~ БЫТЬ СЧАСТЛИВОЙ ~
Каждая женщина должна научиться быть счастливой без помощи мужчины.
Семейная жизнь подобна лупе. Она увеличивает всё, что есть внутри вас, поднимая на поверхность все ваши состояния. Так, если несчастная женщина выйдет замуж, она не станет счастливой. Брак, как и лупа, не меняет свойство предмета или человека, а только усиливает то, что в нем уже есть. Если же счастливая женщина выходит замуж, то в браке она становится еще более счастливой.
Женщина не должна возлагать на мужа ответственность за собственное счастье. В действительности, мы не можем никого сделать счастливее, кроме самих себя. Мы можем помочь другому человеку, «подвести к водопою», но вот будет ли он пить — зависит только от него самого...
Да, у женщин, в некотором смысле, более тяжелая карма, в отличие от мужчин, так как ее отработка приходит изнутри, в виде внезапно и беспричинно возникающих различных деструктивных эмоций и чувств. Беспокойства, страхи, гнев, обиды, раздражение, зависть, плаксивость, апатия, неудовлетворенность, и так далее — через проживание этих состояний мы отрабатываем свою негативную карму по прошлым жизням. И вполне естественно, что мы хотим, чтобы кто-то более сильный укрыл нас от этого вулкана чувств.
Да, одна из обязанностей мужчины — давать женщине защиту, в том числе, и спасать от беспокойств, причиняемых ее умом. Но это вовсе не означает, что женщина не должна самостоятельно работать над своими состояниями. Мужчина не в силах выдержать всего потока чувств, который на него выплескивает женщина. Поэтому у нее должны быть подружки, должно быть сокровенное близкое общение с другими женщинами. Также полезно иметь наставницу, и делиться проблемами с ней. Также необходимо заниматься медитацией и другими практиками для того, чтобы освобождать себя от деструктива.
Нужно любить своего мужа и беречь его от вулкана своих чувств. Потому что фонтан женских истерик и слёз мало кто из мужчин способен стойко выдержать. Находите свои, экологичные, методы успокоения. Например, один из моих любимых способов избавления от негативных чувств — это танцы. Если мне хочется на всех ругаться, я просто включаю какие-нибудь шаманские ритмы, и начинаю танцевать, хорошенько топая ножками и сотрясаясь всем телом. Через такие активные медитации, когда твой ум отключается, тело освобождается от энергетических блоков и подавленных чувств, а потому 10 минут такой практики обеспечивают твоё здоровье и безопасность твоих близких, потому что после танцев уже совершенно не хочется ругаться:).
Также в древности женщины, когда у них портилось настроение, вместо того, чтобы вымещать эмоции на близких, они — мяукали. Да, звучит забавно, но эффект от практики потрясающий! :) Сначала мяуканье идет такое глубинное, злое, почти шипящее. А потом постепенно становится более мягким и нежным... Если есть возможность, то хорошо периодически выходить в лес, куда-нибудь на природу, и что есть силы кричать "Агу", "Эй", "Эге-гей". Через такие звуки в славянские времена женщины также освобождались от деструктивных эмоций. Ощущения после такой практики просто волшебные: ясность ума, чистота и легкость во всем теле... Также в избавлении от деструктива мне помогает мытье полов. Вместо того, чтобы ругаться на домашних, идёшь мыть полы и выговариваешь все обиды и претензии — половой тряпке. Плюсов масса: сохраненные добрые отношения в семье, освобожденное от деструктива сердце и... чистые полы! :)
Итак, каждая женщина должна уметь делать себя счастливой ежедневно! Ведь она — маленький заводик любви и счастья для своих близких. Она творит атмосферу в семье.
Быть счастливой для женщины означает:
– Заниматься собой (своей внешностью, своим эмоциональным состоянием);
– заниматься саморазвитием (чтобы осознать свою женскую силу);
– не зависеть от мужчины в плане наполнения (знать свои собственные методы наполнения счастьем).
Используйте эти знания во благо, и будьте счастливы! С любовью и благословениями, Марiя Маниша
#ml_счастье #ml_совет #ml_женская_природа #ml_отнош
|
Важная составляющая счастливой семейной жизни – это стремление супругов быть вместе. В идеале – всегда и везде. Например, как родители моей супруги: они прожили в браке почти 45 лет, так даже и работали вместе. А еще вместе нужно проводить отпуска и выходные; и конечно, вместе ужинать, а еще лучше – и завтракать или хотя бы вместе выпивать утром чашку кофе. Статус семейного человека таков, что его должны постоянно видеть с женой, а он этого должен хотеть. Золотое правило семейной жизни: никуда без жены. А если с женой – нежелательно, то туда я точно не пойду. Важно, находясь на работе, звонить домой: это показатель заботы и ответственности перед женой и семьей. Мужчины! Обязательно в течение дня скажите по телефону своей любимой (несмотря ни на что) супруге что-нибудь приятное – женщинам много не надо, – и обязательно будет добрый результат. Но мы, мужики, этого не делаем, а потом удивляемся, почему климат в семье всё больше напоминает полярную зиму. Сегодня у большинства работающих, и особенно мужчин, ненормированный рабочий день. Жена дома целый день одна и, естественно, ждет мужа домой. Поэтому, выключив компьютер, нужно спешить домой. Допускается по пути заскочить в магазин за чем-нибудь вкусненьким и сладеньким – чтобы ужин был повеселее. Ненормально, когда мужья надолго уезжают из семьи на заработки. Постоянно слышишь рассказы про измены вдали от дома, а иногда и про разводы. В таких случаях лучше супругам вместе поехать работать, а детей оставить под присмотром бабушки или няни. Отношения мужа и жены – уникальны. Они созидаются многолетним кропотливым трудом, превращаясь по милости Божией со временем в нежный и теплый союз, имя которому любовь; но при этом стремительно и часто бесповоротно рушатся, если в их природу проникает грех и неправильное поведение даже одного из супругов. Супружеские отношения всегда подвижны, в их природе всегда присутствует динамика. Они никогда не могут «законсервироваться». Сегодня всё в семье хорошо, а что будет завтра, никто не знает. Всегда нужно держать руку на пульсе. Больше всего, особенно в начале семейной жизни, я боялся, что в наших отношениях с матушкой появится холодок и формальность. Страшило то, что нам будет хорошо порознь, каждому с самим собой. Поэтому первое время я буквально бежал домой – стремился быть рядом с ней. Благо, что она меня ждала и я был ей нужен. Даже прожив вместе почти 20 лет, стараюсь нигде без уважительной причины не задерживаться – спешу домой. Протоиерей Андрей Овчинников, Православие.ру.
