Матерь Божия, дай мне каплю от Твоей любви ко Христу и каплю от Твоей любви к людям. Ибо этих двух капель было бы достаточно, чтобы утолить не только жажду моей души, но и духовную жажду всего человечества.

Инок Всеволод (Филипьев),
Св.-Троицкий монастырь, Джорданвилль.
1997-1999 гг.

(2 Кор. 11, 5-21; Мк. 4, 1-9). "Вот, вышел сеятель сеять". С тех пор, как вышел этот сеятель на сеяние, он не перестает сеять. Сначала сам лично сеял, потом через апостолов, а наконец через Божественные писания и богомудрых учителей. И доселе всюду сеется слово истины Божией. Будь только готов явить себя благою землею, непременно засеменишься; засеменное же Бог возрастит. Как же представить из себя благую землю? Вниманием и изучением слова Божия, сочувствием и любовью к нему и готовностью тотчас приводить в дело то, что узнаешь. При таком настроении, ни одно слово не ляжет поверх души, а всякое войдет внутрь. Сочетавшись там с родными ему стихиями духа, оно пустит корни и даст росток. Питаясь потом - свыше наитиями духовными, а снизу желаниями благими и трудами, оно возрастет в древо, даст цвет и плод. Сам Бог устроил так вокруг нас, и потому нельзя не удивляться нашему бесплодию. А все от невнимания и нерадения. 

Святитель Феофан Затворник. Мысли на каждый день года

Служенье Господу - награда,

 Служенье Родине -  почёт.

 Ну, а семью любить - отрада,

 Хоть это часто не берут в расчет.

  Что для тебя семья - мученье иль удача?

 Иль просто, потому что должно быть?

 Семью иметь, иль не иметь, - вот главная задача,

 А, заимевши, сможешь ли любить?

 Ведь надо поступиться своим нравом,

 Характер ведь придется изменить.

 Быть лидером в семье, ведущим, правым,

 Чтобы тебя могли боготворить.

  Чтобы в тебе слились любовь и верность,

 Чтоб мог ты заслонить нас всех своей спиной.

 Чтобы в глазах твоих, читалась нежность,

 Ну а семья бы  не была игрой!

 (Из интернета)

(Мф. 14, 14-22). Перед чудным насыщением пяти тысяч человек, ученики Господни хотели, чтобы народ был отпущен, но Господь сказал им: "не нужно им идти, вы дайте им есть". Заучим это слово, и всякий раз как враг будет внушать нам отказать просящему, будем говорить от лица Господа: "не нужно им идти, вы дайте им есть" - и дадим, что найдется под рукою. Много отбивает враг охоты благотворить, внушая, что просящий может быть не стоит, чтоб ему подано было, а вот же Господь не разбирал достоинства возлежащих: всех одинаково угостил, а, конечно, не все были одинаково Ему преданы; были, может быть, и такие, которые потом кричали: "распни". Таково и общее Божие промышление о нас: "Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных" (Мф. 5, 45). Если бы Господь помог нам хоть мало-мало быть милосердыми, "как Отец наш небесный милосерд"! 

Святитель Феофан Затворник. Мысли на каждый день года

 Деньки стоят погожие

Деньки стоят погожие,
На праздники похожие,
А в небе — солнце теплое,
Веселое и доброе.
Все реки разливаются,
Все почки раскрываются,
Ушла зима со стужами,
Сугробы стали лужами.
Покинув страны южные,
Вернулись птицы дружные.
На каждой ветке скворушки
Сидят и чистят перышки.
Пришла пора весенняя,
Пришла пора цветения.
И, значит, настроение
У всех людей — весеннее!

Михаил Пляцковский

Стихи настоятеля Свято-Онуфриевского Православного храма  г. Анапы —  протоиерея Николая Мельникова (1892-1964 г.г.)

Райский день

У меня сегодня солнце

Целый день в душе сияло,

И душа в избытке счастья, 

Улыбаясь,  ликовала. 

Точно небо мне открылось, 

И лучи любви и света 

Мою душу озарили 

Лаской горнего привета. 

Точно радость неземная 

Свыше душу посетила 

И мое больное сердце 

Так чудесно исцелила. 

У меня сегодня в сердце 

Лишь одна любовь святая, 

Вся земля — как сад цветущий, 

Люди все — семья родная. 

Будто солнце светит ярче, 

Будто небо голубее, 

И с улыбкой смотрят люди, 

Добротой любви светлея.

В день Пасхи 

В великий день Христова Воскресенья 

Всегда другой день представляю я: 

Желанный день вселенной обновленья, 

Когда мы все от тьмы воскреснем тленья 

Для радостей святого бытия. 

