Проигумен афонского монастыря Филофей, старец Ефрем (в миру — Иоаннис Мораитис) родился 24 июня 1928 года в городе Волос (Греция). 19-ти лет он навсегда переселился на Святую Гору, став послушником святого старца Иосифа Исихаста, безмолвника и пещерника. Основав 19 православных монастырей в Соединённых Штатах Америки и Канаде старец Ефрем с 1995 года удалился в пустыню ради безмолвствия, молясь обо всем мире. 

Прирождённый проповедник, прошедший школу умного делания, братолюбивый пастырь, упорно взыскующий усердия своих чад, о.?Ефрем имеет в своём арсенале всё разнообразие Православной духовности, его пронизанные тёплой заботой проповеди и наставления изобилуют ссылками на Священное Писание, примерами из жизнеописания древних подвижников Православной веры, яркими суждениями Отцов Церкви.

 

Старец Ефрем (Мораитис) Дорогие мои братья!

 

Бог устами пророка Исаии повелевает нам: «Измыйтеся, и чисти будите, отимите лукавства от душ ваших пред очима Моима… Научитеся добро творити»[1].

Покаяние предполагает грех. Не имеющий греха не имеет нужды в покаянии. Все мы, и я первый, ощущаем себя грешниками. Грех — это язва, рана: рана в душе и язва на совести, причиняющие нам боль. Язва на теле Христовом, Церкви, которой мы члены, гвоздь в Тело Христово, Его повторное распинание — вот что такое грех.

Кто не уязвлён грехом?

Кто из нас не согрешил словами, помышлениями, делами?

Кто не чувствовал в груди угрызений совести?

Кто скажет, что не грешил, тот скажет величайшую ложь. Кто страдает неведением себя, говорит ложь, утверждая, что не имеет грехов.

Великая и неоспоримая истина, что все мы без исключения поражены стрелой греха. Но если грех — это язва, то покаяние — лекарство.

О, покаяние! Какой великий, какой благословенный дар Божий человеку! Знаешь, что значит иметь возможность в любое время, в любой момент, когда только пожелаешь, обращаться к Богу и заставлять Его изглаживать твои прегрешения? Представьте себе преступника, совершившего множество преступлений. И вот в какой-то момент он каким-то образом вынуждает судью оправдать его и избавить от наказания. Вот, что такое покаяние! Так говорит Бог устами пророка Исаии: «Приидите, и истяжимся, глаголет Господь. И аще будут греси ваши яко багряное, яко снег убелю»^[2].

Многие христиане, движимые благочестивым желанием, стремятся попасть на реку Иордан и омыться в ней. Но сколько бы раз мы ни купались в Иордане, сколько бы ни выпили бутылок святой воды, если не покаемся, не спасёмся. Иордан рядом. Он течёт в Церкви — это сладостное покаяние и исповедь. Если омоемся покаянием — сотрутся все наши грехи.

Баня покаяния есть второе крещение. Но омовение в этой воде Божественного крещения, именуемой покаянием, происходит не бессознательно, как Крещение в младенческом возрасте, но сознательно, и предполагает решимость. Омываюсь с тем, чтобы впредь хранить себя в чистоте, независимо от того, удастся мне это или нет. Омываюсь в решимости не загрязнять впредь одеяния души.

Покаяние есть ответ на милость Божию или, пожалуй, милость Божия есть ответ на покаяние человека. С Пришествием Иисуса Христа покаяние есть не просто раскаяние и исповедание грехов, но оставление, прощение, совершенное их уничтожение.

Покаяние — это плач, ведущий к радости. Радостотворный плач! Покаяние сеет слезами и пожинает плод искупления. Мы плачем о многом в жизни, но слёзы не могут вернуть нам утраченного. Мы теряем самое дорогое, но сколько бы мы ни плакали, потерянного не вернуть. Теряем родных нам людей — сколько ни плачь, они не вернутся назад.

Теряем в грехе спокойствие совести. Каемся и плачем — только эти слёзы возвращают нам потерянное назад. Грехом мы теряем самое дорогое сокровище — собственную душу. Грех убивает душу. Если мы плачем о смерти тела дорогого нам человека, друга, то ещё больше слёз должны проливать, когда гибнет душа — наша ли собственная или другого близкого нам человека. И если будем плакать о грехах, то душа воскреснет, в то время как тело друга или родного не воскреснет, сколько бы мы ни плакали над его гробом.

 

Монастырь основанный старцем в Америке Будем же плакать о своих грехах, как плакал псалмопевец Давид, орошавший слезами возглавие постели своей[3]. Как блудница — её слёзы благоухали сильнее мира, которым она помазала ноги Христа[4].

 

Плакать, как плакал апостол Пётр после отречения своего от Учителя[5].

Плакать, как плакал апостол Павел при воспоминании, что когда-то гнал Церковь Христову[6].

Плакать, как плакали великие грешники, сделавшиеся святыми.

Будем плакать и о своих грехах, и о грехах других людей. Согрешил человек? Не суди его; лучше сказать: не осуждай. Плачь о его падении; отнесись к нему, как к своему собственному падению. Все мы «друг другу уди»^[7]. Другой человек есть член единого с тобой тела, член тела Христова. Плачь о другом, как плакал апостол Павел, говоря: «Не престаях уча со слезами единаго когождо вас»[8]. Плачь о чаде своём, сотворившем беззаконие, о христианине, преткнувшемся и павшем.

Грех есть огонь. Вода же, которой погашается этот огонь, есть покаяние. Если случится пожар в соседнем доме, разве ты не побежишь, чтобы помочь потушить его? Если будешь сидеть и безразлично смотреть, то пламя перекинется и на твой дом. Подобным образом ты не можешь оставаться равнодушным, когда ближний твой опаляется огнём греха. Пролей и ты слёзы, дабы пламя погасло. Если же пребудешь равнодушным, то будешь иметь осуждение, и на тебе будет грех. Если ты не просто равнодушен, но смеёшься над чужим грехом, обсуждаешь его и повсюду разглашаешь, то Бог и тебе попустит пасть; и огонь твоего греха может стать провозвестником адского пламени, по словам святого Златоуста.

Святой Златоуст настойчиво повторяет, что если мы по-настоящему любим других людей, то должны плакать об их грехах [9]. Если человек находится в пасти волка, разве мы оставим его погибать? Если человек тонет, разве мы не придём ему на помощь?

Покаяние изглаживает все грехи.

Есть две реальности. Первая — это человеколюбие Божие; и вторая — человеческая греховность. Спрашиваю вас: какая из этих двух реальностей выше? Грехи человеческие, какими бы они ни были, имеют число. А человеколюбие Божие бесконечно и неисчислимо.

