Когда и старость в радостьРассказ  Бабушки – источник добра, кладезь мудрости и добродетели. Они всё знают, на всё имеют свой взгляд и всё оценивают по-своему, с высоты прожитых лет, мудро и по-житейски. Ни за что ни одна бабушка не посоветует внучке брать пример с дочки Анны Петровны, которая после окончания института работает в платной клинике, ездит на дорогой машине, а проходя мимо стайки знакомых с детства старушек, небрежно бросит: «Здрасьте», – и на просьбу посмотреть заболевшего ребенка ответит: «Я не “Скорая помощь”». Наоборот, обратят внимание на всегда улыбчивую и откликающуюся по первому зову Олю Петрову, дочку Веры Николаевны, работающую медсестрой в детской поликлинике. Бабушки даже с лавочки встают, когда видят приближающуюся Олю, доверяют ей свои тайны, и она им платит тем же – добротой, ласковым словом и доверием. Каждая из них с огромной радостью присмотрит за Женькой, пока Оля ходит в магазин, и радость эта будет обоюдной и для старенькой бабушки, и для маленькой Женечки. Ведь своей родной старенькой бабушки у Жени нет, и она вынуждена временами «пользоваться» свободными от своих правнуков «чужими» прабабушками. У Насти, подружки ее, старенькая бабушка своя, личная, родная; Настя владеет ею безраздельно и очень сожалеет лишь о том, что бабушка старенькая живет отдельно от них, а Настеньке хотелось бы видеть ее каждый день. Телефон прабабушки Настенька выучила в три года. Проснувшись утром, она тихонько выбиралась из своей кроватки, бережно укрывала одеялом любившую поспать куклу Герду и, посмотрев на сладко посапывающих родителей, отправлялась на кухню, плотно прикрывала дверь и набирала номер бабушкиного телефона. Бабушка отзывалась немедленно, как будто специально ждала звонка. А в общем так оно и было. Нина Михайловна поднималась рано, неспешно делала домашние дела, и ко времени, когда должна позвонить Настенька, подвигала стул к телефону, присаживалась и ждала. Звонок как всегда раздавался неожиданно. Бабушка брала трубку и, услышав в ней родной и милый голосочек, радостно приветствовала свою любимицу. Начинался долгий, пока не проснутся Настенькины родители, разговор обо всем. – Бабуля старенькая, – так обращалась Настя к прабабушке, – ты как сегодня поспала? – Да хорошо, Настенька. С вечера помолилась у иконок, дверь замком да крестом заперла и легла спать. – А крестом-то зачем? Мы только на замок закрываем да на защелку. – А как же, миленькая! Крест- он сильнее замка, он всю нечисть отгоняет. – А нечисть – это кто? – Нечисть-то – это, миленькая, грязь всякая, которая к человеку липнет. От нее только крестом да молитвой отбиться можно. – А ко мне когда грязь прилипает, то мама ее в машинке отстирывает и не молится. Она от порошка сама смывается. – Так то не та грязь, Настенька. Та грязь другая совсем. Мысли, например, нехорошие, темные да злые. Вот ты когда капризничаешь, это нехорошо, это значит и прилипла к тебе грязь мысленная. – Я не из мыслей капризничаю, а когда мне что-то не дают или не разрешают. – А ты вот перед тем, как раскапризничаться из-за чего-нибудь, остановись, подумай и скажи: «Помоги, Господи!» Он тебе и поможет, а значит, и капризничать будет не о чем. – Я, бабуля старенькая, так пробовала. Ты ведь уже меня учила. Мороженого очень захотела и попросила: «Помоги, Господи!» – а мама всё равно не разрешила, сказала: «Настя, какое мороженное! Ты третий день кашляешь». – Так Господь и уберег тебя, чтобы ты не простудилась еще больше, маме подсказал, чтобы не разрешала. – Ничего Он маме не подсказывал, она сама всегда не разрешает. А ты была маленькой или сразу же такой была? – меняет Настя тему разговора. – А как же, моя хорошая. Была, конечно. Все сначала маленькими бывают, и я была. Настя задумывается и молчит, а потом продолжает: – А где твои игрушки? – Так и игрушек-то у меня никаких особых не было. Кукол из старых тряпочек шили, ими и играли. Да и играть-то, миленькая, особо не приходилось. Помогать надо было старшим, дела всякие делать. Ты маме да папе тоже помогай и вырастешь трудолюбивой, а не белоручкой. – Белоручка – это кто? – снова озадачивается Настя. – Это когда с белыми руками? Мы с мамой пельмени делали и были белоручки? – Нет, миленькая, белоручками раньше лентяек звали, тех, кто работать не любил да не хотел, всё ждал, когда готовенькое подадут. – Нам в саду Валентина Ивановна тоже готовенькое подает, значит, мы все лентяи? – Да нет, ведь вы сами еще готовить не умеете, вот вам и подают. – Бабуля старенькая, а муж твой где? – снова меняет Настя тему. – Муж-то умер, моя хорошая, уже давно. – А ты тоже умрешь? – И я умру когда-нибудь. Господь Бог знает, когда человеку умирать надо. – Он что, Господь-то, всё знает? – Ну а как же, Настенька? Конечно, всё знает и всё видит. – Всё-всё-всё? – Всё и всех видит и всё про всех знает. Настя делает паузу, видно, прокручивает в голове такую неожиданную информацию, а потом серьезно говорит: – Не всё Он видит. Я вчера была у бабули Наташи и мороженое ела и конфеты, а маме про это Он и не рассказал, и мы с бабулей ей тоже не рассказали, чтобы ее не расстраивать, – и тут же продолжает: – А ребенки твои где другие? – Какие другие-то, Настенька? – Ну, которые не дед Юра, а другие. – А других-то у меня и нет больше, – тут Нина Михайловна замолкает, тяжело вздыхает и добавляет: – Был еще сынок Сереженька, да так случилось: погиб он в семнадцать годков. Не уберегла. Погоди-ка немножко, я сейчас. Нина Михайловна достала капли, быстро накапала в рюмочку, разбавила водичкой и выпила. – Сердце что-то защемило, Настенька, сейчас пройдет… А маме да папе всегда правду говорить надо. Господь-то видит, что ты обманываешь, да молчит, ждет, когда сама скажешь. Вот сегодня же и скажи и про мороженое, и про конфеты, а бабуля Наташа не обидится, ведь мама твоя – дочка ей, а на дочек разве можно обижаться? Нельзя. – Ладно, скажу, – соглашается Настя и торопливо говорит: – Всё, пока, бабуля старенькая, папа проснулся