых же великопостных дней, надо нам учиться видеть, судить и осуждать только самого себя – того единственного человека, которого мы знаем подлинно, всесторонне и глубоко. Вот где суд без милости будет во спасение. Ибо этот единственный суд приведет нас в разум истины. Он дарует нам зрение той пропасти, на краю которой мы стоим и которую изрываем своими грехами, своими долгами Богу и людям, своим осуждением других.

И этот наш суд над собой исторгнет из сердца нашего живой спасительный вопль, достигающий неба: «Господи! Помилуй мя Боже, милостив буди мне грешному!» И начнется чудо нашего спасения. Миром, тишиной и любовью утешит Господь наши покаянные души и сердца. По слову же дорогого нам всем старца, преподобного Серафима Саровского: «Стяжи дух мирен, и тысячи спасутся вокруг тебя» – начнется преображение жизни вокруг нас.

«Днесь весна душам!» Святой Великий пост при дверех. Им да прозябнет семя нашего покаяния и молитвы и даст спасительный плод воскрешения душ в Боге.

Чадо Божие!

«Да постится ум твой от суетных помышлений;

да постится воля твоя от злого хотения;

да постятся очи твои от худого видения;

да постятся уши твои от скверных песней и шептаний клеветнических;

да постится язык твой от клеветы, осуждения, лжи, лести и сквернословия;

да постятся руки твои от биения и хищения чужого добра;

да постятся ноги твои от хождения на злое дело».

Вот это и есть христианский пост, которого ждет от нас Господь.

Войдем же, други наши, в Великий пост, встанем на поприще его подвигов – покаяния, воздержания и смирения – и утвердимся в них, чтобы, получив прощение, встретить Воскресение Христово, Святую Пасху – райское сияние на земле.

Аминь.

Произнесено 28 февраля (13 марта) 1994 года

К тем или иным событиям природного характера люди по большей части относятся, как к глобальным знакам. Даже люди не верующие в Высшие Силы, но знающие о причинно следственных отношениях в природе, говорят об увеличении количества катаклизмов, связывая их с реакцией организма земли на те, или иные глобальные действия человеческой цивилизации. Реакции на ядерные испытания, на испытания климатического оружия, на военные действия, на перегораживание плотинами рек, на выбросы парниковых газов…

Особое отношение и особую реакцию вызывают природные события у верующих в Божественную Иерархию, сознательно управляющую развитием жизни на планете.
Есть несколько Святых мест в мире для православных людей, которые несут особую миссию для Православия. Одно из них находится на греческом Афоне.

Великая история, культура и влияние на весь мир Афона создали, кроме природной уникальности, еще и метафизическую уникальность. Скрытый от любопытных и посторонних глаз, Афон для православных людей стал местом, где встречается Небо и земля через чистоту монашеского жития, устремления монахов к Небу и их поиск Божьего Промысла для всех людей. Поэтому не удивительно, что весь православный мир с затаенным волнением следит за событиями на Афоне.

Среди стихийных событий особое место занимают землетрясения в священных для верующих людей местах. Особое потому, что землетрясения входят в перечень признаков приближения апокалипсических событий, к которым верующие люди готовились уже многие тысячелетия.

«Ибо восстанет народ на народ и царство на царство; и будут землетрясения по местам, и будут глады и смятения. Это - начало болезней» Евангелие от Марка 13:8.

В течении последних ста лет на Афоне произошло несколько землетрясений, которые без сомнения имеют отношение к последовавшим за ними глобальным военным конфликтам. Человечество все более и более погружается в духовную пустоту и все более и более серьезные войны сопутствуют этому погружению. И каждый раз перед очередной войной и социальными бедами Афон сотрясается.

"Землетрясения не являются новшевством для Святой Горы. Они случаются здесь не редко и сила их, как правило, не велика, но бывают и серьезные случаи. Наиболее запоминающимися, по рассказам пожилых монахов, были толчки в 1932 и 1978 году, когда магнитуда составила 6,7 балла по шкале Рихтера. От подземных ударов в 1932 году сильно пострадал пограничный с Афоном городок Иериссо, где были разрушены многие здания. Самым сильным стало землетрясение 1905 года, когда в ночь с 7-го на 8-е ноября по новому стилю прогремели толчки 7,5 балла с эпицентром в районе моря в 7 милях на восток от монастыря Ставроникита»

Приведем сухие выдержки из сообщений, описывающих соответствующие события.

Первое, отрывшее череду пророческих землетрясений и самое мощное произошло на Афане [U]в 1905 году.[/U]

«Самым сильным стало землетрясение 1905 года, когда в ночь с 7-го на 8-е ноября по новому стилю прогремели толчки 7,5 балла с эпицентром в районе моря в 7 милях на восток от монастыря Ставроникита. В тот день, по свидетельству старца Авимелеха Микроагианнитиса, видоизменилась сама вершина афонского пика, от которой откололись многочисленные куски мрамора. Постройки многих обителей пострадали тогда от сотрясения, мощные монастырские стены дали трещины».

Все изучавшие историю прекрасно знают, каким событиям предшествовало данное землетрясение.

«Война закончилась подписанием в 1905 году Портсмутского мирного договора. По условиям договора, Россия признала Корею сферой влияния Японии, уступила Японии Южный Сахалин и права на Ляодунский полуостров с городами Порт-Артур и Дальний. Поражение русской армии в войне явилось одной из предпосылок революции 1905 - 1907 годов».

Менее чем через десять лет разразится Первая Мировая война, основы которой были заложены в самом начале века.

Второе землетрясение, потрясшее Гору Афон в двадцатом столетии произошло в 1932 году.
«Землетрясение произошло 14 сентября в 1932 году во время всенощного бдения на праздник Воздвижения Честного Креста Господня. Пропели отпустительные тропари великой вечерни, когда весь храм содрогнулся от подземного удара. В этот момент геронда Кодрат распорядился остановить ход службы, но из храма выходить никому не благословил, а повелел всем оставаться в своих стасидиях и творить Иисусову молитву по четкам. Через некоторое время, приблизительно через час, службу продолжили с того момента, где остановились».

«Упоминание об этом дне встречает и в книге «Старец Силуан Афонский» архимандрита Софрония (Сахарова):
«14 сентября 1932 года на Афоне было сильное землетрясение. Произошло оно ночью, в четвертом часу, во время бдения на Воздвижение. Я стоял на хорах, близ исповедальни о. Наместника, а сам Наместник стоял рядом со мной, вне исповедальни. В исповедальне из потолка упал кирпич и посыпалась штукатурка. Сначала я немного испугался, но скоро успокоился и говорю Наместнику: “Вот Милостивый Господь хочет, чтобы мы каялись»».

В этом году и в следующем в Германии, как и почти во всех крупных мировых государствах начались события, которые скоро приведут к началу Второй Мировой войны.
«1932.04.24В Германии нацисты одерживают победу на выборах в местные органы власти в Пруссии, Баварии, Вюртембергe и Гамбурге. В Пруссии нацистская партия располагает наибольшим числом мест и формирует однопартийное правительство».
"27 февраля 1933 года: Поджог Рейхстага, в котором был обвинён бывший коммунист нидерландец Маринус ван дер Люббе. Однако вопрос о его причастности не решён окончательно до настоящего времени. Преступление было использовано силами СС и СА в качестве предлога для начала новой войны террора против своих политических противников, которые подвергались арестам, пыткам и физическому уничтожению".

Тогда в 1932 году далеко не все Старцы и монахи Афона знали, что в это время в Германии зародилась и набрала силу фашистская идеология, которая приведет мир к жесточайшей войне и многомиллионным жертвам. Но они знали, что данное предупреждение - грозное знамение Свыше о тяжелейших испытаниях, поэтому восприняли его как и подобает монахам - “Вот Милостивый Господь хочет, чтобы мы каялись».

"Землетрясения не являются новшевством для Святой Горы. Они случаются здесь не редко и сила их, как правило, не велика, но бывают и серьезные случаи. Наиболее запоминающимися, по рассказам пожилых монахов, были толчки в 1932 и 1978 году, когда магнитуда составила 6,7 балла по шкале Рихтера».

Третье землетрясение на Афоне 1978 года предшествовало вводу войск СССР и Афганистан и началу десятилетней Афганской войны.

«К вечеру 23 декабря 1979 года было доложено о готовности войск к вводу в Афганистан. 24 декабря Д. Ф. Устинов подписал директиву № 312/12/001, в которой говорилось:
«Принято решение о вводе некоторых контингентов советских войск, дислоцированных в южных районах нашей страны, на территорию ДРА в целях оказания помощи дружественному афганскому народу, а также создание благоприятных условий для воспрещения возможных антиафганских акций со стороны сопредельных государств».
"Участие советских войск в боевых действиях на территории Афганистана директивой не предусматривалось, не был определен порядок применения оружия даже в целях самообороны. Правда, уже 27 декабря появился приказ Д. Ф. Устинова о подавлении сопротивления мятежников в случаях нападения".

Никто из здравых людей не желает, что бы в мире происходили природные или социальные катастрофы. Но если эти стихийные или социальные катастрофы дают возможность гибнущим душам проснуться, воспрять и восстать против внутренних и внешних врагов - они крайне важны для спасения. Не смотря на неизбежные физические страдания при этом для огромных масс людей. Болезни не могут не обрушиться на больное человечество, но именно осознание признаков болезни дает возможность точнее диагностировать заболевание и предотвратить смерть. Именно для этого даются знамения и пророческие знания для людей!

9 декабря 2001 года произошло четвертое знаковое землетрясение. В данный день Святую Гору пытался посетить В.В. Путин.
«До Афона Владимир Путин так и не добрался. Греки еще в первый день его визита жаловались на нетипично плохую для этого сезона погоду, а к финалу дело дошло до урагана и землетрясения(до 5 баллов). Вертолетное путешествие сочли слишком опасным. Путин, на родине часто пренебрегающий природными факторами, на этот раз внял предостережениям. "На все воля Божия", - прокомментировали несостоявшийся путинский визит афонские монахи».

Последнее, пятое землетрясение на Афоне произошло в начале «последнего года», 2012 года в календаре майя.

«2012 года 13 февраля в 3.35, как раз во время начала службы в монастырях, на Афоне произошло землетрясение. Всю Святую Гору Афон хорошенько тряхнуло. Сейсмологи оценили силу толчка в 5,1 - 5,4 балла по шкале Рихтера.

Затем Афон некотрое время подтряхивало. Зафиксировано 65 несильных толчков. Так что последний толчок возвестил окончание литургии. Это было примерно в 10 утра. Афон затих».

Землетрясение, протекавшее от начала до конца богослужения является не только уникальным по всем совокупным признакам, но и по времени его свершения. Есть пророчество Нила Мироточивого, которое говорит о подобном ходе событии и его продолжении. Из данного пророчества становится ясно, что данное уникальное землетрясение является особым знаком от БОГА и Пресвятой Богородицы. А само пророчество дает понимание, что ждать и что делать дальше, исходя из понимания данного знака и данного пророчества.

ПРОРОЧЕСТВО ОБ АФОНСКОЙ ГОРЕ И ОБ ОТШЕСТВИИ ИЗ НЕЕ ИВЕРСКОЙ ИКОНЫ БОЖИЕЙ МАТЕРИ
(Ч. III, ГЛ. 94)
"О преподобнейшие отцы, удаление Спасения будет таково.
Во-первых, за малое время вперед потрясется монастырь, в котором жительствует лик Царицы Спасения. Значит бесчувственная земля восчувствует, что имеет обнищать от Хранителя своего, Которая хранит ее до сего дня. После трясения, будут очень трястись все деревья насажденные и будут наклонять всех насажденных, говорим, всех укорененных, ради Царицы в плен (т.е. будет мученическое истребление православных монахов на Горе). Афон будет биться страшным шумом, будет исходить тонкий глас; когда будет уходить лик Госпожи нашей Богородицы, то будет знамение страшное и трепетное.
Знамение будет такое: все церкви будут наклонены ради удаления Спасения, как провод Спасению и поклон. Ради этого, говорю вам, нечувствие будет ощущать, а чувство будет помрачено, и не будет сознавать, что удаляется Спасение. Итак, говорю вам, преподобнейшие отцы, до тех пор, пока находится лик Госпожи нашей Богородицы внутри Горы сей, да не подвигнется никто уходить из Горы сей честной; как только подвигнется уйти с Горы сей честной, тотчас имеет найти на него наказание душевное и телесное (попущение). Когда же увидят, что удалилась икона Всесвятой с Горы сей честной, тогда уходите и вы, куда угодно, только обет монашеской жизни сохраните целым и чистым».

