Вера , Надежда , Любовь ...

 Три вещи никогда не возвращаются обратно:

 На праздники принято дарить цветы и подарки, а также желать счастья. Пожелания эти звучат столь же часто, сколь редко можно встретить счастливого человека. Отчего же счастье так и остаётся для нас синей птицей, живущей в заоблачной дали?

«Сухо и комфортно»

  С тех самых пор, как был поставлен знак равенства между словами «счастье» и «комфорт», счастливых людей не стало больше. ХХ век обещал быть самым счастливым за всю историю. Человечество стояло на пороге небывалых открытий в области медицины, химии, физики — всё это позволяло перешагнуть рубеж столетия, оставив позади многие «вечные» проблемы. Чудесные вакцины и витамины обещали сделать человека здоровым долгожителем. Открытия органической химии пророчили будущее без голода и нужды. Радио, железная дорога, автомобили, электричество позволили сэкономить человеческие силы, сократить расстояния и обеспечить информацией.

Прошло более ста лет. Сделанные открытия привнесли в жизнь много комфорта, удобств и даже излишеств. Но не принесли нам счастья. Стало очевидно, что счастье мало связано с достижениями науки и техники. И что так же мало общего у него с материальными ценностями. Ведь сколько бы ни манипулировала «счастьем» реклама, мы с грустью понимаем: ни долгожданная обновка, ни каникулы в экзотической стране, ни людская слава не способны сделать нас счастливыми «всерьёз и надолго».

Жизнь как парк развлечений

Когда и как вышло, что в нашем сознании слова «счастье» и «веселье» стали синонимами? В век поклонения страстям мы непрестанно ищем возможности принести новую жертву на алтарь своих прихотей. В погоне за не свойственной человеку эйфорией мы ищем развлечений, аттракционов, зрелищ. Нас привлекает всё то, что сулит веселье и кураж. Решив, что быть счастливым означает смеяться по поводу и без, человечество учится ходить на ушах — но за беззаботными улыбками и смехом скрывается отчаяние и безысходность. Счастью поселиться просто негде! Человек, поклоняющийся богу своего «я», всё больше не удовлетворён тем, что имеет, всё ненасытнее становятся его желания, всё ожесточённее борьба за них.

Посетив недавно развлекательный центр, я поразилась обилию на каждом шагу слов «веселье», «развлечение» и «счастье»: хотя смех раздавался отовсюду, в нём не было ни радости, ни счастья. Это было похоже на отбывание повинности, чтобы развлечь своё тело. Смех же здесь — не более чем непроизвольная реакция на происходящее.

«В чём сила, брат?»

Действительно ли для счастья нужен «весёлый» внешний антураж? Мне вспоминается знаменитый философ ХХ века Виктор Франкл, прошедший лагеря и тюрьмы и доживший почти до ста лет. Он говорил, что впервые испытал настоящее счастье в концлагере, и с тех пор всегда счастлив. Думаю, такого же рода счастье — без натянутых улыбок и воздушных шариков — испытывали святые, терпевшие лишения, унижения и нужду. Им необязательно было смеяться над несмешными шутками, пребывая всё время в «весёлом» настроении. Но им была известна подлинная радость.

Так, значит, счастье — удел сильных! Здесь стоит определиться с понятиями, поскольку нынешние значения слов «счастье» и «сила» перевернулись с ног на голову. Сильная личность сегодня — это преуспевающий человек, который никогда не плачет, которому всё нипочём, эдакий «ходок» по трупам. По нынешним меркам «слабым» выглядит Христос, добровольно идущий на незаслуженную казнь, отказавшийся от применения силы, которую имел. Такими же «слабаками» выглядят многие святые на фоне своих «преуспевающих» палачей и карателей. А жизнь показывает, что «богатые тоже плачут», и для преуспевающих, реализованных, успешных людей счастье так и остаётся недостижимым. Не разумней ли согласиться с историей, признававшей истинную силу прежде всего за тем, кто сумел покорить самого себя? Эта победа стоит дороже, чем победа над многими царствами.

Школа благодарности

Сегодня бытует мнение, что счастье — это некий абстрактный идеал, который существует лишь для поддержания «боевого духа» живущих. Понятие счастья становится всё более размытым. Более того, складывается впечатление, что современный человек просто не имеет сил выносить счастье. Удивительное дело: ему проще плыть по течению скорби и печали, изредка выныривая на сомнительных волнах «успеха» и «удовольствия».

Если присмотреться, сегодняшняя философия и психология масс — это наука несчастливых людей. Мы постоянно слышим советы, как избавиться от депрессий, перестать страдать, научиться не унывать. На этом фоне как-то нелепо выглядит Козьма Прутков со своим призывом: «Хочешь быть счастливым — будь им!» Как же, будешь тут счастливым, когда кредит не оплачен, фигура не соответствует глянцевым идеалам, а вторая половина так и не спешит объявляться на горизонте твоего одиночества.

Большинство из нас стать счастливыми не могут и даже не пытаются. Видимо, дело в том, что быть несчастным, быть жертвой — весьма выгодно. Быть счастливым, равно как и быть сильным — это большая ответственность. Сильный человек способен отвечать за себя и свои поступки, мысли, слова — перед собой, людьми, Богом. Всё, что происходит в жизни, сильный не станет списывать на наследственность, среду или кризис. Потому он и сильный, что считает себя автором собственного бытия. Быть сильным — означает отказаться от позиции просящего, от ощущения, что тебе все должны — сосед, брат, Бог, весь мир. Нужно просто понять, что в жизни уже есть всё для счастья.