Святой Иоанн Златоуст в утешение грешников приводит пример с угольком[10]. Ты держишь раскалённый уголёк. Он обжигает тебе руки. Если ты бросишь уголёк в море, что победит уголёк или море? Конечно, море. Послышится шипение, и раскалённый уголёк исчезнет.

Грех — это раскалённый уголь, который жжёт нас изнутри. Что за страдание! Не оставляй это так, возьми в час спасительной исповеди и выбрось этот уголь в море человеколюбия Божия — мгновенно уголь твоего греха погаснет и исчезнет. И если ты скажешь мне, что тебя жжёт не один уголёк, что тебя опаляет много грехов, то я отвечу тебе на это, что милость Божия — не просто море, а океан! Нечто бесконечно большее океана. У моря и океана есть пределы и границы, есть конец. А человеколюбие Божие неизмеримо, безгранично, бесконечно!

 

Прп. Иосиф Исихаст, наставник старца Ефрема Божественный Златоуст продолжает: Когда мы каемся со слезами, будем уверены, что губка любви Божией сотрёт все грехи. Кровь Иисуса Христа, Сына Божия, очищает нас от всякого греха. Любовь Божия стирает все грехи, так что не остаётся даже следа.

 

Когда рана заживает, остаётся след, шрам. Грех, когда ты в нём каешься, прощается и стирается, так что не остаётся даже и следа.

Покаяние творит удивительное чудо: оно заставляет Бога забывать. Бог сердцеведец, Он всеведущ, у Него в памяти все люди, все их дела; и вдруг Бог «впадает в забывчивость»! Это Он предаёт забвению грехи людей, которые искренне каются.

Нас вдохновляет и утешает святой Златоуст, человек с «золотыми устами и сердцем»! Следуя примеру Господа, он ненавидит грех, но любит грешника; обличает греховные страсти, но милует согрешающего. Златоуст боится, как бы грешник не впал в одну из двух крайностей. Одна крайность — это отчаяние и безнадёжность. Другая — забвение и дерзость. У диавола есть два оружия, с помощью которых он наносит грешнику смертельный удар: первое — для людей чувствительных, другое — для бесчувственных.

Для чувствительных у него есть оружие отчаяния и безнадёжности. Он старается привести грешника в отчаяние. «Ах! Что ты наделал! Теперь тебе нет спасения. Кто же теперь может тебя спасти?»

«Иди от меня, бес отчаяния, — отвечает христианин. — Уйди, лукавый, своей тенью ты закрываешь мне Крест Христов, мою величайшую надежду. Да, я грешу, и знаю это, но я верю в милость Божию!»

Для бесчувственных у него есть оружие забвения и дерзости. «Бедняжка, ты хороший человек. И что ты такого сделал, чтобы каяться? Разве ты преступник? Ведь ты никого не убил. Всем бы быть такими, как ты».

«Нет, — отвечает христианин. — Иди от меня, бес забвения и обмана! Уйди, потому что твой образ закрывает мне духовное зеркало, в котором я могу увидеть себя и понять, что весь покрыт ранами, и взыскать исцеления».

Покаяние имеет великую силу. Оно уголь превращает в бриллиант, волка — в ягнёнка, свирепого человека делает святым. Оно сделало кровожадного разбойника первым обитателем Рая! Именно потому, что покаяние обладает такой силой, диавол делает всё возможное, чтобы отвратить от него человека. Этим объясняется то, что так много людей выступает против покаяния и исповеди.

Некоторые говорят так: «Я же знаю, что всё равно опять совершу этот грех, так зачем мне идти и исповедоваться?»

Брат, грех — это как болезнь! Болеешь не один раз. Можно много раз болеть одной и той же болезнью. Но каждый раз, заболев, ты идёшь к врачу и принимаешь лекарства, которые он тебе выписывает. Так и с нашей душой. Каждый раз, когда тебя поражает болезнь — пусть она одна и та же, — спеши покаяться и исповедовать грех. Придёт время и лекарство благодати совершенно исцелит твою болезнь.

Греховная страсть похожа на дерево, корни которого сидят глубоко в земле, и его трудно вырвать. Как поступали лесорубы раньше? Рубили дерево топором. Представь себе толстое дерево с глубокими корнями. Дровосек делает один удар топором; понятно, что одним ударом он дерева не перерубит. Ударяет два, три, десять раз. В конце концов, дерево наклоняется и падает. Так же и греховная страсть: после первого удара она может не поддаться. А ты продолжай постоянным покаянием рубить страсть. Будь уверен, что в один прекрасный день страсть падёт и ты освободишься от греха, который многие годы тебя мучил.

Святой Иоанн Златоуст говорит: «Я каюсь, но стыжусь исповедовать свои грехи. Их так много, что мне стыдно объявлять их духовнику». Стыдиться нужно, да, но стыдиться до, а не после совершения греха. Пусть же нам будет стыдно совершать зло, но не стыдно его исповедовать!

Наше покаяние выражается в исповедании грехов, в откровении помыслов. Не стыдись объявлять свои греха, потому что придёт время, когда все они откроются. Или мы сами откроем их перед одним человеком, духовником, или в День оный их откроет Бог перед всеми Ангелами и людьми. Если же мы сами первые осудим себя в покаянии, то грехи наши изгладятся и мы получим прощение.

 

Старец на фоне обители «Я так грешен, что сомневаюсь в своём спасении…» Брат мой, как и я поражённый грехом, Рай не для безгрешных. Он для грешников. Рай полон грешниками, которые покаялись. И тогда Рай открыт для нас. Так что нам просто нужно сделать первый шаг, шаг покаяния. В ответ на наш шаг Богочеловек Господь сделает десять шагов и поспешит нас обнять. Его шаги — есть шаги милости и прощения.

 

С тёплой молитвой скажем: «Господи, Иисусе Христе, подай нам истинное слёзное покаяние. Ты — наша единственная надежда спасения! Ты — истина среди такого количества лжи. Ты — наша радость среди стольких скорбей. Ты — наше искупление посреди такого греха. Ты — Мир посреди бушующего мира!»

Слава долготерпению и снисхождению Твоему, Господи!

Аминь.

                                    

[1]?Ис.1:16–17.

[2]?Ис.1:18.

[3] См. Быт.47:31.

[4] См.: Мф.26:6–13; Мк.14:3–9; Лк.7:37–50; Ин.11:2; 12:3–8.

[5] См.: Мф.26:69–75; Мк.14:66–72; Лк.22:54–62; Ин.18:25–27.

[6] См. 1Кор.15:8–9.

[7] Рим.12:5.

[8]?Деян.20:31.

[9] Иоанн Златоуст «Беседы о покаянии». Беседа VIII.

[10] Иоанн Златоуст «Беседы на послание к Римлянам». Беседа Х.

