На приходе у отца Виктора была достопримечательная прихожанка. Кромешно своенравная и капризная. Конечно, таковые есть на любом приходе, а в масштабах страны их и вовсе не сосчитать, но здесь случай особый, связанный и с чудесами, и с научным открытием. 

Начать надо с того, что приход у отца Виктора небольшой – сельцо потихоньку вымирает вместе со всем Отечеством. И внезапности, которые время от времени совершала приходская «звезда», буквально потрясали жизнь малочисленной общины. Как-то раз отец Виктор не выдержал и призвал народ к совместной молитве об «умирении Антонины» – таково было ее святое имя. И тогда случилось первое чудо: взбалмошная Антонина пришла в храм и пред всем народом покаялась. Надо было начинать службу, но все стояли и молчали, переживая благоговейность момента.

– Какая же ты все-таки молодец, Тонька! – всхлипнула одна из тетушек.

И тут выяснилось, что покаяние было только половиной чуда: Антонина мрачно поведала, что ей приснился покойный батюшка, который и велел сделать все то, что она сделала. Отец Виктор – священник немолодой и многоопытный – не переносил разговоров о снах и потому, вздохнув, пошел начинать службу.

А между тем покойный батюшка Антонины – протоиерей Никандр – в пятидесятые годы был здесь настоятелем. Детей своих воспитывал он в строгости и благочестии, и старшие все остались при Церкви: сыновья – священники, дочери – матушки, а младшая – Антонина – после смерти отца ступила на стезю общественной деятельности и вознеслась до высот председателя сельсовета. И вот теперь, выйдя на пенсию и овдовев, она принесла в храм диковинную свалку, накопившуюся в ее душе. Она умела читать по-церковнославянски, с детства помнила обиходные песнопения – а голос у нее был чистый и приятный, словно и не поврежденный временем. Все это сочеталось с таким самодурством, что ни о каком послушании, ни о какой кротости применительно к ней и упоминать неловко.

Например, разучив с прихожанками какие-то стихиры или тропари, она могла не явиться на службу, будь то хоть двунадесятый праздник, и потом долго не появлялась. Пообещав договориться с трактористом, чтобы на Пасху расчистить снег вокруг храма, она и сама не приходила, и бульдозер не присылала, так что Крестный ход брел по насту, проваливаясь в сугробы. Все эти внезапности она объясняла обидами, то на отца Виктора, то на кого-то из прихожан, а обиды, известное дело, достойнейший плод тщеславия. Попытки утихомирить ее неизменно наталкивались на буесловные возражения, дескать, она, не жалея сил, старается для всех, всем помогает, всех выручает, а неблагодарный народ не ценит ее заслуг и не отвечает взаимностью.

Бедствия продолжались до тех пор, пока отец Виктор не призвал приход к соборной молитве за Антонину. Молились-молились и домолились: свершилось то самое чудо из двух половинок. Но хватило его ненадолго: Антонина рассорилась с тетушками из хора, забрала тексты песнопений и снова исчезла. Опять, значит, смута, смятение, скорби. Прихожане усугубили молитвенное прошение, и чудо повторилось: отец Никандр явился своей непутевой дочери в страшном сне и так бранил, так бранил ее, что она не решилась произнести в храме сказанные им слова. Однако и это чудо оказалось весьма кратковременным.

У Антонины от прежней начальственной жизни остался домашний телефон, и ей иногда звонили по церковным вопросам. И вот однажды, не спросив отца Виктора, она назначила жителям отдаленной деревни день для Крещения младенца, а батюшка в этот день уехал на похороны. Получилось нескладно. Отец Виктор отругал Антонину, а она в ответ пообещала, что вообще не будет использовать личный телефон для церковных надобностей. На том расстались.

Тяжелое наступило время.

– Уж и не знаю, какие еще молитвы читать для ее окорота, – вздыхал батюшка.

Одна из старух, помнившая давность, убеждала:

– Вся надежда на отца Никандра: уж он кру-ут, так кру-ут был!

– То есть, чтобы вас, баб, к порядку призвать, мужики должны уже с того света являться? – оторопел батюшка. – Уже и на том свете нет покоя от вас? Отец Никандр дважды снился ей, и чего?

– Ну, исправлялась ведь, хотя и ненадолго. Думаю, он пока не сильно строжал ее, все-таки младшенькая, жалеет, а надо призвать его для решительного разговора. Кру-утой батюшка был, властей не боялся: ему что райком, что исполком – с паперти мог вытолкать. Они все церковь хотели закрыть – не дал. А потом увезли его на допросы, а возвратили в гробу – такая история. Может, он вообще мученик, просто до него еще черед не дошел: еще с довоенными – разбираться и разбираться...

Опять молились, молились... Дня через три Антонина пришла: лицо землистое, глаза долу. Похоже, на сей раз отец Никандр был решителен. Много чего сказал он своей младшенькой, но главное – вывел формулу. Назвав Антонину «вздорной бабенкой», втолковал, что «вздорность – это дурь, помноженная на энергию, сугубо женское свойство». Прямо так и сказал. И Антонина все это передала приходскому сообществу. Но сообщество нисколько не задумалось по поводу формулы: оно было восхищено новым чудом. А вот отец Виктор задумался. Сжав бороду в кулаке, он тихо произнес: «Великая формула».

Антонина с тех пор не чудила, а отец Никандр ей уже и не снился. Видать, не было надобности. 

