Поздняя античность была решающим временем для судьбы юного христианства среди древней цивилизации Греции и Рима. Зародившись как маленькая секта в иудейской среде на окраине Римской Империи в первой половине I века, христианство, казалось, было обречено на маргинализацию и вымирание…

Однако этого не произошло, и вскоре, с началом проповеди апостола Павла, к христианской церкви присоединяются представители эллинистической интеллигенции. Среди них одним из первых становится врач Лука – друг, спутник и секретарь Павла, первый христианский историк, автор двух томов, известных современным людям как “Евангелие от Луки” и “Деяния святых Апостолов”.

Имя Луки стоит, вне всякого сомнения, во главе плеяды античных врачей-христиан. Среди них были как те, чьи имена известны всем, в той или иной степени интересующимся христианской традицией – среди этих врачей как великомученик и целитель Пантелеимон и бессребреники Косма и Дамиан - так и те, чьи имена незаслуженно позабыты, но заботливо сохраняются только в наследниках древних мартирологов (списках мучеников и святых) – церковных календарях.

Мч. Иустин. Фреска. Церковь Христа Пантократора. Дечани. Косово. Сербия. Около 1350 года.

Среди таких врачей – забытым рядовыми прихожанами, но не забытым Церковью – и стоит имя Пеона-врача, ученика и близкого друга св. мученика Иустина Философа, разделившего с ним тайну мартирии, свидетельства о Христе Распятом и Воскресшем.

Приток врачей из греческой интеллигенции во II веке в христианскую церковь стал достаточно интенсивным. Именно в «век Антонинов» гонимая доселе христианская церковь получила кратковременную передышку и, воспользовавшись ею, заговорила перед императорами Рима голосами своих апологетов – образованных людей Римской империи.

Одним из них стал философ Иустин, основавший свой «философский кружок» – а вернее, христианскую школу – в Риме, во времена императора Антонина Пия (правление с 138-161 гг н.э.). К этому императору, а также к его наследнику Марку Аврелию и адресует первый философ-христианин свои «Апологии».

До настоящего времени живет в церковном употреблении введенное св. Иустином Философом понятие “христиане до Христа”. В притворах византийских храмов позже будут изображены античные мудрецы, — те “древние, которые так близко подходили к нашим”, как говорил о них Григорий Богослов. Среди них — не только Платон, Аристотель, Эпиктет, но и Гиппократ, врач из рода асклепиадов с острова Кос в Греции.

С именем Гиппократа (V век до н.э.) связана одна из медицинских школ периода античности, так называемая косская школа. Эта врачебная школа наряду с другими создала фундамент для европейской медицины в последующие периоды. Достижения этой эпохи в области медицины отражены в “Гиппократовом сборнике”, составленном в ??? в. до н.э.

В частности там говорится, что далеко не все болезни имеют непосредственно божественное происхождение:

“Нет нужды думать, что эта болезнь (эпилепсия) превосходит божественностью прочие, но все они божественные и все человеческие. Природу же и силу каждая из них имеет сама по себе, и ни одна из них не отвергает лечения или помощи, но большая часть из них излечивается всем тем, откуда и происходит, ибо одно для одного есть пища, а для другого — погибель”. (О священной болезни, 18)

Особенно интересны в контексте исследования сочинения, посвященные врачебной этике. Качества, требуемые от врача, изложенные в Сборнике, по сути, являются качествами христианина:

“Должно также ему (врачу) … быть благоразумным не только в том, чтобы молчать, но также и в остальной, правильно устроенной жизни. И это наибольше принесет ему помощь для приобретения славы. Пусть он также будет по своему нраву человеком прекрасным и добрым, и, как таковой, значительным и человеколюбивым…. Он должен быть справедливым при всех обстоятельствах, ибо во многих делах нужна бывает помощь справедливости, а у врача с больными — немало отношений: ведь они поручают себя в распоряжение врачам, и врачи во всякое время имеют дело с женщинами, с девицами и с имуществом весьма большой цены, следовательно, в отношении всего этого врач должен быть воздержанным. Итак, вот этими-то доблестями души и тела он должен отличаться” (О враче).

В знаменитой «Клятве», традиционно приписываемой Гиппократу, но являющейся квинтэссенцией мировоззрения античных врачей, отражена их позиция по таким актуальным и в современном мире проблемам как эвтаназия, аборты, медицинская тайна и др.:

“Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла; точно так же не вручу никакой женщине абортивного пессария. Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и свое искусство…В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далек от всего намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами. Что бы при лечении — а также и без лечения — я ни увидел или ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной”.

Призыв к бескорыстному врачеванию как идеалу также весьма близок к евангельской заповеди. В гиппократовой медицине рекомендовалась сдержанность или даже отказ от вознаграждения, если речь шла о малообеспеченных пациентах:

“Если ты поведешь сначала дело о вознаграждении, — ведь и это имеет отношение ко всему нашему делу, — то, конечно, наведешь больного на мысль, что, если не будет сделано договора, ты оставишь его или будешь небрежно относиться к нему и не дашь ему в настоящий момент совета. Об установлении вознаграждения не следует заботиться, так как мы считаем, что обращать на это внимание вредно для больного, в особенности при остром заболевании: быстрота болезни, не дающая случая к промедлению, заставляет хорошего врача искать не выгоды, а скорее приобретения славы. Лучше упрекать спасенных, чем наперед обирать находящихся в опасности… И я советую, чтобы ты не слишком негуманно вел себя, но чтобы обращал внимание на обилие средств (у больного) и на их умеренность, а иногда лечил бы и даром, считая благодарную память выше минутной славы. Если же случай представится оказать помощь чужестранцу или бедняку, то таким в особенности должно ее доставить, ибо, где любовь к людям (филантропия), там и любовь к своему искусству (филотехния). Хорошо руководить больными ради здоровья; заботиться о здоровых ради того, чтобы они не болели; заботиться о здоровых и ради благоприличного поведения!” (Наставления,(4)).

Ценности, которые изложены в Сборнике, одинаково относятся как к христианским, так и к общечеловеческим. Лексикограф Эроциан, живший при Нероне (I век), рекомендовал изучение Гиппократа всем людям интеллигентных профессий, а не только будущим врачам, ставя его наравне с Гомером, Демокритом, Геродотом, Фукидидом.

Джон Уильям Уотерхауз. Больной ребенок, принесенный в замок Эскулапа

Медицину в античном мире изучали не только ради ремесла, но и для общего образования, при этом, несомненно, имело место влияние на читателя этических и нравственных норм, отраженных в сочинениях Гиппократового корпуса, ведь слова его расценивались современниками как “глас бога”.

Эти этические положения, порой удивляющие современных людей своим радикализмом, разделяли многие врачи античности. В Древней Греции существовала целая традиция безмездного врачевания, например, врачи Диодор с Самоса, Фидий из Афин, Никандр с Делоса, Полигнот с Кеоса, Менокрит с Карпафа, Дамиад из Гифия помогали бедным жителям собственными средствами, отказывались от платы за свои услуги в период эпидемий. Были они известны и последующим поколениям врачей.

В период кризиса в области духовной жизни древних народов, ставшего особенно заметным в III веке н.э., врачам было трудно найти нравственное обоснование своей деятельности.

Философские и этические учения греко-римского мира не сумели создать концепцию, которая внушала бы надежду людям. Даже стоицизм провозглашал лишь, что награда добродетели – в самой добродетели.

Великий неоплатоник Плотин относил медицину (как и земледелие) к искусствам, помогающим природе (Эннеада,V,9,11), но стоило ли помогать человеческой природе, заболевшей телесностью вообще? Сердце и опыт говорили – да, безусловно, но разуму согласиться с этим было сложнее. В философии того времени прочно установилось положение, провозглашенное еще Платоном в “Кратиле”: “soma-sema” (тело – темница).

Гнушение телесностью, свойственное для неоплатоников, не давало возможности врачам поздней античности для обоснования собственной профессии – если человек желал быть именно «врачом-философом», он не мог найти оправдания исцелению телесности — могилу и темницу не надо врачевать. У стоиков люди, желавшие излечивать болезни, тоже не находили необходимой поддержки: “Поздние стоики первых двух веков нашей эры удивляют чувством чрезвычайной слабости человеческой личности, ее полного ничтожества, ее безвыходности, ее неимоверной покорности судьбе”, пишет А.Ф. Лосев.

Вместо высокого знания “episteme”, укоренненного в философии, подтверждаемой всем образом жизни, оставалось лишь врачебное искусство, низводимое к мастерству горшечника – “tehne iatrike”, цель которого — заработок. Опуститься до давно язвительно описанных Аристофаном в “Облаках” в “ученых, и врачей, и гадателей, франтов в кудрях, с перстеньками на крашеных пальцах, голосистых искусников в скучных хорах, описателей высей надзвездных…бездельников праздных” желали не все.

Хотя медицина была сначала отдана в Римской империи рабам-грекам (servus medicus), а затем вольноотпущенникам, то есть людям, заинтересованным в денежном доходе, среди врачебной интеллигенции было много людей, которые желали излечивать не ради гонораров.

Присутствовал, таким образом, своеобразный кризис профессии врача.

Врачи обращались в христианство для разрешения создавшегося в их мировоззрении кризиса, который пусть и не был сводим до конца к исключительно профессиональному, но был тесно с ним соединен. Не следует забывать, что во все времена “врач” является не столько профессией, сколько целожизненным служением.

Святой мученик и философ Иустин писал:

«Что такое человек, как не животное разумное, состоящее из души и тела? Разве душа сама по себе есть человек? Нет, она душа человека. А тело разве может быть названо человеком? Нет, оно называется телом человека, но только существо, состоящее из соединений той и другого, называется человеком, а Бог человека призвал к жизни и воскресению: то Он призвал не часть, но целое, т.е. душу и тело».

Неудивительно, что из врачей-христиан образовалась самая большая группа святых с указанием профессиональной принадлежности. Фигура Пеона-врача не случайна среди учеников философа Иустина.

Для него, безусловно, ответом на религиозные и философские искания стали и другие слова его учителя:

«Пища эта у нас называется Евхаристиею (благодаре­нием), и никому другому не позволяется участвовать в ней, как только тому, кто верует в истину учения нашего и омылся омовением во оставление грехов и в возрожде­ние, и живет так, как заповедал Христос. Ибо мы прини­маем это не как обыкновенный хлеб или обыкновенное питье, но как Христос, Спаситель наш, Словом Божиим воплотился и имел плоть и кровь для спасения нашего, таким же образом пища эта, над которой совершено благодарение через молитву слова Его и от которой че­рез уподобление получает питание наша кровь и плоть, есть — как мы научены — Плоть и Кровь того воплотив­шегося Иисуса. ( св. Иустин Философ, «Первая апология»)

Да, пришедший Христос , Который есть Логос, и «Логос называется Богом, и есть, и будет Бог» (Диал. 58) спасает всего человека, спасает Своею Плотью и Кровью – нашу плоть и кровь. И возвещая Его смерть, исповедуя Его воскресение христиане совершали свое свидетельство – они умирали, для того, чтобы было видно – они живы, и Христос – воскрес.

Врач Пеон, о котором так мало известно, кроме его имени, как раз и означающего «врач» по-гречески. Ни места рождения его, ни медицинских трудов, ни судьбы не сохранила история, стал рядом с мучеником и философом Иустином, свидетелем Воскресения и своими друзьями и соучениками Иустином, Харитоном, Эвелпистом, Иераксом и Либерианом.

Он соединил в себе как тайну мучеников Ранней Церкви, так и бескомпромиссность античных философов, ищущих истину. Не случайно именем «Пеон» или «Пеан» у Гомера назван некий божественный врачеватель богов…

Ничего удивительного — еще Гиппократ писал, что “врач-философ подобен богу”.

А возлюбленный ученик Христов воскликнул: «Возлюбленные! мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть» (1 Ин. 3:2).

 Матушка Мария Евгеньевна Ильяшенко с детства мечтала о большой семье, где много детей, а отец служит Богу. Именно в такой большой и дружной многодетной семье выросла она сама, внучкасвященномученика Владимира Амбарцумова, дочь протоиерея Евгения Амбарцумова. Ради того, чтобы стать хорошей матерью, она выучилась на врача-педиатра.