Как христиане мы должны веровать в скорое освобождение земли от всякого зла. Мы должны верить и радоваться о скором времени исполнения Главных Пророчеств. О скорой победе Царя Небесного и Земного над бесовским царем. Идут знаки свершения Промысла и не нам их останавливать или удерживать. На земле есть только один Удерживающий и только Он может остановить или замедлить для спасения большего количества избранных глобальные процессы. По пророчествам - это Господь Саваоф, который и есть Царь Спаситель. И только лишь в том случае, если люди начнут исполнять Промысел, будет удержан и взнуздан «дракон войны». Но никак по другому! Иначе, кроме редких святых, никто в современном болоте гниения через искусы глобализма не спасется!

Разве мы можем просить изменить Промысел лишь потому, что нам так не хочется страдать или мы думаем, что тем самым можем избавить людей от страдания? Забыв, что именно страдания очищают. Но не только страдания, но и сознательное отношение к пророчествам и знакам, даваемым Божественной Иерархией, как стяжание Святого Духа, как сознательное исполнение Промысла, дет человеку надежду, что при любых природных и социальных событиях в будущем он и его близкие спасутся.

«Знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие. Ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники, невоздержны, жестоки, не любящие добра, предатели, наглы, напыщенны, более сластолюбивы, нежели боголюбивы» 2 Послание Тимофею 3:1-4.

«будут большие землетрясения по местам, и глады, и моры, и ужасные явления, и великие знамения с неба» Евангелие от Луки 21:11.

«но, как было во дни Ноя, так будет и в пришествие Сына Человеческого: ибо, как во дни перед потопом ели, пили, женились и выходили замуж, до того дня, как вошел Ной в ковчег, и не думали, пока не пришел потоп и не истребил всех, - так будет и пришествие Сына Человеческого» Евангелие от Матфея 24:37-39.

Сергей Фокин СПБ 21.02.2012

С чем можно поздравить влюбленного человека? Думаю, с вступлением в полосу страданий и мучительного взросления души. Больше поздравлять пока не с чем.

Протоиерей Андрей Ткачев

Влюбленность не равна счастью, поскольку далеко не всегда перерастает в любовь. Да и настоящая любовь нуждается, как минимум, во взаимности, чтобы не стать наказанием.

Влюбленности предшествует некая внутренняя жажда, заставляющая сердце ныть от чувства одиночества, а глаза – напряженно осматриваться по сторонам.

Первый снег тает, и большинство влюбленностей обречены растаять, убежать сквозь пальцы, разрывая сердца пополам и приучая юные души к внутренней боли. Но сама боль эта заставляет молодого человека пытаться осмыслить мир.

И, стараясь высказать себя, в это время люди пытаются писать стихи, наивные и корявые, но искренние. Слов не хватает одинаково, что счастливому влюбленному, что человеку, обжегшемуся на первых чувствах. И тот и другой распираемы изнутри переживаниями, для которых еще не составлен словарь.

Самое время начать читать чужую прозу и стихи, в которых максимально точно высказался общечеловеческий опыт. Читать о ком-то и узнать себя, это ли не неожиданный подарок? Русскоговорящему человеку самое время найти на книжной полке или взять в библиотеке «Евгения Онегина».

***

Татьяна у Пушкина живет в глуши. Свет не разбаловал ее, ничто не покушалось на ее чистоту. Однако годы шли, и девушка созрела, выросла для любви.

Давно сердечное томленье
Теснило ей младую грудь;
Душа ждала… кого-нибудь.

Это подлинная, хотя не совсем приятная правда. Выросший для новых чувств человек не ищет никого конкретного. Он ищет кого-то.

Этот поиск неизвестного объекта свойственен и взрослым тоже. В фильме «Служебный роман» голос главной героини поет:

«Но где найти кого-то, мне грустно без кого-то, могу весь мир я обойти, чтобы найти кого-то…»

Причем снаружи главная героиня (Мымра) представляет собой человека отчаявшегося и нарочито ушедшего с головой в работу. Поет же в ней, под панцирем начальственного образа, душа, не желающая мириться с одиночеством. Так у взрослых и стареющих.

А молодой человек в растревоженном любовью состоянии питает душу произведениями искусства особого рода.

Татьяна в тишине лесов
Одна с опасной книгой бродит
Она в ней ищет и находит
Свой тайный жар, свои мечты
Плоды сердечной полноты…

Опасная книга – это любовный роман. По нынешним временам тот роман 19-го века вовсе не так и опасен. Вот у Земфиры в песне про «девочку, которая созрела», героиня рассматривает наедине «гм-гм журнал», что, несомненно, опаснее. Ангел хранитель тревожится в это время о человеке, как Пушкин тревожится о своей Татьяне.

Погибнешь, милая, но прежде
Ты в ослепительной надежде
Блаженство темное зовешь
Ты негу жизни узнаешь
Ты пьешь волшебный яд желаний
Тебя преследуют мечты
Везде воображаешь ты
Приюты счастливых свиданий.

***

В состоянии сей сладкой муки человеку бывает невозможно хранить молчание. Высказаться, выкричаться, выплакаться нужно человеку, иначе сердце может, если не разбиться, то выпрыгнуть из груди. Таня, как помним, пытается заговорить с няней.

«Ах, няня, няня, я тоскую
Мне тошно, милая моя:
Я плакать, я рыдать готова!..»
- Дитя мое, ты нездорова…
Ты вся горишь… — «Я не больна:
Я… знаешь, няня…влюблена»

***

Няня девушке не внемлет, что и не мудрено. «Amanti amenti», — говорили римляне, что в переводе теряет игру слов, отличных лишь одной гласной, и означает: «влюбленные безумны». Чтобы адекватно понять влюбленного нужно быть таким же сумасшедшим как он, то есть тоже влюбленным.

Вообще, когда распахиваешь душу, велик риск, что над тобой посмеются, или поймут превратно, или превратят твою историю в притчу во языцех. Но выговариваться все равно надо, и Татьяна берет бумагу и перо.

Предвижу сложности с этим пунктом. Современные молодые люди пишут с жуткими ошибками, как крестьянские дети на заре Советской власти. Мышление многих стало отрывистым, словно недоношенным, и годится только для SMS-ок. Влюбленный же человек, если не найдет достойных слов для своего чувства, если не споет, или не напишет, или не расскажет о нем, боюсь, будет вынужден мычать, кричать и нецензурно выражаться. Избыток чувств заставит.

Насущная необходимость – в период влюбленности читать хорошие стихи или прозу. Это вернейший способ избавиться от немоты и начать мыслить и говорить красиво. Не нравится «Онегин», читайте в переводе Саади или в оригинале – Есенина. Но мне мил Пушкин и его роман в стихах.

Письмо Татьяны предо мною;
Его я свято берегу
Читаю с тайною тоскою
И начитаться не могу.

Далее следует непревзойденный образец любовной лирики и, вместе, эпистолярного жанра. Далее следует письмо Татьяны Онегину. Эти полторы страницы текста хорошо было бы выучить всякой девушке.

Срастворившись, смешавшись с девичьей душой, эти строки способны сообщить ей (душе) каплю некую столь высокого благородства, что плотская грязь и бытовая мелочь вынуждены будут с позором отступить. Хотя бы на время.

photosight.ru. Фото: Максим Мисюра

Влюбленность, сказали мы в начале, есть боль, и мука, и вступление души в область опасную и неизвестную. Душа «кого-то ждет», душа «с опасной книгой бродит». Она «блаженство темное зовет» и «пьет волшебный яд желаний». Человеку отныне предстоит не раз обжигаться, обманываться, убегать с обидой, унося на сердце кровоточащие язвы. Такова неизбежность, и если исключения встречаются, то их столь мало, что на общий порядок вещей они почти не влияют.

***

Говорят, недавно у нас появился новый праздник – праздник влюбленных. Что-то вроде пира во время чумы. Что ж, поскольку мы немножко говорили об этом явлении – влюбленности, я пользуюсь случаем и поздравляю тех, кто собирается праздновать, с праздником.

Три рассказа из фашистских застенков

Одним из наиболее выдающихся подвижников и церковных деятелей Элладской Православной Церкви в ХХ веке был Дионисий, митрополит Трикальский и Стагон (в миру Константин Хараламбус).

Он родился в 1907 году в Авдзиларе Адрамитийском, в Малой Азии. Трагические события в Малой Азии в 1922 года коснулись его непосредственно на его глазах турки жестоко расправились с его родителями и двумя сестрами. Решив посвятить себя служению Богу, он ушел на Святую Гору, в монастырь Великой лавры, будучи 16 лет от роду.

Вторая мировая война застала Дионисия в сане игумена монастыря Лимонос на острове Лесбос. Исполнение христианского долга гостеприимства дорого обошлось ему: в 1942 году он укрыл в своем монастыре английского солдата, который в один из вечеров напился в таверне и в пьяных разговорах выдал своего благодетеля^[1].

Фашисты арестовали 34-летнего игумена. Так начался его путь в гитлеровские концлагеря. Он стал духовным отцом своих соотечественников, заключенных вместе с ним. С ними Дионисия уже ничто не разлучило – даже возможность освобождения, которая ему была предоставлена и от которой он отказался ради того, чтобы остаться со своими соузниками. Чудесным вмешательством Владычицы Небесной он был спасен от расстрела и возвратился в Грецию.
На родине в скором времени он был рукоположен в сан епископа и стал неутомимым тружеником духовного и национального возрождения греческого народа, организовал достойную восхищения общественную деятельность своей епархии и как значительный, глубоко духовный писатель своего времени был отмечен премиями Афинской академии. Преставился митрополит Дионисий в 1970 году.
В народе говорят до сих пор: «При Дионисии и камни молились». Он стал корнем и родоначальником большой духовной семьи, и заложенные им традиции старчества продолжают жить до сегодняшнего дня. Одна из ветвей этого крепкого дерева – игумен Симонопетры Афонской старец Эмилиан. Духовное его чадо – игумен святой обители в честь Успения Божией Матери в городе Кардица в Фессалии архимандрит Дионисий (Каламбокас), старец монахов и монахинь из разных стран мира, создатель священных обителей в Греции и за ее пределами в наши дни, по благословению которого и был предпринят нами перевод на русский язык книги митрополита Дионисия, где он излагает увиденное и пережитое в фашистском концлагере.

Три первых рассказа из этой книги и предлагаются вниманию читателей сайта «Православие.Ру». Они особенно важны, потому что показывают то, как братский греческий народ переживал и осмыслял два события, глубоко пережитые и русским народом в ХХ веке: страдание за Христа в условиях тоталитарного режима и фашистская оккупация и сопротивление ей в годы Второй мировой войны.

Халкинский выпускник

6 мая. Сердце весны. Должны быть свет, много солнца, голубое небо, деревья в белом цвету, радостное журчание вод и сумасшедшие песни и игры птиц. Но осужденный плесневеет в своей камере. Молчание, холод, тьма. Тщетно фантазия, оживленная ностальгией, рисует довоенные весны, используя несравненно свежие краски. Только жажда свободы разрастается все больше и больше. И самым желанным кажется благо весенней радости, которого ты лишен…

Но чем больше растет жажда свободы, тем тягостнее становится заточение и тьма. И тем больше же становится дверей, захлопывающихся за новыми заключенными.