Признать себя счастливым — это мужество, которое требует такого важного качества, как благодарность. Ведь истинно счастливому человеку всегда есть кому и за что сказать «спасибо». И хотя «волшебное» слово знакомо нам с детства, сама суть благодарения часто остаётся за скобками ритуальной вежливости. Очевидно, что «благо дарить» — значит не получать, не ждать, не завоёвывать и не выигрывать. Это значит отдавать безвозмездно и по собственному желанию. Многие ли из нас способны на это?

Быть частью

В том же самом ХХ веке, обещавшем человечеству все блага, мир потрясли страшные войны. Среди печальных результатов Первой мировой было и позитивное явление: впервые в истории возникло движение волонтёров. Отряды молодых людей по собственному желанию, бескорыстно ликвидировали последствия войны: отстраивали дома и фермы. Дело было во Франции, а потому и слово «волонтёр» пришло оттуда. В русском языке есть его точный перевод — доброволец, человек доброй воли. Оглядываясь сегодня на рождение этого социального феномена, думаю, что волонтёрство возникло как некий протест против философии вещизма, заполонившей весь мир.

Безусловно, волонтёрство существовало всегда — примеры мы видим ещё в дохристианскую эпоху. Но именно с прошлого века оно оформилось в значительное социальное явление.

Жизнь ежедневно ставит нас перед выбором: ублажать себя — или служить ближнему. И добрая воля будет там, где мы сумеем отречься от своих интересов во имя другого, помня, что перед нами не просто физическое тело человека, а образ Бога, Его любимое чадо. Соучаствуя в жизни другого, того, кому сейчас хуже, пытаясь принести ему хоть немного счастья, каждый находит новый повод для личной благодарности Богу. Принимая на себя чужую боль и отдавая часть себя, люди становятся частью друг друга. Удивительно и то, что слово «счастье» имеет один корень с «часть», «соучастие».

Рецепт счастья вмещается в одну строку. Чтобы добиться счастья для себя, — необходимо искать его для других. Но в одной этой простой по смыслу фразе кроется сложное содержание: путь отречения от себя и своих страстей, дорога к силе, соприкосновение с жизнью другого и, конечно же, школа благодарности Богу.

Выходит, что пути к святости и счастью сливаются воедино. И если мы решили быть счастливыми, то необходимо согласовывать свой путь с дорожными указателями. А это — заповеди Христовы и подробные описания маршрута, оставленные теми, кто уже однажды прошёл по этому нелёгкому пути и пришёл к Счастью.

                                                                                                                                                                                     Анна Лелик

 Что такое мечта? Заветная территория, где господствуют наши лучшие порывы и чистые стремления сердца? Или тихая заводь, которую не тревожат яростные шторма реальности? И святые отцы, и психологи призывают к мечтаниям относиться с осторожностью. Так есть ли в жизни христианина место для мечты?

Реквием по мечте

  Есть люди, которым мало интересна реальная жизнь. Они тепло и уютно устроились в выдуманном мире сладких грёз. Девиз их прост: «Мечтать не вредно!»

Видимо, именно о таких мечтателях говорят психологи, называя мечты средством, с помощью которого человек бежит от реальности — от проблем, решений, выборов. Такие мечтания, по мнению психологов, могут причинить вред не только духовному росту, но и психическому здоровью человека.

От игры воображения предостерегают нас и святые. Примеров тому немало, один из самых ярких мы находим у святителя Игнатия (Брянчанинова). «Жестоко обманывает мечта ложная последователей своих, — пишет он. — Поступает она с ними как бесчеловечный тиран, как лютый демон». Также апостол Павел предупреждает: не мечтайте о себе (Рим. 12, 16).

Однако есть у святых и противоположные примеры отношений со словом «мечта». «С первых дней учёбы Паисий (Величковский) мечтал о монашеской жизни». «Он мечтал о монашеском постриге, но был мобилизован и стал санитаром на фронте», — говорится в жизнеописании преподобного Иустина (Поповича).

Очевидно, не всегда одно слово имеет один и тот же смысл. Например, толковый словарь Ожегова даёт два значения слова «мечта»: 1) нечто, созданное воображением, мысленно представляемое; 2) предмет желаний, стремлений.

С первым значением мы определились: именно о таких мечтаниях негативно отзываются святые, именно их психологи называют бегством в иллюзорный, фантазийный мир, где существует только один бог — сам мечтатель. Именно с игрой воображения связана ловушка, из которой трудно выбраться. Этот наркотик делает реальную жизнь пресной и бесцветной.

Но как обстоит дело со вторым значением слова «мечта»?

Путеводная звезда

Мечта в этом отношении ближе к таким понятиям, как «цель», «стремление», «надежда». Но если цель подразумевает конкретную последовательность действий, то мечта — это то, что ещё не стало целью. Это тот неозвученный идеал, который, если хватит талантов и сил, станет реальностью. Один человек сказал: «Оглянитесь по сторонам: всё, что вы видите, когда-то было мечтой».

