Священники прокомментировали слова прот. Всеволода Чаплина о формировании общероссийской идентичности

Москва, 15 ноября 2012 г.

 

Глава синодального Отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин выступил за системную поддержку русских, проживающих в России, передает ИА Regions.Ru.

"Для меня очевидно, что русский народ сегодня нуждается в системной поддержке - поддержке своей культуры, языка, форм самоорганизации, и, наверное, нужно, чтобы такая поддержка выражалась и в бюджетных категориях, и в создании центров, которые служили бы очагами объединения русского народа", - сказал он на слушаниях Всемирного русского народного собора. Признавая наличие в России ксенофобии, протоиерей в то же время отметил, что "не менее опасен сегодня такой феномен, как русофобия, которая распространяется в Интернете и в некоторых СМИ", и заявил, что "в самой России противостоять русофобии ничуть не менее важно, чем в контексте наших отношений с зарубежными странами".

Комментируя обсуждаемый ныне проект стратегии государственной национальной политики, священник призвал не идти "на поводу у опорочивших себя, доказавших свою безжизненность идей создания некоего нового человека, который якобы будет лишен этнических характеристик". "Этого нового человека пытались создавать и в Советском Союзе, и сейчас пытаются сделать то же самое на Западе - ничего не вышло", - подчеркнул отец Всеволод.

По его мнению, если говорить о формировании общероссийских гражданских чувств, о формировании общероссийской идентичности, то нужно говорить и о поддержке образа жизни, традиций и социальных основ, свойственных каждому отдельному этносу.

Корреспонденты Regions.Ru попросили священнослужителей прокомментировать эту точку зрения.

Игумен Никон (Головко), председатель Издательского совета Донского ставропигиального монастыря:

- Я думаю, что о. Всеволод высказал абсолютно правильные вещи и очень четко наметил то, что в нашем государстве действительно нужно сделать. И если бы наше государство повернуло свое лицо к коренному населению, то и для населения это было бы лучше, и для самой государственности, которая от этого только укрепилась бы.

Если бы для этого нашлись бюджетные средства! Об этом, правда, приходится только мечтать, потому что мы, к сожалению, привыкли, что государство наше народ свой всегда игнорирует.

Отец Всеволод, безусловно, прав. Давно пора навести порядок в межнациональных отношениях. За поддержкой русскоязычного населения - будущее, которое позволит и российскому государству существовать, и, собственно, всем народам, которые окружают Россию и которые в случае беды или какой-то проблемы стремятся к России примкнуть, чтобы она обеспечила их будущее. Потому что Россия была и всегда останется тем локомотивом, который ведет за собой и окружающие ее мелкие государства.

Священник Андрей Постернак, директор Традиционной гимназии, кандидат исторических наук:

- Вполне естественно, что тот народ, благодаря которому формировалась тысячелетняя история и культура России, безусловно, заслуживает особого внимания в России. Очевидно, что не просто возрождение, а сохранение тех традиций, которые связаны с русским народом, современному обществу необходимо, как и сохранение любых традиций. Поэтому сама эта идея вполне справедлива.

Другое дело, что она должна проводиться через пропаганду традиционных ценностей, которые у всех народов практически одни и те же. Это семейные ценности, этические, ценности, связанные с отношением к другим народам.

С этой точки зрения, идеи, высказанные о. Всеволодом, вполне справедливы, и было бы правильно распространять их среди максимального количества людей.

Священник Андрей Алексеев, клирик храма св. мчц. Параскевы Пятницы в Качалове:

- Мы переживаем время, когда происходит смена духовных ориентиров, смещение духовных ценностей. На место Бога становится человек и превращается в кумира, требующего служения. Это ведет к тотальной деградации личности, которая все больше и больше становится объектом воздействия темной силы.

Когда мы говорим о поддержке культуры, которую создал русский народ, мы должны понимать, что это культура в первую очередь христианская. Христианство - та культурообразующая сфера, входя в которую, человек просвещается светом Христовым, которым открываются цели и смысл жизни. Когда этого нет, тогда и появляется «новый человек» - человек для бездны, для прямого воздействия той силы, которая соделывает его рабом.

Поэтому, возрождая и поддерживая традиционные ценности, мы должны помнить, что они напрямую связаны с правильной религиозной и духовной жизнью. Если будем со Христом, то и спасемся в вечности.

 

- Хочу, чтоб у меня были крылышки.

Ивона, 1 кл.

 

- Помоги мне, пожалуйста, хорошо учиться в школе всю жизнь.

(Верочка, 1 кл).

 

- Скажу Тебе по секрету, Ты только никому. Меня целовал Женька, и у нас теперь будут дети. Спасибо, на всякий случай.

Зоя, 1 кл.

 

«В пределех Озерянских»

После Октябрьской революции богослужения в приходском Иоанно-Предтеченском храме продолжались до 1935 года – в ноябре этого годы храм был закрыт и разрушен. Сейчас на том месте стоит поклонный деревянный крест, установленный в 1996 году в память о разрушенном храме. В 1941 году был открыт храм в церковном доме. Впоследствии богослужения проводились в часовне. Но в середине 1960-х годов и она была закрыта и разрушена. Безбожные власти всячески старались уничтожить и чудотворный живительный источник на месте явления Озерянской иконы. Его засыпали землей, забрасывали каменными блоками – остатками разрушенных церковных строений – и даже надгробными плитами. Но каждый раз источник заявлял о себе струями чистой воды. Несмотря на запрет властей, и в те годы в Озеряну приходили верующие и находили здесь утешение. И верили люди, что «возсия нам, паче луч солнечных, святая икона Твоя, Владычице, в пределах Озерянских».

Озерянский храм г. Харьков (район Холодная гора)

Господу Богу было угодно, чтобы пришли новые времена. И каждый из нас был волен не таясь молиться, чтобы не погубить своей души для вечности. Последнее десятилетие прошлого столетия стало временем возрождения православной жизни в Озеряне. Летом 1991 года митрополит Харьковский и Богодуховский Никодим благословил игумена Антония (Сухорукова) на восстановление часовни и наведение порядка на месте явления Озерянской иконы Божией Матери. Через три года, летом 1994-го, строительство здания храма-часовни было завершено, оставалось произвести внутренние отделочные работы. А 12 декабря 1994 года настоятелем Озерянского храма был назначен иеромонах Никодим (Сылко). 4 июня 1995 года, после многих лет запустения, вновь была возжена лампада перед чудотворной Озерянской иконой Божией Матери на святом месте ее обретения. Митрополит Харьковский и Богодуховский Никодим при великом стечении народа освятил храм-часовню и отслужил первую Божественную литургию. С тех пор каждую субботу, а также в дни престольных праздников Озерянской пустыни – 29 июня, 7 июля, 12 ноября (по нов. ст.) и в пятницу Светлой седмицы – в Озеряне совершается Божественная литургия и молебен с освящением воды.

«Источник чудес неисчетных пажити Харьковстей»

Чудеса от чудотворной иконы не прекращаются и в наши дни. Ныне в Озерянском храме-часовне находятся две иконы: одна старинная, переданная протоиереем Николаем Бараненко, который многие годы служил настоятелем Озерянской церкви Харькова, вторая написана художником-иконописцем Инной Бойко. Тот, кто, посещая святое место, с верой молится перед этими иконами, получает милости от Господа Бога и Его Пречистой Матери. Харьковская газета «Трибуна трудящихся» опубликовала 15 июня 2005 года следующие факты.

Крестный ход с Озерянской иконой Божией Матери. Харьков

Несколько лет назад в Озеряну доставили пожилую женщину из Днепропетровской области. Болезнь лишила ее возможности самостоятельно передвигаться. После молитвы и омовения в целебной воде источника больная встала на ноги и самостоятельно дошла до автомобиля, чтобы ехать домой.

Жительница г. Сумы приехала в Озеряну с сыном, который после травмы на химическом производстве потерял зрение. С любовью и надеждой молились они Богородице, и после омовения лица целебной водой источника сумчанин начал прозревать – различать предметы, ориентироваться на местности.

Трудами и заботами настоятеля игумена Никодима (Сылко), жертвователей и прихожан храм-часовня, источник и территория вокруг них благоустроены и благолепно украшены. Для желающих совершить благодатное омовение устроена купальня.

Летопись возрождающейся обители продолжается. Множество верующих и паломников стремятся побывать в Озеряне, дабы на святом месте благодарить и прославлять Пресвятую, Пречистую, Преблагословенную, Славную Владычицу нашу Богородицу за Ее покров и материнскую любовь ко всем нам, многогрешным.

 

Озерянская икона Божией Матери

Одна из наиболее почитаемых в Слобожанском крае икон Богородицы – Озерянская. Имя это дано чудотворному образу по месту его явления – на берегу речки Озерянки. В настоящее время это село Нижняя Озеряна, расположенное в 30 километрах на юго-запад от Харькова и в 3 километрах от Мерефы.

«Твоего, о Богомати, Лика Пречистаго благословение»

В далеком прошлом здесь была изрытая оврагами пустынно-лесистая местность, через которую текла речка Озерянка. Ее берега покрывали луга, поросшие буйным разнотравьем. Здесь в XVII столетии, когда этот край еще страдал от захватнических татарских набегов, и произошло чудесное обретение иконы Божией Матери.

В те времена эти земли находились во владении мерефянского священника Феодора. Он обустроил здесь хутор Озерянку и содержал пасеку. По преданию, однажды местный крестьянин косил на лугу траву. После очередного взмаха косы услышал человеческий стон. Наклонившись, увидел в густой траве рассеченную косой икону Божией Матери. Опечаленный случившимся, он принес пострадавшую икону домой. А утром не обнаружил образа в своем доме – нашли его на лугу, там, где он был обретен. Рассеченные косой части иконы плотно срослись, оставив на месте разреза едва заметный шрам. Перед иконой горела свеча, а рядом бил родник ключевой воды.

Иерей Феодор, духовно обрадованный явлением в его владениях иконы Богородицы, сообщил об этом владыке Белгородскому и Обоянскому Феодосию и по его благословению построил деревянную церковь в честь Рождества Пресвятой Богородицы. В этом храме и был установлен обретенный святой образ. Многим верующим икона, поименованная Озерянской, приносила утешение и исцеление. Видя знамения благодати Божией, исходящей от чудотворной иконы, иерей Феодор пожелал, чтобы в его пустынно-уединенном хуторе устроилась иноческая обитель. В то время хутор Озерянку посетил наместник Святогорского Успенского монастыря архимандрит Севастиан (Юхновский), известный своей благочестиво-подвижнической жизнью. По преданию, архимандрит Севастиан тяжело болел и по обету пешком прошел неблизкий путь от Святогорского монастыря до Озерянки, чтобы поклониться новоявленной чудотворной иконе. И по молитвам своим получил совершенное исцеление. Узнав о желании иерея Феодора основать монастырь, архимандрит Севастиан вызвался помочь этому благому делу. В 1711 году в Озерянке была основана Богородичная пустынь. Стараниями архимандрита Севастиана расширили и украсили храм Рождества Богородицы, позже возвели церковь Рождества Иоанна Предтечи с трапезной при ней, братские кельи и обнесли обитель изгородью.

Архиепископ Харьковский, а впоследствии Черниговский, Филарет (Гумилевский) в своем «Историко-статистическом описании Харьковской епархии» сообщает: «Характерную особенность святой иконы Озерянской составляет украшение из звезд, окружающих лики Богоматери и Предвечного Младенца в червленой ризе, испещренной звездами».

Озерянский храм в Покровском монастыре г. Харьков

А вот какое описание иконы встречаем в книге Д.И. Багалея и Д.П. Миллера «Истории города Харькова за 250 лет его существования (с 1655 по 1905 год)»:

«Богородица изображена повернувшей лицо в сторону Младенца, на Ней красный хитон и голубой мафорий, на голове корона; правая рука Ее в позе моления, а левой Она поддерживает Младенца Христа, сидящего у Нее как бы на коленях у левой руки; Младенец одет в красную рубашку-хитон, на голове у Него такая же корона, как у Богородицы, в левой руке Он держит небольшое Евангелие, а правой благословляет. Нимбы у Обоих желтые. Начиная от плеч, кругом нимбов Богородицы и Христа на фоне иконы шли звезды, видимые и теперь. Вверху иконы, справа и слева, облака. Размеры иконы: высота – 40 см., ширина – 34 см».

С Озерянской иконы было сделано множество списков. Они существенно отличаются друг от друга, хотя многие из них прославились своими чудотворениями.

Забегая вперед, скажем, что именно описание святыни, сделанное в начале XX века Д.И. Багалеем и Д.П. Миллером, оказалось тем источником, опираясь на который Озерянская икона, погибшая в 1930-е годы, была воссоздана в начале уже XXI столетия – в сентябре 2010 года. 16 сентября того же года этот воссозданный образ был освящен на месте его обретения – в Озерянах, а в настоящее время находится в Крестовоздвиженском храме Покровского мужского монастыря (Харьковская епархия)

«Икону Твою на утешение нам даровала еси, Владычице»

Но вернемся вновь в XVIII век. В те далекие годы чудотворно явленная икона привлекала в Озерянку тысячи паломников, больных, страждущих людей.

Но в 1787 году в числе прочих монастырей Слободской Украины Озерянская обитель была упразднена, а ее братия переведена в Старо-Харьковский Куряжский Спасо-Преображенский монастырь, куда перенесли и чудотворную икону Пресвятой Богородицы. Вскоре Преображенский монастырь тоже закрыли, и Озерянскую икону перенесли в Покровский собор. Когда же Куряжский монастырь вновь был открыт, икону возвратили в эту обитель.

Озерянский храм с. Буды Харьковской обл.

Озерянский образ Богоматери стал почитаться как охраняющий Харьков и всю Слободскую Украину. Помолиться к нему приходили тысячи верующих из всех уголков Российской империи. Монахи документально зафиксировали многочисленные случаи чудесного исцеления: «Исцеление человека, имевшего усохшую руку; исцеление человека из Липцев, не владевшего ногой; исцеление девицы Бардаковой, одержимой беснованием; исцеление Ивана Николаевича Бочковского от болезненного шума в ушах; исцеление двух сестер от глазной болезни; исцеление девочки от горловой болезни…»

Заступничество иконы жители Харькова чувствовали всегда, но больше всего случаев исцеления было зафиксировано в 1833, 1848 и 1871 годах. В те годы в Харькове свирепствовала холера. Озерянскую икону Божией Матери носили от дома к дому, люди поклонялись чудотворному образу, покаянно молились об исцелении и спасении. И тяжкая болезнь отступала.

В 1844 году по просьбе жителей Харькова преосвященный Иннокентий (Борисов) получил разрешение Святейшего Синода на перенос иконы на зиму из Куряжского монастыря в Покровский собор. Тогда же установили и два крестных хода: 30 сентября икону переносили из Куряжа в Харьков, а 22 апреля – из Харькова в Куряж. Это были торжественно-праздничные дни для всего Харькова. Как писала газета «Южный край», в эти дни «все присутствия, учебные заведения и торговые помещения закрываются, и все жители, стар и мал, спешат провожать или встречать “Матушку Царицу Небесную, чудотворную Ея икону Озерянскую”».

В 1863 году харьковский купец Никита Павлов исходатайствовал разрешение Синода ежегодно привозить «в приличном экипаже» чудотворную Озерянскую икону из Куряжского монастыря в Мерефу, а из Мерефы крестным ходом переносить в Озерянку. Купец выстроил на месте явления иконы прекрасную каменную часовню над источником, украсив ее иконами.

 

 

Святитель Феофан Затворник. Мысли на каждый день года

 

 

Святитель Феофан Затворник. Мысли на каждый день года

Можно вечно жить на этом свете,

Нужно лишь любить и не грешить,

Да в дорогу собираться на рассвете

И добру самоотверженно служить.

И неважно, близко ли, далёко

Увели тебя твои дела,

И не нужно рвать за око око –

Просто открывать глаза пора.

Посмотри на мир счастливым взором.

Разве мир устроен не любя?

Шаткая гармония, в которой

Вся Земля зависит от тебя.

 

Людмила Гусева-странствующая поэтесса.

1. Язык Бога или язык черни?

Удивительно, но язык каждого народа, пусть даже немногочисленного, обязательно содержит в себе информацию о Боге. Точнее, те представления о Творце, которые бытуют именно в этой конкретной общности людей. Даже у полудикого племени индейцев, затерянного где-нибудь в дебрях Амазонки, в их весьма скудном, на наш просвещенный взгляд, лексиконе наверняка найдутся слова, относящиеся к их божествам. Воти получается, что если безбожного человека еще можно встретить, то безбожного языка просто быть не может.

Так, в лексике некоторых тюркских языков мы встречаем интересные параллели со Священным Писанием. Скажем, в азербайджанском языке слово человек звучит как адам, что сразу же возводит нас к самым истокам ветхозаветной истории. Слово предатель произносится как хаин - да-да, тот самый Каин, совершивший самое первое и тяжкое предательство: убийство единокровного брата. Значение чуждый, нездешний, несведущий, не наш человек - это хам, что также не нуждается в особых комментариях. Такая вот причудливая ветхозаветная матрица.

Что касается русского языка, то мы можем говорить о нем, как о явлении сакральном. При внимательном любовном рассмотрении становится ясным, что он повествует нам об Иисусе Христе, содержит сокровенное знание о Нем.

Корни и мысли

Начнем со слова человек: что оно значит в русском языке?

Обращаясь с этим вопросом к различным аудиториям, нередко слышал в ответ: «чело» и «век». Однако это не несет в себе никакой смысловой нагрузки, чего попросту не может быть. Невероятно, чтобы слово, означающее в столь богатом языке понятие венец Божьего творения, было случайным набором не стыкующихся меж собой смыслов. Вспоминаю в этой связи, как был участником отпевания блаженного младенца, который прожил три неполных дня, но, к счастью, его успели окрестить. Я еще поинтересовался тогда у священника: какие же грехи у этого крошечного создания? И услышал в ответ, что даже новорожденный несет на себе печать первородного греха, - и в этом заключается одна из тайн человеческой природы. Немало повидавший за свои более чем полвека, я не нашел тогда в себе мужества взглянуть на чело этого ангелочка. А уж какой там век?! Но Церковь отпевала именно человека!

Так что же значит это удивительное слово - человек?

Замечательное объяснение нашел я в «Славянорусском корнеслове» Александра Семеновича Шишкова. Но сначала скажу несколько слов о самом этом великом русском человеке. Адмирал и госсекретарь, один из славных защитников Отечества, верой и правдой служивший четырем царям, министр просвещения и президент Российской Академии наук, он посвятил свою книгу государю Николаю I. Цель труда всей своей жизни он выразил в следующих словах: «Попытаемся, откроем многое доселе неизвестное, совершим главное дело и оставим будущим временам и народам обдуманное, обработанное и требующее для дальнейшего исправления уже мало попечений».

Человек необычайной популярности, яростный поборник чистоты родного языка, Александр Семенович ратовал за удаление из него вошедших в моду многочисленных иноязычных заимствований, связанных с тогдашним засильем французского. Протест его был направлен также и против засилья французских гувернеров, заполонивших Россию, -воспитателей будущей элиты общества.

Однако А.С. Шишков находил поддержку и понимание не у многих своих современников, большинство считали иначе: «Дитя играючи научится сперва говорить, потом читать, потом писать, и как французский язык необходимо нужен, напоследок будет писать так складно, как бы родился в Париже...»

«В этой-то самой мысли, - не соглашается А.С. Шишков, - и заключается владычество его над нами и наше рабство. Для чего истинное просвещение и разум велят обучаться иностранным языкам? Для того чтоб приобрести познания. Но тогда все языки нужны. На греческом писали Платоны, Гомеры, Демосфены; на латинском Вергилии, Цицероны, Горации; на итальянском Данты, Петрарки; на английском Мильтоны, Шекспиры. Для чего ж без этих языков мы можем быть, а французский нам необходимо нужен ? Ясно, что мы не о пользе языков думаем; иначе за что нам все другие так унижать пред французским, что мы их едва разумеем, а по-французски, ежели не так на нем говорим, как природные французы, стыдимся на свет показаться? Стало быть, мы не по разуму и не для пользы обучаемся ему; что ж это иное, как не рабство?» И далее: «Я сожалею о Европе, но еще более о России. Для того-то, может быть, Европа и пьет горькую чашу, что прежде, нежели оружием французским, побеждена уже была языком их».

И это именно к А.С. Шишкову обращается на страницах «Евгения Онегина» его автор, в который раз используя в тексте романа иностранные слова в оригинале:

Du comme il faut...
(Шишков, прости:
Не знаю, как перевести.)...

Однако вернемся к теме нашего разговора - о сокровенном значении слов в русском языке. В своей книге А.С. Шишков пишет: «Исследование языков возведет нас к одному первобытному языку и откроет: как ни велика их разность, она не от того, чтоб каждый народ давал всякой вещи свое особое название. Одни и те же слова, первые, коренные, переходя из уст в уста, от поколения к поколению, изменялись, так что теперь сделались сами на себя не похожими, пуская от сих изменений своих тоже сильно измененные ветви. Слова показывают нам, что каждое имеет свой корень и мысль, по которой оно так названо».

 

Василий Ирзабеков (Фазиль)

А у нас сегодня морозец 17 градусов.

 

Мороз и солнце, день чудесный!
Еще ты дремлешь, друг прелестный
- Пора, красавица, проснись:
Открой сомкнуты негой взоры
Навстречу северной Авроры,
Звездою севера явись!
Вечор, ты помнишь, вьюга злилась,
На мутном небе мгла носилась;
Луна, как бледное пятно,
Сквозь тучи мрачные желтела,
И ты печальная сидела
- А нынче... погляди в окно:
Под голубыми небесами
Великолепными коврами,
Блестя на солнце, снег лежит;
Прозрачный лес один чернеет,
И ель сквозь иней зеленеет,
И речка подо льдом блестит.
Вся комната янтарным блеском
Озарена. Веселым треском
Трещит затопленная печь.
Приятно думать у лежанки.
Но знаешь: не велеть ли в санки
Кобылку бурую запречь?
Скользя по утреннему снегу,
Друг милый, предадимся бегу
Нетерпеливого коня
И навестим поля пустые,
Леса, недавно столь густые,
И берег, милый для меня.

 

Фото: Василий Нестеренко

Выдающийся человек, помимо прочего, обладает таинственной способностью превращать обычные вещи в нечто большее – в реликвии. Так появляются музейные экспонаты, которые становятся символами определенного вида искусства и свидетелями незаурядной человеческой жизни: скрипка Никколо Паганини, чернильница Александра Пушкина, ледоруб Анатолия Букреева. Если говорить о подобном символе христианства и поискать вещь-свидетеля незаурядной жизни святого, то нужно признать: вериги преподобного Сергия – лучшее материальное выражение драматургии отношений человека и Христа. Именно в них можно увидеть трагизм и логику христианской жизни.

«Эти тяжелые цепи и металлические пластины использовались аскетами для умерщвления плоти и подавления страстей» – поясняет экскурсовод. Но едва ли он способен объяснить, почему вериги возлагает на себя преподобный Сергий, который к тому времени уже творит чудеса. Но в то же самое время молодому монаху, находящемуся в самом начале аскетического пути, коему вопрос борьбы со страстями более актуален, ни один старец, скорее всего, не дозволит сделать этого. Что же такое вериги?

Поставленный вопрос имеет отнюдь не частный характер. Ведь вериги можно рассматривать как материальный образ морали – высокой и сложной культуры самоограничения. Немецкий философ Имануил Кант признавал: моральный закон прагматически не оправдан. «Звездное небо над головой» и «моральный закон внутри нас» наполняли философа все более глубоким удивлением и благоговением. Зачем нужен молитвенный труд, посты, терпение обид и волевое укрощение страстей – словом, все то, что противно биологической природе живого существа? Зачем это издевательство над собой? К чему изнемогать под тяжестью вериг? Не лучше ли идти по жизни радостно и налегке?

В «Приключениях барона Мюнхгаузена», созданных причудливым воображением Рудольфа Эриха Распэ, есть рассказ под названием «Мои чудесные слуги». Турецкий султан посылает Мюнхгаузена в Египет со сверхважным секретным поручением. В ходе этого вояжа барон приглашает к себе на службу удивительных людей: один из них обладал настолько тонким слухом, что мог услышать шум растущей травы; другой выстрелом убивал воробья на расстоянии нескольких дней пути; третий голыми руками вырывал из земли вековые деревья; четвертый был помощником мельника и вращал крылья мельниц, зажав пальцем левую ноздрю, и выдувая из правой целый ураган. Пятый слуга оказался скороходом. Вот как описывает Распэ сцену встречи:

«Едва я отъехал от турецкой столицы, как мне попался навстречу маленький человек, бежавший с необыкновенной быстротой. К каждой его ноге была привязана тяжелая гиря, и все же он летел как стрела.

– Куда ты? – спросил я его. – И зачем ты привязал к ногам эти гири? Ведь они мешают бежать!

– Три минуты назад я был в Вене, – отвечал на бегу человек, – а теперь иду в Константинополь поискать себе какой-нибудь работы. Гири же повесил к ногам, чтобы не бежать слишком быстро, потому что торопиться мне некуда».

Так эпизод из сказки проясняет религиозную логику веригоношения. Это ничто иное как логика силы.

«Крепка, как смерть, любовь». Это выражение из Песни песней заставляет помыслить любовь уже не как чувство, но как силу. А если любовь – сила, ее можно вполне понять в терминах динамики. Сущностью любой силы является ее стремление исчерпаться, объективироваться, выразиться в действии. «Гений, прикованный к чиновничьему столу, должен умереть или сойти с ума» – говорит Лермонтов, тем самым ясно утверждая: силу таланта удержать или скрыть в себе невозможно. Непризнанного гения не бывает, так же как не может быть «города, скрытого на вершине горы». Музыкант тоскует без инструмента, у физически сильного человека в праздности и вне ситуации борьбы, что называется, «чешутся руки». В любви человека к Богу ясно прослеживается та же ситуация: «Не могу я вместо "раздай все" давать лишь пятак, вместо "следуй за Мною" ходить лишь к обедне» – так поясняет свое решение пойти в монастырь младший брат Алеша Карамазов. Тяжесть обетов выражает модуль любовной силы, так же как художественный масштаб произведения – величину таланта.

Вектор же этой любовной силы очевиден: сотворить добро любимому, помочь, спасти, «положить жизнь за други своя». Любовь предназначена для критической ситуации, поэтому неудивительно, что ее сила, в поисках точки приложения, мечтает о катастрофе – так же как богатырь о достойном сопернике.

Любовная сила тревожит человека, побуждая его помогать, спасать, жертвовать собой. И трагедия религиозной любви состоит в том, что Бог, на которого она направлена, самодостаточен. Ему невозможно оказать даже мелкой услуги. Христос в Гефсиманском саду отклоняет заступничество Петра словами: «возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут; или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов?»

К счастью, там, где невозможно что-то «сделать для», всегда остается возможность «сделать ради». Эта возможность, если ею воспользоваться, не оставляет места несчастью неразделенной любви. Наверное, поэтому Христос указывает на возможность обратить на ближнего ту любовь, которая стремится к Богу: «Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе? И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне».

Ради Христа подвижник налагает на себя вериги. Посты, бдения, столпничество и другие способы усложнить себе жизнь есть ничто иное как «гири», которые привязывает к своим «сильным ногам» «скороход»-святой. Они утешают избыточную силу любви, которая не находит прямого выхода на свой Предмет. Это не средство достижения святости – наоборот, это ее плоды.

То же самое можно сказать и о других, нематериальных «веригах». Среди философов много веков идет спор о происхождении морали: откуда берут начало традиции самоограничения? Какие-то нормы оправданы необходимостью общежительного существования людей, какие-то даже медицинскими основаниями. Но есть среди прочих источников морали традиции и или обычаи, заложенные святым человеком. Когда-то по вдохновению любви подвижник сочиняет поступок. Потом повторяет его снова и снова, превращая в личное правило. Людям, приходящим к святому, нравится этот личный обычай – они начинают подражать ему. Так появляется народная традиция, которая с течением времени набирает авторитет и превращается в моральный закон.

Христианский вклад в общий корпус человеческой морали – это традиции, начало которым положены поступками святых, сочиненных по вдохновению любви. Вспомним слова Христа: «Потому и узнают, что вы Мои ученики, что будуту иметь любовь между собою». «Вы – свет миру. Вы – соль земли. Если соль потеряет силу, чем сделаешь ее вновь соленою?» Соль передает свое свойство любой пище, но сама не черпает его из неких внешних источников. Таков гениальный композитор: он не может выйти на сцену и спросить слушателей: «Что вам сыграть?» Это к нему обращено всеобщее внимание. Требование к нему аудитории только одно: «Играй что хочешь: нам не нужно твое послушание – нам интересно твое вдохновение». Вот и настоящему христианину, в отличие от мусульманина или иудея, уже не на кого оглядываться и спрашивать, как поступить. Это к нему обращен в ожидании заинтригованный мир: что еще он придумает ради своего распятого Бога?» Вот потому жития святых – самое прекрасное, что есть в христианской культуре. Там люди находят такие поступки, которым нельзя научиться у законоучителей – даже таких, как Моисей, Мухаммед или Зороастр.

Блаженный Августин говорит: «В христианстве есть только одна заповедь: люби Бога и делай, что хочешь». Но это заповедь совершенных. А что делать, если любви нет? Стать сильным можно лишь подражая сильным. Богатырь утешает зуд в своих могучих руках, поднимая тяжелые гири. То, что для него является утешением, для слабого пусть станет тренировкой. И совсем не тоскливо носить «вериги» морального и религиозного закона, если знать, что это – «гири» святых, а для нас – упражнение в любви.

Чудо Митрофана о винтике

В нашей жизни очень много чудес. Стоит только оглянуться вокруг, как можно заметить разные сверхъестественные события. Но часто мы либо не хотим давать места чуду, либо просто не замечаем его.

Митрофан у нас – из сомневающихся. Недавно у нас был с ним разговор.

– Я хочу на поезде ехать.

– Почему?

– Когда я на даче сплю, мне сны страшные снятся, а в поезде – не снятся.

– А ты же знаешь, что делать нужно, чтобы не снились. У тебя в молитвослове есть «Господи, помилуй» и другие – так и называются: «Молитвы, когда страшно».

– Я пробовал – не помогает.

– Да ладно, попробуй еще.

– Нет, не помогает. Не поможет никак.

– Да когда у тебя эти сны-то были? Небось, в прошлом году?

– Ну да, в прошлом.

– Так у тебя тогда и молитвослова не было, как ты мог пробовать? А теперь, если будут сны, попробуешь – и уйдут.

– Не знаю.

Ладно, думаю, подождем. Поехали мы с Варварой, с Серафимом и Митрофаном на почту. Письма нужно было бабушкам отправить, оплатить что-то. Митрофан – на самокате, Варя – на велосипеде, мы с Серафимом – пешком.

Митроша все что-то не поспевал: у самоката колеса туговаты, ехать по траве да камням неудобно. Гляжу: тащит его боком по земле. Долго не протащил – переднее колесо отвалилось: ось выпала, винт открутился. Троша пригорюнился:

– Ну все, теперь не будет у меня самоката.

– Погоди, может, еще починим.

– Да нет, не будет.

– Ну, Варин возьмешь.

– А она не даст, и мне не на чем будет кататься.

– Да погоди ты горевать, мы еще детали поищем от него.

– Тут уже не найдешь ничего.

– Посмотрим.

Самокат оставили, пошли дальше, куда шли: на обратном пути искать будем.

Вернулись, ищем-ищем – нет ничего, а Варя и говорит:

– Чтобы найти, надо тропарь читать.

– Кому, – говорю, – тропарь?

– Давайте Сергию Радонежскому.

– Давайте с Митрофана Воронежского начнем.

– Давайте.

Идем мы по дорожке, тропари поем все, которые помним: Митрофану Воронежскому, Николаю Чудотворцу, Сергию Радонежскому, Ксении Петербургской, Спиридону Тримифунтскому, Варваре преподобномученице, Серафиму Саровскому. До дома дошли – нет винтика от колеса и всё тут.

Митрофан уже совсем скис. Я про себя и говорю: «Господи, сотвори чудо, помоги найти винтик для нашего Митрофана!» А Митрофан, слышу, и не поет ничего.

– Ты что же тропари-то не поешь, – говорю.

– Да уже не найти винтика.

– А как мы его найдем, если ты тропари не поешь? Это же не нам с Варей винтик нужен, а тебе: твой самокат. Ты и пой. Пойдем обратно искать.

– Да не найти его, не найти! Мы уже все прошли.

– Пошли, ты тропарь пой давай.

Пошли мы обратно. Слышу: подпевает уже. Дошли мы до большого ореха, идем по тропинке – а кругом трава: где тут винтик маленький найти. Варя вперед убежала, ищет. Вдруг – прямо передо мной – винтик. Малехонький такой, потертый, алюминиевый. Наш. Варю позвал, и Троша сзади идет.

– Ну что, Митрофан, какой тропарь пел?

– Сергию Радонежскому, а потом Спиридону Тримифунтскому.

– Вот видишь, не успел допеть Спиридону Тримифунтскому тропарь, а уже винтик нашелся. Починим теперь твой самокат. Дома надо будет записать это событие.

Пошли домой радостные. Варвара говорит:

– Это не событие, это – чудо.

Тут не поспоришь, ей в семь лет виднее. Починили самокат быстро – кататься можно. А Митрофан на следующий день это чудо записал – будет сомневаться впредь, я ему его записи покажу. Правда, разобрать их нелегко. Все-таки ему еще только пять лет недавно стукнуло. Чтобы потом не забыть, я его записи сразу расшифровал, что смог…

Запись Митрофана

«Вчира я валачил по дороге самокат и из калеса выпрыгнул бнт мы его долго искали все пеле трапа только я не пел потом пошли ... и тогда я пел тропори мы ншли бнт».

Беседа с руководителем видеостудии минского Свято-Елизаветинского монастыря монахиней Иоанной

Руководитель видеостудии во имя св. Иоанна Воина минского Свято-Елизаветинского монастыря монахиня Иоанна (Орлова) рассказала о том, для чего снимает фильмы, о молодежной аудитории и о том, почему в детей нужно вкладывать как можно больше.

Монахиня Иоанна (Орлова) на съёмках

– Почему ты такая грустная? – спросила нарядно одетая Притча у ничем не прикрытой Правды.

– Люди чураются меня, и я опускаюсь все ниже и ниже. Наверное, виной тому старость! – отвечала ей та, печально склонив голову.

– О, тут дело не в старости! – не согласилась Притча, – я вот тоже не молода, но нисколько не потеряла из былой привлекательности. Поделюсь секретом с тобой: люди не любят неприкрытых вещей. Давай я одолжу тебе несколько своих платьев, и ты сразу увидишь, как изменится к тебе отношение. Тебя будут принимать с улыбкой и радостью....

В Белоруссии завершились съемки уже третьей части небезызвестных киноновелл «Притчи». Видеостудия минского Свято-Елизаветинского монастыря занята заключительным этапом работы над фильмом – монтажом. В отличие от предыдущих «Притч», «Притчи-3» переносят нас в IX век. Время повествования – не единственное новшество.

 

 

– Матушка Иоанна, изначально ваша видеостудия занималась документальными фильмами. Как возникла идея экранизировать притчи?

– Действительно, первые шесть лет «жизни» наша видео студия занималась съемкой документальных фильмов. Вообще православное кино или книга – это в первую очередь средство проповеди. Мы начали интересоваться, кто же наша аудитория, кто добирается до наших фильмов, которые мы показываем на выставках, сколько человек их смотрит, и кто эти люди. Картина получилась безрадостная, а круг – достаточно узок: на выставках в основном — бабушки, люди возраста почтенного, в лучшем случае среднего, и до молодежной аудитории эти фильмы практически не добираются. И мы задумались: если мы делаем кино, тратим на это годы жизни, желая что-то сказать о православии, как же это сказать так, чтоб нас услышало как можно большее количество людей? И поняли, что нужно что-то менять, – идти к игровому кинематографу, потому что вся аудитория в основном там, документальное кино кто смотрит. И вот мы пошли на эксперимент, и позапрошлым летом наша видео студия сняла первые «Притчи». Мы очень долго решали, что именно снимать, долго подбирали сюжеты. С одной стороны, искали что-то простое для постановки. Эта работа должна была быть простой по содержанию, понятной по смыслу, а главное, не сложной по воплощению. Перелопатив огромное количество разнообразного материала, мы пришли к идее экранизировать притчи.

 

 

– А в чем, на ваш взгляд, особенности жанра притчи? Какие возможности он открывает?