Спешно выскочив во двор в полдень, когда нас открыли ненадолго, сталкиваюсь с кем-то в рясе. Он был совершенно белым от пыли. Смотрю на него. Он всматривается в меня – и бросается со слезами в мои объятья:

– А, Иоаким!.. И ты тоже здесь, в месте мучения? За что тебя упекли сюда?

Следует тихое, быстрое откровение «смертного преступления».

Иоаким Люляс. В заточении оказался проповедник из Козане. Его пламенный патриотизм не позволил ему оставаться холодным наблюдателем трагических событий, происходящих с народом. Он активно участвовал в народном сопротивлении. Неустанно боролся за свободу родины, возрождая традицию греческого духовенства – соединять религиозную деятельность с патриотической. Но оккупанты бдительны. И вот теперь дорогой мой Иоаким разделяет со мной участь узника.

Вспоминаю его молодым студентом в богословской школе Халки. Благородное и пламенное сердце, которое билось во имя бессмертных христианских идеалов. И странная мысль приходит мне на ум: это закономерно, что он находится здесь.

Его заключили в здание, соседствующее с моим. Виделись мы часто, и всегда у него находилось что-то новое добавить к рассказам о его религиозной и патриотической деятельности. Частенько мы прекрасно проводили время вместе, вспоминая прошлое и прося укрепления у Господа. Как подслащивало нам тогда горечь концлагеря воспоминание о Халки, о холме Надежды! Вдохновенные, юношеские мечты, воспоминание о всем том прекрасном и далеком, что было у нас до войны и что сейчас видим пребывающим в агонии в одном из фашистских концлагерей.

3 июня его увезли. Я лишился его. Потом я узнал, что его перевезли в № 501 – попадавшему туда приходилось испить всю чашу ужаса. В своем дневнике я записал все связанное с ним, поведанное мне очевидцем. Переписываю это с точностью:

«По прибытии нашем туда нас разлучили для допроса. Примерно через два с половиной часа я вновь увидел его. Он был обезображен до неузнаваемости. Лицо его распухло и почернело. Глаза были залиты кровью. Рясу свою, скомканную, он держал в руке…

Несмотря на все это, Иоаким ничего не растерял. На заключенных производили впечатление его непоколебимая вера и непреодолимая отвага, которые он старался им передать. Душа его, доверенная им Господу, была исполнена покоя. И об этом покое говорил весь его внешний вид, каждое его движение в то время, как он прогуливался вместе с другими заключенными по двору – твердым шагом, с высоко поднятой головой и светящимся взором. Во все дни, которые он провел в № 501, люди слышали, как он кротко поет псалмы. И с восхищением рассказывали бывшие вместе с ним в заключении о молитвах, им самим сложенных, полных веры и любви.

В бесстрашном своем ответе одному из немецких охранников он сам дал определение своей личности:

– Ты католик?
– Нет. Я грек, православный священник!

Это было его идеалом, который и привел его сюда, чтобы дать ему славную смерть народного мученика».

Снова переписываю из дневника:

«4 июля. Существуют точные сведения, подтверждающие расстрел отца Иоакима. Некто, кто наблюдал из своего сада драму расстрела, рассказал, как отец Иоаким открыл в последний момент свою грудь и громко крикнул: “Стреляйте! Я грек-священник. Умираю за Христа и за Родину!”

Я плачу о нем и благоговею перед ним.

Молодой, полный высоких стремлений и вдохновения. Красноречивый проповедник, искусно владевший и пером. Надежда Церкви и народа, если бы жил…

Но, если бы он жил, может, он упрекнул бы меня за эту мою мысль. Он заметил бы мне, что не можем мы вмешиваться в волю Бога-Отца.

Нужно только полностью подчиняться воле Господа, всякий раз исполняя наши обязанности и возлагая на Него все прочее.

То, чего он и достиг всей своей жизнью».

Понтийский учитель

Вечер, столовая. Заключенные врываются, как необузданная волна. Лагерь наполняется движением. По очереди, один другому, передают новость.

Слова излишни там, где события говорят так красноречиво. Два шага до тернового венца лагеря: примерно десять заключенных копают длинную яму.

Некий озноб пробирает узников. Все поворачиваются на секунду в ту сторону в немом ужасе. Некоторые подходят ближе.

Потом тебя запирают есть и спать. Камера принимает некий знакомый уже траурный вид. Дверь захлопывается. Дуп!… Как гробовой камень.

Приходит ночь. Запах свежераскопанной земли заполняет темное пространство фантазии. Впадина становится глубже, глубже – о, вмещает в себя многих, беспредельно многих – в глубине бледные лики расстрелянных. О, кто будет петь в ночь Павла Мела? Кто выстроит в ряд, одну за другой, все жуткие ночи фашистских концлагерей так, чтобы, поднимаясь по ступеням безвинной их боли, мы вышли на чистый воздух атмосферы Христа? Ах, если бы мы смогли использовать сей великий дар доброго Бога для нашего спасения…

Утро находит нас скорбящих смертельно.

«Пронеси мимо, Господи… Но да будет воля Твоя!»

Вереница заключенных. Наблюдаем онемевших людей, проходящих мимо нас… Сердце сжимается: двое… четверо… восемь… десять… двадцать… сорок.

В самом конце он! Итак, и он тоже?

В лучшей своей одежде. Продвигается с опущенной головой. Смуглое лицо, с полукружьями бровей, задумчиво. Иоаннис Пападопулос. Друг и брат о Господе. Добрый сотоварищ в боли твердо шагает к месту казни. О, горькая правда! Но да утешусь. Знаю, что этот грек учитель в час сей словно бы и не пребывает в этом мире. Я уверен, что в горячей простертости его душа вспорхнула уже и бьет крылами перед троном Создателя и исповедуется лицом к лицу.

Когда он дошел до меня, не сдерживаюсь:

– Итак, и тебя тоже? И тебя?!

Стремительно подхожу к нему.

– Да, – отвечает. Голос его не дрожит. Взгляд твердый. – Прощай! Молись, чтобы Господь дал мне силы.

Даю ему уйти от меня, так и не сомкнув объятий…

Я узнал глубины его души перед святой иконой Господа. Росток христианской понтийской семьи. Разумный, сдержанный, скромный, нравственный. Чистая душа, исполненная высоких желаний и прекрасных идеалов. Состоявшийся учитель, сознающий святость своего призвания, мечтавший о живом пробуждении своего народа от духовного сна, в который он погружен. С энтузиазмом работал он с детьми – этим пластичным материалом, – стараясь, чтобы души их принесли добрые плоды в атмосфере любви Христовой. Религиозное возрождение было необходимым и единственным условием, чтобы народ вновь возвеличился. Жизнь свою он основал на светоносном евангельском законе, вдохновляясь им как семьянин и отец. Служа в Ритини, области Катэрини, он взял на себя заботу о детях, лишившихся матери, а отец их был одним из подвижников, боровшихся за свободу порабощенной родины. Этого было довольно, чтобы и он оказался во «рву со львами» и в скором времени стоял перед расстрелом.

Когда он закончил свою исповедь, достал, помню, из кармана небольшой Новый Завет. Открыл его и дал мне прочесть написанное на обложке.

– Это мое завещание, – сказал. – Мне кажется, что здесь, где мы находимся, необходимо предусмотреть все.

Я внимательно прочел его снова и снова. Оно было пропущено через фильтр христианской веры, избавлено от всего лишнего, и мне показалось, что оно – как прозрачные и прочные куски хрусталя. И до сих пор я того же мнения. Я поместил это завещание в своем дневнике и сейчас переписываю сюда:

«Славной нашей Греции я оставляю 25 лет служения и детей моих, которых, много трудясь, обучал и воспитывал по-христиански и достойно греков.

Верной моей спутнице, дорогой моей жене, оставляю заботу о любимых наших детях.

Любимым нашим детям – это святое Евангелие, потому что только оно может сделать их счастливыми.

Врагам моим, которые, по всей видимости, приняли участие во всем произошедшем со мной, – прощение».

В этих четырех пунктах заключена некая приносящая добрый плод философская концепция жизни. Это завещание грека, понтийского учителя из далекой и исторической греческой страны, заверенное кровавой печатью мученической смерти, становится завещанием для каждого грека.

Бесшумно работает во мне невидимая сила, чтобы произошло некое сближение.

«Христианское возрождение спасет Грецию».

«Я – грек, православный священник».

Две эти идеи сливаются наконец во мне в одно неразрывно связанное двойственное существование. Две личности: Иоаким Люляс, выпускник Халкинской школы, и Иоаннис Пападопулос, учитель из Понта. Учитель, которого воспламеняли чистые христианские идеалы. Священник, которым правила любовь к родине.

Это является и моим двуипостасным идеалом. Эмблема новогреческой культуры, которая уже начала свое восхождение.

Возвращение

Одна из стольких историй, которые в наше время стали обычными.

Высокий, стройный юноша с улыбчивым лицом и голубыми глазами, сидевший напротив меня, немного успокоился. Прошла бурная волна рыданий, и голос его сейчас приобрел мягкую теплоту, оттененную слезой.

– Сколь велико мучение, отец мой, этого беспокойства! С одной вечеринки бежишь на другую. Весело и бездумно опустошаешь свой кошелек, который с таким трудом пытаешься наполнить, работая денно и нощно, – в один миг сумасшествия все вылетает! Бегаешь по танцам и оттуда по тавернам и кабаре. Охотишься как сумасшедший за женщинами и напиваешься по ночам. А потом весь день чахнешь от усталости за своим прилавком. Видишь, как пропадает розовый цвет с твоих щек, таешь, а душа твоя, как устрица, прилеплена ко всему этому. Видишь жизнь свою и вчера, и сегодня, полную всего такого… И тогда начинает в тебе шевелиться некий голос, некий далекий голос – голос, который хочется запрятать в недосягаемую глубину. А он усиливается и портит тебе настроение, как гвоздями прибивает тебе смех к губам. Настойчиво стирает всякую краску с твоих идолов, стирает всякую косметику, которую накладывает ненасытная ими душа, показывает их такими, какими они являются в действительности: просто дерево и камни – и грязь! И берет тебя за руку, как ребенка, этот жесткий, но спасительный голос, и ведет тебя куда-то, в иные края, с силой неодолимой. О, как трепещет и мечется тогда душа! Как исполняется тоски и угрызений совести! Какое мучение – этот голос!

Я давал ему выговориться. Так нужно было, чтобы освободилась от хрипоты его душа, чтобы вышли тьма и зараженный ветер и вошел ветер веры и живительное солнце благодати Божией.

– Словно бы это был голос моей матери… Она старалась указать мне путь, привести меня в чувство… Она часто писала мне из деревни. Просила меня остаться на Божием пути. Говорила ко мне с рассудительностью не о событиях, которые мне были известны, но о вещах, которые как будто бы могли случиться. Хотя она знала все о моей жизни. Как, должно быть, я огорчал ее… Ведь она очень любила меня. Многие надежды своей старости она возлагала на меня. Хотела, чтобы я был чистым, верным, работящим. Чтобы и сестре своей помог. Когда я получал от матери такое письмо, оно потрясало меня. Пред глазами вставала вся моя прошлая жизнь. Детская моя радость, любимой моей мамы чистота… как мучило меня все это! И каким встревоженным я просыпался всякий раз, когда видел ее во сне, смотрящую на меня с безгласной печалью! Потом приходили друзья, продолжались пирушки. Прощай, мама и радость Христа…

– Дима, Дима! – звали его из соседней камеры.

– А, это Янис. Попросил у меня таблетку аспирина, а я забыл.