Мечта становится путеводной звездой, помогает идти тогда, когда других ориентиров не остаётся. Когда ярко светит солнце и человек точно знает, куда движется, то вряд ли ему нужна звезда, указывающая путь. В момент же потери себя и жизненных ориентиров нужна эта яркая звезда — мечта — как идеал, как высшее стремление души, то, вокруг чего человек строит свою жизнь.

Психологи установили, что у людей, склонных к зависимостям и совершавших попытки суицида, как правило, не было мечты, не было направленности в будущее, не было надежды. Жизнь без идеала не имела для них ценности, из неё выпало то важное, ради чего стоит бороться со своими дурными привычками, похотями, слабостями. Эти люди в сложной жизненной ситуации оказались в полной тьме, и путеводная звезда для них потерялась среди тысяч безымянных звёзд.

Вспоминается история, которая на моих глазах в течение многих лет происходила с моим другом. Он очень любил рисовать. Самодельными комиксами, нарисованными тушью в тетради в клетку, он радовал всех школьных товарищей, у него определённо был талант. Однажды, как это бывает, мама, вернувшись со школьного собрания, вошла к нему в комнату, молча открыла ящик стола, достала оттуда «лучшие» работы и на глазах у сына изорвала их. «Надоели эти твои рисуночки! Надоело за тебя краснеть! Лучше займись полезным делом. Поступление на носу, а ты всё дурачишься, не нарисовался, что ли, в детстве?»

Вскоре мой друг уже просиживал штаны в душных аудиториях математического факультета. Поступил он с первой попытки, преодолев немыслимую череду скучных экзаменов и не видя для себя в этом никакой перспективы. Несколько раз его чуть не выгнали из института, но он не оставлял любимого дела — и по-прежнему рисовал. Правда, теперь он мало кому показывал свои работы, скорее, рисовал просто потому, что не мог не рисовать. Во время учёбы он стал увлекаться веб-дизайном — в то время это слово мало кому о чём-то говорило. Сейчас мой друг — востребованный дизайнер, хотя его мама по-прежнему считает, что пора бросить глупости и заняться делом. Как-то он сказал мне удивительную вещь: «Если бы я всё это время не думал о том, что рано или поздно стану художником — неважно, как — точно уже был бы наркоманом». Не уверена, что его картины будут украшать Третьяковку. Но как всё же здорово, что именно мечта вывела его на ровную дорогу, уберегла от потери себя.

Похожий пример мне подарила одна женщина, которая уже около двадцати лет работает инструктором по дельтапланеризму. На мой вопрос, почему она выбрала такую не типичную для женщины профессию, она ответила просто: «С детства мечтала летать, как Гагарин. Но и то, что у меня есть, — счастье». Благодаря полётам она встретила своего мужа, который тоже с детства украшал стены своей комнаты портретами первого космонавта...

Таких примеров сотни. Мечта в смысле идеала, цели — не только не опасна, но, как мы видим, необходима. Мечта — словно мачта корабля: без неё корабль не утонет, но и плыть в нужном направлении вряд ли сможет.

Американская мечта и американская трагедия

Что стоит за известными всему миру словами «американская мечта»? О какой мечте идёт речь? Впервые это понятие встречается в трактате Джеймса Адамса «Эпос Америки», датированном 1931 годом. Адамс пишет: «Американская мечта — это мечта о стране, где жизнь каждого человека будет лучше, богаче, полнее, где у каждого будет возможность получить то, чего он заслуживает». На первый взгляд, всё красиво и хорошо, да и на второй тоже. В Америку как в страну новых возможностей стремились люди из разных уголков земного шара. Реализовать себя здесь, на бескрайних просторах Нового Света, мог каждый желающий. Часто подчёркивают, что американская мечта базируется на свободе личности и свободном предпринимательстве. Кто-то добивался своей мечты талантами и трудом, кто-то — хитростью и обманом... Американская мечта давно распространилась за пределы Соединённых Штатов. Но, так или иначе, она не мыслится в отрыве от материальных благ, признания, известности.

О том, как американская мечта оборачивается «американской трагедией», нам поведал Теодор Драйзер. В своём романе он описал судьбу юноши, окончившего свою жизнь на электрическом стуле. Его смерть стала итогом погони за американской мечтой во всей её красе. Трагедия его была в том, что все идеалы и устремления были выстроены вокруг того, чтобы получать от жизни «всё и побольше». Из этой истории ясно: если успех, слава и богатство не служат чему-то большему, они — лишь начало конца.

Сегодня имена людей, достигших этого «американского» идеала, звучат отовсюду. Мы слышим о них, когда они на пике известности; газеты и ток-шоу «продают» нам один и тот же незамысловатый сюжет: головокружительный успех, удача и богатство — благодаря упорному труду и фортуне. Однако количество самоубийств и случаев наркотической передозировки на этом Олимпе просто потрясает. «Льстит гибельная мечта человекам на всём пути земной жизни; изменяет им в конце жизни, предаёт их действительности, оставляет ни с чем», — словно о них, о тех, кто карабкается на Олимп славы и богатства, пишет святитель Игнатий (Брянчанинов).

Блаженнее давать

Так куда же приведут нас мечты?