У протоиерея Александра и матушки Марии Ильяшенко 12 детей и 18 внуков – большая, дружная, православная семья. Мария Евгеньевна всегда отказывается давать интервью, но с радостью помогает советом всем прихожанам (а особенно прихожанкам!) храма Всемилостивого Спаса, помня проблемы и трудности каждого. Однажды нам посчастливилось получить согласие Марии Евгеньевны ответить на вопросы Правмира о семье и воспитании детей.

- Мария Евгеньевна, отец Александр всегда много работал, основное время с детьми проводили вы, как это и бывает в практически каждой семье. Может ли отец принимать активное участие в воспитании  детей, в семейной жизни, проводя дома значительно меньше времени, чем мать, можно ли быть главой семьи в таких условиях?

- Я проводила целый день с детьми, конечно, к вечеру я устала, что-то делаю и говорю детям не так. Дети могут мне нагрубить, а я этого не замечу, мы можем уже и на повышенных тонах разговаривать, оказывается, мы уже кричим, сами того не замечая. Приходит папочка домой и спрашивает, что такое – почему вы кричите – а я и не замечаю уже, что мы кричим. Я вечером расскажу ему все трудности, все спорные моменты, он все взвесит, научит меня, что делать, как кому и что сказать.

- Какой, например, мог быть совет?

- Отец Александр всегда знал, что ребенку нужно свою просьбу сказать один раз и спокойно. Бывает так, что ребенок не может этой просьбы исполнить, ему трудно послушаться, и тогда надо попросить его сделать что-то очень простое, что ему выполнить нетрудно, например, сказать: «Подойди ко мне». Как только он первый раз послушался, ему будет легче послушаться второй раз. Такие советы и секреты воспитания намного ценнее, чем если бы отец Александр все время стоял рядом со мной, готовил бы еду, одевал детей, и тд.

Протоиерей Александр и матушка Мария Ильяшенко. Фото Анатолия Данилова

Папа, муж в семье всегда должен быть на первом месте. Всегда, когда он приходит, встретить его, отложив все дела, встать — папа вошел! Потом уже и дети так делают. Всегда ему лучший кусок за столом. Были сложные времена, когда еды не было вдоволь, питание делилось, и надо было уследить, чтобы дети не съели, чтобы папочка наелся. Очень важно понимать, что, если мама и жена ставит мужа на первое место, то и дети так учатся воспринимать свою семью и перенимают это отношение.  Последнее слово за папой, папа – это закон.

Главное в семейной атмосфере – это любовь, человек должен чувствовать и знать, что его дома любят, что ему будут рады, что придя домой, он встретит не упрек, а радость. Когда мы поженились и у нас не было еще детей, для меня весь мир был — папочка. Я так его любила, и он, конечно, всегда спешил домой.

Интервью для "Православия и мира". Фото Анатолия Данилова

И сейчас, хотя дети могут в чем-то с нами спорить, когда они попадают в обстановку, где нас нет, они о нас говорят всегда очень уважительно: все, что сказал папа – это истина, это правильно. У старших детей особенно  уважительное отношение к папе, в главном они продолжают нашу линию. Маленькие дети по молодости могут говорить: «Папочка, ты не прав, мамочка ты не права», а старшие окружают нас почтением, любовью и защищают нас от младших, указывают, что нельзя так сказать, таким голосом, таким тоном.

В семье еще 11 детей

- Мария Евгеньевна, многодетные родители часто говорят, что после рождения третьего ребенка становится значительно легче, но пока не родилось трое детей, так сложно в это поверить…

- С рождением детей легче становится не только в быту, когда уже опытным путем понимаешь, что первостепенно, что менее важно, но самое главное – в воспитании. Одного ребенка, я думаю, намного труднее воспитать. Мы всегда замечали, что чем больше детей, тем легче решить многие проблемы, тем воспитывать детей легче. Если бы мы остановились на двоих-троих, то те трудности и недостатки, которые были в детях, расцвели бы  и развились дальше, а благодаря тому, что появились еще дети, старшие становились лучше. Каждый новый ребенок – это солнышко, которое приносит мир, радость, доброту. Дети  сами ждали нового малыша с таким же нетерпением, как и я, мы все всегда хотели еще детей. Когда у нас родились двойняшки, мы приглашали всех своих друзей: «Приходите, посмотрите, у нас роди­лись сразу две девочки! Порадуйтесь с нами!» Все наши дети с радостью и нетерпением каждый раз ждали следующего малыша. Они беспрерывно спрашивали меня: «Мама, ну ког­да же появится маленький? Когда же ты ро­дишь нам ребеночка?».

Матушка Мария с детьми. Фото Анатолия Данилова

Я хотела детей, всегда мо­лилась об этом, и Господь посылал их нам. Конечно, и трудно было вставать по ночам, и хотелось поспать подольше… Иногда, как толь­ко мы все засыпали, ребенок снова начинал плакать, я думала: «Хоть бы перестал, хоть бы еще часок поспать, совсем ведь сил ника­ких нет!». А потом все-таки вставала и подхо­дила к малышу,- брала его на руки, укачивала, успокаивала, пеленала, кормила, и начинала укорять себя: «Ну, как же я могла такое поду­мать! Кто же больше, чем я нужен сейчас этой беззащитной маленькой крохе!»

- А получалось ли в равной мере развивать детей, успевать на разные занятия, кружки, секции?

- Здесь у нас с дочерьми сложилось разное мнение.

Когда мы растили детей, было меньше возможностей, но и  меньше требовалось усилий. Мы не ставили таких задач, как ставят многие родители сегодня, и мне казалось, что если я каждый день с детьми общаюсь, то это самое главное. Мы постоянно гуляли, и всю дорогу я им рассказывала стихи, которые знаю, книжки, кино пересказывала, и мы были в постоянном общении, они даже не всегда играли с другими детьми, им было действительно интересно с родителями. У нас не было телевизора, поэтому мы много смотрели диафильмы, потом видео уже появилось не так давно.

Матушка Мария Евгеньевна Ильяшенко с внуками

Сегодня мои дети, невестки считают, что важнее одного отвести на физкультуру, другого — на танцы, а третьего на музыку и пение в ущерб режиму дня, гулянию, младшим детям. Они считают, что они не могут сами дать всего этого детям в той мере, в какой требуется это сегодня.

Для меня же всегда было важно, что я детям закладываю знания, восприятие мира сама, страшно доверять воспитание чужой тете. Ведь маленькому можно вложить, что угодно, поэтому я не могла их отдать в сад, слишком трепетно я относилась к тому, чему научат их другие люди. Сейчас, наверное, другое время.

- Получалось ли хоть иногда переключаться, отдыхать от детей и многочисленных забот по дому?

- Мне уезжать от детей никогда не хотелось. Выкраивать время для себя у меня получалось и с ними, например, они днем спят, я тоже прилягу с ними и книжку читаю. Один раз мне пришлось уехать по делам на несколько дней. Я ждала этой поездки, думала, что отдохну от забот, и почти сразу, как уехала,  и поняла, что без детей я не могу. Все время мне их не хватало,  я привыкла, что они рядом, а тут я места себе не находила – как же – они там, а я здесь. Поэтому в тот раз от детей отдохнуть не получилось.

В день 60-летнего юбилея отца Александра. Фото Анатолия Данилова

- Мария Евгеньевна, какое, на ваш взгляд, самое важное правило ежедневного построения отношений в семье?

- Есть одно очень важное правило, и я его проверила на себе, и дети тоже. Никогда не надо решать серьезные проблемы и начинать серьезные обсуждения вечером. Недаром же говорят: «Утро вечера мудренее». Вечером все устали, все нервничают, все уже выбились из сил, поэтому те проблемы, которые утром решаются просто – вечером часто могут приводить к ссорам, серьезным разногласиям.  Если отложить серьезный разговор до утра, то все вопросы, возможно, получится решить быстрее и добрее.

- Спасибо Вам за беседу!

Беседовала Анна Данилова

 О семье Артамкиных заговорили чуть более четырех лет назад.  По всем федеральным телеканалам показывали сюжеты о семье, в которой сразу родилось пятеро детей -  Елизавета, Александра, Надежда, Татьяна и Варвара. Российские врачи отказывались вести эту беременность. Английские врачи помогли появиться на свет всем пяти девочкам. Затем Артамкины перестали быть «информационным поводом» и стали почти обычной московской семьей. Или все-таки не совсем?

С главой семейства Артамкиных – Дмитрием – мы беседуем в классе Традиционной гимназии, где он преподаёт математику.

Деньги из тумбочки

- Семейная жизнь для вас…

- Мне трудно говорить отдельно о семейной жизни, отдельно о том времени, которое проходит вне семьи. Я же на работе не становлюсь не семейным. Жизнь – она цельная. Работа, семья – все взаимосвязано.

Если я буду сидеть в классе до ночи и проверять тетради, то не уделю внимания детям. Когда я на работе, они, конечно, грустят. Но, чтобы обижаться, что им достается не так много папиного внимания, как им хочется, – такое немыслимо.

С другой стороны, жена много мне помогает в моей «внесемейной жизни», в обустройстве этого кабинета, например. Стенд с наглядным материалом – дело ее рук.

- Разделение обязанностей в вашей семье есть:  у вас – работа, у жены  — дом и дети?

- Но ведь это наши общие дети, и мы оба должны заниматься ими. (Жена, понятно, больше времени на это тратит). Если я свободен – с удовольствием играю с детьми, строю дома, читаю, рисую… Не могу представить, как возможно находиться дома и никак с детьми не взаимодействовать.

- Сегодня много разводов, в том числе среди православных…

- Я думаю, многое зависит от восприятия семьи, от воспитания. Если для человека что-то немыслимо, он и не будет думать об этом немыслимом. А если человек привык, что развод – это нормально, он все равно будет иметь его в виду, как один из вариантов, даже если все хорошо. Раньше, когда было принципиально другое отношение к семье, тогда и разводов было значительно меньше, и отношение общества к этой проблеме было другим…

- Как Вы подбираете нужные слова, если видите, что жена нуждается в них?

- Говорить что-то особенное я не умею. Так что предпочитаю не говорить, а делать.

На самом деле, сейчас сложно  представить моменты, когда моей жене не трудно. Поэтому всегда стараюсь помочь ей. А она старается помочь мне, если чего-то не успеваю в школе. Вместе интересно делать любое дело.   И это же естественно, когда люди любят друг друга, они стараются участвовать в жизни друг друга.

Я не могу представить себе, что  жене будет неинтересно, как идут дела у меня на работе, что она не будет болеть за то дело, которым я занят.  С другой стороны, и мне тоже интересно все, что происходит дома в мое отсутствие. Мне доставляет огромное удовольствие возвращаться после работы и слушать рассказы жены о прошедшем дне, о детских проделках, шалостях и достижениях.

- Наверное, у Вас четкое планирование денежных расходов: все-таки Вы математик.

- Я часто сталкиваюсь с тем, что люди думают: раз человек математик, он умеет считать. Но это не так. Математики  занимаются немного другими вещами.

Если вы посмотрите на доску, с которой не стерли следы семинара по высшей алгебре, то самое большое число, которое вы сможете там найти, — это 8.

- А кто все-таки заведует бюджетом?

- Конечно, тумбочка.

Как в анекдоте: «Где деньги берешь? — Из тумбочки.  - А как они там появляются?  - Жена кладет.  - А жена откуда берет?  -  Я даю.  - А ты откуда берешь?! — Я же уже говорил: из тумбочки».

Когда предстоит большая покупка, мы смотрим, прикидываем – возможна она или нет для нас? А так, на составление ежемесячного плана просто не хватает сил.

У нас был период на заре нашей семейной жизни, когда наступал момент и к концу месяца заканчивались деньги, и мы понимали, что в магазин сможем сходить только 7 числа следующего месяца (нам нужно было ехать на электричке, чтобы попасть на работу). Чтобы не остаться совсем без денег (на еде мы еще могли как-то сэкономить, а вот за транспорт нужно было платить каждый раз),  приходилось записывать, как-то распределять средства.

Сейчас, конечно, такой острой проблемы с деньгами не возникает. Где-то я слышал выражение, что ребенок приходит в семью с краюшкой хлебушка за пазухой, так вот, в нашем случае дети пришли не то что с батонами – с целой подводой хлеба.