Улыбается, вставая, и это делает его очень обаятельным. Смотрю, как он уходит, готовый помочь, ловкий и гибкий. Весь он дышит радостью – радостью с печатью серьезности.

Эту радость я видел рождающейся и растущей на моих глазах, и, может быть, каким-то образом и я был причиной тому.

Я обратил на него внимание с самого начала. Меня привлекло его желание помогать, его смирение и некая меланхоличность. Чем больше я узнавал его, тем больше он был интересен мне. Стали друзьями. Он не затруднился рассказать мне о своей жизни. Как был воспитан в христианском своем доме в деревне, как умер отец, как ему пришлось скитаться на чужбине в поисках работы. Дурные компании, отсутствие духовного руководителя, преждевременное освобождение от всякой опеки.

Дима оказался в когтях у греха. Но, несмотря на всю его грешную жизнь, он сохранил в себе многое от заложенного матерью. Был добрым, чистосердечным, готовым помочь. Живость характера ткала в нем сочетание любви к родине и к опасности. Поэтому он и спрятал в своем доме одного патриота, который боролся с оккупантами.

Это стало известно, и Дима, не успев и глазом моргнуть, оказался в тюрьме осужденным на пять лет заключения. Тут же им овладел некий страх. Смерть подстерегала его каждую секунду. Избиения, истязания, мучения и мысли о том, что ждало его завтра, сделали его хмурым, нервным, полным страха. Это, однако, продержалось недолго, потому что было несовместимо с его характером. Было невозможно, чтобы он был хмурым, нервным и трусом. Итак, после первого впечатления, он скоро пришел в себя. К нему вернулась прирожденная жизнерадостность, а с нею и желание служить людям. Доброта вернула ему его улыбку. Но теперь нечто новое добавилось в его жизнь. Пришло и мягко окутало его в свои бесшумные вуали одиночество. И он начал выбрасывать из себя все ненужное. Сколько же хлама он накопил! Как он смог спрятать того, другого Диму, в этом множестве многоцветных лохмотьев? Итак, вперед: и это на выброс, и то, и другое. Брали за живое письма и слезы матери. Голос совести звучал все громче. И когда я встретился с ним, почти ни в чем ином уже не было нужды. Он упал на колена и разрыдался. Много раз он рассказывал мне о себе. И лучезарный день заблистал со всей его первозданной чистотой в душе Димы, где воцарился, господствуя, Тот, Кто когда-то был отстранен.

Какая радость, когда можешь обратить глаза к небу! Чувствовать свое существование связанным золотой нитью с Древом Жизни! Тогда душой овладевает стремление к плодоношению. Христос подталкивает ее непобедимо, чтобы показать созревшие уже плоды.

Дима стал медбратом лагеря. И для этого существовало достаточно почвы в лагере П. Мела! Если там была в чем-либо нужда, он был санитаром и тела, и души. Летает из камеры в камеру. Обнаруживает братьев изнуренных, в забытье. Находит тяжело избитых фашистским кнутом. Ухаживает за ними с нежностью, перебинтовывает раны с любовью. Проводит бессонные ночи, как мать, у изголовья больного. Помогает, укрепляет, утешает.

Настоящий ангел концлагеря. О, это некий прекрасный расцвет! Цветение, которое быстро переходит в чудную зрелость плодов.

И однажды он достиг своего зенита. Заключение свое он стал считать провидением Божиим, чтобы снова выйти на ровный путь – путь, ведущий к Нему. И то, что он делал для заключенных, самую возможность служить людям, Дима воспринял как дар от милосердного Бога. Дима в это глубоко верил и горячо благодарил Господа каждый день в своих молитвах. Да, он был счастлив. И среди многих, кого он выходил, были и такие, которые не забыли его благодеяний. И услышал как-то Дима то, что должно было наполнить его радостью: кто-то предложил ему освободить его, потому что мог это сделать.

– Пришел и нашел меня там, где я отдыхал, – рассказывал он мне позже.

– Начал с благодарности за мою заботу. Что он признателен мне и все такое. Я оказался в неловком положении. Я сказал ему, что просто выполнял свой долг. Тогда он говорит мне, что у него есть ко мне предложение. Он может устроить мне побег. Наверное, это плохо, отец мой, но скажу вам: вздрогнула моя душа. Сбегу! Сбегу! Сбегу из темницы и от кнута. Смотаюсь куда-нибудь далеко от фрицев. Оставлю больных и раненых… Покажу неблагодарность доброму Богу… И я ответил, что не могу бежать. Он был удивлен. Снова говорил со мной. И снова я сказал ему, что не могу… Он настаивал. И я настаивал. Он ушел опечаленный. Господь помог мне преодолеть искушение.

Я был поражен. Такое глубокое постижение этим юношей духовного смысла жизни тронуло меня до слез. Что мне ему было сказать!

– Плачешь, отец? Почему? – он склонился надо мной, такой высокий. Внезапно я обнял его и поцеловал.

Он продолжил свою работу с тем же пылом, так же добросовестно. И только переезд наш в Германию остановил прекрасный его порыв. Там я видел его редко. В Германии было гораздо труднее, чем в П. Мела. Но он был таким же доброжелательным и веселым. Жалел только, что уже нельзя было быть медбратом.

– Скоро, отец. Уже скоро, – говорил он мне уверенно. – Скоро вернемся в нашу Грецию.

Но Господь судил иначе. И 6 апреля 1945 года Дима в кровавой гекатомбе преподнес бешенству СС созревший колос своей жизни – жертва хвалы Преблагому Создателю.

Чудеса святой КСЕНИИ БЛАЖЕННОЙ в наши дни

Новое ЧУДО Ксении блаженной! ( найдено в интернете)
 
Удивительный случай произошел в С.-Петербурге. Сначала 28-летняя медсестра Оксана Попова увидела страшный сон: ее 22-летнего брата Димку бьют и пинают ногами какие-то пьяные громилы. «Так и забили его при мне до смерти, — рассказала Оксана . — Окровавленная голова в пыли мотается, а они по ней лупят ногами. Я кричу и просыпаюсь в холодном липком поту».
 
Когда девушка рассказала о своем жутком сновидении бабушке, та охнула и выронила из рук поварешку. Оказывается, и бабуле приснился точь-в-точь такой же сон: окровавленный Димка в пыли под ногами подонков. Вечером выяснилось, что идентичный сон приснился и матери. В квартире воцарилась ужасная тишина.
 
А тут вернулся из института Димка и объявил, что до понедельника уезжает к другу в пригородный поселок Кавголово. Удержать здоровенного парня не было никакой возможности, а над рассказом о тройном сновидении Дмитрий только посмеялся и уехал из дома на ночь глядя.
 
Оставшихся в квартире женщин охватил ужас. Не в силах ничего предпринять, они разошлись по своим комнатам и, не сговариваясь, стали молиться. Как выяснилось потом, молились все трое (тоже не сговариваясь!) одной-единственной святой — блаженной Ксении Петербургской, которую почитали в этой семье больше всех. В час ночи раздался внезапный звонок в дверь.

На пороге стоял раскрасневшийся от мороза Димка. На вопрос, почему он с половины пути вернулся домой, парень нехотя буркнул: «Передумал!» Выпив рюмку водки, Димка крепко уснул, а наутро рассказал бабушке, матери и сестре следующее. На одной из остановок в вагон электрички вошла странная, не по-зимнему легко одетая женщина в платочке и уселась прямо напротив него.
 
От пристального взгляда ее голубых глаз Дмитрий просто оцепенел. На следующей остановке в вагон ввалилась компания пьяных здоровенных парней. Усевшись неподалеку, они пили пиво, громко нецензурно ругались.
Внезапно Димкина попутчица встала и, взяв парня за рукав пуховика, потянула за собой в тамбур. Он пытался возразить, но услышал внутри себя уверенный и мягкий женский голос: «Пойдем!» Они вышли из электрички на следующей остановке.
 
Дверь закрылась, поезд медленно набирал ход, и Дмитрий успел увидеть, как внутри покинутого ими вагона начинается пьяная драка. Оглянувшись вокруг, он обнаружил, что стоит на заснеженной платформе совсем один.
 
Мгновенно вспотев от страха, парень перебежал через пути и вскоре уже возвращался на встречной электричке домой. На следующее утро Оксана сводила брата на Смоленское кладбище в маленькую часовенку Ксении Петербургской.
Не верящий в Бога студент глянул на образ святой и побелевшими губами прошептал: «Господи, это она!»

продолжение здесь - http://stxenia.spb.ru/wonders/part1.htm

Сегодня день памяти прп. Макария Египетского
Преподобный отче Макарие моли Бога о нас. Подсоби.

Вкушение от древа познания добра и зла, без Любви, которая смиряет через послушание, как правило не дает доброго плода. Не случайно в Писании сказано, что такой выбор приводит к смерти. Выбор такого пути без водительства Отца Небесного, и под Его Покровом, ведущим ко взрослению Свое возлюбленное чадо, должен обернуться катастрофой. Не знающий, и не слушающий знающего, всяко попадет впросак. А невозвращение в исходную точку через покаяние, с которой начала множиться ошибка, приводит в результате к погибели. (Быт 2:17) Так и случилось в нашей человеческой истории. Теперь всем миром пожинаем плоды, а они зачастую весьма горьки.

И, тем не менее, многие из нас стараются жить по правде и творить доброе вокруг себя. Однако, не прозревая всех последствий своих поступков, и зачастую не зная главного Закона Бытия, все одно падают во зло, хоть и считают, что сделали доброе.

Смотрите на эти две жизненные ситуации. (таких примеров в истории очень много):

Лука 9:52 и послал вестников пред лицем Своим; и они пошли и вошли в селение Самарянское; чтобы приготовить для Него; 53 но [там] не приняли Его, потому что Он имел вид путешествующего в Иерусалим. 54 Видя то, ученики Его, Иаков и Иоанн, сказали: Господи! хочешь ли, мы скажем, чтобы огонь сошел с неба и истребил их, как и Илия сделал? 55 Но Он, обратившись к ним, запретил им и сказал: не знаете, какого вы духа; 56 ибо Сын Человеческий пришел не губить души человеческие, а спасать. И пошли в другое селение.

Из жития прп Макария Египетского: Вернувшись в обитель, святой Макарий продолжал назидать братию своим высоким примером. Однажды он шел на Нитрийскую гору со своим учеником и приказал ему идти вперед. Через некоторое время ученику повстречался языческий жрец, который нес для своих нужд тяжелое бревно. Ученик, зная, что это жрец, в озлоблении крикнул: «Куда идешь, демон?» Оскорбленный жрец избил его и пошел дальше. Через некоторое время он встретил преподобного Макария, который кротко сказал ему: «Бог спасет тебя, труженик». Изумленный жрец спросил святого, почему ранее встреченный инок оскорбил его, а Макарий приветствует. Преподобный Макарий ответил, что труд, который подъемлет жрец, неся тяжелое дерево, внушает к нему сочувствие и что Макарий желает спасения его душе. Вступив в беседу с преподобным и убежденный его проповедью Христа Спасителя, жрец принял монашество и стал иноком. Рассказывая об этом своим ученикам, преподобный Макарий заключил: «Злое слово и добрых злыми творит. Доброе же слово и злых соделывает добрыми».

Вроде бы в этих примерах ученики хотели сделать все правильно, но дела на поверку оказались с червоточиной. Без животворящей Любви (Ин 6:63; 2 Кор 3:6; Гал 3:21), невозможно самим творить ничего истинно доброго (Ин 15:5). Все доброе в нас, от Бога исходит, говорят святые отцы, прозревая Писания. Но для этого доброго надо уметь смирить себя перед Отцом Небесным, чтобы Он мог "работать" в нас и через нас.