Это зависит от того, откуда они произрастают. Когда человек высшим благом полагает довольство и праздность, «блюдечко с голубой каёмочкой», — наверное, конец его маршрута — это мир Симпсонов, чей идеал — это когда «у тебя всё есть и не надо ходить на работу».

Для каждого из нас важно честно дать себе ответ: о чём мы мечтаем? Брать от жизни всё — или отдавать Богу и ближним всё, что можем? Одни из нас, предаваясь мечтаниям, видят себя только в роли получателей — богатства, славы и прочих благ мира. Для других же мечта связана со стремлением приумножить то, что дано Господом, быть нужным. В биографиях многих великих людей мотив самоотдачи, самопожертвования — далеко не последний. Мы помним, что и у святых людей были свои мечты, и для них было важно отдавать себя, служить. Такие мечты стоят того, чтобы посвятить им все силы.

Иметь или быть, получать или давать? — о том, что важнее и нужнее для человека, веками спорят философы. Каждому из нас в течение жизни суждено не раз и не два задуматься над этим вопросом, ответ на который, казалось бы, очевиден. И даже если придётся ошибаться — пусть нас не подведёт наша путеводная звезда. Пусть она ведёт нас той дорогой, в конце которой нас ждёт главная цель — Небесный Иерусалим.

                                                                                                                                                                                 Анна Лелик

  Когда я училась на психологическом факультете, постоянно удивлялась занудству наших преподавателей. Каждый раз, когда возникал какой-либо спор, они прорекали сакральную фразу: «Давайте определимся с понятиями». И тут начинались долгие, изнурительные выяснения: «Что вы имеете в виду, говоря о базовых потребностях?»; «Давайте определимся в нюансах и оттенках»; «Какую теорию о потребностях вы берёте за основу?» — и так до бесконечности. Всё это казалось невозможно глупым и скучным, тем более что после уточнения понятий спор прекращался, и мы лишались возможности услышать самое интересное. Тогда мне казалось, что к спору они не переходили от усталости и нежелания больше говорить.

Недавно пришлось стать свидетелем спора знакомых молодожёнов. «Двое дерутся — третий не лезь». Я стояла молча. Но, возжелав правосудия, они обратились ко мне. «Скажи, кто из нас прав?» — «Я? Так я не…» И тут во мне проснулись мои педагоги! «Ребят, — сказала я, — давайте сначала с понятиями определимся…» Так начались переговоры на тему «свобода, равенство и братство между полами». Удивительным образом это сработало. К тому моменту, когда мы «определились с понятиями», спор прекратился. Оказалось, что говорят они об одном и том же, но под одними и теми же словами каждый подразумевает что-то своё.

С тех пор мне в голову всё чаще стала приходить мысль о том, что мы, носители одного и того же языка, в сущности, говорим на разных языках. Выходит, что все мы — словно жители древнего Вавилона: не понимая друг друга, мы не в состоянии что-либо построить. Я стала прислушиваться к спорам о политике и экономике, наблюдать политические дуэли по телевизору. Теория о душевном Вавилоне только подтвердилась.

Что уже и говорить о личных отношениях, где чаще всего споры не стоят выеденного яйца, если уточнять значения слов и не играть словами. «Ты меня любишь?» — спрашивает влюблённая девушка, для которой между «любовь» и «счастливая семейная жизнь» стоит знак равенства. «Конечно, люблю», — отвечает молодой человек, приравнивая своё «люблю» к «мне хорошо проводить с тобой вечера». Итогом будет разбитое сердце и вывод, что мужчинам нельзя верить, — с одной стороны. С другой стороны — заключение: «Женщины, однако, странные существа, сами не знают, чего хотят!»

Люди давно заметили это несоответствие между значениями слов. Именно этому несоответствию мы обязаны появлением толковых словарей. Но даже они не могут нам полностью помочь. Ведь если дать молодой паре прочесть, что думал Ожегов о любви, они нашли бы, что «любовь — чувство глубокой самоотверженной привязанности». «Отлично, — подумали бы они, — вот и внесена ясность». Но если идти этим путём, тогда словарь нужно носить с собой всюду. Ведь следующими для уточнения будут слова «глубокий», «самоотверженный», «привязанность» — и так до бесконечности.

Наделение слов смыслом происходит с самого детства. С тех самых пор, когда у малыша формируется его первый словарный запас — до трёх лет. И благодаря каким-то невидимым процессам и явлениям у каждого выстраиваются какие-то свои совершенно удивительные и уникальные связи между словами и понятиями. Понятий столько же, сколько и носителей языка. И слово «люблю» у одних приобретает оттенок тоски по родному человеку, а у других оно привязано к конфетам или к поцелую в детском саду. Человек растёт и обрастает информацией, но в нём навсегда остаётся именно его, исконно его, бессознательное понимание слов.

Так есть ли выход из этой словесной бессмыслицы? Возможно ли быть друг для друга не иностранцами, а носителями единого понятийного языка?

Ответ положительный, иначе слишком уж безрадостно жилось бы нам на этой земле, и даже в родном краю мы были бы обречены на одиночество.