– На самом деле мы до сих пор спорим о жанре, о том, можно ли то, что мы делаем, назвать притчами или нет. Потому, что первое, что приходит в голову, когда ты слышишь это слово – это Притчи царя Соломона, притчи Евангельские. Да, наши рассказики имеют элемент притчевости, но в народном, бытовом, очень упрощенном смысле. Через притчу, как через некое иносказание, легче всего говорить с человеком о чем-то очень важном, и при этом не давить на него, – что есть большой плюс. И опять же, как сказал наш режиссер Виталий Любецкий, который снимал первые два выпуска «Притч» – максимум смысла и содержания при минимуме хронометража: в эти маленькие рассказы действительно вмещаются очень глубокие смыслы – вот еще одна особенность притч, как жанра. Ведь их можно сделать очень по-разному, притчи оставляют место и для шутки, и для печали. В любом случае, мы увидели, что наша зрительская аудитория очень хорошо воспринимает этот жанр.

 

 

– Если притчи дают возможность просто говорить об очень сложных вещах, то где пролегает грань между простотой и примитивностью?

– Все, конечно, от автора зависит, – от автора сценария, режиссера. Если люди, занимающиеся фильмом, обладают глубокой культурой, жизненным опытом, духовным, правильной духовной интуицией, если у человека добрая душа – все отражается в работе. Иесли у человека не хватает чего-то, это также отражается.

 

 

– А вам в вашей работе удается не перейти эту грань?

– Я считаю, что в первых двух притчах мы просто балансировали на этой грани. И стремились третьи «Притчи» снять как-то по-другому, чтобы от этой грани отступить.

– Что же вы старались сделать по-другому?

– Изменения мы старались внести на всех этапах работы, начиная от отбора историй для экранизации – ведь не всякую притчу можно экранизировать, не каждую историю можно рассказать достаточно простым киноязыком. Сейчас над сценарием работали профессиональные сценаристы, поэтому уже на сценарном этапе, все получилось намного лучше. Огромное значение имело то, что мы участвовали в конкурсе, объявленным белорусским министерством культуры, нам выделили небольшую финансовую помощь, поэтому мы смогли и камеру другую использовать, и свет, т.е. смогли позволить себе другой технический инструментарий, что тоже отразилось на качестве. Практически полностью поменялся и актерский состав. Хотя актеры всегда молодцы.

 

 

– Есть ли какая-то единая линия, связывающая три части «Притч»?

– Все истории очень разные, сильно друг от друга отличающиеся, но их объединяет то, что в сути своей они – об одном. О том, что человеку нужно прощать других, что сам человек может быть прощен, о том, как благодать прощения строит жизнь человеческую дальше, что жизнь человека не рушится после ошибки, падения, но продолжается.

 

 

– В экранизации вы, как режиссер, пытаетесь донести до зрителя мысль, заложенную в притче, или же привносите вместе с тем что-то свое, дополняете, раскрываете иные грани истории?

– Я не такой мастер, чтобы ставить для себя сверхзадачи. Для меня это было первое кино, – первый раз в жизни мне нужно было подойти к крану, к камере, к актеру, к массовке, костюмеру, реквизитору, гримеру. И нужно было как-то выжить в этом, не показать вида, что ты этого всего не знаешь и боишься, и при этом сделать так, чтоб сложилась история. Над сценариями трех историй работали разные люди, поэтому они получились немного разношерстными. Конечно, в каждую историю хотелось что-то вложить. Когда за дело берутся профессионалы, они изначально все видят и понимают, но когда за съемки берется человек, который за послушание это делает первый раз в жизни, не остается ничего, кроме как закрыть глаза и понадеяться на Бога... при этом, конечно, включив свой мозг на полную катушку.

 

 

– Правильно ли я понимаю, что сейчас ваша главная целевая аудитория – молодежь?

– Я бы сказала, что дети и молодежь старшего возраста, – не тинейджеры. Вот ходят дети в церковь с мамами, потом начинается возраст самостоятельного осмысления, когда они переживают протест, такое юношеское рвение к свободной жизни, – ну а потом, лет через десять, молодой человек может быть, снова придет в храм, – тут как раз наша аудитория начинается, лет с 25.

Вот этот вот возрастной период тинейжерский – очень сложный для какого-то воздействия, кроме как развлекательного, чем в основном и занимается современный кинематограф.

В ребенка, – пока в него еще можно что-то вложить, пока он воспринимает это и как-то этим напитываться, – в него нужно, я считаю, вкладывать, вкладывать и вкладывать, как можно больше семян посеять в душе. Потом, он, конечно, побудет в возрастных бурях, но позже в какой-то момент душа может согреться от этих детских воспоминаний, и человек начнет искать, и ему будет, что находить.

Вообще хочется, чтоб наши фильмы стали поддержкой православному человеку, независимо от возраста, которому тяжело в жизни преодолевать какие-то свои скорби, испытания, сомнения веры.

 

 

– Какую главную мысль хотелось бы передать своему зрителю?

– Да не мысль... Нужно, чтоб человек как-то вдохновился чуть-чуть, тут не в мыслях дело больше, а, наверное, в чувствах. Важно, чтобы человек вдохновился дальше жить с Богом, несмотря ни на что.

Власть и карьера

Может ли и должен ли быть социально успешным православный воцерковленный человек? Можно ли совмещать дорогу к Богу с восхождением по ступенькам карьерной лестницы? Искать ли начальственных должностей или отказываться от них?

Преподобный Иоанн Лествичник писал свою знаменитую «Лествицу» о духовном росте. В его книге нет советов о том, как сделать карьеру. Похоже, что мысль о социальной успешности мало занимала святых отцов. Они думали о спасении своих чад, а не об их земном процветании. Но разве нельзя это совмещать? Ведь это было бы так прекрасно: процветающий, социально успешный человек делает карьеру, при этом духовно растет и легко спасается.

Что говорят нам Оптинские старцы по этому поводу?

Преподобный Амвросий советовал:

«Жить проще – лучше всего. Голову не ломай. Молись Богу. Господь все устроит, только живи проще. Не мучь себя, обдумывая, как и что сделать. Пусть будет – как случится; это и есть жить проще».

«Нужно жить – не тужить, никого не обижать, никому не досаждать, и всем мое почтение».

Как это – не тужить?

«Жить – не тужить – всем довольной быть. Тут и понимать-то нечего».

И еще старец напоминал:

«За всякую неприятность благодари Бога, помня, что она послана тебе ради твоей пользы. Повторяй себе: “Я и той доли не стою, которою в настоящее время наградил меня Господь».

Мы часто забываем, что Господь ведет нас по жизни. Что существует Промысл Божий, о котором преподобный Варсонофий Оптинский говорил:

«У кого в душе мир, тому и на каторге рай»;

«Только тогда ты обрящешь мир, когда будешь верить в Промысл Божий».

Святые отцы определяли Промысл Божий как действие Божие, которое ставит человека в наилучшие условия с точки зрения его спасения. Господь промышляет обо всех нас. И обстоятельства нашей жизни, наша карьерная успешность или неуспешность зависят от Промысла Божия.

Оптинские старцы хорошо различали ситуации, когда Промысл Божий ставит человека руководителем, а когда человек сам домогается власти.

Иеросхимонах Амвросий (Гренков) (1812—1891)

Преподобный Амвросий подчеркивал различие между теми, кто получил власть законным путем, и теми, кто ее «восхитил незаконно»:

«Восхищающие незаконно царскую или другую какую-либо власть, по слову святого Златоуста, боятся являться пред подчиненными просто и в смиренном виде, а всячески стараются поддержать свое могущество властительским и гордым и жестоким обращением, опасаясь потерять свое владычество. А законно и правильно получившие начальство и власть нисколько не боятся обращаться с подчиненными просто и кротко и смиренно, потому что и великих людей простота и смирение не только не унижают, но, напротив, очень возвышают и возвеличивают».

Старец предупреждал:

«По опыту знаю я, что тяжелый начальнический крест вдвое тяжелым становится тем, кто желал начальства, и вовсе бывает неудобоносим для тех, кто добивается оного».

Также преподобный Амвросий отмечал, что поручаемая должность есть не что иное, как послушание Богу:

«Если дело искупления рода человеческого совершено было послушанием до смерти Отцу воплотившегося Сына Божия, то и всякая поручаемая должность есть не что иное, как послушание Богу, потому что различные роды правлений разделяются от Духа Святого, как свидетельствует апостол (см.: 1 Кор. 12: 28)».

Старец Макарий писал, что самому не нужно искать высокой должности, но и отказываться, если она будет предложена, не стоит:

«Касательно должностей или послушаний честолюбивых – должно уклоняться и самому не наскакивать, а когда будет звание Божие, то не без погрешения будет и противление. Святой Григорий Богослов велит не наскакивать на начальство, но и не отрицаться, а иначе может превратиться весь иерархический порядок. Ежели, например, через сопротивление твое займет место такой, который не может соответствовать назначению, и последует вред, то нельзя за это не дать ответа. Нам кажется, что мы уклоняемся от скорбей, предлежащих в послушании, и потому в этом случае надобно по молитве, с извещенною верою иметь совет. Хорошо, если бы у нас был такой залог смирения, что мы считали бы себя не только недостойными таковых начальств, но и проходящих оные ублажали бы, яко находящихся в подвиге терпения; а как мы иногда смотрим на них осудительным оком, а сами тайно стяжаваем фарисея, то какая польза от сего?»

Старец Иосиф утешает свое чадо, сомневающееся в том, что справится с высокой начальственной должностью:

«Кому Бог определил начальствовать, тому Он и помогает».

И советует не предаваться скорби и отчаянию, что непосильна эта должность, а возложить свою печаль на Господа и от Него Единого ждать помощи и утешения:

«Скорбите о своем начальствовании, и приходят вам мысли, не согрешили ли вы тем, что взялись за это непосильное для вас дело. Видя обстоятельства, при которых вы приняли начальствование, можно положительно сказать, что не согрешили. А что дело это для вас непосильное, то нужно сказать правду, что оно и ни для кого из настоятелей непосильное. Но если вы во всем будете возвергать печаль свою на Господа и от Него Единого искать и ожидать помощи и вразумления, то Сам Господь невидимо будет управлять и вами, и вашими делами, так что вы сами будете в чувстве своего сердца восклицать: “Дивны дела Твои, Господи! (Пс. 138: 14). Вся Премудростию творил и теперь творишь со мною, грешною и недостойною рабою Твоею!”

Того ведь только и ищет от нас Господь, чтобы мы смирились, чтобы сознали свое бессилие, свое ничтожество, свое окаянство, свою никуда-не-годность и всем сердцем обращались бы к Нему и всеусердно просили у Него помощи, как Он Сам говорит через святого пророка Давида: “Призови Мя в день скорби твоея, и изму тя, и прославиши Мя” (Пс. 49: 15). И еще говорил: “Сила Моя в немощи совершается” (2 Кор. 12: 9).

И святой апостол Павел о себе сказал: “Егда немощствую, тогда я и силен” – то есть силен всесильною благодатиею Божиею. Когда человек в чувстве сердца, как беспомощный ребенок, взывает ко Господу: “Помози, пощади, спаси!” – тогда Господь, по беспредельной Своей благости, не может не внять гласу с плачем призывающего грешника. И Сам Он сказал в утешение нам грешным: “Скорее забудет мать исчадие свое, Аз же не забуду” (Ис. 49: 15)».

Иеросхимонах Анатолий (Зерцалов) (1824—1894)

Преподобный Анатолий (Зерцалов) советовал принять возлагаемый начальнический крест как послушание и не снимать его самолично, так как Господь возлагает его на пользу душе нашей и других:

«Кому бы не хотелось почить от дел? Я вот уже двадцать лет ношу тяготу своего служения на пользу ближнего, а в настоящее время и слаб здоровьем, страдаю одышкою и бессонницею, но кто может самолично снять с себя то послушание, которое Всеблагий Господь возложил на пользу души нашей и других? Хотя мы не должны видеть и, может быть, мало пользы доставляем себе и другим, но Господь Един ведает все, не лишит мзды Своей и доброго произволения и расположения сердца».

Когда духовное чадо жалуется преподобному Иосифу на скорби, сопутствующие его начальствующей должности, старец отвечает, что без скорбей прожить нельзя. А если попытаться самочинно скинуть дарованный Господом крест, то скорби могут только усугубиться:

«Описавши свои скорбные обстоятельства, вы спрашиваете меня грешного, не отказаться ли от начальства. Без сомнения, вы можете оставить начальство, дабы избежать скорбей. Но куда же можно от них укрыться? И кто из людей живет без скорбей? Недаром земная наша жизнь названа юдолью плача. При перемене жизни скорби только изменяться могут, но легче от сего быть не может; напротив, скорби могут усугубиться, как сказали старинные люди: “Побежишь от волка – нападешь на медведя”.

И Господь наш Иисус Христос во святом Евангелии нигде не заповедал Своим последователям бегать скорбей, а всегда учил терпению, говоря: “В терпении вашем стяжите души ваша” и “Претерпевый до конца, той спасен будет”. И блаженными назвал терпящих поношения, гонения и всякие скорби. Все угодники Божии достигли вечной жизни скорбным путем. А потому и вы, честнейшая матушка, если желаете уневеститься Христу в чертоге небесном, не отрицайтесь нести иго начальствования, возложенное на вас Самим Господом, а лучше предайтесь в Его святую волю, ибо без воли Его ничего с нами не бывает».

Старец Иосиф отмечал, что начальствующим особенно потребна мудрость:

«Господь сказал: “Будите мудры, яко змии”. Начальствующим мудрость в особенности потребна».

Также старец предупреждал, что, ожидая помощи от Господа, следует хранить свою совесть, то есть стараться жить и действовать так, чтобы угрызения совести не мучили. Поступать в каждом случае по заповедям. А в случае преткновений не унывать, а каяться и исправляться:

«Только старайтесь жить и действовать по совести. Даже и в случае преткновений не унывайте, а приносите Господу покаяние с твердою надеждою на милосердие Божие».

Иеросхимонах Иосиф (Литовкин) (1837—1911)

На просьбу научить правильно обращаться с подчиненными преподобный Иосиф советовал каждый раз просить помощи и вразумления у Бога:

«Тебя Господь да вразумит, как с ними обращаться, каким способом, и слово даст тебе на пользу им. Когда хочешь говорить им что, не забывай прежде мысленно у Бога помощи и вразумления просить».

На вопрос духовного чада, можно ли делать замечания неисправным, критиковать недостатки, старец Иосиф советовал стараться делать такие замечания без раздражения:

«Недостатки можно высказывать, если со смирением принимает это, или как-нибудь приводить к сознанию»;

«Когда нужно, то неисправным надо делать замечание, не обращая внимания на то, что они могут рассердиться или что перед сном. Старайся только без раздражения делать. А если видишь, что та, которой сделала замечание, осталась смущена, то положи за нее несколько поклонов».

Преподобный Амвросий также никогда не благословлял делать замечания или выговоры во время смущения и рассказывал, как у архимандрита Моисея был келейник отец Нифонт; он что-то сделал недолжное и ждал проборки, а архимандрит будто и не замечает ничего. Отец Нифонт приходит к нему и все ждет выговора, а архимандрит дает ему разные приказания. Так было несколько раз. Раз как-то отец Нифонт пришел к архимандриту очень веселый, а тот сейчас дверь на крючок и начал его пробирать».

Когда духовное чадо признавался старцу Амвросию, что скорбит, когда замечает в начальствующих страсти, которые плохо воздействуют на подчиненных, старец отвечал, что бесстрастных людей очень мало. Но нужно все-таки стараться жить и действовать по Богу, тогда и Господь подаст Свою помощь:

«На земле людей бесстрастных очень мало, а где страсти человеческие действуют, и особенно в главных лицах, там правильного порядка видеть невозможно. Впрочем, где главные лица по возможному исправны и действуют по Богу, там и в подчиненных, хотя бы и страстных, может быть порядок, во исполнение псаломских слов: “Браздами и уздою челюсти их восстягнеши не приближающихся к Тебе” – то есть удаляющихся от Господа. Но где действуют по Богу, там Бог и подает Свою помощь».

Своему чаду, назначенному на должность начальствующего, преподобный Амвросий советовал:

«Пишешь, что у тебя будет много старших. Какие бы ни были старшие, а начальница выше всех. Приличный почет кому нужно отдавай, а должного порядка требуй и бразды правления из рук не выпускай, как и сама писала прежде мне, чтобы без ведома и без благословения начальницы ничто не делалось. Разумеется, сперва нужно спросить о всяком деле, как оно тут делалось и делается, и хорошее утверждать, а нехорошее изменять, если ты разумеешь лучше. На самом деле все будет виднее».

Лествица Иоанна Лествичника

Так что же, Лествица или карьерная лестница? Возможно ли подниматься одновременно по обеим? Может ли и должен ли быть социально успешным верующий воцерковленный человек?

Может быть социально успешным, а может и не быть. Если его карьера не мешает делу его спасения, то он может иметь и власть, и богатство. Апостол Павел говорил, что научился вести духовную жизнь вне зависимости от внешних обстоятельств:

«Я научился быть довольным тем, что у меня есть. Умею жить и в скудости, умею жить и в изобилии; научился всему и во всем: насыщаться и терпеть голод, быть и в обилии и в недостатке. Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе».

Господь, Которому все возможно, силен устроить любые внешние обстоятельства для Своих избранников. Нет сомнений, что в подходящее время Он приведет верующего в Него человека в нужное место и поместит его в подобающие условия.

Но искушения властью и богатством проходят далеко не все. Это очень тяжелые испытания для человека. По словам святого Иоанна Златоуста, «как слишком большая обувь натирает ногу, так слишком большое жилище натирает душу».

Апостол Павел писал:

«Ибо мы ничего не принесли в мир; явно, что ничего не можем вынести из него. А желающие обогащаться впадают в искушение и в сеть и во многие безрассудные и вредные похоти».

Значит, от нас зависит трудиться, а Господь Сам решит, полезно ли для нас восхождение по карьерной лестнице. И если карьерный рост или богатство будут мешать спасению человека, то Промысл Божий отведет такие искушения от Своего верного чада.

Лучше спастись, будучи скромным служащим, чем погибнуть, будучи президентом компании. Поэтому переживать за верующих, что не все из них социально и профессионально успешны, не все достигли высот карьеры, – значит не верить в Промысл Божий о каждом человеке. Забывать, что Господь Своим ученикам обещал спасение, а не земные блага, не социальную успешность.

И продвижение по Лествице добродетелей духовных всегда важнее продвижения по карьерной лестнице.

 

В России начал действовать «черный список» интернет-сайтов

На сайт zapret-info.gov.ru, где можно проверить, включен ли тот или иной сайт в реестр запрещенных, и пожаловаться на неправомерную информацию в Рунете, за первые 30 минут работы поступило 95 заявок. Об этом сообщается в официальном "Твиттере" Роскомнадзора, который является оператором реестра.

Реестр, в который будут попадать и затем блокироваться сайты с противозаконной информацией, заработал в Рунете с сегодняшнего дня. Уже за первые 15 минут работы сайта на него поступило 49 заявок о противоправном контенте. Кроме того, в первый же час свой интерес к интернет-ресурсу проявили хакеры. "Атаки есть. Успешно отбиваем", - говорится в микроблоге Роскомнадзора.

В так называемый "черный список" сайтов будут вноситься ресурсы, содержащие информацию о наркотиках, детскую порнографию и призывы к суициду, они будут блокироваться в досудебном порядке, если опасная информация не будет с них вовремя удалена. Кроме того, в реестр попадут сайты, по которым было вынесено судебное решение о нарушении. Вести реестр поручено Роскомнадзору. Принимать решение о включении в реестр сайтов смогут также МВД, Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков и Роспотребнадзор, отвечающие, соответственно, за борьбу с порнографией, оборотом наркотиков и призывами к самоубийству, сообщает ИТАР-ТАСС.

Предполагается, что если владелец сайта через сутки после обращения провайдера не удалит нарушающую закон информацию, то сетевые данные этого интернет-ресурса попадут в реестр, и провайдер должен будет заблокировать доступ к этому сайту.

В Роскомнадзоре заверили, что ведомство будет включать интернет- сайты в реестр запрещенных сетевых ресурсов только после проверки информации о том, что на них размещена противоправная информация. При этом блокировка по IP-адресу будет крайней мерой. "Оператор связи вправе выбрать любой из трех способов ограничения доступа к запрещенной информации: по доменному имени, указателю страниц сайтов или сетевому /IP/ адресу, в зависимости от имеющихся у него технических средств", - отметили в Роскомнадзоре.

1 ноября 2012 года

 

Православные эксперты о будущем общества и Церкви

 

В аудитории, где обычно проходят занятия клуба «Катехон», собрались известные православные политологи, ученые и публицисты:

• главный редактор портала «Религия и СМИ» Александр Владимирович Щипков;
• политолог, историк русской философии Александр Юрьевич Казаков;
• доктор философских наук, профессор Вильям Владимирович Шмидт;
• соредактор сайта Всемерного Русского Народного Собора, публицист, историк цивилизации Александр Борисович Рудаков;
• публицист Сергей Львович Худиев.

 

 

    Аркадий Малер     Участники дискуссии собрались, чтобы постараться ответить на четыре вопроса, поставленных ведущим семинара А. М. Малером:

1. Что значат для истории русского православия общественно-политические события 2012 года?

2. Кто виноват в том, что произошло в 2012 году?

3. Какие вызовы ждать от будущего?

4. Как противостоять угрозам?

«В этом году мы наблюдали беспрецедентную атаку многих либеральных и нелиберальных СМИ на Русскую Православную Церковь», – обозначил общее направление беседы глава «Катехона».

Атака, отметил Малер, сопровождалась многочисленными провокациями и была хорошо спланирована. Наиболее яркий пример – выступление Pussy Riot. В тоже время глава «Катехон» выказал уверенность, что «никакого существенного урона Русской Церкви вся эта кампания не нанесла. Русская Православная Церковь и русское православное общество реально никак не пострадало. Более того, многие православные люди, которые не смотрят ТВ и не пользуются интернетом, вообще не знают, что случилось нечто подобное».

Заканчивая вступительную речь, Малер призвал всех участников к сохранению связей в рамках Клуба или иной экспертной структуры.

 

 

    Александр Щипков     – Русская нация не меняет идентичности только благодаря Русской Православной Церкви и русскому православию, – начал свою часть выступления Александр Владимирович Щипков. – И информационная атака была направлена именно на уничтожение этой идентичности.

Щипков особо выделил три темы проводившейся против Церкви информационной войны: борьба с клерикализацией власти, критика духовенства и реформация Церкви. Поэтапное проявление этих тем в информационном поле российских СМИ имело, по мысли Щипкова, две цели: чтобы Церковь перестала существовать и чтобы заставить Церковь работать на Себя. «Если бы Церковь вышла на Болотную, то она сразу бы перестала подвергаться критике со стороны либералов», – предположил Александр Владимирович. Тем не менее, он заверил присутствующих, что «из последней схватки мы вышли победителями, и чтобы побеждать в будущем, нам надо понять, какие тезисы будут раскручивать наши оппоненты. Возможно, следующий “наезд” на Церковь будет касаться взаимоотношений Патриарха и Путина. Тему клерикализации они тоже, скорее всего, продолжат использовать».

Перед тем как передать слово следующему оратору, Александр Владимирович перечислил основные и безусловные достижения Церкви, которые вызвали негативную реакцию оппонентов: отказ от выхода на Болотную, введение в школах ОПК, узаконение института капелланов, подписание программы строительства 200 храмов, принятие закона о возврате имущества религиозного назначения, процесс консолидации православных граждан СНГ…

Противостоять хаосу силой молитвы предложил А. Ю. Казаков:

– Я сам себе раз в три-четыре дня посылаю СМС, – молитву святого праведного Иоанна Кронштадтского – которая, как мне кажется, помогает задать верное направление любой деятельности, которой я хочу заниматься.

Казаков дал свое видение, какие темы будут затрагивать оппоненты в будущем:

– Во-первых, это тема, связанная с принятием закона о социальной опеке. Во-вторых, создание Союза добровольцев России: участие Церкви в благотворительности будет легализовано. Вот сюда-то и будет направлен удар! И последнее – это школа, которая уже стала полем борьбы, – заключил Казаков, вспоминая ставропольскую историю с хиджабами.

Далее слово перешло к доктору философских наук, декану РПУ им. Иоанна Богослова Вильяму Владимировичу Шмидту. Вильям Владимирович напомнил всем присутствующим, что «Церковь – не политический и не гражданский институт. Церковь имеет основание в этом мире, на Земле, но природа ее духовная. По этой причине Церковь не вмешивается, но назидает, призывает к миру, к единству во Христе. Именно отсюда начинает выстраиваться все: и духовное, и физическое».

 

 

    Вильям Шмидт     – На уровне «Фейсбука» я поставил вопрос: почему были осуждены только девочки, которые совершили акт, проявили событие? Эти дамы есть только средство исполнения. Это была провокация, связанная с элементом тонким, направленным на подрыв государственной национальной безопасности. Это политический удар, экстремистская выходка. Это интегрированная акция, имевшая идеологическую подоплеку, – резюмировал Шмидт.

– То, что произошло, – это финал глобальной антирелигиозной кампании, которая, по сути, началась уже давно. Отдельные политические решения консерваторов в разных странах мира крайне разозлили «креативный класс», – начал свое изложение Александр Борисович Рудаков.

– Постепенно развиваясь еще с 1990-х, антирелигиозный кризис на Западе к 2011-2012 году докатился до нас. И совпал с особенностями нашей политической ситуации в России, с выборами и недовольством населения, с арабской весной. И надо сказать, что наше православное консервативное сообщество оказалось совершенно не готово к происшедшим событиям. Церковь могла проявить два варианта реакции на события: либо ничего не произошло, и тогда продолжилась бы и усилилась волна вандализма, вплоть до физического насилия; либо высказать свою позицию.

 

 

    Сергей Худиев     Заключительное слово на семинаре перешло к Сергею Львовичу Худиеву, известному православному публицисту.

– Существует субкультура с негативной идентичностью. Она определяет себя как группа людей, которые всегда против, всегда в противостоянии, всегда «не-быдло», это те, кто не принадлежит к группе (например, болельщиков «Спартака» хотя бы). В глазах этой субкультуры Русская Православная Церковь всегда будет повинна в трех преступлениях: во-первых, в том, что она – Русская, во-вторых, в том, что она – Православная, в-третьих, в том, что она – Церковь. Я не думаю, что произошел некий конфликт между Церковью и обществом. Это конфликт субкультуры с Церковью и с русской идентичностью. Сердцевина этого конфликта – негативная идентичность. Я не знаю, были ли эти события тщательно организованы. Но то, что произошло, должно было произойти по внутренней логике этой субкультуры, то есть по логике негативной идентичности. Диалог с этой субкультурой наладить невозможно: она запрограммирована на отторжение всего русского, всего традиционного. И Церковь будет нести свое служение на фоне этой субкультуры. Образ действий на будущее мог бы предложить некий экспертный совет. Наши силы и ресурсы должны быть направлены на формирование позитивного послания. Да, Евангелие остается неизменным на все века в изменяющихся условиях. Существует необходимость в провозглашении Евангелия как такового. Наша задача – выработать представление о том, чего мы хотим в положительном смысле. В определенном смысле – это моделирование будущего.

Каждый христианин, который живет не безответственно, не бездумно, так или иначе старается внимать себе, обязательно рано или поздно начинает замечать определенные закономерности: что и как влияет на его духовное состояние, от чего зависит его твердость и постоянство в добродетели и, наоборот, удобопреклонность к пороку. И, конечно, он не может не анализировать: почему он снова впал в постылый уже душе грех, в котором каялся не десятки даже, а сотни, может быть, раз, от которого клятвенно и решительно обещал отстать. И Богу обещал, и духовнику, и близким, коим этот грех досаждает. И себе самому, конечно.

 

Видит человек, понимает задним числом, как протянулась эта злосчастная цепочка – от чего-то совершенно невинного еще, от какого-то малозначащего пустяка к причиняющему всему его естеству нестерпимую боль падению. Сначала мысль о том, что очень устал, что сил так жить, так работать больше нет, что надо наконец отдохнуть, расслабиться… Нет, не помолиться, не почитать, ведь это тоже труд, о котором даже думать не хочется. А просто поваляться, ничего не делая, посмотреть какой-нибудь препустейший сериал, ведь это так разгружает голову, снимает напряжение. Потом становится понятно, что голова не разгружается, напряжение никуда не уходит, перед глазами пляшут какие-то образы из бездн телеэфира, сознание словно растягивается в разные стороны помыслами смутными, беспорядочными, сердце чувствами обуревается весьма различными. И так тревожно, и беспокойно так… Мелькает мысль, что ошибка все это – помолиться надо было, в крайнем случае – просто лечь и уснуть. Но и другая мелькает: «поздно теперь…». И уныние, словно облако свинцовое наползает. Ноги сами ведут к холодильнику, а там от гостей осталось кое-что – коньяка бутылка почти непочатая… А потом еще большее уныние и горькое осознание, что снова надо идти на исповедь и снова каяться в том же самом, словно безумный ты какой-то. Ну а коли не безумный, то абсолютно безвольный – точно. Это с теми, у кого с зеленым и древним змием отношения давние и проблемные.

Или… Или видит человек, что товарищ его по работе что-то делает не так. И уверенно так делает, с чувством, одним словом профессионал. И так хочется высказать ему все по этому поводу… Но опыт-то подсказывает: и товарищ темпераментный, огонь просто, и ты говорить так, чтобы не обидеть, не умеешь. Лучше уж промолчать. Да нет, скажу – это его дело, обижаться или нет, он сам виноват, а я то что? И пошло, поехало, до такого договорились, что в прежние времена без дуэли бы дело не обошлось. И тут ее в общем чудом лишь избежали. Опять уныние и мысль: «Ну вот, все то же!». Это у кого с языком проблемы. А у кого их нет?

Или… Или к экзаменам надо готовиться, в компьютере книга скачанная из Интернета, до которой давно добраться не терпится. Ну хоть страничку прочесть… десяток… еще одну главу до конца дочитать… И вдруг оказывается, что и день прошел, и вечер наступил, и ночь пролетела… А учебники и конспекты, где были открыты, там открыты и остались. И непонятно, что на экзамене говорить, как отвечать, что там вообще делать. Искать, кто подскажет, выкручиваться, выпрашивать у преподавателя «троечку»? Позориться в общем…

Всегда есть начало греха, без которого и его бы самого не было. Стоит первый шаг сделать, а потом – как под горку, быстрее и быстрее. Схема в общем понятна. Непонятно другое: как получается, что мы знаем, много раз на собственном горьком опыте убеждались во всем этом и все равно – делаем первый шаг? Ведь известно же, к чему он скорее всего приведет… Получается, что мы просто сами даем себе право на… грех.

Иногда мы убеждаем себя в том, что мы стали гораздо опытнее, сильнее, мужественнее, и то, что заставляло нас падать прежде, не подействует на нас так губительно сейчас. Но сердце наше чувствует обман и мы просто «отворачиваемся», «не замечаем» его. А порой мы совершенно сознательно грешим «немного», «в меру», «приятно», и уже затем скатываемся к тому, что страшно безмерно. Порой же и самый «финальный» грех совершаем не потому, что удержаться не можем, а потому, что в конце концов просто разрешили его себе. Кому это не знакомо? Кто может сказать, что всегда подвизается против искушения до крови?

А у нас ведь и правда есть такое право – грешить! Кто у нас его отнимет? Господь создал нас свободными, и потому мы вправе делать все, что захотим, в том числе и совершать грехи. И – вот удивительно! – именно этим правом мы пользуемся чаще всего. Неверующие делают это просто, не задумываясь и никак этого не оценивая – чаще всего. А мы – с мыслью о том, что обязательно покаемся – потом. И кажется нам все происходящее, может и неправильным, но по сути безобидным: все ведь в наших руках: сейчас мы так реализовали свою свободу, а вслед за тем иначе. Только это потому так кажется, что мы забываем: пользуясь раз за разом правом грешить, мы сами отдаем права на себя тому, кто нас ненавидит, диаволу. Согрешая в ведении, волей, мы даем ему возможность вовлекать нас в грех и тогда, когда мы этого не желаем. Это не упраздняет нашей свободы до конца, но сокращает ее до какого-то минимума, когда для противостояния искушению требуется уже колоссальное усилие, к которому мы далеко не всегда оказываемся способны.

И когда через подвиг, через пролитие пота и крови, через неимоверное   страдание вновь по благодати Божией обретаешь все же в покаянии прежнюю свободу, то, конечно, задумываешься: «А нужно ли мне вообще это право – на грех? Не обойдусь ли я без него?». И поистине блажен тот, кто себя этого права лишает.

 

Есть выражение: «Спешите делать добро». Делать добро призывает нас и Библия. Но почему надо именно спешить?

Отвечает Иеромонах Иов (Гумеров):
Фридрих Иосиф (Федор Петрович) Гааз Слова «Спешите делать добро» принадлежат старшему врачу московских тюремных больниц Фридриху Иосифу (Федору Петровичу) Гаазу (1780–1853). Взяты они из его книги «Appel aux femmes» («Призыв к женщинам»), написанной по-французски и вышедшей уже после его смерти. Сам доктор Гааз неутомимо следовал этому принципу до конца жизни. «Предавшись заботе об участи арестантов с неиссякающей любовью и неустанной энергией, Гааз оставил постепенно свою врачебную практику, роздал свои средства и, совершенно забывая себя, отдал все свое время и все свои силы на служение “несчастным”, сходясь во взгляде на них с воззрением простого русского человека» (А.Ф. Кони). Он организовал тюремную больницу и школы для детей арестованных. В течение последних 20 лет он проходил несколько верст по Владимирскому тракту с каждой группой арестантов, оказывая им помощь и утешая. Затем он переписывался с ними, посылал религиозно-нравственную литературу. «Гааз жил в полном одиночестве, весь преданный делу благотворения, не отступая ни пред трудом, ни пред насмешками и уничижением, ни перед холодностью окружающих и канцелярскими придирками сослуживцев» (А.Ф. Кони). Жизнь ради других он считал настоящим счастьем. В письме своему воспитаннику Н.А. Норшину он писал: «Я, кажется, уже неоднократно высказывал Вам свою мысль, что самый верный путь к счастию не в желании быть счастливым, а в том, чтобы делать других счастливыми. Для этого нужно внимать нуждам людей, заботиться о них, не бояться труда, помогая им советом и делом, – словом, любить их, причем чем чаще проявлять эту любовь, тем сильнее она будет становиться».

Почему надо спешить делать добро?

Во-первых, в стремлении быстро делать добро обнаруживается благое устроение души. Она имеет готовность и решимость в любое время проявить любовь к ближним. Псалмопевец говорит: «Спешил и не медлил соблюдать заповеди Твои» (Пс. 118: 60). Деятельно любить всех – основополагающая заповедь. Кто не медлит исполнять Божии заповеди, тот спешит делать добро. Так же и апостол Павел пишет: «Посему, оставив начатки учения Христова, поспешим к совершенству» (Евр. 6: 1). Спешить к совершенству – значит спешить к деятельному милосердию, ибо не стяжавший эту добродетель не может быть совершенным христианином.

Во-вторых, человек должен спешить делать добро потому, что в этом мире зло часто бывает активней добра. Деятельная любовь и проявление милосердия требуют не только трудов, но порой и подвига. Зло же приманивает людей мнимыми благами и засасывает человека, как зловонное болото. Поэтому зло умножается в мире. «В прежние времена было обилие добра, обилие добродетели, хватало добрых примеров, и зло тонуло во множестве добра… А что происходит сейчас? Злых примеров изобилие, а то немногое добро, что еще осталось, – не ставится ни в грош. То есть сейчас происходит прямо противоположное: малое добро тонет во многом зле, и у власти находится зло» (Паисий Святогорец, старец. С любовью и болью о современном человеке. Слова. М., 2002. Т. 1. С. 29). Поэтому надо спешить делать добро. Есть замечательное изречение Публилия Сира: «Bis dat, qui cito dat» («Вдвойне дает тот, кто даст быстро»).

И в-третьих. Жизнь быстротечна. Надо уметь использовать драгоценное время. Эту заповедь дал нам апостол Павел: «Поступайте осторожно, не как неразумные, но как мудрые, дорожа временем, потому что дни лукавы» (Еф. 5: 15–16). По толкованию блаженного Иеронима, «делая добро, искупаем время и делаем его собственным, вместо того чтобы продать его злу. Мы искупаем время, когда дни злые превращаем в добрые и делаем их из века сего днями века будущего». В русском языке есть страшное (в духовном смысле) выражение – «убить время».