|
СОКРОВИЩА ДОШКОЛЬНОГО ВОЗРАСТА. НЕ ПРОЗЕВАЙТЕ!
«Что ты сегодня ел? Как спалось? Как настроение? Давай быстрее! Собери игрушки! Опоздаем! Если не уберешься, не получишь…!» Как часто общение с нашими 4-5-6-7-летками сводится к этому перечню фраз. Не всегда, конечно, и не только к этим фразам, но, тем не менее, замечали ли вы, как часто наши разговоры с подрощенными уже детьми становятся беднее и однообразнее. О том, почему так происходит, какие сокровища таит в себе этот чудесный «дошкольный» возраст, какова роль родителей в этот период и как стать ребёнку не только родителем, но и близким другом и будет эта статья.
Когда малыш только родился, когда ему 1 год или 2, нам, родителям, хоть и страшно но, как правило, понятно, как с ним себя вести: объятия, полное внимание, отражение практически всех его ощущений, действий и звуков и много-много любви и заботы – руками, голосом, телом. Наше поведение отчасти интуитивно, отчасти дополнено опытом родных, друзей и знаниями из популярной психологии и физиологии. К появлению ребёнка мама обычно морально (психологически) готовится. У нее много энергии и огромное желание дать своему малышу самое лучшее. Поэтому и общение с ребёнком в этот период бывает глубоким, наполненным чувствами и эмоциями.
Но время идёт, малыш растёт. Вот ему уже исполняется 4 года или 5… Он ходит в детский сад, часто у него уже есть младший братик или сестрёнка, или мама вышла на работу. Он занимается дополнительно – спорт, рисование, музыка. А с 6 лет еще и ходит на подготовку к школе. Жизнь насыщенная, успеть надо многое. А маме нужно еще и организовать все это.
* А что же происходит с общением между мамой и ребёнком?
Не всегда, но, тем не менее, часто за всей этой чередой повседневных дел, разговоры с ребёнком сводятся к бытовым диалогам о том, что он сегодня ел или хочет съесть, что делал, как спал, как настроение, как дела в садике. А еще к организационно-собирательным фразам – «давай быстрее!», «собери игрушки», «почисть зубы», «опоздаем!». Ну и конечно к ругательно-воспитательным изречениям «не чавкай», «если не уберешься, не получишь …», «не жадничай», «не обижай маленьких» и т.п. В попытках выполнить все пункты задуманного плана на день, как часто мы теряем что-то главное в общении с нашими детьми, что-то, что делает нас близкими, родными, ценными друг для друга.
Честно говоря, в какой-то момент это случилось и со мной, в моих отношениях с сыном. Такое холодное и тягостное ощущение, что я вроде бы целый день на связи с ребёнком, знаю, где он и что с ним, уделяю внимание, провожу с ним время, но он как будто ускользает от меня, отдаляется, контакт теряется.
* Почему так происходит?
С одной стороны работают естественные процессы сепарации (отделения) ребёнка от матери – он становится старше, потребность в физическом контакте мамы с ребёнком и ребёнка с мамой становится меньше. К тому же его начинают активно интересовать сверстники и его собственные достижения. Появляется много интересов вне дома. А у мамы освобождается время для нее самой или работы. Жизнь становится интенсивнее и не всегда удается найти время и желание для того, чтобы поделиться друг с другом переживаниями, мыслями, чувствами о случившемся или увиденном.
К тому же, если ребенок ходит в детский сад на полный день, времени на общение становится еще меньше. За 4-5 часов в день, которые родители проводят вместе с детьми, взрослым нужно столько всего успеть! Какое уж тут близкое общение и разговоры «по душам»!
С другой стороны бывает, что мама эмоционально устает. Первые годы постоянной включенности в малыша, невероятная отдача, которой требует раннее материнство - это большая эмоциональная нагрузка. И если не восполнять свои ресурсы, не заботиться о своем отдыхе, постепенно может наступить эмоциональное истощение. И тогда на близкое, глубокое общение с ребёнком у мамы может просто не быть сил.
* Однако, чем же так интересен этот возраст с 4 до 7 лет (условно конечно). И какова роль родителей в этот период.
Сразу скажу, мне не хотелось бы писать сейчас о том, как в этот период меняется ребёнок физиологически (его память, внимание, интеллект, поведение). Эти изменения есть, они существенны, но всё же достаточно очевидны для всех. Мне хочется написать о том, что часто упускается из внимания родителей, но тем не менее является таким важным.
Именно в этот период с 4 до 7 лет закладывается основа нравственного развития ребёнка. Дело в том, что, начиная с 3 лет (условно) мир ребёнка расширяется. В нем появляются ровесники, другие взрослые - воспитатели, учителя, друзья и знакомые родителей. Закономерно возникают вопросы, как, по каким законам происходит взаимодействие и общение людей. И именно в этом возрасте ребёнок впервые задумывается о том, что хорошо и что плохо, что такое зависть и хвастовство, скромность, высокомерие, подлость, бескорыстность, щедрость и доброта.
