— Чем же ты занимаешься в свободное время? — недоумевали женщины. — У тебя, наверное, хозяйство — куры, свиньи, корова, — иронизировали они. 
— Ну что вы, какое хозяйство?! — поддерживала их шутливый тон Валентина. — Одна собака, да и та старая. Нерасторопная я. 
— А в субботу? — допытывались коллеги. 
— Так в субботу на службу в церковь иду, — простодушно отвечала Валя. 
— А в воскресенье? — не унимались сотрудницы. 
— В воскресенье — еще и воскресная школа. 
— Так ты не просто молиться ходишь, ты там пост занимаешь? 
— Какой пост? — не поняла Валентина. 
— Пусть не пост, а положение. 
— Это «положение» называется послушание, — попыталась объяснить Валентина. 
— Да ладно тебе, не скромничай. 
После этого разговора авторитет Валентины среди коллег вырос. К ней стали приходить с вопросами — какую службу заказать, если муж заболел или ребенок плохо учится. Валя охотно отвечала. Смеяться над ней перестали, но всё равно она иногда вызывала раздражение у коллег. 
— Ну что ты противопоставляешь себя коллективу! — укоряла Людмила, профорг, когда Валентина отказалась участвовать в праздновании 8 Марта. 
— Понимаешь, — хотела объяснить Валя, — первая неделя Великого поста… 
— Да постись ты себе на здоровье, — прервала ее Людмила, — мы же не гулянку устраиваем. Чай, торт, фрукты — посидим душевно. 
— Нет, не могу, — как можно мягче ответила Валентина. 
— Ну, как знаешь. Смотри, подруга, одна останешься. 
«Не одна, а со Христом!» — подумала Валя, и всё-таки на душе было тяжело. Но волновалась она напрасно. После выходного никто ни о чем и не вспомнил, все были заняты своими делами. Жизнь текла привычным руслом. По-прежнему к Валентине приходили с вопросами, но ей было грустно оттого, что никто из ее коллег в храм так и не пошел. Она часто пыталась объяснить, что Господь — это цель, а не средство, но всё было напрасно. Для достижения земного благополучия люди готовы были использовать любые способы. 

— Валюш, будь другом, отнеси записочку в церковь, — часто просили коллеги. 
— Пойдем вместе, — радостно откликалась Валентина. 
— Да времени нет, а ты всё равно идешь, — слышала она один и тот же ответ. 
Как-то к Валентине зашла Анна Игнатьевна, пожилая женщина, вечно пребывающая в заботах о детях и внуках, всё время куда-то спешащая. 
— Валюта, — начала она, едва закрыв за собой дверь, — вот послушай, что я тебе скажу. Я никого не убивала, не грабила — у меня нет грехов. 
Валентина от неожиданности встала со своего места. Анна Игнатьевна взяла ее за руку и взволнованно продолжала: 
— Я прожила нелегкую жизнь, но никогда не воровала, не убивала, доносов ни на кого не писала — значит, у меня нет грехов. 
Зная вспыльчивый характер Анны Игнатьевны, Валентина осторожно ответила: 
— Неужели вы никогда не обижались, не осуждали в мыслях… 
— Причем здесь мысли? — не дала договорить Анна Игнатьевна. — Да, я могу сказать правду, но это же не осуждение. 
— Понимаете, — начала объяснять Валентина, — есть правда человеческая, а есть высшая — Божия. 
— Валюта, я всю жизнь по правде живу, нет у меня грехов! — пытаясь сдерживаться, выкрикнула Анна Игнатьевна. 
«Вот привязалась!» — с досадой подумала Валя и резко сказала: 
— Значит, вы святая. 
— Нет, ну что ты, — растерянно пробормотала Анна Игнатьевна. 
— Ну у вас же нет грехов? 
— Нет, — уже не так уверенно подтвердила она. 
— У кого нет грехов, тот святой, — сделала вывод Валентина. Анна Игнатьевна в недоумении пожала плечами и молча вышла. 
«Наверное, не надо было так резко, — подумала Валентина и тут же попыталась найти себе оправдание: — А как надо было?» Так до вечера и боролась сама с собой: то укоряла, то оправдывала, то мысленно разговаривала с Анной Игнатьевной. 

«Всё-таки нужно извиниться!» — приняла решение Валентина. 
Назавтра она зашла к Анне Игнатьевне. 
— Вы меня извините, я не смогла вчера ответить на ваш вопрос, но вот почитайте, — и она протянула книгу Иоанна Крестьянкина «Опыт построения исповеди» и добавила: — Здесь всё понятно. 
— Некогда мне читать книги, — холодно ответила Анна Игнатьевна и поджала губы. 
— Ну, может быть, в обеденный перерыв, — и Валя, положив на стол книгу, вышла из комнаты. 
Прошло несколько дней. И снова к ней пришла Анна Игнатьевна. Она подошла к столу, за которым сидела Валентина, и взмахнула листом бумаги, исписанным мелким почерком. 
— Что мне с этим делать? — прошептала она. 
— А что? — почему-то тоже шепотом спросила Валя. 
— Это грехи, — еще тише ответила женщина и покраснела. 
— Какие грехи? — удивилась Валентина. 
— Мои, — ответила Анна Игнатьевна, опустив глаза вниз, — ну, помнишь, ты мне книжку приносила. 
— Да-да, — закивала головой Валя. 
— Так что мне с ними делать? 
— Как что? На исповедь, к батюшке. 
— Валечка, и ты думаешь, он всё это будет слушать? — с сомнением спросила Анна Игнатьевна и опять помахала листом бумаги. 
— Конечно, конечно будет, — убежденно ответила Валентина. 
— Трудно это, очень трудно, — медленно произнесла Анна Игнатьевна, думая о чем-то своем, и, посмотрев на Валю, тихо сказала: — А как теперь с этим жить? Эх, Валюша, ты всю мою жизнь перевернула… — и она направилась к выходу. Но вдруг остановилась, постояла и, обернувшись, попросила: "Ты никому не рассказывай, ладно? А книгу я позже верну — муж читать начал". 

Борис Ганаго