Откладывая какое-нибудь доброе дело, мы можем его не успеть сделать, ибо не знаем часа своей кончины: «Человек, яко трава дние его, яко цвет сельный, тако оцветет, яко дух пройде в нем, и не будет, и не познает ктому места своего» (Пс. 102: 15–16).

На пути встает не только явное зло, но и равнодушие людей. Последние для оправдания себя стремятся обесценить добро или даже осмеять его. Равнодушие есть результат неверия, но и среди тех, кто считает себя верующим, немало равнодушных. В притче о милосердном самарянине такими оказались священник и левит. Оба прошли по дороге, не оказав помощь пострадавшему от разбойников.

Егор Бычков В наше время равнодушие стало массовым недугом. Примеров можно приводить много. Самый последний из них – расправа нижнетагильских правоохранительных органов с борцом против преступников-наркоторговцев Егором Бычковым и его помощниками. У многих это вызвало боль, сочувствие к Егору и возмущение грубым попранием справедливости. Но есть и немало равнодушных. Чтобы оправдать свое равнодушие, они придирчиво высказываются о деятельности мужественного человека, который, по словам его духовника отца Геннадия Ведерникова, сознательно пошел на крест. Ему было ясно, что силы зла попытаются уничтожить его.

Нарастание равнодушия в наше время является признаком приближающейся кончины времен (см.: Мф. 24: 12). Именно поэтому надо неустанно делать добро. К этому призывает апостол Павел: «Итак, доколе есть время, будем делать добро всем, а наипаче своим по вере» (Гал. 6: 10).

ПРАВДА ЕСТЬ!

На днях вызвали меня причастить умирающего. Много такие минуты дают моей душе, благодарю Бога за это. Отходил немолодой уже мужчина, но не старик еще: рак последней стадии. При исповеди выяснилось, что крещен был в Православии, но просит о Причастии впервые. Спрашиваю: а почему сейчас решили священника пригласить? И мужчина, звали его Петр, рассказал:

– Жизнь моя непростая была, а тут еще болезнь. Уже когда лежачим стал, много времени было подумать: всю жизнь по дням перелистал. И вдруг понял, что нет в мире правды, только корысть и зависть людская. Хотел на себя руки наложить. Но вдруг вспомнил, как одна бабулька кошелек мой потерянный принесла. А была она верующая, пожалела меня.

– Ну и что тут такого? – удивился я в своем окаменевшем сердце. – Принесла и принесла. Почему священника-то решили пригласить?

– Как вы не понимаете? – заволновался он. – Значит, есть правда на земле, и она у вас, у верующих!

С тем и отошел ко Господу Петр, еще не закончился и сорокоуст. Помолитесь о нем, православные, и давайте будем чаще являть миру любовь. В царстве нелюбви даже лучик ее может указать дорогу к Свету.

Празднование 30 (17) октября

Принесена икона в Николаевский Пешношский монастырь Дмитровского уезда Московской епархии московским купцом Алексеем Григорьевичем Мокеевым. Около 1780 году Алексей вступил в число братии обители. Все средства он отдал настоятелю архимандриту Макарию, а святой образ оставил в своей келье. После кончины Алексея икона была принесена настоятелю. Настоятель приказал поставить её над входной дверью в часовне преподобного Мефодия, которая находилась у дороги, недалеко от обители.

Прославление святой иконы началось в 1827 году, после того как снятый с должности по несправедливому обвинению капитан Егерского пехотного полка Платон Осипович Шабашев, проходя ночью мимо часовни, увидел, что от иконы Пресвятой Богородицы исходил необыкновенный свет. С горячими слезами он склонился перед образом и попросил у Божией Матери заступничества. Через несколько дней он услышал повеление Богородицы - устроить для этой иконы серебряную ризу. Вскоре после исполнения повеления Шабашев был оправдан. В 1848 году по молитве перед этой иконой Московский край был спасён от холеры.

Образ стал известен по всей России после чудесного спасения царской семьи во время железнодорожной катастрофы, в которой погибло 21 человек и 35 получили ранения. Несмотря на то, что вагон, в котором находилась вся семья императора Александра III, разбился вдребезги, никто из членов семьи не пострадал. Событие это произошло 17 октября 1888 года - в день празднования иконы Пресвятой Богородицы "Прежде Рождества и по Рождестве Дева".

radio-blagoveshchenie.ru

 

ИНТЕРНЕТ-ВЕЩАНИЕ Радиостанция "Благовещение" РАДИО-БЛАГОВЕЩЕНИЕ.РФ

Один из самых распространенных вопросов, которые слышит священник на исповеди или просто в беседе, это вопрос: «А как заставить себя?..». То есть — «Все понимаю, знаю, что должно делать, знаю, почему это необходимо, но заставить себя не могу».

 

Виктор Васнецов. Витязь на распутье. 1882. ГРМ, СПб

И правда — как заставить себя смириться, если ты горд? Как заставить себя промолчать, когда слово рвется наружу? Или, наоборот, понудить себя говорить, когда малодушие одолевает, когда последствий боишься, а совесть между тем настаивает: «Скажи!»?

Воля парализована, сил нет, ты, словно расслабленный евангельский, только не несут тебя любезные друзья на одре, не разбирают кровли, не опускают к ногам Спасителя, не ходатайствуют о твоем исцелении. Как же быть?

И не сделает никто шага вперед за тебя, не примет решения, которое лишь ты можешь принять, не помилует тебя, как говорил преподобный Антоний, «если прежде сам себя не помилуешь». То есть если не сотворишь того, что милость Божию к тебе привлечет.

Я помню, что когда смотрел в детстве по телевизору фильмы о войне, то часто думал: «А как же они так встают в атаку, поднимаются из окопов под градом пуль, видя, как падают на землю их бездыханные товарищи, понимая, что могут в любое мгновение занять место рядом с ними?». И потом думал об этом, когда повзрослел. И еще позже, когда самому случалось бывать там, где война шла, хоть и не была официально объявлена.

А затем как-то соединилось это вместе — вопрос «как заставить себя» и тот факт, что распрямляется человек в бою во весь рост и идет навстречу верной смерти. И пришло понимание, что раз на «обычной» войне возможно это, то тем более — на войне духовной, когда всего лишь навсего трудно, но далеко не так страшно. Человек может очень многое. Может просто взять и… понудить себя, поднять за шкирку, вытащить за косичку из болота, как легендарный барон Мюнхгаузен.

Почему встает в атаку солдат? Потому что выхода другого нет — надо вставать и идти. Можно, конечно, дождаться, когда противник ворвется в твой окоп и прикончит тебя прямо в нем, но вряд ли это выход.

А если даже не брать столь страшный пример, как война, то вот другой, вполне мирный пример — как действует этот «механизм принятия решения». Утро, звонит будильник, но просыпаться катастрофически не хочется, хочется завернуться в одеяло и досматривать сны, более приятные и влекущие, чем реальность наступающего дня. Но мы знаем, что через час надо быть на работе (на службе, где-то еще), и у нас опять же нет выбора. И мы, скрепя сердце, с трудом, но поднимаемся, умываемся, молимся, завтракаем и бежим по своим делам. Удается ведь? Маленький, каждодневный «подвиг»…

А движущая сила «механизма» предельно ясна: то же самое осознание отсутствия иного выхода и отсутствия выбора. Так и в жизни духовной: как только приходит глубокое, прочувствованное до конца понимание: «Иначе нельзя, иначе просто погибну, надо!», все сразу получается. Даже казавшееся решительно невозможным.

И еще один простой, но эффективный рецепт. Волю надо укреплять, начиная с самых ничтожных мелочей. Всем нам знакома, наверное, история Валентина Дикуля, человека, который разбился на арене цирка, лежал без движения и надежды на больничной койке, а потом… вернулся на ту же арену известнейшим силачом. Как ему это удалось? Он начал лежа делать то, что ему позволяло тело, начал напрягать практически атрофировавшиеся мышцы, шевелить пальцами, потом руками, потом ногами, а после — на ноги встал и пошел. Он отвоевал у болезни свою жизнь — миллиметр за миллиметром.

Так же можно отвоевать у владеющего нами духовного паралича свою душу. Заставлять себя делать то, чего не хочется и что при этом в действительности легко, отказывать себе в вещах, без которых нетрудно обойтись, упражнять свою волю, укрепляя и делая ее сильней, начиная с малозначащих мелочей. И она на самом деле укрепится, и каждый случай даже малейшего самоотвержения не пройдет даром. И опять же — Господь увидит наши усилия и благословит их. И вопрос «Как же быть?» не поставит нас вдруг в тупик в какой-то особо искусительной ситуации. Потому что опыт будет свидетельствовать о том — как.

Игумен Нектарий (Морозов)

 

Милый друг, иль ты не видишь,
Что всё видимое нами –
Только отблеск, только тени
От незримого очами?

Милый друг, иль ты не слышишь,
Что житейский шум трескучий –
Только отклик искажённый
Торжествующих созвучий?..

В. Соловьёв

Ольга Рожнёва

Наш мир – мир символов и знаков. Тяжкая судьба ждёт тех, кто, словно неграмотный, смотрит и не видит и, как глухой, слушает и не слышит. Молитва к святым – возможность увидеть и услышать эти отсветы и отзвуки невидимого мира...

...В маленьком домике на окраине Козельска – тишина. Из окна видны золотые купола оптинских храмов. С Оптиной нас разделяет лишь река Жиздра. Тихо, медленно падает снег. Мимо дома за день пройдут один-два путника, а иногда и ни одного. Но я не чувствую себя одинокой.

В углу комнаты – молитвенный уголок. Большие иконы Спасителя и Пресвятой Богородицы. Поменьше – образа святых, заступников наших и ходатаев пред Господом Богом. Они смотрят с икон, и я чувствую их незримое присутствие. Они реальны. И даже более живы, чем многие из нас, проводящие жизнь в суете, в погоне за излишним, зачастую совсем ненужным. Вот только понимаем мы это слишком поздно. Мы иногда как будто спим, и в этом сне проводим большую часть своей жизни.

Молясь святым, мы вступаем в общение с ними. И это всегда диалог. Правда, мы не всегда понимаем ответы. Потому что они приходят не в виде слов, а в виде меняющихся обстоятельств жизни, и уже эти обстоятельства приносят и исцеление от болезни, и освобождение от страсти, и утешение в скорби. Порой ответы кажутся странными: мы чувствуем, что это ответ на нашу молитву, но он совсем не такой, каким мы его ожидали. И только потом мы понимаем, что именно этот вариант развития событий был для нас самым лучшим. Бывает, ответы задерживаются, и на много лет, но почему они задерживались, мы тоже понимаем не сразу.

Два года назад я молилась о том, чтобы избежать сокращения на своей любимой работе. Мне казалось, что потеря этой работы будет для меня полным крахом. И я недоумевала, почему же нет ответа на мою горячую молитву.

А сейчас, когда по милости Божией живу рядом с Оптиной пустынью и даже несу послушание в монастыре, тружусь для православного издательства, для чудесной православной газеты, я с ужасом думаю, что ведь этого могло бы и не произойти, если бы моё горячее желание остаться на работе было исполнено.

Это очень похоже на то, как уставший и больной ребёнок сам уже не знает, чего он хочет. И плачет, и рыдает взахлёб, и тянется к розетке, горячей кастрюле на плите, к открытому окну. А мать бережно укачивает его и кормит, согревает в объятиях. И то, что она делает для него, и есть самое лучшее. Потому-то и прибавляем мы после молитвы: «Да будет воля Твоя, а не моя, Господи!»

Наша духовная жизнь подобна восхождению в горы. Чем выше мы поднимаемся, тем яснее видим всё, что нас окружает. Осмысливаем прошлое, постигаем смысл и направление настоящего, различаем в туманной дымке вершину будущего.

Святые прошли этот путь. Они смотрят на нашу жизнь оттуда, с вершины, и знают о нас больше, чем знаем о себе мы сами. Видят наш путь к Богу, часто витиеватый и сложный.

...Оптинский инок С. до монастыря был частым паломником в Троице-Сергиеву лавру. У него был дядя-атеист, который наотрез отказывался верить в Бога. С. очень любил своего дядю и каждый раз, будучи в Лавре, подавал записку за него на молебен преподобному Сергию Радонежскому. Через три года получил письмо, в котором дядя писал, что стал верующим человеком, – он написал это письмо после исповеди и причастия.

С. светло улыбается:

– Батюшка Сергий Радонежский вымолил моего дядю!

Один знакомый мне студент разговаривал как-то с однокурсниками о Боге. Кто-то считал себя верующим, кто-то сомневался. А мой знакомец, сам не зная почему, вдруг сказал:

– Скоро мы окончим институт, в армию призовут. Я вот поверю в Бога, если буду служить в Киеве и в Германии!

– Одновременно, что ли? Такое невозможно!

– А я вот тогда и поверю, если случится невозможное!

Почему вдруг он тогда заговорил про Киев, да ещё и Германию прибавил, сам до сих пор удивляется. Однако когда студента призвали в армию, то отправили сначала в учебку в Киев, а после – в Германию. Сейчас он оптинский монах.

Игумен А. вспоминает о судьбе своего земляка. Василий был уже пожилым человеком, работал на водокачке. Как-то поделился своей историей. Он воевал, был в плену. Пережил голод и издевательства, очень ослаб и уже готовился к смерти. Был он в то время неверующим человеком. Когда в холодный октябрьский день пленных везли в ледяном вагоне-теплушке, он, полураздетый, замёрзший, исхудавший, уже приготовился к смерти. Ноги так застыли, что не двигались. И когда вагон остановился и пленных стали выкидывать из него, Вася взмолился Богу.

Он молился, вжавшись в доски теплушки, и ждал конца. К его изумлению, конвоир, проверявший вагон, посмотрел прямо на него, но не заметил. Василий стал как бы невидимым. Колона пленных ушла, а он выбрался наружу и сумел перейти линию фронта. Этот день он запомнил на всю жизнь и, вернувшись домой, рассказал жене чудесную историю своего спасения.

– Я теперь 14 октября буду праздновать свой второй день рождения, – сказал он жене.

На что та ответила:

– В церкви будешь праздновать, Вася! Я ведь всё утро в храме молилась Пресвятой Богородице, чтобы покрыла Она тебя Своим невидимым покровом! Ведь это праздник Покрова Пресвятой Богородицы!

Нужно ли добавлять, что Василий стал глубоко верующим человеком.

Быстро слышат наши молитвы святые – скорые помощники. Один оптинский иеродьякон N. очень почитает святителя Николая Чудотворца, взяв себе за правило каждый день читать ему акафист. Как-то, узнав о возвращении знакомых из Бари, где почивают мощи святителя, он печально вздохнул:

– Батюшка Николай Чудотворец, вот я тебе акафист каждый день читаю, а в Бари никогда не был и никакой возможности там побывать у меня нет...

Не прошло и нескольких дней, как отцу N. позвонил один монастырский благотворитель:

– Отец N., а не хотите ли вы поехать в Бари?

И так получилось, что за полгода отец иеродьякон побывал в вожделенном Бари три раза, что стало для него полной неожиданностью. Подарок от святителя Николая Чудотворца…

Помогал ему батюшка Николай Чудотворец и в других обстоятельствах. Как-то посчастливилось отцу иеродьякону побывать на Афоне. Приехал он на пристань, откуда отправляются на остров, но опоздал – последний катер ушёл. Вечереет, море штормит... Спустился он на пирс, а сам молитву святителю Николаю читает. Обратился к рыбакам на лодках. Но они все дружно отказались его везти:

– Штормит, отец! Никто тут тебе уже не поможет! Чего ты там бормочешь-то? Не, тут тебе и Николай Чудотворец не помощник! Пойдём-ка с пирса, хватит уже мёрзнуть…

Вдруг раздаётся шум катера и под удивлённые возгласы рыбаков к пирсу пристаёт вернувшееся судно. Оказывается, забыли захватить пару мешков с почты. За ними и вернулись.

– Не возьмёте ли и меня с собой? Я заплачу!

– Возьмём, отец! И без денег возьмём! Ты нам поможешь мешок один до монастыря донести, а мы тебя провезём бесплатно!

Добрались они до Афона. Доносит отец иеродьякон небольшой почтовый мешок в Свято-Пантелеймонов монастырь и, не помня себя от радости, идёт на всенощную.

Проповедует мир весь тебе, преблаженне Николае, скораго в бедах заступника: яко многажды во едином часе, по земли путешествующим и по морю плавающим, предваряя, пособствуеши, купно всех от злых сохраняя, вопиющих к Богу: Аллилуиа.

Иногда святые не торопятся помогать нам в наших просьбах. На это есть духовные причины. Но они всегда молятся за нас.

Одна оптинская трудница Л. рассказывала мне о том, как её сын потерял работу. Мать очень переживала за сыночка. Вдовая, она трудилась в Оптиной на послушании и помочь деньгами не могла. Л. стала молиться своему любимому святому, Николаю Чудотворцу, с просьбой помочь сыну. Каждый день она читала акафист, но помощи не было. Сын никак не мог найти работу.

Когда мать пришла за советом к оптинскому игумену А., он благословил её просить заступничества Пресвятой Богородицы. Л. стала молиться Божией Матери. И сын её нашёл работу, да ещё и очень хорошую. Мать радовалась и благодарила Пресвятую Богородицу со слезами на глазах.

Но Л. не могла понять, почему её любимый святой Николай Чудотворец не помог в этой ситуации. Когда она молилась в недоумении у иконы святого, как бы спрашивая у него причину, то внезапно вспомнила, причём очень ярко, как отказался её сын поставить в автомобиле подаренную ею иконочку Николая Угодника, сказав, что не верит в помощь святых и вполне обойдётся без неё.

Мать снова отправилась к игумену А. с вопросом: «Неужели святой обиделся?» Отец А. улыбнулся и объяснил ей, что святые не обижаются. Но Николай Чудотворец святой строгий и справедливый. Он, конечно, слышал материнские молитвы, но, возможно, просил у Господа для её сына не быстрого обретения работы, а смирения. Однако, Николай Угодник не только строгий, но и очень милосердный, так что мать может быть уверена, пропасть бы её сыну он не позволил.

Когда Л. поехала навестить сына, то на самом деле заметила в нём перемены. Ситуация с трудным поиском работы сбила с него юношескую спесь самоуверенности. Он стал как-то мягче, смиреннее. И когда сын встретил мать на вокзале и повёз домой, то в его машине на почётном месте она увидела ту самую иконку святителя Николая Чудотворца.

Оптинский инок М. рассказывал, что когда он жил в миру, случились у него большие финансовые проблемы. Деньги нужны были позарез для спасения его фирмы, и М. усердно молился своему любимому святому Иоанну Предтече. Но ситуация не менялась, с деньгами было всё хуже, и как-то вечером, после акафиста святому Иоанну, М. с горечью сказал, глядя на икону:

– Вот молюсь я тебе, батюшка Иоанн, молюсь, а ты меня совсем и не слышишь!

Этой же ночью в тонком сне М. увидел святого Иоанна Предтечу, который сказал ему строго:

– Ну что же ты просишь меня помочь тебе с деньгами?! Я ведь и при жизни их в руках не держал! Ты бы попросил отцов Николая Чудотворца или Спиридона Тримифунтского... Они – да, помогали и с деньгами...

А потом, помолчав, добавил ласково:

– А я – думаешь, я тебя не слышу?! Я за тебя молюсь. Только прошу для тебя другого… Лучшего…

Когда М. проснулся, то ласковый голос святого Иоанна Крестителя звучал у него в ушах до вечера. И когда он вспоминал о его словах «Я за тебя молюсь», то по щекам текли слёзы – светлые и радостные. Потом М. вспомнил, что святой этот считается покровителем монашествующих. А затем жизненные обстоятельства сложились таким образом, что оказался М. в монастыре, о чём не только не жалеет, а с радостью говорит:

– Хорошо-то как, Господи! Какие там деньги?! Я о них и думать забыл! Какая милость Божия ко мне – жить в Оптиной пустыни!

Стоит добавить, что М. живёт в оптинском скиту в честь святого Иоанна Предтечи.

Преподобный Варсонофий Оптинский говорил о святых:

«Святых, подражавших в высшей степени Богу, так и называют – преподобными, но каким образом они похожи на Бога? Если взять несколько капелек воды, то хотя они будут малы, но по своим свойствам напоминают то озеро или реку, из которой они взяты. Так и святые заимствуют от Господа Его свойства: благость, любовь, милосердие – и тем уподобляются Господу».

А святой праведный Иоанн Кронштадтский делился собственным опытом:

«Ты недоумеваешь, как внимают нам с небес святые, когда мы молимся им. А как лучи солнечные с небес преклоняются к нам и всюду – по всей земле – светят? Святые – то же в духовном мире, что лучи солнечные в мире вещественном. Бог – вечное, животворящее Солнце, а святые – лучи умного Солнца.

За земными помощниками надобно большею частью посылать и ожидать иногда долгое время, когда они придут, а за этими духовными помощниками не нужно посылать и долго выжидать: вера молящегося в мгновение может поставить их у самого сердца твоего, равно как и принять по вере полную помощь, разумею, духовную. То, что говорю, говорю с опыта.

Я разумею частое избавление от скорбей сердечных предстательством и заступлением святых, особенно предстательством Владычицы нашей Богородицы. Может быть, скажут на это некоторые, что тут действует простая вера или твёрдая, решительная уверенность в своём избавлении от скорби, а не заступление святых перед Богом. Нет. Из чего это видно? Из того, что если я не призову в сердечной молитве известных мне святых, если не увижу их очами сердца, то и помощи никакой не получу, сколько бы ни питал уверенности спастись без их помощи».

Апостоли, мученицы и пророцы, святителие, преподобнии и праведнии, добре подвиг совершившии и веру соблюдшии, дерзновение имуще ко Спасу, о нас Того, яко Блага, молите спастися, молимся, душам нашим.

* * *

А эти истории рассказала мне постоянная оптинская паломница Марина. Разрешила записать их, изменив имена всех героев. Марине около пятидесяти; невысокая, живая, она ездит в Оптину вместе с мужем Иваном много лет. Последние пять лет приезжают они в монастырь ещё и повидаться с сыном Максимом, который выбрал для себя иноческий путь.

Выбрал он этот путь с детства, когда вместе с глубоко верующими родителями ходил в храм. Став старше, мальчик пел на клиросе и даже алтарничал. Как-то ему приснился монастырь, и он испытал во сне такое чувство умиротворения и благодати, что, проснувшись, никак не мог забыть свой сон и описывал родителям вид этого монастыря и его храмы. Да так подробно, что они только удивлялись. Их удивление возросло ещё больше, когда приехали они первый раз в Оптину пустынь и подросток сказал: «Мам, пап, вот это место я видел во сне! Я его узнал! И я хочу остаться здесь!»

Отслужив в армии, Максим приехал в монастырь и действительно остался в нём. Сейчас он уже послушник (а в Оптиной годами ходят в трудниках, потому что много желающих остаться и выбирают достойных). Также Максим поёт на клиросе и учится в Духовной семинарии.

Познакомившись близко с этой дружной семьёй, я и услышала эти истории.

Как-то глава семьи Иван трудился для одного монастыря. Делали ажурную красивую чугунную лестницу для спуска к чудотворному источнику. Работы было много. Начальник этого строительства оценивал нелёгкий труд достойно, но вот прораб попался нечистоплотный и постоянно не доплачивал работникам. Долг рос, и когда строительство было завершено, прораб, придумав какую-то невразумительную причину, отказался платить Ивану довольно-таки крупную сумму.

Расстроился Иван: работая несколько месяцев на строительстве, он не имел другого источника дохода, а семью кормить надо. Да что тут поделаешь...

Прошло около месяца.

Четвёртого ноября, в праздник Казанской Божией Матери (а это любимая икона семьи) поехали они втроём в тот самый монастырь на службу. Приезжают и идут по дорожке в храм. И вдруг Иван видит: в траве рядом с дорожкой что-то блестит. Наклоняется – булавочка золотая! А на булавочке перстенёк золотой и пара золотых колечек. Иван даже ахнул.

Показывает он золото жене и сыну, те тоже ахают. Потом Марина задумчиво так и говорит:

– Слушай, а может, это тебе Божия Матерь посылает за неуплаченные деньги? Смотри, сколько народу прошло и никто не заметил! А тебе – прямо в руки! Чудо-то какое! И ведь смотри – новое всё! Может, мы должны это себе оставить? Или отдать? Что скажете, мужчины?

Муж и сын задумались. А потом Максим и говорит:

– Мам, ты ж меня всегда учила, что чужое брать нельзя! Помнишь, мне лет пять было и я нашёл десять рублей? И мы с тобой их в храме в ящичек опустили на пожертвование. Помнишь?

Иван подумал и решительно сказал:

– Не, чужое это золото! Давайте его в храм отнесём!

Посмотрела Марина на своих мужчин:

– Ну и хорошо! У меня даже от сердца отлегло! Не наше это золото – мы его брать и не будем! Вот если бы нам кто-то подарил – тогда другое дело! А так – нет! Отнесём в храм.

Так и сделали. Попросили, если не найдётся хозяин, истратить на монастырь. Может, ризу нужно к иконе Казанской Божией Матери заказать или украсить…

Марина признаётся, что, пока было у неё это золото в руках, чувствовала она себя тревожно – как будто какое-то испытание проходит. А как отдали – на душе стало так радостно, так легко!

Стоят они на службе, на сердце праздник. Вдруг к Ивану подходит высокий мужчина и шепчет что-то. Оборачивается Иван – а это начальник строительства. А сзади за его спиной прораб маячит. Начальник Ивана благодарит шёпотом за отличную работу и спрашивает:

– Вы деньги все получили?

– Нет, не все.

И Иван называет сумму долга. Начальник кивает головой и поворачивается к прорабу. Иван лица начальника не видит, но замечает, что прораб испуганно пятится, разворачивается и убегает. Удивляется Иван такому обороту, но молчит. Через пять минут прораб прибегает, в присутствии начальника Ивану долг отдаёт, несколько раз кланяется и, пятясь, исчезает за колонной.

Вот такой праздник у семьи получился…

Была ещё одна история с долгами. В своей строительной фирме Иван занимался монтажом. Наконец работа закончена, монтажники ждут расчёта, а директор объявляет, что денег не будет. Фирма, дескать, разорилась и ликвидируется. Стали рабочие возмущаться, зашумели. Вышел к ним начальник и говорит:

– Вам что, непонятно сказано?! Фирма ликвидируется! Кому я должен – всем прощаю! Претензии можете отправлять к Господу Богу! Всё поняли?!

Развернулся и скрылся за металлической дверью.

Иван только и подумал:

– Зря он так про претензии… Когда лишают человека заработанного – это ведь такой грех, который на самом деле, по Библии, именно к Богу вопиет о наказании… Лучше бы ему так не шутить с обманутыми людьми…

Пришёл домой, рассказывает жене, что рабочие собрались в суд подавать,– написали заявление. Вот только правильно или нет – не знают. И адвоката уже нашли...

Марина, когда муж рассказывал ей об этом, как раз собиралась в храм на службу идти. Решила вместо службы сбегать к тому самому адвокату, узнать, правильно ли заявление составлено. Если правильно, то уж и отдать сразу.

Отправилась к адвокату. Надела на днях купленный плащ – красивый, польский. В то время трудно было такой купить. Хоть Марина никогда и не была к вещам привязана, но тут даже она залюбовалась, глядя на себя в зеркало: красивая обновка, и пошита качественно.

Входит в здание суда, а там две двери: входная, железная, и через вестибюль ещё одна. И вроде не за что было Марине и зацепиться, а порвала-таки она свою обновку, зацепившись за какую-то металлическую загогулину. Да так сильно, что и непонятно, как это всё зашить можно. В общем, вещь испорчена. (Так она потом этот плащ уже и не носила).

Заплакала Марина, развернулась и отправилась туда, куда с самого начала собиралась, – в храм. Успела на конец службы, подошла после службы к священнику, всё рассказала. А он ей и говорит:

– А это ведь знак вам! Может, и не стоит вам это заявление подавать…

И рассказал ей про оптинского старца Льва:

«К старцу пришёл горшечник, один из его духовных детей. Украли у него колёса от повозки, на которой он отвозил на базар приготовляемые им горшки. Он и сказал старцу, что знает вора и может отыскать колёса.

“Оставь, Семёнушка, не гонись за своими колёсами”, – ответил старец. И объяснил горшечнику, что тогда он малою скорбью избавится от больших.

Горшечник послушал старца и, по его свидетельству, затем ему грозили большие несчастия, но Господь всегда уже избавлял его от них».

Так и не стали Марина с мужем подавать заявление. Прошёл год. И вот встречает Иван рабочего, который вместе с ним работал в той фирме. Спрашивает у него, чем закончилось дело, выплатили ли им долг.

Оказывается, директор после ликвидации фирмы открыл новую, назвал её по-другому и стал преспокойно работать, наняв новых работников. Просуществовала новая фирма несколько месяцев, выполнила заказ, и стал хозяин поговаривать о банкротстве и ликвидации уже новой фирмы. Новые работники стали свои деньги требовать, а он по привычке:

– Кому я должен – всем прощаю! Претензии – к Богу!

Только в тот же день поехал он на своей машине куда-то по делам. С ним ехал его старый бухгалтер, который и помогал ему творить все эти махинации. Также в машине сидели трое новых рабочих. Произошла авария. И вот что удивительно: у рабочих – ни царапины. А директор с бухгалтером – насмерть. Такая печальная история…

Марина, видя, что погрустнела я от последней истории, пытается меня развеселить и рассказывает ещё одну. Произошла она с её приятельницей Светланой.

Та купила себе красивую норковую шапку в форме ушанки. Когда было холодно, она ушки закрепляла, подшив незаметно резинку – так и носила. А в это время в их небольшом городке какой-то воришка стал шапки с женщин срывать. Подкараулит одинокую женщину, сорвёт с головы шапку и убежит – попробуй догони его.

И вот идёт Светлана вечером с работы, темно уже. Вокруг никого. Слышит: идёт кто-то за ней. Она шаг ускорила – и преследователь ускорил. Не выдержала Светлана, побежала – и мужчина за ней побежал. Вот уже и остановка рядом троллейбусная, только преследователь-то её почти догнал. Светлана чуть обернулась и видит, что он руку к её шапке протягивает.

А в тот момент, когда она оглядывалась на бегу, потеряла равновесие, поскользнулась и упала. Да так упала, что сбила с ног похитителя шапок. А когда руками всплеснула, падая, почувствовала, как кулак её пришёлся ему прямо в нос. Сама-то упала не больно, а вот преследователя сшибла с ног основательно. Чувствует – шапку свою уронила. Она руками пошарила возле себя, схватила шапку, поднялась и бросилась к подъехавшему троллейбусу.

Вскочила в троллейбус, он и поехал. Смотрит Светлана в окно: сидит мужчина на снегу и уходящий транспорт растерянным взглядом провожает. Опустила взгляд на шапку, что в руках держит, – а это и не её шапка вовсе. А преследователя. А где же её собственная шапка-то? Она, оказывается, с головы слетела, но не упала – на резинке сзади висит.

После этого случая перестали шапки срывать с женщин. Пропал куда-то шапочный вор. Может, к сведению принял потерю своей собственной шапки? Как знак?

Я слушаю эти истории и думаю: как всё взаимосвязано в нашей жизни! Просто иногда легко увидеть причинно-следственные связи, а иногда – трудно. Но они точно есть.

«Ибо во власти Господа, а не во власти идущего
давать направление стопам своим» (Иер. 10, 23).

В жизни Оптинских старцев особенно ясно и явно были видны знаки Божественного Промысла, ведшего их к великому делу пастырского окормления тысяч монашествующих и мирян накануне грозных бурь XX века.

При всем многообразии их судеб (а среди Оптинских старцев были люди разного звания и происхождения) мы видим и некие их общие отличительные черты. Так, все Оптинские старцы происходили из благочестивых православных семейств и имели в роду молитвенников, сами с детства любили молитву и Божий храм, на всех них уже с раннего возраста лежала печать особого избранничества, а обстоятельства их жизни складывались так, что все они рано или поздно, в соответствии с их собственными стремлениями, должны были оказаться в благословенной Оптиной пустыни.

Собор Оптинских старцев

***

У преподобного Макария прадед был иноком. Семья будущего старца часто посещала монастырские службы и окормлялась у монашествующего духовника, архимандрита Феофана. Позднее преподобный Макарий писал о монастырях: «Обиталища сии – монастыри – не изобретение человеческого ума, но Дух Святой, через богодухновенных Отцов, установил жительство сие для тех, кто позван будет Богом или из любви к Нему, или по причине множества грехов своих».

Иеросхимонах Макарий (Иванов) (1788-1860)

А отвечая на вопрос одной женщины – своего духовного чада, почему, находясь в миру, она испытывала спокойствие, а в монастыре это спокойствие сменилось на духовную брань, старец разъяснял: «Хорошо, что ты познала, что спокойствие, на которое ты опиралась в мире, непрочно и ненадежно. А притом и то знай, что ты, живя в монастыре, находишься на поприще брани, как духовный воин, и раны принимаешь, и венцов сподобляешься, а удаляясь с сего поприща, уже и не имеешь брани, и мнишь, будто имеешь спокойствие, но оно ложно, ибо скоро может превратиться в свирепую бурю. Итак, благодари Бога, призвавшего тебя на сей путь и обучающего во бранях».

Отец преподобных Моисея и Антония, Иван Григорьевич, строго соблюдал посты и часто посещал храм Божий, пел на клиросе, был очень умён и начитан, особенно любил читать Священное Писание, церковную историю, жития святых и исторические книги. Работал отец сборщиком налогов у хозяина-откупщика, и честность его была так очевидна, что хозяева в течение нескольких лет повысили ему плату от двухсот до тысячи двухсот рублей в год после того, когда Иван Григорьевич обзавёлся семьёй.

Мать преподобных Моисея и Антония, Анна Ивановна, была благочестива, милостива к нищим и беднякам, смиренна, усердна к молитве. Дети её вспоминали, как часто их мать по ночам молилась Богу. С семилетнего возраста она почти ежедневно ходила к обедне в монастырь, в котором жил её родной дедушка, иеродьякон, старец маститых лет.

Схиигумен Антоний (Путилов) (1795—1865)

Когда она приносила гостинец дедушке, он каждый раз говорил ей о сокровище. Когда Анна Ивановна спрашивала: «Где же сокровище? Ибо у вас в келье нет и сундучка», старец отвечал, что это сокровище лежит под престолом Божиим. Лишь много лет спустя она поняла, что старец предугадывал её счастливую семейную жизнь и то, что три её сына будут в монашеском чине настоятелями и наставниками.

И действительно, все сыновья стали священнослужителями и после смерти отца, на его простом мраморном памятнике, у алтаря церкви Всех Святых, написали, что памятник сей воздвигли «Путилова дети: Моисей, игумен Оптиной Пустыни, Исаия, игумен Саровской Пустыни, Антоний, игумен Малоярославецкого Николаевского монастыря».

Мать преподобного Илариона, Евфимия Никифоровна, женщина достопочтенная и богобоязненная, воспитавшая четырёх сыновей, дважды брала отрока Родиона, будущего старца, в паломничество к святыням Киево-Печерской Лавры.

Александр, будущий преподобный Амвросий, родился в благочестивой семье Гренковых, тесно связанной с Церковью: дед был священником, а отец, Михаил Фёдорович, – пономарём. Перед рождением ребёнка к деду-священнику съехалось так много гостей, что родильницу, Марфу Николаевну, перевели в баню, где она и родила сына, названного в святом крещении в честь благоверного великого князя Александра Невского. Родители, воспитывавшие восьмерых детей, отдали Александра учиться сначала в духовное училище, а затем в семинарию.

Преподобный Анатолий (Зерцалов), в миру Алексей, родился в семье дьякона и воспитывался в строгости и благочестии, оправдывая слова: «Молитва родителей созидает дома детей». Родители хотели видеть сына иноком, и он стал им. Но вначале успешно закончил духовное училище, а затем семинарию в Калуге.

Преподобный Исаакий I, в миру Иван, родился в зажиточной купеческой семье Антимоновых, почётных граждан Курска. Семья эта пользовалась большим уважением в городе за безукоризненную честность, любовь к храму Божию, милосердие к бедным, строгую и благочестивую жизнь. Ваня был любимцем у дедушки, и он брал внука с собой в храм, который посещал ежедневно. Старший брат Ивана уехал в Оптину и стал монахом, к нему и приезжал юноша, тоже мечтавший об иноческой жизни.

Иеросхимонах Иосиф (Литовкин) (1837—1911)

Преподобный Иосиф, в миру Иван, также родился в доброй, благочестивой и верующей семье. Отец его, Ефим Емельянович, был в своём селе головой, пользовался всеобщим уважением. Мама, Марья Васильевна, слыла строгой, но справедливой и милостивой.