Это тот период, когда закладываются базовые ценности и установки, которые ваш ребёнок понесёт через всю жизнь. А нам, родителям, важно знать, что усваиваются эти установки ребёнком БЕЗ всякой критики с его стороны и сомнений, т.к. критическое мышление в этом возрасте у детей еще не развито. Вот как услышал, что мальчики не плачут, вот так и усвоил. А потом десятилетиями пытается эту установку из себя выбить…
А как ребёнок формирует свою систему ценностей? Запоминая, изучая, анализируя в меру своих возможностей все, что он видит и слышит вокруг себя, все происходящие рядом с ним ситуации и реакции окружающих на них.
Вот эти самые реакции взрослых и являются определяющими в том, какой вывод (установку) малыш вынесет себе на будущее. Папа помог старушке донести тяжёлую сумку до подъезда. Какая мысль появляется у ребёнка? Пожилым людям надо помогать, относиться к ним с уважением. Или помогать нужно тем, кто нуждается в помощи. Какой именно посыл малыш воспримет от этой ситуации, зависит от папиных комментариев.
И получается, что для того чтобы создать свою систему ценностей, ребёнку в этом возрасте просто жизненно необходим близкий контакт со взрослыми, в первую очередь родителями, их опыт и знания. 1000 детских «почему» об этом же.
А что будет, если мы не будем участвовать в нравственном и личностном развитии наших детей? У ребёнка нравственные понятия и на их основе его личностные ценности все равно формироваться будут. Он будет выхватывать информацию извне, там, где услышит и то, что услышит. Это как с речью. Если ребёнок слышит речь вокруг себя, он заговорит. И заговорит так, как говорят окружающие.
Вот и получается, что когда у наших детей происходит такой важный этап личностного развития, у нас, родителей, за чередой ежедневных дел и эмоциональной истощенностью часто не оказывается сил и не остается времени, чтобы говорить с ребёнком о жизни, о людях, об отношениях...
* Есть еще один важный процесс, который разворачивается в этом возрасте.
Ребёнок становится достаточно эмоционально зрелым, чтобы иметь более глубокую привязанность с родителями, основанную на любви и заботе друг о друге, на знании и интересе друг к другу. Это когда хочется радовать маму подарками и рисунками, готовить для нее бутерброды и не шуметь, когда она спит. Это когда появляется интерес к тому, каким был папа, когда был маленьким, как он поступал в тех или иных ситуациях. В этот период ребёнку очень интересен ваш опыт и ваша жизнь, история вашей семьи. И это знание делает вас истинно близкими друг к другу.
Чувствуете, как эти два процесса связаны между собой – ребенок формирует свои личностные ценности и при этом готов и хочет, чтобы вы передавали ему свой опыт. Чтобы на этом основании и с его помощью построить кредо своей личности, с которым он и пойдёт по жизни. При этом вы формируете крепкую, надёжную привязанность – как основу для близких доверительных отношений с вашим ребёнком на многие годы вперед.
Вот такие сокровища скрывает в себе этот возраст 4-7 лет. Важно только не пропустить, не пустить на самотёк, найти в себе силы, вовремя включиться и максимально использовать то, что даёт вам этот период жизни ребёнка.
* Ну и самое главное
Что же конкретно можно делать с детьми в этом возрасте, чтобы отношения были по-настоящему близкими, связь крепкая, а у ребёнка было достаточно материала, чтобы формировать свои ценности и нравственные установки. Здесь я поделюсь своим опытом.
- На мой взгляд, главное и основное – это разговаривать, обсуждать с ребёнком ситуации, с которыми вы сталкиваетесь в повседневной жизни. Во дворе подрались ребята. Прохожий замахнулся или ударил собаку. В автобусе – скандал, кто-то кому-то наступил на ногу. На площадке упала и ударилась девочка. Такие ситуации происходят на каждом шагу. Важно замечать их или хотя бы некоторые из них. Можно говорить ребёнку о том, что вы думаете о развернувшейся перед вами картине. Например: «Ребята поссорились – начали драться. А можно было бы попробовать поговорить, объясниться и т.п.» или «Мужчина ударил собаку – плохо поступил. Животных бить нельзя. Хотя, вот если бы на меня напала бы собака…. И т.д.».
А можно спросить самого ребёнка, что он думает о том, что видел. «Как ты думаешь, стоило ли этим ребятам драться? А в каких ситуациях на твой взгляд можно драться? А можно было бы поступить по-другому? А ты бы как сделал?» или «Мужчина ударил собаку – как ты думаешь, он правильно поступил? Как можно было бы отогнать ее по-другому?» и т.д. Лично мне вариант с вопросами нравится больше. Ребёнок учится думать и анализировать ситуацию самостоятельно и при этом формирует свои ценности и установки, основываясь на своих мыслях, а, значит, получает свой опыт. Но при этом вы рядом и можете рассуждать с ребёнком вместе, рассказывать, как это было у вас, и что вы по этому поводу думаете.
- Детские книги и фильмы дают богатейший материал для обсуждения. Главное, когда читаете ребёнку, не торопитесь, не спешите перейти к следующей сказке или фильму. Спросите ребёнка, а как бы он поступил на месте главного героя, что понравилось ему в сказке, а что испугало и почему. Чему учит эта история, и встречалось ли ему что-то похожее в жизни? А может быть что-то похожее случалось в вашей жизни? Расскажите об этом – ваши истории и опыт будут для вашего ребёнка ценнейшими подарками, которые он будет хранить в своем сердце всю жизнь.
Екатерина Зиновьева
|
ПРО ЧУЖУЮ ШКУРУ или КАК Я ОСУЖДАЛА МАТУШКУ матушка Елена Фетисова
В последние годы каждый Великий Пост я вспоминаю одну и ту же историю, случившуюся лет восемь-девять назад.