Первое время, например, компания Libero нам присылала подгузники. Детского питания мы тоже за все время купили всего, в общей сложности, наверное банок десять… Машину заработали дети — ровно столько заплатили нам в Англии журналисты за право первыми напечатать наше интервью и первую фотографию детей.

- Есть время, когда удается спокойно посидеть, поговорить с женой?

- с 9–10 часов вечера, как детей уложим.

- Традиции свои небольшие сложились? Ну, например, приходите с работы, и жена вам заваривает какой-нибудь особенный чай…

- Какой есть в шкафу, такой и заваривает.

- … или будит каким-то особенным ласковым словом…

- Будит меня будильник. Куда же жене еще меня поднимать-собирать утром?  У нее просто на это нет физических сил, а значит, и надобности в этом. Она спит, пока дети не поднимут.

А традиции – время покажет, что стало традицией, а что- нет. Была традиция, что в определенный день в конце лета мы ездили с племянниками кататься на лодках. Потом появились дети и, мы, естественно, перестали ездить. Ну и что? Кто знает, может быть, подрастут дети, и мы вновь будем кататься на лодках, а, может быть, и нет…

- День рождения дочек, наверное – празднуется масштабно?

- У нас все праздники масштабные, так как если позвать только самых близких родственников, то за стол садится больше тридцати человек.

День рождения дочек, конечно, празднуем особенно, особенно готовимся к нему, так как их рождение – это явное чудо для всех нас.

Празднуем каждый год по-разному: девочки растут, и задачи праздника меняются. Вот на 4-летие дочек был большой детский праздник, куда пригласили их сверстников. На празднике дети выполняли разные веселые задания: пели, водили хоровод, играли, угадывали сказки, смотрели кукольный спектакль, диафильм. В общем, всем было весело. Придумала все, в основном, жена. А дальше мы мобилизовали родственников.

Мы думаем, что необходимо создавать и, как теперь модно говорит, модерировать круг общения для детей. Для того, чтобы у них были друзья и для того, чтобы они понимали, что друзья и семья – связанные вещи. Чтобы не было разделения: семья – одно, друзья на улице – другое. Для нас такое разделение кажется дикостью.

- А что, девочки во дворе не играют с другими детьми?

- Пока им и не нужно взаимодействие с другими детьми. Если ребенок со стороны  хочет поиграть с ними, ему трудно попасть в тесную сплоченную компанию, члены которой без слов договариваются, как играть. И ребенок с улицы обычно открыв рот смотрит, как мимо него носится колесо — пятеро девчонок, которые куда-то залезают, висят, прыгают. Потом у них есть довольно широкий круг двоюродных братьев и сестер (которых у них двадцать человек).

Мамы, имеющие одного ребенка, обычно боятся, что  их чадо упадет, не разрешают залезать куда-то. А здесь жизнь диктует такие условия, что мама может это выдержать и не падает в обморок каждый раз, когда кто-то из детей залез на слишком высокую горку. Мне кажется, у ребенка должны быть синяки и ссадины, он должен познавать мир.

Какое чудо больше?

- Не так часто беременной женщине и ее мужу сообщают на УЗИ, что они ждут сразу пять малышей.

- Думаю, человек, у которого должен родиться один ребенок, испытывает те же самые чувства. Само по себе появление нового человека вызывает очень сильные эмоции. Так было и у нас с женой.

Разница – исключительно количественная. Конечно, я переживал за жену, за детей. Думаю, не меньше волнуются за супругу и будущего ребенка те, кто ожидает одного ребенка. Ведь и с одним малышом во время беременности может произойти всякое.

Ребенок – всегда чудо. Разве можно сравнить одно чудо с другим?!

Кстати, сначала нам было сказано, что детей четверо. На следующем приеме в кабинете УЗИ посмотрели более пристально – сказали, что все-таки их пятеро.

Врачи в Англии, пока мы туда не приехали, говорили, что, наверное, плохо смотрели, что пять – не бывает. И вот, когда было неясно, сколько их там, мы  думали, что четверо, наверное, лучше: безопаснее и для детей, и для мамы. А сегодня-то мы понимаем, что пятеро – точно лучше!

- Появление детей расширяет, в том числе, социальный кругозор молодых родителей. Какие открытия были у вас?

- У нас сложилось  впечатление, что в нашей стране вообще система настроена не на помощь и поддержку женщины, а наоборот. Самые большие трудности были, пока мы искали врачей. Нам, например, говорили: «Вы нигде не найдете идиота, который бы взялся вести такую беременность», или «Вы понимаете, что Ваша жена умрет вместе со всеми детьми?»

В Центре Защиты матери и ребенка (парадоксальное название) собрали консилиум, и эти маститые профессора заявили о своем отказе не только в ведении беременности, но и хоть как-то помогать, и прогнозировали, что беременность может продлиться максимум до двадцати недель. Они поставили жену в  тупик своим заявлением: «Мы – ведущий центр, и мы отказываемся от вас, нигде в мире мы не слышали, чтоб родилась пятерня и все было бы благополучно».

Теперь жена хочет съездить со всеми детьми к тем врачам, которые предлагали во время беременности уменьшить число детей. Чтобы спросить: кого из девочек, по их мнению, следовало тогда убить.

- Как нашли врача в Англии?

- Через знакомых. И этот врач сказал, что не только готов вести беременность и помогать нам до самого конца, но и то, что в Англии пять лет назад родилась пятерня и все у них благополучно, и вообще такие случаи хоть и очень трудные, но бывают.

Тогда мы просили всех молиться за нас, и теперь мы часто встречаем людей со всех концов света, из далекой русской глубинки, из Европы, Америки, Австралии и так далее, которые говорят нам, что мы за вас тогда беспокоились и молились, и до сих пор молимся. Так что молилась за нас чуть ли не вся вселенская Церковь.

Поддержку мы имели только в Церкви. Это лишний раз нам напоминало, что надеяться можно только на Бога.

Мы бесконечно благодарны доктору Импи, очень многим людям, которые нам помогли, и всем, кто молился за нас.

По приезде в Англию все встало на свои места. Больше не было неопределенностей, не нужно было решать стратегических задач. Имелись задачи оперативно – тактические. Сводки — в данный момент следует делать то-то и то-то.

Тогда главным нашим делом было облегчить детям их существование, быть спокойными, больше надеяться на Бога. Ничего больше сделать мы не могли. В этот момент как раз жить было очень просто и понятно.

Тихих среди дочек нет

- Помните первые моменты дома с детьми?

- Не было такого, что остались с детьми, закрыли дверь и вздохнули: вот мы вернулись, вот мы дома! Был волнительный перелет, вместе с нами были мои сестры и Варины родители. А также — английский доктор, который согласился с нами поехать и, если что, помочь.

В аэропорту нас встречало много родственников, друзей, людей, которые за нас переживали. Так же встречала вице-мэр Москвы Людмила Ивановна Швецова, которая вручила нам ключи от новой квартиры – подарка президента – и обещала нам помощь и поддержку правительства Москвы. Были многочисленные представители прессы, штук десять телекамер, на нас направленный свет. Все воспринималось, как в тумане.

Да, мы ехали домой, было очень радостно, что вернулись в Россию, что мы снова едем по этим ужасным и одновременно до боли любимым московским улицам, вокруг — грязь, слякоть, ужасная реклама. Но все равно мы – попали домой.

Всем встречающим надо было уделить время, внимание. Мы были рады им, потому что соскучились по всем. Родители устроили нам большое застолье. Детей уложили спать.

Потом пришли к себе: новая квартира была еще не до конца готова, но друзья сняли нам трехкомнатную, думая, что в меньшем пространстве мы не разместимся (о новой квартире никто даже не мечтал). Все о нас очень заботились, переживали.

- Когда по улице идете – как всех удержать, чтоб не разбежались?

- Если нам надо пойти куда-то, мы не начинаем думать: а как это сделать? Просто – идем. Жена берет двух дочек за руки, я – трех, или наоборот. На самом деле – это вполне возможно – взять трех детей в две руки. Ну и потом они же не тараканы, чтоб разбегаться.

- Характеры девочек сильно отличаются?

- Характеры – это было видно с самого начала — разные. Но вот тихих и спокойных среди дочек  – нет. Все веселые, шумные, шустрые.

- Разрешаете детям пошалить?

- Мы пытаемся держать ситуацию под контролем. Бывает, что иногда уступим, и сделаем, как они хотят, но стараемся при этом обставить это так, что не мы уступили, а они нас послушались. Но правилом это не становится в любом случае. И если они не правы – они не правы,  даже если уже сделали что-то, не одобренное нами. И они это понимают.

Они могут забыться, например, и выйти в носках и в пижамах в прихожую.  А в носках не разрешается, потому что там стоит грязная  обувь. Но они знают, что сделали не то, и бегут обратно. Но в целом – они пока хотят слушаться, стараются быть хорошими, им это интересно.

- Как-то строго – нельзя в носках в прихожую…

- Мне кажется, что в нашей семье «нельзя» больше, чем у других. Когда одному «можно» — одно, а когда сразу пятерым – другое. И они зажаты в более жесткие рамки.

Два командира отряда

- А как Вы с женой познакомились?

- Ходили с детства в один храм, к одному священнику – ее отцу. Поэтому я не могу сказать, в какой момент я увидел ее впервые, когда узнал, что зовут Варя. Так что жили вот так — почти бок о бок (последние пять лет до свадьбы наши семьи жили на соседних этажах в одном подъезде), я часто бывал у них дома, поскольку учился вместе с Вариным братом. В советской школе у православных было не очень много друзей (приятелей у меня всегда было достаточно, но друг до пятого класса был только один).

Общались мы и с Варей: играли, разговаривали, вместе ездили в летний лагерь, вместе стали там командирами отрядов, вместе ходили в походы. Но воспринимали друг друга исключительно как друзья. А потом, в какой-то момент друг друга увидели…

- Какие-то разногласия были в начале семейной жизни?

- Не знаю… Разногласий особых не помню. Может быть, потому что они потом были преодолены и перестали быть разногласиями?..

Хотя нет, одно помню, хотя это не совсем разногласие, скорее шутка такая: мы спорили, с какого количества детей семью считать многодетной. Жена говорила, что многодетная семья — это когда больше трех детей, а я над ней подсмеивался и говорил, что 4 ребенка – это, конечно, не многодетная семья. А вот 8-9 – многодетная.

Когда думаешь, что у меня будут такая семья или другая семья, такие дети, сякие дети, обязательно один ребенок, обязательно десять детей  – это не имеет никакого отношения к действительности. Любые количественные оценки счастья в принципе невозможны.

- Значит, о многодетности не задумывались?

- Как-то специально об этом не размышлял. Но многодетная семья для меня была естественной: нас у родителей — девять. Много это или нет? Для окружающих – много. Для всех нас — в самый раз.

Если кто-то один уходил, в квартире становилось тише – в десять раз. Точно также и в моей семье. Если даже  одна из девочек  куда-нибудь уходит – становится пусто и тихо. И дети сразу чувствуют, что не хватает их части.

У меня пятеро детей, и я не могу сказать, мало это или много. Это хорошо. Это семья. И когда все собрались, то на душе спокойно: все в порядке, все дома, все хорошо. Если кого-то нет дома – не хватает этого конкретного человека, а не какой-то абстрактной единицы.

- Когда почувствовали, что вы – семья?

- Не было какого-то конкретного момента. Все происходило постепенно. Ощущение, восприятие семьи, зародившееся после свадьбы, меняется вместе с человеком, очень плавно. Некоторый качественный скачок в самосознании семьи и в сознании супругов происходит, когда рождается первый ребенок. Но сказать, что семьи, в которых нет детей и которые не пережили этот скачок – поэтому они не семьи – ни в коем случае нельзя. Каждая семья проходят свой путь.

Мы с Варей выросли рядом, видели уклады родительских семей. И семейные традиции у нас был похожи. Поэтому в своей семье новых установок мы не вырабатывали, не устанавливали, естественно переняв опыт родителей. Каких-то договоров о том, что у нас должно быть так, или по-другому, я не припомню. Главное, что на важные, значимые вещи мы с Варей смотрим совершенно одинаково.

- Ссоры случаются?