и пришел. Я тебе потом еще позвоню, ты жди. В трубке раздаются короткие гудки, а бабуля старенькая еще долго сидит у телефона и представляет ее, правнучку свою Настеньку, плотную, пухленькую, розовощекую неторопливую хлопотунью, и ждет, и надеется, что, может быть, в этот выходной приедет она вместе с родителями, зазвенит колокольчиком, засыплет вопросами, разворошит всё в шкафах, найдет и вытащит такие вещи, о которых она уже и забыла, а потом, притомившись, попросит: «Бабуля старенькая, расскажи мне сказку». И они сядут рядом на старый диван, обнимутся, прижмутся друг к другу и замрут: одна – от предвкушения интересной сказки, а другая – от счастья, умиления и любви к этой маленькой, милой и бесконечно родной непоседе, которая одним своим ласковым поцелуем дает такой всплеск добрых и положительных эмоций, такую бурю радости и счастья, что все заботы и хвори мгновенно отступают, прячутся и долго еще опасаются даже на маленький шажок приблизиться к самой лучшей, к самой доброй и к самой любимой Настиной старенькой бабушке.
Л.Гаркотин
|
А время — оно не лечит © Эрих Мария Ремарк «А время — оно не лечит. Оно не заштопывает раны, оно просто закрывает их сверху марлевой повязкой новых впечатлений, новых ощущений, жизненного опыта… И иногда, зацепившись за что-то, эта повязка слетает, и свежий воздух попадает в рану, даря ей новую боль… и новую жизнь… Время — плохой доктор… Заставляет забыть о боли старых ран, нанося все новые и новые… Так и ползем по жизни, как ее израненные солдаты… И с каждым годом на душе все растет и растет количество плохо наложенных повязок…» © Эрих Мария Ремарк С сайта: www.mudryiecitaty.ru А время — оно не лечит © Эрих Мария Ремарк «А время — оно не лечит. Оно не заштопывает раны, оно просто закрывает их сверху марлевой повязкой новых впечатлений, новых ощущений, жизненного опыта… И иногда, зацепившись за что-то, эта повязка слетает, и свежий воздух попадает в рану, даря ей новую боль… и новую жизнь… Время — плохой доктор… Заставляет забыть о боли старых ран, нанося все новые и новые… Так и ползем по жизни, как ее израненные солдаты… И с каждым годом на душе все растет и растет количество плохо наложенных повязок…» © Эрих Мария Ремарк С сайта: www.mudryiecitaty.ru «А время — оно не лечит. Оно не заштопывает раны, оно просто закрывает их сверху марлевой повязкой новых впечатлений, новых ощущений, жизненного опыта… И иногда, зацепившись за что-то, эта повязка слетает, и свежий воздух попадает в рану, даря ей новую боль… и новую жизнь… Время — плохой доктор… Заставляет забыть о боли старых ран, нанося все новые и новые… Так и ползем по жизни, как ее израненные солдаты… И с каждым годом на душе все растет и растет количество плохо наложенных повязок…» Автор Эрих Мария Ремарк
С сайта http://www.inpearls.ru/ «А время — оно не лечит. Оно не заштопывает раны, оно просто закрывает их сверху марлевой повязкой новых впечатлений, новых ощущений, жизненного опыта… И иногда, зацепившись за что-то, эта повязка слетает, и свежий воздух попадает в рану, даря ей новую боль… и новую жизнь… Время — плохой доктор… Заставляет забыть о боли старых ран, нанося все новые и новые… Так и ползем по жизни, как ее израненные солдаты… И с каждым годом на душе все растет и растет количество плохо наложенных повязок…»
Э.М.Ремарк
|
Медовый Спас 
Медовый, или маковый, Спас, также Первый Спас, Спас на воде — это народные названия православного праздника в первый день Успенского поста, 14 августа(1 августа по старому стилю). Это был первый из трех августовских праздников, посвященный Спасителю Иисусу Христу.
Полное церковное название Первого Спаса — Предъисхождение Честных Древ Животворящего Креста Господня. Истоки Спаса идут из Византии. Еще в 1897 г. в греческом часослове написано: «По причине болезней, весьма часто бывавших в августе, издревле утвердился в Константинополе обычай выносить Честное Древо Креста на дороги и улицы для освящения мест и в отвращение болезней. Накануне (31 июля по старому стилю) приносили его из царской сокровищницы, полагали на святой трапезе Великой церкви (в честь святой Софии — Премудрости Божией). С настоящего дня и далее до Успения Пресвятой Богородицы, творя литии по всему городу, предлагали его потом народу для поклонения. Это и есть Предъисхождение Честного Креста». Т.е., говоря современным языком, для освящения города, предотвращения болезней и эпидемий в город выносили крест. В Русской православной церкви праздник Медового Спаса соединился с воспоминанием о Крещении Руси киевским князем Владимиром, произошедшем в 988 г. Согласно традиции, в этот день совершается малое освящение воды, а также меда нового сбора, благословляется его употребление в пищу. В этот день было принято печь медовые пряники, блины с маком и медом, пироги, булочки, плюшки с маком. Медовым Первый Спас называют потому, что к этому дню соты в ульях наполнены до отказа, и пасечники приступают к его сбору. Тем, кто следовал строгим народным обычаям и постился, в Медовый Спас разрешалось есть освященный церковью мед. Наши предки на пирах пили хмельной мед, на его же основе изготовлялось множество прекрасных безалкогольных напитков, медовые пряники и орехи. Уже в старинных источниках мед описывался как «сок от ночной росы, той, что пчелы собирают с цветов благоухания». Считается, что мед обладает особой силой и пригоден для лечения большинства болезней. С первого дня августа (14 августа по новому стилю), обычно начинали ломать первый мед, поскольку с этого дня пчелы переставали его приносить. Как самому процессу сбора меда, так и личности пчеловода придавалось особое значение. Считалось, если какой-либо пчеловод утаит хоть капельку за щекой, то его постигнет немедленная Божья кара. Ведь, согласно традиции, весь мед следовало отнести в церковь и освятить. Зато немногословный сборщик меда, который выполнял все правила, с молитвами делая свое дело, считался истинным христианином и уважаемым тружеником.