 Афонский старец Ефрем (в миру — Иоаннис Мораитис) родился 24 июня 1928 года в городе Волос (Греция). 19-ти лет он навсегда переселился на Святую Гору, став послушником святого старца Иосифа Исихаста, безмолвника и пещерника. Основав 19 православных монастырей в Соединённых Штатах Америки и Канаде старец Ефрем с 1995 года удалился в пустыню ради безмолвствия, молясь обо всем мире. Сегодня мы публикуем еще одну проповедь отца Ефрема из готовящейся к изданию книги «Искусство спасения», ставшей квинтэссенцией его богатейшего духовного опыта за почти шестьдесят лет монашеской жизни.

 

Старец Ефрем Филофейский (Мораитис) Любезные мои чада!

 

Мы хотя и православные, но, по сути, не знаем всей высоты, глубины и широты Православия. А ведь нужно видеть его во всей его святости!

Что такое Православие? Православие — это истина, это правое представление о Боге, о человеке и о мире, как явил его в Своём превосходном учении, Своей святой Жизни и искупительной Жертве Сам вочеловечившийся Бог, — так означил нашу веру богодохновенный разум и сердце апостола Павла[1], так «оживил» представление о ней апостол любви, евангелисты и другие апостолы, принявшие сошедшего в Небесном свете Святого Духа. Так же передали это представление нам богоносные отцы Александрии, Константинополя, Кападокии, Сирии, Палестины, а позднее иСвятой Горы. Все они, начиная со святого Поликарпа[2], ученика апостольского, и до святого Никодима Святогорца[3], почившего в начале прошлого века, своей мудростью и святостью, жертвами и подвигами передали нам завет правой веры и жизни, сокровище Православного Предания.

Православие — это чудное соединение догмата и нравственности, созерцания и делания. Ещё Православие — это то, что официально определили Соборы, благодатные собрания христиан со всех концов мира. На них богоносные отцы, «соединив всю науку души и сосовещаясь с Духом Святым», вынесли определения по самым насущным вопросам, которые занимают человека духовной жизни, заложили основания духовной жизни, которая есть подлинная внутренняя культура.

Православие запечатлели своей честной кровью мученики разных времён; всё священное воинство миллионов героев и исповедников, мужчин, женщин, детей. Начиная с арен римских театров и заканчивая советскими лагерями, они доказали, что христианство — не просто теория, а истина и жизнь; самый прекрасный вид героизма, победа над жестокостью и грубой силой, торжество и царство Духа.

Затем сложился обряд, воспевающий Православие прекрасной поэзией и вдохновенными песнопениями, в которых соединяются естественное и сверхъестественное, земное и небесное, индивидуальное и общественное, простота обращения и глубокое уважение, явное и таинственное.

Во время совершения Божественной литургии в храме в обстановке благолепной торжественности и напряжения духовных сил приносится Богочеловеческая Жертва с участием всех верующих. Воспеваются подвиги гигантов духа, подвижников веры во главе с Пресвятой Богородицей. Воспевается правый догмат не только сам по себе, но выраженный в жизни конкретных людей.

 

Идеал, к которому стремится монашество, есть высший идеал Православия. По мнению исследователей, монашество — это духовный авангард в борьбе человека за духовную свободу и совершенство. Цель монашества — «образовать душу обновлением ума»[4]. В этом — средоточие монашеского духа, цель монашеского делания и его завершение. Духовная брань, которую ведут подвижники, — это новые олимпийские состязания, но только духовного порядка. Они направляют человека на путь любомудрого жития, ведут к обожению. Путь подвижника — это путь очищения и возвращения к Богу.

 

Не только подвижникам, но всем христианам Православие явило смысл святости и подняло таким образом уровень нравственности в обществе.

Главный отличительный признак Православия — это гуманность не только в смысле благотворительности, но вообще в смысле заботы о человеке. Социальная защита — это не изобретение последнего времени. Первые благотворительные учреждения появились в Иерусалиме сразу после Воскресения Спасителя. Там появились первые благотворительные столовые, как следует из апостольских «Деяний», в которых служили первые семь диаконов. Крылатый апостол языков Павел был одновременно и первым в социальном служении: одновременно с проповедью Евангелия он собирал пожертвования, и этот сбор назывался «логия»[5]. Социальным служением занимались и преемники апостолов — епископы. Нет худшего искажения истины, как утверждать, что отцы Церкви занимались только догматическими вопросами и ничем другим. В то самое время, как собирались Церковные Соборы, в Кесарии Василий Великий строил василиады[6], как вы знаете. В Константинополе для бедных были устроены благотворительные столовые, в которых питалось семь тысяч человек, а в Александрии устраивались первые родильные дома. Не только епископы, но и цари, и монахи соревновались в делах любви, для всех них Православие было одновременно и благотворением, праводеланием.

 

Свт. Марк Евгеник (Эфесский) Другой отличительной чертой Православия во все времена был героизм, что видно на примере жизни мучеников. Чада Православия всегда с отвагой и мужеством встречали любой произвол, был ли то произвол Юлиана Отступника[7], либо ариан и монофизитов, иконоборцев или латиномудрствующих монахов. Среди героев Православной Церкви не только Афанасий Великий, Василий Великий и Иоанн Златоуст, но и святой Феодор Студит, игумен Студийского монастыря со всей своей братией, святой Максим Исповедник, бесстрашный герой святой Марк Евгеник (Эфесский) и бесчисленное множество других исповедников и поборников веры.

 

Характерной чертой Православия всегда было миссионерство, проповедь среди варваров, соединённая с их культурным просвещением. Церковь никогда не занималась прозелитизмом; она распространяла свет Евангелия и просвещения через любовь и умягчение нравов.

Православие всегда шло царским путём Евангелия и сохранило неповреждённым подлинный дух христианства в противовес мрачному мистицизму восточных ересей, с одной стороны, и цезарепаписткой централизации латинян или рационалистическому субъективизму протестантов, с другой. Православие всегда удерживало меру и гармонию, не допускало ошибок, потому как Святые отцы были движимы и направляемы Святым Духом.

Православие не презирало человека, не пренебрегало мудростью, природой и искусством. Оно всё освятило и сотворило культуру. Как поётся в тропаре трёх святителей «естество сущих прояснило, людские нравы украсило».

Православие — это движение всего человека в целости к своему Создателю, это путь к обожению. Оно ведёт человека к полному совершению во Христе и ради Христа. Православие — это не только настоящее богословие, это одновременно и истинная психология, и подлинный гуманизм, и социальное служение. Это многогранный бриллиант, который, с какой стороны ни посмотри, являет новые преломления истины.

Познаем же Православие. Не теоретически, почувствуем его, переживём его во всей его глубине и широте. Только так мы сможем раскрыть его для себя и других.