- Какие-то недопонимания, конфликты – всегда бывают. Особенно, если люди устают.  Но ссорой я бы не стал это называть. Человек устал и не посмотрел на то, что другой тоже устал, сказал что-то резковатое. Вот и возник конфликт. В другой раз  оба отдохнувшие, и все спокойно. Сказать, что люди стали лучше, чем когда были уставшими, я не могу.

Есть данность в том, что мы все несовершенны. И с этой данностью надо бороться, а не мириться. А для этого – всё таки стараться внимательнее смотреть на тех, кто рядом с нами.

Проблема самовыражения

- С появлением детей (одного или больше) груз ответственности  резко увеличивается…

- И да, и нет. От нас же не так много зависит. Другое дело, что мы не можем не прилагать максимум усилий, и ту малую толику, которая от нас зависит, должны выполнить на все сто. «Делай, что должен и будь что будет». Так что с рождением детей степень ответственности человека к работе, к своим обязанностям, как мне кажется, не меняется. Она не измеряется количеством стоящих за человеком людей, скорее, каким-то внутренним настроем, что ли…

А что касается ответственности за благосостояние семьи: с материальной точки зрения – все в порядке. Количество денег – оно никак не определяет ни семейного счастья, ни настроя семьи, ни воспитания детей. Если денег не хватает – кому сложно? Родителям. Детям – абсолютно все равно. Внешняя сторона жизни для них роли не играет, если с внутрисемейной стороной все в порядке.

Часто можно услышать: «Я должен обеспечить своему ребенку то, другое». А ребенку это абсолютно не нужно. Ему важно только, чтобы дома все было хорошо. А это зависит только от родителей. Я знаю детей, у которых тонны игрушек, но им неинтересно в них играть, они выпрашивают чуть не в каждом магазине, чтоб им родители купили еще и еще, но лучше от этого не становится…

Игрушек, на мой взгляд, не должно быть много, и они должны быть простые. Чем проще игрушка, тем проще в неё играть, тем богаче будет у ребенка воображение, а яркие навороченные электронные игрушки только отбивают желание (а за ним и умение) фантазировать…

- Как с проблемой самовыражения: бывает, мужчина должен работать для семьи, а времени, чтобы, скажем, написать кандидатскую – не остается. Отсюда – страх «кризиса среднего возраста», уныние…

- Я  защитил кандидатскую еще до рождения детей. Да, заниматься математикой времени почти не остается. Но эта проблема пришла не с детьми. Так сложилось еще до их рождения. А чего переживать? Не вижу в переживании смысла.

Кризиса среднего возраста – не боюсь. Я вообще не думаю по поводу чего-то неопределенного, что может настать, а может – не настать. Если честно, я просто даже не знаю, что это такое…

Тем более, я все-таки делаю что-то в тех местах, где успеваю и чувствую, что я чем-то могу быть полезным. Сколько успеваю, столько делаю.

Я не совсем понимаю, что такое уныние, как с ним бороться, когда оно бывает. Делаешь свое дело и делаешь. Бывают трудности, но ты понимаешь, что Господь выше сил не даст.

Фотографии из личного архива семьи Артамкиных.

 Предлагаем вашему вниманию материал из нового номера журнала «Вода живая».

Многие в детстве мечтают, что у них будет дружная семья и много детей. В семье Веденкиных из Луги эта мечта сбылась, причем путь отца Александра и матушки Ирины к много-много-детности был довольно коротким: от первого замысла до его воплощения прошел… всего-то год. Сегодня Веденкины воспитывают десятерых детей и не различают, где свои, а где приемные.

Ты помнишь, как все начиналось?

«Не знаю, как я все успеваю, но, слава Богу, как-то справляюсь. Я сама выросла в многодетной семье и всегда знала, что много детей — это очень хорошо»,?— рассказывает матушка Ирина. «А я не из многодетной семьи,?— вступает в разговор отец Александр.?— Но по светскому образованию медик, всегда работал с людьми». Иерей Александр Веденкин до рукоположения много лет служил фельдшером на «Скорой помощи». Ирина — педагог-логопед, но сейчас не работает: занимается домом и детьми.

Что послужило толчком к совершению этого подвига любви, почему супругов не испугали психологические трудности, бытовые проблемы? «Спросите любого человека, как он пришел к Богу: практически никто не сможет назвать какую-то конкретную дату или событие,?— отвечает отец Александр.?— Вот и я не могу точно сказать, когда возникло желание брать детей: это произошло постепенно. Я часто посещал Дом малютки, ходил туда крестить и причащать малышей, это была инициатива главврача. И когда видишь детей, которые никому не нужны, что-то в душе переворачивается. Да, ответственность страшит. Когда появляешься в детском доме, все дети бегут к тебе и спрашивают: „Ты мой папа?“ Женщину еще могут ничего не спросить: их окружают нянечки, воспитательницы, медсестры, а вот мужчину непременно. Все это становится предпосылками».

Родных детей у Веденкиных двое — двойняшки Серафим и Ксения. «Когда у нас родились двойняшки, я гуляла с ними и часто проходила с коляской мимо Дома малютки,?— рассказывает Ирина.?— Очень больно видеть брошенных детей. У нас в городе много детских домов, а сам город небольшой, поэтому часто видим детей, растущих без родителей. Мы подумали, где двое, там и трое, и решили взять приемного ребенка. Одного. А остальными детьми нас наградил Бог. Получилось так: нам очень понравилась девочка Света, она сразу пошла к отцу Александру на руки, но оказалось, что у нее есть брат и сестра. Директор Дома малютки нам сразу сказала: „Если вы эту девочку хотите взять, желательно их не разлучать“. Мы решили, рискнем. Сначала познакомились с братом и сестрой, они уже большими были, а нашим детям и Свете в ту пору было всего по два годика. Маша жила в другом детском доме, Виталик находился в коррекционном интернате».

«Родители Маши, Виталика и Светы лишены родительских прав,?— вступает в разговор отец Александр.?— Мы родителей не видели, только родственников. Дядя, брат их матери, не очень интересовался, а вот женщина, с которой он живет, заинтересовалась, они пару раз приходили. Но мы особо не хотим с ними общаться: ничего, кроме психологической травмы, от посещения родственников ждать не приходится. Дети уходят в себя, замыкаются. Да, они знают, что у них где-то есть родители, но лучше лишний раз об этом не напоминать».

Потом Маша попросила взять на лето подругу Люду и ее брата Костю. К концу лета расставаться никому не хотелось, и Веденкины окончательно взяли детей в семью. Так за один год отец Александр и Ирина обзавелись сразу пятью детьми, причем четырьмя довольно взрослыми.

«Маленькие дети быстро привязываются, а вот с большими очень сложно,?— признается Ирина.?— Если ребенок хорошо помнит своих родителей, он не перестает надеяться, что они приедут и его заберут. Дети помнят любые, самые малейшие проявления родительской заботы. Мама могла один раз за всю жизнь навестить их и час с ними погулять, а они будут потом все время об этом вспоминать, рассказывать, какое мороженое мама им купила, какую шоколадку…»

«Мы куда только их не водили и не возили, какие только подарки не дарили, но все равно они помнят именно это. Надо привыкнуть: не ревновать, а просто терпеть»,?— объясняет отец Александр.

Ирина вспоминает: «Меня старшие дети никак не называли поначалу, вообще избегали обращений. А сейчас все зовут нас мамой и папой, хотя мы никогда не заставляли. Да, это мои дети, считайте, я их родила!» Добавлю, что сейчас дети в этой семье произносят «мама» и «папа» с особенным удовольствием на разные лады, нараспев, часто даже без особой надобности. И, конечно, большое счастье от этих слов испытывают приемные родители.

Взяв в семью Свету, Виталика, Машу, Люду и Костю, Веденкины не собирались останавливаться. «Яну, Василису и Артема мы усыновили, у них никого нет,?— говорит отец Александр.?— Они по документам — наши дети, носят нашу фамилию. А над детьми, которые знают своих родителей, оформили опеку. Если усыновляешь ребенка, государство тебе не платит, а за опекунство платит. Для нас эти пособия на пятерых детей — большое подспорье. Хотя я считаю, что это неправильно. Если государство заинтересовано в укреплении семьи, оно должно назначить пособия и на усыновленных, и на родных детей не единовременно, как сейчас, а до 18 лет. И чтобы это были реальные деньги, а не мизерная подачка».

Как живете? Как животик?..

Многие родители опасаются, что отношения между родными детьми и приемными могут не сложиться. Много детей, постоянные мелкие выяснения отношений, и родители в таких случаях играют роли мудрых арбитров. Кроме того, будущие приемные родители должны быть готовы к тому, что ребенок, наверняка, нездоров, его нужно не только любить, кормить-одевать и учить, но и лечить.

«Между нашими детьми и приемными нет конфликтов,?— рассказывает отец Александр.?— Больше ссор у приемных между собой, выяснения, кто самый лучший. У Виталика и Маши отношения очень напряженные, натянутые, но они осознают, что они родные брат и сестра… Каждый день мы решаем эти проблемы».

Как организовать досуг, когда в семье дети разного возраста, с разными интересами? Трудно, но можно. Правда, существует «транспортная проблема»: машина у отца Александра пятиместная, если выезжают куда-нибудь вместе, приходится каждому старшему ребенку держать на коленях кого-нибудь из младших. Хотя это, конечно, нарушение правил дорожной безопасности. Во время пеших прогулок (невероятно, но факт) дети слушаются, если разбегаются, собираются вместе по первому слову.

«Мы с удовольствием ездим куда-нибудь все вместе,?— говорит Ирина.?— Младших за руки держим, старшие за порядком следят. Стараемся выбрать такие развлечения, чтобы всем было интересно: и в парках гуляем, и в музеи ездим, в Петербурге бываем часто. То, что дети разного возраста, еще и удобнее: старшие помогают младшим».

Интересно, учиться младшие старшим не мешают?.. «У старших девочек, Люды и Маши, своя комната,?— объясняет отец Александр.?— Там они спокойно могут делать уроки. А несколько детей у нас учатся в туберкулезном интернате». «Мы решили их оттуда в обычную школу не забирать, наоборот — подлечить и, возможно, диагноз снять,?— вступает в разговор Ирина.?— У всех детей проблемы со здоровьем, все нуждаются в специальном развитии. У Светочки, например, плохая дикция. Но мы надеемся, что все наши ребята выровняются. Конечно, с каждым надо заниматься». «У Василисы,?— рассказывает отец Александр,?— в детском доме был диагноз „гепатит С“, забирая ее, мы очень рисковали. К счастью, диагноз не подтвердился: заболевание было у матери, но ребенку не передалось».

Родители, лишенные родительских прав, дети-отказники… Семья Веденкиных хорошо знакома с этими явлениями. Кого, как не отца Александра, спрашивать о проблеме ювенальной юстиции в России? «Нам нужна своя ювенальная юстиция, не такая, как западная,?— убежден священник.?— То, что делается на Западе, чуждо любой религии, любой культуре, просто здравому смыслу! Ребенку лучше быть в своей семье, не может чужой дядя или тетя любить ребенка больше, чем его собственные родители. Конечно, бывают случаи, когда в семье такая обстановка, что детей лучше оттуда изъять, но экстраполировать это на все общество — безумие! Все проблемы семьи надо решать в индивидуальном порядке. Ювенальный юрист должен быть подвержен общественной цензуре, его деятельность должна быть прозрачна. Субъективизм здесь недопустим, один человек не должен решать, нужно забирать детей у родителей или нет. Конечно, судьба ювенальной юстиции в России во многом зависит от позиции Церкви. Церковь — это не только священноначалие, это сообщество верующих. Каждый человек по мере сил должен бороться!»

Но мой плот вовсе не так уж плох!

Часто православные люди опасаются, что возьмут они детей, а удастся ли воспитать их в вере? «Наши дети поначалу были некрещеные. Конечно, мы их крестили, они охотно ходят в храм. Старшие легко каноны вычитывают перед причастием, мальчики рвутся помогать в алтаре»,?— рассказывает Ирина. Повезло? Безусловно. Но большую роль играет то, что дети попали не просто в православную семью, а в семью священника, и у матушки есть богословское образование: закончила Свято-Иоанновские богословские педагогические курсы при Отделе религиозного образования и духовного просвещения Санкт-Петербургской епархии.