Учёные создают искусственные интеллекты и языки, но и от них не приходит облегчение. Слишком мало сейчас нас учат быть внимательными слушателями не только других, но и самих себя. Задумываемся ли мы сами, что имеем в виду, говоря то или это? Не идём ли сами в добровольное рабство стереотипов, стандартов и упрощений? Внимательно ли слушаем своё сердце, свои чувства и устремления? Если нет, то как же научиться тогда слушать и слышать другого?

Смотреть собеседнику в глаза, пытаться вчувствоваться в его внутренний мир и вместить то, что он говорит. Не устраивать словесные перепалки, заворожённо слушая, как звучат наши красивые доводы и рациональные высказывания. Просто заговорить на языке ближнего, пусть даже забывая свой собственный диалект. Кто знает, возможно, найдя в нас чуткого и достойного собеседника, близкий человек захочет изучить и наш язык. Возможно, именно так и рождается общество, где все не только говорят на одном языке, но и славят Бога «единым сердцем».

Известно, что в Царствии Небесном язык будет один для всех. Жизнь — это школа, подготовительный путь к Вечности. Сейчас, живя среди родных и близких людей, мы можем учиться говорить на одном языке, слушать сердцем, понимать душой. Делая попытки сейчас и сдав выпускной экзамен в конце жизненного пути, мы, быть может, обретём способность понимать единый язык — язык любви и взаимности.

                                                                                                                                                                           Анна Лелик

  Иван Васильевич пил уже третий день. Вроде бы факт не самый примечательный, для простых смертных, но это если не учитывать то, что Иван Васильевич был человеком здорового образа жизни. По утрам он делал пробежки, пил свежевыжатые соки и не ел после девяти вечера. Именно поэтому небритый, помятый и пьяный уже к обеду Иван Васильевич внушал страх и опасение.

Уже второй год Иван Васильевич, инженер завода по производству огнеупорных материалов, приезжал на дачу один: брал отпуск плюс положенные отгулы и пол лета проводил здесь – на берегу реки, в тени деревьев посаженых собственноручно. Дети выросли настолько, когда отец и мать уже не нужны, потому что они взрослые и сами знают как жить, и еще не нужны, потому что нет внуков. Теперь свои летние каникулы-отпуска дети проводили не на некогда любимом дачном участке, а на различных курортах: отечественных и не совсем.

Жена, устроившись, пять лет назад работать в крупную компанию, проводила отпуска исключительно на корпоративных базах отдыха, навещая дачу лишь пару раз за все лето. Так Иван Васильевич стал полновластным хозяином всего дачного участка размером с десять соток и большим немереным куском оврага с диким малинником.

Уже весной Иван Васильевич с нетерпением ждал, когда же наступит положенный отдых и он впервые разувшись, погрузит свои ноги в обжигающе холодную, прозрачную воду реки – эта мысль согревала его и в холодные зимние вечера и в переменчивые весенние дни. Забот на даче у него всегда хватало: он любил ловить рыбу, что-то беспрестанно чинил, пилил, заколачивал гвозди. Мастер на все руки, он часто приходил соседкам на выручку, но уходил сразу, как только сдавал работу хозяйке.

Зная Ивана Васильевича, все приходили в недоумение, проходя мимо его двора и не производя в нем никакой реакции своими приветствиями и окликами.

Единственными гостями за последнее время там были Максим и Мишка. Он сам их однажды позвал, когда те пробегали мимо. Затем налил себе пива, им квасу, молча сидел и смотрел куда-то перед собой. Мишка и Максим, помолчав немного рядом с ним, и почувствовав неловкость от натянутой тишины, пообещали непременно зайти завтра и убежали по своим делам.

На следующий день они пришли к нему и принесли с собой пирожки и творог – жители улицы беспокоились о своем соседе.

На третий день, ситуация повторилась. Иван Васильевич был в тот день не пьян, но выпитое накануне, заставляло его напрягать мозги и изрядно трусило руки.

Сегодня он наконец заговорил с Мишкой и Максимом.

– Мне ведь никогда не стать космонавтом! – горько сказал он и чуть не заплакал.

– Вот чудак – прошептал Мишка Максиму, – наверное, или с ума сошел или допился.

– Вам этого не понять, вы еще слишком молоды, у вас все впереди. А я жил, и вдруг так отчетливо понял – я никогда не стану космонавтом.

Немного помолчав, он добавил:

– Вот ты кем мечтаешь стать?

– Ну не знаю, вообще-то я всегда моряком хотел стать…

– Вот видишь! И ты можешь им стать. И мысль эта греет тебя и по ночам, перед тем как уснуть ты наверняка мечтаешь, как будешь плыть по бескрайним морям. Как будешь приносить добро своим любимым делом не только себе, но и людям, стране… А я… а мне поздно уже мечтать. С детства я всегда мечтал быть как Гагарин! Ведь Гагарин совершил свой первый полет незадолго до моего рождения! Ты знаешь кто такой Гагарин? В то время когда я учился в школе, каждый пацан, мечтал стать как Гагарин, космонавтом.