Ведь Православие — это не музейный экспонат, не старинная вещь; это жизнь, творчество и радость! Это великая идея нашего народа, золотая надежда нашего спасения, наша похвала во Христе. Будем же проповедовать его с мужеством и героизмом, как истинные потомки великих героев Православия.

Лучезарное прекрасное Православие, кровью украшенная невеста Христова, никогда, никогда да не отречёмся от тебя мы, недостойные, но, если придётся, удостой нас пролить за тебя и последнюю каплю крови!

Аминь.

Старец Ефрем Филофейский (Мораитис)

 

                                          

 

---

[1] Ср. Рим.3:19–31.

[2] Преподобный Поликарп (ок. 70–156) — ученик апостола Иоанна, епископ Смирнский, «вождь всей Азии» в христианстве (Иероним). Активно боролся против гностиков. Отказавшись отречься от Христа, был заживо сожжён на 86-м году жизни. Святой Поликарп представляет собой ключевое звено, связующее апостолов (Иоанн Богослов) с отцами церкви (Ириней Лионский). Из сочинений сохранилось только «Послание к Филиппийцам». Память — 23 февраля по ст. ст.

[3] Преподобный Никодим Святогорец (????????? ? ?????????? 1749–1809) афонский монах, богослов. В возрасте 26 лет пришёл на Афон и подвизался в м-ре Дионисиат. Из Дионисиата Никодим перешёл в м-рь Пантократор, где изучал Священное Писание и труды святых отцов. После этого до своей смерти Никодим занимался литературно-богословской работой и оставил обширное наследие, среди которого: предисловие к «Добротолюбию»; перевод сочинения «Брань духовная» (в русск. переводе — «Невидимая брань»); «Венец Приснодевы» (собрание из 62 канонов Богородице, собранное из афонских рукописей); новое издание «Пидалиона» (греч. «Кормчей книги»); «Новый избор житий святых» и «Новый Синаксарь» в 3-х томах; «Толкование правил семи Вселенских соборов»; «Новая Лествица, или толкование 75-ти степенных песней Октоиха». Канонизирован в 1955 г. Мощи Никодима (глава) хранятся на Афоне. Память — 14 июля по ст. ст.

[4] См. «Подвижнические наставления св. Исаака Сирианина».

[5] Логия (от греч. ????? — ученье, от др.-греч. ???? — говорю, сообщаю, рассказываю).

[6] Василиады — греческое общее название основанных святителем Василием Великим благотворительных учреждений: больницы, странноприимного дома и др.

[7] Юлиан Отступник (лат. Iulianus Apostata; 331–363) — римский император Флавий Клавдий Юлиан в 361–363?гг. из династии Константина. Последний языческий римский император, ритор и философ. Также иногда упоминается как Юлиан II.

 «Святая Гора» продолжает впервые на русском языке публиковать малоизвестные наставления афонского старцаПаисия Святогорца (Эзнепидиса), записанные его ближайшими сподвижниками и учениками.

 

Будем относится к людям с простотой и спокойно реагировать когда нам делают замечания. Если человек живет и действует просто и с добрым помыслом – он радуется когда его ругают.

 

***

Монашество благоприятствует очищению помыслов, так как инок видит и слышит вокруг хорошее.

***

Мы не должны разбирать по косточкам человека сказавшего что-нибудь догматически неверное по своей простоте. Следует относиться к этому с добрым помыслом, так как Господь будет судить его по-своему.

***

Слова Евангелия «Иисус же преуспевал в премудрости и возрасте и в любви»[1]не означают, что Господь изначально был несовершенен в знании и добродетели и преуспевал в них по мере взросления. Он всегда обладал всей полнотой Знания и Святости (так как был соединен с Божественной ипостасью), но открывал их миру постепенно, чтобы люди не устрашились и могли его принять.

***

Христа ради юродивые обладают великим смирением – поэтому Бог открывает им Свои тайны. Раньше на Святой Горе Афон было много блаженных. Когда Священный Кинот[2] принимал ошибочное решение они собирались около колокольни Протата и начинали траурно звонить в колокола. Многие люди относились к ним с благоговением и понимали о чем те хотят сказать.

***

 

Меня пугает не то, когда у человека много страстей. Гораздо страшнее другое: когда нет стремления к борьбе с грехом и желания исправиться. Люди привыкают к определенному образу жизни и привычка становится для них второй натурой. Таким исправиться сложно, они могут прожить свою жизнь рядом со святыми людьми, но так и не получить пользы.

 

***

Бог уважает нашу свободу, поэтому мы должны сами попросить Его о помощи.                                                                                                                                         

***

 

Тело человека стареет, но сердце никогда.

 

***

Ум новоначального монаха атакуют мирские, богохульные и нечистые помыслы. По мере возрастания в духовной жизни он все больше думает о вещах нейтральных (не греховных, но в тоже время и не полезных). Когда продвинется по лестнице духовного возростания еще выше – во время молитвы помысел начинает с ним что-то вроде духовной беседы. Он думает что это хорошо, а это всего лишь козни лукавого, желающего отвлечь его от молитвы. Это можно сравнить с тем, как если бы во время Евхаристии нас кто-то окликнул, и мы вместо того чтобы причаститься, вступили бы с ним в беседу.

***

 

Очень полезно для детей учиться церковному византийскому пению. Их ум удаляется от вещей тщетных и греховных, они освящаются и славословят Бога.

 

***

Диаволу не под силу исцелить ни одной болезни. Он лишь может “вылечить” человека, который заболел из-за воздействия нечистой силы.

***

Самоубийцы, как правило, страдают от эгоизма. Диавол помрачает им ум, приводит к отчаянию и подталкивает к тому, чтобы наложить на себя руки. Когда у человека есть смирение, даже если по его вине произошло какое-то недоразумение или скандал, он не будет совершать самоубийство. Если наложит на себя руки человек душевно больной – его можно хоронить на территории кладбища, так как у него есть смягчающие обстоятельства.

***

 

Псалтырь – богодухновенная книга, наполненная умилением и благоговением. Давид похож на простого мастера, который хотя и не был архитектором, воздвиг величественное и прекрасное здание.

 

***

Когда закроются наши телесные очи и откроется духовное зрение – увиденное поразит нас. В другой жизни нас ожидает много неожиданностей.

***

Мы должны посвящать Богу свое время и силы. Но иногда надо остановиться и просто осмыслить нашу духовную жизнь – то, что мы делаем и читаем.

***

К своей боли надо относится так, словно ее совсем нет.

***

 

  Сегодня многие хотят стать монахами, но у них нет духовной закваски. Мы отклонились от Предания. Не стараемся подражать подвигам святых. Мы должны сравнивать себя с подвижниками, а не смотреть на тех, у кого есть большие или малые страсти и сравнивать себя с ними.