Приобщение к Древу Жизни, к Лозе виноградной (Ин 15:5) дает нам Любовь Христову. Не убоимся же признать этот факт. Придем и принесем плод добрый через Духа Святого себе и окружающим нас в мире.

Однако, надо помнить, что всякая ветвь, пусть даже и приобщившаяся однажды к Жизни, но не приносящая плода доброго, отсекается и бросается в огонь (Ин 15:6). Следует быть внимательными, чтобы не отпасть от Древа Любви Христовой, от Древа Жизни.

Как монах удостоился есть со Христом.

Рассказ старца Паисия Святогорца об одном очень безграмотном, но простом монахе. Из книги старца Паисия Святогорца: «Страсти и добродетели»

… Помните рассказ об очень простом монахе, который удостоился есть вместе со Христом? До того как стать монахом, он был пастухом, и единственное, что его интересовало, — как спастись. Как-то через те края проходил пустынник, который ему сказал: «Если хочешь спастись, иди прямым путем».

Тот понял его слова буквально. Пошел по дороге и три дня шел все время прямо, пока не пришел к воротам монастыря. Игумен монастыря видя рвение пастуха ко спасению, сразу постриг его в монахи и поставил прислуживать в церкви. Однажды, когда он убирался в храме, мимо шел игумен и дал ему некоторые наставления относительно работы. Монах, выслушав наставления, спросил настоятеля, указывая на изображение распятого Господа: «Отче, кто это там наверху? Я столько дней здесь, а он ни разу не спустился вниз, чтобы поесть или выпить воды». Игумен удивился его простоте и сказал: «Это я его наказал за то, что он плохо делал свою работу». Монах выслушал его, не сказав ни слова. Вечером он взял из трапезной свою порцию еды и заперся в храме. Подошел к распятию и с состраданием сказал: «Спускайся, брат, поедим вместе». Тогда Христос сошел вниз и ел вместе с простым монахом. Господь пообещал, что возьмет его в дом Своего Отца, где он будет вечно радоваться. Действительно, спустя несколько дней этот простой монах мирно отошел ко Господу. Видите, он был совершенно безграмотным, а чего удостоился за свою великую простоту и чистоту!

Об умиравшей старухе

Кто-то рассказывал нам о старухе из Ужица, умершей тридцать лет назад. Это была богатая, но ужасно скупая, вдова, которая от себя прочь гнала всех бедняков, а нищих всегда бранила и отправляла ни с чем. Единственным добрым делом в ее жизни было то, что она взяла к себе в дом девочку-сироту, кормила и содержала ее. Конечно, та девочка не даром ела хлеб, а повседневным трудом и верной службой госпоже зарабатывала его. И вот эта пожилая госпожа умерла. Пролежала мертвая всю ночь и следующий день до полудня. Все было готово к погребению. Как вдруг она вернулась к жизни - очень испуганная и дрожащая. Как потом призналась, невозможно описать ужасы, через которые душа ее за это время прошла. «И если бы не было этого ребенка, - говорила она, - я не смогла бы вынести вида всех тех ужасов. Но добро, сделанное сироте, меня спасло. Вот если бы знала, да больше добра делала ... » Она рассказала также о каком-то старом протоиерее ужичском, что он на том свете живет в благости великой и в великой светлости и радости. Говорила, что не могла бы пожелать ничего лучшего, как пребывать на том свете вместе с покойным протоиереем. А еще поведала, будто бы он ей сообщил, что она умрет в Страстную Пятницу. Когда наступил этот день, она оделась во все наилучшее - либаде, тепелук и прочее, что носили старухи в то время. Но в тот год в Страстную Пятницу не умерла. На следующий год опять так же приготовилась к смерти в Страстную Пятницу, но тоже не умерла. Отдала Богу душу только на седьмой год в Страстную Пятницу. Все это время до смерти она раздавала свое имущество и милостыню всем просившим. И много молилась Богу. На седьмой год в Страстную Пятницу после полудня, одевшись должным образом, она созвала соседок и знакомых и сообщила, что сегодня умрет. Но поскольку она говорила так каждый год, женщины, собравшиеся у нее, смеялись, уверяя, что она еще поживет. Но она умерла в тот день.

Рассказ о белградской грешнице

Один белградский священник рассказал нам сегодня о необычном происшествии с одной развратной уличной женщиной в Белграде.

Как-то к вечеру пошла она по улицам ради своего мерзкого занятия. Проходя мимо какого-то сада, увидела человека, пытающегося повеситься: тот привязал веревку к ветви дерева и уже накинул себе петлю на шею. Женщина быстро перепрыгнула через ограду, достала из кармана свой перочинный ножик и перерезала веревку. Человек, уже потерявший сознание, упал на землю. Она растирала самоубийцу, пока тот не пришел в себя. А он, очнувшись, сказал: «Зачем ты это сделала. Я не могу жить, у меня ничего нет. Из-за нищеты я решил покончить с этой горькой жизнью». Женщина достала все деньги, которые были у нее при себе, и отдала человеку, пообещав, что в дальнейшем тоже будет помогать, пока он не найдет работу. Она продолжила свое непристойное занятие, а часть заработанного таким образом отдавала тому бедняге на жизнь. Но через шесть недель женщина слегла в постель с тяжелой болезнью. Пригласили к ней священника. В его присутствии женщина, уже умирающая, стала говорить: «Ангелы Божии, почему это вы ко мне пришли? Разве не знаете, какая я нечистая, грешная женщина?» Немного спустя она воскликнула снова: «О, Господи Христе, неужели и Ты пришел ко мне грешной? Чем я это заслужила? Неужели только тем, что спасла того беднягу от смерти? Ах, я недостойная! А как велика милость Божия!» Говоря это, она испустила дух, и лицо ее засияло, будто светом озаренное.

Вот что значит спасти душу человека.

Вот как один случай милосердия к ближнему перевешивает многие грехи!

Отец Савва (из афонских рассказов)

Однажды я беседовал с юродивым старцем Анфимом о природе Божьего промысла. Он был, как всегда, прям:
— Мы с тобой глупцы, чтобы говорить на такие темы, пусть лучше об этом судачат богословы. Они-то уж точно знают, что такое Божий промысел и как он проявляется. Они и книг много написали, вот и читай их, я-то ведь не знаю об этом ничего.
— Но я уверен, геронта, что Бог открывает тебе поразительные вещи, но ты, по смирению, отказываешься научить меня тому, что знаешь сам.
— По смирению? — геронта улыбнулся. — Да ты точно глупец! Говорю же тебе, я понимаю промысел и истину лишь в меру своего понимания, богословы — своего. И даже животное понимает его в свою меру. Что ж ты хочешь-то от меня?
Я сделал перед старцем земной поклон.
— Я хочу слышать из твоих уст, как ты это понимаешь!
— По-по-по, а ты ещ? глупее, чем я предполагал. Хорошо, я расскажу тебе одну древнюю историю, которую я услышал от своего старца, когда у меня возникли похожие недоразумения. Тебя это устроит?
— Ещ? бы!
— Старец мой говорил, что у этой истории — свой дух, который я смогу понять только по мере своего понимания.
И то, что я е? понимаю по-своему, не значит совершенно ничего. Ты понял? — Да.
— Ну ладно, тогда слушай: однажды, много веков назад, на Святой горе объявился странный человек. Впрочем, «странный»— не очень подходящее слово, поскольку здесь, на Афоне, все странные. Человека этого нашли на берегу монахи, где его, избитого, оставили сарацинские пираты.