Еще одна проблема, встающая перед приемными родителями — где жить. Тут Веденкиным тоже повезло: «Мы все прописаны в маленьком деревенском доме за железной дорогой. Иногда туда ездим летом, как на дачу. Мы бы там не поместились. Хорошо, что у нашего кума есть свободная квартира, он нас пригласил сюда жить, разумеется, бесплатно, мы платим только за коммунальные услуги»,?— продолжает Ирина. Квартира хоть и четырехкомнатная, но не слишком большая, и главное неудобство — крохотная кухня, где могут поместиться максимум три человека. «Странно,?— удивляется отец Александр.?— Наверное, все же предполагается, что в четырехкомнатной квартире живет много людей. Где же, по мысли проектировщика, они должны есть?» Сейчас собраться за одним большим столом для семьи — недостижимая мечта, приходится есть в несколько приемов: сначала маленькие дети, затем старшие, а потом родители. Сделать столовую в одной из комнат невозможно: у каждого ребенка должна быть кровать, у старших — рабочий стол, у младших — место для игр…

«Телевизор у нас есть, но детям там смотреть нечего, поэтому мы покупаем DVD и смотрим с ними хорошие фильмы и передачи,?— говорит отец Александр.?— Конечно, детей невозможно уберечь от негатива, который их окружает. Они задают вопросы, приходится искать ответы. Мы не собираемся их от всего ограждать: неподготовленному человеку жить гораздо сложнее».

Многодетные родители часто вызывают у населения раздражение, ощущение собственной ущербности. Познакомились с этими странностями отечественного менталитета и Веденкины: «Поначалу на нас косились, распускали нелепые слухи, например, что я с детьми хожу на вокзал милостыню просить»,?— рассказывает Ирина. «А потом как-то к нашей семье привыкли,?— продолжает отец Александр.?— В Луге сейчас довольно много семей, взявших приемных детей. Да и мы были не первые, а примерно третьи». «Две семьи с приемными детьми — прихожане Воскресенского собора, где служит отец Александр»,?— добавляет Ирина.

«Брать детей — все равно, что плыть по реке на плоту,?— рассуждает отец Александр.?— Не знаешь, что случится дальше. И мы не знаем, какими вырастут наши дети. Каждого Бог ведет своим путем, наша обязанность — вырастить их, дать им любовь, это главное. Но как они смогут взрастить в себе эту любовь, тут мы ничего не можем сказать, на все воля Божия».

Татьяна Кириллина

 В ходе своего «мирного» визита в пределы Кипрской Православной Автокефальной церкви, патриарх Кирилл посетил знаменитый на весь мир Киккский монастырь.

Полное название обители: священный царский и ставропигиальный монастырь Киккской иконы Божией Матери. Царский- потому что был основан на личные денежные пожертвования византийского императора Алексея Комнина. Ставропигиальный — поскольку – на закладном камне был помещен крест, что означает , что монастырь обладает самоуправлением.

Монастырь Святой Девы Киккос был основан примерно в конце XI века. Обитель расположена на высоте 1318 метров над уровнем моря к западу от горной системы Троодос. За все время существования монастыря, его братия посвящала себя не только монашескому деланию. Труды насельников обители были направлены и на то, чтобы укрепить национальное самосознание киприотов. Обитель вела и большую благотворительную работу. Благодаря всему этому Киккская обитель по праву стала считаться одним из важнейших духовных центров острова. Она всегда стояла на страже исторической памяти и православного сознания киприотов, которым пришлось пережить немало тяжелейших испытаний, в том числе и многолетнее порабощение иностранными захватчиками, что несло в себе угрозу полного исчезновения киприотов как народа.

Вот уже несколько столетий здесь трепетно хранится чудотворная икона Богородицы. Местные жители свято почитали ее, и чудеса, происходившие на острове, объясняли её присутствием. Например, избавление региона от саранчи в 1760 году. Она также послужила в качестве образца для многих других икон с изображением Богородицы в православном мире. В 1795 году икона была украшена серебряным окладом, который полностью закрыл её изображение, и с тех пор его никто не видел.

Есть у обители и свой музей. Он отвечает всем современным научным требованиям и международным стандартам и был открыт в мае 1998 года. В музее представлена богатая коллекция церковной утвари, старых географических карт, гравюр, предметов старины и многих других объектов культурного наследия острова. Большая часть церковной утвари, как, например, облачения, иконы, книги и рукописи, хранились до открытия музея в монастыре, но есть в музее и такие экспонаты, которые в прошлые времена были похищены, вывезены из Кипра за границу, а теперь выкуплены на аукционах и возвращены на родину. В монастыре есть мастерская по реставрации рукописей, икон и монастырских святынь, мастера которой прилагают немало усилий для сохранности богатейшей коллекции обители.

В трех километрах от монастыря на вершине горы находится гробница первого президента Кипра архиепископа Макария III – единственного клирика, возглавлявшего в XX веке светское государство. Первого не только по очередности, но и по изъявлениям народной любви. Начинал Владыка Макарий свое служение послушником Киккского монастыря. Из стен обители вышел и Блаженнейший Архиепископ Новой Юстинианы и всего Кипра Хризостом, возглавляющий Кипрскую Церковь с 2006 года.

ТЕКСТ И ФОТО МИЛЕНЫ ФАУСТОВОЙ

священный царский и ставропигиальный монастырь Киккской иконы Божией Матери

В ожидании Патриарха

Фото Кирилла Новотарского, Патриархия.ру

Встреча Патриарха Кирилла у врат Киккской обители

Лепестки роз Патриарху

Патриарх Кирилл в Киккском монастыре

74

Встреча Патриарха

Благословите!

Встреча Патриарха Кирилла у врат Киккской обители.JPG Встреча Патриарха Кирилла у врат Киккской обители

Встреча Патриарха Кирилла у врат Киккской обители.JPG Встреча Патриарха Кирилла у врат Киккской обители

Вход в обитель

Жители Кипра встречают первоиерарха Русской Церкви аплодисментами

Киприоты со всех концов страны приехали посмотреть на Первоиерарха Русской церкви

Могила Макария III

Патриарх Кирилл посетил захоронение первого президента Кипра архиепископа Макария III

Памятник первому президенту Кипра архиепископу Макарию III

Патриарх Кирилл в Киккском монастыре

252

В храме

43

Фото Кирилла Новотарского, Патриархия.ру

Патриарх Кирилл в Киккском монастыре

Туристы из России случайно приехали в Киккос и обрадовались, увидев Патриарха Кирилла

194

Стены Киккской обители

203

Роспись в обители делалась и русскими мастерами по благословению тогда еще митрополита Кирилла

В музее монастыря. Фото Кирилла Новотарского, Патриархия.ру

Иконы 13 века

Деревянный крест ручной работы

Музейная охрана Киккской обители

Многим экспонатам может позавидовать любой музей мира

Мощевик с 50-ю мощами святых

Одна из древнейших икон, хранящаяся в музее обители

Тарелка времен Древнеримской Империи

Стена обители

Патриарх Кирилл в Киккском монастыре

 Православная Церковь везде, где бы она ни находилась — иногда в местах, совсем

не предназначенных для жизни, — преображает собой все вокруг. Яркий пример

тому — храм пророка Илии в 30-километровой зоне отчуждения вокруг

Чернобыльской АЭС.

На всей территории Зоны царит разруха и запустение, а храм стараниями настоятеля

и горстки прихожан ухожен, и в нем идут службы. В том, что православный храм —

единственный островок нормальной жизни Чернобыля, убедились корреспонденты

«Нескучного сада» диакон Федор КОТРЕЛЕВ и Константин ШАПКИН.

Каждый год 26 апреля рядом с тем самым 4-м энергоблоком проходит собрание

в память всех погибших от катастрофы. Вот уже несколько лет стараниями

отца Николая Якушина церемония начинается с панихиды.
А в 1. 23 ночи 26 апреля колокол, установленный во дворе Ильинского храма в Чернобыле,

звонит столько раз, сколько лет прошло со дня катастрофы. В этом году колокол звонил 21 раз

Строительство Чернобыльской атомной электростанции (ЧАЭС) началось в 1970 году

в 19 километрах от райцентра Киевской области г. Чернобыля. В том же году в двух

километрах от атомной станции был построен город Припять, в котором поселился

обслуживающий персонал ЧАЭС — на момент аварии численность населения города

составляла 60 тыс. человек (в Чернобыле проживало 15 тыс. человек).

26 сентября 1977 года первый энергоблок ЧАЭС дал первые киловатты электричества.

Спустя 19 лет, в ночь на 26 апреля 1986 года по до сих пор не выясненным причинам

произошел взрыв на 4-м энергоблоке, повлекший за собой выброс гигантского количества

радиоактивных материалов в атмосферу. В ликвидации последствий аварии на ЧАЭС

участвовали около 500 тыс. человек. С первых дней аварии и по сей день вокруг ЧАЭС

действует 30-километровая зона отчуждения, в которую можно попасть только

по специальному разрешению. Внутри зоны вокруг различных объектов установлены

специальные зоны меньшей площади.

Доска, установленная во дворе храма Илии Пророка. «Звон скорби. Остановись и

склони голову — перед тобой Древлянская земля в горе ядерной катастрофы.

Перед народом, который жил здесь веками и, как песок, рассыпался по всему свету.

Боже, помоги нам грешным преодолеть эту беду»

В Чернобыль (19 км от ЧАЭС), в отличие от Припяти (3 км),

люди возвращаются

image005

Припять была построена в 1970 году всего в трех километрах от атомной станции,

чтобы жившим в городе сотрудникам ЧАЭС удобно было добираться до работы.

Эта близость и погубила город: здесь радиационный фон так высок, что жить

совершенно невозможно

Уже 21 год, как в город ядерщиков Припять строжайше запрещен въезд: катастрофа

1986 года, причины которой до сих пор не выяснены, сделала город опасным для людей.

Лишь мародеры и прочие искатели приключений проникают в Зону. Это они оставили

свои рисунки на стенах зарастающего лесом припятского дома культуры

Чернобыльская тишина

Пустые дома, заросшие мелким, сорным лесом и оплетенные джунглями плюща.

Десятки, сотни пустых домов. Если окна закрыты ставнями, дом похож на покойника

с закрытыми глазами. А если ставни распахнуты и оконные проемы зияют пустотой,

тогда это похоже на предсмертный крик. Машин здесь практически нет, и поэтому

стоит полная тишина, нарушаемая только пением птиц, от которого становится еще жутче.

Город Чернобыль — это Зона. Кто-то называет ее мертвой, кто-то по-официальному

зоной отчуждения, но все говорят «зона». Все время вспоминаешь «Сталкер» Тарковского.

Время от времени по зарастающим мелколесьем улицам проходят люди, одетые

в камуфлированную униформу. На груди — нашивка с группой крови, в кармане —

маленький дозиметр, который регулярно нужно сдавать на проверку для того,

чтобы узнать, сколько на твою долю досталось радиации. Эти люди работают

в «Чернобыльсервисе» и нужны здесь для обслуживания саркофага.

Это дозиметристы, постоянно замеряющие радиоактивный фон в Зоне,

это инженеры и строители, поддерживающие в порядке железобетонный саркофаг,

укрывающий 4-й энергоблок станции, это водители спецтехники, вывозящей

радиоактивные предметы в специальные захоронения. С одним и сотрудников

«Чернобыльсервиса», дозиметристом Николаем из Таганрога, корреспонденты

«НС» познакомились вскоре по приезде в Чернобыль.

Гуляя по городу, мы очутились в Парке памяти — на площадке, поросшей травой,

стоят свежевыкрашенные пожарные машины, БТР и другая спецтехника.

Мы решили приложить к машинам карманный дозиметр, который моментально

показал повышенную радиацию. В этот момент раздался громкий крик:

«Вы что там делаете?! Немедленно назад!» Кричал человек средних лет

в камуфлированном костюме и с большим дозиметром через плечо.

«Там может быть повышенный фон», — сообщил нам Николай.

Но посмотрев на цифры, зафиксированные нашим прибором, дозиметрист не на шутку

испугался: «Это, хлопцы, что-то слишком много!» Николай побежал к технике и включил

свой дозиметр. Впрочем, найти «грязное пятно» ему не удалось: видимо,

пятнышко было небольшое, а показать точное его место мы не могли.