 

***

Чем больше ты трудишься – тем больше радости и благодати получишь от Бога.

***

 

У многих молодых людей сегодня есть духовные интересы. Они ищут ориентиры и примеры для подражания, поэтому мы должны жить по Воле Божией – чтобы иметь возможность принести им пользу. В противном случае, будем держать ответ за тех кто приходит к нам в поисках примера, а уходит без пользы или даже с вредом для своей души.

 

***

Чтобы наш завод (то есть ум) прекратил производство дурных помыслов – мы должны избавиться от хитрости. Тогда обретем духовное здоровье.

***

Чтобы помочь ближним стать духовными людьми мы не должны относиться к ним несправедливо. Несправедливость – это желание сделать их такими как мы сами, дать им ту же [духовную] пищу, которая по нраву нам самим. Мы не принимаем в расчет расположение, потребности и желания других.

 

---

 

[1] Лук. 2:52.

 

[2] Священный Кинот – главный управляющий орган Святой Горы.

27 июня. ПРАВМИР. Популярный американский актер Джонатан Джексон публично исповедал Православие.

25 июня в Лос-Анджелес состоялась 39 ежегодная церемония вручения наград «Daytime Emmy Awards» (дневная премия Эмми), в рамках которой отмечают лучшие программы телевизионного дневного эфира США.

Джонатан Джексон получил «Эмми» как лучший актер драматического сериала за роль в проекте «Главный госпиталь» (General Hospital). После того как было объявлено имя победителя и Джексон вышел получать награду, он потряс всех присутствующих и миллионы наблюдавших за шоу телезрителей.

Актер сотворил крестное знамение и исповедал веру в Святую Троицу, а также поблагодарил монахов Святой Горы Афон, «которые молятся за весь мир», сообщает «Путеводитель по Афону».

Джонатан Джексон родился в семье адвентистов 7 дня, но около двух лет назад перешел в Православие вместе со своей семьей. По словам актера «он захотел быть с теми, кто не говорит много слов, а отдает приоритет молитве. Красоту Православия может почувствовать каждый. Если ты по рождению человек другой традиции или у тебя другой менталитет, то перейти в Православие непросто. Но тот, кто сможет превозмочь себя, получит настоящую радость и благословение».

СТИХИ ПРЕПОДОБНОГО

СЕРАФИМА ВЫРИЦКОГО

«Слава великому Господу Богу!» – 
Радостно, дух мой, воспой,
Сердцем стремлюсь я к святому чертогу,
Там, где Иисусе сладчайший мой.

Ты в моей жизни едина надежда
В скорбях, болезнях Тобою живлюсь;
Будь же мне радость, покров и надежда,
Сам я Тебе навсегда предаюсь.

О, мой прекрасный, единый Спаситель,
Дай мне Твою благодать!
Ты моей жизни чудесный хранитель,
Добрый отец мой и нежная мать.

Горнею славою я восхищаюсь,
Прочь суету этой жизни земной!
Духом и сердцем моим устремляюсь
К жизни небесной с ее красотой...

Там, в небесах, все святые соборы
И мириады бесплотных чинов
Песнь воспевают Божественным хором:
«Свят, Свят, Свят Бог наш, Господь Саваоф!»

Сердце Тобою всегда веселится,
Ты мой Создатель, мой Бог и Отец;
Душенька грешная к небу стремится – 
Там всем скорбям и болезням конец.

«Слава великому Господу Богу!» – 
Радостно, дух мой, воспой,
Сердцем стремлюсь я к святому чертогу,
Там, где Иисусе сладчайший мой!

30-e  годы

СТИХИ БАТЮШКИ НИКОЛАЯ

МЕЛЬНИКОВА

Мир прекрасный, мир ликующий
Каждый день и каждый час
Высшей жизнью торжествующий
Есть незримо возле нас. 
Жаждет он любовью сладостной
Нашу душу осиять,
Жаждет он на праздник радостный
Нас навек к себе принять. 
Но грехами помраченные
Мы не слышим зов небес,
Суетою отягченные
Мы не зрим его чудес. 
Только верой просветленные
Познают сей вечный храм,
Лишь любовью окрыленные
Пребывают духом там. 
И познав душой блаженною
Эту радость бытия,
Нас зовут они смиренные
В эти чудные края. 
Мир прекрасный, мир таинственный
Окружает мир земной,
Близок он, но вход единственный –
Верой твердой и живой.

 У этого монаха поучиться искусству трапезы может любой гурман …

  Придя же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом,

Отцы Церкви называют покаяние "вторым Крещением", "обновлением Крещения". Через Таинство Крещения мы входим в Церковь, вступаем на путь, ведущий к Царствию Божию. Благодаря второму Крещению - покаянию - человек может слезами раскаяния омыться от греха, восстать от своего падения, исцелиться от ран и продолжить путь к Богу. К сожалению, немногие знают, что есть покаяние, каков его глубочайший смысл, в чем нужно каяться.

Покаяние не является некой юридической процедурой, которая освобождает человека от ощущения вины. Это не формальная исповедь, которую человек зачастую позволяет себе перед великими праздниками. Путь, пройденный блудным сыном, свидетельствует совсем об ином.

Само слово "покаяние" [1] означает кардинальное изменение человеческого существа, его возрождение, изменение образа мыслей, перемену жизни, отрицание греха всем сердцем. Другими словами, мы должны осознать всем своим существом, что путь греха, по которому мы шли, ведет к погибели. Нам нужно понять, что мы оказались в каком-то болоте, далеко от родного дома. Нам следует остановиться и сказать себе: "Куда мы идем? Это же безумие! У нашего Отца роскошный дворец, где все радует глаз, а мы сидим в трясине!" Мы должны найти в себе решимость вернуться в отцовский дом, в объятия Бога Отца и своих собратьев.

Для того, чтобы покаяние было истинным, нужно, чтобы оно совершилось на деле. Священномученик Косма Этолийский [2] говорит: "Даже если тебя простили все духовники, патриархи, архиереи и весь мир, ты все равно не будешь прощен, если не покаешься на деле". То есть если мы не удалимся от греха и не изменим свою жизнь, наше покаяние не будет истинным. Оно даже не является покаянием в полном смысле слова.

Многие люди с готовностью подходят к духовнику, удрученные тяжестью психологических и других проблем. Они исповедуются со слезами и дают обещания, что больше не вернутся к греху, что изменят свою жизнь и т.д. Но насколько глубоко такого рода покаяние? Оно не должно ограничиваться взрывом эмоций. Требуется время, труд, навык в добродетели и борьба с грехом при содействии благодати Божией. При этом покаяние осуществляется подспудно, тайным образом, в душе человека. Подобно тому, как если человек бросит семя в землю, и спит, и встает ночью и днем; и как семя всходит и растет, не знает он, ибо земля сама собою производит... (Мк. 4,26-28).

