В праздники принято дарить цветы и подарки, а также желать счастья. Пожелания эти звучат столь же часто, сколь редко можно встретить счастливого человека. Отчего же счастье так и остаётся для нас синей птицей, живущей в заоблачной дали?
 

С тех самых пор, как был поставлен знак равенства между словами «счастье» и «комфорт», счастливых людей не стало больше. ХХ век обещал быть самым счастливым за всю историю. Человечество стояло на пороге небывалых открытий в области медицины, химии, физики — всё это позволяло перешагнуть рубеж столетия, оставив позади многие «вечные» проблемы. Чудесные вакцины и витамины обещали сделать человека здоровым долгожителем. Открытия органической химии пророчили будущее без голода и нужды. Радио, железная дорога, автомобили, электричество позволили сэкономить человеческие силы, сократить расстояния и обеспечить информацией.

Прошло более ста лет. Сделанные открытия привнесли в жизнь много комфорта, удобств и даже излишеств. Но не принесли нам счастья. Стало очевидно, что счастье мало связано с достижениями науки и техники. И что так же мало общего у него с материальными ценностями. Ведь сколько бы ни манипулировала «счастьем» реклама, мы с грустью понимаем: ни долгожданная обновка, ни каникулы в экзотической стране, ни людская слава не способны сделать нас счастливыми «всерьёз и надолго».

Когда и как вышло, что в нашем сознании слова «счастье» и «веселье» стали синонимами? В век поклонения страстям мы непрестанно ищем возможности принести новую жертву на алтарь своих прихотей. В погоне за не свойственной человеку эйфорией мы ищем развлечений, аттракционов, зрелищ. Нас привлекает всё то, что сулит веселье и кураж. Решив, что быть счастливым означает смеяться по поводу и без, человечество учится ходить на ушах — но за беззаботными улыбками и смехом скрывается отчаяние и безысходность. Счастью поселиться просто негде! Человек, поклоняющийся богу своего «я», всё больше не удовлетворён тем, что имеет, всё ненасытнее становятся его желания, всё ожесточённее борьба за них.

Посетив недавно развлекательный центр, я поразилась обилию на каждом шагу слов «веселье», «развлечение» и «счастье»: хотя смех раздавался отовсюду, в нём не было ни радости, ни счастья. Это было похоже на отбывание повинности, чтобы развлечь своё тело. Смех же здесь — не более чем непроизвольная реакция на происходящее.

Действительно ли для счастья нужен «весёлый» внешний антураж? Мне вспоминается знаменитый философ ХХ века Виктор Франкл, прошедший лагеря и тюрьмы и доживший почти до ста лет. Он говорил, что впервые испытал настоящее счастье в концлагере, и с тех пор всегда счастлив. Думаю, такого же рода счастье — без натянутых улыбок и воздушных шариков — испытывали святые, терпевшие лишения, унижения и нужду. Им необязательно было смеяться над несмешными шутками, пребывая всё время в «весёлом» настроении. Но им была известна подлинная радость.

Так, значит, счастье — удел сильных! Здесь стоит определиться с понятиями, поскольку нынешние значения слов «счастье» и «сила» перевернулись с ног на голову. Сильная личность сегодня — это преуспевающий человек, который никогда не плачет, которому всё нипочём, эдакий «ходок» по трупам. По нынешним меркам «слабым» выглядит Христос, добровольно идущий на незаслуженную казнь, отказавшийся от применения силы, которую имел. Такими же «слабаками» выглядят многие святые на фоне своих «преуспевающих» палачей и карателей. А жизнь показывает, что «богатые тоже плачут», и для преуспевающих, реализованных, успешных людей счастье так и остаётся недостижимым. Не разумней ли согласиться с историей, признававшей истинную силу прежде всего за тем, кто сумел покорить самого себя? Эта победа стоит дороже, чем победа над многими царствами.