Однако не только мед заготавливали 14 августа. С этого периода начинался также активный сбор малины, черемухи, лекарственных трав и созревших коробочек мака.
Так, например, мак использовали при выпечке булочек и других кондитерских изделий, а также как средство защиты дома от ведьм. Еще собирали и заготавливали на зиму горох. А на Урале и в Сибири уже начинали шишкование кедров. 14 августа, кроме Медового Спаса, является днем памяти семи ветхозаветных мучеников Маккавеев, которые приняли кончину в 166 г. до Рождества Христова. Как и все христианские праздники, день Маккавеев своеобразно переплелся с языческими обычаями и обрядами.
У славян этот день отмечается как праздник Маккавей. Так, в пищу, которую готовили и подавали к праздничному столу, обязательно должен добавляться мак, который созревает к этому времени. Конечно, связь мака с Маккавеями может быть чисто звуковой. И все же там, где еще сохранились старые обычаи предков, в этот день стараются печь маканцы, мачники — постные пироги, рулеты, булочки, пряники с маком и медом.
Начинали трапезу блинами с маком. В специальной посуде для растирания мака приготавливали маковое молочко — маково-медовую массу, в которую после обмакивали блины. Эта посуда называлась макальником, макитрой, макатером. Так как съедобный мак был широко распространенным и любимым продуктом, он разнообразно применялся в народной кухне, обрядовых блюдах восточных и западных славян.
Мак упоминается во множестве пословиц, поговорок, хоровых песен и загадок: «Мачек с медом — усы оближешь», «Черен мак, да бояре едят», «Рад Яков, что пирог с маком», «Поминаючи мак, не прогневайся и так», «На тычинке городок, в нем семьсот воевод».
В день Маккавея молодежь выходила на улицы, где водила хороводы с песнями «Ой, на горе мак» и шутливыми заигрышами. Так, девушки обсыпали парня маком, щипали его, щекотали, припевая: «Маки, маки, маковицы, золотые головицы!» В честь малого водосвятия Медовый Спас называют еще и Спасом на воде. В этот день было принято освящать новые колодцы, чистить старые, совершать крестный ход на естественные водоемы, родники для освящения воды. Сразу после крестного хода люди купались в воде и купали домашний скот, чтобы смыть грех и быть здоровее. Однако уже после мокрого Спаса, или Маккавея, не купались, ибо лето клонилось к закату, вода «зацветала», птицы замолкали, пчела переставала носить сборы, а грачи начинали собираться в стаи и готовиться к отлету.
Для крестьянина это была страдная пора: полевые работы, сенокос, жатва. Сразу со Спаса начинаются проводы лета. В народе говорили: «У Спаса всего в запасе: и дождь, и ведро, и серопогодье».
С этого дня начинают отцветать розы, происходит отлет первых ласточек и стрижей. По погоде на 14 августа судят о том, каков будет Третий Спас. «Медовый Спас — медовый стол», — говорили в народе. Едва медовый справлен Спас,
Светает Спас Преображенский.
Спас Третий — с вечери Успенской.
Иванов день: всему свой час». Вяч. Иванов Хорошие хозяева, накрыв праздничный стол, ждут прихода гостей, а верующие — церковного благословения на вкушение меда, тем более что мед является одним из самых вкусных и полезных постных продуктов. Освящение меда — красивое зрелище. Прозрачный, переливающийся на солнце в открытых баночках янтарь меда, воздух, пропитанный медовым ароматом, — чудо как хорош этот Медовый Спас! Перед тем как освятить мед, нужно убедиться в его должном качестве. Так, специалисты считают, что есть два способа определения качества меда. Первый — переливание. Для этого нужно зачерпнуть мед ложкой и перелить его в другую емкость, держа ложку повыше. Если мед льется тонкой, ровной непрерывающейся «нитью» или лентой, то он достаточно хорош. Можно также перевернуть ложку несколько раз: хороший мед не стекает с ложки, а «наматывается» на нее. Второй способ — обмакнуть в каплю меда простой мягкий («М» или «2М») карандаш. Если мед потемнеет от графита, значит, он не качественный. А еще настоящий мед можно легко растереть между пальцами. Он даже впитывается в кожу, чего не скажешь о подделке, которая при растирании оставляет на коже комочки.
Когда же наконец мед выбран и освящен, можно приступать к приготовлению постных продуктов на радость домашним.
Вот некоторые рецепты, которые дошли до наших дней.
Постная медовая коврижка Ингредиенты: 1 стакан сахарного песка, 1 стакан воды, 2 ст. ложки меда, 1 ч. ложка соды, 0,5 ч. ложки разрыхлителя, 2 ст. ложки какао или кофе, 0,5 стакана изюма, 0,5 стакана измельченных орехов, 0,5 стакана растительного масла, 1,5-2 стакана муки, по щепотке корицы и кориандра.