Как мы уже сказали, покаяние невозможно без благодати Божией. Человек, пребывая во тьме греха, не понимая, насколько прекрасна жизнь в Боге, не может ощутить разницы между греховной жизнью мира и святой жизнью Церкви. Только когда благодать Божия всеет в его сердце семя Божественной любви, он сможет увидеть свою духовную несостоятельность. Солнечный свет, проникая в темную комнату, освещает все. Так и благодать Божия открывает нам опустошенность наших душ, обнажает наши страсти, наши грехи. Потому святые так усиленно просили Бога: "Даруй мне покаяние всецелое". Истинное покаяние - безопасный путь, ведущий в Царствие Божие.

1. "Покаяние" (греч.) - полное изменение существа. ^
2. Сщмч. Косма (1714-1779; пам. 11/24 авг.) - один из духовных вождей Греции периода османского ига; родом из области Этолия, окончил Афонскую духовную семинарию, пострижен в монастыре Филофей. Будучи рукоположен во пресвитера, вел активную проповедническую деятельность, за которую принял мученическую кончину. В 1961 г. канонизирован Элладской Православной Церковью. ^

Что такое исповедь

Если покаяние, то есть чувство раскаяния и неприятия греха, является как бы вступлением в Таинство, то исповедь, а именно исповедание грехов перед духовником, - это само Таинство. Как по поводу покаяния, так и по поводу исповеди существуют некоторые заблуждения.

Например, многие считают, что исповедь - это нечто вроде беседы, в которой обсуждаются наши грехи. Какое, однако, отношение имеет это к Таинству Покаяния? Если мы попытаемся проанализировать, что подвигает многих из нас к исповеди, то выяснится, что одни при этом стремятся получить некое облегчение от чувства вины; других гонит к священнику страх перед "наказанием" от Бога; третьи приходят не с целью, собственно, покаяться, а только для того, чтобы потом причаститься. Однако все это имеет слишком отдаленное отношение, или вовсе не имеет, к исповеди и покаянию.

Исповедь, говоря иными словами, - это очищение души от яда. Если яд попадает в организм, то нет другого способа выжить, как очистить желудок. Так же и исповедь: мы должны изгнать из себя яд греха, иначе мы обречены.

Можно привести и другой образ. Подобно тому как больной человек показывает свои язвы врачу, описывает свою боль, беспокойство, ничего не скрывая, так же и мы поступаем на исповеди. Мы обнажаем свою душу, открываем свои ссадины, ушибы, признаем поставленный нам диагноз. Если ничего этого не происходит, то мы уйдем, не имея шансов когда-либо исцелиться. Язвы увеличатся, разложение и гниение будет прогрессировать, заражение основательно подорвет наше здоровье и приведет к смерти [1].

Из всего этого следует, что не Богу нужна наша исповедь, а мы нуждаемся в ней. Не нужно думать, что, исповедуясь, мы как бы оказываем некую услугу Богу. Все совсем не так, однако Он, как попечительный Отец, терпеливо, с неиссякаемой любовью ждет нашего обращения.

В этой связи стоит отметить, что если в западных христианских вероисповеданиях на исповеди, формальной и законнической, духовник и кающийся разделены друг от друга некоей ширмой, то в Православной Церкви исповедь осуществляется в непосредственном общении с духовенством, она возможна под духовным руководством, при личных контактах между духовным отцом и его чадами. Надо сказать, что многие исповедуются по обстоятельствам, там, где найдут духовника, и всякий раз у разных священников. Однако следует помнить, что здесь происходит то же самое, что и при телесных болезнях. Если каждый раз менять врача, то и лечение не может быть полноценным. Наш духовник - это единственный, кто знает "историю болезни", наши прежние прегрешения, особенности течения заболевания, - он один может нам эффективно помочь.

Другие люди приспособились, как говорят, иметь "две двери". У них есть постоянный духовник, но когда совершается что-то особо тяжкое, от стыда они избегают исповедоваться своему батюшке и идут к кому-то другому. Такое поведение, конечно, является ребячеством и насмешкой над Таинством. Оно показывает, насколько мы далеки от истинного покаяния.

Итак, необходимо стремиться к тому, чтобы иметь одного духовника, тогда наш путь будет безопаснее. Конечно, бывают ситуации, когда приходится менять священника. Но на это нужно решаться с большой осторожностью, рассудительностью, а главное, после внимательного исследования внутренних причин, побуждающих к подобной перемене.

1. Имеется в виду духовная смерть грешника, последствия которой на путях спасения могут иметь необратимый характер. ^

Архимандрит Нектарий (Антонопулос). 
Возвращение. Покаяние и исповедь.

 Каждый день на вечерне читаем: Господи… не уклони сердце мое в словеса лукавствия, не-пщевати вины о гресех [1], то есть не дай мне, Боже, изобретать разные лукавые оправдания и изыскивать хитросплетенные словеса, лишь бы обезвинить себя, смягчить свою виновность, представить свой грех почти безобидным, вполне естественным, как будто само собой вытекающим из сложившихся обстоятельств. Каждый день в храме слышим эти слова, но тут же, через минуту, поступаем "в точности наоборот". Сегодня все постоянно оправдываются. Большая часть наших разговоров - это выгораживание себя, самооправдание и всяческое выставление себя в наиблагороднейшем, прямо-таки страдальческом виде. Не говоря уже о том, что неверующий мир постоянно только и оправдывает по-всякому страсти и грехопадения всех видов, составляет пространные учения и науки, пытающиеся все низкое и греховное представить как вполне естественное, доброе и даже необходимое для здоровья нервной системы человека.

Но что - мир? Мы, верующие, постоянно занимаемся тем же: как часто на исповеди человек называет грех и тут же добавляет какие-то поясняющие его обстоятельства, причем такие, которые едва уловимо стушевывают яркость греховного поступка, всю тяжесть зла переносят на что-то, стоявшее вне самого человека и способствовавшее развитию совершенного преступления. Часто даже само наше "приготовление к исповеди" - это не настраивание на откровенность, не приведение себя в расположение прямоты и покаянного самообличения, а совсем наоборот: подбор слов, фраз, такого рода речи, при которых мы и сказали бы о своих грехах, но как-то мягко, так, чтобы и особого стыда и затруднения не испытать. Напряженно подбираем такие выражения, такие наименования греха, чтобы "убить сразу двух зайцев": и грех объявить, и себя не принизить. Даже в мелочах это повсюду! К примеру, кто-то в монастыре разбил стакан или сломал топор, проходит настоятель мимо, провинившийся говорит ему: "Вот, у меня стакан разбился" или: "Вот, сломался топор". Настоятель - в ответ: "Гм…". А что ему сказать? - "Бог простит!"? Так кого же? Стакан или топор - за то, что они такие непослушные и своевольные: берут да и ломаются без разрешения? Как просто ведь сказать: "Отче, прости, вот я разбил". И это нам трудно - почему? Нам трудно даже немного повиниться, даже иметь чуть виноватый тон, голову смиренно опустить. Как-то неудобно, неловко, стыдно. Значит, мы все время пребываем в состоянии внутренней успокоенности насчет себя, только тогда мы чувствуем себя уютно и хорошо, когда мы в глазах людей хорошие, без зазоринки. Нам не по себе, когда нас хоть в чем-нибудь укоряют.