Этот бедняга по имени Максуд был палестинским арабом и вырос в простой сельской семье. В двенадцать лет с ним произошло одно событие, которое повлияло на всю его дальнейшую жизнь.
Однажды он ш?л к кузнецу, чтобы отдать ему деньги за работу, и повстречал по дороге бродячего дервиша. Тот выманил у мальчика динары, обещав взамен показать рай, затем напоил Максуда вином до умопомрачения, и сбежал, прихватив деньги.
Максуд был пьян до такой степени, что провалялся на дороге до самого вечера, чем навл?к позор на всю свою семью. Отец покаялся перед общиной в сво?м отеческом небрежении, из-за которого только и могло случиться подобное с его сыном и, конечно, строго наказал Максуда. А Максуд думал: «Как это странно, что Аллах запрещает пить вино — ведь оно открывает дверь к такой радости! Дервиш не обманул!» Опьянение так понравилось юноше, что с этого времени он только и стал искать, где бы ему выпить.
Чтобы не погибнуть от руки собственного отца, узнавшего о его пристрастии, он сбежал из дому в Тир, где стал жить под?нной работой, воровством и мошенничеством. Портовые города — идеальное место для пьянства и преступлений.
Но веревочка вилась недолго. Однажды на рынке византийский купец поймал его на краже и Максуду по закону шариата перед пятничным намазом отрезали палец. Он залил сво? горе вином и стал думать, что же делать дальше: ведь в следующий раз за кражу ему отрежут уже руку. Работать он не любил, а его единственная страсть — вино требовала немалых средств, которых у повзрослевшего юноши не было.
И тогда Максуд решил податься в пираты. Он слышал, что жизнь у них лихая, л?гкая, и обильно сдобрена вином. Правда, он также знал, что она обычно и недолгая, но выбирать не приходилось.
Вскоре Максуд наш?л нужное судно. Говорили, что этот корабль грабил, в основном, византийские и генуэзские купеческие судна и нападал на эпирские селения. Свирепый одноглазый капитан-корсиканец увидел, что проситель сил?н, храбр и уже без пальца. «То, что надо» — подумал капитан, и взял юношу в команду.
Но тут Максуда ждало разочарование: поскольку команда, если напивалась, частенько устраивала резню между собой, а иной раз и бунты, то капитан вв?л на корабле строжайший сухой закон. Только в определ?нные дни и под его надзором пираты могли пировать.
Но Максуд не растерялся. Ещ? в первые годы своего пребывания в Тире он научился неплохо готовить, и капитан, однажды попробовав его стряпню, поставил его коком. Так наш герой получил свободный доступ к вожделенному напитку. Одноглазый пират часто замечал Максуда под хмельком, но закрывал на это глаза, поскольку готовил тот хорошо в любом состоянии, а во хмелю буен не был.
Так бы и пролетела в разбое и пьянках скоротечная пиратская жизнь Максуда, если бы не одно событие, заставившее его изменить и образ жизни, и род занятий. Однажды он, стоя на вахте, хлебнул по обыкновению вина и уснул... И в это время на них напал другой пиратский корабль.
Пираты с большим трудом отбились, потеряв в бою нескольких человек; а придя в себя и зализав раны, принялись за Максуда. Его жестоко избили и хотели было разрезать на куски, но, к счастью для пьяницы, начинался священный месяц Рамадан, и одноглазый капитан убедил команду, чтобы окончательно не прогневать Аллаха, просто выбросить полуживого от побоев кока на ближайшую сушу. Корабль в это время проходил мимо Афона, на песчаный берег которого и был выкинут почти бездыханный Максуд.
Когда он очнулся и увидел стоявших вокруг него монахов с сочувствующим выражением на бородатых лицах, то быстро сообразил, что надо делать. Зная румийский язык, выученный им ещ? в Тире, он решил выдать себя за крещ?ного араба.
Назвавшись рабом Божьим Михаилом, он рассказал, что пираты вырезали всю его семью за то, что его мать, отец и братья приняли христианство. А его самого спас Бог, поскольку ради Рамадана пираты оставили его в живых.
Монахи были полны сострадания к «крещ?ному» сироте, у которого, к тому же, не было ни одного целого ребра, и стали заботливо выхаживать его.
Вскоре Максуд попросил игумена принять его в число братьев, и, когда он окончательно поправился, его приняли в монастырь, определив, как не трудно догадаться, на кухню, помощником повара. И стал Максуд чистить овощи и следить за тем, как варится чорба, не упуская, разумеется, возможности пошарить в винном погребе.
Страсть его скоро была обнаружена. Но Максуд был не промах. Он понял, что в отличие от религии его отцов — ислама, в христианстве можно много раз грешить и затем заглаживать вину покаянием. И он выучился падать ниц перед братьями, посыпать голову пеплом и раздирать ризы, обливаясь горючими слезами.
Игумен и братья монастыря скорбели о страсти своего послушника и терпели его довольно долго. Но любому человеческому терпению приходит конец, и монахи стали, время от времени,
запирать пьяного Максуда в холодный чулан, а иной раз и поколачивать для исцеления от губительной страсти. Иногда его даже не кормили целую неделю, приковывая пьяницу цепями к холодной сырой стене. Представления с посыпанием головы пеплом и падениями ниц давно перестали действовать на монахов, и Максуд понял, что кредит доверия в этом монастыре исчерпан.
И задумал Максуд-Михаил бродить из монастыря в монастырь, разыгрывая одну и туже сцену. Когда его покаянию перестанут верить в одной обители, он пойд?т в другую. Эта светлая мысль пришла ему в голову во время отбытия очередного наказания в чулане.
— Какой же гнилой народ эти христиане! — роптал Максуд. — У нас братья мусульмане давно казнили бы меня и дело с концом, а эти разглагольствуют о любви, сострадании, а сами устраивают такие жестокие пытки. — И Максуд запел одну песню, которую слышал от тирских евреев, таким образом прикровенно хуливших христианскую веру и Божью Матерь.
«Африканского мальчика красивая матушка как-то раз собралась»... — Затянул он горестно и, в тоже время, злорадно, думая, что его никто не услышит. Но незадолго до этого игумен монастыря, ощутив порыв сострадания к Михаилу, послал одного монаха покормить его. Когда тот подош?л к двери чулана, Максуд как раз заканчивал петь богохульную песню. Монах остановился в растерянности — не ослышался ли он, но тут пьяница-араб совсем разош?лся и начал уже безо всякой прикровенности хулить христианство и прославлять Аллаха.
«Магометанин!» — воскликнул про себя монах и побежал к игумену.
Тот сначала не поверил монаху и, собрав несколько почтенных старцев, сам пош?л к чулану. То, что он услышал, рассеяло все его сомнения.
Старцам и игумену теперь нужно было решить, что же делать дальше с Максудом. Будучи магометанином, он много раз причащался Святых Христовых Тайн, и к тому же хулил Господа и Его Пречистую Матерь. И, посовещавшись, собор вынес решение: за эти преступления сбросить Максуда со скалы.
Его освободили из заточения в чулане и привели на собор, где Максуд предстал перед теми, кого он так долго и подло обманывал. Его спросили, как можно, предав веру своих предков, в то же время бесчестить веру приютивших и вылечивших его монахов. Не сам ли он — дьявол, вошедший в человека?
Максуд поначалу стал отпираться и божиться, что вс? это коварный навет. Но, услышав от достойных старцев те самые слова, что выкрикивал он, сидя в чулане, Максуд сознался во вс?м.
«Благочестивые старцы, я мусульманин, — сказал он, — и живу в этом монастыре лишь для того, чтобы удовлетворять сво? пристрастие к вину, которое нам, мусульманам, запрещено. Мо? настоящее имя — Максуд, и я не крещ?н. Теперь, великодушные отцы, когда вы вс? знаете, дайте мне уйти и больше вы меня здесь не увидите».
«Уйти?! — возмутились старцы. — За те богохульства, за то надругательство над нашей верой и Святыми Тайнами, — уйти? Собор решил: ты будешь сброшен с высокого ут?са в море. Если Бог захочет сохранить тебе жизнь, Он сделает это Сам. Наш приговор будет привед?н в исполнение немедленно».
«Подождите! — воскликнул Максуд. — Отец игумен, благочестивые старцы, дозвольте мне сказать, прежде чем вы бросите меня в бурные волны Эгейского моря!»
Игумен ударил жезлом об пол. «Говори, только быстрей. И не думай, что тебе удастся уйти от расплаты».
Максуд встал на колени. «У нас, мусульман, есть обычай, который мы храним с незапамятных времен. Если иноверец, какие бы преступления он ни совершил, захочет принять ислам, ему все прощается. Не оставите ли вы мне жизнь, если я захочу креститься во отпущение грехов?»
Старцы возроптали: «Ты два года жил в нашем монастыре и не выказывал желания крестится, а сейчас, перед лицом неизбежной смерти, ты извиваешься, как змей». — «Но как я мог пожелать креститься, если с самого начала выдавал себя за христианина, чтобы сохранить себе жизнь?»
«Тво? крещение будет искренним только тогда, — ответили ему старцы, — когда ты примешь его, зная, что вс? равно будешь сброшен с ут?са».
Раз Аллах не разрешает ему пить вино, подумал Максуд, и не спасает от гнева монахов, хотя он только что восхвалят его, то, может быть, и правда, хотя бы отсрочить время казни, приняв крещение. И он согласился.
Игумен приказал отвести Максуда обратно в чулан и, выслушав мнения старцев, в большинстве сво?м не желавших крестить богохульника, взял слово:
— Дорогие мои братья! Я поставлен Богом пасти вверенное мне стадо, и на Страшном Суде буду держать ответ за каждую душу, которую ко мне привел Христос. Что же мне сказать по поводу желания этого неверного принять святое крещение? Осознал ли он догматы? Нет! Чего же он жд?т от Христа? Он знает лишь, что Христос может подарить ему шанс ещ? пожить на этом свете и попить вина в монастырях. И он отрекается от Аллаха, потому что не жд?т от него ни того, ни другого. Если у него такая мера познания истины, которая всем нам кажется низкой, подпой и ничтожной, что ж, — значит, так он понимает Христа. Но ведь он жд?т от Него жизни
и радости! Можем ли мы отказать ему в крещении? Мо? мнение — конечно, нет. Ведь святое крещение подобно семени, которое может вырасти в прекрасное дерево, с которого все мы сможем срывать сочные плоды. Христос да?т ему шанс на покаяние и, если неверный им не воспользуется, это будет всецело его вина. Но мы не можем лишать Максуда этого шанса.
Старцы, нахмурившись, выслушали своего игумена, и слово взял самый влиятельный из них.
— Отец наш игумен, у нас не было с тобой принципиальных разногласий до этого момента. По нашему соборному мнению, этот Максуд — есть второй Иуда. То, с какой легкостью он хулил Пресвятые тайны, говорит о том, что он законченный мерзавец. Таких христопродавцев, мы, согласно закону, сбрасываем с ут?са. Но ты снами не согласен, и мы готовы поддержать тво? решение, но при одном условии. Если новый подопечный не исправится, ты будешь изгнан из монастыря вместе с ним, как пособник богохульника.
Игумен согласился.
Максуд был крещ?н с именем Савва, что по-сарацынски значит «вино». Он отр?кся от веры своих предков, был омыт баней пакибытия и получил новый нательный крест.
Игумен повелел вести его, как приговор?нного к смерти, к ут?су. Савва, не выдав своего страха, стойко выдержал это испытание и тогда, вместо казни, его подвергли публичному бичеванию во время крестного хода. Савва дал торжественный обет на Евангелие — не пить вина до конца дней своих, и был принят обратно в число монастырских братьев.
Через два дня обет этот Савва нарушил и был с позором изгнан из монастыря.
Вместе с ним монастырь покинул и игумен.
— Прости меня, отче! — искренне просил Савва прощения у игумена. — Ты руководил таким большим монастыр?м и лишился всего ради меня.
— Что ты, Савва! — удивился игумен. — Тобою я приобр?л Царство Небесное.
Игумен благословил Савву и уш?л к пустынножителям, ну а крещ?ный араб стал искать себе новое пристанище, где он мог бы и дальше пить вино.
Но по всему Афону уже пронеслась весть о подлом пьянице-арабе, который принял крещение только чтобы избежать законной смерти, и о том, что из-за него пострадал благочестивый пресвитер. Савве стало небезопасно находиться на Святой горе, потому что некоторые монахи хотели убить его, и он решил покинуть Афон.
И вот, идя горной тропой и обдумывая, как бы ему, не привлекая внимания, скрыться со Святой горы, он вдруг упал и подвернул ногу. Идти он не мог, и тогда от беспомощности и переполнившей его скорби Савва заплакал.
Вдруг рядом с ним раздался женский голос:
— Здравствуй, Савва.
Араб поднял заплаканные глаза и с изумлением увидел женщину, которая лучилась добротой и благодатью.
— Кто ты, световидная жена? — Удивленно спросил араб.
— Я Марьям. Я услышала твой плач и хочу помочь тебе.
— Чем же Ты сможешь мне помочь, великая Марьям? — Сл?зы, не переставая, текли по щекам пьяницы.
— Я хочу, чтобы ты поработал на Меня, и если ты согласишься на эту работу, то через семь лет ты получишь место, где тебя будут уважать и где у тебя в любое время будет доступ к вину. Сколько тебе сейчас лет?
— Двадцать пять, о, Марьям! — ответил Савва.
— Значит, в тридцать три года ты и получишь это место. Согласен?
— Разве у меня есть выбор? — вздохнул Савва.
— Выбор есть всегда. — отвечала Пречистая.
И Савва согласился на эту работу...
Следующие семь лет Савва каждый день садился при дороге в лавру и начинал просить прощения у всех проходящих мимо за то, что он богохульник и винопийца. Ночевал он на улице, питался отбросами и одевался в лохмотья. Это и было работой, на которую он согласился. Божья Матерь обещала ему, что в эти семь лет его никто не тронет, он не умр?т от болезней — и единственное, и, пожалуй, самое трудное условие, которое Савва должен был соблюсти, чтобы получить обещанную награду: он не должен был выпить ни капли вина.
Первые время он ещ? помнил о том, каково будет вознаграждение за эту тяж?лую и, как сперва казалось, непосильную для него работу, но с годами он так свыкся со своим положением, что совсем забыл о сво?м уговоре с Божьей Матерью. Так прошло семь лет, и за это время Савва ни разу не притронулся к вину.
Тем временем, Божья Матерь явилась во сне архиепископу Солунскому и повелела ему рукоположить в пресвитера бродягу-араба, который просит у всех прощения по дороге в лавру святого Афанасия. Архиепископ знал этого Савву, знал его историю, и повеление Божьей Матери смутило архиерея, но, побоявшись нарушить волю Пресвятой, владыка вс? же прибыл
на Афон и там, неожиданно для всех, поставил Савву в пресвитеры, определив его в саму Великую лавру.
...Савва стоял в алтаре в пресвитерских одеждах и плакал от переполнявшего его сердце умиления, и тут ему снова явилась Матерь Божья. Она сказала:
— Что ж, отец Савва, ты достойно выдержал испытание и Я, как и обещала, даю тебе это место — здесь тебя будут почитать и вина в алтаре всегда в достатке...
Отец Савва стал достойным и благоговейным пресвитером, сторонником частого причащения, а по его честной кончине, когда доставали его останки, то, как говорят свидетели, его глава воскового цвета заблагоухала, как лучшее святогорское вино, которое ид?т на причастие!
Тут отец Анфим закончил сво? повествование и хитро улыбнулся.
— Знаешь, что сказал мне старец, после того, как рассказал эту историю?
— Нет.
— Он сказал, что приступить к разговору о промысле Божьем мы сможем только после того, как я пойму, обманул ли Максуда тот хитрый дервиш, обещавший показать ему рай за несколько динаров, или нет? А ты как думаешь?

С особым почитанием мы относимся к святителю Николаю Чудотворцу. В разных городах Украины проходят разные благотворительные ярмарки и выставки, посвященные святителю Николаю, который, как известно, является покровителем сирых и убогих, невидящих и неслышащих, невинно оклеветанных и путешествующих.
Безусловно, одна из причин столь великого почитания — чудеса, которые творил святой по нашим молитвам. Наверное, нет такой христианской семьи, у которой бы не было в доме иконы святого. Молясь ему, мы верим, что великий чудотворец молится вместе с нами Господу и помогает нам на пути ко спасению.