Приготовление: в миску насыпать сахар, налить воду и растительное масло, немного нагреть, добавить мед. Размешать, чтобы сахар и мед растворились. Смешать в отдельной посуде соду, какао или кофе, пряности, потом добавить это в смесь масла, воды и меда и тщательно вымесить, чтобы не было комков. Добавить орехи, изюм и муку с разрыхлителем. Муки нужно столько, чтобы тесто напоминало густую сметану. Выпекать в форме, выстланной пекарской бумагой или смазанной маслом и присыпанной мукой, 30-35 мин при 200 °С. Коврижку можно есть в таком виде или разрезать поперек и прослоить любым джемом или вареньем. Меренга медовая Пшеничную муку хорошо перемешать с сахарной пудрой, добавить натертую цедру 1 лимона, толченые корицу и гвоздику по вкусу, немного соды и меда (столько, чтобы тесто было не очень крутым, но и не жидким).
Из теста раскатать лепешки толщиной 5 мм, вырезать кружочки и печь на смазанном маслом противне. Когда печенье остынет, сбрызнуть белой сахарной глазурью. Квас медовый Ингредиенты: 800 г меда, 2 лимона, 25 г дрожжей, 5 л воды.
Приготовление: в кипящую воду положить мед и хорошо размешать. Когда жидкость остынет до 20 °С, ввести дрожжи, лимонный сок или лимонную кислоту и оставить стоять на 10—12 ч. Остудить, разлить в бутылки и закупорить их. Монастырский мед Ингредиенты: 1 кг меда, 3 л воды, 2 ч. ложки хмеля.
Приготовление: мед размешать с водой и кипятить на слабом огне в течение 3 ч. В марлю положить хмель, небольшой камешек и, завязав ее узелком, опустить в кастрюлю с медом (камешек необходим для того, чтобы хмель не всплывал). Мед с хмелем кипятить 1 ч, периодически (по мере выкипания) добавляя горячую воду. Мед снять с огня и еще теплым процедить через марлю в стеклянную или деревянную посуду. При этом емкость должна быть заполнена не более чем на 4/5 объема. Посуду оставить в теплом месте (у печки, батареи) для брожения меда. Как правило, оно начинается через день-два после того, как мед сварен. Когда мед пробродит (перестанет шипеть), в него влить 1/2 стакана хорошо заваренного чая (1 ч. ложка заварки на 1 стакан кипятка). Затем мед, не мешая, процедить через фланель (лучше несколько раз). Процеженный мед уже готов для употребления. Однако превосходный вкус он приобретет через год хранения в прохладном месте.
Сырно-медовые треугольники
Ингредиенты: 1 стакан сливочного сыра, 6 ч. ложек густого ароматного меда, 1 яичный желток, 50 г сливочного масла, 6 листов слоеного теста, сахар для обсыпки.
Приготовление: разогреть духовку до 190 С. Промазать маслом противень. В широкой посуде взбить сливочный сыр с медом и яичным желтком. В небольшой кастрюле растопить сливочное масло. Промазать пласт теста растопленным маслом, покрыть еще одним пластом теста и снова промазать маслом. Покрыть третьим пластом теста. Разрезать слоеное тесто поперек на 2 половины, а каждую половину — на 4 полосы. Проделать ту же операцию с оставшимися 3 пластами теста. Положить по 1 ст. ложке сырной смеси в центр каждой полоски. Завернуть полоску с начинкой под прямым углом, так чтобы в конечном счете получился треугольник. Положить треугольники на противень и промазать растопленным маслом. Выпекать в духовке 10 мин, пока они не станут хрустящими. Слегка присыпать глазировочным сахаром. Коврижка медовая «Каляпуш» Ингредиенты: 550 г муки, 150 г сахара, 250 г меда, 100-150 г воды, 2 г корицы, 50 г маргарина.
Приготовление: сахар с медом и водой прокипятить и поставить остывать. Просеять муку, сделать воронку в середине и вылить остывший сироп, распущенное масло или маргарин, добавить корицу, соду, хорошо перемешать и замесить тесто. Затем раскатать круглые лепешки, проткнуть ножом и поставить в не очень горячую духовку на 30-40 мин. Украсить по желанию. Пахлава Ингредиенты.
Для начинки: 350 г очищенных грецких орехов, 300 г топленого масла, 300 г сахарного песка, 400 г меда, соль по вкусу, яичный желток (для смазывания).
Для пресного теста: 2 яйца, 200-250 мл молока, 600-700 г муки, 30 г сахара, щепотка соли.
Приготовление: выпустить в посуду яйца, тщательно перемешать, добавить молоко, муку, соль и замесить крутое тесто. Раскатать его на 6-8 кусков весом по 150 г. Сбить в виде шаров и разложить их на разделочной доске. Ядра расколотых грецких орехов слегка подсушить на сковороде, пропустить через мясорубку, добавить сахарный песок и тщательно перемешать. Раскатать кусок теста, переложить на смазанную маслом сковороду, помазать сверху маслом, посыпать измельченными орехами с сахаром. Затем раскатать следующий кусок теста, положить его на первый, опять смазать маслом и пересыпать прокрученными орехами.
Повторить эту операцию столько раз, на сколько кусков было разделено тесто. Приготовленную таким образом пахлаву смазать сверху яичным желтком, взбитым и разбавленным водой. Поставить в духовку на 10 — 15 мин. Затем вынуть, разрезать на куски в виде кубиков или ромбов (последний слой не разрезать), залить срезы растопленным маслом и снова поставить в духовку на 10-15 мин. Отдельно вскипятить мед, чтобы получился жидким. Перед концом выпечки вынуть пахлаву из печи, залить ее теплым жидким медом и еще раз поставить в печь на 30 -40 мин.
