В конце сентября в Саранске прошла научно-практическая конференция «Пещерные церкви и монастыри Византии и Руси». Один из ее участников – проректор Барнаульской духовной семинарии и настоятель храма святого апостола Иоанна Богослова протоиерей Георгий Крейдун – рассказал нам о пещерном монашестве Алтайского края.

 
– Отец Георгий, вы – один из участников недавно проходившей в Саранске конференции, которая была посвящена пещерным храмам Византии и Руси. Имеются ли подобные сооружения на территории Барнаульской епархии?

– Пещерные часовни и храмы, а уж тем более монастырские комплексы – в целом редкостное явление, поскольку на их возведение отваживались только очень строгие подвижники. Само по себе монашество – это удел избранных, а уж тем более монашество с элементами отшельничества.

В Алтайском крае есть несколько таких комплексов: вблизи сел Средне-Красилово и Жуланиха. Они были открыты в конце 70-х годов XX века историком-краеведомВладимиром Кокшеневым, который вместе со своими воспитанниками проводил археологическую разведку в Заринском районе. Как показали более поздние архивно-исторические изыскания, вблизи Жуланихи до 1918 года находился Александро-Невский скит Алтайской духовной миссии. Здесь были деревянный Казанский храм, келейные и хозяйственные корпуса. Сюда постоянно стекались многочисленные паломники. Видимо, желая более ревностного исполнения монашеских обетов, подвижники из числа насельников скита стали рыть подземные кельи. В 1918 году те из них, что оставались жить в скиту, были расстреляны местной бандой Рогова. Сейчас там над братской могилой этих новомучеников установлен поклонный крест, по ним служатся панихиды.

О ските в окрестностях села Средне-Красилова известно гораздо меньше. Официальных документов о его существовании в архивах не обнаружено. Народное предание говорит о некоем монахе Данииле, который появился в этих местах в начале XX века и своими руками выкопал целый комплекс с подземными переходами, кельями и небольшим храмом. Предположительно, Даниил ранее был насельником Киево-Печерской лавры, потому что внутреннее устройство ископанных им пещер очень напоминает лаврское. В работе ему помогал добровольный помощник Иван из числа местных жителей. Жили они за счет своих трудов: глину, извлеченную из раскопов, пускали на кирпич, который охотно разбирали местные жители для фундаментов домов и строительства печей.

Судьба монаха Даниила оказалась трагична: по воспоминаниям старожилов, примерно в 1926 году он был застрелен двумя братьями из числа местных жителей, желавших украсть мнимые монастырские ценности. Послушник Иван, по одним данным, смог сбежать от грабителей, по другим – был ими пощажен как односельчанин.

Возможно, на Алтае есть еще подземные памятники, которые нам пока не удалось открыть. Есть предположение, что в 30-е годы прошлого столетия после массового закрытия храмов в нашем регионе священнослужители – не обязательно монахи – искали укромные места для совершения тайных богослужений. Вероятно, тогда тоже имело место обустройство пещер в целях богослужебного характера. В следственном деле одного из священнослужителей, пострадавших в период богоборческих репрессий, указано, что он обвинялся, в частности, в организации тайного пещерного монастыря. Для следователей не было разницы, какой формулировкой пользоваться, но мы предполагаем, что речь шла именно об организации тайного места для богослужения под землей.

Кстати, сохранились интересные воспоминания очевидцев о том, что литургии в то время совершались и в подвалах домов, и в погребах – это реальность. Удивительны обстоятельства таких тайных богослужений. Например, в каком-то домике в подвале тайно совершалась служба. При этом ее участникам нужно остаться незамеченными, а ведь по улице идут посторонние люди, в окна так или иначе смотрят, вдобавок работает «сарафанное радио». Неизбежно стороннее любопытство: какие-то люди собираются в этом доме – с какой целью? Для прикрытия хозяевами настежь открывалось окно, на подоконник ставился граммофон и включался на полную громкость, выкладывались грампластинки – вроде как люди собрались погулять. А в это время в подполе совершалось богослужение. Лично мне не раз приходилось слышать о таких случаях из уст старшего поколения духовенства нашей епархии.