О чудном дне грядущего нетленья

Торжественно и громко мне твердят 

Пасхальное ликующее пенье, 

Колокола, что мощно так гудят 

И быстрое природы возрожденье.

Вышла в свет книга Владимира Мельника "Зарубки на память".

Москва, 2012 г. Рекомендовано к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви.

 Владимир Иванович Мельник — доктор филологических наук, профессор Государственной академии славянских культур. А еще он — алтарник московского храма Рождества Христова в Измайлове. Новую книгу Владимира Ивановича Мельника «Зарубки на память» составили короткие рассказы-миниатюры. 

Считается, что жанр миниатюры — это своеобразный показатель мастерства писателя, потому что от того, кто выбирает эту форму, требуется умение наполнить предельно малый объем значительным содержанием. В миниатюре каждое слово должно быть точным и выверенным, каждая фраза — отточенной и продуманной, чтобы малым количеством слов сказать читателю очень многое. И это Владимиру Мельнику замечательно удается! Его рассказы-миниатюры читаются очень легко. Но в основе каждого из них лежит очень глубокая мысль, которую хочется запомнить, сделать и себе тоже «зарубку на память», чтобы еще не раз к ней вернуться. А может быть, и пересказать или зачитать родственникам, соседям, друзьям — чтобы достучаться до их сердец или просто поделиться радостью от прочитанного. 

Спасись сам…

Алеша не как все: трудится в старом московском храме, ходит в самых простых одеждах. Рукава рубашки всегда закатаны, движения неторопливые, но ловкие, энергичные: любо посмотреть. В провинции таких людей больше, а в Москве — может быть, один Алеша. Улыбка у него широкая. Когда зайдешь в храм, он радостно, по-детски, кивнет, а если есть минутка, подойдет похристосоваться.

Алеше некогда, он все время в движении: то в храме, то во дворе. Но никогда не торопится. Идя с ведрами воды или пронося в другой придел храма лавку, источает спокойствие. Да и куда ему спешить? В храме он и живет.

Иногда придешь после службы, глядишь — Алеша вытянулся и спит самым спокойным сном на узкой лавочке. Рядом с головой чья-то добрая рука положила конфетку — Алеша и не слышит. Рядом с ним, рядом с его невозмутимым иичегонехотением спокойно и хорошо. Так, наверное, успокаивались люди, приходя к преподобному Серафиму за беседой и советом: он уже одним своим видом давал ответ, что нужно делать, чтобы жить богоугодно, радостно, тихо. Алеша, много лет живя в храме и никуда не поспешая в разгоряченной от скоростей Москве, стал как бы учеником Серафима, сказавшего: «Спасись сам, и вокруг тебя спасутся тысячи…». Хотя книг о батюшке Алеша, скорее всего, не читал. Просто живет по Евангелию и любит Бога и людей.

Таких учеников много у Преподобного Серафима. А потому у России есть надежда на Царствие Небесное.
 

Образ веры

Образ веры проявляется в жизни каждого человека постоянно: в «деле, слове, помышлении». Многие об этом и не подозревают. Поставил человек свечи в храме — и надолго успокоился по поводу своего духовного состояния. Но и в храм все заходят по-разному. На Литургии молятся о тех, кто входит в него «со страхом Божиим».

Недавно мне и довелось увидеть воочию, как человек вошел в храм с непривычным для современного сознания «страхом Божиим». Во время чтения акафиста Иверской Божией Матери — в известной всей России часовне около Кремля — что-то зашелестело у моих ног. Показалась голова человека, упрямо ползущего между людьми по полу к Иверской. На улице лепил мокрый снег, в часовне всегда очень тесно. Но, открыв дверь, этот человек сразу опустился на колени и пополз по мокрому полу, не поднимая головы. Люди подумали, что он не может ходить. Но, прикладываясь к иконе Божией Матери, этот богомолец поднялся на ноги. И вот что удивительно: это не был нищий старик или какой-нибудь маргинал. Когда он встал, все увидели вполне солидного, хорошо одетого мужчину. Только лицо у него было кроткое — со страхом Божиим.

Когда видишь такой образ веры в наше лихое время, то веришь, что врата адовы действительно не одолеют Божью Церковь.

Укор фарисеям

В середине декабря 1903 года в городе Екатеринославле умер военный врач Иван Васильевич Лешко-Попел, умер в возрасте 45 лет. Хоронил его весь город: богатые и бедные, простые и ученые. Человек этот не щадил себя, лечил людей, порою падая от усталости и проявляя безкорыстие, свойственное первохристианам. Увидев, что от разных сословий принесены венки покойному, бедняки тут же, возле гроба, стали собирать копейки на венок «От бедняков». Набрали 2 рубля с копейками. Не хватает. Вышел хозяин похоронной конторы:

— Кому венок?