Мне в этой истории около двадцати, я учусь заочно и второй год живу трудницей в небольшом женском монастыре. В разгаре Великий Пост. Монастырский пост глазами новоначальной христианки. Время почти абсолютного, безоблачно-безмятежного счастья. Многочасовая утренняя служба, на которой не больше десятка молящихся. По иконостасу справа крадется луч весеннего солнца, а на клиросе у окна еще зябко, и сестры заботливо кутают молодежь в пуховые платки. Можно сидеть, «окуклившись» в пуху платка, и слушать Иоанна Мосха. Можно самой читать кафизмы, пронзительно-красивые и согревающие сердце, когда язык новичку уже понятен, а смысл еще не «затерся» от частого повторения.
Потом просфоры, поздняя трапеза и мытье посуды, которое тоже доставляет радость сознанием труда во славу Божию. И служба вечером, когда клирос кажется уютным коконом света в темном храме, освященном лишь островками горящих свечей. И «верится, и плачется, и так легко, легко…». Потом в деревенском доме теплая печь, книги, подготовка к Причастию, чай «с ничем».
И вот в один миг этот «рай на земле» разрушает священник из райцентра.
– Отче, у меня пономарь задурил! У вас тут никого из сестер нельзя на недельку выпросить? Может, и матушке моей помогли бы по дому, а? – молодой отец Иоанн, настоятель городского храма, ворвался в конце службы к монастырскому священнику энергичным вихрем в дутой куртке с запахом бензина.
– В такое время, из сестер… Сам понимаешь, не слишком полезно. Вот у нас студентка, Елена, она особа неопределившаяся, пускай и посмотрит на семейную жизнь. Петь, правда, не умеет, но службу выучила, вроде бы, и читает…
И вот уже я еду «в мир», в районный городишко, где от великопостной весны с молодым солнцем и прозрачной капелью остается лишь городская распутица с грязными остовами недотаявшего снега, куртками пьяниц, чернеющими на остановках, и шансоном, шансоном…
На территории храма церковный дом: дрова, бельевые веревки, детские велосипеды. Зато шансона не слышно и жить меня селят отдельно, в здании воскресной школы. Я обхожу свою новую «келью», огромную, светлую, раскладываю вещи, бросаю в чашку кипятильник и, поджав ноги, устраиваюсь на диване, чтобы до вечерней службы почитать «Невидимую брань».
Но вода не успела вскипеть, как раздался настойчивый стук в несколько рук.
– Тёть Лен! Вы тёть Лен? Здрасьте! А вы к нам надолго? А вы монашка? Нет? А почему?
«Дети. Мелкие. Катастрофа…» – мои представления о детях младше средней школы крайне смутные с оттенком паники. Крошка Мю из повестей Туве Янссон и «Трудный ребенок» – этими ассоциациями они и ограничиваются. Нет, еще маленький лорд Фаунтлерой как антитеза, которую обязаны взращивать верующие родители, но возрастили ли ее здесь – еще ведь не известно.
А дети в количестве трех девчонок, дошкольниц или младших школьниц, уже прошмыгнули внутрь и рассказывают и расспрашивают о чем-то наперебой, перебирая на ходу мои вещи. Я хожу по пятам и чувствую себя так, словно в руках моих бомба, и неизвестно, от чего она взорвется.
– Теть Лен, а вас же мама звала! Пойдемте есть!
Увы, дошколята оказались совершенно неприступными для вежливо-витиеватых отговорок и очень скоро они уже спешили домой и вели под руки меня, а я чувствовала себя военнопленным и утешалась только тем, что служба скоро. В доме навстречу нам выскочили двойняшки лет двух с половиной и выполз карапуз, еще не способный ходить. «Шестеро!» – тоскливо сосчитала я и принялась здороваться с матушкой, крупной женщиной, на вид не старше тридцати лет.
Осторожно прохожу за хозяйкой на кухню, стараясь сохранять спокойный вид. А внутри весьма неспокойно, там уже идет борьба с грехом осуждения, но осуждение явно побеждает. Я осуждаю матушкино хозяйствование: «Памперсы на полу – это надо дожить! А ванная комната? Антисанитария! На кухню не войти…». Осуждаю педагогическую методику: «Что за дикие дети? И уже в сережках все, как вульгарно…» Осуждаю кулинарные способности: «Гречневый суп? Да уж!» Осуждаю «матриархальное» семейное устройство, когда при мне глава семьи спрашивает, что приготовить на ужин: «Нашла матушка занятие, достойное священника, нечего сказать»…
За полчаса до службы отец Иоанн просит меня погладить детские вещи, и я принимаюсь за дело с мысленным ропотом: «Вот тебе и пост, вот тебе и молитва – одно рассеяние и обмирщение». Через полчаса в комнату входит матушка и видит картину: на полу гора чистого мятого белья, без преувеличения, до пояса, а у меня под рукой стопочка из пяти, максимум – шести отглаженных распашонок, и я вдохновенно и неторопливо утюжу седьмую «по всем правилам». Поблагодарила, проводила на службу, уфф…
На следующее утро я уже на полном серьезе осуждала матушку за то, что она, жена священника, не ходит на службы «даже в Пост», не молится, не поет на клиросе, не приводит детей. Так проходит неделя: клирос, дом священника, где я вяло помогаю, осуждая и шарахаясь от детей, и откуда сбегаю при первой возможности в «келью», где можно «спокойно попоститься» и дочитать-таки «Невидимую брань». Наконец меня отвозят в монастырь, где я счастливо окунаюсь в «нормальную церковную жизнь», но еще долго мысленно возмущаюсь бытом и нравами приходского духовенства и рисую в уме картинки «как должно быть»…
Что ж, прошло всего несколько лет, и Господь дал мне возможность воплотить мои умозрения в жизнь: я вышла замуж, муж стал священником. У меня был всего один ребенок, когда на полу начали валяться памперсы, а «не войти на кухню» было уже во время беременности. И тогда же готовить на этой кухне стал муж – мне из-за токсикоза недосуг было размышлять о занятиях, достойных и недостойных священника… Сейчас детей трое, и я начинаю привыкать. Иногда на несколько часов в день удается навести образцовый порядок и, бывает, он держится до вечера. Иногда я сдаюсь, и воцаряется хаос. Если бы моих детей было шестеро, хаоса, думаю, было бы гораздо больше…
А попытка в будний день пойти на службу с детьми – это, как оказалось, садизм в отношении прихожан: в пустом храме каждый детский вскрик подобен звуку сирены. Пойти же в храм без детей – значит оставить их под присмотром мужа, лишив последнего редкого и драгоценного выходного… И еще много, много подобных «оказывается».