И Иван Васильевич взахлеб стал рассказывать о своей мечте. Он родился и рос в той стране и в то время когда день космонавтики был праздником, и каждый школьник знал кто такой Юрий Гагарин. И в атласах было много фотографий (это сейчас этим никого не удивишь) с видами Земли и Луны снятыми с космоса. Всю свою жизнь он мечтал стать космонавтом и хотя бы раз в жизни увидеть Землю в иллюминатор, и пройтись по Луне, увидеть звезды чуть ближе, почувствовать невесомость… Но ничего специально для этого не делал просто мечтал, что вдруг когда-нибудь… противопоказаний по здоровью и прочим параметрам у него не было, и он смог даже поступить учиться в технический ВУЗ на факультет автоматизированных систем управления. Это конечно, никакого отношения к космонавтике не имеет, но все же… потом как-то забылось, он женился, дети, работа, карьера, начальник, подчиненные… А теперь впереди только пенсия.

И вот три дня назад у него на крыше крыльца треснули доски. Весь день он провозился, но к вечеру так и не закончил работы. Уже почти ночью он присел на ступени крыльца, слушал, как стрекочут кузнечики, и пищат комары, а потом вдруг… он посмотрел на небо! А там звезды россыпью – Медведицы: Большая и Малая, и другие созвездия, и словно разлитое молоко – этот Млечный Путь, будто с картинки глянцевого атласа, Луна со своими темными пятнами и если долго на нее глядеть, то отсвет от нее и слезы на глазах от холодного сияния…

И вдруг он понял, что уже НИКОГДА ему не бывать там, в космосе. И если раньше стоило только очень очень захотеть и трудиться, много трудиться (что он несомненно умел) то он мог бы… а тут, нет, кончено. НИКОГДА!!!

– Время мое ушло. Дней прожито уже больше чем впереди, даже при самых оптимистичных прогнозах. Это слово страшное. Запомните его, странное и жуткое, словно заклинание «НИКОГДА». Я тут в философию ударился – несчастный, страдающий человек всегда немного философ. Так вот один немец, философ, сказал, что смерть это невозможность дальнейшей возможности!!! Как мудро!!! Правда?

Макс и Мишка угукнули в ответ, с трудом пытаясь понять, что кроется за каламбуром этих слов, и вообще отчего вся трагедия. Но отдаленно Максу показалось его страдание чем-то до боли знакомым. Сначала предчувствие, а потом ясно вспомнилось. Наверное, то же чувствовал он, Макс, когда родилась его младшая сестренка. Тогда он, глядя как вокруг этого орущего чуда собрались все родные, тоже хотел вот так, как она лежать и плакать или улыбаться непроизвольно, и чтобы все вокруг умилялись каждой его выходке, и каждому движению. Вспомнилось, тогда он маме сказал, что хотел бы снова стать маленьким и поинтересовался, что для этого нужно делать. На что мама просто ответила: «тебе никогда уже не стать маленьким! Это невозможно. Ты им уже был». Макс вспомнил, как тогда он спрятался под кровать и плакал от того, что он пятилетний мальчик уже никогда НИКОГДА не сможет стать маленьким и никогда мама не будет вот так нежно прижимать его к себе и баюкать, напевая колыбельную.

Макс посмотрел на Ивана Васильевича с глазами полными сострадания и очень захотел поделиться с ним своей историей, уверенный, что только он – Иван Васильевич сможет его понять. Но при Мишке было неловко, и он промолчал, проглотив подступивший к горлу ком.

– А ведь я вспомнил!!! У меня все было – и телескоп настоящий и модели планет солнечной системы, и редкие фотографии и даже осколок метеорита!!!! Все же было!!!

И тут Макс неожиданно громко сказал:

– Иван Васильевич так расскажите нам все что знаете – нам тоже интересно, а сейчас в школе об этом ничего не говорят – сейчас другие профессии в моде!!

– Профессии! – презрительно фыркнул Иван Васильевич. Космонавт это не профессия, космонавт это жизнь, это подвиг, это герой! Это… взять хотя бы этих дивных зверушек Белку и Стрелку, а первую женщину в космосе, а Леонова, а… столько всего!

Теперь каждый вечер Максим с Мишкой, а иногда и всей честной кампанией, прежде чем отправляться по своим делам, заходили к Ивану Васильевичу и подолгу мечтательно смотрели в небо на зажигающиеся звезды. Затем Иван Васильевич уехал на неделю домой в город, а оттуда приехал с целой коробкой подарков для Максима.

– К маме ездил! – сказал, не сдерживая улыбку несбывшийся космонавт. – Представляешь, думал, что выбросили, но разве уж моя мама, что-то выбросит. Все хранилось на антресоли. Видел бы ты, как мама доставала это из своих потайных мест.

И Максу в наследство достался оптический телескоп, модели планет и старые фотоснимки. Вот только осколок метеорита где-то потерялся…

Макс сам не заметил, как стал наблюдать за звездами и уже будто не представлял себе жизни без них. Макс еще определенно не мечтал, кем хочет стать, ему нравилось много чего, и многое у него неплохо получалось… он боялся говорить маме что хочет стать космонавтом, потому что однажды, сказав это бабушке услышал в ответ: «тебе лишь бы не учится, а в облаках летать».

– Странно – подумал тогда Макс – космонавтам ведь нужно всегда столько всего знать, и никому не решался открыть свой секрет, разве только Женьке.

– Она точно все поймет – размышлял он про себя – она тоже звезды любит и облака, и на Луну глядеть. И однажды даже сказала, а что у нее мечта с детства научиться летать, но это, говорят, невозможно… это важно, чтобы тебя понимали и твою мечу ценили. Тогда можно горы свернуть и столько добра сделать.