И отец и мать постоянно благотворили беднякам, иногда раздавали милостыню даже в тайне друг от друга, по Евангельскому слову, чтобы правая рука не знала о том, что делает левая. Любили принимать в свой дом монахов, собирающих на обитель, и всегда жертвовали на храм. Отец нередко выказывал желание, чтобы кто-нибудь из его детей посвятил себя Богу.

Родители приучили всех своих детей (а их было шестеро: три сына и три дочери) всегда ходить в храм, молиться и читать духовные книги. Особенно любили жития святых. И второго сына назвали Иоанном в честь своего любимого святого Иоанна Милостивого. Покров этого святого был над Иоанном всю жизнь, и вырос мальчик необыкновенно добрым и милостивым человеком. Также у преподобного Иосифа монахиней была его старшая сестра.

Преподобный Варсонофий, в миру Павел Иванович Плиханков, родился в день памяти преподобного Сергия Радонежского, которого он всегда считал своим покровителем. Мать его Наталия скончалась при родах, а сам ребёнок остался жив благодаря таинству Крещения, которое немедленно совершил над ним священник.

Дед и прадед мальчика были весьма богаты. Почти все дома по Казанской улице принадлежали семье Плиханковых. Все члены семьи, благочестивые и глубоко верующие люди, много помогали находившемуся на этой же улице храму Казанской иконы Божией Матери. Семья считала, что их род находится под особым покровительством Казанского образа Божией Матери.

После смерти матери отец женился вторично, и в лице мачехи Господь послал младенцу глубоко верующую, добрейшей души наставницу, которая заменила ему родную мать. И вот Павлуша с раннего возраста – настоящий православный человек. Он ходит с мамой (так называл он мачеху) в церковь, регулярно причащается, читает домашнее правило. Позднее он вспоминал: «Любила мама и дома молиться. Читает, бывало, акафист, а я распеваю тоненьким голоском на всю квартиру: «Пресвятая Богородице, спаси нас!» Пяти лет Павлуша начал прислуживать в алтаре и нередко слышал, как люди предсказывали: «Быть тебе священником!»

Иеросхимонах Анатолий (Потапов) (1855—1922)

Преподобный Анатолий (Потапов), в миру Александр, вырос в большой семье, был воспитан в страхе Божием и православном благочестии.

Преподобный Нектарий, в миру Николай, родился в бедной семье Василия и Елены Тихоновых. Отец его трудился рабочим и умер, когда сыну было всего семь лет. Перед кончиной он благословил сына иконой святителя Николая, поручая его попечительству своё чадо. С этой иконой старец не расставался всю жизнь.

Преподобный Никон, исповедник, в миру Николай, родился в многодетной, дружной и благочестивой семье московских купцов Беляевых. В крещении был назван Николаем – в честь святителя Николая Мирликийского, Чудотворца. От родителей он унаследовал любовь к Церкви, чистоту и строгость нрава.

Заслуживает внимания один случай, произошедший с его матерью, Верой Лаврентьевной. Однажды дом Беляевых посетил Праведный Иоанн Кронштадтский. Отслужив молебен, он благословил молодую мать и подарил ей свою фотографию с собственноручной подписью и датой – «год 1888, год рождения сына Николая».

Отец священномученика Исаакия II подвизался в Оптиной пустыни и умер схимонахом.

Как видим, у Оптинских старцев в роду были крепкие молитвенники, иноки, священники или просто глубоко верующие, благочестивые люди.

***

Интересно, что по свидетельствам современников, на всех старцах Оптинских с детства лежала печать избранничества, особого Божия благоволения.

Будущий преподобный Макарий нередко слышал слова своей любимой матери, которая говорила о тихом и кротком сыне: «Сердце моё чувствует, что из этого ребёнка выйдет что-нибудь необыкновенное».

Про преподобного Иосифа его наставник, протоиерей говорил: «Из этого мальчика выйдет что-нибудь особенное».

Преподобному Илариону мать еще в семилетнем его возрасте предсказывала будущее монашество. Да и сам отрок с детства чувствовал в себе стремление стать монахом.

Отца преподобного Исаакия I во время его путешествия в Киев в 1809 году, как раз перед рождением сына, известный Киевский старец, иеромонах Парфений, приветствовал словами: «Блаженно чрево, родившее монаха».

Преподобный Варсонофий вспоминал, как в детстве они с отцом встретили таинственного странника, который сказал про малыша: «Помни, отец, это дитя в своё время будет таскать души из ада!»

***

Характерной особенностью всех Оптинских старцев была собственная благочестивая жизнь в миру, молитва, любовь к храму и богослужениям.

Будущий преподобный Макарий, в возрасте пяти лет потерявший любимую мать, чтил уединение, много читал, особенно духовные книги. Находил утешение в игре на скрипке. Не поддерживал попыток родных женить его, да и не имел к этому стремления. Душа его искала других радостей – духовных.

Схиархимандрит Моисей (Путилов) (1782—1862)

Когда Тимофею (преподобному Моисею) исполнилось восемнадцать лет, его вместе с четырнадцатилетним братом Ионою отправили на службу в Москву к откупщику Карпышеву. Можно представить, сколько соблазнов и искушений можно было встретить в столице неопытному юноше. Но Тимофей не обращал внимания на мирские соблазны. Здесь, в Москве, было много духовных святынь, можно было достать больше духовной литературы, и Тимофей даже в лавке не расставался с духовными книгами, откладывая их только с приходом покупателей.

Когда его младший брат Александр (преподобный Антоний) тоже переехал в Москву и стал служить комиссионером у откупщика, он точно так же не обращал внимания на мирские соблазны, а в свободное от работы время посещал церкви и монастыри.

Юному Родиону (преподобному Илариону) также пришлось поработать в Москве в нескольких мастерских и пройти различные жизненные искушения. Когда он жил в артели, хозяин-немец кормил сорок человек работников скоромным, не заботясь о православных постах. Однако и здесь Родион соблюдал пост, хотя наверняка это было для него нелёгким испытанием.

Юноша твёрдо решил вести благочестивую и добродетельную жизнь, несмотря на различные искушения, и Господь помогал его произволению и ограждал чистую душу Родиона. Об одном из искушений он вспоминал:

«Один мастер был хорош ко мне, но, уходя вечерами или праздниками домой, вел жизнь очень неназидательную. Мне часто приходилось ходить или ездить к нему на квартиру, когда хозяин меня за ним посылал. Вся обстановка его домашней жизни отнюдь не согласовалась с хорошею нравственностью. И мне, в мои поездки к нему, приходилось наталкиваться на вещи и сцены, которые очень бы могли повредить моему устроению, но я, по милости Божией, твердо держался правила не задерживаться у него более, нежели сколько было необходимо, во избежание соблазнов. Скажу ему, что бывало нужно от хозяина, да сейчас же оттуда опять домой. Господь помог моему произволению и сохранил среди этих искушений».

Позднее, когда юноша сам станет мастером и хозяином артели, он будет заботиться о своих работниках, оберегать их от искушений.

Иеросхимонах Амвросий (Гренков) (1812—1891)

Юный Александр (преподобный Амвросий) променял блестящее будущее на иноческий путь. Решающей стала поездка в Троице-Сергиеву Лавру, молитвы у мощей преподобного Сергия Радонежского. После слёз и молитв в Лавре мирская жизнь, развлекательные вечера в гостях показались Александру такими ненужными, лишними, что он решил срочно и тайно уехать в Оптину.

Преподобный Анатолий (Зерцалов) в детстве любил ходить в Божий храм и чинно стоял подле матери. Дома же книга была ему постоянным спутником. В четырнадцать лет он из-за болезни пропустил год учёбы, а потом чуть не ушёл к пустынникам в Рославльские леса как раз в то время, когда среди этих пустынников были и будущие Оптинские преподобные Моисей и Антоний.

После окончания семинарии он некоторое время служил в Казённой палате. Получая жалование, делился с родными, был по-прежнему скромен и строг в жизни, всеми любим и уважаем. Общественных увеселений избегал, а если и бывал в гостях, то с большим выбором, и там вносил доброе веяние. Однажды он был в гостях у товарища, где в квартире творилось неладное: летали вещи и тому подобное, чему очевидцем стал и гость, который посоветовал отслужить молебен во избавление от этих явлений. Его послушались, и случаи эти прекратились.

Юноша продолжал думать о монашестве. Часто и усердно он ходил молиться Богу в храмы, так что мать, если приезжала по утрам, никогда его не заставала, поскольку он уходил к ранней обедне.

Схиархимандрит Исаакий (Антимонов) (1810—1894)

Маленький Ваня (преподобный Исаакий I) был любимцем у дедушки, и тот брал внука с собой в храм, который посещал ежедневно. При таком воспитании Иван вырос скромным, добрым, молчаливым, избегавшим детских и юношеских увеселений. Он тяготел к духовной жизни.

Ясный ум, простота, любовь к справедливости – все эти черты характера позволили юноше оказывать нравственное влияние на своих работников, когда он начал помогать отцу в торговых занятиях. Вступая в беседу с простым людом, Иван отучал их от божбы, внушал страх Божий, говорил о заповедях. Сохранилось предание, что он в то время, ежедневно становясь на молитву, полагал по тысяче поклонов. Но свое воздержание и подвиги он тщательно скрывал от домашних.

Будущий старец Иосиф рано остался сиротой. Господь вёл отрока путём скорбей и испытаний. Ему пришлось работать и в трактире, и в бакалейной лавке, таскать пятипудовые мешки и прочие тяжести, сопровождать обозы с товаром. Воры снимали с него сапоги, он тонул, перенося доски с плотов, падал в обморок от голода, скитался, бывал бит жестоким хозяином, подвергался многочисленным опасностям и искушениям.

Мирские соблазны обходили стороной чистую душу юноши, Господь хранил его среди грубой и нередко развращённой среды. С ним был покров Божией Матери. Юноша никогда не пил вина и не играл в карты. В миру он всегда испытывал тоскливое чувство; молитва – единственное наследство, доставшееся ему от благочестивых родителей, – была неизменной спутницей его скорбной жизни, а храм – единственным местом утешения, куда его всегда влекло благочестиво настроенное сердце.

Схиархимандрит Варсонофий (Плиханков) (1845—1913)

Павел Иванович Плиханков, будущий преподобный Варсонофий, был молодым военным. Его сослуживцы прожигали жизнь в развлечениях, но он приходил в своём быту к всё большему аскетизму. Комната его напоминала келью монаха простотой убранства, порядком, а также множеством икон и книг.

Павел Иванович часто молился у мощей Казанского чудотворца, испрашивая у него покровительства себе: «Святителю отче Варсонофие, моли Бога о мне!» Посещая этот монастырь, он невольно обратил внимание на его бедность и стал помогать: купил лампадку, киот на большую икону, ещё что-то… «И так полюбил всё в этом монастыре! Воистину: где будет сокровище ваше, тут будет и сердце ваше».

Сослуживцы уже не звали Павла Ивановича ни на пирушки, ни в театр. Зато у него появились маленькие друзья. Денщик Павла Ивановича, Александр, доброй души человек, помогал ему найти бедных детей, которые жили в хижинах и подвалах. Впоследствии старец рассказывал:

«Я очень любил устраивать детские пиры. Эти пиры доставляли одинаково и мне и детям радость… А также я им рассказывал о чём-нибудь полезном для души, из житий святых, или вообще о чём-нибудь духовном. Все слушают с удовольствием и вниманием. Иногда же для большей назидательности я приглашал с собой кого-либо из монахов или иеромонахов и предоставлял ему говорить, что производило ещё большее впечатление… Перед нами поляна, за ней река, а за рекой Казань со своим чудным расположением домов, садов и храмов… И хорошо мне тогда бывало, – сколько радости – и чистой радости – испытывал я тогда и сколько благих семян было брошено тогда в эти детские восприимчивые души!»

Николай (преподобный Нектарий) рано остался круглым сиротой. С 11 лет он стал работать в лавке богатого купца. Был Николай трудолюбив и к 17 годам дослужился до младшего приказчика. В свободное время юноша очень любил ходить в храм и читать церковные книги. Его отличали кротость, скромность, душевная чистота.

Маленькие братья Беляевы, Николай (преподобный Никон) и Иван почти ежедневно посещали храм. Выполняли утреннее и вечернее молитвенное правило. В доме часто читались вслух Евангелие и жития святых. С годами у Николая и его младшего брата Ивана возникло и укрепилось сознательное стремление к духовной жизни и к монашеству.

***

В жизни каждого из будущих Оптинских старцев были явные, иногда чудесные, знаки их избранничества.

Для преподобного Иосифа таким знаком стало видение в детстве Божией Матери, после которого ребёнок стал уклоняться от детских игр, и в его детском сердечке загорелась живая вера и любовь к Царице Небесной. Вскоре после этого видения в селе случился пожар. Огонь грозил перекинуться на новый, только что отстроенный дом Литовкиных. Маленький Ваня с молитвой обратился к Божией Матери и начал кричать: «Царица Небесная! Оставь нам наш домик!» И дом остался стоять невредимым среди пожарища, а кругом всё сгорело.

Однажды поехал Павел Иванович (преподобный Варсонофий) в оперный театр по приглашению своего военного начальства. Среди развлекательного представления он вдруг почувствовал невыразимую тоску. Позднее он вспоминал: «В душе как будто кто-то говорил: «Ты пришёл в театр и сидишь здесь, а если ты сейчас умрёшь, что тогда? Господь сказал: В чём застану, в том и сужу… С чем и как предстанет душа твоя Богу, если ты сейчас умрёшь?»

И Павел Иванович ушёл из театра прямо во время спектакля, и больше никогда не ходил туда. Прошли годы, и ему захотелось узнать, какое тогда было число, чья память праздновалась. Он справился и узнал, что тогда была память святителей Гурия и Варсонофия, Казанских чудотворцев. Тогда будущий старец понял: «Господи, да ведь это меня святой Варсонофий вывел из театра! Какой глубокий смысл в событиях нашей жизни, как она располагается – точно по какому-то особенному таинственному плану».

Иеромонах Никон (Беляев) (1888—1931)

Будущий преподобный Никон в возрасте пяти лет тяжело заболел. Все усилия врачей спасти его оказались безрезультатными. Обнимая похолодевшее, бездыханное тельце младенца, его мать горячо молила святителя Николая сохранить ему жизнь. И совершилось чудо. Мертвый ребенок ожил. Впоследствии Оптинский старец Варсонофий особенно подчеркивал таинственное значение этого случая, в смысле явного предназначения Николая к иноческой жизни.

Когда Николай и его брат Иван решили уйти в монастырь, то никак не могли принять решение, какой же монастырь избрать. Изрезали на полоски перечень русских монастырей и, помолившись, вытянули полоску, на которой было написано: «Козельская Введенская Оптина пустынь».

***

Другими особенными указаниями Божиими на избранничество были случаи, когда будущие старцы невольно пытались уклониться от иноческого пути, решив (по настоянию родных) жениться или остаться в миру. Женитьба их по тем или иным причинам, не зависящим от них, расстраивалась – и это тоже было Божиим знаком.

Родион Никитич, будущий преподобный Иларион, собирался жениться на прекрасной и трудолюбивой невесте. Когда дело было уже слажено, девушка поехала к своей матери, имевшей в Пензе свой дом и хозяйство, чтобы распорядиться своим имуществом и затем возвратиться в Саратов для венчания. Но вскоре, по приезде в Пензу, заболела и, после непродолжительной болезни, скончалась. Господь принял к себе невесту Родиона Никитича, который после этого решил посвятить себя в девстве на служение ближним.

Иеросхимонах Иларион (Пономарев) (1805—1873)

Впоследствии был еще один случай сватовства. Желая видеть сына женатым, родители приискали Родиону Никитичу в одном зажиточном купеческом семействе умную и красивую невесту. Отдавая всякую справедливость достоинствам невесты, Родион Никитич, однако, и сам тому удивляясь, нимало не располагался к ней сердцем и старался напротив всячески найти препятствие этому браку. Через близких знакомых открылась и причина, по которой не располагалось сердце Родиона Никитича сблизиться с невестой и её родными. Оказалось, что они втайне придерживались какого-то лжеучения, от которого невеста, по закоснению никак не хотела отказаться; Родион Никитич обрадовался этому обстоятельству, как достаточному поводу покончить со сватовством.

Мысль о монашестве зародилось у Ивана (будущего преподобного Исаакия I), по-видимому, рано, но поскольку отец возложил на него все хозяйственные дела, он остался послушен родительской воле и ждал особенного указания Божия на свой иноческий путь. Таким указанием он счёл неудачное сватовство и неудавшиеся попытки устроить семейную жизнь в миру. Попыток сватовства было несколько, и все они по разным причинам расстраивались.

Мирские соблазны обходили стороной чистую душу Ивана (будущего преподобного Иосифа). Его как-то спросили: «Нравился ли вам кто-то в миру?» На это он ответил с наивной простотой, которая свидетельствовала о его искренности и невинности: «Да ведь я был близорук и никого не мог хорошо рассмотреть издали; а близко подходить совестился – был застенчив. Бывало для меня очень трудно, когда хозяин при гостях пошлёт позвать кого-нибудь, а я издали никак не разберу, к кому нужно подойти».

Когда, наконец, Иван устроился на хорошее место к благочестивому купцу, тот был так тронут чистотой и честностью юноши, что решил женить его на своей дочери. Но Господь призвал молодого человека к другому пути: однажды Иван получил письмо от сестры-монахини. Та написала ему про скит Оптиной пустыни, который славился старцами. Иван отправился туда на богомолье, а затем и вовсе остался.

Преподобный Варсонофий вспоминал: «Когда мне было тридцать пять лет, матушка обратилась ко мне: «Что же ты, Павлуша, всё сторонишься женщин, скоро и лета твои выйдут, никто за тебя не пойдёт». За послушание я исполнил желание матери… В этот день у одних знакомых давался званый обед. «Ну, – думаю, – с кем мне придётся рядом сидеть, с тем и вступлю в пространный разговор». И вдруг рядом со мной, на обеде, поместился священник, отличавшийся высокой духовной жизнью, и завёл со мной беседу о молитве Иисусовой… Когда же обед кончился, у меня созрело твёрдое решение не жениться».

Иеросхимонах Нектарий Оптинский (1853—1928)

Когда юному Николаю (преподобному Нектарию) исполнилось двадцать лет, старший приказчик задумал женить его на своей дочери. В то время в Ельце жила почти столетняя схимница, старица Феоктиста, духовная дочь святителя Тихона Задонского. У горожан был благочестивый обычай советоваться с ней во всех важных делах. Хозяин отправил к ней юношу за благословением на брак. А схимница благословила его пойти в Оптину пустынь к старцу Илариону. Перекрестила его и дала чай в дорогу. Хозяин отпустил юношу в Оптину, а Николай там и остался.

Уже в том, складывается у человека семейная жизнь в миру или не складывается – можно видеть Промысл Божий об этом человеке.

Преподобный Анатолий (Потапов) говорил: «Молись, дитя, и Бог укажет тебе твой путь. Я сам одиннадцать лет жил в мире с матерью после того, как уже твердо решил идти в монастырь. А вот пришло время, и Бог помог осуществить мне мое желание. Другой и женится, но если Богу угодно, Он все-таки призовет его к Себе. Овдовев вдруг, примет монашество, и таким образом, в конце концов он найдет свою настоящую дорогу. Итак, молись, дитя мое, Бог просветит тебя и укажет твой истинный путь».

Некоторым будущим старцам было трудно покинуть мир. И тут промыслительная болезнь приводила к тому, что они давали обеты монашества:

Обладая живым и веселым характером, добротою и остроумием, Александр (будущий преподобный Амвросий) был очень любим своими товарищами. Перед ним, полным сил, талантливым, энергичным, лежал блестящий жизненный путь, полный земных радостей и материального благополучия. Но пути Господни неисповедимы… Незадолго до окончания семинарии Александр опасно заболел. Трудно было уйти из мира умному, образованному юноше, но опасная болезнь привела к тому, что он дал обет в случае выздоровления стать монахом.

Иеросхимонах Анатолий (Зерцалов) (1824—1894)

Возможно, путь Алексия (преподобного Анатолия Зерцалова) в Оптину был бы более длинным, но Господь «ими же веси судьбами» этот путь сократил. Алексей заболел туберкулёзом, а в те времена болезнь эта считалась смертельной. И юноша дал обет: в случае выздоровления поступить в монашескую обитель, что он и исполнил.

В 1881 году Павел (преподобный Варсонофий) заболел воспалением лёгких. Когда по просьбе больного полковника денщик начал читать Евангелие, последовало чудесное видение, во время которого наступило духовное прозрение больного. Он увидел небеса открытыми и содрогнулся от великого страха и света. Прожитая жизнь мгновенно пронеслась перед ним, и он услышал голос, повелевающий идти в Оптину пустынь. У будущего старца открылось духовное зрение. Так он, по словам старца Нектария, «из блестящего военного в одну ночь, по соизволению Божиему, стал старцем».

Таковы судьбы Оптинских старцев.

***

Случается, что мы унываем и, чаще всего, причины нашего уныния кроются в маловерии. В такие минуты чрезвычайно полезным оказывается воспоминание о Промысле Божием, который так ясно и явно проявлялся в жизни святых. Святитель Филарет Московский писал: «Всеведущий Бог избирает, предназначает от колыбели, а призывает в определённое Им время, непостижимым образом совмещая сопряжение всевозможных обстоятельств с изволением сердца. Господь в своё время препоясывает и ведёт Своих избранных так, как бы они не желали, но туда, куда желают дойти».

Но и в нашей жизни есть место великому утешению, ибо, по евангельскому слову, «Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца вашего; у вас же и волосы на голове все сочтены» (Мф. 10, 29-30).

 

 

Лина зашла в класс первая, никого ещё не было, и можно было выбрать место для мольберта рядом с окном. Выглянула: подъехала красная иномарка, из неё выскочил русоволосый мальчишка в чёрной куртке с пятнистым шарфом. Это Ромка – самый симпатичный и самый голодный мальчик в их группе художественной школы. Он абсолютно всегда хотел есть и даже умудрился откусить краешек лининой шоколадки, которую та распечатала на перемене. Ромке Лина определённо нравилась. Она не пыталась казаться крутой, не умничала и не заигрывала с мальчишками, всё больше молчала. Иногда Лина улыбалась, но так что у Ромки дух захватывало. Ещё у неё была грустинка в каре-зелёных глазах. Этим Лина была похожа на ромкину маму. Даже волосы она убирала в пучок на затылке, как делала мама.

В этот день Вера Даниловна привела в класс новенькую – Юлю Сычёву. Юля обладала просто ангельской внешностью: вьющиеся белокурые волосы, чуть раскосые голубые глаза и маленькие ямочки на щеках, которые проявлялись только при улыбке. Лина сравнила Юлькины глаза с наполненными небесной лазурью лесными озёрами. Цвет у них морской, но в них есть глубина тихой заводи.

На первом же уроке новенькую постигло первое разочарование. Вера Даниловна предложила сделать растяжку акварелью: плавный переход от светлого тона к тёмному. Юля сильно разбавила акварельную краску, и та предательски потекла вниз, оставляя за собой кривые сосульки следов. На перемене новенькая подошла к Лине и расплакалась. Лина бережно взяла Юлю за руку и попыталась утешить.

– Ну, что ты! Акварель – это же королева красок, и она капризна как настоящая королева. Так Вера Даниловна говорит. Я в этом году на экзамене акварель запорола. Два раза начинала работу, и всё равно неважно получилось.

– Ты что второй год в подготовительный класс ходишь?

– Угу.

– Ну, ты даёшь! Я бы не пошла.

– В первом классе зато будет легче учиться, а то некоторые после зимнего просмотра рисунков мигом вылетают.

– А кто справа от тебя сидит на низком стульчике?

– Такой стульчик перед мольбертом лошадкой называется, а лист, на котором акварелью рисуют – петушком.

– Прямо зоопарк какой-то! Ну, как всё-таки зовут твоего мальчика?

– Ромкой зовут. Мы его троглодитом прозвали, он всё время есть хочет, а ещё кузнецом кличем, он любит барьеры брать, то есть в прыжках через препятствия на переменах тренируется. Его новый вахтёр на этом деле поймал, теперь Ромыч с ним в прятки играет. Юлька рассмеялась.

Этот разговор сблизил девочек, но Лина не умела или не хотела быстро «впрыгивать» в человека и выбалтывать про себя всё до конца. Ей нравилось открывать друга постепенно и деликатно. Зато Юлька быстро перешагивала все черты.

– А у меня родители развелись, а у тебя вместе живут?

– Да, – односложно отозвалась Лина.

– А можно я твой карандаш 3В возьму и ластик?

– Можно.

Девочки зашли в класс, и Лина передвинула мольберт поближе к Ромке, который щедро отрезал ей половину своего ластика.

Занятия в школе акварели проходили два раза в неделю. Группа была на редкость дружная, по воскресениям вместе ездили в зоопарк делать наброски животных. Это было не так-то просто: пантера металась по клетке, птицы начинали чистить перья, а зебры бегать друг за другом. Отвести душу можно было в детском зоопарке, где неподвижно восседали на шесте две неясыти, и в террариуме, где тупорылые крокодилы были идеальными натурщиками. Около одного из них Лина остановилась, а рядом пристроилась толстушка Ира. Девочка защебетала о новом аниме, в котором звучит потрясающая песнь эльфов. Лина слушала в пол-уха, пытаясь разглядеть блики в глазах окаменевшей рептилии. Неожиданно сзади подскочила Юлька и раздражённо затараторила в адрес Иры: «Ты чего это к моей Линочке подкатываешь?» «Вообще-то я к крокодилу», – обиженно отозвалась Ира и задом попятилась к питону. Лина опешила. Ей даже показалось, что крокодил от неожиданности подмигнул своим стеклянным глазом, хотя не делал этого, может быть, лет пятьдесят. Лина повернулась к Юле и не узнала подругу. Бездонные озёра налились ненавистью, черты лица исказились.

– Эта Ирка – толстая вруша. Вчера только слышала, как она врала Вере Даниловне, что у неё дома пять собак.

– Она не лжёт, у них собака родила щенят. Зачем ты так с ней?

– Ну, она же дура. А ты говорила, что со мной дружишь!

– Я и с Ирой дружу. И вообще мне всё равно, с кем рядом у клетки стоять.

– Ах, тебе всё равно…Ну и ладно!

Лине было трудно дружить с Юлей. Она забирала вещи и не возвращала их, ревновала Лину к девчонкам, отзывалась о всех плохо. Конечно, нельзя было говорить: «Мне всё равно». И зачем она только это сказала. Лине хотелось отдалиться от Юли, и в то же время было жалко её. В унынии Лина побрела к павильону «Копытные Африки». Зашла в него и уткнулась взглядом в спину Юльки, зарисовывавшей зебру. Лина тихо подошла сзади:

– Юль, прости меня, но давай вместе со всеми дружить.

– Ты, ты…ты – предательница, – сказала Юлька и, заплакав навзрыд, побежала к выходу. Лина села прямо на пол и опустила голову, а жираф еще долго задумчиво смотрел вслед убежавшей, моргая длинными ресницами и тщательно пережёвывая ветки из кормушки.

Через неделю у Лины был день рождения. Родители подарили новый сотовый с МР-3 плеером и встроенным фотоаппаратом. Лина пригласила всю группу кроме Юльки, которая демонстративно с ней не разговаривала. День рождения прошёл на славу. Дом Лины стоял на холме, а с правой стороны ещё до революции запрудили ручеёк. Папа соорудил деревянный плотик с основой из пластмассовых пятилитровых канистр. Каждый из желающих мог прокатиться на нём, а потом присоединиться к импровизированной войнушке, орудиями в которой были бархатные головки камыша. Затем вернулись домой. Ели, танцевали, пели караоке. Ромка подарил диск с новым аниме и жёлтую хризантему с красной сердцевиной. Из приглашённых не явилась только Ира.

В понедельник Лина принесла на занятия по акварели большую пиццу из дома. Вера Даниловна подарила имениннице питерские краски. Лине очень понравился их запах, ей даже иногда казалось, что она и рисовать стала, потому что ей полюбился запах красок. Юля не присоединилась к общим поздравлениям. Зато на перемене они вместе с Ирой остановили Лину на лестнице.

– Так некрасиво делать.

– Что некрасиво?

– Ты обещала пригласить меня на день рождения и не пригласила.

– Я тебе не обещала.

– Даже Ира слышала, как ты обещала пригласить меня. Помнишь в зоопарке, в павильоне жирафов?

– Я этого не помню, и Иры там не было, когда мы разговаривали.

– Она стояла при входе и всё слышала. Правда, Ира?

Ира стояла рядом с Юлей и напряжённо смотрела в сторону, боясь встретиться с Линой взглядом.

– Говорите, что хотите, мне всё равно! – с дрожью в голосе произнесла именинница и побрела по коридору в поисках пустого класса, где можно было бы остаться одной и дать волю слезам. К счастью, такая аудитория нашлась, и Лина опустилась на стул.

Прошло полчаса, занятия закончились. Лина решила подождать, пока все разойдутся по домам, и тогда вернуться в класс за сумкой. Прошло ещё десять минут, Лина услышала знакомый звук шагов в коридоре – это каблучки Веры Даниловны. Учительница зашла в тёмную аудиторию и пошарила рукой по стене.

– Можно не включать свет? – попросила Лина.

– Имениннице всё можно. Ты не хочешь, чтобы включали свет, хочешь посидеть одна в темноте.

– Да, мне плохо.

– Ты расстроена.

– Да, я не знаю, что происходит с Юлей. Она обвинила меня в том, чего не было, назвала предательницей.

– Ты расположилась было к ней, а теперь разочаровалась.

– Мне казалось у неё такие чистые глаза, а теперь… Я ничего не понимаю.

– Ты права, ты её именно не понимаешь. Кто-то сказал понять – это значит принять. Я хочу поговорить с тобой откровенно о чужой беде, но, надеюсь, что ты никому об этом не расскажешь. Договорились?

– Да, конечно.

– Юля – моя соседка по квартире. Полгода назад папа Юли ушёл из семьи к другой женщине, которая месяц назад родила ему сына. Юля всё это тяжело переживала, я часто слышала её крики и плач по вечерам. Как-то она забыла ключ от квартиры и ждала маму на лестничной клетке. Я пригласила её к себе домой. Мы пили чай, и я показывала ей акварели и карандашные наброски своих учеников. На одном листе было изображено лицо спящего младенца. Юля вдруг расплакалась и говорит: «У папы в мобильнике 16 фотографий маленького Серёжи, а моя всего одна! Он Серёжу любит больше, а нас с мамой бросил!».

Вера Даниловна замолчала, а Лина после небольшой паузы задала вопрос:

– А можно по-настоящему дружить с человеком, который требует, чтобы ты только с ним общался?

– Я своим друзьям доверяю, и они мне тоже. По-другому я бы не смогла.

В дверях Вера Даниловна столкнулась с Ромой, который держал в руках сумку Лины.

– Пора вам домой, ребятки. Домашнее задание: две работы акварелью.

Была ранняя осень. Накрапывал мелкий дождь, но Ромка и Лина, не замечая этого, шли медленно. Первой молчание прервала Лина:

– Ром, как ты думаешь, у человека может быть личный друг?

– Личным может быть мобильник или зубная щётка. А друг – это не вещь. Мой лучший друг – это мой брат, он меня на два года старше, но у него и у меня есть ещё друзья. А ты почему с урока ушла, у тебя что-то случилось?

– Меня обвинили в том, что я не делала, да ещё и лжесвидетеля привели.

– Это Юлька с Ирой что ли? Они Вере Даниловне сказали, что ты на них обиделась. Ерунда это всё, не переживай! Мы с Ирой в одном дворе живём, и по вторникам до художки вместе добираемся, так вроде и родителям нашим спокойнее, что мы вдвоём. Так Юлька постоянно по телефону Ирку пасёт: c кем она и когда придёт. Ира даже мобильник отключает, устала от Юлькиных звонков. Как собачонка на привязи. Юлька ей гадости про тебя наговорила, будто ты Ирку толстухой называла и смеялась, что дома у неё грязный собачник.

– Я… Я этого не говорила, – с придыханием промолвила Лина, почувствовав, что опять подкатил к горлу ком боли.

– А я не поверил и Ирке об этом прямо сказал.

– Спасибо.

– Лин, а я слышал ваш разговор о Юльке… Ну, не специально, просто так вышло.

– Тогда тебе надо молчать об этом. Знаешь, мне жаль Юлю, и не понимаю, почему всё равно так больно и к чему ложь? У нас в семье не врут. Мама говорит, что ложь – это самое страшное. Веришь?

– Верю… А знаешь, мои родители тоже развелись.

– Потому тебя только мама подвозит по воскресеньям?

– Да. Это было давно, как раз, когда я пошёл в первый класс. Мама как-то сразу постарела и всё время плакала у себя в комнате. Папа сначала по выходным приезжал и говорил, что у него сплошные командировки. А потом мама сказала, что папа переехал в другую квартиру, где у него другая жена и маленький ребёнок. Я всё отказывался пойти к отцу в гости, но мама меня уговорила. Мне было так тяжело на душе и хотелось удрать. А тётя Таня, новая жена отца, как-то специально улыбалась всё время, а сама украдкой на часы поглядывала. Мне показалось, что ей тоже хочется удрать… Мой отец жутко богатый, у них в доме нянька есть и кухарка. А у нас мама всегда готовила сама, и папе нравилось. А ещё… мама красивее тёти Тани. В общем, отец, конечно, нам помогает, но звонит редко. У меня как-то деньги на телефоне кончились, ну я с маминого телефона решил sms-ку отправить. Смотрю, а там предыдущий текст не стёрт: «Миша, позвони в субботу Роме, у него день рождения». Он даже про наши дни рождения с братом забывает, у него новая семья, там тоже два сына.

Ромка помолчал немного, а потом добавил:

– Знаешь, я математику до сих пор сначала на черновике решаю, а затем, когда мама проверит, переписываю на чистовик без единой ошибки и помарки. Вот и мы с братом у отца вроде черновика, а новые дети как чистовик. Но мы же не примеры по математике, мы люди настоящие! Я бы в конституции написал, что разводы запрещаются.

 

Лина слушала внимательно, глаза её повлажнели. Она уже не обижалась на Юлю с Ирой. Слово «развод» ранило душу, и сама Лина будто повзрослела за вечер от чужой боли. Очень хотелось утешить Ромку. Ещё хотелось прийти домой и обнять папу с мамой и сидеть так долго-долго, не расставаясь. Вечером Лина записала в дневнике: «Дружба – это когда доверяют, а любовь – когда не уходят из семьи».

Ольга Мамоно

 

Святитель Феофан Затворник.

Если кого следует отвращаться, то именно льстецов, а не оскорбляющих нас; больше вреда приносит лесть, нежели обида.

Автор: Святитель Иоанн Златоуст

 

Хочешь узнать приметы дурака? Он других всегда называет дураками.

Автор: монах Симеон Афонский

 

Живет только тот, кто переделывает себя; без этого любая жизнь всего лишь – самораспад

Автор: монах Симеон Афонский

О единомыслии и любви в семье отзывался преподобный Антоний как о милости Божией:

«Читая Ваши писания и видя из них о Вашем единодушии с дражайшим другом своим и взаимной друг к другу любви, я сердечно порадовался тому и благодарил Господа Бога, увенчавшего Вас сею богатою милостию Своею, то есть единомыслием и любовию; ибо весьма справедливо сказано, что когда у мужа с женою лад, то не нужен им будет и клад».

Преподобный Макарий напоминал о том, что при ссорах в семье нужно в первую очередь укорять самих себя – без этого никакого умиротворения ссорящиеся не получат:

«Слышать о неприятностях между близкими родными очень прискорбно… и в нашем устроении без самоукорения, сколько ни советуй, не получают умиротворения ссорящиеся, а они и понятия не имеют о сем, что надобно себя укорять, – видят же только в ближнем вину».

Иногда к Оптинским старцам обращались с просьбой помолиться о помощи в родах, с разного рода заботами о рождении детишек. Старец Амвросий на подобное письмо отвечал:

«Есть православное предание, что в этих случаях прибегают к Божией Матери, по названию иконы – Феодоровской.

Вымените или напишите себе эту икону, празднование которой бывает дважды в год 14 марта и 16 августа. Если пожелаете, то можете накануне этих дней вечером совершать домашнее бдение, а в самый день – молебствие с акафистом Божией Матери. По усердию можете совершать это и в другое время, как пожелается.