Готовую пахлаву отделить одну от другой в заранее разрезанных местах, дать остыть и подать на стол. Рыба в меду с изюмом Ингредиенты: 2 кг филе трески, 1 л молока, 50 г изюма, 25 г сливочного масла, 1 луковица, 1 ст. ложка меда, 500 мл белого сухого вина, 3 лимона, 400 г сметаны, черный молотый перец, соль по вкусу.
Приготовление: вскипятить молоко, снять его с огня. Положить в горячее молоко рыбное филе на 3 мин, после чего рыбу аккуратно отжать и разрезать на 6 порционных кусков. Залить изюм кипятком на 10 мин, затем слить воду. Выжать сок из двух лимонов, а третий нарезать тонкими ломтиками. Измельчить луковицу. В сотейнике на слабом огне обжарить на сливочном масле лук с медом и изюмом. Когда смесь карамелизуется, влить горячее вино с лимонным соком, положить ломтики лимона. Поварить несколько секунд, убавить огонь, положить куски рыбы, посолить и поперчить по вкусу.
Тушить 10 мин. Готовую рыбу, лимон и изюм вынуть из соуса. Ввести в него сметану, перемешать и залить соусом рыбу.
Картофель в уксусно-медовой смеси
Ингредиенты: 1 кг мелкого картофеля, 5 ст. ложек уксуса, 1 ч. ложка меда, 2 пучка базилика, 2 ст. ложки растительного масла, 4 ст. ложки оливкового масла, 1 ст. ложка тертого сыра.
Приготовление: картофель вымыть и варить в мундире 20 мин. Слить воду, дать немного остыть и очистить. Охладить полностью. Прокипятить в маленькой кастрюле в течение 1 мин уксус с медом. У базилика отделить листочки. 1/3 отложить в сторону, оставшиеся порубить. Обжарить в растительном масле картофель и посолить. Влить уксусно-медовую смесь и потушить в ней картофель. Перемешать с оливковым маслом и базиликом. Выложить на блюдо, посыпать сыром, украсить оставшимися листочками базилика и подавать горячим. --------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Медовый Спас выпадал на активный период сельскохозяйственных работ, а посему его справляли без особой пышности. Для крестьян в это время главным занятием были не гуляния, а покосы, пахота и посев. Не зря же в народе говорили: «Август—каторга».
И все же, несмотря на большую занятость, существовал целый ряд традиций, которым все равно следовали. Так, с 14 августа начинался строгий двухнедельный Успенский пост, во время которого проходили так называемые сиротские и вдовьи помочи, когда всем миром помогали самым бедным и слабым жителям деревни. При этом многого за работу не просили, в большинстве случаев трудились за угощение, а то и сами приносили на вдовий двор всяких припасов. Так и говорили в этом случае:
Ты — за себя, мы — за тебя,
а Христов Спас — за всех за нас! В Медовый Спас всех угощали медом. Люди говорили: «На Первый Спас и нищий медку попробует». В угощении не отказывали никому. А потому уже вечером этого дня толпа ребят и подростков обступала пасеку с чашками, а то и просто с сорванными поблизости листьями лопуха. Они приходили получить свою «ребячью долю», зная, что не обнесут, не обделят их в медовый праздник ни на одном пчельнике, и благодарили хозяина: Дай, Господи, хозяину многие лета,
Многие лета, долгие годы!
Дай долго жить, Спаса не гневить,
Спаса не гневить, Божьих пчел водить,
Божьих пчел водить, ярый воск топить
Богу на свечку, хозяину на прибыль,
Дому на приращение,
Малым детушкам на угощение!
Дай, Господи, хозяину отца-мать кормить,
Отца-мать кормить,
малых детушек растить,
Уму-разуму учить!
Дай, Господи, хозяину со своей хозяюшкой
Сладко есть, сладко пить,
А и того слаще на белом свете жить!
Дай, Господи, хозяину многие лета! Кроме освящения меда, 14 августа повсеместно совершались крестные ходы к воде — ведь Спас-то этот «на водах». Этот обычай был настолько значимым, что принимали в нем участие и знатные люди, включая царя.
Духовенство кропило святой «иорданской» водой войска и знамена. А простой люд устремлялся к иордани, где особо приставленные люди разливали желающим освященную воду в заранее припасенную посуду. Во дворец же, на царицыну половину, отправлялись две наполненные доверху серебряные чаши. А у монастырей и церквей продолжались народные гулянья — чинные, без плясок и без песен, без винопития, т.к. начинался строгий Успенский пост, который позволял употреблять только мед и квас.