Втайне, по ночам он, возвращаясь с улицы, останавливался у ворот и смотрел на небо столько, сколько хватало сил, пока глаза не начинали слезиться от яркого мерцающего сияния звезд.

Иван Васильевич перестал пить, но некоторая обреченность в глазах и голосе, выдавали в нем настоящего философа, по крайней мере, так думали теперь о нем все местные ребята, заходя частенько к нему на чай и сидя на крыльце без крыши, чтобы удобнее было разглядывать причудливые узоры ночного неба.

                                                                                                                                                                                                                                Анна Лелик

 Сейчас любовью зовётся что угодно, происходящее между мужчиной и женщиной. Она в каждой песне, в каждом фильме и романе, а также на заборах, билбордах и этикетках нижнего белья. Ловко взяв в оборот громкое слово, апеллирующее к каждому смертному, рекламисты и масс-медиа вкладывают в него всё, что способен «съесть» ищущий любовь человек.

А существует ли вечная любовь — не в абстрактно-книжной реальности, а в повседневности? Существует ли любовь единственная — не такая, как в шутке «любовь одна, а партнёры меняются»? Существует ли вообще любовь, и для каждого ли она?

  Чтобы не погрязнуть в пустых размышлениях, важно определиться с понятиями. Уже много лет не могу найти определения лучше, чем даёт Толковый словарь Ожегова. Там сказано: «Любовь — чувство глубокой самоотверженной привязанности».

Мне известно немало трогательных историй о вечной любви. Но, увы, все они взяты либо из книг, либо из фильмов, либо из непроверенных источников. И мне захотелось поделиться с читателем историей, которая особо дорога мне. Случилась она в моей семье.

Во время Великой Отечественной войны железную дорогу, хотя она и была гражданским объектом, перевели на военное положение. Мой прадед Василий работал на железной дороге города Х и был крупным начальником. На службе его любили и уважали за неиссякаемое чувство юмора и простоту. Дома его ждали любимая жена Аннушка и трое детей, а также четвёртый, который должен был вот-вот родиться.

Однажды ночью жене стало неожиданно плохо, и пришлось срочно везти её в больницу. Остаток ночи прадед сидел под окнами больничной палаты, ожидая «приговора» врача. Потом были какие-то списки анализов, лекарств, назначений — время то неслось вскачь, то едва ползло. Как известно, в те страшные военные времена с дисциплиной было строго, особенно это касалось опозданий. Время было исключительно дорого, часто дороже самой жизни. Опоздать на работу можно было не более чем на пятнадцать минут — тогда грозил только выговор. Но если задержка была хоть на минуту больше, то вместо выговора выносился приговор — без суда и следствия. Ни много ни мало, это приравнивалось к дезертирству и означало прямую дорогу в штрафбат — батальон смертников.

Прадед не смог попрощаться ни с женой Аннушкой, ни с детьми, ни с появившейся в тот день на свет слабенькой девочкой — долгожданной дочерью. Он опоздал на шестнадцать минут, и последняя минута стала решающей. Не объяснил им, что Родины он не предавал, что всё это нелепо, что их он любит больше жизни. Не объяснил, но доказал. Похоронка пришла в 1943 м — для штрафника он очень долго «продержался». Для своей семьи он был и остаётся не штрафником, а героем, отдавшим свою жизнь за Родину.

Место его гибели все эти годы никому из нас не было известно. Много лет мой отец безуспешно искал следы своего деда на тропах Великой Отечественной. И вот несколько лет назад отец, выросший за сотни тысяч километров от украинской земли, проезжал мимо города Изюма. В 1943 году здесь было одно из самых крупных сражений, в память о котором выстроен огромный мемориал. Отец остановил машину и вышел к памятнику. В списке погибших значилось много «штрафников». Пробегая глазами списки, отец вдруг увидел знакомое имя: С. Василий Назарович. Даты рождения и смерти совпадали с прадедовыми. Стали делать запросы в архивы. Ничто не отрицало вероятность того, что это он, хотя и чётких доказательств тоже найти не удалось — со штрафниками не очень тогда возились. Но папа верит, что это то самое место. Ведь более чем полвека назад прадед защищал ту землю, которая позже станет и моей родиной, местом, где я родилась и выросла.

Его супруга, моя прабабушка, дожила до моего рождения. В её честь меня назвали Анной. Воспоминания её детей и внуков очень похожи: она никогда не повышала голос и обладала удивительным смирением. Возможно, эта добродетель была плодом той тяжелейшей жизненной потери, но не было в жизни таких ситуаций, когда она отчаялась бы и стала роптать. О муже своём она всегда говорила так, что люди малознакомые могли подумать, что он не умер, а вышел на полчаса за хлебом. Для неё прадед был жив, а потому никто никогда не видел на её лице траурного выражения. Его фотография, самая светлая и радостная, всегда висела на видном месте. Для неё он был жив... жив в вечности.

Жаль, что смирение не передаётся по наследству. Зато передаётся память поколений, в которой всегда живы любимые. Уверена, что такими историями может поделиться практически каждая семья: в мире всегда были и будут люди, хранящие верность до самого конца, потому что смерть не имеет никакой силы ни над вечностью, ни над любовью.