Можете ежедневно и сами молиться Царице Небесной, читая Ей не менее двенадцати раз в день “Богородице Дево, радуйся”, хоть с поясными поклонами. Столько же раз читать и кондак Ей: “Не имамы иныя помощи, не имамы иныя надежды, разве Тебе, Владычице. Ты нам помози, на Тебе надеемся и Тобою хвалимся, Твои бо есмы раби, да не постыдимся».

Большая беда для семьи – пьянство. Преподобный Лев по этому поводу писал:

«Сия страсть попускается или за гордыню и высокоумие, или за нарушение совести против святого супружества, то и пренужно… во-первых, понудиться всевозможно смирять себя или исповедь учинить и истинно раскаяться пред искусным духовником, и потом Господь и поможет».

Старец строго обращался в письме к своему духовному чаду, советуя и даже приказывая ему перестать пить:

«Дай Бог, чтобы благочестие водворялось у вас в доме и ты бы на радостях перестал браться за рюмки. Знаем, и русская пословица говорит: “Пить до дна – не быть добра”. Я советовал и приказывал тебе, как духовный отец, перестать пить – худо, очень худо. Себе наживешь беду, попадешь в кабалу; а то, брат, придется тебя по-монастырски поставить на поклоны, чтобы молил своего тезоименитого угодника святителя Николая, дабы отлучил тебя от пиянства».

Старец Амвросий учил молиться за пьющего святому Иоанну, Крестителю Господню, и мученику Вонифатию:

«Пишешь ты, что муж твой чрезмерно предан винопитию… с верою и усердием молись за него святому Иоанну, Крестителю Господню, и мученику Вонифатию, чтобы Всеблагий Господь за молитвами Своих угодников отвратил его от пути погибельного, имиже весть Сам судьбами, и возвратил его на путь трезвой воздержной жизни».

Также Оптинские старцы отвечали на конкретные вопросы и давали духовные советы в различных семейных обстоятельствах. Эти советы применимы и в наше время, так как духовная мудрость не устаревает.

Об имущественных спорах с родственниками преподобный Амвросий писал следующее:

«…надежду же свою всю возлагай на Бога, всеблагим Своим Промыслом устрояющего все полезное нам. Этою же мыслью руководствуй себя и в отношении к родственникам. Если Господь возвестит им, то они возвратят тебе должное, хоть и не все; а если не отдадут, то лучше принимать от чужих, чем с своими ссориться. Что же касается до их собственной пользы – это предоставь им самим: пусть каждый поступает по своему усмотрению».

Закончить эту небольшую подборку из писем и высказываний Оптинских старцев хочется историей, которую рассказал преподобный Варсонофий. Эта история очень актуальна для нашего времени, когда люди часто ищут богатства, славы, власти, но не ищут главного – веры. А без Христа нет жизни, нет спасения:

«В настоящее время многие живут по плоти и духовной радости не ищут. Чего, прежде всего, хотят достигнуть? Во-первых, богатства. Затем – славы. Для достижения же этого ничем не пренебрегают. Господь сказал: “За умножение беззакония изсякнет любы многих” (Мф. 24: 12). Большинство людей уклонились, отошли от Христа. Людей, не разделяющих их взгляды, люди века сего называют отсталыми, непрактичными… Спрашиваю иногда посетителей:

– Есть у вас дети?

– Как же, – отвечают, – сыновья и дочери.

– Как же вы хотите устроить их судьбу?

– Да так: сына хочу видеть инженером, у него самого к этому наклонность; дочерей замуж за богатых и знатных людей.

– И вы думаете, что они будут счастливы?

– Конечно! – отвечают с уверенностью, а о том, как постараться, чтобы дети стяжали Христа, не думают. Говорят, все можно купить за деньги. Да, действительно, хотя и не все, но многое можно купить за деньги, только Христа ни за какие сокровища мира нельзя купить. А без Христа нет жизни, нет спасения».

Много наставлений давали Оптинские старцы о супружеской жизни, об отношениях в семье, о воспитании детей.

Преподобный Лев советовал своей духовной дочери при любой размолвке с матерью, а тем паче если обидит ее, поскорее просить прощения:

«Когда прилучится тебе чем маменьку огорчить, то поскорее припади к ее многотрудным стопам, о вашем воспитании потрудившимся, и проси прощения. Как только скоро понудишься, всячески облегчится совесть твоя и враг диавол сам ся посрамится!»

Преподобный Макарий учил принимать со смирением и самоукорением все происходящее, а особенно от своих родителей:

«Принимай с самоукорением и смирением что бы ни случилось, а паче от родителей, у коих ты теперь находишься. “Чти отца твоего и матерь твою”, – заповедал Господь (Исх. 20: 12), и закон естественный и гражданский повелевают нам сие. Благословение родителей великое доставляет благо детям, ибо низводит на них Божие благословение».

Преподобный Амвросий напоминал о необходимости научить детей чаще ограждать себя крестным знамением, которое имеет великую силу и многих спасало от великих бед и опасностей:

«Веками утвержденный опыт показывает, что крестное знамение имеет великую силу на все действия человека во все продолжение его жизни. Поэтому необходимо позаботиться вкоренить в детях обычай почаще ограждать себя крестным знамением, и особенно пред приятием пищи и пития, ложась спать и вставая, пред выездом, пред выходом и пред входом куда-либо, и чтобы дети полагали крестное знамение не небрежно или по-модному, а с точностью, начиная с чела до персей и на оба плеча, чтобы крест выходил правильный. Ограждение себя крестным знамением многих спасало от великих бед и опасностей».

Старец Амвросий также учил, как действовать, чтобы избежать разногласия супругов в вопросах воспитания детей. На письмо с подобным вопросом он отвечал так:

«…в случае разногласия лучше или уклоняйтесь и уходите, или показывайте, как будто не вслушались, но никак не спорьте о своих разных взглядах при детях».

Преподобный Варсонофий наставлял родителей воспитывать детей в православной вере, напоминал матерям, что слова их имеют творческую силу, так как исходят из глубины сердечной:

«Что сын не ходит в церковь – это тоже может быть поправимо. Скажите, – говорю, – ему просто, что в церковь ходить надо. Слово хотя и простое, но, сказанное от сердца, сильно влияет на человека, а слова и умные, да не от души сказанные ничего не стоят. Это все равно что встать около окна и дуть в форточку против ветра: какая польза? Слова матери имеют творческую силу, так как они, конечно, исходят из самой глубины сердечной; великую силу имеет и слово духовного отца».

Также старец Варсонофий объяснял, что женщина не может жить без веры, и советовал женам стремиться привлекать своих мужей к Господу:

«Женщина без веры жить не может. Или она после временного неверия опять возвращается к вере в Бога, или же начинает быстро разлагаться. Другое дело мужчина: он может жить без веры. Окаменеет совершенно, станет соляным столбом – таким окаменелым и живет, а женщина так не может».

«И вы, жены, должны стремиться привлекать мужей ваших ко Господу и тем спасать свои и их души. Во всех же скорбях с верою прибегайте к Спасителю, Он вас никогда не оставит. Действительно, вера творит чудеса».

Предупреждал преподобный Варсонофий о том, как губительны бывают ругательства в семье, как опасно проклинать кого-либо и даже что-либо. Старец приводил в пример следующую историю:

«Характерная черта некоторых святых – позвать гостей, радушно принять их и угостить – замечалась и у преосвященного Афанасия. Он любил в праздники позвать к себе гостей. Так и было однажды.

После обедни сразу из церкви с гостями он приходит к себе. Попив чайку и несколько побеседовав с гостями, преосвященный предложил им пообедать. Приказав келейнику подавать обед, он с гостями сел за стол. Подают огромную, прекрасно приготовленную щуку. Посмотрев на это, владыка говорит: “Ее кушать нельзя: она проклята”. Все несколько удивительно посмотрели на преосвященного. “Она проклята, ее есть нельзя”, – повторил владыка. Призывает келейника и приказывает убрать ее со стола. Тот даже не решается убрать.

Тогда преосвященный велит позвать повара. Тот приходит. Владыка смотрит на него и, замечая завязанный палец, спрашивает его: “Что у тебя с пальцем?” – “Порезал нечаянно, владыко святый”. – “А что ты при этом сказал?” – «Простите, владыко, я сказал: чтоб ты была… нехорошо сказал…” – “Ну вот, видишь, теперь ее есть нельзя. Эту бросьте, а другую надо приготовить”.

Вот видите, даже проклятие простого человека-повара так сильно действует…

Проклятие повара произвело в рыбе какие-либо изменения, которые преосвященный заметил своими прозорливыми очами. Вследствие этих изменений нельзя стало кушать рыбу. Этим объясняется, почему в богатых домах в миру в самых дорогих кушаньях нет того вкуса, какой мы ощущаем в наших кислых щах: там делается без молитвы, с руганью и проклятиями, а у нас в монастыре с молитвою и благословением».

В наше время часто распадаются браки, количество разводов огромно. Старцы Оптинские учили прощать друг другу ошибки и обиды, покрывать их любовью.

Преподобный Лев советовал при семейной ссоре употребить все средства к примирению, ибо сие угодно пред Богом:

«Вы, находясь в двоедушии и смущаясь помыслами, спрашиваете, писать ли Вам к Вашему мужу или нет. На сие ответствую: прежде всего вникните хорошо во глубину Вашего сердца и рассмотрите себя – в каком отношении к нему находитесь: мирны или нет, не подали ли Вы причин к разрыву супружеских уз Ваших и прочее? И если что из сих найдете внутри Вас, то употребите все средства к примирению – сие угодно пред Богом. Даже и тогда, когда б Вы были и правы, но смирением Вашим делаете с ним примириться и приобрести его, если уже не для себя, но для Бога, то, не отлагая время, приступите к сему, и Господь Вас не оставит».

Интересно, что супруге старец советовал первой попытаться примириться, а в другом случае советовал мужу, как «первенствующему лицу», первому положить начало примирению:

«Увидел неустройство в Вашем семействе и, при крайней слабости моего здоровья, поболел душою о Вашем положении. Но прошу и молю, достопочтеннейший Фома Никитич, яко мнимое первенствующее лицо занимаешь, то и первый положи начало поблагодушнее и благосклоннее произносить слово, не духом рвения гордости, но духом смирения и кротости. И сим силен Бог и всемогущ исправить Ваши дела, душевные и телесные, и устроить в доме мир, тишину и спокойствие».

Таким образом, старец учил смиряться обоих супругов, жене предлагая помнить о смирении, а мужу, как главе семьи, первому положить начало примирению духом смирения и кротости. Получается, что преподобный Лев учил обоих супругов уступать друг другу, помня каждому о своем: жене – о послушании мужу, мужу – об умении уступать сильного слабому.

Преподобный Антоний напоминал о терпении в семейной жизни, учил предавать себя полностью в волю Божию, и если муж или жена кажутся недостаточно хорошими, то задуматься, да стоим ли мы полностью хороших, идеальных супругов, идеальны ли мы сами:

«Душевное спокойствие приобретается от совершенной преданности себя воле Божией, без которой ничтоже с нами бысть, еже бысть. И если бы муж Ваш действительно был не хорош, то спросите себя по совести пред Богом: “Да стою ли я, грешная, хорошего и доброго мужа?”

И совесть Ваша непременно скажет, что ты совершенно хорошего не стоишь, и тогда во смирении сердца, с покорностию воле Божией будете от души любить его и находить много хорошего, чего доселе не видали. Расторгнуть же брачный союз по легкомыслию и неопытности своей хотя и не трудно в нынешние мудрые времена, но каково будет отвечать на страшном суде Божием? Ибо Сам Бог брачным союзом сочетает человека; а посему судите сами, что лучше – терпение или нетерпение!»

Оптинские старцы окормляли не только монашествующих. Не оставляли они без духовного руководства и мирских людей. Часто советы их касались семейной жизни и воспитания детей – того, что составляет основную часть жизни в миру.

Преподобноисповедник Никон писал о том, что всякому виду христианского жития свойственны свои добродетели и занятия:

«Нам недоступны дела тех, с которыми мы имеем различный образ жизни. Например, мать, имеющая грудных детей, не может ходить ежедневно в церковь ко всем службам и дома подолгу молиться. Из этого будет не только смущение, но и даже грех, если, например, в отсутствие матери ребенок без призора искалечит себя или натворит шалостей, когда будет подрастать.

Не может она совершенно отречься от имущества ради личного подвига, ибо она обязана содержать и кормить детей. Она обязана угождать Богу делами, ей свойственными: терпением тягот семейной жизни, посильной молитвой, посильной милостыней, учением и воспитанием детей, соблюдением постов, хождением по праздникам в церковь, удалением от ропота, сплетен и т.п.».

Вообще Оптинские старцы высоко ставили благочестивую семейную жизнь. Преподобный Нектарий так оценивал участь женщины быть женой и матерью:

«Замужество для женщины – это есть служение Пресвятой Троице… вот как велика для женщины ее участь быть женой и матерью».

Давали старцы советы относительно того, как нужно жениться и выходить замуж.

Так, многие из мирян обращались к преподобному Льву за благословением пред совершением браков. И браки, совершавшиеся по благословению старца, были благополучны.

Просившим благословение на брак преподобный Лев обыкновенно советовал хорошенько рассматривать все благоприятствующие или неблагоприятствующие обстоятельства. Например, обращать внимание на то, «чтобы и жених, и невеста были здоровы и чтобы было им чем жить; чтобы звание от звания резко не отличалось и чтобы по летам или по возрасту мало было различия».

При этом старец повторял самую простую старинную пословицу: «Знай сапог сапога, а лапоть лаптя». Кроме того, вопрошавших о выборе жениха наставлял, чтобы обращали внимание на свойства его отца, а вопрошавших о выборе невесты – чтобы обращали внимание на свойства матери. При этом говаривал: «Яблочко от яблоньки далеко не укатится».

Наконец, жениху и невесте и родителям их советовал смотреть, при усердной молитве, на свое сердце. Если при последней решимости на брак жених и невеста и родители их стали бы ощущать душевное спокойствие, то старец советовал решаться на такой брак. В противном же случае, если бы при этом оказалось сомнение, безотчетная боязнь, беспокойство и смущение, то старец говорил, что это неблагоприятный знак, и советовал приискивать другого жениха или другую невесту. Это был общий совет старца Льва для всех.

Но сам он, по данной ему от Бога прозорливости, преподавал иногда советы, несходные с человеческими мнениями и соображениями. Пришел однажды к старцу небогатый человек и, объяснив, что за его дочь сватаются три жениха – мещанин, фабричный и зажиточный поселянин, спросил его, за кого из них отдать ему свою дочь. Отец Лев посоветовал отдать за поселянина, сказав, что тут будет сытнее. Вслед за тем наступил голодный год, по прошествии которого отец невесты приходил благодарить старца за то, что он посоветовал ему отдать дочь за поселянина, который в голодное время прокормил его, прибавив при этом, что мещанин и фабричный сами чуть с голода не померли. Да и кроме сытости, это был счастливый брак.

Преподобный Амвросий советовал не спешить в деле супружества, а рассмотреть его со всех сторон с рассуждением:

«Также не мешает рассмотреть и разузнать хорошенько то самое лицо, с которым думаете обрести благополучие мирское. Кроме собственных свойств его, рассмотреть и самое его положение, и самые обстоятельства, его окружающие. Все это в совокупности имеет великое значение. По замечанию некоторых, в самой фамилии людей выражается иногда благоприятное и неблагоприятное свойство».

А вот еще советы старца Амвросия желающим вступить в брак.

«Испрашиваешь моего грешного совета и благословения вступить в законный брак с избранною тобою невестою. Если ты здоров и она здорова, друг другу нравитесь и невеста благонадежного поведения и мать имеет хорошего некропотливого характера, то и можешь вступить с нею в брак».

«Ежели сын здоров и не обещался в монахи и желает жениться, то и можно – Бог благословит. А чтобы была посмиреннее, то смотри. Если мать невесты смиренна, то и невеста должна быть смиренна, потому что по старинной пословице: “Яблочко от яблоньки недалеко откатывается”».

Преподобный Иларион желавшим вступить в брак советовал, чтобы брак совершался не иначе, как с согласия и благословения родителей или старших в семействе, но чтобы не было и со стороны старших принуждения; чтобы вступающие в брак один другому нравились и при выборе жениха или невесты внимание обращалось не на капитал, а на то, чтобы жених с невестой и их родители были благочестивы и хорошей нравственности.

Тогда, говорил старец, можно надеяться на счастье новобрачных. Не одобрял старец большое неравенство лет, от которого могут потом возникать скорби. Некоторое старшинство можно еще допустить в мужчине, но в женщине оно может быть причиною многих скорбей. Не одобрял старец заключения браков по страсти, ибо когда страсти утихнут – любовь может исчезнуть. Не одобрял брака между лицами различных вероисповеданий: муж и жена, составляя одно тело, должны быть и духовно соединены.

В очереди за крещенской водой.

– А чо за праздник-та?

– В этот день Иисус Христос принял нашу веру православную и покрестился...

* * *

Заходит в храм женщина, широко крестится трижды на продавщицу свечей.

– Я, – говорит, – в храм нечасто хожу, но мне надо помолиться за сына, чтобы он экзамен сдал. Кому тут помолиться?

– Богу, – отвечаю.

– КАКОМУ Богу?! Иконе какой свечку поставить?

* * *

– Батюшка, я получила пенсионное удостоверение с номером 666...

– А у меня в Библии на 666-й странице книга Екклесиаста начинается – что делать будем?

* * *

Священник рассказывает. Работница после службы выносит ведро из часовни. Возвращается. К ней бегут две женщины и кричат: «Подождите, не переходите нам дорогу с пустым ведром!» Отдышались: «А во сколько завтра можно ребёнка причастить?»

У одной из них священник освящает квартиру. Везде побрызгал, она открывает маленькую дверку, которой прикрыт электросчётчик, и таинственным шёпотом просит: «И сюда помолитесь немножко, а то у нас тут бес живёт...»

* * *

Рассказывает молодой человек:

– Сегодня я врезался в машину, пытаясь ответить на телефонный звонок мамы. Когда я поднял трубку и рявкнул: «ЧТО?!» – она сказала: «У меня просто было плохое предчувствие, и я позвонила узнать, всё ли в порядке».

* * *

Большая родительская суббота, кладбищенский храм, проповедь после литургии. По окончании проповеди батюшка говорит:

– А теперь, дорогие мои, идите по своим могилкам....

* * *

Маленький мальчик оказался в церкви, построенной в честь павших воинов, на стенах церкви – изображения с надписями в память о солдатах. Малыш, ещё не умеющий читать, спрашивает у священника:

– А что там написано?

– Это в память о тех, кто погиб на службе.

Мальчик, с опаской глядя на батюшку:

– На утренней или на вечерней?

Из капитанской рубки раздавались и неслись над Чусовой крики и брань. Хлипкая дверца рубки ходила ходуном от завязавшейся потасовки, и было непонятно, чем закончится переправа на другой берег. Отец Савватий тяжело вздохнул. А начинался день прекрасно.

C утра он на этом же пароме быстро пересёк Чусовую и навестил свою прихожанку, заболевшую Нюру: пособоровал, исповедал, причастил. После причастия больной стало ощутимо легче, и Нюра даже встала с кровати, с которой не поднималась уже несколько недель. И не только встала, а ещё и разогрела грибную похлёбку, сваренную заботливой соседкой Татьяной.

Они с батюшкой не спеша хлебали ароматное кушанье и жмурились на весеннее солнышко, заглянувшее в избу. За спиной уютно трещала печь, серая кошка Муся ласково тёрлась о ноги хозяйки, а Нюра, поглядывая в солнечное окно, стала вспоминать, как после гибели родителей осталась в семье за старшую и вырастила троих: Клаву, Колю и Мишеньку. Была, как сейчас, весна, малые делали кораблики, а она, юная, тоненькая, ворочала тяжёлые чугунки в печке. Устав до изнеможения, отругала братишек за непорядок, а потом расплакалась, они же её и стали утешать.

Отец Савватий слушал, не перебивая, и радовался, что лёгкий румянец сменил восковую смертельную бледность её лица. Думал: «Бог милостив, поживёт ещё наша Нюра».

Потом батюшка возвращался с затянувшейся требы. Шёл по дороге к парому, ласковое солнце приятно грело спину, но ветер был ещё холодным, полным весенней свежести. Река, словно вздохнув полной грудью, выросла, разлилась весенним паводком. Жаворонок заливался высокой трелью над весенними просторами, набухали почки, набирали силу первые клейкие зелёные листочки на деревьях.

Отец Савватий не спешил. До парома было целых полтора часа, да потом сам паром минут сорок, не меньше, боролся с волнами, плыл на другой берег Чусовой – туда, где на Митейной горе золотом сверкали купола белоснежного монастырского храма. Игумен Савватий был духовником и строителем этого монастыря, а Митейная, или Святая, гора за двадцать пять лет стала ему родным домом.

Отчего-то подобно Нюре он стал вспоминать прошедшие дни. Шёл по улице, знакомой до каждого кустика на обочине, вдыхал полной грудью пьянящий весенний воздух, а в голове теснились образы из минувших лет... Иногда так бывает: ты долго не вспоминаешь о прошлом, а потом – в пути или перед сном – вдруг нахлынут воспоминания и наполнят сердце своей остротой и свежестью, как будто вчера это было... Разбередят душу, и ты заново переживаёшь боль и радость минувших дней.

Как он, горожанин, оказался в этой глуши? Когда ступил на путь, который привёл его на эту гору, продуваемую всеми ветрами?

В храм Серёжа ходил с раннего детства с любимой бабушкой. Продолжал ходить в школе. Учителя-атеисты настраивали класс против верующего мальчика. Но он не обращал внимания на насмешки, издевательства и даже на побои... Потом был строительный техникум, где он тоже не скрывал своей веры. Отец, работавший на военном заводе, бросался на него с кулаками, жаловался властям, призывая их «спасти сына из сетей религиозного дурмана».

На практике в чужом городе он сразу же нашёл церковь, и священник, увидев среди бабушек пятнадцатилетнего паренька, предложил стать алтарником. Так он обрёл первого духовного наставника, протоиерея Виктора. Жил в его семье два года, спал рядом с его детишками.

Как-то он помогал отцу Виктору сослужить архиепископу на праздничной службе, и тот благословил юного пономаря приехать в кафедральный собор. С того времени несколько лет Сергей выполнял обязанности иподьякона.

После его рукоположения в дьяконы отец писал жалобы властям и уполномоченный не хотел давать регистрацию, требовал, чтобы «молодого человека вернули в светскую среду». И архиепископ Афанасий сделал ход конём: пригласил уполномоченного на свой День ангела, выделил ему место на хорах и прямо в его присутствии рукоположил духовное чадо в дьяконы. Уполномоченному ничего не оставалось делать, как смириться...

Через пару месяцев, на Духов день, дьякона Сергия рукоположили в священники и через неделю отправили сюда – на Митейную гору, на берег суровой уральской реки Чусовой.

Он получил регистрацию, собрал свои нехитрые пожитки. Чемодан получился очень тяжёлым – в основном из-за книг. А вот пошить рясу денег не было, и он нашёл в кафедральном соборе какую-то старую, изъеденную молью.

Часа два нужно было ехать на дребезжащей электричке, а потом пройти много километров пешком... И он шёл по этой дороге, как сейчас. Только стоял июнь, солнце было жарким, воздух – горячим, а дорога – такой сухой и пыльной!

Он шёл в неизвестность, и некому было встретить молодого священника. Когда-то при жизни протоиерея Николая Рагозина, известного в России старца, в храме Всех Святых на Митейной горе был многочисленный и дружный приход. Но отец Николай умер. Новые священники в этой глуши как-то не приживались, и теперь в храме никто не служил. Приход фактически распался.

Если бы только что рукоположённый батюшка знал о ждущих его испытаниях, об искушениях, скорбях и предстоящей боли – смог ли бы он тогда так смело выйти из последнего вагона старой электрички навстречу будущему? А тогда он шёл – и сердце пело; пастырь шёл к своему первому приходу, к своим первым прихожанам. И огонь веры горел так ярко и ровно. И ничто нечистое не могло коснуться души.

Можно ли сохранить в себе жажду служения Богу и ближним, пронести этот огонь веры через годы? Не обтёрлась ли душа, не загрубела ли на долгом пути? Отец Савватий задумался.

Владыка Афанасий, благословивший его постриг, говорил:

– Подумай, сынок. Ты так молод. Отдаёшь ли себе отчёт, что сейчас ты, двадцатилетний юноша, принимаешь решение за будущего тридцатилетнего, сорокалетнего мужчину, за пожилого человека? Будет ли тот зрелый мужчина согласен с юным Серёжей? Сможет ли он полностью отдать себя на служение Богу и пастве, не свернуть с пути? Не осудит ли он его за то, что выбрал такой крутой путь? Лишил семейных радостей, детей и внуков, женской любви?..

И он не знал, что ответить. Как он мог ответить за того, кем не был, кого не знал? Он знал только себя – нынешнего, – который весь горел и рвался на подвиг, таял от благодати Божией.

А потом – да, благодать отступала. Промыслительно отступала. Чтобы он знал: «без Мене не можете творить ничесоже». Тяжёлые искушения и лютая плотская брань. Ах, какой лютой она была порой! И каждый раз, когда он молился за паству, знал, что злая сила ненавидит эту молитву. Господь защищал, не позволяя врагу ударить в полную силу, покрывал Своей благодатью. Но и того, что доставалось, – было много!.. Враг нападал через людей, через искушения, причиняя болезни, нанося раны телесные и душевные.

Да... Тогда, в первый раз, он так устал идти по этой пыльной дороге, и попуток всё не было. Путь его был полон символов, был как бы прообразом будущего. Но понял он это гораздо позднее. Храм на горе представлялся раем, к которому стремишься в течение жизни. Он шёл, пот катился по лицу, по спине, и он уже сомневался, что сможет дойти сам. Внезапно у чемодана оборвалась ручка. Он пытался нести его, обхватив руками, но так стало гораздо тяжелее.

Он остановился и понял, что забыл о главном. И стал молиться. Горячо молиться.

И пришёл ответ на молитву – так Господь в его духовном младенчестве утешал и подавал помощь мгновенно. Несколько часов дорога была пустынной, и вдруг из-за поворота показался мотоцикл с коляской, который притормозил, не дожидаясь, пока он сможет поднять обессиленную руку.

Мотоциклист довёз его до парома. Переправа через реку тоже была символом – обратного пути нет. А когда поднялся на высокую гору к старому запущенному храму, его, как два ангела, встретили первые прихожанки. Старушки так искренне радовались, что наконец-то будет служба в храме и оживёт древняя Митейная гора...

Рядом с храмом стояла старая избушка. В ней жил ещё протоиерей Николай Рагозин. И две бабушки. Одну звали Валентиной, она была псаломщицей. А другую – Дарьей. Ей было уже 95 лет, и все эти годы она провела на Митейной горе, никуда не уезжая. Святость этого места притягивала и удерживала. Ведь в этих местах когда-то подвизался святой Трифон Вятский, а потом молился на горе блаженный Митейка. Ещё Дарья много лет была келейницей отца Николая.

Бабушки постарались подготовить для молодого батюшки комнатку в старой избушке, создать какой-то уют. И два колченогих стула, скрипучая кровать, казалось, тоже радовались своему новому хозяину.

...Отец Савватий замедлил шаг. Время странным образом плавилось под ярким весенним солнцем, казалось, сейчас он обернётся – и увидит себя... того, юного. За воспоминаниями и не заметил, как подошёл к парому. До отправления ещё было время, и отец Савватий сел на скамейку, укрывшись от весеннего ветра. Здесь солнышко пригревало не на шутку, и он закрыл глаза.

Разбудили голоса из рубки: разговаривали капитан и помощник. Помощник говорил негромко, а капитан, видимо, специально возвышал голос, чтобы он, отец Савватий, хорошо слышал:

– Катается туда-сюда, дармоед! Терпеть не могу этих попов! А тут на тебе, радуйся, опять его вези! Сидит на этой горе, на кладбище, как сыч! Разве нормальный человек будет жить на кладбище?! Вот то-то!

Отец Савватий улыбнулся. Да уж... Когда он приехал на Митейную гору из города, всё казалось необычным: старый заброшенный храм, покосившаяся избушка. Печка плохо держала тепло, к утру выстывала, и вода в рукомойнике замерзала. Не было удобств, не было людей. А вокруг храма действительно было кладбище. Настолько старинное, что при похоронах не замечали старых могилок, сровнявшихся с землёй, – копая яму, натыкались на старые косточки. Иногда их просто выбрасывали в сторону, заботясь только о своём покойнике. Они с бабушками собирали эти косточки и предавали погребению.

Местные привозили усопших, и он отпевал, служил панихиды. К нему подходили какие-то страшные взлохмаченные мужики и басом спрашивали, не страшно ли здесь молодому батюшке. А он отвечал: «Чего мёртвых бояться? Я за них молюсь».

Старец Николай Рагозин был духовным воином, отчитывал бесноватых. После его смерти в храме на горе пытались служить два священника, но не выдержали этой глуши, страхований, отсутствия людей, удобств – да много чего. Были и у него страхования. Спасался молитвой. Когда становилось совсем тяжело – надевал рясу отца Николая. В ней и служил.

В капитанской рубке замолчали, а потом возмущённый голос проревел:

– Насобирал возле себя баб! Монастырь у него женский, видите ли!

Второй голос стал громче:

– Ну, ты ещё скажи, что он специально монахом стал, потому что бабник!

– Всё равно, чего он там, как в малиннике...

– А тебе что – завидно, да?!

Отец Савватий снова улыбнулся. Да, монастырь у него женский. Вот уж никогда бы молодой отец Сергий не представил себе, что станет духовником и строителем женского монастыря. Но бабушки потянулись на службы, и храм ожил. Многие были чадами протоиерея Николая.

Приняли они молодого священника не сразу – сначала боялись, что сбежит. Спорили, когда пытался говорить о неосуждении, о духовной жизни.

– Вот батюшка Николай был старцем! А ты совсем молоденький! Мы ведь жизнь прожили, всё сами знам. Какая такая духовная борьба?! Нет, мы уж старенькие... Осуждали? Не-е... Это мы и не осуждам вовсе, это мы так – покалякали между собой...

И они спорили с ним, не слушались, а он был хоть и молодой, но священник. Он говорил им что-то духовное, а они смеялись, перечили, вредничали. Пару раз так его доводили, что он собирал чемодан и, украдкой смахивая слёзы, уходил на паром, чтобы вернуться в родной город.

Как-то в полном унынии уже переехал на другой берег и шёл на вокзал. Навстречу ему попалась староста храма Анна Дмитриевна:

– А вы куда это, батюшка?!

– Я от вас уезжаю.

– Нет, давайте ко мне зайдём, хоть чайку попьём...

Когда зашли в дом, она стала греть похлёбку и чай, а ему достала с полки старинные Четьи-Минеи в кожаном переплёте. Он открыл книгу на первой попавшейся странице, стал читать. И это было прямо о его жизни. Ситуация – один к одному. Только в книге святой человек, которому досаждали, всех простил и никуда не уехал.

У него появилось чёткое осознание того, что Господь Сам его вразумляет, и вся обида тут же исчезла. Он вернулся на пароме обратно, зашёл в избушку и увидел такую картину: стоят его бабушки на коленях и за него акафист читают.

А потом он уже врос в это место, душа прилепилась к Митейной горе над суровой уральской Чусовой. Он чувствовал молитвенную помощь старца Николая, который предсказал строительство монастыря и даже описал прихожанкам своего храма, будущим бабушкам, внешность своего преемника.

По их словам, описывал старец точь-в-точь его, отца Савватия. Он слушал их недоверчиво: не тянет он на преемника, так себе, обычный, ничем не примечательный священник... А спустя десять лет выросли постройки монастырские в тех самых местах, на которые указывал отец Николай.

Отец Савватий вздрогнул от неожиданного гудка: на паром въезжал здоровенный «КамАЗ»! Река играла холодными волнами, они бились и рассыпались у борта парома. О чём это он? Да, о том, как появился монастырь...

Постепенно отношения с бабушками полностью наладились: он научился молиться о них от всего сердца, покрывать их немощи своей любовью. Вот удивительно: ведь он не стал намного старше, но теперь бабушки чувствовали его пастырскую заботу и пастырскую же власть. Он стал для них не «внучком», а отцом. Любимым батюшкой.

Следующие пару лет служил спокойно. А потом всё стало опять меняться, как меняется во время путешествия рельеф местности. Видимо, какой-то отрезок его пути закончился. Так бывает: мы идём то по ровной дороге, а то – одни ухабы... И вот его собственная дорога, дав ему передышку, стала уходить в гору.

Началось с того, что он почувствовал: перестал так уставать, как раньше, втянулся. Вроде бы даже стал появляться избыток сил. Появилось какое-то внутреннее беспокойство, неудовлетворённость собой. Он встал на колени и от всей души помолился:

– Господи, как мне быть? Дай мне какое-то дело, какое-то служение, кроме того, что я сейчас делаю!

И Господь услышал его молитву. На исповеди одна бабушка попросила:

– Батюшка, возьми меня к себе! Я ведь одна совсем... Ты уж меня и похоронишь, и отпоёшь, и за упокой души моей помолишься!

И остальные как будто сговорились. Как придёт к какой-то старушке на требу, так она и просится: возьми да возьми к себе!

Они все стали нуждаться в помощи, уходе. Как-то приехал к одной своей бабушке на пароме, смотрит – пол избушки скрыт под водой, вода сантиметров на тридцать поднялась! Домик-то у неё рядом с Чусовой, а весной река разлилась. Сама лежит на кровати, нога распухла, ходить не может. Вот умри она – и ей даже глаза никто не закроет...

И он понял, что это Господь открывает ему, по его же молитве, этих бедных Лазарей, которых часто просто не замечают. Мгновенно пришло решение: он действительно возьмёт старушек к себе. А для этого построит им дом. Богадельню. Прямо рядом со своей избушкой и храмом, на Митейной горе.

У него не было денег для строительства даже баньки, не то что избы. Но как только он решил взять к себе бабушек, ему пожертвовали две тысячи. Таких денег он раньше и в руках не держал!

Вот когда пригодилось строительное образование! Он закупил материалы, нанял рабочих и начал строительство первого деревянного дома на восемь келий: четыре небольших комнаты на первом этаже и четыре на втором. В каждой келье могли жить один-два человека. Как только деньги кончились, пришли новые, и их было достаточно для оплаты рабочим и продолжения строительства. А когда дом был достроен, деньги перестали приходить.

Он поселил в этом доме старушек, и стали они жить вместе. Он служил в храме, ездил на требы, ухаживал за бабушками, а чуть позже пришли молодые сёстры – будущие монахини. Они ухаживали за бабушками, а он служил, потому что треб становилось всё больше. Всё новые прихожане искали пастырского окормления.

Его авторитет священника рос незаметно для него самого. Теперь его община состояла не только из старушек – на горе появилась молодёжь. Молодые искали подвига, монашеской жизни. Он поехал с ними к старцу Иоанну (Крестьянкину), который уже несколько лет был его духовным отцом. По пути эти славные ребята, на которых он, сам ещё молоденький, смотрел уже как отец-наставник, спорили до хрипоты:

– У нас будет женский монастырь!

– Нет, мужской!

– А вот у старца спросим: как он благословит, так и будет!

Отец Иоанн встретил их ласково. Но с юношами почти не разговаривал, а сразу же обратился к девушкам и стал наставлять их. Говорил о том, какими должны быть монахини и настоящий монастырь. Дал им благословение на основание женского монастыря.

Так и случилось. Те юноши, что ездили с ним, как-то незаметно разъехались: кто женился, кто стал семейным священником. А матушки остались.

...Из рубки загремело опять:

– Давай наливай ещё по маленькой!

– Может, хватит? Мы ж на работе... Скоро уж трогаться...

– Наливай, говорю! Всё обрыдло! Жизнь тяжёлая, несуразная! Никакой радости... А этот вон улыбается! Так бы подошёл да и ударил бы!

– Ага, он тебе ударит... Вон здоровый какой мужик, мощный... Силищи, наверное, немеряно! А и вообще – чего ты привязался-то к нему?! Поп как поп...

Отец Савватий грустно вздохнул. Он старался не смотреть в сторону рубки, чтобы не вызвать лишнего гнева, но и передвигаться на небольшом пароме, уже занятом машинами, было особенно некуда. Скамейка по другую сторону рубки была занята пассажирами легковушек. Была ещё маленькая скамеечка на корме, но там сидел один из местных жителей, Толян.