А ведь христианин с утра пораньше на молитве себя настраивает на чувство своей крайней "никуданегодности", своей во всем повинности, ко всем грехам причастности. Куда же девается это в жизни нашей? Значит, произносимые нами на молитве слова одна формальность, одно фарисейство? А ведь начинать-то, пожалуй, и надо с этого. Не зря же и служба каждого дня начинается этими словами. Пока сердце наше не отклонится от болезненного навыка непщевати вины о гресех, ни о какой серьезной духовной жизни не может быть и речи. Дверь во внутренний мир духовного делания и борьбы со страстями остается для нас наглухо закрыта!

 Очень важную истину открыл мне святой Феофан Затворник: все я недоумевал, как собрать мысли, как перестать развлекаться и расточаться на разные глупые мечтания. Оказывается, необходимы три главных приема.

Первый - постоянно хранить чувство присутствия Божия, что Господь близ , что Он тебя всего видит, что Он совсем рядом. «В сем памятовании надо всячески укрепиться до того, чтобы оно было неотходно от внимания. Бог везде есть и всегда с нами, и при нас, и в нас есть. Но мы не всегда с Ним бываем, ибо не помним о Нем и, потому что не помним, позволяем себе много такого, чего не позволили бы, если бы помнили. Возьмите на себя труд навыкать этой памяти. Тут ничего особенного не требуется, только намерение принять и напрягаться помнить, что Господь в Вас есть, и близ есть, и смотрит на Вас и в Вас так же зорко, как кто смотрел бы Вам в глаза. Что бы Вы ни делали, все помните, что Господь близ и смотрит. Станете трудиться навыкать сему и привыкнете и, как только привыкнете или еще только мало-мало навыкать станете, увидите, какое спасительное действие происходит от этого в душе. Не забывайте только, что память о Боге надо иметь не как о всякой другой вещи, но соединять ее со страхом Божиим и благоговеинством. Благоговейными люди все от этого бывают»[1].

«Мысли ума нашего все обращены на земное, и никак не подымешь их к небу. Предмет их - суетное, чувственное, грешное. Видали вы, как туман стелется по долине? Вот это точный образ мыслей наших. Все они ползают и стелются по земле. Но, кроме этой низкоходности, они еще бурлят непрестанно, не стоят на одном, толкутся, как туча комарей летом. Между тем они не остаются без действия.

Нет, под ними лежит сердце, и от них в сие сердце непрестанно падают удары и производят соответственное себе действие. Какая мысль, такое и движение сердца. Отсюда то радость, то досада, то зависть, то страх, то надежда, то самоуверенность, то отчаяние - одно за другим возникают в сердце. Остановки нет, и порядка никакого, так же как и в мыслях. Сердце непрестанно дрожит от чувств, как осинов лист.

И на этом дело не останавливается. Мысль с чувством всегда рождает желание, более или менее сильное. Под мятущимися мыслями и чувствами беспорядочно мятутся и желания: то приобресть, другое бросить; одному подоброхотствовать, другому отомстить; то бежать от всех, то выступить на средину и действовать; в одном послушаться, а в другом поставить на своем, и прочее, и прочее, и прочее. Не то чтобы все это исполнялось, но загадки - то на то, то на другое - непрестанно роятся в душе. (Присмотрите за собою, когда, например, сидите Вы за работою; все это увидите происходящим в себе, как на сцене.)

Так вот какое у нас нестроение и смятение внутри. От него нестроение и в жизни, и мрак какой-то вокруг. И не ждите порядочной жизни, пока не уничтожите этого внутреннего нестроения. Оно и само по себе много зла причиняет, но особенно оно недоброкачественно потому, что к нему подседают бесы, и крутят, и мутят там внутри еще более, направляя все на зло нам и на нашу пагубу»[2].

«Если бы для исправления нашей внутренней жизни достаточно было захотеть и все бы там явилось в наилучшем виде, или дать слово и за словом тотчас явилось бы и дело, то Вам более не о чем было бы и хлопотать... Но таков уж закон нравственно-свободной жизни, наипаче в существе поврежденном, что и твердая решимость есть, и благодатная помощь готова, а все же надо напрягаться и бороться, и прежде всего - с самим собою. Требуется и предлежит усиленный труд над собою, над своим внутренним,- труд и усилие, обращенные на то, чтобы царствующее внутри нестроение уничтожить и вместо него водворить порядок и строй, за чем последует внутренний мир и постоянное обрадовательное состояние сердца. Внутри нестроение: это вы опытно знаете. Его надо уничтожить: этого вы хотите, на это решились. Беритесь же прямо за устранение причины сего нестроения. Причина нестроения та, что дух наш потерял сродную ему точку опоры. Опора его в Боге.

Итак, первое: надо навыкать непрестанному памятованию о Боге, со страхом и благоговеинством. Все с Господом будьте, что бы Вы ни делали, и все к Нему обращайтесь умом, стараясь держать себя так, как кто держит себя пред царем. Скоро навыкнете, только не бросайте и не прерывайте. Если будете добросовестно исполнять это небольшое правило, то этим внутреннее смятение будет стеснено извнутри и хоть будет прорываться то в виде помыслов пустых и недолжных, то в виде чувств и желаний неуместных, но Вы тотчас будете замечать сию неправость и прогонять этих непрошеных гостей, спеша всякий раз восстановлять единомыслие о едином Господе»[3].

«Чтобы удобнее навыкнуть помятованию о Боге, для этого у христиан ревностных есть особый прием, именно непрестанно повторять коротенькую, слова в два-три, молитовку. Большею частию это есть: Господи, помилуй! Господи, Иисусе Христе, помилуй мя, грешную! Ходите ли, сидите ли, работаете ли, кушаете, ложитесь спать - все твердите: Господи, помилуй! Господи, Иисусе Христе, помилуй мя, грешную! От долгого упражнения в этом слова эти так навязнут на языке, что сами собою будут повторяться. А это очень остепеняет парение и блуждание мыслей. Но опять не забудьте соединять с словом сим благоговеинство»[4].