Теперь я вижу, что осуждение – грех в первую очередь против самого себя. Мы созданы богообразно, и через любовь к другому, через доброжелательное узнавание другого должны бы сподобляться богоподобного всеведения. Но вместо этого мы довольствуемся собственным всезнайством, все на свете пытаемся свести к своему жалкому, маленькому опыту, к умозрениям «а как должно быть», не желая и знать – а как бывает и почему…
Но применить на практике этот вывод все равно трудно: теперь я, человек семейный, начинаю осуждать монашествующих. Доколе…
|
Это не вернуть
Я помню, было мне лет десять, наверное. Был летний день, и мы стояли с мамой на балконе четвёртого этажа нашей кирпичной пятиэтажки. Пахло кленовыми листьями, пылью летнего города, а на кухне закипал чайник. Мама улыбалась, и я тоже, был редкий момент нашей лёгкой, безоценочной близости, мать моя обычно была строгой женщиной. А возраст мой был таков, когда только начинаешь осознавать, что ты одинок и дистанция с родителями будет только нарастать.
Но в это мгновение мне ясно показалось, что мы так же близки, как в раннем детстве, был тот же свет, тот же балкон и звук закипающего чайника, может быть, он был самым важным. Мама улыбалась той же улыбкой, что и пять лет назад, да и как могло быть иначе – что такое пять лет для взрослого человека, а для десятилетнего мальчишки это полжизни, подумайте!
Это сейчас я бы улыбнулся и постарался до конца насладиться этими мгновениями, легко отпуская, смиряясь с неизбежностью их ухода, но тогда я вдруг испугался, что мама прямо сейчас перестанет улыбаться и уйдёт, и разом всё кончится. И когда закипел чайник, просто помчался на кухню налить нам чая и вернуться, я очень спешил.
Когда вбегал в кухню, я вдруг уронил бутылку молока со стола, она разлилась широкой волной прямо на чистый, недавно вымытый пол. Помните, были такие бутылки в советское время с широким горлом?
Помню своё отчаяние, как я схватил половую тряпку, даже не посмотрев на то, что она была сырой, и стал пытаться вытереть эту ужасную белую лужу, в которой могла утонуть моя радость, она не впитывалась, а лишь размазывалась по всей кухне…
Тогда я бросил её и изо всех сил побежал обратно, на балкон.
Мама стояла всё там же. И даже ещё улыбалась.
Я присел на порожек балкона и попытался через неудачу и предчувствие скорой расплаты за неё поймать последние ноты уходящей радости. И мне это, кажется, удалось.
А потом…
Потом мама зашла в дом и раздался крик: «Иди сюда!» Каждое её слово заставляло меня вжимать голову в плечи, словно в череп мне забивали с размаху толстые, шершавые гвозди.
Меня едва ли побили, не помню, но ощущение именно физической боли осталось и сейчас.
Конечно, если бы я мог тогда всё маме объяснить, она не стала бы ругаться, а, наверное, обняла бы меня. Но у детей просто не хватает взрослых слов, чтобы выразить свои детские чувства. А может и наоборот, детских слов не хватает, чтобы выразить взрослые чувства. Мне иногда кажется, что чувств детских и совсем не бывает – они сразу на вырост нам выдаются.
Пишу это вовсе не для того, чтобы сказать, какой я был и остался нежный и какие бывают жестокие родители. Вовсе нет.
Представьте, как видела всё происходившее моя мать, взрослая женщина, как стояла она на балконе, решившая наконец отдохнуть хоть пять минут от ежедневных дел и забот, и вот на тебе – возвращаешься в дом, где только что был вымыт пол, а там вся кухня в белых, жирных разводах. И тряпка брошена на полпути. Мало того, что ухитрился именно в эти редкие пять минут покоя что-то опрокинуть, ещё и размазал, ещё и не доделал, всё бросил и ушёл.
Всё так, конечно.
Но может быть? Может быть тот, у кого есть дети, прочтёт сейчас эти строчки и, попав в похожую ситуацию, не будет кричать и ругаться, не станет забивать гвозди, ведь кухня от этого чище не станет.
Может быть он рассмеется, а? Поймёт и, прижав голову испуганного мальчишки к себе, скажет: «Да ну его, это молоко и пол. У меня ведь есть ты, а у тебя – я!»
Ведь очень скоро мы расстанемся. Мы отдаляемся друг от друга каждый день, незаметно, но ещё пара лет, и детство твоё пройдёт, ты станешь подростком, отдалишься от меня внутренне, а потом и взрослым, став ещё дальше: уедешь учиться, работать, жить свою жизнь.
А потом мы расстанемся насовсем.
Навсегда.
Но у нас есть ещё эти минуты. Где летний запах и тёплая пыль.
...Где ты со мной, как жеребёнок у живота лошади, и как ей нужно лишь опустить голову, чтобы вдохнуть запах его волос между чутких ушек, так и мне, достаточно опустить руку и погладить волосы у тебя на макушке. Однажды макушка твоя уйдёт далеко ввысь, и чтобы увидеть её, мне нужно будет, чтобы ты сел и обязательно рядом.
Но пока…
Не прогоните. Не испугайте.
Мы всё ещё вместе.