Он отличался высоким ростом и недюжинной физической силой. Служил в какой-то горячей точке, был контужен, отчего повредился и был выведен на инвалидность. Трезвый, вёл себя смирно, выпив же, частенько впадал в ярость, и тогда усмирить его могла только Валентина, высокая худая старушка. Баба Валя отличалась кротостью и добротой, но сына держала крепко, а он отчего-то робел перед матерью и слушался беспрекословно. Толян даже ходил с бабой Валей в церковь и всегда с восторгом смотрел на него, отца Савватия, особенно когда он обходил храм с кадилом.

Сейчас Анатолий сидел спокойно, похоже дремал, и не обращал внимания на громкие бранные слова, доносящиеся из капитанской рубки. Батюшка тоже отвернулся – ему и раньше приходилось ему встречаться с людской злобой и ненавистью. Иногда он был готов к этому и молился, тогда благодать молитвы защищала. А иногда удары наносились внезапно... Один раз он испытал очень сильную злобу, причём злость была примерно одинакова и у неграмотной болящей старухи, и у высокопоставленной начальницы из райисполкома.

А дело было так. Ещё в двадцатые годы храм Всех Святых на Митейной горе обезглавили – снесли купола, и здание потом отдали под спичечную фабрику. В сорок шестом церковь вернули верующим, но колоколов уже не появилось. Почти семьдесят лет не слышали эти места радостного колокольного звона.

Отец Савватий долго собирал деньги, наконец накопил на небольшие колокола и сделал первую звонницу. Он сам поднимался на неё, звонил, и такой прекрасный, нежный звон разливался над просторами Чусовой, что сердца прихожан пели вместе с ними.

И вот как-то раз, когда он, только что отзвонив, спускался по крутой лестнице, из тёмного угла раздалось злое шипение:

– Приехал сюда... молодой... в колокола он звонит... сейчас последние времена настали... уж и в церковь нельзя больше ходить, а он звонит... антихриста встречать будет своими колоколами...

Эти злые слова были так неожиданны и ударили, как ножом, прямо в сердце. Интересно, что сама болящая старушка потом вспомнить не могла, чем была вызвана такая сильная ярость.

Зато всё хорошо помнила и осознавала руководительница райисполкома – убеждённая атеистка. Обычно спокойно-надменная, она совершенно изменилась при разговоре о колоколах. Ей донесли про молодого активного священника, она вызвала его к себе и кричала, покраснев от гнева:

– Как вы посмели?! Кто вам позволил?! Вы мешаете вашими колоколами детскому саду, и школе, и местному населению! Эти отвратительные звуки нарушают общественный покой! Почему вы не пришли ко мне за разрешением?!

Райсполком находился в районном городе, в пятидесяти километрах от Митейной горы. Он спокойно ответил разбушевавшейся начальнице, что ни детский сад, ни школа не жалуются на колокольный звон:

– Кому мы можем мешать? Ведь все эти учреждения находятся довольно далеко – за Чусовой.

И тут она завизжала от ярости:

– Мне! Мне вы мешаете!!!

Лицо её страшно исказилось, и ярость эта была уже какой-то нечеловеческой.

Да... так что он привык к ударам, в том числе неожиданным.

Колокола он потом поменял на большие, и сейчас матушки научились звонить так красиво... Он опять улыбнулся.

В рубке зашлись от негодования:

– Не, ты смотри, он опять улыбается! И-ишь, дармоед, привык на бабках наживаться!

– Да ладно тебе! Чего ты сегодня так разошёлся-то?!

– Не, ну обидно же! Мы тут живём – пашем как проклятые, а он там, в монастыре в своё удовольствие! И словечки-то какие напридумывали: всё там у них «искушения», «утешения» – тьфу! Слушать противно!

– Всё, успокойся уже! Давай заводи, пора отчаливать – время!

Тяжело заработал мотор. Паром вздрогнул, качнулся и стал медленно отплывать от пристани.

«Не бабки, а бабушки», – хотелось ему поправить. Сказать о них ласково, помянуть всех добром, потому что из его первых бабушек уже никого не осталось. Окончилась их многотрудная и скорбная жизнь. Всех их он довёл до конца и по очереди проводил в вечность: исповедал, причастил, отпел... А те молоденькие сёстры, что первые пришли ухаживать за старушками, уже давно не молоды. Как и он сам...

И теперь не то чтобы настало время, чтоб подводить итоги, но наверное, чтобы понять, правильно ли идёт он по выбранной когда-то дороге, не заблудился ли, не сбился ли с пути ненароком. Может, поэтому так много воспоминаний нахлынуло сегодня?

А что насчёт утешений... Были у него и утешения – незаслуженно много, да ещё какие! От людей и от Господа. Он закрыл глаза, чтобы мысленно перебрать в памяти этот драгоценный бисер. Епископ Афанасий и протоиерей Виктор, отец Николай и архимандрит Иоанн (Крестьянкин)... Чем заслужил он эту милость – встретить таких людей на своём жизненном пути?

Рукоположение в священники... На литургии после «Херувимской» и перенесения Святых Даров он стоял на коленях перед престолом, и архиепископ Афанасий, возложив на его голову руку и край омофора, читал тайносовершительные молитвы: «Божественная благодать, всегда немощная врачующи...» А он чувствовал: словно ток проходит через всё его тело, весь дрожал от силы благодати Святаго Духа, сходившей на него. Неудержимо текли слёзы, и он чувствовал, что ещё немного – и его слабая человеческая оболочка не выдержит этого.

Потом, когда облачили его в священнические одежды – епитрахиль, пояс, фелонь, – он посмотрел на людей, собравшихся в храме, и почувствовал, как переполняет его любовь к этим людям, к пастве, которую он теперь должен пасти. Подобной любви он не испытывал никогда раньше, она пылала в сердце, он чувствовал, что любит их всех одинаково: старых и молодых, красивых и неприглядных, женщин и мужчин, детей и стариков. Такова была сила благодати рукоположения.

С годами это чувство стало слабее, он стал различать прихожан и уже не мог любить их одинаково, хоть очень старался. Но своими силами достичь такой любви невозможно... Господь дал её в начале пути туне – даром, а потом тихонечко забирал, чтобы он сам потрудился, стяжал потом эту благодать.

А постриг монашеский – тоже какая неизречённая, незаслуженная милость! Он вспомнил – и даже дыхание перехватило.

Постригали его на Белой Горе, первым, после того как начал этот монастырь возрождаться. Он знал, что братия обители в годы революции приняла мученическую смерть. И принять постриг здесь было честью для него...

Постригал его игумен Варлаам, очень почитаемый в народе священник. Он был когда-то многодетным протоиереем, потом овдовел, дети выросли, а он сам, уже старенький, принял постриг и служил на приходе. И вот владыка благословил его восстанавливать монастырь. Он за послушание взвалил на себя этот почти неподъёмный крест – последний в своей жизни. Это была его Голгофа.

Когда молодой иерей Сергий приехал на Белую Гору, здесь царила разруха: разбитый трёхэтажный корпус, разрушенный собор... Из трапезной сделали временный храм, и в этом временном храме печка топилась очень плохо. Стоял Великий пост, было так холодно, что в потире застывала Кровь. От холода приходилось служить в валенках.

Перед постригом пошли препятствия: отец Варлаам уехал, а, когда вернулся, время подошло к полуночи. Так и постригали его уже ночью. Выбрали три имени: святитель Пермский Питирим, Арсений Великий и Савватий Соловецкий. Написали эти имена на трёх записках и положили в коробку из-под клобука. Помолились. Когда он опускал руку в коробку, услышал внутренний голос: «Савватием будешь». И действительно, достал записку с именем Савватия.

Пели при постриге несколько монахинь, а он слышал вокруг себя мощный хор мужских голосов: как будто пела белогорская братия, когда-то замученная и расстрелянная. Он ощущал их присутствие всем сердцем, чувствовал родство с ними и даже украдкой смотрел по сторонам, пытаясь увидеть эту незримую братию. Это было чудом и утешением.

Потом его, только что постриженного, оставили на ночь в храме вместе с заштатным батюшкой, потому что постриженика нельзя оставлять одного. Батюшка уснул на скамейке, а он молился перед аналоем, стоя на ледяном полу, не чувствуя холода. И это было тоже чудо и утешение.

У него возникло странное ощущение: он стоит перед аналоем, а сзади – вакуум. Будто всю предшествующую жизнь отрезало – ничего нет в прошлом: ни имени, ни его прежнего. Он сам – совершенно новый человек, и впереди только будущее, как у новорождённого. Он вглядывался вперёд: что там? Перед ним открылась бездна, такая, что хотелось отшатнуться, но он остался на месте. И вот с неба спустился луч, как мост, он ступил на этот мост, пошёл по нему и увидел, что там, вверху, святые, их много, они смотрят на него и зовут к себе. Он всматривался поражённо в лица и узнавал: преподобные Савватий Соловецкий, Серафим Саровский, Сергий Радонежский, Николай Чудотворец.

Он пошёл к ним, потом побежал, и сердце захватывало, а святые смотрели так ласково и звали к себе. Он уже понимал, что целой жизни может не достать, для того чтобы хоть чуть приблизиться к ним, но продолжал бежать... И вдруг всё закрылось. Духовное видение кончилось.

Он опять увидел перед собой аналой, трапезный храм, спящего на лавке батюшку. В окнах брезжил свет, наступило утро. Это означало, что видение продолжалось очень долго, а ему показалось, что оно длилось считанные минуты. В храм вошли матушки, стали подходить под благословение, всё приняло свой обычный вид, и только тогда он стал мёрзнуть. На часах было полседьмого утра, они совершили утренние молитвы и поехали домой, на Митейную гору.

Он почти никому не рассказал об этом, только духовного отца спросил о природе своих видений: не прелесть ли это, не повреждение ли духовное? Ведь он ничем не заслужил таких высоких духовных переживаний.

...Отец Иоанн (Крестьянкин) улыбнулся ласково:

– Недостоин, говоришь? Конечно, недостоин... Мы все недостойные и уповаем только на милость Божию. А у тебя впереди много трудностей, скорбей и даже гонений. Не удивляйся. Придёт время – и ты вспомнишь мои слова. И вспомнишь то, что Господь давал тебе на заре твоей жизни для укрепления в вере.

А потом отец Иоанн умер и сердце так тосковало по наставнику, так нуждалось в его поддержке, его молитве. Уже вырос на Митейной горе монастырь, отец Савватий уже был его строителем и духовником, остались позади материальные трудности, когда у него не хватало денег, чтобы просто накормить сестёр. Со временем эти трудности ушли, но появилось уныние: вот Митейная гора, прихожане и сёстры монастыря... Это его жизнь, одинаковая изо дня в день, когда с утра до вечера нужно поддерживать своих чад, отдавая себя без остатка. Иногда приходила мысль: сам-то я ведь тоже человек. Кто позаботится обо мне? Кто поднимет, если упаду?

И когда уныние бывало особенно сильным, Сам Господь видимым образом подавал утешение, укреплял в вере.

Однажды он, как обычно, послужил литургию, затушил все лампадки до вечерней службы и пошёл в свою келью. На душе было как-то особенно тяжело, уныло. А когда он вернулся в храм на вечернюю службу и вошёл в алтарь, то, открыв боковую дверь, остолбенел: семисвечник в алтаре горел.

В изумлении подошёл к семисвечнику поближе, и, как бы для того чтобы удостоверился он в чуде, последняя лампадка, немного отставшая от других, загорелась прямо у него на глазах. А на душе стало легко и тепло, покой воцарился в сердце.

Несколько дней спустя, когда он уже начал сомневаться, не привиделось ли это, случилось похожее событие: он ставил на горнем месте лампадку и к ней три свечи. Зажёг от лампадки одну свечу, и в это время остальные в другой руке зажглись сами собой. И снова это чувство – радостный сердечный трепет от ласки Божией.

Да, Господь укреплял его в вере... На Пасхальной неделе, в пятницу, когда празднуют Живоносный Источник, он служил молебен на освящение воды. Справа пели тропари матушки, слева стояла бабушка с кадилом, а сам он – в центре, у аналоя, где была приготовлена вода в больших эмалированных бачках. И вот когда они призывали Духа Святаго снизойти на воду, он явственно увидел, как в бачках заиграла вода. Она медленно, а потом всё быстрее стала кружиться, как волнуется обычно вода, когда дует на неё сильный ветер. Так Господь показывал им видимым образом схождение благодати Духа Святаго на воду.

Но самым трогательным, самым нежным прикосновением к душе ласки Божией было одно духовное видение. Он вспомнил его сейчас, и сердце взыграло так же, как в тот день. На Успение Пресвятой Богородицы он шёл на свою, тогда ещё самодельную, звонницу, чтобы позвонить в колокола. И когда поднялся, увидел там удивительно белую голубицу. Она сидела и смотрела на него внимательно, и от вида этой белоснежной голубицы в душе разлилась неизъяснимая радость.

Он подошёл к ней потихоньку и подумал: сейчас начну звонить – и она улетит. Но она не улетала, а сидела и внимательно слушала. Когда же он закончил звонить, белоснежная голубица вспорхнула и видимым образом растаяла в воздухе. А чувство радости, духовного умиления оставалось с ним ещё долго. Потом, когда становилось тяжело, он вспоминал о ней – и это чувство возвращалось в душу.

...От резкой остановки парома отца Савватия тряхнуло. Он неохотно открыл глаза: паром стоял на середине реки, а справа к ним приближалась огромная баржа.

Из капитанской рубки раздавались и неслись над Чусовой крики и брань. Хлипкая дверца рубки ходила ходуном от завязавшейся потасовки, и было непонятно, чем закончится эта переправа на другой берег. Отец Савватий тяжело вздохнул. Он встал, подошёл к рубке, открыл рывком дверь. Толян держал капитана за горло, а помощник кричал, пытаясь размокнуть его руки. Батюшка взял Толяна за шиворот, довольно легко оторвал от капитана, выволок из рубки и повернул лицом к себе:

– Анатолий, если ты будешь себя так вести, я всё расскажу бабе Вале! Представляешь, как она расстроится, а?!

Анатолий при виде батюшки и упоминании бабы Вали обмяк. Он заискивающе зачастил:

– Не дали, не дали, у них есть, я видел! Я просил стопку мне налить, а они не дали, я по-хорошему с ними, а они не дают! Я больше не пойду к ним, не пойду, батюшка, не сердись!

Заработал мотор, и паром стал набирать скорость, уходя от столкновения с баржей. В рубке виднелось бледное лицо капитана, а перепуганный помощник выглянул – и снова захлопнул дверь.

Отец Савватий опустился на скамейку и почувствовал сильные угрызения совести: размечтался, а вот за людей и не помолился толком. Ему стало до боли в сердце жалко и капитана, и помощника, и несчастного Толяна. Не было у них таких утешений, как у него. Если б Господь дал им столько милости, сколько ему, они, может быть, старцами стали бы! За весь мир молились бы! А он? Сколько раз ездил на пароме, а за этих людей толком не помолился никогда...

Он встал на ноги, держась за перила, отвернулся в сторону, и стал горячо молиться:

– Господи, прости меня, недостойного иерея! Это я виноват, Господи, я не молился за этих людей! Они ругали меня, а я думал только о том, что это мне на пользу духовную, что полезно мне это. А ведь они ругали, потому что плохо им и помолиться за них некому. Прости меня, Господи, и пошли этим людям благодать Свою, помоги им на их тяжёлом жизненном пути, приведи к вере! Видишь, Господи, они так страдают без Тебя! Думают, что жизнь у них нескладная, а не понимают, что это без Тебя им так плохо! Смилуйся, Господи, наставь их и научи, спаси их, ими же веси судьбами!

Паром уже остановился, съехали с него машины, отправился по своим делам успокоенный Толян. Только тогда отец Савватий оторвал побелевшие от напряжения руки от перил, повернулся, подошёл к рубке, приоткрыл дверь:

– Спаси Господи! Благодарю за труды! Всего доброго!

Помощник растерянно пробормотал:

– И вам всего доброго, батюшка!

Когда паром опустел, протрезвевший капитан, потирая горло, сказал:

– Да уж! Я думал – последний час настал... Ещё баржа эта...

– А ты попа ругал... А он...

– Я его и не поблагодарил даже... Сам не знаю, как злился на него, а теперь прошла злость... Он ничего, хороший мужик, оказывается...

– А давай мы с тобой, как в следующий раз рыбы наловим, ему и снесём?

– Давай. Когда ж ему самому рыбу-то ловить?! А тут мы ему раз – и рыбки! Обрадуется, наверное...

– Точно...

И они стали оживлённо вспоминать прошлую рыбалку, прикидывать, какую именно рыбу нужно будет наловить в подарок батюшке.

...Серые холодные волны Чусовой набегали на паром и разбивались брызгами. Ласковое весеннее солнце нагревало палубу, а над рубкой неприметно парила в воздухе белоснежная голубица.

Сказка для детей, автор: Ирина Рогалёва.

Каждую осень Сашины родители ездили в деревню Лопухинка за грибами. Сашу они с собой не брали, потому что он был маленьким.

 

Вернувшись, мама рассказывала сыну, как баба Клава, у которой они жили, водила их по «волшебному» лесу. По ее рассказам мальчику казалось, что незнакомая старушка похожа на бабу Ягу, которая тоже знает все лесные дорожки и тропинки.

 

И вот однажды, когда Саше исполнилось семь лет…

 

- Сынок, завтра едем в Лопухинку к бабе Клаве. Грибы пошли, - торжественно объявил папа, доставая с антресолей большой походный рюкзак.

 

- Ура! – обрадовался Саша и бросился собирать вещи.

 

Через полчаса папа с растерянным лицом стоял перед огромной кучей.

 

- Вот что бывает, когда ребёнок не знает, что такое сельская жизнь. Это мы сами виноваты. Надо было с раннего детства брать тебя с собой.

 

- Надо было. Я же с вами просился! – кивнул Саша.

 

- Это мама всё время за тебя боялась. А теперь я думаю, что не скоро ты станешь настоящим грибником, - вздохнул папа. – Давай-ка, сынок, выбирать самое необходимое для деревенской жизни.

 

Он безжалостно выкинул из кучи роликовые коньки и пляжные тапки. Отложил в сторону пуховик, зимнюю шапку и с грустью посмотрел на Сашу:

 

- Сынок, август на дворе. Зачем тебе пуховик? Ты что, боишься замёрзнуть? Да и на роликах в деревне не покатаешься. Там дороги – ухаб на ухабе и ухабом погоняет.

 

- Пап, я на всякий случай взял всё, что было в шкафу, - объяснил тот, - Ты мне лучше объясни, куда грибы пошли?

 

- Никуда. Так говорят, когда грибы начинают расти. А это тебе зачем? – папа вытащил из кучи ласты, – в ластах по лесу неудобно передвигаться, в резиновых сапогах лучше.

 

- А вдруг я в болото попаду, тогда ласты мне и пригодятся!

 

Вскоре от огромной кучи остался спортивный костюм, пара футболок, куртка-ветровка, кепка и резиновые сапоги.

 

 

До Лопухинки ехали два часа на электричке, затем час на автобусе, потом шли пешком по лесной дороге, которая и привела их в деревню.

 

Баба Клава оказалась совсем не похожей на бабу Ягу. Напротив, лицо у неё было симпатичное и доброе. Обняв мальчика, она воскликнула:

 

- Наконец-то ребенка привезли деревенской жизни понюхать!

 

- А что, ваша деревенская жизнь пахнет по-особенному? – удивился Саша.

 

- А это ты, сынок, сам почувствуешь, когда здесь поживёшь, - улыбнулась баба Клава и скомандовала, - мыть руки и за стол!

 

«Ничего вкуснее я в жизни не ел», - мальчик уплетал за обе щеки толчёную картошку с маслом. А когда дело дошло до пирогов с брусникой, он вообще заурчал от удовольствия.

 

- Урчит, как мой кот Обормот, - засмеялась довольная аппетитом гостей хозяйка.

 

- Кстати, а где он? – мама оглянулась по сторонам.

 

- Может, в лес пошёл к друзьям или спит в сарае. Съешь ещё пирожок, - баба Клава пододвинула к Саше блюдо с пирогами.

 

- Спасибо, я больше не могу, а то завтра мне будет за грибом не нагнуться.

 

Все рассмеялись.

 

- Сынок, надо отдохнуть с дороги. Да и за грибами с раннего утра ходят, а сейчас вечер на дворе, - папа целовал сына в макушку. – Ты ложись на печку, тебе там постелено.

 

- Так я же сгорю! – испугался мальчик.

 

- Говорила я вам, что дитя надо с грудного возраста к деревне приучать, вот и получайте, - вздохнула баба Клава, - иди ко мне, сынок, я тебе всё объясню и покажу.

 

Устроившись на тёплой печи, Сашка, прикрыв глаза, хотел немного помечтать по привычке, но мгновенно уснул.

 

Проснулся он оттого, что кто-то громко шептал ему прямо в ухо:

 

- Вставай, пора в лес идти.

 

- Где я? Ты кто? – растерялся мальчик спросонья.

 

- Ты в Лопухинке, а я кот Обормот. Ты аккуратно слезай, головой не ударься.

 

«Наверное, это сон», Саша медленно спустился с печи, - ведь коты наяву не разговаривают».

 

- Мы разговариваем, только люди наш язык не понимают, - сообщил Обормот.

 

- Почему?

 

- Потому что в Лопухинке воздух особенный. Вот ты совсем немного им подышал, а уже меня понимаешь. А если поживешь здесь подольше, то и язык остальных животных освоишь.

 

- Значит, я не сплю! – обрадовался мальчик.

 

- Не спишь, - Обормот потёрся об его ноги, - одевайся тихонько и пойдём. Мне баба Клава поручила с тобой в лес сходить, с грибами познакомить.

 

- А как мне с ними знакомиться? Они же говорить не умеют. И почему мы в лес ночью идём? За окном-то совсем темно.

 

- Это для городских половина седьмого утра ещё ночь, а для нас, сельских жителей, сейчас раннее утро. Хочешь грибов набрать – вставай рано, а соням только червивые сыроежки достаются. Давай одевайся и выходи на улицу.

 

Сашины глаза уже привыкли к полумраку, он быстро оделся и выскочил на крыльцо вслед за котом.

 

- Ты, что в лес босиком пойдёшь? – удивился Обормот. – У нас дед Иван летом всегда босиком по лесу ходит. Ни шишек не боится, ни колючек.

 

- Я просто обуться забыл.

 

Мальчик вернулся в дом и вышел в сапогах.

 

Начинался рассвет. Низко, прямо над полем появился оранжевый, похожий на дольку апельсина кусочек солнца, от которого во все стороны шло нежное сияние.

 

Саша, наконец, смог рассмотреть Обормота, который оказался обыкновенным котом. И раскраска у него была самая простая – серая в полоску.

 

- Я хоть не породистый, но зато очень умный, - похвастался Обормот, вышагивая по тропинке в сторону леса, - мне баба Клава доверяет и за домом смотреть, и кур от лисиц охранять. Однажды я самому волку зубы так заговорил, что он забыл, зачем пришёл. А когда вспомнил, что телёнка хотел украсть, то было поздно – его наши деревенские мужики окружили и палками поколотили.

 

- А почему баба Клава тебя назвала Обормотом?

 

- Во-первых, кот-обормот звучит поэтично, во-вторых, в детстве я был непоседой и задирой. Это я потом повзрослел и поумнел. Мне сначала моё имя не нравилось, но потом я к нему привык. Что заслужил, то и получил.

 

- Кот-бегемот тоже звучит в рифму, - немного подумав, сказал Саша.

 

- Ну, уж нет, бегемотом я быть не хочу! – кот возмущённо махнул хвостом и, сбив росу с кустарника, окатил себя холодным душем. – Вот и помылся, - засмеялся он, отряхиваясь.

 

- Нам ещё далеко? – Саша старался не отстать от кота, который помчался по тропинке, чтобы согреться.

 

- Уже пришли, - Обормот махнул лапой и перед ними появился сосновый бор. – Держи корзинку, - он протянул мальчику взявшуюся, словно из воздуха, корзину.

 

«Всё-таки я попал в сказку», - обрадовался Саша.

 

- Неужели мы найдём столько грибов? Корзинка-то огромная!

 

- Сколько нам положено грибов, столько и найдём. Ни больше и ни меньше. А будем себя плохо вести, вернёмся с пустой корзиной.

 

- Как это плохо себя вести? – удивился мальчик.

 

- Мусорить, ветки ломать, ругаться. Лес-то живой, он всё чувствует. И наказать может и побаловать. Вот так-то!

 

Увидев, что Саша удивился, Обормот обрадовался. Ему нравилось удивлять.

 

Солнышко поднялось над лесом, выложив между высокими соснами солнечные полянки, причудливо испещрённые узорами-тенями. Мальчик посмотрел наверх – ярко-голубые лоскутки неба весело просвечивали сквозь кружево сосновых веток. Вдруг Саше показалось, что в воздухе мелькнул рыжий хвостик. Послышался шорох, сверху посыпались сухие иголки.

 

- Здесь кто-то есть, - шёпотом сказал Саша.

 

- Я даже знаю кто, - улыбнулся Обормот и крикнул, - Рыжик, спускайся, мы тебя видели.

 

Пушистый бельчонок стрелой спрыгнул с сосны и очутился рядом с грибниками.

 

- Привет, Обормот, как поживаешь? Кто это с тобой? Где баба Клава? Ты орешки мне принёс? – сыпал он вопросами.

 

- Привет, Рыжик, - Обормот пожал лапу бельчонку, - орехи ты и сам можешь собрать в лощине, они уже поспели. Знакомься, это Саша, он приехал в гости к бабе Клаве.

 

- А я Рыжик. Я с вами пойду, покажу грибные места.

 

- Рыжик, не тарахти так, из-за тебя не слышно, как грибы растут, - сказал Обормот и застыл, навострив уши.

 

Бельчонок состроил уморительную гримасу и зажал лапками рот. Саша прижал ухо к мягкой влажной земле под сосной, напряг слух и услышал, как она покряхтывает и потрескивает. Вдруг земля рядом с ним раскрылась, словно цветочный бутон, и из неё появилась тёмная гладкая грибная шляпка.

 

- Белый гриб, - уверенно сказал Рыжик.

 

- Коричневая сыроежка, - Обормот понюхал шляпку. – Точно, сыроежка. Один – ноль.

 

- Подумаешь, я в следующий раз угадаю, - засмеялся Рыжик, совсем не расстроившись.

 

- А как ты угадал? – Саша тоже понюхал шляпку, от нее пахло сырой землёй.

 

- Я опытный грибник. И ты таким станешь, если будешь меня внимательно слушать. Иди за мной, а ты, Рыжик, приглядывай за мальчишкой молча, - скомандовал Обормот и потрусил между сосен, опустив нос к земле.

 

- Обормот – кот не обычный, - принялся болтать Рыжик, не обратив внимания на просьбу друга молчать, - он единственный кот в деревне, который стережёт дом и ищет грибы, как собака. Баба Клава его иногда называет «мой верный пёс», но Обормоту это не нравится.

 

- А почему деревня называется Лопухинка?

 

- Потому что раньше в ней росло много лопухов, но потом их посыпали какой-то химией и они исчезли.

 

- А зачем их посыпали химией? Кому они мешали? – удивился Саша.

 

- Сейчас всё химией посыпают. Скоро и нас посыплют, - печально вздохнул Рыжик и вдруг закричал: - Смотри под ноги!

 

Мальчик опустил глаза и увидел, что чуть не наступил на какой-то гриб. Саша вырвал его из земли и принялся рассматривать. На крик бельчонка вернулся ушедший вперёд Обормот.

 

- Это подосиновик, - определил он издалека. Только зачем ты его вырвал вместе с землёй? Грибы надо аккуратно выкручивать, чтобы не разрушить грибницу.

 

- Я не знал, - расстроился мальчик.

 

- Ладно, в следующий раз будешь аккуратнее.

 

- А как ты понял, что это подосиновик? Ведь осин здесь нет.

 

- У него шляпка бордового цвета. Подосиновики ещё называют красными грибами, по цвету шляпки, которая бывает и оранжевая и красная, - выпалил Рыжик.

 

- Я понял - у белого гриба белая шляпка, у синего - синяя, у зелёного – зелёная, - воскликнул мальчик.

 

- Ой, не могу, ой, насмешил, - бельчонок спрыгнул на землю и схватился за животик от смеха. – Синий гриб, зелёный гриб!

 

- Синими бывают только поганки, - сказал кот, - они очень ядовитые, а зелёными бывают сыроежки и зеленушки, но они редко встречаются. А белый гриб так называется, потому что у него белая мякоть, хотя шляпка тёмно-коричневая. Белый - считается королём грибов. Вот, кстати, и он, лёгок на помине.

 

Обормот изящным движением достал из-под ели боровик и передал его Саше.

 

- Действительно, красавец, - восхитился мальчик, - крепкий, ровный, как с картинки. Он положил «короля» в корзину.

 

- Обычно грибы по одному не растут, - Рыжик запрыгнул на ветку и принялся высматривать грибы, - иногда грибница распускает свои нити на много метров. Кстати, когда я ищу грибы, я пою песенку: - «Лес мой, лес, мой лес, лесок! Дай, пожалуйста, грибок!» Подпевайте!

 

Распевая немудрёную песенку бельчонка, друзья очутились на полянке, заросшей травой. Из травы тут и там проглядывали ярко-жёлтые шляпки.

 

- Ура! – закричал Рыжик, - это мои любимые лисички! - Он принялся распутывать траву,- у них тонкие края шляпок, их надо срывать осторожно. Смотри, какая красавица! – Бельчонок держал в лапках крупный яркий грибок. Правда, она похожа на солнышко.

 

- Правда, - согласился Саша, медленно собирая остальные грибы.

 

После сбора лисичек корзинка заметно потяжелела.

 

- Лисички – сестрички очень хитрые, как и их тёзки. Обычно они прячутся в густой траве или во мху и любят большие компании, - важно сказал Обормот.

 

- И они редко бывают червивые, - добавил Рыжик.

 

Саше лисички очень понравились. Через некоторое время он снова заметил жёлтые шляпки и быстро собрал их в корзинку.

 

Солнышко поднялось уже высоко. Стало припекать. «Хоть бы ветер подул», - подумал Саша и вдруг увидел боровик, который… шёл по траве прямо на него.

 

«Ходячий гриб! - поразился мальчик, застыв от изумления, он не мог оторвать взгляда от идущего гриба. – А папа говорил, что грибы не ходят. Значит, он ошибся».

 

- Отойди, пожалуйста, с дороги, - попросил гриб, приблизившись почти вплотную к Сашиным ногам.

 

- Обормот, Рыжик, - позвал он, - идите быстрей ко мне. Тут какой-то странный гриб.

 

Кот и бельчонок, увидев гриб, переглянулись:

 

- И что здесь странного? Обыкновенный боровик.

 

- Он ходит и разговаривает. Он только что попросил меня освободить ему дорогу.

 

- Хи, хи, хи, - затрясся боровик от смеха.

 

- Сейчас я выведу этот говорящий гриб на чистую воду! – улыбнулся Обормот, - иди-ка ко мне, - кот потянул боровик к себе.

 

- Не трогай, положи на место, - над травой появилась мордочка ёжика.

 

- Привет, Жик. Как поживаешь? – Обормот положил гриб на место.

 

- Хорошо поживаю, спасибо. Видишь, запасы делаю.

 

- И много ты уже грибов запас?

 

- Немного, потому что Рыжик повадился мои сушёные грибочки себе забирать! - Ёжик с обидой посмотрел на бельчонка.

 

- Неправда, я себе сам грибы сушу. Это кто-то другой у тебя грибы ворует.

 

- Хочешь, завтра я помогу тебе выяснить, кто это, - предложил Обормот, - посижу в засаде около твоих грибов и поймаю воришку.

 

- Спасибо, друг, до завтра, - ёжик продолжил свой путь.

 

Вскоре друзья вышли к небольшому болоту. Освежающий ветерок, напоенный ароматом пряных трав, приятно обдувал. Там и тут виднелись маленькие кривые березки.

 

- Здесь должны расти подберёзовики, - сообщил Рыжик, ловко перелетая с дерева на дерево. – Вот, кстати, и они. Идите ко мне.

 

Кот, сделав несколько прыжков, очутился рядом с бельчонком, но Саше пришлось труднее - он не заметил топкого местечка и провалился одной ногой по колено в холодную воду. Сначала он вытащил из цепкой ямы ногу, затем сапог.

 

- Ну вот, я ногу промочил, - пожаловался он коту.

 

- Не переживай, посидим на солнышке, пока сапог высохнет, и потом пойдём обратно. Мы уже два часа ходим.

 

- Откуда ты знаешь, сколько времени прошло? – удивился мальчик.

 

- По солнышку. Я и тебя потом научу, а пока посмотри на этот гриб - это подберёзовик. Ножка у него тонкая, а шляпка похожа на подосиновик, но коричневая. Эти грибы всегда растут там, где есть берёзы. Иногда шляпки у них бывают чёрного цвета, такие грибы называют «черноголовики», ножки у них толстенькие и крепкие. Давай, чтобы без дела не сидеть, посмотрим, какие у нас грибы в корзине.

 

Обормот начал доставать грибную добычу и вдруг возмущённо фыркнул:

 

- А эти хулиганы как сюда попали?

 

- Какие еще хулиганы, - заинтересовался бельчонок. Увидев жёлтые шляпки Сашиных лисичек, он закричал: - Счёт один - один! Ты сорвал ложные «лисички»!

 

- Я их не рвал! – возмутился Обормот.

 

- Я нашёл эти грибы. Я не знал, что они ложные, - признался Саша.

 

- Это я виноват, забыл рассказать тебе про опасных братьев - близнецов, которые есть у всех съедобных грибов, - вздохнул виновато Рыжик.

 

- И у белого?

 

- И у него тоже.

 

- Есть ложный белый, ложные лисички, ложные опята, - затараторил бельчонок, - я сейчас найду их и покажу тебе. На словах разницу не объяснить.

 

Увидев неподалёку пятнистый гриб, мальчик радостно закричал:

 

- Мухомор! Я вижу мухомор.

 

Обормот вздрогнул и, сердито посмотрев на него, сказал:

 

- Во-первых, не кричи, мало ли кто может прийти на крик, а во-вторых, это не мухомор, а обгрызенная красная сыроежка.

 

- А кто её обгрыз?

 

- Ты сам посмотри. Снимай второй сапог, а я пока подремлю. – Обормот с наслаждением растянулся на солнышке и прикрыл глаза.

 

Саше очень понравилось ходить босиком по упругому болотистому мху. Он сорвал сыроежку, присел на пенёк и принялся её разглядывать. Вдруг из дырки в середине шляпки появилась чья-то рогатая головка и, грозно зашевелив крохотными рожками, тоненько запищала. Саша прислушался - он понимал её речь!

 

- Ты зачем сорвал мою сыроежку, теперь она быстро сгниёт и мне придётся искать другой гриб. Знаешь, сколько сил я трачу, чтобы переползти с одного места на другое? – верещала рогатая незнакомка.

 

- Прости, я не знал. А ты кто? – мальчик поднес гриб совсем близко к глазам.

 

- Я грибная улитка.

 

- Хочешь, я перенесу тебя на другой гриб? - Саша положил улитку на ладонь.

 

- Ладно, перенеси, только посади меня на хороший гриб.

 

Увидев под деревом симпатичный белый слегка зеленоватый гриб, мальчик понёс к нему новую знакомую. Он уже собрался посадить её на шляпку -колокольчик, как улитка запищала изо всех сил:

 

- Помогите! Караул!

 

Обормот, услышав ее крик, подскочил на все лапы сразу.

 

Увидев, к какому грибу мальчик протянул руку, он бросился ему в ноги. Не удержавшись, Саша упал.

 

- Ты прикасался к бледной поганке? – кот с тревогой смотрел на мальчика.

 

- Нет, а как она выглядит? - Саша потёр ушибленный бок и поднялся.

 

- Так вот же она, - указал Обормот на зеленоватый гриб, - если до неё дотронуться, а потом лизнуть руку, то можно отравиться. А если съесть хоть маленький кусочек этого гриба, то умрёшь. Кстати, кто это пищал «караул»?

 

- Это была грибная улитка, - мальчик принялся её искать, но найти не смог. Она бесследно исчезла.

 

- Грибные улитки известные обжоры, - раздался сверху голос вернувшегося Рыжика, - после них вместо грибов остаются одни дыры. Запомни, если на грибе сидит улитка, значит он съедобный и не червивый. Смотрите, я принес ложный белый гриб. У него шляпка снизу розоватая, а если его лизнуть, то он окажется горьким.

 

- Никогда не лижи незнакомые грибы, - Обормот опять лёг, - лучше собирай только те, которые хорошо знаешь.

 

- А это ложные опята, - протянул Рыжик мальчику жёлто-коричневые грибочки на тонюсеньких ножках. У настоящих опят на ножках есть юбочки, а у ложных их нет.