Сегодня бытует мнение, что счастье — это некий абстрактный идеал, который существует лишь для поддержания «боевого духа» живущих. Понятие счастья становится всё более размытым. Более того, складывается впечатление, что современный человек просто не имеет сил выносить счастье. Удивительное дело: ему проще плыть по течению скорби и печали, изредка выныривая на сомнительных волнах «успеха» и «удовольствия».

Если присмотреться, сегодняшняя философия и психология масс — это наука несчастливых людей. Мы постоянно слышим советы, как избавиться от депрессий, перестать страдать, научиться не унывать. На этом фоне как-то нелепо выглядит Козьма Прутков со своим призывом: «Хочешь быть счастливым — будь им!» Как же, будешь тут счастливым, когда кредит не оплачен, фигура не соответствует глянцевым идеалам, а вторая половина так и не спешит объявляться на горизонте твоего одиночества.

Большинство из нас стать счастливыми не могут и даже не пытаются. Видимо, дело в том, что быть несчастным, быть жертвой — весьма выгодно. Быть счастливым, равно как и быть сильным — это большая ответственность. Сильный человек способен отвечать за себя и свои поступки, мысли, слова — перед собой, людьми, Богом. Всё, что происходит в жизни, сильный не станет списывать на наследственность, среду или кризис. Потому он и сильный, что считает себя автором собственного бытия. Быть сильным — означает отказаться от позиции просящего, от ощущения, что тебе все должны — сосед, брат, Бог, весь мир. Нужно просто понять, что в жизни уже есть всё для счастья.

Признать себя счастливым — это мужество, которое требует такого важного качества, как благодарность. Ведь истинно счастливому человеку всегда есть кому и за что сказать «спасибо». И хотя «волшебное» слово знакомо нам с детства, сама суть благодарения часто остаётся за скобками ритуальной вежливости. Очевидно, что «благо дарить» — значит не получать, не ждать, не завоёвывать и не выигрывать. Это значит отдавать безвозмездно и по собственному желанию. Многие ли из нас способны на это?

В том же самом ХХ веке, обещавшем человечеству все блага, мир потрясли страшные войны. Среди печальных результатов Первой мировой было и позитивное явление: впервые в истории возникло движение волонтёров. Отряды молодых людей по собственному желанию, бескорыстно ликвидировали последствия войны: отстраивали дома и фермы. Дело было во Франции, а потому и слово «волонтёр» пришло оттуда. В русском языке есть его точный перевод — доброволец, человек доброй воли. Оглядываясь сегодня на рождение этого социального феномена, думаю, что волонтёрство возникло как некий протест против философии вещизма, заполонившей весь мир.

Безусловно, волонтёрство существовало всегда — примеры мы видим ещё в дохристианскую эпоху. Но именно с прошлого века оно оформилось в значительное социальное явление.

Жизнь ежедневно ставит нас перед выбором: ублажать себя — или служить ближнему. И добрая воля будет там, где мы сумеем отречься от своих интересов во имя другого, помня, что перед нами не просто физическое тело человека, а образ Бога, Его любимое чадо. Соучаствуя в жизни другого, того, кому сейчас хуже, пытаясь принести ему хоть немного счастья, каждый находит новый повод для личной благодарности Богу. Принимая на себя чужую боль и отдавая часть себя, люди становятся частью друг друга. Удивительно и то, что слово «счастье» имеет один корень с «часть», «соучастие».

Рецепт счастья вмещается в одну строку. Чтобы добиться счастья для себя, — необходимо искать его для других. Но в одной этой простой по смыслу фразе кроется сложное содержание: путь отречения от себя и своих страстей, дорога к силе, соприкосновение с жизнью другого и, конечно же, школа благодарности Богу.

Выходит, что пути к святости и счастью сливаются воедино. И если мы решили быть счастливыми, то необходимо согласовывать свой путь с дорожными указателями. А это — заповеди Христовы и подробные описания маршрута, оставленные теми, кто уже однажды прошёл по этому нелёгкому пути и пришёл к Счастью.