Максим Цхай
|
Был недавно у меня случай очень интересный, хотелось бы о нем сказать. Пришла женщина ко мне, расстроенная, в слезах: «Батюшка, что мне делать, я 25 лет с мужем жила и он меня разлюбил?» – я говорю: «Как разлюбил? С чего вы взяли?» – «Ну как, он приходит с работы, со мной не разговаривает, ложится на диван, достает газету, смотрит телевизор, со мной ни слова – ни здрасте, ни до свидания, я для него вообще не существую. Я начинаю ему говорить – только одно раздражение – ты понимаешь, я работал, я устал….»
Я говорю: «Подождите, давайте я вам расскажу, как вы себя ведете, когда он с работы приходит – приходит муж с работы, уставший, вы ему открываете дверь лохматая, в мятом халате, а он говорит: слушай, ты понимаешь, у меня такое несчастье тут получилось на работе, я там… ну что-то не так сделал, он начальства получил выговорил, может быть и отпуск теперь не дадут летом, придется осенью отдыхать, а может быть и зимой, вот ты понимаешь… А она говорит: Да я же тебе говорила, бестолковый, сколько можно тебе говорить, ты такой сякой, нет чтобы вот так делать, а ты опять… Отругала его, дальше что? Дальше он приходит говорит: ну, там в холодильнике обед, иди возьми, погреешь. А утром, он встает на работу – пошел рубашку погладил, брюки погладил, утром встает на работу, а вы еще или своими делами какими-то занимаетесь, или спите в кровати – там в холодильнике йогурты, возьми, погрей кофе.
Я говорю: а вы теперь будете делать так – он приходит с работы, вы встречаете в чистом халатике, причесанная: здравствуй, дорогой, как я соскучилась, как я рада, что ты пришел. Он говорит: у меня там на работе что-то не так получилось, вот я виноват перед начальством – Ничего, дорогой, ты у меня золотой, у тебя все получится, все будет хорошо. Давай быстренько иди мой руки, а то ужин остывает. Он заходит на кухню, а там сервировочка, тарелочка, ножичек, вилочка, все тепленькое...
Все, ублажила, накормила. Дорогой, ты завтра какой костюм наденешь, какую тебе рубашечку погладить. Утром за полчаса вы встаете, встала, за полчаса, завтрак приготовила, также его на работу отправила. Любовь тоже надо культивировать, ее надо поддерживать. Проходит… месяц не прошел: «Батюшка, я так благодарю, меня муж опять полюбил». Все просто, то есть, люди живут и уже друг о друге так не заботятся, как заботились, допустим, в начале своей жизни, как любили друг друга.
Любовь она тоже, ее же нужно поддерживать всегда. Если, допустим, цветок растет, нужно, чтобы его поливали, чтобы на знойном месте он не стоял, где-то в тенечке, то есть, надо поддерживать. И когда такая теплота остается в семье, то люди, может быть даже ничего друг другу не говорят, они вечером сидят на кухне, пьют чай, смотрят друг на друга – им хорошо. Потому что среди их есть любовь, а любовь – это Христос, а с Богом везде хорошо.
Протоиерей Сергий Дикий.
|
Склонились головы в молитвенном поклоне, В сознании брезжит покаяния печать. И на груди сомкнув крестом свои ладони, Напомнишь сердцу, как умеешь ты прощать. Средь суеты, храня огонь своей надежды, Припомнив грешных дней нелепицу и боль, Даёшь обет начать свой день не так, как прежде, И каждый раз не сыпать в рану соль. Разговорись перед святым и строгим ликом, Открой прорвавшихся признаний наготу, Пронзи безгласым и внутриутробным криком Тьму равнодушия, бездушья глухоту. Ты жди прощенья, как с небес благословенья, Ты припади к иконам с верой и любя, Здесь каждый жест - к судьбе прикосновенье, Здесь нам дано познать самих себя.
|
Формула семьи. Из опыта семейной жизни
— За годы брака я научился быть счастливым, радоваться тому, что у тебя есть. Правда, до этого ощущения счастья нужно было дорасти. Когда у нас родился первый ребенок, мы жили в общежитии Литинститута, горячей воды не было, на кухне бегали толпы тараканов, мне приходилось вставать в 6 утра, чтобы везти...
На страницах журнала «Виноград» многодетные родители рассказывают о себе и своих детях, делятся опытом. Сегодня мы представляем семью Беличенко.
Беличенко Дмитрий Юрьевич, 44 года, преподаватель русского языка и литературы
Евгения Викторовна, 43 года, ландшафтный дизайнер
В браке 22 года
Дети:
Андрей, 22 года, выпускник Литературного института им. Горького, факультет перевода (немецкий)
Антон, 17 лет, в свободном поиске
Александра, 12 лет, учащаяся 7-го класса гимназии № 18 города Королёва
Алексей, 9 лет, учащийся 3-го класса Краснознаменской школы пос. Загорянский
Надежда, 6 лет
Лев, 3 года
Дмитрий Юрьевич:
— За годы брака я научился быть счастливым, радоваться тому, что у тебя есть. Правда, до этого ощущения счастья нужно было дорасти. Когда у нас родился первый ребенок, мы жили в общежитии Литинститута, горячей воды не было, на кухне бегали толпы тараканов, мне приходилось вставать в 6 утра, чтобы везти ребенка в детский сад… Я не хотел второго ребенка — мне казалось, что жизнь непоправимо изменится, что ее просто не будет. А жена хотела — так у нас появился Антон.
Потом уже я сам захотел третьего. И когда родилась Сашка, я испытал такую радость… Она так и осталась внутри до сих пор. Я не могу сказать, что не любил Андрея и Антона — я их любил, но сумел ощутить эту любовь во всей полноте только после рождения Саши. И потом мне очень хотелось еще детей. Моя мама очень переживала за меня с рождением каждого нового ребенка — ей казалось, что это для меня непосильный груз.