Люди в камуфляже — инженеры, дозиметристы, строители — работают на саркофаге,

укрывающем 4-й блок ЧАЭС. «Должен же кто-то делать эту работу», — говорят они

Контроль за уровнем радиации в Чернобыле обязателен

Памятник героям Чернобыля. Прототипом этого монумента послужил пожарный

расчет ЧАЭС, дежуривший в ночь катастрофы. Почти все его бойцы погибли

Таких людей, как Николай, здесь, в Зоне, несколько сотен. Они приезжают

на несколько дней и возвращаются домой — это называется вахтовый метод.

«Ну должен же кто-то делать эту работу, — спокойно говорят они. —

Да и зарплаты тут повыше, чем с той стороны зоны».

26 апреля исполнился 21 год с того дня, когда очень симпатичный украинский

городок стал одним из синонимов беды, ужаса, катастрофы. Ночь на 26 апреля 1986 года,

когда взорвался реактор 4-го энергоблока Чернобыльской атомной электростанции,

разделила жизнь тысяч людей на «до» и «после». И эта борозда настолько глубоко

прошла по жизням людей, что до сих пор, почти через двадцать один год,

они помнят каждую минуту трагедии. Например, один вспоминает:

«Утром 27-го в полдевятого выхожу я из дома, а навстречу люди в химзащите…» —

«Да нет, в полдевятого их еще не подвезли, это уже днем было, ближе к двенадцати!»

И так чернобыляне и припятяне могут рассказывать все поминутно. Многие говорят,

что катастрофа снится им все эти годы, а Зона как бы не желает отпускать их.

«Мне было тринадцать лет, когда произошел взрыв, — вспоминает киевлянин Роман. —

Жили мы в Припяти: родители работали на станции. Помню, как только узнал от ребят

про аварию, хотел взять в гараже мопед и поехать к станции — мы ведь ничего тогда

не понимали. Но не смог открыть ворота гаража: замок заклинило, так и не поехал.

Может, потому и живу до сих пор. На следующий день нас эвакуировали.

Прошло столько лет, а я все равно каждый год приезжаю и в Чернобыль, и в Припять.

Почему? Не знаю, тянет, и все. Мне все эти годы каждую ночь снится Припять!

И только несколько лет назад у меня прошло постоянное чувство беспокойства,

которое было все годы после аварии». Сейчас в Припяти абсолютно пусто.

Радиационный фон в городе очень высок, жить там совершенно нельзя.

Блочные многоэтажки стоят пустыми, улицы зарастают лесом. В квартирах валяются

сломанная мебель, обрывки обоев, одежда, обувь. Пол усыпан битым стеклом.

Это результат 20-летней деятельности времени и мародеров.

По оценкам инженеров, эти дома никогда уже не станут жилыми: слишком большая

степень разрушения.

Cамоселы

Узнав о том, что в Чернобыле нас интересует все, наш новый знакомый, автомеханик

«Чернобыльсервиса» Петро, решил показать самое, с его точки зрения, важное – самоселов:

«Представляете, некоторые из них даже в дни всеобщей эвакуации, когда все драпали отсюда,

не уехали. Вот к таким и идем!» По чернобыльским улочкам Петро ведет нас куда-то

в глубь кварталов. Сумерки стремительно переходят в ночную тьму, на часах девять вечера.

Только потом нам сказали, что в Чернобыле есть комендантский час, 20.00, после которого

любые передвижения по городу строжайше запрещены. Но то ли нам повезло, то ли Петро знал,

где идти, — нас не поймали. Только с наступлением ночи в Чернобыле становятся видны признаки

человеческого жилья — кое-где в окошках горит свет. Есть тут, правда, несколько пятиэтажек,

где живут вахтовики, — там всегда людно и светло. Но в основном Чернобыль весь

одноэтажный, частный. До революции город находился в черте оседлости, и здесь было больше

половины евреев. В Чернобыле до сих пор показывают могилу одного и основателей

хасидизма Наума Чернобыльского. В годы Великой Отечественной войны большинство

евреев были уничтожены немцами. И все равно, если бы не катастрофа, город мог бы походить

на Витебск с картин Шагала: маленькие, когда-то беленые домики, какие-то плетенные

из веток сарайчики…

А свет в окошках — это самоселы, люди, по разным причинам выбравшие жизнь между

пятен радиоактивного загрязнения, с дозиметром в руках. В основном это старики-пенсионеры,

которым, как они сами говорят, нечего терять. Их тут десятка два-три.

Петро все двадцать лет, прошедшие с катастрофы, работает в Чернобыле вахтовым методом

в автомастерской. «Во-первых, я люблю Чернобыль, во-вторых, здесь есть работа, а за Зоной нет»,

— объясняет он. С уверенностью частого гостя Петро перемахивает забор, отворяет

изнутри калитку, стучит в окно: «Семеныч, открывай!» Хозяин, старый, но все же еще

не дряхлый человек, впускает нас в дом: «Степан Семеныч, — представляется он,

— а це жинка моя, бабка Наталка». Бабушка несколько испугана, но,

увидев знакомую физиономию Петра, улыбается и приглашает нас войти.

В доме все несколько ветхо и чуть-чуть запущено, как бывает у стариков.

Но в каждом красном углу — по добротной большой иконе, и от этого возникает

чувство основательности и уюта. На книжной полке фотография хозяев в молодости —

все как положено, — на столе свежие булки, испеченные бабкой Наталкой.

Степан Семенович и баба Наталка — коренные чернобыляне. «После аварии дали

нам квартиру в другом городе, — рассказал Степан Семенович, — съездил я,

посмотрел и понял: не сможем жить на чужбине. Так и остались здесь, в Чернобыле.

И ничего, живем»

После Катастрофы им дали жилье в одном из городов Украины, но съездив туда

на пару дней, Семеныч понял: жить не стану. И они вернулись в Чернобыль.

— Как же вы жили? Не страшно было?

— А так вот и жили. Когда станция взорвалась, мы как раз картошку сажали, помидоры.

Так что с голоду не помирали. Да и магазин работал: ликвидаторам же тоже надо было

как-то жить, — вспоминает Степан Семеныч.

Город стремительно пустел, к началу мая вывезли женщин, стариков и детей,

чуть позже мужчин. Во избежание паники людям говорили, что они покидают свои дома

на два-три дня, так что брали с собой деньги, документы и смену белья. Едва Чернобыль

опустел, началось мародерство. Сначала по домам в поисках добра прошлась милиция,

потом военные, а уже позже стали наведываться «специалисты широкого профиля».

«Помню, — рассказывает Семеныч, — в первые дни я не раз воевал с милицией.

Да-да, выйду, бывало, с топором и прямо так и говорю: а ну, мол, ложи взад все,

что взял, а не то я тебе всю машину поразбиваю!»

Живут самоселы на пенсию и с огорода. Конечно, прежде чем копать новую грядку,

«прозванивают» землю дозиметром. Если дозиметр показывает повышенный фон,

копают в нескольких метрах в стороне. Еще ловят и едят рыбу из реки Припять,

на которой стоит город. Уверяют, что радиации в рыбе даже меньше, чем в купленной

в Киеве на базаре. Едят и грибы из окрестных лесов. Но только белые:

они единственные почему-то не накапливают радиации. «Радиации мы не боимся,

— говорят самоселы, — ведь живы же мы до сих пор, значит, не так она и страшна!

А те, кто тогда уехал из родных мест, — где они сейчас? Да большинство уже поумирало,

а мы тут жили, живем и будем жить, пока от старости не помрем!»

Созижду Церковь Мою

Спросите у любого человека в Чернобыле,

пусть он вахтовик и приехал сюда впервые только вчера,

как пройти к Ильинскому храму. Вам покажут.

Потому что храм пророка Илии — это, без всякого

преувеличения, самое живое место на всю

30-километровую зону отчуждения.

У самоселов жизнь, а в церковной ограде Ильинского храма

— поистине Жизнь с большой буквы.

Если Чернобыль и все населенные пункты Зоны

чем дальше, тем больше погружаются в заросли и разваливаются,

то здесь вдоль аккуратных гравийных дорожек цветут цветы, здесь стриженый газон,

на котором расставлены столы для летних трапез. Здесь свежевыбеленные стены и сияющие

золотом купола. После прогулки по пустому и безмолвному Чернобылю чувствуешь себя,

как послы князя Владимира в святой Софии. Кажется, что даже птицы здесь поют громче.

А всего семь лет назад храм был под стать общечернобыльскому пейзажу: заколоченные окна,

покосившиеся купола, облупленные стены. И так было до тех пор, пока хватало сил на это

смотреть у бывшего прихожанина Ильинского храма Николая Якушина.

Сейчас протоиерей Николай Якушин — настоятель Ильинского храма,

а тогда он был просто механизатором, сотрудником одного из агрокомплексов.

«Понимаете, — рассказывает о. Николай, — я коренной чернобылянин, и жена моя,

матушка Любовь, тоже здешняя. Мы после аварии, конечно, уехали, нам в Киеве

квартиру дали, но в Чернобыль все равно регулярно приезжали: на кладбище могилки навестить,

посмотреть на родные места. А храм Ильинский нам особенно дорог: мы здесь и крестились,

и венчались, здесь и мама моя, и бабка прихожанками были. В общем, любим мы его очень».
Однажды приехав в Чернобыль, Николай Якушин увидел, что храм попросту начал

разваливаться: главка на колокольне вот-вот упадет, крыльцо отломилось от стены

и врастает в землю. Он понял: надо что-то делать. Пошел в администрацию зоны

отчуждения: дайте досок, дайте кровельное железо, дайте краску. «Там удивились:

а ты кто такой? — вспоминает о. Николай. — Я им: да я прихожанин этого храма!

А они и говорят: шел бы ты отсюда. Я и пошел — к владыке Митрофану».

Викарий Киевского митрополита архиепископ Переяслав-Хмельницкий Митрофан

встретил Николая приветливо. «А я ему и говорю: нельзя ли назначить в Чернобыль

настоятеля, а то меня, как лицо неофициальное, все гоняют? Владыка говорит: будем искать.

Проходит месяц, вызывает меня владыка и говорит: а ты ведь у нас в семинарии учишься?

Я тогда и вправду учился в семинарии: поступил просто так, для повышения образования.

А он: вот ты и принимай приход в Чернобыле, а то у нас никто не хочет туда ехать, боятся».

Так Николай Якушин стал диаконом, а потом и священником.
Настоятелем храма в Чернобыле должен быть именно такой человек. Отец Николай

совмещает в себе невероятную энергию (ведь Чернобыль — все-таки город энергетиков!)

с удивительной добродушностью: с его лица никогда не сходит улыбка, а представить

себе его рассерженным просто невозможно! Все светские навыки — инженерные,

технические, механизаторские, строительные — очень пригодились новому

настоятелю Ильинской церкви. «Купол выравнивал самолично, — с нескрываемой гордостью

сообщает матушка Любовь. — Смотреть страшно было, но построил какие-то подмостки,

обвязался веревкой, помолился и полез». Ремонтом в храме руководил тоже сам отец-настоятель.

Украшал храм тоже сам: про что ни спросишь в храме — про причудливые ли металлические

цветы на дверях, про гробницы, в которых покоятся частицы святых мощей, — на все один ответ:

а это батюшка сам сделал. Конечно, во всем отцу Николаю помогает его матушка.

Она и за ящиком, и на клиросе, и в приходской гостинице, где останавливаются гости вроде

корреспондентов «НС» или духовенство, приезжающее иногда сослужить с отцом Николаем,

и в трапезной. Одним словом — гармония. Единственное, о чем приходится жалеть, — это очень

малочисленный приход. Но откуда ему здесь, в Чернобыле, быть большим? Самоселы — стары

и немощны, вахтовики — загружены работой. И все же приход, хотя и маленький, есть и в Чернобыле.

На воскресной литургии бывает пять-шесть человек, на праздники — побольше. В такие дни

церковного года, как Великая суббота, Пасха и Радоница, которую здесь называют «Гробки»,

приезжает по несколько сот человек.

Конечно, отцу Николаю приходится нелегко: маленький приход — маленький доход.

А работ в Ильинской церкви требуется очень много: и отопление провести, и крышу перекрыть,

и вырубить мелколесье, которым за годы, прошедшие после Катастрофы, зарос церковный двор.

