В то утро Колянушка проснулся рано и день начал с полной череды молитв. Слово Божие наполнило душу вышним светом, который осветил сокровенные её глубины, согрел и оживил всё его существо. Потом он позавтракал, взял большую сумку с церковной утварью и спокойно направился в киоск, где торгует по благословению священника нашего отца Леонида. Утро выдалось ясным, бодрым, свежим. За ночь Таруса омылась грозою. А теперь ласковое солнце сквозь редкие хлопья облаков одаривало земную твердь яркими лучами. Было завораживающе интересно видеть игру сияющих солнечных бликов в ветвях деревьев, на фасадах домов. Город просыпался освежённым, умытым. Приходилось невольно жмуриться от ослепительных солнечных зайчиков, зажигающихся на зеркальной поверхности многочисленных луж. Разгоралась верхушка лета.
Настроение было великолепным. Как ни старался Колянушка продлить свой путь к киоску, всё равно достиг рабочего места. Открыл двери, стал раскладывать утварь: крестики и книги, ладан и восковые свечи, цепочки и пузырьки с лампадным маслом. Сделав одно, принялся за другое приятное занятие: стал размещать на самом видном месте витрины освящённые батюшкой иконки. Добрая их половина являет собою образы особенно почитаемой на Руси Божией Матери. Иконки тогда были незатейливые: отпечатаны в типографии цветные бумажные картинки, наклеены на фанерную основу и покрыты лаком. Несмотря на простоту, образы Богоматери всегда красивы, радуют сердце, каждый имеет свою историю и чудотворную икону-основоположницу.
В храме не очень-то удобно рассматривать иконы пристально – робость одолевает. А тут, в киоске, уменьшенные образы Божией Матушки умещаются в ладони. Колянушка только недавно прочитал житие святого преподобного Серафима Саровского, всея России чудотворца. И среди многих неизвестных ещё для него иконок стала особенно близкой сердцу голубенькая, лучистая: УМИЛЕНИЕ называется. Перед таким образом случилась блаженная кончина схимонаха Серафима, признанного через много лет после земной смерти преподобным старцем. Из его жития Колянушка впитал трепетную любовь, с какой относился к своей келейной иконе смиренный молитвенник за землю русскую. Вот и её достал из коробки, взял в руку и любоваться принялся. Только вот... Увы, – место на витрине для этого именно образа достаётся невидное: перекладиной деревянной перегороженное.
Тогда из ранее выставленных иконок Колянушка выбрал "самую невзрачную". Разглядел: оказалась она именуемой УТОЛИ МОЯ ПЕЧАЛИ. Без малейшего сомнения поставил на её место милый сердцу образ. Теперь взял в руку новую, своей историей пока неизвестную ему икону. Стал изучать её глазами. И вдруг Колянушку осенило: он понял, что неосознанным действием своим неведомо для себя оказал пренебрежение одному из ликов всё одной и той же божественной, всемилостивой и живой поныне Матери Господа нашего Иисуса Христа. Понял внезапно и даже вздрогнул от осознания такой невольной провинности греховной.
Тут на мгновение Колянушка перестал сам себе принадлежать. Глаза его помимо воли устремились вдаль. И он увидел на скамеечке перед автостанцией, у противоположного края заасфальтированной площадки, неподвижно застывшую женщину. Она сидела, глубоко погрузившись в свои думы. Безлюдье раннего утра вполне располагало к размышлению. Только коснулся её печальной одинокой фигуры Колянушкин взгляд, – она тут же содрогнулась вся: как будто вспомнилось ей что-то очень важное... Вот и испугалась она своей тайной мысли. Каждый из-за своего, – они вздрогнули почти в одно мгновение. Женщина сразу же преобразилась: ожила, засуетилась... И прямо к Колянушке, к киоску устремилась. Да и спрашивает:
--- Мне надо икону УТОЛИ МОЯ ПЕЧАЛИ. Есть у вас такая?
Настал черёд и продавцу того больше испугаться своей тайной мысли. Ведь Колянушка продолжал держать в ладони эту самую, спрошенную женщиной иконку УТОЛИ МОЯ ПЕЧАЛИ. Так всё быстро случилось, что он не успел положить образок на место в витрине, которое сам посчитал неудачным для Богородицы. И это ещё не всё. В коробке с запасами было четыре таких иконки. Их в тот день быстро купили одну за другою. И потом до вечера ещё несколько раз спрашивали...
Как будто вся Таруса вздумала именно в тот день утолить свою вековечную печаль. Приходилось Колянушке объяснять, что надо сходить в храм, чтобы принести такую иконку. Жаль было утрачиваемой выручки для церкви. Но это не главное.
Главное: Колянушке всякий раз было одновременно, и стыдно, и радостно, что Божия Матушка предвидела с Небес его оплошность. И помогла увидеть, что по суете он может впадать во грех каждую минуту.