— Ивану Васильевичу.

— Дайте им хороший венок и сделайте надпись, какую они просят: «Дорогому доктору от благодарных бедняков».

И вот что интересно: в его жизнеописании — ни слова о духовной жизни, о Боге. А помещено оно ни много ни мало — в Православной серии «Отечественные подвижники благочестия». Вряд ли ошиблись монахи Оптиной, помещая житие доктора-подвижника в эту серию. А какой это укор многим из нас, пораженным страшным, чудовищным по силе, так плохо искоренимым грехом — околоцерковного фарисейства.

Старообрядцы

Знакомый батюшка никак не может забыть свою первую в жизни Литургию. Послали его, вчерашнего выпускника семинарии, в храм, который находится недалеко от старообрядческого храма в Москве, на Рогожском кладбище. Как на крыльях летел он на службу — тем более, что служба должна была быть Ахиерейская. Зашел в храм, перекрестился — и сразу в алтарь. Там уж и Архиерей.

— Благословите, Владыко, — все по чину сделал.

И вдруг:

— А ты кто такой, что здесь делаешь?

— Да как же, Владыко, меня к вам прислали: буду служить в этом храме.

— Не будешь служить в этом храме, иди в свой храм! Проводите его!

Тут только догадался молодой батюшка, что по ошибке попал в старообрядческий храм. Пока шел к выходу, народ расступался молча, сурово, а за ним шли иподиаконы и кропили святой водой.

А ведь в XVII веке на вопросы русского Патриарха Никона, Константинопольский Собор писал ему: дело не в обряде, лишь бы быть верными в догматах и не потерять любви и мира в Церкви. Как же мы, все русские люди, любовь-то друг к другу потеряли? Не пора ли уж нам ее обрести?

Господа

По телевидению мелькнул один скандал на улице; мальчик лет пяти, проезжая на велосипеде, задел сумку «новой русской». Дама, усвоившая из опыта приватизации и перестройки нехитрую философию повсеместной и постоянной борьбы за существование, по мобильному телефону вызвала милицию и службу безопасности из офиса своего мужа. Мальчика и его мать арестовали — и в камеру телевидения все время предъявляли «вещдок» пострадавшей; вывалившийся из сумки помидор. К суду дело подтягивали.

Смотрел я на все это и вспоминал, как написал об Императоре России Николае Первом его камердинер: «Иной раз спросонья слышу шорох; смотрю, а Государь, заметив, что я заснул, на цыпочках проходит мимо меня». Значит, не богатство портит человека, раз господин (и какой господин!) мимо заснувшего слуги на цыпочках проходит, боясь его ненароком разбудить. Царь-то помнил, что над ним еще есть Господин, под Которым все мы ходим.

Что-то в наших генах поломалось…

Одному священнику предстал Ангел и сказал, что он должен немедленно взять Святые Дары и поспешить в отдаленную пустыньку, где подвизается известный старец-отшельник. Надо причастить его. 
Священник со смирением поклонился:
— Ты Божий посланник, и я должен тебя послушаться!
Взял запасные Святые Дары и отправился в путь.
Дорога лежала через глухой лес, и в самой чаще вдруг из-за кустов вышел страшный разбойник:
— А ну стой, я тебя сейчас ограблю и убью!
Священник поклонился разбойнику:
— Грабить у меня нечего. Но если есть на то Божия воля, убей! Значит, ты — Божий посланник, пришедший исполнить Его Святую Волю обо мне. Но я ведь тоже сейчас посланник Божий и должен прежде чем умру исполнить то, ради чего послан Богом.
Он рассказал разбойнику о посещении Ангелом и попросил:
— Ты, конечно, убьешь меня. Но прошу тебя дать мне время для исполнения повеления Божия. Если хочешь, пойдем со мной, и как только я причащу старца, ты сможешь исполнить Божию волю обо мне.
Разбойник согласился, и они пошли вместе. Путь был неблизкий, и дорогой священник попытался направить сердце разбойника к покаянию. Он рассказывал о Боге, о вере, о возможности и самому закоренелому грешнику спастись покаянием. Но разбойник покачал головой:
— Нет мне спасения! Я с шести лет убиваю людей, разве Бог простит такого грешника!
Меж тем за разговором они пришли к пустыни. И, оставив разбойника у порога хижины отшельника, священник вошел в нее. Радостно приветствовал старца. Но тот спросил, что за недобрый человек стоит за порогом.
— Это разбойник, который пришел со мной, чтобы убить меня после того, как я причащу тебя, отче! — ответил священник. Но старец вскипел гневом:
— Как! — ко мне, отшельнику, ушедшему от скверны грешного мира, ты привел самого грешного и низкого разбойника? Ты привел его, не постыдившись того, что он осквернит убийством это святое место? Изыди, нечестивец!
И священнику ничего не оставалось, как покинуть хижину. Он вышел со слезами и печалью в сердце, потому что не смог исполнить волю Божию, не причастил святого старца…
Но как же изумился он увиденному! Разбойник стоял на коленях и рыдал, взывая к Богу:
— Господи, нет мне прощения, но Ты прости меня, окаянного! Как мог я, мерзкий грешник, прийти в это святое место, где подвизается такой праведный старец! Как мог помыслить о том, чтобы убить священника! Господи, я так грешен, я же с шести лет убиваю людей! И никогда не знал я жалости, ничьи слезы не тронули мое злое сердце, не остановили мою руку! Господи!..
Он рыдал и каялся. И священник подошел к нему, накрыл епитрахилью и исповедал его. И когда разбойник назвал самый последний свой грех, священник разрешил все его грехи. И покаявшийся разбойник в тот же миг, поцеловав крест, умер. С чистым сердцем и душой.
Так исполнил волю Божию священник, во смирении своем не осудивший даже последнего разбойника, но принявший его как посланника Божия. И спас Христианскую душу. А старец, гордящийся своей святостью, остался без Причастия.
 

