Дед И.И.Раков

Бабушки наши вызывают у меня умиление, а наши старики – уважение. Как-то незаметно ушло, выветрилось из повседневья бывшее нормой достойное умение жить по-людски и умирать по-Божьи.

Приезжаю в деревню и издали наблюдаю за соседом-калекой; в деревне его не больно жаловали, а за что – не разобрать: там по своим традициям живут и все помнят крепко. Не на войне, по пьянке скрюченным стал, но не обузой дому: избу с цигаркой во рту, кряхтя, срубит и колодец выкопает – понимает место, и в огороде у мужичишки порядок. Еле ползает, а без дела не встретишь: строгает, колотит, обшивает, рыбку с «езера» тащит. И «маленькую», закрутив винтом, не дурак выпить в одиночку, и у соседей-горожан подзанять под «пензию» без отдачи, и места грибные – его, и когда теплоход с дефицитным тогда пивом к пристани станет, тоже не прогадает – на реке Шексне все друзья-приятели… Да он как-то скоренько умер.

Это я одного только полустарика вспомнил; старики-то разные – и по внешности, и по характеру, и по выговору, и по молчанию. Одно у них общее – понимание жизни, семьи, природы как огромного колеса, внутрь которого ты впряжен сызмальства и которое крутилось, крутится и будет крутиться, пока вокруг землица зерно родит.

Спросили старца: «Как спастись?»
«А ты, как колесо, катись! –
Ответил старец, улыбаясь. –
Земли на краткий миг касаясь,
Скорее устремляйся ввысь!»
Ты слышала, душа? Катись!
Евгений Санин
Единственная фотография деда Е.Г. Сироткина, расстрелянного в 1937 г.Успел утвердиться на ней по-крестьянски въедливо и делай своё крестьянское дело, сколь сил достало, а чего не успел – сыновья да внуки доделают. И даже домовину дедок ко времени на чердаке припасёт, и крест с голубцом рядом, чтоб не тратились по-пустому, и смертью внезапной ни в жизнь не помрет – грех! – отойдёт к Богу, когда каждому сроднику слово последнее скажет.

И будет старик лежать в сухом песочке на высоком погосте рядом с деревней, а отсель далёко видать…

СМЕРТЬ СТАРИКА
Он слышит, как, почуяв дождь, корова снова безпокоится, и думает: «Скотина все ж, а тоже у нее безсонница». Он дышит тяжело и медленно, хватается за левый бок и смотрит в потолок, уверенный, что смерть и та бывает впрок!.. И думает: «Был сухожил, жил, только черта поминая, и многих внуков пережил, и всё-таки вот помираю… Кто постучится в ставень? Кто? Вот если б можно, – по годочку отдал бы каждому сыночку, а мне-то столько лет на что?..» Сто весен живший на веку, сто изб поставивший в деревне, он умирает, как деревья, на правом высохшем боку. И, чуя темноту несметную, он стал щеками бел как мел. «Вот жалко, что рубаху смертную я перед смертью не надел. Все годы прожил без остатка, ни дня у жизни не моля! Хоть жил с семьёю не в достатке, а всё же как ей без меня? Оставлю ей одну избушку, где дождик крышу прохудил…» И вдруг запахло жжёной стружкой, сосновым холодом стропил. И вспомнил он свою жену, что в сорок пятом похоронена, — и сердце старое отворено в ту отшумевшую войну!.. И, смертную почуяв грусть, он удивленно потянулся и к стенке тихо отвернулся с последней мыслью: «Отосплюсь!..»
А утром дым всё плыл и плыл, и мужики молчали чинно. Дым белым покрывал морщины тому, кто столько лет мужчиной единственным в деревне был…
Владимир Цыбин

ДЕД
Он делал стулья и столы
И, умирать уже готовясь,
Купил свечу, постлал полы
И новый сруб срубил на совесть.
Свечу поставив на киот,
Он лег поблизости с корытом
И отошел. А черный рот
Так и остался незакрытым.
И два громадных кулака
Легли на грудь. И тесно было
В избенке низенькой, пока
Его прямое тело стыло.
Николай Майоров

СТАРИК
Прямо за деревнею, у лога,
Мимо набегающих берез.
Тянется небойкая дорога,
Круто уходя на перевоз.
От дороги той неподалеку,
В навесной, раскидистой тени
Рыл старик колодец светлоокий,
Долгие отсчитывая дни.
Жил он бобылем на белом свете.
Ни палат не нажил. Ни детей.
И спросили старого соседи:
— Для кого ты роешь?
— Для людей!
— Да? Но у людей своя дорога.
Ты-то вот один живешь в дому?
— Я один. А людям надо много.
Люди – это мы. По одному.
Сергей Островой

АКАДЕМИК ПАВЛОВ
Пишите так: «Рефлексы гаснут, но мысль по-прежнему остра. Последним будет мозг. Прекрасно! Знак восклицательный, сестра! Вошли врачи: «Иван Петрович, к вам журналисты. Интервью», Лохматые взметнулись брови, и взмах рукою – не даю! Потом на милость гнев сменяет и подавив глубокий стон: «Скажите – Павлов умирает, последний опыт ставит он». Откинулся старик сердитый, сжав кулаки… Он виден мне таким, как там, на знаменитом на нестеровском полотне. Вадим Халупович

СТАРИК
Негоже нам, негоже
Старух своих переживать.
Старуха должна быть моложе:
Ей легче одной доживать.
Она и в хозяйстве пригляда,
И верная помощь детей…
Она и схоронит как надо…
И все будет как у людей.
Разъедутся дети и внуки,
А ты и не знаешь – как быть.
Ослабнут и ноги, и руки…
И некому чай вскипятить.
И снится тебе твоя бабка
Красивой, веселой такой…
Очнешься – пошаришь рукой,
А рядом – и пусто, и зябко.
Егор Митасов
«ПРЕД ЛИЦЕМ СЕДОГО ВСТАВАЙ И ПОЧИТАЙ ЛИЦЕ СТАРЦА, И БОЙСЯ ГОСПОДА БОГА ТВОЕГО» (Лев.19,32).

Александр Раков