|
Елена Фетисова о вреде "эскиза семьи"
Однажды услышала фразу: «Никогда не женитесь на девушке, которая хочет замуж». — Это как? – удивилась я. — Неужели выбирать только мужененавистниц? — Нет, — успокоили меня. — Просто девушка должна хотеть выйти за кого-то конкретного, особо приглянувшегося, а не просто «замуж». Я, хотя и не мужчина, согласна здесь с каждой буквой, и тем страшнее мне бывает читать женские сетевые ресурсы (православные в том числе), где подробно, с особенной дотошностью психолога анализируется тема под общим названием «Как найти жениха хорошего». В лучшем случае там содержатся советы о том, что не надо-де выскакивать за первого встречного, а надо искать хорошего, которого Вы способны представить отцом собственных детей. Нет, я, конечно, согласна, что выскакивать вообще ни при каких обстоятельствах и ниоткуда неполезно, разве что из пожара. И что спутником жизни должен стать не первый встречный, а «хороший», я тоже согласна. Меня смущает другое. Часто бывает так, что если женщина очень хочет «просто замуж» и ее чрезмерно беспокоит поиск кандидата, это значит, что в ее голове картина замужества расписана уже на годы вперед. При некритичном подходе она действительно «выскочит» замуж за первого встречного, а то и вовсе станет жертвой чьей-нибудь непорядочности. При большей привычке к рассуждению она найдет мужа, соответствующего хотя бы части ее ожиданий, и даже убедит себя, что искренне его любит. Но далее молодой муж неожиданно столкнется с тем, что его начнут спешно доделывать до заранее нафантазированного образа идеального супруга, а вся семейная жизнь будет ежесекундно проверяться на соответствие сценарию, записанному в голове жены. А жена, находя несоответствия, будет стремительно разочаровываться в муже, семье и своей роли в ней. Вот она, например, мечтала о семейных чаепитиях вечером у самовара (хотя бы электрического). А муж, зараза, варит кофе в турке и пьет его перед монитором! Еще она знала, что родит детей «сколько Бог пошлет», но не меньше десятка (она ведь за Бога решила, что Он меньше не посылает). А врачи сделали кесарево с первенцем – и все, жизнь закончилась, десятка точно не будет. Дальше семейная жизнь течет под лозунгом «всё пошло не так».  Один священник описывал типичные женские жалобы:
— Муж, такой-рассякой, я так с ним мучаюсь, так тяжело… — Пьет? — Да нет… Даже курить с чего-то бросил. — Изменяет? — Еще чего не хватало! — Что же, работать не хочет? — Работает, зарплата хорошая… — Что же он, грубиян? — Да нет же! Он из профессорской семьи… — Но что же Вас не устраивает?! И вот тут, говорит священник, женщина либо теряется, либо приводит большой список мух, назначенных быть слонами. А чаще – впадает в раздражение: как, мол, Вы не понимаете, просто всё плохо. Всё – плохо! Действительно, как объяснить в двух словах, что всё, буквально всё не по сценарию? Я знакома с двумя клириками, которые не устраивали теперь уже бывших жен тем, что были «недостаточно благочестивы». Конечно, юные искренне верующие невесты имели некоторые представления об идеальном батюшке. Идеальных батюшек они видели в основном в храме, реже – в кругу семьи, но, опять же, при посторонних. Потому, видимо, и представляли себя в роли неких ангелов-хранителей новых «иоаннов кронштадтских», которые будут непрестанно служить, молиться и круглосуточно творить добрые дела где-то на просторах Святой Руси. А мужья, бесчинники, приползали домой после службы, требовали обеда и даже лезли, бывало, на страницу «вконтакте». Кто ж такое потерпит! Думаю, что и у юношей тоже случается подобное — поиск «подходящей жены» заканчивается открытием: «Обманула, лукавая! Я-то думал, ты будешь такая, а ты вон какая…». Конечно, мы ведь очень любим «быть как боги». Как выразился святитель Феофан Затворник, «еще в раю показалось ему [человеку], что Бог не как следует устрояет быт человека и что он поумнее и получше все устроит». Вот и мы тщательно конструируем собственный уютный мирок, где все растет и движется так, как задумали мы, и всё разумно-личное (муж там, свекровь, дети…) воплощает наш образ и подобие. Мы рисуем эскиз в голове, потом подходим к осуществлению на практике. Подбираем нужную оловянную фигурку, вешаем табличку «муж» или «жена» и благоговейно ставим на заранее отведенном месте в нашем уютном авторском космосе. А фигурка-то внезапно оживает, и оказывается, что космос наш ей тесноват, и в считанные месяцы реальный человек разносит в щепки сусальную фантазию. Что же делать? Быть готовым встретить и разглядеть человека, а не робота-исполнителя наших планов. Отказаться от роли божка-демиурга, чтобы увидеть образ Бога в избраннике. Любить. Но не идею семьи, а человека. И только ради любви к конкретному человеку (а не по принципу «уже пора») решаться создавать семью, чтобы воплощать в ней совместными усилиями замыслы Бога, а не свои. Понятно, что какие-то общие представления о семье и ожидания есть у всех. Понятно, что для девушки «люблю» не должно означать «снесло крышу». Но не стоит слишком серьезно относиться к своим представлениям о будущей семье, кроме тех, что составляют ее мировоззренческую основу. Бывает в характере и мировоззрении другого что-то, что способно сделать совместную жизнь совершенно невозможной. Но если это не тот случай, если Вы полюбили (действительно полюбили) того, кто разделяет вашу веру и взгляды на жизнь, лучше сжигать «эскиз семьи» немедленно. Забыть его покрепче и приготовиться к тому, что все будет совсем не так, как намечено. Все будет лучше, но пока в вашей голове эскиз, вы этого не оцените. Без заранее созданного сценария-эскиза жизнь с другим человеком будет полна узнаванием, а не постоянным придирчивым сравнением: соответствует – не соответствует. А до встречи с таким человеком лучше не слишком усердствовать в диктовании Богу своих условий.