Да, было тяжело, порой я буквально кричал внутренне: ПОЧЕМУ Я ДОЛЖЕН ЭТО ДЕЛАТЬ? Нет, даже не так. Почему Я должен это делать? А потом приходишь домой — а там Женька и все дети сидят за столом, делают для меня новогоднюю газету под названием «Этапы жизни» — как мы переехали в новый дом, как я купил машину… Вот в такие моменты от счастья рискуешь разрыв сердца заработать. Когда чувствуешь понимание и теплоту, это счастье. Я раньше был совершенным эгоистом, и если бы не семья, так бы им и остался. Человеку необходимо ощутить свою нужность кому‑то, жить для кого‑то, иначе всё в его жизни происходит напрасно.
Самое трудное, наверное, — научиться их любить. Всяких. И всегда. Они не идеальные дети, всякое у нас бывало. Когда они все вместе бегают и орут, иногда хочется от них просто спрятаться. Они все друг к другу ревновали, старший — к младшему. К примеру, читаем мы вместе утреннее или вечернее правило, и вдруг Андрей кидается на Антона с криком «Он мне молиться мешает!». Антон у нас семь раз болел ложным крупом, Женька с ним больше всех возилась, вот и вызывала ревность у старшего. И так по цепочке. Делят дети родителей. Тут только объяснять и быть терпеливыми. Мы им говорим, что старший обязан хорошо относится к младшим, а не сводить с ними счеты, потому что он за них отвечает. Они соглашаются, но пока до конца справиться с собой не могут.
Однажды мы ехали на дачу на летней резине. Был снег, дождь, гололед, машину развернуло на дороге на 180 градусов, и чудом мы остановились на обочине, не свалились в овраг. Все это время Женя тихо сидела, держась за ручку дверцы, и молчала. Когда все закончилось, я спросил ее: «Почему ты молчала?» Она ответила: «Я же не могла повлиять на ситуацию. И все равно надо же когда‑то умирать, почему не сейчас?»
Женя меня идеализирует. Но и я не представляю рядом с собой другого человека. Был у нас случай: я еду по Минскому шоссе, вдруг перед машиной выскакивает девушка, я резко торможу, сзади в меня кто‑то врезается. Выхожу я из машины, сзади сплющенная до лобового стекла «девятка», за рулем совершенно белый человек, к счастью, живой. В этот момент звонит жена, спрашивает: «У тебя все в порядке?» И так каждый раз — когда что‑то случилось или я думаю о ней, она звонит. И у нее так же — когда я ей нужен, я звоню.
Она говорит: «Что бы ни случилось, я все равно тебя пойму». Она со мной находится на одной волне. И это самое главное в наших отношениях — понимание. Без способности, желания понять и принять другого человека не получится даже нормального разговора, что уж говорить о семейной жизни. Наверное, возможны счастливые браки между представителями разных социальных слоев, но я о таковых не слышал. Если одного интересуют исключительно книги, а другого — исключительно новый диван в гостиной, каждый останется при своих амбициях и своих обидах.
Денег нет и не будет. С этим надо смириться. Правда, когда они нужны, то откуда‑то обязательно появляются. А вообще грех на что‑то жаловаться, всё у нас есть. Однажды мы с Сашей шли из магазина, и я увидел новенькую, сверкающую синюю «мазду». Большой, толстый дяденька, с трудом удерживаясь на корточках и высунув от напряжения язык, тоненькой кисточкой закрашивал невидимые глазу сколы на капоте. И я сказал Саше: ты представляешь, что я вот так сижу и закрашиваю что‑нибудь? Саша ничего не ответила, просто засмеялась.
А я подумал, что очень простое отношение к окружающим вещам, к достатку и прочим атрибутам современного человека — это необходимость. По крайней мере, если у человека есть дети. Хотя все равно нужно следить, чтобы дети были аккуратно одеты. И самому приходится выглядеть. А то скажут: вот они, многодетные, даже одеться не на что.
Я иногда говорю: как же мне все надоело! А поживу без них день-другой, и все, не могу — жутко скучаю. Для чего мне жить без них? В такой жизни нет смысла. Вот это ощущение высшего смысла для меня самое главное.
Евгения Викторовна:
— Женщина всегда должна оставаться женщиной, независимо от того, сколько у нее детей. Мужчины в основном предпочитают гордиться красотой своих жен, если есть такая возможность. Я всегда задумывалась над природой парадокса: никто так тонко не оценит красоту, как женщина, и никто не способен так по существу восхититься функциональностью какой‑либо вещи, как мужчина. Тем не менее мужчины ценят в женщинах именно красоту, а женщины в мужчинах — функциональность. При недостатке красоты, я считаю, самое главное — быть интересной, уметь поддержать в супруге интерес к жизни, подтолкнуть к каким‑то творческим решениям. Клуши не нравятся никому.
У моей прабабушки, Царство ей Небесное, в деревне была кличка Волчица. Она была очень самостоятельная, сильная, как мужик, умела абсолютно всё; в войну, за неимением лошади, пахала на себе. Как‑то у себя в огороде убила чугунным утюгом немца, оттащила его в ближний лесок и там закопала. Ей никто был не указ, а она, напротив, имела большой авторитет. Так вот, прабабушка немела и преклонялась перед своим мужем, моим прадедом, который был тишайший, добрейший человек, никогда, говорят, голоса не повысил ни на кого. Когда он умер, еще молодым, она больше замуж не вышла, хотя предложений было много.
Всё повторяется. История предков проливает свет и на отношения в нашей семье. Когда мужчины рассуждают о своей роли в браке, они часто любят говорить: «Мужчина должен быть добытчиком» или «Отец в семье — карающее начало» и подобную пошлятину. На самом деле мужчина изобрел столько самозаменителей, что для женщины нашего века несложно, условно говоря, и догнать мамонта, и завалить, и в духовку посадить. И все при помощи новейшей техники. Поэтому, если держаться ближе к смыслу жизни, самое важное в муже то, что он для меня является представителем Истины.