Три года назад настоятель поехал за советом к своему архиерею: как быть? И владыка Митрофан

благословил отца Николая совершать крестный ход по украинским епархиям с чтимой иконой

Ильинской церкви — образом свт. Николая. Согласно храмовой описи, эта икона уже в XVIII веке

почиталась как чудотворная: от нее неоднократно были зафиксированы случаи исцеления.

Вот с этой иконой и проезжает отец Николай по приходам. Все пожертвования идут на поддержание

Ильинской церкви: «Мы так и говорим: святитель Николай нам послал отопление в храме.

Очень большой помощник!» — рассказывает матушка Любовь.

А в прошлом году, на двадцатилетнюю годовщину

Чернобыльской аварии, Ильинскому храму была

пожалована митрополитом Киевским еще одна святыня:

икона Спас Чернобыльский — пожалуй, одна из самых

необычных по иконографии икон, какие нам доводилось видеть

. Христос, Богородица, архангел Михаил, души погибших

в Катастрофе, спасатели в противогазах, врачи и энергетики

в белых халатах — необычные, слишком «современные»

персонажи очень убедительно напоминают, насколько

недавно произошла чернобыльская трагедия.

Образ был написан в 2003 году по благословению

Блаженнейшего митрополита Киевского Владимира.

В прошлом году отец Николай с двумя иконами проделал путь от Севастополя до Чернобыля:

есть предание, что таким маршрутом шел, проповедуя Евангелие, св. апостол Андрей Первозванный.

«Поскольку Чернобыль так или иначе затронул каждую семью, люди с большим волнением и

с большой верой приходят к этому образу», — говорит отец Николай.

«Батюшка, так сколько у вас прихожан?» — «Знаете, иногда нам кажется, что очень мало,

три старичка. А иногда мы прямо ощущаем, что прихожан у нас сотни! Ведь Чернобыль —

это явление как бы всемирное!»

Штат Ильинской церкви невелик: батюшка, матушка, два истопника и… собственный,

«штатный» звонарь — вахтовик Николай. Он приезжает из Киева не только во время

своей вахты, но и в свободные дни. Именно он в ночь на 26 апреля, ровно в 1.23,

когда исполняется годовщина Катастрофы, звонит в висящий на церковном дворе

у поклонного креста колокол. Звонит столько раз, сколько лет прошло с аварии.

И этот звон заявляет на всю Зону: в Чернобыле есть Церковь, которую не одолеют

врата ада! В Чернобыле совершается Божественная Литургия. И это значит,

что в Чернобыле есть место, где Жизнь победила смерть. Значит, у Чернобыля есть надежда,

у Чернобыля есть будущее. Вернется ли в Чернобыль нормальная жизнь — не знает никто:

можно ли очистить всю местность от радиоактивных пятен — неизвестно.

Но православная жизнь в Чернобыле будет, в Ильинский храм будут приезжать люди.

Пока храм будет — будет и жизнь.

В день годовщины аварии на Чернобыльской АЭС молебен служили прямо

на территории станции. На такие молебны всегда приезжает очень много народа.

В этот раз среди клириков был и корреспондент «НС» диакон Федор Котрелев

Эпилог

На пороге храма архангела Михаила в с. Красно, в трех километрах от ЧАЭС,

дозиметр показывает 4-кратное превышение предельно допустимого уровня радиации.

Но стоит перейти порог храма, как радиационный фон становится нормальным —

таким же, как в Москве

Путешествуя по Зоне, мы посетили оставленную жителями деревню в трех

километрах от реактора. В деревне стоит деревянная церковь архистратига Михаила.

На улице, около церкви, уровень радиации превышает предельно допустимый

в четыре раза. В обычных зданиях радиация меньше, поскольку туда не попадает

с улицы радиоактивная пыль, но все-таки показания дозиметра далеки от нормы.

Внутри же храма дозиметр показывает «нормально». Поистине в Церкви

для смерти просто нет места!

Предлагаем вашему вниманию еще несколько фоторгафий, привезенных

нашими корреспондентами из Чернобыля, Припяти и окрестностей

В храме Архистратига Михаила (с. Красное)

В Припяти…

image028

…улицы давно превратились в рощи

image022

Там, где почти нет людей, благоденствуют звери. Они здесь ходят,

почти никого не боясь

 16 июня Церковь вспоминает перенесение мощей благоверного Царевича Димитрия

из Углича в Москву. Не многие вспомнят сегодня, что в XV веке Углич был столицей

удельного княжества. Но, наверное, все знают, что здесь произошло событие, роковым

образом отразившееся на отечественной истории: в этом городе прервалась жизнь

последнего представителя рода Рюриковичей. А за смертью царевича последовал

долгий политический кризис, так называемое Смутное время. Страна оказалась на

краю гибели.

На месте гибели царевича Димитрия сегодня возвышается церковь «на крови». Кровь символизирует красный цвет стен. Храм представляет собой композицию «кораблем». И «корабль» этот совсем не траурный, а праздничный, радостный, будто вырастает из воды (так близко к береговой кромке поставлен храм).

Смерть царевича

Вот картина: малая река впадает в большую, при впадении берег образует острый мыс,

на берегу возвышается красная церковь, за ней — древние княжеские палаты. При впадении

ручья Каменца в Волгу находилась угличская цитадель с деревянными стенами и башнями.

Здесь же, на стрелке рек, 15 мая 1591 года царевич Димитрий, младший сын царя Ивана

Грозного и его последней супруги Марии Нагой, умер при таинственных обстоятельствах.

Нагие — мать царевича Мария и ее родственники — объявили, что царевича убили по приказу

боярина Бориса Годунова. В Угличе поднялось восстание, в результате которого были убиты

несколько человек, в том числе государев дьяк Михаил Битяговский и его сын Данила.

Через четыре дня в Углич из Москвы была направлена следственная комиссия во главе с боярином

Василием Шуйским, окольничим Андреем Клешниным и думным дьяком Елизаром Вылузгиным.

Вывод комиссии известен — Димитрий убился сам, играя с друзьями в «ножички». Дело в том,

что царевич страдал падучей болезнью (эпилепсией), и, согласно с мнением следствия,

очередной приступ случился с ним во время игры в «тычку» (т. е. в «ножички»): Димитрий неудачно

упал, перерезав себе горло.

Результаты угличского «обыска» Шуйский озвучил 2 июня перед духовенством в Кремле.

Патриарх Иов выразил полное одобрение работой комиссии, согласился с выводами расследования

и выступил с осуждением Нагих, которые после смерти царевича подняли восстание в Угличе

и других городах Московии. После этих событий восставших «мужиков»-угличан подвергли

настоящим преследованиям и ссылкам, Марию Нагую насильно постригли в монашество и

сослали на Белоозеро. Колокол соборной колокольни в Угличе (в который били в набат,

призывая на восстание) сняли, оторвали ему «язык», урезали «ухо» и сослали в Тобольск.

Царевича похоронили в Преображенском соборе Углича (до нашего времени здание собора

не сохранилось).

Церковь на крови

На месте гибели царевича Димитрия сегодня возвышается церковь «на крови».

Ее алтарь расположен над местом смерти царевича. Кровь символизирует красный цвет стен.

Сам храм представляет собой излюбленную русскими зодчими композицию «кораблем»

Если смотреть на церковь с реки, то кажется, будто она вырастает из воды (так близко ее поставили

к береговой кромке). Нужно отметить, что «корабль» этот совсем не траурный, а праздничный,

радостный. Русское узорочье вообще жизнеутверждающе: богатый кирпичный декор, белые

детали на красном фоне, шатровая мачта-колокольня, стройное пятиглавие и голубые купола

со звездами. Все ярко и весело — при чем здесь смерть ребенка? Но вот мы заходим в храм,

поднимаемся по лестнице, через притвор попадаем в трапезную часть, оттуда проходим в четверик

и видим росписи. Вся западная стена посвящена смерти Димитрия и последовавшим за ним

событиям. Цельными композициями написано, как царевич вышел на прогулку из дворца,

как к нему подошли двое мужчин, один из них держал ребенка, другой резал ему горло,

потом царица с прислугой обнаружила тело мертвого царевича, как зазвонили в колокол,

поднялось восстание и убийцы были сами убиты «каменьями народом углицким». В верней части

стены — центральная композиция перенесения тела в Москву. Так было ли убийство

Храм царевича Димитрия в Москве при 1-ой градской больнице

Немой свидетель

С северо-западной стороны от храма находятся древние княжеские палаты (их постройку

относят к концу XV века), они же в конце XVI столетия стали местом пребывания младшего

отпрыска Грозного. Палаты эти — единственный дошедший до нас свидетель тех далеких событий,

свидетель, хранящий множество загадок. До сих пор доподлинно неизвестно, как выглядели палаты

первоначально. Мы знаем лишь, что они входили в обширный комплекс княжеской резиденции

Андрея Большого (одного из сыновей Ивана III) и соединялись деревянными переходами

с остальными частями ансамбля — деревянными и каменными палатами и Спасо-Преображеским

собором.

В этих палатах пребывал князь; они же служили для торжественных приемов, на что указывает

их особая торжественная архитектура: высокие (в три этажа), монументальные, изысканные.

Палаты завершаются восьмискатной кровлей на новгородский манер с нарядными фронтонами

(их украшают терракотовые фризы и кирпичные орнаментальные пояса). В истории русской

архитектуры палаты «углицких удельных князей» считаются самым значительным произведением

гражданского зодчества второй половины XV века вне стен Москвы. По мнению ряда

исследователей палаты, ко всему прочему, служили последним пристанищем при защите

крепости от врагов, являясь, таким образом, своеобразной башней-донжоном

(этой функции палат отвечают мощные стены, узкие бойницы окна нижнего ряда и глухая

внешняя восточная стена). Вполне возможно, что первоначально в первом этаже палат

вообще не было входа, здесь, предположительно, могла находиться княжеская кладовая.

Второй этаж был жилым, туда вел деревянный переход, который в условиях обороны мог

быть сожжен. Третий этаж выполнял роль залы для торжественных приемов и трапез,

он-то и был в прямом смысле слова палатой с одним центральным столпом. К концу XVI века

княжеская резиденция пришла в упадок, ее подновили к приезду нового угличского

князя — царевича Димитрия. Старинные каменные палаты стали его дворцом.

Теперь особой защиты палаты не требовали, поэтому с северной, речной, стороны к ним было

приделано деревянное крыльцо с лестницей на второй этаж. Вот по этой лестнице и спустился

царевич играть с «робятами» во дворе. Согласно следствию Шуйского, дети подтвердили,

что царевич убился случайно, про это говорили и взрослые, бывшие «на крыльце с царицей».

Но достаточно подняться на это самое крыльцо (восстановленное архитектором Н. В.

Султановым в 1890-е годы) и посмотреть в сторону алтаря, чтобы понять: разглядеть что-то

с этой точки было практически невозможно.

Обретение святого

В народе ползли слухи: царевич чудом спасся, жив и претендует на престол. Он законный

наследник — сын Ивана Грозного, не чета Годунову. Слухи росли, и Димитирий действительно

«ожил». Монах Григорий Отрепьев, конечно, знал, какую игру он затеял, провозглашая

себя царевичем. Правда, возможно, и не предполагал, как далеко эта игра зайдет.

Сам Отрепьев был убит, но грех самозванства оказался очень притягательным:

и вот уже «крестьянский вождь» Иван Болотников «самоназывается» Димитрием;

очередной Димитрий (так называемый «тушинский вор») идет с польским войском к русской

столице; именем несчастного царевича называет себя казацкий атаман Иван Зарудный. Холопы,

монахи-расстриги, казаки-разбойники, бояре, польские короли, шляхтичи — все сразу стали

Димитриями. Страна оказалась на грани гибели, русские убивали и грабили русских же.

Новый царь Василий Шуйский в начале своего правления (май 1606 года) отправил в Углич

очередную комиссию во главе с митрополитом Филаретом (Романовым) для дополнительного

расследования. Могила царевича в Преображенском соборе была вскрыта, и по храму

распространилось необыкновенное благоухание. Тело ребенка оказалось нетленным,

в его руке была зажата горсть орехов. Так обрели мощи святого Димитрия Угличского.