* * *

А может ли любовь быть одной-единственной, на всю жизнь? Сегодня многие готовы повторить вслед за Ремарком: «Жизнь слишком длинна для одной любви». Конечно, если рассматривать любовь как источник наслаждения, глупо верить, что она может быть единственной. К любому удовольствию неизбежно привыкаешь. А поклонение коварному и прожорливому богу «я» требует на алтарь всё новых приношений в виде свежих ощущений.

Сегодня на первый план выдвигается любовь к себе. Советы психологов предсказуемы: уходи, если разлюбила; найди другую, если с этой скучно; он не изменится, лучше сразу брось. Такие советы выстроены вокруг рукотворного идола самости. Главные призывы — не мучаться, расслабиться, получать удовольствие и быть свободным. Видя в рекламных роликах страстно влюблённые пары, мы с завистью вздыхаем: у нас такого уже давно нет, а у них есть. Они могут через пять, десять и двадцать лет супружества оставаться пылкими и нежными любовниками, а значит, это с нами что-то не так. Значит, настоящая любовь впереди, и нужно поскорее избавиться от «прошлогоднего снега». Уверовав в сказку, мы рушим отношения, в которых уже нет места свечам и романтической музыке.

В реальности же всему своё время. Пылкая и страстная влюблённость подозрительна, если не стремится перерасти в глубокое чувство. Конечно, быть желанными важно и приятно, но чувства нельзя закатать в консервную банку, оставив без изменения. Желание сохранить юношескую влюблённость, не развивая её в глубокую привязанность, обречено никогда не сбыться. Влюблённость — взрыв, после которого либо родится целая вселенная, либо образуется полный хаос. Поддаваясь желанию получать удовольствие, следуя зову плоти, то и дело взрываясь, мы оставляем после себя выжженные пустыни, забывая, что изначально мы созданы творить.

Когда мы влюблены, подвиг совершать легко и радостно. Хочется рисковать жизнью, бежать на край света. И это не условно, у многих за плечами есть такой опыт. На самом деле вряд ли это подвиг во имя любви. Скорее, наслаждение дарами влюблённости, когда в радость любая тягость. Реальные подвиги повседневной жизни не так ярки и на первый взгляд не заслуживают аплодисментов. Подвиг — это когда ломаешь изнутри себя, свою лень, нежелание, гордость, а потом уже совершаешь поступок ради другого.

Чтобы проверить себя на наличие в душе главного чувства — не из современных песен, а по Ожегову — можно пройти простой тест. А что если в городе блокада — готова ли я вот с ним, не с абстрактным принцем, а с моим мужем в тапках и халате делить последний кусок хлеба? А отдать целый, если потребуется? А если ему ноги по колено отрежут, готова ли жить с ним? Не просто кормить-поить, а именно жить как с единственным и любимым супругом? А делом любимым готова ради него пожертвовать, как жена декабриста?

Предположим, немного слукавив, я ответила «да» на все вопросы. А теперь главный вопрос к совести. А если зрителей убрать? Не при людях этот подвиг нести, где и похвалят, и пожалеют, да ещё и помогут материально особо сочувствующие, а в глуши, где только волки да медведи?

Выбор есть — можно не любить, ведь никто не заставляет. Но представить себе жизнь без любви страшно и холодно — зачем это всё? Для удовольствий, которые приедаются? Для свободы, которой так порой хочется пожертвовать ради кого-то? Если уж выбирать любовь, то подписаться на то, что нужно работать над собой. Много.

Мерилом подлинности чувств стали для меня слова из Евангелия. Все они воплотимы, стоит лишь подвинуть скверного божка «я» и взглянуть на любимого, вспомнив, как радостно держаться за руки. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит (1 Кор. 13, 4–7).

Серебро. Притча

Однажды молодой парень обратился к мудрому наставнику: 
- Почему люди, у которых есть деньги, не замечают никого вокруг себя? 
- Посмотри в окно. Что ты там видишь? 
- Вижу старика на лавочке, молодую маму с коляской... 
- Теперь посмотри в зеркало, что ты видишь там? 
- В зеркале я вижу только себя. 
- Стекло одно и то же. Но стоит к нему добавить немного серебра, как ты не замечаешь никого кроме себя

  Задался как-то странник вопросом: "Кого я на самом деле люблю, и кто любит меня". И пришёл к выводу: "Меня любит тот, кого люблю я", "Я люблю того, кто меня любит". А так ли это? Я встречал в жизни много людей... Некоторые шли со мной, потом отставали, приходили другие и так далее. Посмотрев на свою жизнь, я увидел, что те люди, которые меня любили, очень быстро забываются в представлении, а тех, кого любил я, я запомнил на всю жизнь. Почему так? Люди, которые меня любили всегда меня поддерживали, подбадривали, дарили нежность и заботу, шли рядом со мной, но я почему-то их не замечал, а тех, кому я дарил то же самое, не замечали меня... Тогда мое заключение неверно! "Я люблю тех, кто не любит меня", "Меня любят те, кого я не люблю"... Зачем же мне жить с теми, кто не любит меня, и почему я не люблю тех, кто меня любит? После этого вывода странник остановился, посмотрел вокруг себя и увидел прекрасную девушку.