Бесконечная доброта, самоотверженность — то, что дает ему безусловное преимущество передо мной. Муж как‑то говорил мне: «Когда я мечтал создать семью, то думал в основном о том, что смогу помочь кому‑то в жизни. Стану поддержкой». Согласитесь, это странно выглядит на фоне современных рассуждений о пользе достатка и необходимости избегать страданий. Поэтому считаю, что муж мой — совершенно необыкновенный человек, с совершенно классическим проявлением мужского начала. Потребность любить, жертвовать собой ради других — что может быть мужественнее!
С появлением детей самым сложным для меня стала необходимость сидеть дома. С таким энергичным, авантюрным характером, как у меня, двадцать лет просидеть, видя одни и те же стены, магазины, детские площадки… Я всегда ненавидела разговоры о том, какой зубик первым прорезался и какого цвета у младенца был понос. Думаю, от этого здоровье детей не пострадало — и зубы все до одного выросли, и кишечные колики мы пережили, никуда не делись. Слава Богу, теперь мы съехали из городской квартиры в частный дом, и, гуляя с детьми, я могу одновременно штукатурить сарай или копаться в огороде.
Самый младший сын, Левушка, родился с ДЦП. Когда мы об этом узнали, не могу сказать, чтобы кто‑то из нас воспринял это как‑то по‑особому. Ну, во‑первых, с моей стороны осознание грехов ни на секунду не позволило ощутить себя незаконно обиженной. Наоборот, где‑то внутри появилась некая умиротворенность: «Бог все видит и при жизни наказывает». А что может обрадовать человека больше? Детям сказала так: вы знаете, сколько бедных больных деток сейчас брошены родителями и буквально гниют по приютам? Ну а мы с вами можем одного такого мальчика сделать счастливым. Видите, сколько нас, и сколько рук могут ему помочь. Если бы не родился Лева, я бы не узнала, какие у меня добрые дети. Они очень его жалеют, любят и балуют.
С детской ревностью мы сталкивались всерьез только у первых двух сыновей. Вот они выясняли, кто главнее, не на шутку. Но чем больше становилось детей, тем бессмысленнее было соперничество. Одно дело, когда у тебя единственный противник. И совсем другое — когда ты становишься просто одним из многих.
За годы семейной жизни я поняла, что воспитать в ребенке какие‑то качества невозможно, если их нет в его природе. Как ни ужасно это звучит, но генетика, по‑моему, определяет 90 % характера. Вот, например, у нашего Антона атрофия воли. И он не первый в нашем роду, кто столкнулся с такой проблемой. Ему очень сложно заставить себя что‑то сделать. Поэтому нужно воспитывать надкачественные, если можно так сказать, опоры. Для меня самое основное — это память о смерти. Сызмальства внушаешь детям, что жизнь — это на 5 минут, и как глупо выглядит человек, уходящий в могилу с подушкой денег, или оставляющий на земле кучу врагов. И сколько нужно ума, чтобы всегда видеть Вечность, думать об ответственности перед Богом.
Тут, конечно, очень помогают Жития Святых, ну и воскресные проповеди они у меня слушают. В этом плане меня буквально на днях поразил мой старший сын. Помните такую песенку: «Имел Бобби хобби, он деньги любил…»? Вот это было про него. Не в катастрофических, конечно, масштабах, но ощутимо. Он начал сам зарабатывать с 15 лет. Потом выучился в институте, имел уже все основания, чтобы обрести престижную работу и все человеческие заблуждения, с этим связанные. И вдруг приходит и говорит: «Поймал себя на мысли, что размышляю: через год куплю машину, через пять — квартиру, и противно стало. Не хочу, чтобы моя жизнь превратилась в тупое накопительство. Хочу людям пользу приносить».
Мне казалось, нет особой разницы между многодетными и немногодетными семьями. И даже если она есть, то в пользу малодетных семей. Там дети ухоженнее, ими больше занимаются, они лучше образованны. Но тут недавно увидела, как моя 6‑летняя Надя гуляла с соседской девочкой 3 лет. Она собирала для малышки только что поспевшую землянику и каждую ягодку совала ей в рот. Я спросила: «Надя, ты сама не хочешь ягодку съесть?» Надя сказала: «Ты что, мама, Василиска же маленькая, я должна для нее собирать».
Многодетным в обществе трудно. Это начинается на уровне гинеколога: «Пятый? Шестой? С ума сошли, нищету плодить! Вот я вам хорошие таблетки дам». Потом акушерка в роддоме: «Все, хватит, надо завязывать», и так далее. Почему тот же человек не осудит блуд, убийство, пьянство, и для этих явлений у него найдутся и жалость, и оправдательные слова? Я всегда поражалась такой избирательности осуждения. Кстати, когда я решила, что у меня будет много детей, я далеко еще не была верующей.
Просто в детстве увидела за домом какое‑то убитое животное. Это меня так потрясло, что я не ходила туда год, не дышала рядом с этим местом и даже старалась не попадать в тень того дома, настолько мне сам воздух там казался оскверненным смертью. И я поняла: умирает все. Это надо принять. Я решила, как говорится, пойти другим путем и обмануть смерть. Жизнь должна быть такой, чтобы с ней не жалко было расстаться. И тут же возникла мысль о том, что жизнь надо погубить красиво, с пользой для других. Это когда еще я прочитаю слова Спасителя о погибшем зерне! Удивительно, что в ребенке все это уже было. А люди живут по‑другому. Боятся, что ли, недоесть, недопить. Не знаю.
Я ленинградка, выросла на рассказах бабушки о блокаде, о том, как она весной 1942 года родила, в роддом шла по трупам, какой кусочек хлеба ей на день выдавали. Поэтому всегда считала, что мы живем просто супержирно! Не то что хлеб, а и мясо каждый день едим. О каких‑то финансовых проблемах, я считаю, и говорить грешно. Кто в наше время с голоду умирал? Рядом со смертью меркнет все — и радость от приобретения новой вещи, и голод, и сытость, и обиды, и собственная значимость. Осознание этого и помогает.
источник: православный журнал для родителей «Виноград»
|
|
|
