Архимандрит Макарий (Веретенников) -
профессор Московской духовной академии

Как христианин должен относиться к встрече Нового Года?

Близится Новый Год. Перед каждым христианином встает вопрос, вынесенный в заголовок этой статьи. И это отнюдь не такой простой вопрос, как кажется на первый взгляд. Хотя на него зачастую даются два противоположных, но очень простых ответа. С одной стороны, однозначно карнавальное, языческое восприятие праздника со всеми вытекающими отсюда последствиями. С другой стороны, не менее категоричное суждение, распространенное в православной среде: «Это праздник языческий, и его нельзя считать за праздник – надо держаться от этого подальше». Такая точка зрения вполне понятна – это интуитивное отрицание языческих культурных ценностей. Но в Церкви всегда было принято интуитивное проверять разумным. «Всякому делу, - говорил святитель Василий Великий, - должно предшествовать рассуждение». Чтобы верно ответить на вопрос, вынесенный в заголовок, необходимо точно поставить сам вопрос, а для этого лучше разбить его на две части:

1. Можно ли вообще христианам праздновать наступление нового года? Если нет, то тогда снимается второй вопрос. Если же – да, то возникает другой: 2. Когда его можно праздновать?
В Церкви время имеет священное значение, потому что оно дает возможность рождения в вечную жизнь. Поэтому в Церкви время через богослужение связано с вечностью. В Церкви каждый день освящен празднованием памяти какого-нибудь святого. Весь год мы имеем возможность из временного устремляться к вечному, а через таинства и приобщаться к нему. Поэтому каждый год, по выражению Иоанна Кронштадтского, есть дар Божий, продление нашего земного существования, предоставление нам новой возможности выйти из временного к вечному. И как же можно не радоваться этому дару? Ясно, что новый год – это веха в жизни человечества, тем более что эти вехи есть установления Божии, и мы призваны по дару Божию, как сказано в Писании, познавать «начало, конец и средину времен, смены поворотов и перемены времен, круги годов и положение звезд» (Прем.7, 17-19), ибо Господь печется о земле, «очи Господа, Бога твоего, непрестанно на ней, от начала года и до конца года» (Втор.11,12). Поэтому на вопрос: «Нужно ли вообще праздновать встречу Нового Года?» можно ответить вопросом, но вопросом, не требующим ответа: «Как же можно не праздновать эту возможность встречи с вечностью?»

И здесь уже необходимо только ответить на вопрос: «Когда это знаменательное для нас событие нужно праздновать?»
В церковном богослужебном круге новолетие празднуется первого сентября и совпадает с началом нового учебного года. Можно и так сказать: «Церковь этим праздником отмечает дарование Богом нового года, - и больше не нуждается ни в каком ином праздновании». Раньше, кстати, так и было, - до Петровской реформы церковное новолетие совпадало с гражданским. Но после петровских времен новый год стали на Руси встречать на западный манер, - зимой. И этот обычай сохраняется у нас уже триста лет, поэтому новый год связан в нашем сознании с Рождеством, с зимой, с морозом. Наверное, здесь и не возникло бы никакой проблемы, если бы это дело не было бы осложнено календарной реформой. Новый Год встречался бы после Рождества, и он не совпадал бы с постом. Так, собственно, большею частию православных они отмечается.
Но как же быть со встречей нового года по новому стилю, когда эта встреча совпадает с подготовкой к Рождеству и попадает на конец Рождественского поста? Отвергнуть ли этот обычай совсем или все-таки принять в нем какое-то участие?
Церковь всегда отвергала крайности, потому что видела, как крайности вели к нетрезвому отношению, а в нетрезвом, нерассудительном состоянии человек становился подверженным влиянию «духов злобы поднебесной» (Еф.6, 12), против которых мы и призваны вести брань. Поэтому Церковь всегда занимала серединную позицию, и история нам показывает мудрость такого подхода. Церковь, будучи непримиримой в отношении содержания языческого обычая, всегда находила меру церковного участия в нем – и, привлекая к Себе сердца людей пониманием их немощи, постепенно меняла смысл языческого праздника. Таким образом, многие языческие праздники были заменены церковными. Они приобрели совершенно иной смысл – языческое отчаяние и разгул страстей сменяла радость о даровании Богом вечной жизни и прославлением за это Творца. Это урок церковной истории.
Было бы совершенно неразумным полностью отмежеваться от гражданского празднования встречи нового года. Это внесло бы в общество ненужную напряженность и привело бы к расколу по принципу празднования нового года. Даже в семью это могло бы внести раскол. Как, например, встречать новый год в семье, где жена верующая, а муж неверующий? Или как быть тому верующему, который в большой семье, где все неверующие, оказался в одиночестве? Будет ли он понят в своей семье? Поймут ли нас соседи, знакомые, наконец, власти предержащие, - если мы их не поздравим с наступлением нового года? Не будет ли это демонстрацией нашей принципиальности там, где такой принципиальности не требуется? Ведь речь не идет об измене нашим христианским принципам – мы поздравляем всех с новым годом, в котором появляется новая возможность войти в вечность, приобщиться ко Христу и Его Церкви?
Разве такое благое пожелание и молитва о тех, кого мы поздравляем с этим, может нас осквернить? Разве сам праздник оскверняет нас? Мы не верим в такую магию, - мы знаем, что оскверняемся мы от страстей, живущих в нас. Подлинное христианское отношение к тому, что вокруг нас происходит, выражает апостол Павел. «Все мне позволительно, - говорит он, - но ничто не должно обладать мною» (1Кор.6,12). Если праздник не будет обладать нами, то он не может нас осквернить, а мы можем осквернить его своими страстями или освятить своим благочестием и молитвою. Кстати в Церкви принято этот день освящать молитвою – во многих храмах совершается молебен. А в Кафедральном Соборе, вечером, накануне встречи нового года совершается праздничный молебен во главе со Святейшим Патриархом. Таким образом, вся Церковь принимает молитвенное участие во встрече нового года.
И хотя это время поста, время подготовки к Рождеству Христову, не будет в том никакого греха, если мы встретим новый год за общей постной трапезой, ведь даже во время Великого поста у нас бывают праздники. Тем более, что по своему сокровенному смыслу это домашний, семейный праздник, которым освящается и род, и рождение, потому что с рода и с рождения начинается путь человека в Вечную Жизнь.