Священник Ярослав Шипов

Вода недвижнее стекла.
И в глубине ее светло.
И только щука, как стрела,
Пронзает водное стекло.
О, вид смиренный и родной!
Березы, избы по буграм
И, отраженный глубиной,
Как сон столетний, Божий храм.
О, Русь - великий звездочет!
Как звезд не свергнуть с высоты,
Так век неслышно протечет,
Не тронув этой красоты,
Как будто древний этот вид
Раз навсегда запечатлен
В душе, которая хранит
Всю красоту былых времен...

Выпал снег - и все забылось,
Чем душа была полна!
Сердце проще вдруг забилось,
Словно выпил я вина.
Вдоль по улице по узкой
Чистый мчится ветерок
Красотою древнерусской
Обновился городок.
Снег летит на храм Софии,
На детей, а их не счесть
Снег летит по всей России,
Словно радостная весть.
Снег летит - гляди и слушай!
Так вот, просто и хитро,
Жизнь порой врачует душу...
Ну и ладно! И добро.

Николай Рубцов

Рутенин, Иоанн 

Я встаю с постели рано,
Чтоб Творца благодаря,
Посмотреть как из тумана
Зарождается заря.
От травинки и до стога -
Все как будто бы поет.
Все встают чтоб славить Бога, -
Люди птицы и восход

Я со свечкою лучистой
На колени становлюсь,
Богу с Матерью Пречистой
О России помолюсь. 

Душе всегда приятна похвала,
Лишь горечи приносит назиданье,
Казалось, необидные слова,
Но зреет от них горькое страданье.

И начинают, как лавина с гор,
Стремительно лететь слова обратно,
Чтоб ими дать решительный отпор,
Душе вновь стало сладко и приятно.

Известно всем: мудрее промолчать,
Но не сдержать язык, ведь он без кости,
И сердце ритм начнёт свой учащать,
Оно всегда так делает от злости.

Язык тогда, словно силач, могуч,
Слова задели сильно за живое,
Гуляет в небе стая чёрных туч,
Хоть раньше небо было голубое.

И валятся уже из рук дела,
И кажется угрюмым мирозданье,
Ведь во сто крат приятней похвала,
Чем краткое незлое назиданье. 

Анатолий Болутенко

Не суди другого слишком строго,
Не злорадствуй над чужой судьбой,
Жизнь – всегда с ухабами дорога,
Может посмеяться над тобой.

Кажется, что путь проложен прямо,
Даль не застелил седой туман,
Но упасть заставить может яма
Иль замаскированный капкан.

Кажется, шёл не спеша и верно,
И не беспокоился ничуть,
Но всегда найдётся в жизни скверна,
Чтобы омрачить прекрасный путь.

Ожиданья обещали розы,
И влекла красою высота,
Но случились от шипов угрозы,
И пурпур сменила чернота.

Стала мрачной скорбная дорога,
Светлой жизни наступил конец,
Не суди другого слишком строго,
Жизнь терновый может дать венец.

Анатолий Болутенко 

Вместо снега – дождь,
Вместо правды – ложь.
К сожалению, всё меняется.
Вместо света – тень,
Вместо дела – лень,
А душа в грехах растлевается.

Вместо чести – фальшь,
Вместо истин – блажь,
Человек в пыли бездуховности.
Проживая день,
Под ночную сень
Ты идешь, забыв зёрна скромности.

Знаешь, неба гладь –
Божья благодать
В покаянии раскрывается.
Там, где узок путь
Нашей жизни суть,
Там душа постом обновляется.

Зло гаси добром,
Покрывай теплом,
Пусть обидчики удивляются.
Мсти любовью ты!
Крылья доброты
Даже на земле не теряются.

Елена Трофимчук 

Быстро день прошёл, и слава Богу!
Впереди у Бога много дней,
Но они уходят понемногу,
Улетают прочь с судьбы моей.

Мне считать ушедших дней не надо,
Все они, как сказка, хороши,
Дни мои, как цвет весенний сада,
Дарят щедро радость для души.

Бог вращает дивную планету,
Бесконечно выдавая дни,
Время быстро уплывает в Лету,
Хоть храни его, хоть не храни.

Нет нужды догнать его стремиться,
Отодвинуть можно лишь предел,
Всегда время быстрое продлится,
Когда нет иль мало важных дел.

Ни к чему в душе иметь тревогу,
Время удлинять способна лень.
День прошёл ещё, и слава Богу!
Бог подарит следующий день. 

Анатолий Болутенко 

Анатолий Болутенко

Когда бушует море, двое в шлюпке,
А впереди огромная скала,
Слова пусты, важны тогда поступки,
Грести упорно надо в два весла.

Но, если даже не бушует море,
Не будет шлюпка двигаться от слов,
Обоим встретить нужно будет горе,
Когда нет единенья у гребцов.

Померкнет на спасение надежда,
Хоть берег ждёт, на нём родимый кров,
Слова для мыслей – верхняя одежда,
Нельзя ведь мысли передать без слов.

Слова пусты, мечтаний мысли полны,
Без дел успех немыслим или мал,
Когда бушуют, словно горы, волны,
Но далеко ещё родной причал.

Успех приносят смелые поступки,
Пустым словам почти что нуль цена,
Когда на бурном море двое в шлюпке,
Чтоб берега достичь им, а не дна. 

Анатолий Болутенко 

Порассуждать всегда я рад
О низком или о высоком,
Один и тот же виноград
Спьянит или напоит соком.

Всегда в обнимку тьма и свет –
Закон незыблем у природы,
Отдельно их как будто нет,
Шагают рядом антиподы.

Бессмысленно одно крыло,
Взмывать на нём не сможет птица,
В одном лице добро и зло,
Хотя свои имеют лица.

Любовь и ненависть всегда
В одной душе таятся рядом,
Плюс или минус никогда
Не разглядеть обычным взглядом.