 

- Ложные опята тоже смертельно ядовиты? – Саша с опаской рассматривал грибы.

 

- Ох, я однажды их попробовал, - бельчонок погладил свой животик, - и долго болел.

 

- Нам пора идти домой, - с явной неохотой поднялся с зелёного мшистого ковра Обормот, - Надевай сапоги и бери корзину.

 

 

Обратная дорога показалась Саше более длинной – он устал, да и тяжёлая корзина оттягивала руку.

 

Перед выходом из леса Рыжик попрощался с котом и мальчиком.

 

- Ты приходи ещё в лес. Я знаю место, где растёт гриб баран, в следующий раз я тебе его покажу, а ещё гриб зонтик и гриб колпак, - сказал он и скрылся в густых еловых лапах.

 

- Подумаешь, тайна. Я знаю поляну, где этих колпаков полным-полно, - проворчал Обормот.

 

Он тоже устал и медленно шёл за Сашей по узкой тропинке, мечтая о густой сметанке.

 

Когда грибники подошли к дому, оказалось, что Сашины родители еще спят. Баба Клава налила коту парного молока, а мальчика усадила за стол.

 

Вскоре проснулся папа.

 

- Надо же, сын сегодня встал раньше нас, - удивился он и, заметив полную корзину, спросил: - Кто это столько грибов набрал?

 

Взглянув на счастливое лицо Саши, он всё понял и крепко пожал ему руку:

 

- Молодец, сынок! Оказывается, ты – настоящий грибник, и мы теперь всегда будем брать тебя с собой в лес. Спасибо, баба Клава, что нашла время и сходила с Сашкой за грибами.

- Обормоту спасибо скажите, - улыбнулась хозяйка, но папа её не расслышал.

О многом говорит православному сердцу само имя местности в западной части Константинополя – Влахерны. Здесь, на месте убийства скифского вождя Влаха, в V веке при императоре Льве Великом была построена церковь во имя Пречистой. Именно в ней произошло знаменитое видение Богородицы Андрею Юродивому, которое мы чествуем как один из самых любимых на Руси праздников – Покров. В 474 положены были в эту же церковь и честные ризы Богородицы, принесенные из Палестины; память этого события отмечается церковью 2 июля – в престольный праздник Ризположенских церквей. Храм этот сгорел в 1434 году. Но был во Влахернах и другой богородичный храм, где находилась икона Присно Девы, сопровождавшая многих византийских императоров в их военных походах. Они всегда брали эту святыню с собою как главную свою защитницу, дабы «православное воинство ощутило себя под покровительством Божией Матери». Икона эта, получившая название Влахернской, промыслом Божиим перешла из Второго Рима в Третий и сохранилась невредимою до наших дней.

Причиною же относительно малой распространенности на Руси храмов, посвященных Влахернской иконе, и списков с нее (таковых известно менее пяти) послужила сама уникальная техника, в которой исполнен этот чудотворный образ — воскомастика. Как писал Павел Алеппский, посетивший Москву в начале 1655 года, сопровождая своего владыку, антиохийского патриарха Макария, икона сия «не нарисована красками, но как будто телесная или изображенная мастикой, ибо части ее тела сильно выступают с поверхности доски, к большому удивлению смотрящего, внушая благоговейный страх… Она как будто воплощенная». В основе композиции иконы — вырезанный в дереве плоский рельеф. Тонкая моделировка красками сделана уже по слою воска, покрывающему фигуры Младенца и Пречистой. Более того, сама восковая мастика сделана «смешением от святых мощей и от иного многого благоуханного состава», тем самым Влахернская икона являет собой еще и своеобразный мощевик. Потому и сделать с такой рельефной иконы точный живописный список было весьма затруднительно.

Предание приписывает эту икону кисти св. Луки апостола, евангелиста, врача и изографа. Изначально прославившийся многими чудотворениями, образ пребывал в Антиохии, затем в Иерусалиме. Супруга византийского императора Феодосия II (408 — 450) Евдокия, путешествовавшая в Иерусалим для поклонения святым местам в 436 -437 годах, приобрела икону и отослала ее в Константинополь в дар сестре императора, св. Пульхерии. Икона была поставлена Пульхерией в храме, находившемся в Влахернах, и с тех пор святыня носит имя Влахернской. Тогда же в честь ее установлено было совершать еженедельное моление по средам. Многовековое пребывание Влахернской в Царьграде сопровождалось многими чудесами. Явившись однажды двум слепцам, Богородица привела их к Своему образу во Влахернах и вернула им зрение. Многие другие слепцы, омывая свои глаза водою из источника, находившегося здесь же при храме, также получали исцеление.

С этим образом вселенский патриарх Сергий (610 — 631) обошел в 626 году стены Константинополя во время осады города персами, и с того времени установился благочестивый обычай ежегодно в Великий пост переносить эту икону из Влахерн в императорский дворец, где святыня и оставалась гостить вплоть до понедельника Светлой седмицы.

В VIII столетии Второй Рим поразила иконоборческая ересь и по приказам еретических императоров начались гонения на православных и массовое истребление святых икон. Тогда благочестивые христиане тайно взяли ночью из Влахернской церкви икону, отнесли в близлежащую обитель Пантократора (Вседержителя) и, затеплив пред нею лампаду, спрятали в нишу церковной стены, наглухо замуровав тайник. Там святыня пребывала около ста лет, вплоть до восстановления иконопочитания: тогда научением Божиим ревнители православия отыскали чудотворную в стене обители Пантократора (причем лампада продолжала гореть) и с великим торжеством перенесли на прежнее место во Влахернской церкви.

В эпоху латинского нашествия, когда Константинополь захватили крестоносцы, венецианцы перенесли икону обратно в обитель Пантократора. Но на этот раз святыня задержалась там недолго: когда крестоносцы были изгнаны из Константинополя, она вновь была возвращена во Влахерны. Там эту икону видели посетившие в XIV веке Царьград русские паломники Стефан Новгородец, дьяк Александр, дьякон Игнатий и Зосима. Еще век спустя, с окончательным падением Византии и пленением православной империи турками (в 1453 году), Влахернская икона покинула Царьград и для большей безопасности была перенесена на Святую Гору Афон, разорять которую магометане не решились.

Именно после двухвекового пребывания на Афоне Влахернская и попала в Россию. Как сообщают записи ХVII века о царских выходах, 16 октября 7162 (1653) года царь Алексей Михайлович принял «образ пречистыя Богородицы Одигитрия, что принесен из Грек, из Лахернской церкви». Икона была привезена «торговым греком» Дмитрием сыном Евстафьевым (Остафьевым), по фамилии Костинари, прислал же этот дар Гавриил, протосингел иерусалимского патриарха («старший из сингелов» (буквально – «живущих в одной келье (с епископом)», современным же языком – личный секретарь, а часто и будущий преемник архипастыря).

На следующий день в Успенском соборе Кремля состоялась торжественная служба в честь обретенной Третьим Римом новой святыни; Петропавловский придел главного храма Московского государства и стал теперь новым местопребыванием Влахернской иконы.

10 декабря 1654 года тот же протосингел Гавриил, принося благодарность царю за присланную с Руси милостыню, особою грамотою удостоверил, что «поднесенная государю через грека Дмитрия Костинари чудотворная икона Богоматери Влахернской есть та самая, которая была некогда покровительницею Константинополя». Как пишет побывавший в Москве спустя год Павел Алеппский, царь Алексей Михайлович с благоговением принял святыню и «всю обделал серебром, золотом и драгоценными камнями, взял ее с собою на войну и теперь, при возвращении, вез перед собою… Кроме лика и рук Владычицы и Господа ничего из нее не видно, все остальное покрыто золотом. Царь взамен ее послал тому игумену 800 динаров, кроме того, что дал человеку, который ее доставил».

Былая «покровительница Константинополя» вошла в литургический обиход Третьего Рима. Ежегодно в пятую субботу Великого поста, когда читается написанный Акафист (иных акафистов, помимо главного, обращенного к Богородице, дораскольная русская церковь вовсе не знала), в Успенском соборе ставили в центре храма на аналое, «меж амвона и царских дверей», образ Влахернской и читали Акафист именно перед ним. Этот обычай свято соблюдался еще во второй половине ХVIII века. Важное место отводилось этой чудотворной и в ежегодном праздновании церковного (иного до Петра опять же не знали) новолетия: согласно «Чиновнику» Успенского собора, в первый день «нового лета» (1 сентября) образ Влахернской ставился на одно из почетнейших мест, на аналое «против Владимирской Богородицы». А ведь сколько еще пребывало в Успенском соборе других, не менее чтимых святынь! Однако к началу XIX века почитание Влахернской видимо ослабло, так как в 1812 году, во время нашествия Наполеона, ее не стали вывозить из Москвы и оставили в Успенском соборе; французы украли ризу и повредили сам образ, так что потом пришлось для прочности врезать икону в новую кипарисную доску и сделать для нее новую, серебряную ризу.

В 1918 году, когда Кремль на долгие десятилетия был закрыт для моления православных, Влахернскую удалось перенести в Крестовоздвиженскую церковь на Воздвиженке (в нескольких сотнях метров от Кремля), где святыне продолжали воздавать должное поклонение. Однако когда в 1931 году эта церковь была закрыта и снесена, чудотворная была взята обратно в Кремль и с тех пор входит в собрание Государственных музеев Московского Кремля.

Довольно небольшая (46 х 37,5 х 4 см), Влахернская икона представляет собою рельефное погрудное изображение Богоматери, относящееся к типу Одигитрии. Древнейший сохранившийся красочный слой относится ко второй половине ХУ — началу XVI веков. На левой руке Пречистой написан высоко сидящий Младенец, в левой руке держащий свернутый свиток, правою же двуперстно благословляющий.

При поновлении иконы в 1813 году на ней были сделаны новые греческие надписи: «Госпожа обители Влахернской» и «Многоценное сокровище», которые сохранялись вплоть до последней реставрации, проведенной во Всероссийском реставрационном центре имени академика И. Э. Грабаря (ВХНРЦ) Д.А.Дунаевым. Подлинная же греческая надпись на иконе, раскрытая в результате этой реставрации, промыслительно лапидарна: «Богохранимая». Именно таковой стала судьба этой древней святыни.

Одновременно с самой чудотворной на Русь доставили и список (с более высоким рельефом и выполненный полностью в технике литья из воскомастики). Список этот пребывал во Влахернской церкви села Кузьминки (ныне в черте Москвы, до 1757 года принадлежало Строгановым, затем перешло к Голицыным; только здесь празднование чудотворной совершалось 2 июля, а не 7 июля, как во всех прочих храмах). Сейчас сам этот список хранится в Третьяковской галерее, в действующем же храме в любимых москвичами Кузьминках находится живописная копия хорошего, в древних традициях, письма. Еще одна известная живописная копия с Влахернской хранится в алтаре московской церкви Успения в Вешняках.

Второй из старинных списков с Влахернской пребывал в храме Сергия Радонежского московского Высоко-Петровского монастыря. Он сделан во второй половине ХVII века. После закрытия монастыря большевиками эта «резная икона» хранилась в фондах Государственного Исторического музея; когда же богослужение в бывшей обители было возобновлено (ее здания занимает ныне не монастырь, а Отдел катехизации Московской Патриархии), икона туда не возвратилась – теперь ей поклоняются в московском в храме Рождества Богородицы в Старом Симонове (где покоятся мощи иноков-воинов Пересвета и Осляьи).

Третий, самый знаменитый из списков с Влахернской сделан в 1705 году, как гласит надпись на его окладе. Изначально это была фамильная святыня дворянского рода Головиных, пребывавшая в их усадебном храме в селе Деденево (оно же Новоспасское) близ подмосковного города Дмитрова. Также исполненный в технике воскомастики, список этот попал в род Головиных через тетку царя Алексея Михайловича Марию Троекурову, бывшую замужем за Алексеем Головиным. Среди украшений родовой иконы были драгоценные серьги сестры Алексея Михайловича — царевны Татьяны Михайловны; один только венчик на ней оценивался в пять тысяч рублей золотом. В середине XIX века овдовевшая Анна Головина с согласия своих детей решила устроить при усадебном храме женское общежительство с тем, чтобы затем превратить его в монастырь. В 1854 году Спасо-Влахернское общежительство открылось, Головины пожертвовали ему 200 десятин земли, здания усадьбы, двухэтажный дом в Москве и 40 тысяч рублей капитала. В 1861 году община стала женским монастырем. К 1917 году Спасо-Влахернская обитель была одной из самых благоустроенных во всей Центральной России – с величественным собором, вмещающим едва ли не все окрестное население, с исполинской колокольней, с тремястами инокинь и послушниц. Насельницы жили здесь в относительном покое еще почти два десятилетия: хотя монастырь был формально закрыт, в нем, как и прежде, продолжались церковные службы. Но вот к середине 1930-х годов под каменными стенами монастыря тысячи заключенных начинают копать русло будущего канала Москва-Волга, а в самих зданиях обители разместилось Управление Центрального района Дмитлага, ведавшего этой гигантской гулаговской стройкой. Затем чекистских начальников сменяют обитатели Дома престарелых, вслед за ними – несчастные психически больные дети, которых спешно эвакуировали отсюда с началом войны, когда гитлеровские войска вышли на трассу канала. Во время боев был сильно разрушен главный монастырский собор и обезглавлена колокольня обители. Следующие постояльцы Влахернского монастыря — собаки, которых отлавливали по всей округе, свозили в стены обители и дрессировали для отправки на фронт — собаки кидались под танки с бутылками с зажигательной смесью. Зимой 1942 года на кладбище обители похоронили в общей могиле восьмерых последних влахернских монахинь — уже неспособные по старости вести хозяйство, чтобы прокормить себя, они замерзли в одну ночь и так и остались лежать на своих кроватях. А после войны и на многие годы обитель вновь занял Дом инвалидов Великой Отечественной войны. В годы хрущевских гонений «неудобное» название ближайшей к Деденеву станции — «Влахернская», любимое многим поколениям подмосковных дачников, сменили на «Турист» (а дом инвалидов официально именовался столь же «жизнерадостно»: «Санаторий № 1 для инвалидов Отечественной войны «Турист» Комитета социальной защиты населения Москвы»). И только в апреле 2001 года митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий вручил игуменский жезл настоятельнице возобновленного (уже двадцатого в подмосковной епархии) монастыря — инокине Софии (Колосовой), которой было тогда всего 27 лет. Без малого двадцать сестер продолжают здесь молитвенный подвиг своих предшественниц, над каналом имени Москвы вновь воссияли купола возрожденной обители, а нелепую тригонометрическую вышку на вершине колокольни сменил видимый за многие километры шпиль.

В самый день возобновления обители настоятель храма Вознесения отец Анатолий (Пахмутов) вернул монастырю чудотворный список с Влахернской иконы, некогда принадлежавший Головиным. Рельефные иконы из Спасо-Влахернского и Высоко-Петровского монастырей, подобно своему первообразу «исполненные множеством частиц святых мощей разных угодников Божиих», полностью повторяют размеры и иконографию оригинала. Каждый из этих двух списков представляет собой ковчег, в котором высоким рельефом вырезано изображение Богородицы с Младенцем. Нимб вокруг лика Пречистой, также устроенный наподобие ковчега, как и сильно углубленный фон вокруг фигур и пять круглых углублений на нимбе Спасителя, предназначались для размещения многочисленных частиц мощей, залитых воском (на иконе из Спасо-Влахернского монастыря мощи полностью утрачены). Сами рельефные изображения на обоих списках — выполнены в дереве, покрыты левкасом и расписаны темперой.

Наконец, упомянем икону Одигитрии из Вознесенского девичья монастыря Московского Кремля, написанную «по размерам» Одигитрии Влахернской великим иконописцем Дионисием на доске, сохранившейся от другой, еще более древней чудотворной иконы Одигитрии, обгоревшей во время большого пожара в Москве в 1482 году. Она находилась в иконостасе Вознесенского храма в числе местных икон, а после разрушения этой обители попала в Третьяковскую галерею.

 

 

К Тебе, о Матерь Пресвятая,
Дерзаю вознести свой глас,
Лице слезами омывая:
Услышь меня в сей скорбный час.

Прими мои теплейшие моленья,
Мой дух от зол и бед избавь,
Пролей мне в сердце умиленье,
На путь спасения наставь.

Да буду чужд своей я воли,
Готов для Бога все терпеть;
Будь мне покровом в горькой доле,
Не дай в печали умереть.

Ты всех прибежище несчастных,
За всех молитвенница нас!
О, защити, когда ужасный
Услышим судный Божий глас.

Когда заменит вечность время,
Глас трубный мертвых воскресит,
И книга совести все бремя
Грехов моих изобличит.

Стена ты верным и ограда:
К тебе молюся всей душой.
Спаси меня, моя Отрада,
Умилосердись надо мной.

Н. В. Гоголь

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

«Аз есмь с вами и никтоже на вы», — говорит Господь каждому верующему в Него. Никакая скорбь, никакие искушения, никакие самые страшные несчастья не должны сломить верующего, соединенного верой и духом со Христом человека. Вот перед нами мощи святителя Илариона и, наверное, большинство из вас читали его житие, читали, как он совершал службу святой Пасхи в Соловецком концентрационном лагере. Узники, совершенно бесправные люди, над которыми их мучители могли надругаться, которых могли убить в любой момент, эти узники праздновали торжество силы Того, на Кого они возложили всю свою надежду.

Внешняя победа в этом мире ничто – важна только победа внутренняя. Внешняя победа дастся Церкви Христовой во втором Пришествии Господа Иисуса Христа. И пример духовной, внутренней победы – сама жизнь Спасителя. Внешне Он был побежден, распят как злодей и разбойник. Но совершилось то главное, ради чего Он пришел в мир, то, по сравнению с чем любая внешняя победа – сор ничего не стоящий - это Его победа над смертью — над самым страшным и непобедимым злом, которое существует в мире. «Смерть, где твое жало, ад, где твоя победа?! Сия есть победа победившая мир – вера ваша», - восклицает апостол Павел, духовными очами созерцая подвиг любви к человеческому роду Спасителя нашего, Господа Иисуса Христа.

Через сорок дней после Пасхи там, на Соловках, где святитель Иларион возглавлял пасхальную службу, конечно же праздновалось и Вознесение. Конечно же, сонм заключенных епископов, священников и мирян воспевал и эти великие и прекрасные слова: «Аз есмь с вами, и никтоже на вы». С этими словами, быть может, многие из них уходили и на мучения, и на казнь, твердо веруя, что Господь Иисус Христос с ними и они победители, и никто их победить не может. «Аз есмь с вами, и никтоже на вы!». Они пренебрегли жизнью своей плоти, они пренебрегли внешней победой, столь ценимой в этом мире, ради следования за Истиной, которую они обрели, за Христом Спасителем.

Вот братья и сестры, о чем хотелось сказать сегодня. Но насколько мы отличаемся от победивших зло этого мира новомученников и святых. Исповедь наша, когда мы предстаем пред Богом и должны каяться в наших злобах и грехах, все более и более, год от года, становится все менее похожа на исповедь и все более на малодушные вопли и жалобы на жизнь. Забыто могущество христианина, забыто то, что мы должны быть победителями в этом мире, победителями зла. Бесконечные жалобы на ближних, бесконечные жалобы на обстоятельства жизни, бесконечное уныние и отчаяние — вот, что к несчастью сегодня побеждает православного христианина.

Малодушие, а не мужество — вот что становится качеством духа современного человека. «В терпении вашем стяжите души ваша». Об этом терпении и мужестве, о том, что все здесь на земле посылается нам от Господа и в том состоянии, в котором мы призваны Богом, мы должны подвизаться терпеливо и мужественно — об этом забывают многие даже в Церкви. Ищут компромисса, ищут легкого, ищут самооправданий и в результате теряется дух христианский. Но Господь не любит боязливых. Дух Божий отходит от человека и оставляет его один на один с его беспомощностью, с его слабостью, с его страшным унынием. И это вместо того, чтобы он набрался, наконец, мудрости возблагодарить Господа за все те испытания, которые Он посылает нам, возблагодарить, потому что только в благодарении заключается истинное познание Бога. Никак по-другому Бога падшему человеку познать невозможно. Сегодня в начале Божественной литургии на антифонах мы слышали слова Псалмопевца: «Бог в тяжестех Его знаем есть, егда заступает ны» — Бог познается в испытаниях и тяжестях жизни, когда после порой продолжительного, но совершившегося нашего терпения в перенесении этих испытаний, Бог являет Свою силу – «егда заступает ны». В этом великая тайна истинного Богопознания, тайна Креста и смысла человеческих страданий. «В терпении вашем стяжите души ваша», — заповедует нам Господь.

Можно до бесконечности унывать, жаловаться искажать само таинство исповеди осуждением ближних, ропотом на Бога, забывая осудить главного виновника своих бед — самого себя. Бесплодной смоковницей оказывается тогда человек. И все это будет продолжаться до тех пор, пока мы не осудим сами себя, не возблагодарим Бога за все, что Он посылает нам, поняв, что каждое мгновение жизни, каждый день для православного христианина — это те шаги в Царствие Небесное, которыми ведет нас Господь. Именно эти искушения, посланные от Бога каждому из нас, именно нашей душе, с нашими болезнями, с нашими немощами надо преодолеть, чтобы вознеслась до бессмертия наша душа.

Был один монах, к которому тридцать братьев живущих в монастыре относились хорошо, а трое очень плохо и всячески его оскорбляли и обижали. В малодушии этот монах решил уйти из монастыря, надеясь найти лучшую долю. Он поселился в другом монастыре, и там из двадцати человек пятнадцать любили его, а пять относились к нему презрительно. Он снова не выдержал, и перешел в другой монастырь, там три человека относились к нему хорошо, а двадцать плохо. И так далее, и так далее... И вот когда он совершенно изнемог, и, наконец, понял гибельность этого порочного круга, он остановился перед дверью первой попавшейся ему обители, взял свиток пергамента и написал на нем: «Никуда не выходи отсюда и все терпи». И в этой обители случилось так, что несколько человек относились к нему хорошо и мирно, а несколько человек по наущению дьявола возненавидели его. Каждый раз, когда находило искушение, он доставал свиток, прочитывал его, приходил в мирное устроение и решался терпеть до конца все, что ниспосылается ему. Братья, которые относились к нему с подозрением пришли к настоятелю и сказали: «Авва, этот новый монах — колдун. У него какой-то заговор написан на пергаменте, изгони его из обители». Настоятель монастыря, был мужем мудрым. Он пришел однажды, когда брат спал и, будучи наделен настоятельскою властью, открыл это письмо, чтобы узнать, что же там написано и прочел слова о терпении. На следующий день настоятель вызвал монаха и братий, восстающих на него, и сказал: «Что вы имеете сказать против этого монаха?» Они сказали: «Он — колдун». Игумен спросил у брата: «Что ты скажешь на это?» «Простите меня, братья», — сказал наш, теперь уже терпеливый монах и поклонился им в ноги. «Выгони его вон! Он признался!» — сказали монахи-обвинители. И вновь игумен спросил: «Что ты теперь скажешь?» И вновь он сказал: «Простите меня, отцы и братья. Как, авва, ты решишь, так и будет». И тогда настоятель сказал: «Возьмите у него его свиток, прочтите и делайте с ним все, что хотите». Братия взяли этот свиток и прочли: «Будь в этом монастыре, и что бы ни случилось, все терпи». Тогда братия устыдились, стали просить прощения у игумена. Игумен сказал: «Что вы просите прощения у меня? Просите прощения у Бога за себя и за свои души и у этого брата».

Невозможно нам называться христианами и пребывать в малодушии. Невозможно нам надеяться на то, чтобы быть со Христом в Царствии Небесном, куда Он вознесся в нынешний, сороковой день после Пасхи, и не быть Его посильными соподвижниками в крестном пути нашего Господа, воплотившегося, распятого и вознесшего нас всех ради спасения каждой нашей души.

Дай Господь, чтобы этот праздник Вознесения вознес наши души к радостному пребыванию в этом мире, к истинному христианскому мужеству, к торжествующему над злом и унынием терпению всех испытаний и скорбей, подобно тому терпению, которое принес Спасителю священномученик Илларион. Потому что это дерзость и грех перед Богом, когда мы унываем в этом прекрасном и удивительном мире, который Господь создал для нас и через который Он ведет нас к еще более удивительному и прекрасному миру — Царствию Небесному. Аминь.

Архимандрит Тихон Шевкунов.

Екатерина Васильева: «Привяжите себя к Богу»

Источник: Радонеж

Она – народная артистка. Вот так просто – народная, и все. Ее любят в России, Белоруссии, Украине, Молдавии, ее любят в Грузии, Армении, Прибалтике… Народ ее любит. Не за то, что она сыграла в ставших повсеместно известными фильмах, а за то, КАК она в них сыграла! Эти ее роли!..

…Но внутренне она не ощущает себя народной. Внутренне она скорее ощущает себя мамой православного священника. Наверное, она может спокойно сказать об этом и в обыденном разговоре, но на самом деле для нее это очень сокровенно, задушевно. Потому что она, будучи верующим человеком, будучи христианкой, совершено по-другому все воспринимает. Да, это ее сын! Но это еще и батюшка…

 

Екатерина Васильева

– Ваш сын – священник. Отец Димитрий Рощин служит в храме священномученика Антипы. Это он вас привел в Церковь, или же вы своими духовными трудами вселили в него Веру во Христа? – С этого вопроса началось мое интервью с заслуженной артисткой РСФСР, казначеем храма во имя священномученика Антипы в Колымажном переулке Екатериной Сергеевной Васильевой.

– Мы вместе возрастали духовно – мать и сын. Когда я познакомилась с отцом Владимиром Волгиным[1], сыну было 7 лет, мне 35. Стараниями батюшки, его молитвами началась наша новая, духовная жизнь. Отец Владимир стал нашим духовником. Он говорил мне, что моя обязанность, как матери, воспитать сына христианином. Но для этого мало одних только слов, нужно ДЕЛО. Нужно стать ребенку примером.

Я каждый день наблюдаю, как родители приносят или приводят своих детей в храм приобщить Тела и Крови Христовых. Преимущественно это одни и те же люди. И большинство из них сами не причащаются. И, может быть, даже никогда и не причащались! Вы же знаете, батюшка, эту ситуацию. Я думаю, что это происходит во многих храмах. Но это неправильно. В этом есть что-то нехристианское. Причащают – чтобы не болел, чтобы телесно укреплялся, быстро набирал в весе и росте, хорошо учился, был удачлив… О духовной жизни не думают. Они ее подменили заботой о телесном здоровье ребенка и собственном душевном комфорте: дескать, мы выполнили свой долг! Ни о какой духовности здесь речи не идет.

А дети очень чутки. Они все замечают, даже если взрослые думают, что ребенок в силу своего возраста что-то недопонимает, не обращает на это внимание. Все понимает! Если не умом, то сердцем. И когда такие дети подрастут, многие из них не будут ходить в храм, потому что к тому времени уже не будут ходить в храм и их родители, которые причащали своих детей только для того, чтобы их чада росли здоровыми.

Необходимо духовное возрастание всей семьи. Причащаться должны все – и родители, и дети. Причащаться – для того, чтобы соединиться со Христом, показать Ему, что мы верим Ему и готовы идти за Ним до конца, как Он это нам и заповедовал.

Конечно, во всем есть Промысел Божий. И в том, что мы с сыном обрели великого (не побоюсь этого слова) духовника – отца Владимира, который помог нам понять смысл Веры. Что могло бы быть с нами без его духовных наставлений и молитвенной помощи – порой, страшно себе представить. Мы как на дрожжах возрастали на его духоносных молитвах.

– К огромному сожалению, институт духовничества сегодня находится в упадке. Люди, которые приходят в церковь, зачастую даже не предполагают, что без духовного водительства непросто выстоять в духовной жизни, поскольку «противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить» (1 Пет., 5,8).

– Духовное наставничество и послушание – это первое, что мы получили, придя в Церковь. (Какая в этом все-таки милость Божия к нам, грешным!) А ведь помимо нашего дорогого батюшки, мы много общались и с отцом Иоанном Крестьянкиным[2] – духовником отца Владимира Волгина. Мы нередко сопровождали нашего батюшку в его частых поездках к отцу Иоанну в Печоры, и не только видели их отношения, но и многому учились. Это такая школа для нас! Отец Владимир по своему глубокому смирению, не всегда сразу отвечал на вопросы своих духовных чад, откладывал ответы на потом, пока не посоветуется со своим духовником. Поэтому я всегда всем говорю: « Ищите своего духовного отца». Нужно молиться Богу, чтобы Господь в этом помог. Иначе легко сбиться с пути, заплутать, впасть в прелесть. Не дай Господь!

– Я помню, как когда-то газеты сообщили о том, что вы якобы ушли в монастырь…

– Когда в начале 90-х начали писать о церкви, священниках, церковной жизни вообще, то журналисты мало что в этом понимали. Даже сегодня многим из них не знакомы простейшие церковные понятия, они путаются в терминологии, не понимают смысла Литургии, могут спутать ее с Всенощным бдением. Что уж говорить о тех годах! Услышали, что я поехала в монастырь помолиться и потрудиться во Славу Божию, и сразу бросились писать – «Екатерина Васильева ушла в монастырь!» С тех пор прошло много лет, но люди до сих пор думают, что я постриглась в монахини, и часто недоумевают, когда видят меня в кино, по телевидению, в театре: «Неужели Васильева оставила монастырь?!» Поверьте, батюшка, это такое тяжкое искушение – и для меня, и для людей.

Недавно я была в Крыму, и поехала в Топловский Свято-Троице Параскевиевский женский монастырь. По преданию на этом месте произошла мученическая кончина святой Параскевы Римской, и здесь забил святой источник. В честь этой святой названа моя внучка, она родилась как раз в день памяти преподобномученицы Параскевы Римской, 8 августа. Это первый ребенок отца Димитрия с матушкой, и назвали они ее по святцам. У нас в стране эту святую мало кто тогда знал, и если детей называли Прасковьями, то как правило в честь святой Параскевы Пятницы.

Так вот в этом монастыре я встретилась с женщиной – дородной и румяной красавицей Марией. Она выходила из монастырской трапезной, увидела меня, разулыбалась, подошла, стала с любовью расспрашивать, какими судьбами я здесь. Я ответила, что здесь сейчас работаю, играю… Нужно было видеть как расстроилась Мария, как вмиг она спала с лица. Но я расстроилась еще больше. И до сих пор расстраиваюсь. До слез.

– Помоги вам Господь… Вот вы справедливо отметили, что не все могут отличить Литургию от Всенощного бдения, не понимают, что они означают. Но многие также не понимают, чем занимается, к примеру, казначей в храме. Расскажите, пожалуйста, чем вы занимаетесь, трудясь казначеем в церкви?

– Ну, казначей – это человек, который имеет дело с финансами. Уж не знаю, по каким качествам назначают казначеями в других приходах, а меня назначили, чтобы я добывала средства для восстановления, строительства и благоукрашения нашего храма. А денег нужно немеренно! Здесь нельзя тяп-ляп! Нужно чтобы было на века. Чтобы внешний облик храма и его убранство соответствовали внутреннему содержанию совершающегося в нем богослужения. Чтобы было действительно во славу Божию!

Конечно, я подписываю все необходимые финансовые бумаги, но главным образом я «хожу с лицом» по всей Москве и прошу денег. Шучу по этому поводу: если мне когда-нибудь будут ставить памятник, то пусть ваяют меня с протянутой рукой.

Всем кажется, что именно их послушание самое тяжелое. Вот и я тоже так считаю. Мне очень непросто. Конечно, на моем пути встречается много добрых и отзывчивых людей, которые если и сами не помогут, то посоветуют, к кому лучше обратиться, да еще и протеже составят. С другой стороны далеко не все готовы дать деньги на церковь. У меня были очень хорошие, дружеские отношения с некоторыми известными людьми, которые – уверена! – если бы я попросила у них денег для себя, дали бы не задумываясь. Но поскольку они знают, что я буду просить денег на храм, то стали слегка сторониться меня.

– Екатерина Сергеевна, как вы относитесь к происходящей либерализации нашего общества? Считаете ли это благом или, напротив, злом?

– По натуре я человек консервативный! Я очень переживала крушение империи, была сильно напугана демократией, которая «несет свободу». Свобода в понимании этих людей – это так страшно! Но нет худа без добра: начала возрождаться религиозная жизнь, Православие стало обретать силу. В этом есть свой положительный момент.

– А что значит свобода в вашем понимании?

– Господь говорит: «Если пребудете в слове Моем, то вы истинно Мои ученики, и познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Иоан.8:31,32). То есть свободным может быть только верующий в Бога человек, заботящийся о своем спасении. Такой человек свободен от греха, пороков, страстей, низменных привязанностей. Господь дает ему свободу от этого рабства.

– Добавлю – земного рабства! Но мы выбираем рабство Божие. Помню, в школе учителя нам говорили: «Как это религиозные люди могут называть себя рабами? Где же их человеческая гордость? Мы – не рабы, рабы – не мы!» Бедные! Они не представляли, какое это блаженство – быть рабами Божиими, рабами Того Господина, Который ради нас пошел на крестную смерть. И при этом они не догадывались, что сами тоже являются рабами, но отнюдь не Божиими, так как, проповедуя атеизм, работают на главного Его противника – сатану. «Кто кем побежден, тот тому и раб» (2 Петра 2:19), – говорит Апостол. Побежден пороком – служишь пороку, побежден добродетелью – служишь добродетели.

– Да-да, батюшка, и совместить никак невозможно, ибо, по слову Господа, «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и мамоне (богатству)” (Матф.6:24).

– Вы, конечно, слышали о ювенальной юстиции, которую мечтают внедрить в России приспешники Запада. Сегодня критические высказывания в адрес ЮЮ можно прочитать или увидеть исключительно в православных средствах массовой информации. В так называемых светских изданиях – ни слова! Или только хорошее. Как о покойнике. Вот таковы реалии сегодняшнего дня – все, о чем бы ни говорили православные христиане, сильно раздражает мир. И те, кто работает на этот мир, порой готовы идти насмерть, чтобы только люди не услышали голоса Церкви.

– Ювенальная юстиция… Это ужасно! Я всегда говорю: не надо обольщаться, нас никто в покое не оставит. Идет третья мировая война. Только брань эта – духовная. И враг – как всегда! – сильный и страшный. Ювенальная юстиция – это одно из оружий массового поражения, которое применяет враг в отношении России. Это оружие направлено на уничтожении пятой заповеди Закона Божией: почитай отца твоего и мать твою. Но что говорит апостол Иаков? Он говорит, что если человек нарушит хотя бы одну заповедь Закона, он становится преступником закона и виновным во всем! Не убивал, не грабил, не прелюбодействовал, но выказал непочитание родителям и стал преступником во всем…

Когда я была на лечении в Швейцарии, ко мне в гости приезжала одна русская эмигрантка с младшим сыном. Мальчику было семь лет, и вел он себя… как бы это помягче сказать… ну очень вольно. На мой вопрос, почему она позволяет ему так себя вести, женщина ответила, что здесь так положено… Я спросила о ее старшем сыне, которому на тот момент было 16 лет. Она сказала, что юноша все-таки жил в России, и он другой. И что же! Прошло совсем немного времени, и я узнаю, что этот самый юноша вызвал полицию, чтобы полицейские задержали его мать за то, что она, будучи у себя дома, сказала его девушке, чтобы та шла домой, поскольку уже поздно. Вот вам и хваленая демократия. Вот вам и хваленая ювенальная юстиция. Только дьявол мог такое придумать! Абсолютно уверена в том, что ювенальная юстиция в нашей стране должна быть запрещена.

Подростковый возраст очень тяжелый, он сулит родителям много неожиданностей. Взрослым нужно к нему готовиться. В этот период ребенку требуется особое внимание, особое отношение, нужно набраться терпения и покрывать все родительской любовью. Но если в семейные отношения начнет вмешиваться ювенальная юстиция, если ее представители начнут внушать ребенку, что он может не слушать родителей, что он «право имеет», что закон всегда на его стороне, то ничего хорошего из этого не выйдет. Это духовное растление и опустошение человека.

– В случае принятия ювенальной юстиции, закон будет вынужден защищать новоявленные права наркоманов, воришек, бездельников, хулиганов. Они станут тем более неуправляемыми! И там, где раньше можно было бы справиться окриком, подзатыльником, ремнем, наконец, теперь нужно будет обходиться одними увещеваниями. А что из этого выйдет? Как в басне Крылова «Кот и повар»: «А Васька слушает, да ест!» …

…Екатерина Сергеевна, я знаю, что вы родственница Антона Семеновича Макаренко. Насколько близко вы состояли с ним в родстве?