|
Ты стоишь у окна, маленькая, в стеганой старенькой безрукавке, поверх которой завязан такой же старенький, чистый, цветастый фартук, в тонком шерстяном сером платочке и смотришь мне вслед тревожным и любящим взглядом. Я оглядываюсь, с улыбкой машу тебе рукой, а ты крестишь меня и что-то говоришь, наверно благословляешь или шепчешь молитву. Я уезжаю к себе в Москву с легким сердцем, погостив у тебя целых шесть дней.  Побывал у друзей, у родственников, а в оставшееся время слушал твои рассказы и, часто не дослушав, опять куда-то спешил. Ты не роптала, а, только привычно вздохнув, как и в детстве, говорила ласковым и добрым голосом: — Потихоньку иди. Не торопись, да по сторонам гляди, машин-то вон теперь сколько. А я с укоризной отвечал: — Мама, мне скоро сорок лет, у меня дети скоро взрослыми станут, а ты все за меня боишься. — И за них тоже боюсь. Время-то, вон, какое страшное, везде митинги да забастовки, а их ведь вырастить надо, — и смахнув слезу, крестила меня и провожала, — иди с Богом! И терпеливо ожидала, много раз подогревая остывающий чайник, когда я вернусь, сяду напротив и расскажу, где был, с кем встречался и что видел. И я приходил, и садился, и все тебе рассказывал, а ты слушала, задавая вопросы, иногда смешные и неожиданные, но очень для тебя важные, а я смотрел на твои морщинки, на очки с толстыми стеклами, на твои натруженные высохшие руки и любовался, и наслаждался, и думал про себя: «Какое же счастье, что у меня есть мама». И пытался представить тебя молодой, веселой и задорной, какой видеть тебя мне не посчастливилось. Ты родила меня в сорок четыре года. Современные доктора за голову бы схватились от такого безрассудства, а в те годы никто этому и не удивлялся. Родился, и слава Богу! Вырастет вместе со всеми. И я рос слабеньким, болезненным, но искренне любимым самым младшим ребенком в семье. Ты всегда была рядом, добрая, милая, родная, все понимающая и всегда все прощающая мама. Ты не казалась мне сильной и не была таковой, но я видел, что люди шли к тебе со своими печалями и горестями, и ты могла и умела их утешить и поддержать и вселить надежду. Сила твоя была в твоей доброте и в твердом следовании правилу, которому научила тебя твоя мама: — Не держи зла, прости и помоги. Даже в горькие минуты ты была счастлива своей семьей, огромной любовью к мужу и к нам, детям. Ты не воспитывала нас в прямом смысле этого слова, никогда не читала нам нотации, ты просто любила нас всех семерых, и мы, даже став взрослыми, чувствовали, что любовь твоя хранит и бережет нас, защищает и ведет по жизни, и не дает сбиться с истинного пути. В минуты отчаяния ты тихо плакала, а мы с сестрой, младшие, прижимались к тебе, обнимали и тихонько шептали: «Мамочка, не плачь, ведь мы здесь с тобой», а старшие братья сидели рядом, смотрели на тебя участливо, но, зная и понимая, что они старшие, и им не к лицу пускать слезы, растерянно и немножко сердито говорили: — Ну, что разревелась опять. Все сейчас сделаем. Вытирай давай слезы. И ты успокаивалась, улыбалась и прижимала нас к себе, ласково гладила по вихрам старших. Мы снова были счастливы и едины. В сложные моменты ты могла быть решительной. Когда арестовали папу, и следователи и понятые пришли изымать его военные награды, ты твердо сказала: «Не отдам. Он за них всю войну с катушкой провода по передовой на брюхе проползал». И не отдала, заставив их уйти ни с чем. Ты стойко и по-христиански переносила обиды и несправедливости. Когда в пять лет я заболел тяжелым воспалением легких, и деревенский фельдшер срочно велел везти меня в городскую больницу на лошади (рейсовых автобусов тогда не было), ты одела меня, вывела на улицу и увидела, что во дворе стоят лишь пустые сани, а лошади нет. Ты поняла, что это сделал один из наших соседей, но не пошла к нему «разбираться», а просто сказала: «Бог ему судья», усладила меня в санки, укутала в одеяло и повезла к проселочной трассе в надежде, что там нас догонит и подвезет какая-нибудь машина, но видно, в тот день машины в наши края не ездили. Я не могу представить, что ты испытывала, пробираясь по запорошенной снегом дороге, волоча за собой санки с больным ребенком, останавливаясь, чтобы отдышаться и проверить, все ли со мной в порядке, но уверен, что сам Господь тащил эти санки вместе с тобой все десять километров. В больницу меня привезли как раз вовремя, и двое суток, пока я метался в бреду, ты держала меня за ручку вместе с Господом Богом. Когда я пришел в себя и, открыв глаза, увидел тебя — как-то враз похудевшую и осунувшуюся, с черно-синими овалами вокруг глаз, — и произнес: «Мама, где мы?», ты тихонько ответила: «Слава Богу, сынок, ты опять здесь». И начала валиться на бок. Заглянувшая в палату медсестра успела подхватить тебя и позвала доктора. Очнувшись, ты слабо улыбнулась: «Это я от счастья», — и из глаз твоих, усталых и воспаленных, но сияющих и лучистых, действительно лилось счастье. Провожая меня в армию, ты долго стояла на перроне и махала мне рукой, а перед этим наставляла: — Командирам не перечь, в армии это нельзя, а главное: товарищам всегда помогай, даже и тем, кому и не хочется помогать. Будешь любить людей, и они тебя будут любить. Ты любила всех, всем всегда помогала и всех всегда прощала. А как ты ухаживала за нашим больным папой! Заботливо, с любовью и с благодарностью. Ты два года любовью своей продлевала ему жизнь, ни на миг не выпуская его из виду, предугадывая все его желания, и даже когда он, измученный болезнью, раздраженно бросал чашку с супом на пол, ты прибирала все, мыла, а ему спокойно что-то рассказывала, и папа успокаивался, а ты снова наливала суп, садилась к нему на кровать и кормила с ложечки. Ты сумела сделать так, что, прожив вместе сорок пять лет, вы ни разу не поссорились. На наши удивленные вопросы ты отвечала просто и серьезно: — Как же я могу с ним ссориться, если я его люблю. И мы, взрослые дети, радовались, глядя на вас, а тобой, наша мудрая, терпеливая и добрая мамочка, просто восхищались и гордились. В день твоего восьмидесятилетия, когда собрались все твои дети, внуки, родные и близкие люди, я спросил тебя: — Мама, скажи: жизнь долгая или короткая? И ты, не задумываясь, ответила: — Как один миг, очень быстрая. И благодарю Бога, что помню все, каждый кусочек и отрезочек — и трудный и радостный. Да трудных-то и мало было: всегда Бог посылал кого-нибудь в помощь. Молитесь каждый день за своих детей, и все у них будет хорошо. Я ведь всю жизнь каждому из вас прошу милости у Господа — и на день и на сон грядущий… В памяти моей ты так и стоишь у окна, маленькая, в стеганой старенькой безрукавке, в стареньком чистом цветастом фартуке, повязанная тонким шерстяным серым платочком, тревожно и с любовью смотришь мне вслед, осеняя крестом мой путь и благословляя меня в дорогу, а я, обернувшись, беззаботно улыбаюсь тебе, машу рукой и думаю: — Какое счастье, что ты у меня есть, моя добрая, милая и мудрая мама. Прости родная, я ведь не знал, что больше тебя не увижу… Леонид Гарютин
|
Как тяжело порой бывает жить!