От храма к храму…

…Несколько иначе положил Господь пути мои, нежели я поначалу предполагал. Прежде оказался в Спасо-Преображенском храме, где много лет назад нас с супругой венчал отец Павел. Заказал там сорокоуст о нашем с ней здравии. На службе одна только бабулечка была. Тихо, благодатно, свечи потрескивают… К иконе Батюшки Серафима подошёл, свечу о здравии Фотинии и семейства её поставил — чтобы принял Преподобный паломников добрых, исполнил прошения их о пользе и нуждах ближних. Заблагоухала икона, словно ответила: «Радость моя!».

Ещё помолился, о ком душа просила, постоял и, услышав «Ныне отпущаеши раба Твоего…», отправился дальше, нисколько не обращая внимания на изнуряющую головную боль и сильное головокружение.
…В Свято-Воскресенском храме тоже благодать такая! — словами не выскажешь! Поставил свечи за всех, обошел иконы и долго-долго сидел на скамеечке, ждал женщину со свечного ящика, чтобы сорокоуст заказать. И ни души в храме, кроме молодой девчушки, моющей полы. И такая добродушная, светлая, простая, весёлая, щебечет, как воробушек — да всё доброе такое, утешительное говорит, улыбка с лица не сходит! Так незаметно и оттаяла она сердце моё стариковское…

«Как зовут-то тебя, сестричка?» — спрашиваю. — «Наталия». — «Помолюсь о тебе, солнышко». — «Спаси Господи Вас».
Говорю же, добрых людей целый день расставляет Господь на путях моих.
И ещё вот что. Никогда бы я такое расстояние при нынешнем нездоровье своём не прошел без помощи транспорта. А с помощью Божией — осилил. И понял теперь: нужно всегда идти от храма к храму, от храма к храму, тогда хоть сто миль одолеешь. И здесь помолишься, и там свечи поставишь,— так и пройдёшь путь свой, путь среди скорбей и невзгод…

Алексей Сибирский. 

Газета "Благовест" (Самара, 9 марта 2012 г.)

Когда Моисей и Аарон начали ходатайствовать о народе перед фараоном, чтоб он отпустил его, ответом на это было усиление работы угнетенных израильтян до того, что они подняли ропот на ходатаев своих: "вы сделали нас ненавистными в глазах фараона" (Исх. 5, 21). Точь в точь то же испытывает душа кающегося грешника. Когда страх Божий и совесть, эти внутренние Моисей и Аарон, начнут воодушевлять душу, чтоб она поднялась, наконец, на ноги и стряхнула иго рабства греховного, - радость проходит по всем ее составам. Но и враг не дремлет, и взгромождает в ее помыслах горы препятствий со стороны непреодолимости греха, и наводит со всех сторон страхи, - страх за свое благосостояние, за внешние отношения, за вес свой, даже за жизнь. И бывает, что иной начавши только, тотчас и останавливается. Воодушевись, брат! "Господь Саваоф превознесется в суде, и Бог святый явит святость Свою в правде" (Ис. 5, 16). Бог сильнее врага. Возопий к Нему, - и услышишь то же, что услышал Моисей тогда: "теперь увидишь ты, что Я сделаю с фараоном". Враг не имеет власти над душою; он только может напугать ее призрачными ужасами. Не поддавайся, претерпи, иди вперед мужественно, говоря в себе: хоть смерть, а уж не брошу, и смело пойду, куда зовет меня Господь духом покаяния, который теперь действует во мне.