Слово на Новый год

В одном из Псалмов святой пророк Давид, обращаясь к Богу, восклицает: “Благословиши венец лета благости Твоея” (Пс. 64, 12). “Венец лета” означает круг года. Эта глубокая мысль Псалма подчеркивает цикличность нашего времени, его спиралевидную направленность в будущее. Об этом постоянно свидетельствует Богослужение своим суточным, недельным и годовым кругом чинопоследований. Данное изречение Псалмопевца неоднократно используется в службе Новому лету и в молебне на Новый год. Таким образом, начиная новый виток времени, Святая Церковь рассматривает его как благость Божию и испрашивает у Господа новых милостей на последующий год.
Новый год — это точка отсчета времени, освященного христианскими праздниками, памятями святых, а также молитвой к ним. И праздник Нового лета есть начало Православного Месяцеслова. Начало времени положил Сам Бог, пребывающий вне времени, когда Он сотворил сей видимый мир. С этого момента начался отсчет времени.
Византийская эра, принесенная к нам после Крещения Руси, вела отсчет от сотворения мира, а Новый год отмечался первого марта. Первым двунадесятым праздником тогда был праздник Благовещения, тропарь которого начинался словами: “Днесь спасения нашего главизна...” В конце XV века Новый год был перенесен на первое сентября. И поныне ежегодно в этот день в православных храмах творится служба Новому лету, возносятся молитвы, чтобы Господь ниспослал Свои милости и в наступающем году. В песнопениях службы на этот день говорится: “Христе Боже наш, Иже мудростию вся содеявый, и из не сущих во еже быти приведый, благослови венец лета, и грады наша сохраняй невредны, и верныя люди силою Твоею возвесели, победы дая на сопостаты, Богородицы ради даруя миру велию милость”. Испрашивая у Бога милости, верующие приносят Творцу свои подвиги и добродетели: “Начало Тебе лета людие Твои приносят, ангельскими песньми славословяще Тя, Спасе”. Возвращаясь к своим национальным истокам и вере отцов, мы должны возродить значение церковного Нового года.
Когда же заканчивался 1699 год, царь Петр I повелел перенести празднование Нового года на первое января. Так появился у нас гражданский Новый год, отмечаемый, как и в Европе, в январе. Но поскольку у нас был Юлианский календарь, а на Западе с 1582 года — Григорианский, то наш гражданский год “запаздывал”. “Догнали” мы Запад только после революции. В результате этого Православное Рождество Христово оказалось после праздника гражданского Нового года. Более того, сам гражданский Новый год пришелся на праздник святого мученика Вонифатия (†290).
В верующей среде появилось тогда такое понятие, как “старый Новый год”, когда вместо “советского” Нового года он праздновался тринадцать дней спустя. Понятие “старый-новый год” звучит примерно как “холодный–горячий” чай. Встает вопрос: каково должно быть отношение верующего человека к гражданскому Новому году? Ответ прост: как и ко всем остальным гражданским праздникам, которые к тому же не дублируются по старому стилю. Отношение к праздникам показывает существенную разницу между верующим человеком и неверующим. Верующий человек использует всякий повод, чтобы помолиться, а неверующий — чтобы побыть навеселе. Поэтому мы совершаем в канун Нового года молебен, подчеркивая важность молитвы в жизни христиан и всего общества.
Можно говорить о трех видах почитания святых. Первое — это тезоименитое почитание, когда мы празднуем память своих небесных покровителей. Мы чтим также святых, в дни памяти которых совершались знаменательные события нашей жизни. Наконец, мы обращаемся к святым, которые являются покровителями тех или иных видов нашей деятельности или имеют благодать от Бога помогать нам в определенных случаях и бедах. К святому мученику Вонифатию обращаются с просьбой избавить от порока пьянства. “Усердное празднование” Нового года в день его памяти является своего рода антипразднованием этого святого мученика. Таким образом, вместо того, чтобы молиться сему святому об избавлении от широко распространившегося в нашем обществе порока, мы подливаем масла в огонь.
Встречая Новый год, мы обращаемся назад и видим, что среди нас кого-то уже недостает — они отошли в блаженную вечность. В силу этого Новый год — это праздник, когда приходится задумываться о будущем, о себе, о своем предназначении, о бессмертии. Счастлив человек, если он пребывает теперь с Богом — ему легче совершить земной путь, и каждый Новый год приближает его к Вечности.