Когда несправедливо сердце ранят.
Как тяжело любить или дружить,
Когда в ответ терзают и тиранят.
Как тяжело порою принимать
Обиды, камнем брошенные в душу.
И молча замечаниям внимать,
Когда характер просится наружу.
Как тяжело порой бывает ждать,
Что кто-то, наконец, тебя полюбит
Такой как есть, чтоб всю себя отдать!
И что винить ни в чем тебя не будут.
Как тяжело проснуться поутру
И в ненавистный путь пуститься снова.
И понимать, что это не к добру,
Когда лишают всех свободы слова.
Как тяжело, когда тебе твердят,
Что ты никто….Все время, ежечасно!
Молчишь в ответ…Но щеки злостью рдят.
Ты виновата в том, что не согласна.
Как тяжело порой смотреть в глаза,
Когда другим совсем тебя не жалко.
Когда твои ресницы вновь в слезах,
А все равно в тебя бросают палки.
Я быть устала хуже всех вокруг…
Как тяжело, когда тебя ругают!
Как тяжело, когда твой лучший друг
В твой трудный час обиды предъявляет.
А может, просто сердце у меня
Чувствительней других, амбициозней…
Но как же любят все его ронять!
Вот разобьют – и стану я серьезней.
|
Это, видно, судьба такая - вечно что-то другим должна.
Что ни день - марафон по краю. Дочь, подруга, сестра, жена...
"Лучик солнца", "спаситель", "чудо", "Слушай, Солнышко - выручай".
Я привыкла... Все лучше будет... Проходи, я поставлю чай...
Я присяду на подлокотник, буду слушать почти до трех,
Что "все принцы ...а их же - сотни... выбирают себе дурех,
На работе - опять ни к черту, а за окнами - дождь и грязь",
Чай в бокалы ...шестой по счету...подливая не торопясь.
Осторожно давать подсказки - где ошибка, где верный шаг,
Что все принцы остались в сказке, здесь же чаще - Иван-дурак,
И ему-то - под стать дуреха, а не девочка-солнце-пай.
И что если вдруг станет плохо - выпей чаю и засыпай...
Утром будет намного лучше... Ну а если не так - звони...
Буду молча кивать и слушать, у меня же свободны дни...
Я ведь этих проблем не знаю, что такое - под дождь попасть?
Я всего-то хожу по краю, и мечтаю порой упасть...
Да, друзей оставлять негоже... Только вот не могу понять
Отчего и когда я все же всем успела так задолжать?
И, бинтуя свои запястья, зажимая хрусталь в горсти,
Снова клею чужое счастье..
.А свое не могу найти...
|
Cколько б проблем у меня не случалось -
Беды, болезни и просто усталость,
Я говорю себе, губы кусая:
"Это не страшно. Хуже бывает".
Бьют - хорошо, что костей не ломают,
Сломят - спасибо, что жизнь оставляют.
Мучает боль изнутри и снаружи -
Надо держаться. Бывает и хуже.
Если к другому счастье уходит,
Радуюсь солнцу и славной погоде.
Пробую жить, часто слёзы смиряя.
Как заклинание - "Хуже бывает".
Если пришла безысходность глухая,
Если подножки судьба подставляет,
Лезу, карабкаюсь, локти сбивая.
Вырваться, выжить! Хуже бывает!
Коль налетела стервятников стая,
Рвёт на кусочки, на части кромсает,
Корчась от боли, кричу, завываю:
"Не одолеете! Хуже бывает!"
Хватит ли сил дотянуть до финала?
Часто меня эта фраза спасала.
Если почувствуешь - дожил до края,
Не убивайся. Хуже бывает.
|
Я могу улыбаться, когда тяжело,
И смеяться, когда текут слёзы...
Я умею казаться порою такой
Легкомысленной и несерьёзной…
Я умею шутить, я умею терпеть,
Я умею не выдать обиды,
Даже если душа будет сильно болеть,
Ведь никто её, к счастью, не видит…
И завидуют люди, порой говоря:
«Вот счастливая, горя не знает!»
Я в ответ улыбнусь и скажу не тая:
«Разве счастье без горя бывает?»
Разве я бы могла улыбаться сейчас,
Если б плакать совсем не умела?
Или душу больную утешить подчас,
Если б вовсе своя не болела?
Если б я никогда не встречалась с бедой,
И несчастья меня обходили,
Мне бы жизнь не казалась чудесной такой…
Просто я бы её не ценила!
|
А ведь сильные тоже плачут
Их глаза постоянно грустны
И порою, они их прячут,
Чтобы боли ни видели в них.
А ведь сильные, тоже люди,
Только прячут всю боль в себе,
Всякий раз, улыбаясь на людях
Дома плачут, молча они.
И не правда, что всё они могут,
Просто воля у них сильней
Ведь за сильной их оболочкой
Сердце смертных простых людей.
И болит она как у обычных,
Те же беды и радости те,
Только сильные не сдаются,
Постоянно они в борьбе.
Приглядитесь Вы к ним поближе,
Посмотрите Вы им в глаза,
Ведь за всей этой их бравадой,
Человеческая душа.
|
|
|