«Воодушевляю Вас! Возьмитесь поретивее и продолжайте не прерывая - и скоро достигнете искомого. Установится благоговейное внимание в едином Боге, а с ним придет и мир внутренний. Говорю: скоро, однако ж не чрез день или два. Потребуются, может быть, месяцы. О, когда бы и не годы! Просите Господа, и Он Сам Вам поможет.

В пособие к сему приложите и следующее: ничего не делать, что запрещает совесть, и ничего не опускать, что велит она делать,- большое ли то или малое. Совесть всегда есть наш нравственный рычаг. Что внутри нас детки наши - мысли, чувства и желания - предаются непозволительной резвости, причина сему, между прочим, и та, что совесть потеряла силу. Возвратите ей силу, изъявляя полную ей покорность. Вы теперь просветили ее, выяснив все, что Вам должно делать и чего не делать. Извольте же следовать сему неуклонно и так решительно, что хоть умереть, а ничего против совести не позволять себе сделать. Чем решительнее будете так поступать, тем могущественнее будет становиться совесть, тем полнее и сильнее будет она внушать Вам должное и отклонять от недолжного и в делах, и в словах, и в помышлениях,- и внутреннее Ваше будет спешнее упорядочиваться. Совесть с благоговейною памятию Божиею - биющий ключ истинной духовной жизни.

Больше этих двух правил ничего и не требуется. Дополните только их терпением. Вдруг не придет успех, надо ждать, трудясь, однако ж, неутомимо. Надо трудиться и, главное, ни в чем не уступать себяугодию или мироугодию. Непрестанные будут противления начатому порядку. Надо одолевать их, следовательно, напрягать силы и, следовательно, терпеть. Облекитесь же в это оружие всемощное и никогда не падайте духом, видя неудачи. Все придет со временем. Воодушевляйтесь в терпении сею надеждою. Что это так бывает, оправдано опытами всех людей, искавших и содевавших спасение.

Так вот и все! Памятовать благоговейно о Боге, следовать совести и вооружаться терпением с надеждою. Это немногое - семя всего. Благослови Вас, Господи, так настроиться и стоять в сем настроении»[5].

Как это все важно! И действительно, у нас чаще всего устанавливается неправильное воззрение на себя, на Бога, на мир окружающий оттого, что уму всегда представляется, будто мы совсем одни, вокруг нас огромный холодный и чужой мир, а Бог где-то далеко-далеко, где-то за высоким небом, за едва видимыми звездами, где-то еще бесконечно дальше. Он, конечно, оттуда с высоты все видит, знает, но все-таки - издалека, свысока. Мы ищем «след» Его, «тень» Его в близком нам мире, чтобы как-то оживить в своем сердце память о Нем. Мы смотрим на иконы, на приближенный к нам Его образ, лик, писанный на доске красками из растертых камней, чтобы собрать свои чувства в один луч, направить его куда-то далеко в неизмеримую даль, и нам представляется, что наша молитва должна лететь в эту бесконечную высь, где-то там долго стучать в наднебесную дверь у пренебесного жертвенника, чтобы быть услышанной. Но наше молитвенное обращение к святым скорее достигает своей цели, наши святые ходатаи, если мы расположим их заступиться за нас, возьмут наши прошения, пойдут с ними (опять же далеко-далеко, высоко-высоко) и там будут просить за нас...

Но ведь все это образы, которые только отдаленно рисуют нам тень реальности. Беда, когда мы саму реальность начнем путать с ее тенью. Как уныло, вяло, безрадостно такое настроение, тем более что молитва наша и без того не имеет горячности и дерзновения. И как меняется все, когда вспоминаешь, что Бог здесь же, рядом, совсем близко к тебе, ближе всех и всего. Он «вокруг» и «внутри» - и всюду! Он весь здесь же, сейчас же, во всей Своей полноте, в трех Лицах - Отец, Сын, Дух Святый! И Он не только слышит мою молитву сразу же, но даже прежде, чем я успеваю ее произнести, знает мою мысль прежде, чем я сам успеваю ее рассмотреть, облечь в слова. Он ближе к моей душе, чем я сам. Он видит меня лучше, чем мое внутреннее око,- видит насквозь; как я могу видеть сосуд из прозрачнейшего стекла на ярком свете, так Он видит меня всего здесь же, сейчас же, в каждое мгновение моего бытия. Он весь здесь и всюду во всем Своем могуществе, славе и силе! И мы отдалены от Него не местом, не расстоянием, не временем, а лишь грубостью, дебелостью, омраченностью своего падшего состояния. Нам не дает видеть Его, Его славу и сияние чехол грубой, оземлянившейся, поработившейся праху душевности, словно мешок из плотной ткани, как смирительная рубашка, наброшенная на наше возгордившееся, вознесшееся «я».

Потому-то и надо не устремляться сердцем и умом за пределы видимого мира, в «далекую высь», чтобы там докричаться до Бога, но собирать их воедино, сосредоточивая в самой сердцевине нашей жизни, здесь смиренно звать и днем и ночью Того, Кто ближе всех и всего к нам, Кто душе необходимее и вожделеннее всех и всего. Именно для этого взираем смиренно на иконы, чтобы, тут же потупив взор, искать Того, Кто промелькнул тенью,- вернее, блеснул светлым лучом сквозь писанный красками лик: искать Его через глубину своего сердца здесь же, в самой близкой к душе, касающейся ее области духа. Потому обращаемся к святым, просим их помощи, ходатайства, что здесь же - у души - те запертые двери, в которые надо стучать непрестанно, что здесь же надо присидеть запертым вратам в надежде, что стучащему отворят[6] и ходатаи могут исходатайствовать скорейшее их отворение. Но все это здесь же, совсем близко от нашего сердца! Царствие Божие внутрь вас есть[7]; войди в клеть твою и затвори двери и помолись втайне[8]; и Мы приидем и обитель у него сотворим[9]. Как все близко, как рядом,- кажется, только руку протяни и прикоснешься. Как это важно для оживления внутренней жизни - чувство вездеприсутствия Божия. Пожалуй, здесь ключ к внутренней жизни, здесь и дверь в нее.

 _________________________

[1] Святитель Феофан Затворник. Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться. С. 184.

[2] Там же. С. 186-187.

[3] Там же. С. 188-190.

[4] Там же. С. 185.

[5]  Там же. С. 190-191.

[6] Ср.: Мф. 7, 8; Лк. 11, 10.

[7] Ср.: Лк. 17, 21.

[8] Ср.: Мф. 6, 6.

[9] Ср.: Ин. 14, 23.

http://www.taday.ru/text/209076.html