И хотя годы жизни святого отделены от нас почти восемнадцатью столетиями, но и сегодня мы часто являемся свидетелями скорой помощи и заступничества святого Николая.

Ольга Максимовна была из тех людей, которые сразу, как только в 90-е годы начали открываться православные храмы, просто и легко вошли в них, стали активными прихожанами. Как будто после долгой и тяжелой, изнурительной казенной командировки нашелся, наконец, потерянный родной дом, где можно было обрести поддержку и отдохнуть душой. И люди спешили туда при каждой возможности. Многие – со своими проблемами, которых столько за годы безверия накопилось. Ведь вряд ли есть на земле человек, который на собственном опыте не узнал бы, что такое боль, обида, страдание. Мы тащим за собой груз пережитых потерь, несправедливостей, ударов судьбы. Не дай Бог уйти с этим грузом в вечность, чтобы он не раздавил нас там. А тут появилась возможность принести свои боль и усталость

Всемогущему Богу, переплавить их в любовь, молитву, прощение. Не в этом ли разгадка того, что в первое время в большинстве храмов яблоку негде было упасть, столько в них набивалось народу? Наконец-то нашлось на земле место, где лечат зло…

Только, глядя на Ольгу Максимовну, вряд ли можно было подумать, что она спешит в церковь за утешением

На нее трудно было не заглядеться – всегда жизнерадостная, с аккуратной прической, внимательным взглядом серо-голубых глаз, выпрямленной, как у танцовщицы, спиной. Она была красива каким-то особым строгим изяществом. К тому же, ей как бы по самой должности положено было служить образцом – Ольга Максимовна работала в школе, преподавала русский язык и литературу. Наверное, многие женщины пытались ей подражать. Думаю, что и многие ученики в нее даже влюблялись. А еще она была директором школы и отличником народного образования. И только немногие, близкие к ней люди, знали, какой тяжелый крест несет она по жизни, сколько ей довелось всего пережить: смерть мужа, ранний уход из жизни бесконечно любимого сына, проблемы со здоровьем. Но где-то же научилась она так справляться с унынием, не допускать его в свою жизнь?

Иногда по вечерам, когда заканчивался шумный школьный день и пустели классы, в одном из них за парты садились взрослые — ее друзья, знакомые, преподаватели. Они приходили на встречу с православным священником, которого приглашала Ольга Максимовна. Ведь многим было еще непонятно, что такое церковь, православие, вера. Случалось и мне присутствовать на этих вечерних чаепитиях, где царила теплая, доверительная атмосфера, а священник подробно, мягко и терпеливо отвечал на многочисленные вопросы. Знаю, что есть люди, до сих пор благодарные тогдашнему директору школы за те встречи, после которых они приходили к Богу, воцерковлялись.

Мы часто виделись и в храме на службах. Однажды я обратила внимание на то, что Ольга Максимовна подолгу молится у иконы святого Николая Чудотворца. В общем-то, ничего удивительного, ведь это один из самых почитаемых святых в православии. Скольким людям он помог в безвыходных, казалось бы, ситуациях! Вряд ли кто не читал о случаях мгновенного избавления от беды по молитвам к Николаю Мирликийскому. Но вот услышать такой рассказ от человека, собственноручно прикоснувшегося к чуду, мне раньше не приходилось.

– Святитель Николай научил меня, что нельзя отчаиваться. Как бы больно и тяжело ни было. Главное – молиться и не терять веру. Это я усвоила с детства. У меня было хорошее православное детство.

– Православное детство – в Советском Союзе?! Но как же обязательный для каждого ребенка путь – в октябрята, пионеры, потом в комсомол? Разве в этом воспитании оставалось место Богу?

– А я в детстве жила в Китае.

Жизненный путь их семьи был нелегок и полон испытаний. Дед Ольги Максимовны, которого она так никогда и не увидела, служил в храме православным священником и разделил участь многих таких, как он. Его арестовали и казнили в печально известные тридцатые годы. Но и оставшимся в живых членам семьи «врага народа» приходилось несладко. Спасаясь от гонений, дочь священника уехала на Дальний Восток. Там она вскоре вышла замуж за молодого, подающего надежды инженера, которого через некоторое время пригласили работать в Китай.

По Божьей милости, неподалеку от дома была православная церковь, куда часто ходила вся семья. Но началась вторая мировая война, и в Китае тоже усилили бдительность. Особенно подозрительно стали относиться к иностранцам, а ведь инженер как раз и был гражданином другого государства. Пусть и дружественного – но, тем не менее… Кто написал донос, осталось неизвестным. Олиного отца арестовали и стали требовать признания, на какую разведку он работает. Никаким объяснениям верить не хотели. А он не хотел себя оговаривать. Изнурительные допросы не оставляли надежды на благополучный исход.

Что оставалось делать его жене и дочери? Носить передачи в тюрьму и ходить молиться в церковь. Они и ходили. Как-то в очередной раз пришли на службу.
Когда мама выпустила Олину руку из своей, девочка тихонько отошла в другой конец храма – туда, где находилась большая икона Николая Чудотворца. Она стала перед иконой на коленки и начала горячо просить:

– Святой Николай, помоги нам! Сделай так, чтобы моего папу отпустили. Он же ни в чем не виноват! Мама сказала, что ты помогаешь тем, кто тебе молится. Помоги нам, святой Николай!

Оля не знала, сколько времени она так молилась. Наверное, в какой-то момент она заговорила громко, потому что в церкви вдруг воцарилась тишина, и только звенел в этой тишине детский голосок. Все присутствующие в храме с волнением слушали искреннюю молитву маленькой девочки.
На следующий день мама с Олей пошли к папе на свидание в тюрьму. И первое, о чем почему-то спросил отец, – что они делали накануне.

– В церкви были, – ответила мама. – За тебя молились. – И рассказала, как Олину молитву слушала вся церковь.

– Удивительно, – волнуясь, стал говорить Олин отец. – Я вчера совсем упал духом, унывал. Мне казалось, что я больше не выдержу, что лучше бы мне умереть, чем выносить такие мучения. Даже стал обдумывать способы, как уйти из жизни. Например, если после обеда спрятать палочки, которыми пользуются китайцы во время еды… Я не успел как следует додумать эту мысль.

Потому что вдруг от стены отделился… старец! Седобородый, в архиерейском облачении

Откуда ему было взяться здесь, в одиночной камере?! Но это не было галлюцинацией! Старец сочувственно посмотрел на меня, покачал укоризненно головой и сказал: «А ведь она молится!» И все исчезло. Вы говорите, Оля как раз в это время Николаю Чудотворцу молилась?

– Да, папочка, да. – Подтвердила дочь. – Ты больше не расстраивайся. Николай Чудотворец тебе обязательно поможет!

А вскоре Олиного отца оправдали и освободили. Это было так же неожиданно, как и арест. С него полностью сняли все обвинения. Будто кто-то очень могущественный и влиятельный, кому нельзя было противостоять, вступился за невиновного, но фактически уже обреченного человека…

Прошли годы. Семья вернулась в Украину. Девочка Оля выросла, окончила институт, стала Ольгой Максимовной. Сейчас она – незаменимый человек в днепропетровском храме в честь святого равноапостольного Владимира. Печет просфоры. По благословению настоятеля делает интересную и очень нужную людям приходскую газету. Но самое главное, для многих она стала примером глубокой веры, молитвенности и преданности Богу. Вот такая история.

Рождественский Никола

- Ты, батюшка, конечно, все уставы знаешь, но Рождество у нас завсегда рано утром начиналось и «Кто Бог велий» мы затемно пели и из вертепа огонек всю церкву освящал…

На том и порешили.

Обычно отец Андрей за пару часов до службы на своем стареньком «жигуленке» из города приезжал, но в Сочельник, накануне Рождества, разыгралась нешуточная метель, и батюшка решил остаться на приходе. Вечером, распрощавшись с очередными колядующими, пошел священник запирать церковную дверь, иначе ходоки с кутей, узнавшие, что священник на ночь домой не уехал, до утра бы донимали батюшку.

Проходя через храм (комнатушка священника слева от алтаря, за пономаркой располагалась), отец Андрей в очередной раз споткнулся об взгляд с иконы, изображающей, как утверждал местный богомаз, святителя Николая. Странный какой-то взгляд. Не пугающий, не укоряющий, а какой-то останавливающий.

С иконой этой целая история приключилась. Пришел как-то в храм местный художник, вернее, даже не художник, а работник шахтного клуба. Да и как ему было не прийти, если церковь новая и расположилась именно в здании бывшего очага шахтерской культуры?

Практически все свои работоспособные года, до самой пенсии, рисовал здесь художник афиши, писал лозунги с призывами, составлял стенгазеты и наглядные пособия по технике безопасности. Выполнял эти незамысловатые поручения шахтного руководства и профсоюзов мастер кисти и плакатного пера всегда четко и тщательно, налегая, прежде всего, на две краски: положительную и призывающую – красную, отрицательную и осуждающую — черную.

В церковь художник изначально практически не ходил, не мог пересилить себя, что на его рабочем месте теперь Богу молятся и там, где раньше его мастерская была, теперь батюшкина келья определилась. Но время шло, все вокруг менялось, да и возраст заставлял о вечном думать. После очередной, невесть откуда взявшейся болезни, когда скрутило так, что и о батюшке вспомнил и на икону, от матери оставшуюся, по иному смотреть начал зачастил художник к храму. Даже место себе в церкви постоянное определил: за клиросом, в правом церковном углу, где народа поменьше.

Отец Андрей был рад новому прихожанину, а когда тот подошел к нему с предложением «нарисовать» икону Николая Чудотворца, то с радостью согласился, тем более, что прихожане ему не раз намекали о существовании местного мастера красок и кисти. Распечатал батюшка на цветном принтере несколько образцов иконы святительской, помог краски купить и даже место в храме для новой иконы определил. После молебна перед началом всякого доброго дела принялся художник за работу и к Покрову труд свой представил.

С гордостью и сознанием четко и в срок выполненного долга внес мастер местного изобразительного искусства большую в рост написанную икону святителя Николая Чудотворца в храм, установив ее у алтарного иконостаса, сдернул полиэтиленовое покрывало…

Батюшка застыл. Надолго. Слов не было, одни междометия.

На священника прямым, волевым, утверждающим и призывающим взглядом смотрел образ широкоплечего передовика социалистического производства, с необъятной шахтерской грудью и натруженными монументальными руками. Правая – благословляющая длань, больше напоминала указывающий жест к новым свершениям, а левая держала в руках громадный красный том с золотым крестом, на место которого больше напрашивалась надпись: «Моральный кодекс строителя коммунизма».

Одежда образа сверкала всеми красками радуги и была выписана тщательно и ярко, именно так, как рисовали на цирковых балаганах и на бумажных гобеленах, висевших по сельским домам в далекие 50-60-х года века прошлого. Полноту «образа» дополняла подпись над нимбом: «Николай Чюдотворец».

Слов у священника не было. Он не мог их найти еще и потому, что рядом с иконой стоял любующийся своим творением и ожидающий похвалы художник, а невесть откуда приключившиеся две старушки-прихожанки почти хором воскликнули: «Красота-то какая!».

Раскритиковать, отругать и отвергнуть данное «письмо» священник, глядя на гордого «иконописца» и прихожанок, сразу не решился. Лишь, смущаясь, смог вымолвить, что, мол, каноны иконописи нарушены, да цвета яркие и подобраны неверно.

Критику художник и бабушки тотчас отвергли, а силы настоять и сказать категорическое «нет» отец Андрей найти не смог. Да и понимал, что не одобрили бы прихожане его решительной отрицательности. Художник-то свой был, родной, понятный, вместе с ними выросший и живший.

