Говорят, янтарь обладает целебными свойствами. Не знаю про весь янтарь, а вот про одно янтарное украшение, несомненно обладающее целебными свойствами, могу рассказать.

Но расскажу вам по порядку. Муж меня бросил. После 20 лет супружества бросил! На суде объяснял это тем, что детей у нас нет, а он очень хочет иметь детей. Наверное, потому и замену мне подобрал лет этак семнадцати с виду – добрые люди видели и мне доложили. В прежние времена, говорят, развод иногда годами тянулся. Наверное, это было и правильно, особенно для мужичков, вступивших в «опасный возраст»: пока суд да дело, блудный муж успеет за это время перебеситься, опомнится и вернется в семью – если его там еще ждут. А в наше время не так… Я и оглянуться не успела, как уже оказалась разведенной и выселенной из поделенной мужем трехкомнатной квартиры в однокомнатную. Правда, расположенную в центре, как и прежняя квартира, и на том спасибо.

Осталась я одна. И пошла я страдать-переживать, на все стенки по очереди лезть! То лежу, сама себя корвалолом отпаиваю, то по знакомым и родственникам бегаю, жалуюсь всем на то, как мой Гришка со мной поступил. Во всех подробностях описываю не только, как он меня обманывал, как разводился, но и как я все его подлые поступки переживаю. И вывод делаю: разумная жизнь кончилась, не знаю, как жить дальше – или с ума сойду, или с собой покончу. Подруги, и даже мужья их, утешают, а мне легче не становится…

И тут приезжает моя подруга Маринка из Севастополя. И не просто в гости приехала или по делам, а ко мне – помочь мне в моем горе. Ну, я ее встречаю на вокзале, везу домой, за стол сажаю, чай наливаю и начинаю… Маринка слушает, ахает, головой качает. А потом вдруг спрашивает:

– Так как я понимаю, Гриша твой оказался обманщик?

– Еще какой обманщик-то!

– И негодяй?

– И негодяй.

– И распутник? – Она похлеще выразилась.

– Угу…

– Козел, выходит, твой Гриша?

– Козел!

– А раньше не был?

– Не был. Говорят, это у мужчин возрастное. Критический возраст, мужской климакс.

– Понятно. Был мужик как мужик, а подошел критический возраст – бац! – и уже не мужик, а козел. – Маринка на меня вдруг уставилась и стала внимательно разглядывать.

– Ты чего это на меня так смотришь?

– Да нет! Запустила ты себя, конечно, будь здоров, ну да это все поправимо. Я другое понять пытаюсь: если муж твой бывший мелким рогатым скотом стал, так с чего же ты так по нему убиваешься? Козел ушел, и в доме не воняет. Ты же радоваться должна!

Я поглядела на Маринку, Маринка – на меня, и вдруг принялись мы обе хохотать.

– Ну вот, ты уже радуешься, и правильно делаешь! – сказала Маринка, утирая слезы, выступившие от смеха.

Поуспокоившись, я постаралась вызвать в себе привычное настроение безысходной тоски: с чего бы мне вдруг веселиться-то?

– Оставь свои глупые шутки, Марина, мне не до смеха.

– Понимаю. Чувство юмора от горя отказывает. А если ты пока еще временами смеешься над собой – так это нервный смех.

Я опять чуть не рассмеялась, но сдержалась и сказала обижено:

– Это ты меня рассмешила своими шуточками. Не понимаешь ты меня, Марина, вот и смеешься. А я жить не хочу, у меня душа умерла!

– Душа у нас, матушка, не к смерти, а к бессмертию предназначена. Чтобы ее убить одного блудливого мужа маловато. А что жить ты не хочешь, так это вранье. Ты прекрасно живешь и тебя такая жизнь устраивает.

– Я – прекрасно живу?! Да ты с ума сошла!

– Нет, это ты слегка того, если до сих пор не поняла, что с тобой происходит.

– Чего тут не понимать? После двадцати лет брака мой муж...

– Да погоди ты со своим бывшим мужем! Дело вовсе не в нем, а в том, как ты переживаешь свое горе. С тобой случилась настоящая большая беда, это так. И только психически ненормальные женщины не чувствуют горя в такой ситуации. Но горе, раз уж оно свалилось на тебя, следует принять как болезнь: пережить его, понять, сделать выводы на будущее, вылечиться от него и жить дальше. А ты переживаешь неправильно, нездорово: горе твое, сидит в тебе, как муха в капле меда и блаженствует. Устроилось оно посреди твоей жизни, и упивается, и облизывается, и собой любуется! И других приглашает полюбоваться и посочувствовать.

– У меня душа болит, Маринка! Как ты не понимаешь?

– Ну, это еще не вся душа, а только малая ее часть! Причем самая дурная часть – безвольное себялюбие и саможаление. Да в каждой из нас сидит такая дура, этакая психо-муха, и ей только дай волю, она тут же найдет свою каплю меда, заберется в нее и станет наслаждаться горем. Пока не погубит хозяина и сама не сдохнет – она же дура!

– Жуть какая-то…

– Жуть. А знаешь, как от этой психо-мухи избавиьться?

– Как?

– Запретить ей жужжать. Ты ведь не станешь спорить, что больному о своей болезни лучше всего говорить со специалистом, с врачом, а не со всеми знакомыми подряд. Знакомые и друзья, конечно, будут и советы давать больному, и утешать его. Только вот советы могут оказаться не полезными, а очень даже вредными, и утешения только подогревают желание рассказывать о своей болезни со все большими подробностями. Говорить о болезни полезно только с врачом, ну да еще иногда с теми, кто такую же болезнь пережил и вылечился. Вот ты попробуй для начала запретить себе разговаривать о своем разводе с посторонними. Сумеешь справиться с собой – наполовину победила.

– Почему – наполовину?

– Потому что вторая половина задачи сложнее – запретить и себе самой думать на эту тему, прекратить вести мысленные диалоги с бывшим мужем.

– Откуда ты знаешь про мысленные диалоги?

– По жизни знаю. Думаешь, ко мне в душу такая психо-муха не залетала? Залетала… Вот, смотри-ка, что я тебе привезла, какой подарок! – Маринка открыла сумочку и достала из нее бархатную коробочку. – Мне она больше не нужна, а тебе – пригодится. Держи!

Я взяла коробочку и раскрыла: в ней лежала большая капля янтаря на серебряной цепочке. Внутри капли янтаря что-то чернело. Я поднесла украшение к свету и увидела а янтаре небольшую мушку.

– Это что – символ?

Маринка кивнула.

– Муха в меду…

– Это муха думала, что попала в мед, а мед-то оказался смолой… Так и наша психо-муха: сидит в сладкой смоле своего горя, жужжит и упивается, а потом глядь – увязла всеми лапками, да так, что уже и нет спасения. Я долго носила эту «дуру в янтаре», пока не научилась справляться с любым горем, не увязая в нем всеми лапками. А теперь ты поноси – авось и тебе поможет.

– Спасибо. Попробую носить… Чтобы самой не стать дурой в янтаре!

– Бог в помощь!