Торжественная процессия со священными реликвиями двинулась к Москве. На границе

Углича был торжественно отслужен молебен (на этом месте позже будет построена

каменная церковь царевича Димитрия «в поле»). В столице процессию встречали царь

Василий и мать Димитрия — инокиня Марфа. Мощи нового угодника Божия были

поставлены в Архангельском соборе Московского Кремля, к ним начали приходить

страждущие, у мощей происходили исцеления и чудеса. Явление мощей святого

Димитрия было ознаменовано победой царского войска над очередным самозванцем —

крестьянским атаманом Иваном Болотниковым. В том же 1606 году царевич был

канонизирован Русской Православной Церковью. В составленном позже «Житии» причиной

смерти царевича указано убийство от рук наемников, подосланных боярином

Борисом Годуновым. Версия убийства стала главной, она и запечатлена в церкви царевича

Димитрия на крови в Угличском кремле.

И все-таки царевич канонизирован Церковью не как страстотерпец, то есть праведно принявший

смерть (например, как последний русский император Николай II), а как благоверный князь Угличский.

Православные христиане почитают Димитрия не за его смерть, а за его жизнь, хотя о ней мы

знаем очень мало. Бедный мальчик, он был рожден от шестого невенчаного брака царя-сумасброда.

Его мать и родственники по матери надеялись благодаря Димитрию получить лучшие земли

и высокие чины, им пользовались, как средством, все, включая родную мать: Мария Нагая,

ставшая инокиней Марфой, признавала своего сына почти во всех самозванцах лже-Димитриях.

Его чрезмерно опекали и пугали злыми московскими боярами, которые спят и видят смерть

последнего сына грозного царя. И вот он умер — и прославился многими чудесами.

Он и сегодня отзывается на обращенные к нему молитвы.

Особенно если молятся о малых детях.

Александр РАКИТИН

  Один подвижник, видя неправду, существующую в мире, молил Бога и просил открыть ему причину, по которой благочестивые и праведные люди попадают в беды и несправедливо мучаются, в то время как неправедные и грешные обогащаются и живут спокойно. Когда подвижник молился об откровении этой тайны, услышал голос, который говорил: - Не испытывай того, чего не достигает ум твой и сила знания твоего. Но, поскольку ты просил узнать, спустись в мир и сиди в одном месте, и внимай тому, что увидишь, и поймешь из этого

опыта малую часть из судов Божиих. Услышав сие, старец спустился в мир и пришел к одному

лугу, через который проходила проезжая дорога.
Неподалеку там был источник и старое дерево, в дупле которого старец хорошо спрятался.

Вскоре подъехал один богатый на лошади. Остановился у источника попить воды и отдохнуть.

Когда напился, вынул из кармана кошелек с сотней дукатов и пересчитывал их. Закончив счет,

хотел положить на место, но не заметил, и кошелек упал в траву.
Вскоре пришел другой прохожий к источнику, нашел кошелек с дукатами, взял его и побежал полями.

Прошло немного времени, и показался другой прохожий. Будучи усталым, остановился он у источника,

набрал водички, вынул хлебушка из платка и стал есть.
Когда бедняк тот ел, показался богатый всадник и с изменившимся от гнева лицом набросился на него.

Бедняк, не имея понятия о дукатах, уверял с клятвой, что не видел такой вещи. Но тот, как он был

в сильном, начал его хлестать и бить, пока не убил. Обыскав всю одежду бедняка, ничего не нашел

и ушел огорченный.
Старец тот все видел из дупла и удивлялся. Жалел и плакал о несправедливом убийстве,

молился Господу и говорил:
- Господи, что означает эта воля Твоя? Скажи мне, прошу Тебя, как терпит благость Твоя неправду?

Один потерял дукаты, другой их нашел, а иной убит неправедно.
В то время, как старец молился со слезами, сошел Ангел Господень и сказал ему:
- Не печалься, старец, и не думай от досады, что это произошло якобы без воли Божией. Но из того,

что случается, одно бывает по попущению, другое для наказания (воспитания),

а иное по домомстроительству. Итак, слушай.
Тот, кто потерял дукаты - сосед того, кто их нашел. Последний имел сад, стоимостью сто дукатов.

Богатый, поскольку был многостяжателен, вынудил отдать ему сад за пятьдесят дукатов.

Бедняк тот, не зная, что делать, просил Бога об отмщении. Поэтому Бог устроил,

чтобы воздалось ему вдвойне.
Другой бедняк, утомленный, который ничего не нашел и был убит несправедливо, однажды сам

совершил убийство. Однако искренне каялся и всю остальную жизнь проводил по-христиански

и богоугодно. Беспрерывно просил Бога простить его за убийство и говорил: "Боже мой,

такую смерть, какую сделал я, ту же самую дай мне!" Конечно, Господь простил его уже с того

момента, когда он проявил покаяние. Так, услышав его, Он позволил умереть ему насильственным

способом - как тот Его просил - и взял к Себе, даже даровав ему сияющий венец за любочестие!
Наконец, другой, многостяжатель, потерявший дукаты и совершивший убийство, наказывался за его

любостяжание и сребролюбие. Попустил ему Бог впасть в грех убийства, чтобы заболела душа его

и пришла к покаянию. По этой причине он сейчас оставляет мир и становится монахом.
Итак, где, в каком случае, видишь ты, что Бог был неправеден, или жесток, или безжалостен?

Поэтому в дальнейшем не испытывай судьбы Божии, ибо Тот творит их за неправду. Знай также,

что и многое другое совершается в мире по воле Божьей, по причине, которую люди не знают.

Старец Паисий Святогорец.

 Источник: Издательский дом "Святая Гора"

 Архимандрит Лука (Анич) — на протяжении пятнадцати лет является

настоятелем одного из крупнейших монастырей Сербии и Черногории,

Цетиньского монастыря Рождества Богородицы. Там хранятся великие

святыни – десница св. пророка и Крестителя Господня Иоанна, частица

Честного Креста Господня, мощей великого святителя Петра Цетиньского.

Архимандрит Лука (Анич)

С февраля прошлого года —

также настоятель монастыря

Савина Главица, который

только начал восстанавливаться.

По словам отца Луки, после

двадцати лет в монастыре,

он пожелал более глубокой

монашеской жизни, не нарушаемой

наплывом туристов и поселился

в пустыне, где находится церковь XII века,

построенная по благословению

ещесвятителем Саввой.

Но и здесь к о. Луке продолжают тянутся люди,

идут и идут, за советом, за благословением,

чтобы помочь в создании новой обители и получить духовную помощь

от любимого духовника.

- Отец Лука, какими Вы видите современных христиан?

- Я думаю, что современные христиане, в сущности, не отличаются от тех первых

христиан. Каждое время несет свои искушения, каждое время накладывает свой отпечаток.

Те искушения, в которых находятся современные христиане определенным образом

тяжелее, чем первые гонения. Сегодня существует всеобщее тяготение к размыванию

духовности и всего, что касается мироустройства, и в качестве мученичества проявляется

ревность тех, кто пытается избавиться, освободиться от всего, что предлагает этот

рог изобилия, и по-настоящему жить верой. Это очень трудно, особенно потому что

все устроение мира сегодня превращает то, что когда-то было жестокими гонениями,

в некий размытый облик демократии. При ней возможна и позволяется любая вера,

вера уже не имеет никакого значения, но это наиболее опасно для нее.

Поэтому я считаю, что сегодняшние христиане в своей борьбе не намного отстают

от христиан первых времен. Когда я говорю «сегодняшние христиане», я имею в виду

лучшие примеры вероисповедания, а не всех в целом… Ибо и те времена было немало

теплохладных христиан. Еще св.Иоанн Богослов называл так Лаодикийских христиан,

о них ему Сам Господь говорит: «Ты не холоден и не горяч. Но тепл и изблюю

тебя из уст Своих», то есть искушение Лаодикийских христиан является и искушением

христиан современности.

– В сущности, отвечая на первый вопрос, Вы ответили и на второй:

в чем заключается главная проблема современного христианина?

Тогда, скажите нам, как спастись в современном мире?

– Когда человек хочет спастись, он найдет пути спасения. В Церкви есть эти

«инструменты» спасения: пост, покаяние, посещение богослужений, все то,

что дает нам возможность быть причастниками Жизни, делает нас способными

войти в Тайны Божии.

Отец Лука

В тот момент, когда мы становимся причастниками тайны, для вас больше

не существует законов, ибо тогда Сам Бог, взывает в нас: «Авва Отче!»,

и таким образом, с этого момента Христос становится кровеносной системой

нашего духовного организма.

- Как разогревать веру, когда она охладевает, как избежать теплохладности?

- Нужно молиться Богу, чтобы огонь Божий вселился в нас. Нам будет очень трудно,

если мы будет искать веру извне, искать ее где-либо, но не в себе. Господь говорит нам

«Царство Небесное внутрь вас есть». Возврат к завоеванию нашего внутреннего

пространства, — как наш митрополит Амфилохий говорит, — сегодня как никогда

должен стать императивом всякого духовного делания. В противном случае мы

так и останемся на периферии духовного переживания, на периферии самой духовной

жизни и останемся номинальными членами Церкви, а не носителями благодатного огня,

который Господь возжег в нас Своим пришествием.

- Как христианину идти со Христом сегодня и расти духовно?

- Думаю, что если христианин скажет себе, что он современный христианин, он уже

проиграет битву. Он должен понимать, что он ХРИСТИАНИН и что он ведет ту же битву,

которая ведется вот уже 2000 лет, — битву за богопознание, за то, что остается навечно,

за то, что формирует человека и его отношение к миру, Богу и другим людям.

Если он поймет это — тогда он на верном пути к обретению того, к чему стремился.

Христос один и тот же вчера, сегодня, завтра и во веки веков, как сказал апостол Павел.

Думаю, что в современной жизни так проявляется ложь, которую нам преподносит

дьявол: что сейчас какая-то особенная ситуация, для которой еще нет рецептов,

нет правил, что сейчас времена комьютеров и современных технологий и пути

спасения сейчас иные.

Полагаю, что вместе с этой ложью, которую он в нас насаждает, он навязывает

нам параллельную религию, религию сего мира.

То, что сейчас существуют современные технологии, то, что мы иначе одеваемся

, и что общественные отношения изменились, нисколько не отделяет нас от Евангелия.

 Евангелие осталось прежним, ибо оно вневременно и написано не для тех времен,

когда Господь ходил по земле, но на все времена.

- Тепла ли сегодня вера сербов?

- Все больше сербов возвращается сейчас к вере, воцерковляется по-настоящему.

Хотя церковность сербов, внешние проявления ее, отличаются в чем-то от русской,

также как и некоторые наши церковные традиции.

Народ в душе всегда был привержен Богу и своим небесным покровителям,

к празднованию Славы. Как мы знаем из многих свидетельств, среди которых и

свидетельства святителя Николая (Велемировича), Слава отмечалась и в военных

окопах и при коммунистическом режиме. Сейчас растет интерес к духовным знаниям,

все больше детей хотят изучать Священное Писание ввоскресных школах,

изучают церковное пение, создают церковные детские и молодежные хоры.

Это дает нам надежду на духовное возрождение нашей родины.

- Спасибо, отче, и в заключение — Ваше личное обращение к читателям

портала «Православие и мир«.

- Мое обращение… Вот совсем недавно я был в России, очень недолго, но этого

времени мне хватило, чтобы увидеть насколько ваша страна изобилуетблагодатью Божией.

Много слыша о России, я не представлял себе истинного масштаба, истинной

духовной мощи. Возможно читателям это покажется несколько натянутым и банальным,

ведь это некое общее место, о котором говорят все, но один мудрый человек

научил меня — если я хочу верно оценить то или иное явление или человека или событие,

не надо смотреть в глубину и даже на то, что в центре. Это некоторая основная субстанция

мира и всюду она приблизительно одна. Надо смотреть на высоты, ибо высоты различны

и показывают истинную ценность того, что в самом деле существует.

Высоты России, поистине, не скажу, недостижимы, но настолько ясно узнаваемы

как высоты, что совершенно очевидно, что вся православная вселенная может

брать с России пример.

Архимандрит Лука (Анич) и Светлана Луганская

Беседовала и переводила

Светлана Луганская