– Как у вас возник интерес к теме пещерных храмов?

– Это интерес в целом к истории Русской Церкви. В рамках миссионерской деятельности мне доводилось ездить по отдаленным местам Горного Алтая и алтайских предгорий. При этом я всегда интересовался историей местных храмов, многие из которых давно лежат в руинах, рассказами о прежней жизни церковных приходов. Сначала это были разовые поездки, а потом возникло желание заниматься этим более глубоко и систематически. Так получилось, что два пещерных скита, о которых я упоминал, попали в сферу деятельности Алтайской духовной миссии. Поиску места расположения одного из них – скита во имя святого благоверного князя Александра Невского в селе Жуланиха – предшествовало изучение документальных свидетельств о деятельности Алтайской миссии, которые состыковались со сведениями о местных пещерах, ни в каких документах не упоминавшихся. Сначала удалось отыскать скит, а затем обнаружили и пещеры. Благодаря полевым исследованиям мы расширили знания об истории Алтайской миссии и вообще монастырей на алтайской земле.

– Барнаульской епархией ведется отдельная работа по исследованию церковных памятников?

– Уже более десяти лет. Помню, что первая наша исследовательская поездка была в 2000 году. Рост интереса к полевым исследованиям церковной истории Алтая вызвала конференция, посвящённая юбилею Алтайской духовной миссии, отмечавшемуся в 1998 году. Помимо семинаристов и студентов барнаульских вузов мы обязательно привлекаем к делу и специалистов: археологов, историков, потому что прекрасно понимаем, что без профессионального контроля можно нанести памятникам непоправимый урон, утратить какую-то важную информацию.

Неоднократно, расчищая фундаменты храмов, мы находили захоронения священнослужителей. В частности, в селе Мыюта, где находился Мыютинский стан Алтайской миссии, храм закрыли, переделали в клуб, потом совсем разорили. В 2003 году мы случайно наткнулись на его фундамент. Местные жители утверждали, что на этом месте в земле лежит могильная плита. Мы стали прокалывать землю, нащупали что-то твердое, расчистили, и это оказался бутовый фундамент храма. За несколько лет экспедиционной работы раскрыли его верхний слой, убрали весь накопившийся десятилетиями мусор, установили точные места захоронений при храме. В настоящее время некогда заброшенные могилы обозначены, поставлены поклонные кресты, а недавно рядом был возведен храм. Он, конечно, меньше прежнего, но главное, что церковный алтарь восстановлен, что возобновлена приходская жизнь. Это лишь один из примеров, их можно назвать целый ряд

 
– Существует интерес к пещерным храмам Алтая со стороны паломников?

– Наш епархиальный паломнический центр организует поездки, посвященные истории Православия на Алтае, и в рамках этого предлагает посещение пещерных храмов. Даже в том состоянии, в котором эти сооружения сейчас находятся – без утвари и убранства, с частично заваленными переходами, они посещаются прихожанами местных храмов. В пещеры устраиваются крестные ходы, иногда там служатся литургии. Есть надежда, что через какое-то время будут найдены инженерно-технические решения по восстановлению пещер и укреплению стен так, чтобы эти святые места предстали в своем первозданном виде.

– Планируется ли возрождение бывшего подземного скита Алтайской духовной миссии или хотя бы возобновление в нем регулярных богослужений?  

– Самая большая проблема здесь не столько техническая, сколько та, что реально не нашлось человека, даже мирянина, который бы там согласился поселиться, чтобы оберегать это место от вандализма. Местным жителям настолько дорога память о тех, кто создавал эти пещеры, что руководитель местного хозяйства готов обеспечивать продуктами, даже построить дом, лишь бы там кто-то поселился в качестве смотрителя. Нужен человек или семья, но желающих, к сожалению, пока не находится. Это, думаю, и является главным сдерживающим фактором для активных восстановительных работ.

– То есть если такие люди появятся, то скит возродится как место молитвы?

– Вне всякого сомнения.

С протоиереем Георгием Крейдуном беседовала Ольга Кирьянова.