Маялся теперь настоятель с этой «иконой». В кивот не поставишь, в иконостас, тем паче, никак нельзя. Приедет благочинный или Владыка заглянет – неприятностей не оберешься. Вот и переставлял отец Андрей «Николая Чюдотворца» с места на место и спотыкался раз за разом под взглядом от него исходящим и останавливающим.

Батюшка не торопясь вычитал свое священническое правило, подсыпал угля в котел, поплотнее прикрыл форточки, метель разыгралась не на шутку, и отправился спать. Вставать рано, да и грядущий день рождественский всегда хоть и в приятных заботах проходил, но сил великих требовал.

Мобильный телефон уснуть не дал. Отец Андрей, уверенный, что это очередное поздравление с наступающим праздником взглянул на дисплей – 22.30, а вместо имени — набор неизвестных цифр. Ответил. Звонили из соседнего, расположенного в трех километрах от храма, умирающего по причине отсутствия работы, небольшого поселка.

- Батюшка, это Сергей, фермер, вы у нас на прошлой неделе младенца крестили, помните?

- Конечно, помню, — ответил священник, — мы с вами еще беседовали после крестин. Что случилось то?

- Беда, батюшка. Температура под сорок у сыночка нашего, — голос фермера срывался и был настолько тревожным, что тревога эта передалась и священнику.

- Врача вызывайте, — потребовал отец Андрей, но взглянув на забитое снаружи мокрым снегом окно понял, что совет этот невыполним. В балке, под горой усадьба фермерская располагалась, оттуда и без снега, в дни дождливые на машине выехать было проблемой, а сейчас, когда бушевало снежное и гололедное ненастье ни о какой машине и речи быть не могло.

- Одевайте потеплее ребенка, — распорядился священник, — и выходите пешком, наверх, к трассе. Я на шахте транспорт раздобуду.

Фото: Nemirovich Anna, photosight.ru

Другого выхода батюшка не видел и решил сам отправиться на шахту на своей машине. Тщетно. Машина священника буквально вмерзла в снег, и даже если бы он ее как-то и освободил от обледенения, уверенности, что старый автомобиль заведется и сможет куда-то доехать, у него не было никакой. В отчаянии священник бросился к телефону.

Директор шахты был на месте. Выслушал. Посочувствовал и извинительным тоном окончательно расстроил священника:

- Понимаете, отец Андрей, все три трактора дорогу чистят к городу, чтобы ночную смену на работу доставить.

Батюшка не знал, что теперь делать…

Он просто представил мать и отца со своим закутанным в одеяла первенцем, бредущих по заледенелой дороге, сквозь пронизывающий холодный и мокрый снежный ветер. Идущих и ожидающих спасительную машину.

Священник зашел в храм. В центре стоял вертеп, освященный внутри маленькой лампадой. Над младенцем Христом склонилась Богородица, рядом стоял, опираясь на посох, праведный Иосиф… И священник невольно подумал:

- Они нашли убежище.

Батюшка взмолился:

- Господи, ну подскажи, что мне делать. Погибнет малец. Не донесут они его до больницы.

И тут вновь — этот останавливающий взгляд неканонического святителя Николая. Отец Андрей буквально бухнулся пред ним на колени:

- Хоть ты, помоги, Никола – кричала душа, вопило сердце.

Прошло лишь несколько мгновений, а может больше? Бог весть. Но через окна церкви вдруг брызнул мощный свет подъезжающей машины, а потом заколотили в церковную дверь:

- Открывай, батя, кутю принесли, Рождество встречать будем! – кричало несколько голосов.

Священник отодвинул задвижку и распахнул двери. Перед ним стояли пятеро не совсем трезвых, чрезвычайно веселых, незнакомых представителя молодого бизнес-поколения. За ними возвышался громадный джип, семейство которых настоятель ласково называл «гардеробом».

- Будем встречать, будем! – радостно закричал отец Андрей. — Кто водитель?

И, определив самого трезвого, распорядился:

- Всем остаться у меня в келье. В тумбочке кагор и печенье, а с водителем мы сейчас кое-куда съездим.

- — -

Закутанную и покрывшуюся ледяными сосульками семью с ребенком на руках батюшка встретил еще в начале пути, который им предстояло пройти.

Через полчаса мать с хныкающим и горячим от температуры младенцем были в больничной палате.

- — -

В храме батюшку встречала иллюминация. Гости, найдя в лавке ящик со свечами, расставили их в каждое гнездо всех шести подсвечников, зажгли и хором распевали:

Добрий вечір тобі, пане господарю, радуйся,
Ой, радуйся, земле, Син Божий народився.
Застеляйте столи, та все килимами, радуйся,
Ой, радуйся, земле, Син Божий народився.

Батюшка тут же присоединился:

Бо прийдуть до тебе три празники в гості, радуйся,
Ой, радуйся, земле, Син Божий народився.
А перший же празник: Рождество Христове, радуйся,
Ой, радуйся, земле, Син Божий народився.

А затем, тихонько, чтобы гостям не мешать, подошел теперь уже к своему абсолютно каноническому святителю Николаю и поцеловал его благословляющую руку…

Это произошло в 1986 году в доме престарелых, где я тогда работала терапевтом. Жила там тогда на третьем этаже одна старушка… Что значит — «на третьем этаже», для вас, конечно, непонятно — разве это так важно, на каком именно этаже жил человек?.. А вот для сотрудников этого дома престарелых, а особенно — для его обитателей слова «третий этаж» имели вполне определенный, зловещий смысл. На третьем этаже было два отделения: одно — для лежачих и умирающих больных, другое — для больных с психическими нарушениями. Вход на третий этаж запирался на ключ. Поэтому даже не всякий работник дома престарелых мог попасть туда. О других больных или родственниках и говорить нечего. Если человек по той или иной причине попадал на третий этаж, он как бы уже исчезал из мира живых. Даже если и продолжал еще существовать где-то там, за закрытыми дверями третьего этажа…

Так вот, на этом самом третьем этаже жила старушка по фамилии Макаренко. К сожалению, я забыла, как ее звали. То ли Евдокией, то ли Параскевой. Зато хорошо помню прозвище, которым ее за глаза называли все сотрудники — Бандеровка.

В наш дом престарелых ее привезли из какого-то отдаленного лесопункта. Хотя родом она была не из наших, северных мест, а с Украины. Из родных у нее не было никого. А Бандеровкой ее прозвали вот по какой причине. При виде кого-либо в белом халате, она начинала испуганно, умоляюще лепетать:

— Я вкраинка. Я не бандэровка, ни, я вкраинка… Спасить мэнэ… Я робыты можу. Корову доиты можу, шиты можу, праты можу… Спасить мэнэ…

Для нее не существовало настоящего. Оставалось лишь страшное прошлое, о котором можно было только догадываться, в котором она жила и поныне. Она постоянно стремилась куда-то убежать, скрыться. Поэтому-то ее и поселили на третьем этаже. Впрочем, когда по недосмотру медперсонала дверь на третий этаж оказывалась незапертой, она убегала и оттуда. Все ее побеги кончались одним и тем же — ее ловили где-нибудь в закутке под лестницей, или в парке возле дома, или даже в соседнем поселке и водворяли назад, на третий этаж. Под замок.

Ее заболевание было неизлечимо. И не было никакой надежды, что разум когда-нибудь вернется к ней.

В 1986 году, спустя несколько дней после новогоднего праздника, а именно 7 января, обитатели дома престарелых устроили в холле второго этажа, возле библиотеки, импровизированный концерт. И сейчас эта сцена стоит перед моими глазами. В холле собралось человек пятнадцать — двадцать стариков и старушек. Кто устроился в креслах, кто на откидных сиденьях; те же, кому не хватило мест, стояли, придерживаясь за спинки кресел или опершись о подоконник. В кресле с протертой зеленой обивкой сидел седой худощавый старик с орденскими планками на пиджаке и уже плохо слушающимися пальцами играл на старинной гармошке со звонком и цветными мехами что-то веселое, плясовое. Поступавшим на житье в дом престарелых разрешалось взять с собой самое необходимое и ценное из вещей. Кто вез подушки, кто — пропахшие нафталином отрезы из заветного сундука. А этот вот старик привез с собой гармошку...

Возле старика — сгорбленная старушка в цветном платочке, из-под которого выбивались пряди седых волос, уперев руки в бока, притопывала ногами в фетровых бурочках. Наверное, казалось бедняге, что ей снова шестнадцать. И что несется она в вихревом танце. А за нею летит, развеваясь по ветру, ее густая темно-русая коса…

И вдруг откуда-то появилась та старушка — Бандеровка — с третьего этажа. Видимо, тамошние медсестры и санитарки все еще продолжали праздновать Новый год и поэтому оставили дверь незапертой… Когда старик кончил играть, она подошла к собравшимся и сказала, что хочет «заспиваты. Тому що сегодни Риздво Христовэ». И, не дожидаясь ответа, запела дребезжащим, старческим, но чистым голоском какую-то песенку.

Сейчас я знаю, что это была не песенка, а украинская рождественская колядка. Обычно колядки веселые. А та колядка, которую пела старушка, была грустная. Пожалуй, даже трагическая. Это была колыбельная Богомладенцу Христу «Спи, Иисусе, спи…» И в ней Младенец Христос прозывался и Малэньким, и Лилэйком, и даже Сэрдэньком, — короче, всеми теми ласковыми словами, которыми темпераментные украинцы называют тех, кого любят больше всего на свете.

Мне сразу запомнились несколько строчек из этой колядки. Правда, вполне может быть, что я не совсем правильно их поняла, потому что я не знаю украинского языка. Но, если перевести их на русский язык, то смысл их, наверное, будет таким:

Не пытай, что вскоре будет —

Крест Тебе готовят люди…

Страшно, не правда ли? Ведь вот Он, этот беззащитный Младенец, это Лилейко, это Серденько, лежа в яслях, улыбается и доверчиво протягивает ручки к Деве Марии, Иосифу и всем, кого видит перед Собою. А злые люди уже ищут Его души, готовят Ему, безвинному, страшную, крестную смерть…

Колядка была довольно длинной. Но удивительно — никто не прервал пения старушки. Все молча стояли и слушали. Даже те, у кого в комнате на стене или на подоконнике красовалась открытка или газетная вырезка с портретом Ленина… Даже мы, медики, позабывшие в эту минуту о пройденном нами когда-то предмете под названием «научный атеизм»…

Старушка допела колядку, а потом молча, ни говоря никому ни слова, поклонилась всем в пояс и медленно пошла к лестнице, ведущей на третий этаж… После ее ухода веселье как-то сразу прекратилось. Все разошлись, думая каждый о чем-то своем.

Наступили выходные. Приехав в понедельник на работу, я узнала, что та старушка с третьего этажа умерла вечером в субботу. Таким образом, спетая ею за два дня до смерти колядка стала, как говорится, ее лебединой песней. Но странное дело. Эта женщина была, как говорим мы, медики, «дезориентирована во времени и в пространстве». Она жила страшными воспоминаниями своего прошлого. Однако в тот день она вела себя не как больная, а как здоровая. И сама, по доброй воле, вернулась на свой третий этаж, чтобы умереть там. И, самое главное, в тот день было Рождество Христово.

Мне вспоминается при этом одно стихотворение, которое мы когда-то проходили в школе. Даже учили наизусть. Это стихотворение Некрасова о пророке, которого Бог послал, чтобы «рабам земли напомнить о Христе». Думаю, что Господь на краткое время вернул разум этой старушке с третьего этажа, чтобы она напомнила нам, безумным «рабам земли» и греха, не знающим Бога, о самом главном. О том, что в этот день «нас ради и нашего ради спасения» родился Спаситель мира — Христос.