– Это мой двоюродный дед – родной брат деда. Дед был белогвардейским офицером, и они с бабушкой должны были уехать из страны. Но во время страшной давки при эвакуации, потеряли друг друга. Они крепко-крепко держались за руки, но толпа разлучила их. Бабушка к тому времени уже была беременна моей мамой. Антон Семенович помогал бабушке, а когда родилась мама, то он занялся ее воспитанием. Многие удивляются, как он мог возвращать к нормальной жизни беспризорников, которые тогда были не чета нашим, современным. Настоящие убийцы! Только любовь способна их преобразить. По-видимому, у Антона Семеновича ее было сполна. Его родители были религиозными людьми. И он несомненно впитал Православную Веру с молоком матери. Потому что только Верой можно перевоспитать таких людей. Верой и… тяжким трудом. И Господь хранил его. Вы только представьте, работать в учреждении, подчиненном ГПУ, и не быть членом партии! Как такое возможно? В те-то времена!

– Что бы вы посоветовали людям, вроде бы и готовым прийти в Церковь, но которым «все что-то, да мешает это сделать».

– Идите в храм! Верите – не верите – идите в храм! Выбросьте из головы все, что вам пели в уши неверующие люди, или люди, которые утверждают, что у них «Бог в душе». Не слушайте никого. Себя слушайте, прислушивайтесь к своему сердцу.

Вам говорят, что христианская жизнь скучная и постная? Уверяю вас, она живая и счастливая. У нас каждый день праздник! Как-то звонит мне знакомая: «Ну видела я вашу Пасху. Что же в ней такого веселого?» А другая вышла с пасхальной службы с тихим ликованием в сердце. Потому что Пасха – это Праздник праздников и на самом деле одно сплошное ликование. Только нужно прийти в храм не с предубеждением, а с раскрытым сердцем.

Вы родились и живете в православной стране, вас окружает православная культура, и вы ее чувствуете, потому что она вам родная. За тысячелетие в сердцевине страны ничего не изменилось. Страна была и остается православной. Поэтому идите в храм, там вы узнаете, что от вас хочет Бог. Вы узнаете это очень быстро, потому что, по слову христианского писателя, философа и богослова Тертуллиана, душа человека по природе своей христианка. Постепенно внутри вас выстроится духовная система координат. Нельзя идти на поводу у других. Привяжите себя к Богу!

– Спаси Господи!

 

23 мая 2012 г.

Александр Кузнецов: «Верить нужно!»

Источник: Радонеж

 

 

– Александр Константинович, здравствуйте! Спешу представить Вас читателю: великолепный артист и… педагог! Вы основатель, художественный руководитель и преподаватель Международной актерской школы в Лос-Анджелесе, художественный руководитель и преподаватель Московской Международной Киношколы «Кузница Кино и Телевидения», преподаватель дисциплины «мастерство актера» в школе-студии МХАТ, член Союза Кинематографистов России, член Гильдии Актеров кино России, член Гильдии Актеров кино и телевидения США... И это при том, что, насколько я знаю, в молодости Вы не помышляли ни о театре, ни о кино. Напротив, Вас увлекали исключительно точные науки. Сначала в вашей биографии была учеба в физико-математической школе, затем в Московском авиационном институте. Казалось бы, все идет своим чередом. И вдруг на пятом курсе Вы уходите из вуза и поступаете в Щукинское училище. Как же так?!

– Я был абсолютно «физико-математическим». Мои любимые предметы в школе – математика, физика, химия, позже в этот список попала электроника. Я всегда что-то паял, моя кладовка была завалена колбами и реактивами, все свои свободные деньги я немедленно тратил на книги и необходимые для экспериментов расходные материалы. Какое-то время я даже увлекался темой взрывчатых веществ (молодость!) со всеми вытекающими отсюда последствиями – пару раз квартира просто чудом не сгорела. Словом, все шло своим чередом и ничего не предвещало «грозы». Правда, на третьем курсе МАИ я вдруг почувствовал, что мне стало не очень интересно учиться. Но это ощущение было слабо выраженным. А потом произошло следующее. Родители маминых учеников (она педагог) подарили ей два билета в театр на Таганке, а она отдала их мне. Вот он – промысел Божий! Шел спектакль «Тартюф» Мольера в постановке Юрия Петровича Любимова. То, что я увидел, перевернуло все мои представления об этой жизни. Я буквально потерял покой, силясь осознать новое для меня открытие. Что меня так поразило? Дело в том, что, несмотря на свой юный возраст, по сути уже тогда я был антисоветчиком. Мне глубоко претило все, что происходило в стране с ее пресловутой партийной системой, непонятно какими лидерами, комсомолом и пионерией. По мере взросления эти чувства только укреплялись. Но публично высказывать свои мысли было небезопасно. Спектакль же показал, что говорить, оказывается, можно и нужно, но в аллегорической форме. В театре я увидел безумно талантливую метафорическую историю о нашей советской действительности. Само лицедейство меня тогда не особенно привлекало. А вот возможность говорить людям правду, глядя им в глаза, со сцены, как с трибуны, меня просто потрясла.

Я начал регулярно ходить в театр, и постепенно моя физико-математическая жизнь стала смещаться в сторону театрального искусства. У меня появились знакомые среди артистов, с которыми я проводил все больше свободного времени. Вскоре я поступил в театральную студию «Товарищ», где получил первые уроки по актерскому мастерству. Потом – во вторую студию. Словом, когда я заканчивал пятый курс МАИ, меня готовы были принять МХАТ, ГИТИС, ВГИК, Щепкинское училище. Но я поступил в высшее театральное училище имени Щукина. И слава Богу! Прекрасные педагоги, очень сильная школа.

– Говорят, что наилучшее время – это студенческие годы.

– Особенно в моем случае! После МАИ Щукинское училище воспринималось как другая галактика. Судите сами: Московский авиационный институт – огромная государственная машина по методичному вкладыванию в человека пакетов знаний. Ко всему прочему, проводилась и серьезная идеологическая обработка – и это при моем-то отношении к советскому строю! А в театральном училище царила теплая, дружественная, в какой-то мере домашняя атмосфера. Совершенно иной мир. Но я помню, как трудно было перестроиться. Мне потребовалось много времени, чтобы переформатировать свои мозги (как говорят, с левого полушария на правое), увидеть и почувствовать мир таким, каким его видит и чувствует артист.

Ну и потом, я ведь с первого курса уже начал сниматься, что вносило определенный колорит в мою студенческую жизнь. Первым моим фильмом стал телевизионный фильм Ивана Киасашвили «Привет с фронта», в котором я сыграл Ваню-Медицину. Кстати, в то время меня не покидало ощущение того, что я очень сильный драматический артист. Но все мои работы в кино – это почти комедии. Позже я с этим смирился, и даже стал получать от этого удовольствие.

– А другие мечтают хоть об одной комедийной роли!

– О-о, из-за этого происходит немало конфликтов и трагедий. Нужно учиться реально оценивать свои возможности. Если ты небольшого роста и мечтаешь сыграть Гамлета, то, скорее всего, твои мечты несбыточны. У меня тоже так было. На первом курсе училища я сделал свою первую самостоятельную работу, в которой показал три больших отрывка – и все по западной драматургии! Моя худрук Татьяна Кирилловна Когтева негодовала по этому поводу: «Мы взяли тебя в училище как самого русского по фактуре человека, а ты что играешь?! Полное непонимание!» Вот как раз это полное непонимание своего места в искусстве многие и показывают.

– Я думаю, что читателям будет интересно узнать, как Евгений Татарский приглашал Вас на роль Джека Восьмеркина. Расскажите!

– Когда я впервые прочитал сценарий, я его не понял. Какая-то глупость! Несмотря на завесу молчания мы ведь, по большому счету, все равно знали, какой страшный для нашей страны, нашего народа был 28-й год. А тут все ходят с песнями, веселятся… Тем не менее я прошел пробы, и меня утвердили. Но душа не лежала к работе, и, в конце концов, я пошел к Татарскому и отказался от роли. Он был поражен: «Почему?!» Однажды, будучи в Москве, он выловил меня в коридоре училища, затащил в пустую аудиторию и долго мне выговаривал, как это я не понимаю смысла этого фильма?! Ну, в общем, почти меня убедил, и я дал свое согласие на съемки.

– И правильно сделали! Кроме Вас трудно представить кого-то еще в этой роли!

– Когда снимали кино, мы думали, что это будет классно, но что будет ТАКОЙ успех, никто не предполагал! Наутро на улицу невозможно было выйти!

– Недавно заглянул в киношный форум в Интернете – там как раз обсуждалась Ваша персона. Мол, как жаль, что такой великолепный артист уехал в Америку – и что он там забыл?!

– Да я никогда и не помышлял об этом. Так сложились обстоятельства. В 90-91-ом годах я снялся в двух больших международных проектах – 13-серийном телевизионном фильме «Аляска Кид» режиссера Джеймса Хилла и «Бегущий по льду» Бэрри Сэмсона. По контракту я должен был после съемок уехать в Америку на досъемку и озвучивание. А потом… Ведь это были 90-ые годы! Для советской киноиндустрии, советского кино – кровавое время. Все лопнуло на глазах! Поэтому я предпочел остаться в Лос-Анджелесе. Здесь была работа. А что меня ждало на Родине?

– Как работалось в Голливуде?

– Советская киноиндустрия, конечно же, махина, однако Голливуд превзошел все мои самые смелые ожидания. Удивительно четко налаженный механизм, совершеннейшие технологии. Все знают, что им нужно делать, все рассчитано по секундам, поэтому нет никаких проволочек, никаких вынужденных перекуров. Ощущение, что попал в нереальный, вымышленный, фантастический мир!

Кстати, в Голливуде первая моя работа была со Сильвестром Сталлоне и Сандрой Буллок. Сталлоне – потрясающего остроумия человек. На площадке не перестает сыпать шутками-прибаутками. Очень дружелюбен, всегда открыт для общения.

– По России тосковали?

– Конечно! Испытывал чудовищную ностальгию. Хотя русских вокруг всегда была много. Русская община выросла на моих глазах. Появились русские газеты, русское радио, русское телевидение. Православные храмы наполнились русскими иммигрантами. Но русскую землю ничто не заменит. Говорят, чтобы понять, что такое Россия, нужно пожить за рубежом. Это на самом деле так. И начинаешь понимать русский язык только тогда, когда знаешь другой язык. Все познается в сравнении.

– А как Вы справились с языковым барьером?

– Было непросто. В России нас учили по-английски читать и писать, но не учили общению. Если я разговаривал с американцем один на один, то мы еще понимали друг друга, но стоило американцу переключиться на другого американца, как я тут же выпадал из разговора – «о чем они говорят? ничего не понятно!» Поэтому одной из первых моих покупок в Лос-Анджелесе стал телевизор. Нужно было глубже погрузиться в язык, слушать, слушать и слушать американскую речь.

– Помимо того, что Вы снимались в Голливуде, Вы еще и продолжали постигать актерское мастерство – учились в актерских школах Дарела Хикмана, Мелисы Скофф, Лизы Далтон, Ли Стразберг…

– Должен сказать, что многие прославленные американские актеры и режиссеры в свое время сами учились у Михаила Чехова. Далеко ходить не нужно – Дарел Хикман. Когда я его слушал, то понимал, что, возможно, он рассказывает нам то, что когда-то услышал от самого Михаила Чехова!

– Давайте поясним читателю: Михаил Александрович Чехов, племянник Антона Павловича Чехова – известный в мире драматический артист (сыгранная им первая роль Хлестакова в «Ревизоре» до сих пор считается непревзойденной!), театральный педагог. К сожалению, имя этого талантливейшего человека у нас было предано забвению. В то время как в Америке созданную им актерскую школу называли «кузницей театральных талантов», и в ней обучались многие голливудские звезды.

– В связи с этим хочу рассказать об одном случае. Я участвовал в проекте «Космические ковбои», продюсером, режиссером и исполнителем одной из главных ролей в котором был Клинт Иствуд. Во время работы на моем столе всегда лежал томик Михаила Чехова на английском языке, который я незаметно перечитывал, когда у меня появлялось свободное время. И вот однажды я вижу Клинта Иствуда – такого огромного, могучего, высоченного! – с раздражением перекладывающего бумаги на моем (!) столе. Увидев меня, он резко спросил: «Где книга?» Дело в том, что в тот раз я, непонятно по какой причине, впервые убрал ее в ящик стола! Я достал томик Чехова и подаю ему. Он взял книгу в руки и спрашивает: «Я могу ее посмотреть?» «Конечно!» Пока он листал книгу, я думал, что вот сейчас меня, наверное, уволят за то, что я в рабочее время читаю Чехова. Но, взглянув на Иствуда, увидел в его лице неподдельный, глубокий интерес. И тогда я осмелился спросить: «Простите, Вы знаете Михаила Чехова?» «Знаю ли я Чехова?! Да я у него учился!» Кстати, у Чехова учились и Мэрилин Монро, и Джек Николсон.

А еще Чехов был прекрасным тренером – так называют голливудские актеры человека, который помогает артисту проработать роль, создать ее рисунок, подобрать соответствующий ритм. Многие из них обращались к Чехову за помощью.

– А Вы познакомились с работами Михаила Чехова в Америке?

– Мне посчастливилось читать Чехова еще в училище. Для меня это было сродни открытию других миров. Он говорил о том, как правильно воспитать артиста, как научить его играть, он – глубокий исследователь человеческой психофизики, на основе своих исследований он предлагает разработанную им технику актерской игры – все это безумно интересно!

– Хочу добавить, что Константин Сергеевич Станиславский, к примеру, немаловажное место в становлении артиста уделял его духовности. Как-то я разговаривал об этом с одним режиссером. Он воскликнул: «Да никогда Станиславский не говорил о духовности!» Тогда мне пришлось процитировать самого Станиславского. В завершении первой главы своей статьи «Работа актера над собой» Константин Сергеевич пишет: «Зависимость телесной жизни артиста на сцене от духовной его жизни особенно важна именно в нашем направлении искусства». Режиссер удивленно поднял бровь: «Да?.. Перечитаю!»

– Когда Станиславский приехал на гастроли в Америку, он произвел фурор! Он перевернул все представление американцев об актерской игре. Стелла Адлер (звезда американского кино 1930-х, впоследствии учившая актерскому мастерству Марлона Брандо и Стивена Спилберга), режиссер Ли Страсберг учились у Станиславского. Вообще наше сценическое искусство, наши театральные педагоги обогатили американский кинематограф и, в какой-то степени, американскую культуру.

– Вы ведь тоже создали в Америке свою школу?

– В Лос-Анджелесе огромное количество актерских школ, классов и прочих образовательных учреждений, которые пользуются большим спросом. Ведь и театров в городе очень много. Правда, это небольшие театры, в которых менее 99 мест. Так удобнее, потому что маленькие театры независимы финансово, они не подчиняются американскому Союзу работников театра и кино. В американских актерских школах много интересного, они собрали и обработали мировую информацию о театре и кино. Здесь очень уважительно относятся к Мейерхольду, Эйзенштейну, Станиславскому, Немировичу-Данченко, вообще к русской школе. Я подумал, что у меня тоже может получиться. Со Светланой Ефремовой – русскоговорящей актрисой, которая родом из Новосибирска, – мы открыли свою актерскую школу. Позже Светлана занялась другим делом, а я остался в школе и продолжил свою педагогическую деятельность. Мне до сих пор это интересно. Видимо, сказываются гены – ведь моя мама педагог.

– Но Вы не остановились на достигнутом и сейчас преподаете в Москве.

– Я устраивал мастер-классы в Славянской академии, Щукинском училище. Преподавал во МХАТе для студентов американских университетов, которые по соглашению со МХАТом приезжают в Москву изучать русскую классику. В настоящее время совместно с первой национальной школой телевидения при Московской академии государственного муниципального управления мы создали независимую актерскую школу – в этом году набрали первый курс. Планирую создать актерские курсы на английском языке.

– Интересно, ваши американские и русские ученики сильно отличаются друг от друга?

– Американцы более открыты, эмоционально подвижнее, более наивны – актер должен быть наивным, это помогает в его работе. Русский менталитет иной. К тому же 70-летнее советское иго научило нас скрывать свои мысли, свои чувства. У американцев все проще, органичнее, естественнее. Конечно же, это сказывается на игре.

Я снимался в картине Аллы Суриковой «Две стрелы», где главу рода играл Армен Борисович Джигарханян. Он только что приехал из Америки, и я не преминул в перерыв заглянуть к нему, чтобы спросить: «Ну как там?» Он ответил: «Ты знаешь, я удивился не Америке, я удивился себе в Америке. Я заметил, что уже через два дня я стал ходить иначе, курить иначе, думать иначе… Это удивительная кинематографическая страна!»

Но, с другой стороны, в американцах нет этой русской бесшабашности, спонтанности, взрывчатости. И тем не менее, русский характер, русская иррациональность мышления, без сомнения, вносят свой неповторимый колорит в русскую драматургию, русское кино, русский театр.

– Я знаю, что Вы начали работать с Издательским Советом РПЦ. В чем конкретно заключается Ваша работа?

– В начале года меня пригласили в Издательский Совет помочь привлечь внимание общественности к его деятельности. Однако этому есть предыстория. Несколько лет назад я познакомился с Александром Владимировичем Коноваловым, тогда полномочным представителем президента РФ в Приволжском федеральном округе, а ныне – министром юстиции РФ. Александр Владимирович – православный христианин, имеет высшее богословское образование. Он предложил мне реализовать в Городце (в этом городе отошел ко Господу святой благоверный князь Александр Невский) разработать и реализовать серию миссионерских просветительских проектов, в частности организовать фестиваль православной культуры, создать выставку народных промыслов, провести кинофестиваль и прочее. Но в самый разгар работы его назначили министром юстиции и отозвали в Москву. Дело остановилось. Тогда Александр Владимирович познакомил меня с председателем попечительского совета Фонда Андрея Первозванного Владимиром Ивановичем Якуниным. Так я начал сотрудничать с Фондом, а когда несколько сотрудников Фонда со временем перешли работать в Издательский Совет РПЦ, то я последовал за ними.

Мы сделали несколько программ на радио, посвященных конкурсу православной книги. Я принимал участие в православной книжной ярмарке на ВДНХ. Затем я написал программу, которая, как мне казалась, должна широко раскрыть Православие для невоцерковленной части населения страны. Потому что считаю, что наша миссионерская деятельность недостаточна, чтобы просветить большую часть россиян, донести до них веру во Христа. Несмотря на то, что делается очень многое, тем не менее Православие для многих остается закрытым. Значит, нужно что-то предпринять, чтобы снять эту завесу. Но у меня не получилось. Может, во всем виноват наш «православный консерватизм», который иногда может принимать нездоровую форму.

– Вы имеете в виду, что нужно не бояться выйти с проповедью за ограду храма? Стать, по слову апостола, всем для всех? Не бояться быть непонятым?

– Совершенно верно. Именно так и можно достучаться до человека. Достучаться до нашей неправославной молодежи. Мне могут возразить, что это Бог приводит к Себе человека, это Он открывает его духовные очи. Но ведь Господь приводит к Себе человека через других людей. Значит, нужно трудиться, заниматься делом, идти вперед. Людям не хватает Православия!

– Антихристианская программа коммунистов по уничтожению Церкви провалилась, безумная мечта воинствующих безбожников показать в 1980 году по телевизору последнего попа естественно оказалась несбыточной. Но в результате этих гонений мы утратили опыт работы с народом. Конечно, есть опасения, что при возрождении масштабной миссионерской деятельности могут быть ошибки. Но эти опасения не оправдывают бездействие или недостаточную активность в миссионерских трудах во Славу Божию. Ведь речь идет даже не о теле – о бессмертной душе! Когда я впервые приехал на фестиваль «Киношок» в Анапу, меня многие упрекали: «Нашел с кем работать! С артистами!» А где же тогда проповедовать Христа, как не среди людей, далеких от Церкви? Больше того, когда я пришел сюда, то увидел, что востребован. Известные артисты, режиссеры, сценаристы, продюсеры подходили ко мне с вопросами, по которым я понял, что глубоко в сердце своем они давно уже готовы принять Христа. Не хватает лишь одного шага. И я им помогаю его сделать.

– Я считаю, что пастырское слово не проходит мимо. Человек может его не услышать, но сердце слышит! И если оно сразу не отзывается, то отзовется потом, со временем. Но обязательно отзовется!

– Александр Константинович, как говорится, под занавес, скажите несколько слов нашим читателям.

– Нужно верить! Несмотря на такое тяжелое время, на проблемы с образованием, здравоохранением, культурой, семьей, на проблемы с молодежью, стариками – верить нужно. Увидеть здравый смысл во всем, что происходит, нельзя. Понять – тоже. Но есть духовный мир, и есть люди, которые несут в себе искру Божию. Нужно стараться, чтобы такая же искра загорелась и в вашем сердце. И тогда вы увидите, что этот мир наполнен суетой, а вот за ним – жизнь бесконечная, наполненная духовной радостью, такой же бесконечной. Верить нужно!

В соборе прославленных старцев Оптиной Пустыни преподобный Варсонофий как бы соединяет первое поколение ее духовных наставников и последних старцев-исповедников. Вступивший на путь иночества по благословению преподобного Амвросия, ученик великих старцев – преподобных Анатолия (Зерцалова) и Нектария, он сам прошел все ступени оптинской духовной школы и воспитал монахов, которым пришлось свидетельствовать об истине Православия в годы большевистских гонений. Отцу Варсонофию не суждено было дожить до революции 1917 года, он видел только ее зарождение в событиях начала века и не без Промысла был поставлен в это время для окормления монашествующих и мирян как живое свидетельство того, что Господь «вчера и днесь и во веки Тот же». Близкий нам по времени, современник Толстого, этот святой был удостоен духовными дарованиями, не уступавшими плодам молитвенного подвига великих аскетов – подвижников первых веков христианства.

Невидимая и видимая брань

История преподобного Варсонофия выделяется на фоне судеб оптинских подвижников чрезвычайным напряжением. Пожалуй, ни один из старцев не прошел такого упорного «артиллерийского» обстрела, почти без передышки – от начала до самого конца. Битва за его душу была непрестанной и злейшей. Казалось бы, что значит одна душа, из-за чего такие бури и смятения? Мало ли на свете светских людей, военных, полковников, мало ли послушников, монахов и, наконец, священников? На каждом этапе жизни с момента решения главного вопроса: жить по обычаям мира или идти за Христом – будущий старец, отец Варсонофий был ненавистен тем незримым противникам, по действию которых возникают самые неожиданные препятствия и находят искушения и скорби от людей. Перечитывая его житие, даже трудно понять, как он, уже не молодой человек, выдержал весь этот натиск.

Принято решение – оставить военную службу, вступить в обитель простым иноком, и тут же восстают преграды: друзья возгораются благой ревностью доставить ему повышение по службе – генеральский чин – и даже находят невесту. Он спешит закончить отношения с миром, чтобы поспеть к сроку, назначенному ему старцем Амвросием, – три месяца на все, – но тут же возникают неразрешимые финансовые затруднения, и тогда в его дела приходится вмешаться лаврскому старцу – преподобному Варнаве Гефсиманскому, с тем чтобы найти ему, полковнику Павлу Ивановичу Плиханкову, «откуп» от мира через своих духовных чад. Но вот он под сводами обители, рад радешенек и еще не может поверить, что выведен «из печи Вавилонской», – таким тяжким было для него пребывание в среде, ставшей совсем чужой. Ему 47 лет. Снят белый китель, скромный подрясник делает его незаметным среди скитской братии… Но какой тут покой? Время, проведенное в послушании, чуть не стоило Павлу Ивановичу жизни. Болезни, тяжелый физический труд и несравненно более тягостное – ополчение со стороны простых монахов по отношению к нему, невольно выделявшемуся навыками и привычками, усвоенными прежде.

Брань была настолько сильной, что вопрос: жить или остаться в монастыре – был отнюдь не риторическим, и он выбрал: лучше умереть, но не покинуть Иоанно-Предтечского скита. Наконец его постригают, но только потому, что опасаются близкого конца. Краткая передышка, в 1902 году открыт келейный постриг, он иеромонах, но и это еще не делает его «своим».

Начинается русско-японская война, и спустя два года его, больного и даже не имеющего достаточного опыта службы, буквально выпроваживают полковым священником в Манчжурию. Три года отец Варсонофий служит, исповедует, причащает офицеров и солдат в госпиталях между Муллином и Харбином. Время «обнищания» ради Христа – забвение собственных немощей, пожертвование покоем, даже отчасти келейным молитвенным правилом, ежедневный искус на терпение. Трижды его жизнь оказывается «на волоске». Ад шел за ним по пятам и больно мстил, ведь он был почти «своим», он, будущий святой, был когда-то среди отпавших…

«Он будет таскать души из ада»

Тяжелый излом в его жизни произошел в пору 20-летия, когда он переехал из Петербурга в Москву. Как уловляет враг, ведь в детстве Павел Плиханков получил настоящее христианское воспитание? Его мачеха, сумевшая стать по-настоящему близким человеком, приучила его к службе, чтению, и годы спустя он с благодарностью говорил о том, что и родная мать едва ли могла бы дать больше. Он полюбил Церковь. Но позднее – испытание свободой, овладение навыками светского общения… Незаметно, от компромисса к компромиссу, от нежелания смущать сверстников пренебрежением правилами века – до такой потери себя, что и через много лет отец Варсонофий будет говорить: «Страшно и больно вспоминать это ужасное время моей жизни. Поистине милосердие Господа неизреченно, ибо исхитил меня из челюстей адовых.

К счастью для него, осознание пришло не через скорби, и внешних «вразумлений» оказалось достаточно: то среди бала красавица, дочь состоятельных родителей, упала в предсмертной агонии и скончалась, христианка… в маскарадном костюме языческой богини; то собственная Павла Ивановича утонченная гордость была посрамлена, и притом самым комическим образом. Увлеченный читатель модного в то время Шпильгагена – автора романа о свободной любви – нечаянно променял свое «интеллектуальное чтение» на копеечную книжечку о Филарете Милостивом, позаимствованную со стола уснувшего денщика. Обмен, впрочем, был признан обеими сторонами неравноценным: денщик ровно ничего не понял в Шпильгагене, а Павел Иванович, незаметно скоротавший ночь в саду за «народным» чтением, к утру был вынужден признать полное свое «поражение».

Наконец душа переполненная, но не насыщенная сдалась. Блестящий офицер, служивший в то время в Казани и проводивший время в увеселениях, шумных и оставлявших лишь чувство опустошения, пришел на Страстной седмице с покаянием в Иоанно-Предтеченский монастырь и доверил свою исповедь игумену по имени Варсонофий. В жизни христианина многое определяется молитвами Церкви Небесной. Покровителем казанской обители был святитель Варсонофий, чьи мощи почитались как одна из главных святынь. Через 20 лет напоминанием о том, кто был ходатаем за него перед Богом, оказалось вступление Павла Плиханкова под сень оптинского Иоанно-Предтечского скита и последующее пострижение в мантию с наречением имени Варсонофий.

Таинственным было его избрание, необычным и призвание в воинство духовное. Когда-то, когда он был еще ребенком, некий старец предрек его отцу: «Помни, это дитя будет в свое время таскать души из ада!» И в Оптиной, где Павел Иванович появился впервые еще в чине полковника, он не был неизвестен. Прозорливая монахиня Параскева обратилась тогда к старцу Амвросию: «Павел Иванович приехал», – на что последовало тихое: «Слава Богу!»

И если будущему оптинскому духовнику и старцу было попущено испытать слабость по человеческому естеству и удобопреклоняемость ко греху, то для того, чтобы быть милостивым и искусным врачевателем людей, погибающих и запутавшихся в тонких сетях современных культурных веяний.

Закончилось испытание войной, восполнившее относительно краткий период его жизни послушника. Смирение превозмогло и болезни, и опасности, и даже неприязнь братии. Когда-то вдоволь натерпевшийся, в 1905 году отец Варсонофий вернулся в оптинский скит, а год спустя за послушание принял обязанности скитоначальника.

Имя преподобного Варсонофия часто упоминают в связи с кончиной Л.Н. Толстого. По ходатайству Синода батюшка с готовностью отправился к умирающему писателю на станцию Астапово в надежде расположить его к исповеди и присоединить к Церкви в случае принесения покаяния. К сожалению, дети Льва Николаевича воспрепятствовали этому, о чем отец Варсонофий очень сожалел. Менее известны его духовные победы.

 

Вид скита

      Свидетельств о том, что старец Варсонофий обладал и несомненным даром прозорливости, и даром духовного рассуждения немало. Может быть, наиболее интересны воспоминания двух его духовных дочерей – Елены Шамониной и Марии Азанчевской. Молодые девушки, приведенные в Оптину Пустынь примерно в одном состоянии успокоенности, ощущавшие даже превосходство над сверстниками в некоей «особой» религиозности, были застигнуты врасплох напоминанием о грехах, совершенных ими в далеком детстве. Нелицеприятной, трудной была исповедь, когда старец сам последовательно размотал цепочку наслоившихся, утаенных и забытых ими тяжелых проступков, называя время, напоминая об обстоятельствах и даже лицах. Однако это полное развенчание не имело ничего общего с уничижением: обличая, отец Варсонофий сострадал, как отец. Через слезы, через момент болезни и туги старец привел их к духовному выздоровлению. Обе они пережили момент перерождения и впоследствии избрали монашеский путь. Не как епитимию, а как призвание, может быть, самое счастливое. Сам отец Варсонофий на вопрос о том, что есть монашество, отвечал так: «Монашество есть блаженство».

Скольких людей он вернул с пути увлечения толстовством и модным мистицизмом в лоно Православной Церкви! Среди них была, например, известная в Петербурге в ту пору своей благотворительной деятельностью и попечением о заключенных княжна Мария Михайловна Дондукова-Корсакова. Не разрывая связи с Церковью и даже причащаясь святых тайн, она попала под влияние иргвинизма – секты реформистского толка, отрицающей почитание святых и даже Пресвятой Богородицы. Никакие доводы и ссылки на догматы Церкви ее не убеждали, и тогда отец Варсонофий с упованием на Божию помощь помолился об ее исцелении от тяжелой болезни, свидетельствуя об истине православного исповедания силой молитвы. Ее подруга Елена Андреевна Воронова, и сама получившая по молитвам старца исцеление от плеврита и болезни глаз, передала Марии Михайловне благословение старца – икону Божией Матери. На этот раз долго убеждать не пришлось: исцеление Марии Дондуковой-Корсаковой произошло в тот час, когда в оптинском скиту за нее молился старец.

«Я разобран на той половине»

Дар рассуждения преподобного Варсонофия проявлялся и в отношении ближайших исторических событий. Прочтя однажды своему ученику – Николаю Беляеву, будущему оптинскому старцу Никону, – о гонениях времен Диоклетиана, батюшка заметил: «Да, заметьте, Колизей разрушен, но не уничтожен… Ад тоже разрушен, но не уничтожен, и придет время, когда он даст себя знать. Так и Колизей, быть может, скоро опять загремит, его возобновят, поправят. Попомните это мое слово. Вы доживете до этих времен… Это время не за горами.  Предвидел он и то, что ближайшего ученика ожидают скорби, гонения и путь исповедника.

 

Корпус братских правил

      Были в этих словах и отзвук революции 1905–1907 годов, и личные впечатления, ведь старцу приходилось принимать людей из самых разных слоев. Сомнение интеллигенции, нарушение правил Церкви, опущение постов, схоластическое преподавание в духовных заведениях, потеря духа веры и, вместо горения духовного, распространение духа дерзости и самочинства были признаками, по которым он диагностировал болезненное состояние российского общества. Последнее отразилось и на его судьбе.

Две столичные дамы, настроенные соответствующим образом недоброжелателями отца Варсонофия, посетив его келью, не только сочли возможным судить о духовном устроении старца, но и «пронесли имя его яко зло» в высших кругах, добиваясь его отстранения от обязанностей скитоначальника, так что последний период служения старца стал в полном смысле крестным.

Возможно, самым значительным в этой истории является пример того, как вел себя отец Варсонофий, когда против воли, несмотря на все ходатайства, под предлогом предоставления «более широкого поля деятельности» он был переведен в Голутвин монастырь. Конечно, не мог не скорбеть, и в личных записях его прослеживается недоумение и боль. Однако своих воспитанников он просил не пренебрегать благословением архиерея, прибывшего в Оптину Пустынь по поручению Синода для разрешения его участи. И это оказалось промыслительно. Владыка, по человечески не свободный от влияний с разных сторон и, увы, в тот момент не сумевший разобраться в хитросплетениях сложной интриги, в годы большевистского террора засвидетельствовал свою верность Православной Церкви подвигом мученика.

Всего год, но какой год провел преподобный Варсонофий вдали от любимого монастыря! Болезни его усугублялись переживанием минувших событий. Не снятая клевета и разлука с Оптиной и духовными детьми подорвали его силы. Он многое успел в течение последнего года своего служения: изменил порядки, объединил братию и обновил сам дух монастыря в Голутвине, однако, уже совсем немощный, до последнего надеялся на то, что Синодом будет удовлетворено его прошение о возвращении его на покой в Иоанно-Предтечский скит. Решения он не дождался, болезнь быстро прогрессировала, и на старания как-то облегчить его страдания отец Варсонофий отвечал: «Оставьте. Я распят и жду, когда меня снимут с креста». Смерть застигла его «вне града». Это было весной 1913 года. Перенесение мощей старца в Оптину, собравшее множество людей, сопровождавшееся соборной молитвой и пением акафистов, и в самом деле напоминало снятие с креста.

День памяти преподобного Варсонофия Оптинского в Церкви совпадает с днем преподобной Марии Египетской. Есть нечто такое, что сближает судьбы этих замечательных подвижников. Разделенные веками, они подпадают под общий духовный закон: продолжительная и ожесточенная брань с властью мира и зла завершилась победой, и победа эта была одержана смирением и еще при жизни засвидетельствована благодатными дарами Святого Духа.

В этот день, 14 апреля, полезно почитать, хотя бы выборочно, что-нибудь из духовного наследия старца. Келейные записки преподобного Варсонофия, сборники стихов и письма в последние годы опубликованы в разных издания.  Это часть нашего общего духовного и культурного наследия. Для кого-то могут оказаться полезными сведения о системе прохождения святоотеческого наследия, а кому-то послужат руководством и утешением наставления, простые, проникновенные и основанные на глубоком знании духовных законов и человеческой души. Вот лишь некоторые:

«Вас любили? От такой любви осталась одна тоска, одна пустота? И вы говорите, что не полюбите другого? А я вам советую полюбить другого, знаете кого? Господа Иисуса Христа! Вы хотели отдать свое сердце человеку – отдайте его Христу, и Он наполнит его светом и радостью вместо мрака и тоски, оставшихся вам после любви к человеку .  «Как увидеть Христа? Путь к этому возможен: непрестанная молитва Иисусова, которая одна способна вселить Христа в наши души». «Путь молитвы Иисусовой есть путь кратчайший, самый удобный. Но не поропщи, ибо всякий идущий этим путем испытывает скорби. Раз решился идти этим путем, пошел, то не ропщи, если встретятся трудности, скорби – нужно терпеть.

Или вот это, совсем короткое:

«Везде спастись можно, только не оставляйте Спасителя. Цепляйтесь за ризу Христову, и Он не оставит вас.

 

 

Выбрать правильный путь и с него не свернуть

Источник: Сайт Свято-Елисаветинского монастыря

 

Интервью с народным артистом России Николаем Бурляевым

В конце апреля Свято-Елисаветинский монастырь посетил народный артист России, актер и кинорежиссер, президент основанного им кинофорума «Золотой Витязь» Николай Бурляев. Многие знают его по фильму «Иваново детство», кому-то он запомнился после просмотра киноленты «Андрей Рублев», но, пожалуй, большинство зрительских сердец он покорил, сыграв роль Иешуа Га-Ноцри в фильме Юрия Кара по роману Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита».

— Николай Петрович, каковы Ваши впечатления от посещения Свято-Елисаветинского монастыря?

Такое впечатление, будто я дома, хотя раньше здесь не был, это место я посещаю впервые. Наша дружба с сестрами Свято-Елисаветинского монастыря и наша общая деятельность на фронтах международного кинофорума славянских и православных народов «Золотой Витязь», которому уже 20 лет, можно сказать, породнили нас. Поэтому когда я заходил в монастырские храмы и мастерские, было поразительное ощущение того, что я дома. Мне здесь очень хорошо.

— Какое место в Вашей жизни занимает вера в Бога, как близко Вы чувствуете Его и как Он Вам помогает?

На мой взгляд, вера в Бога — это самое главное, что должно быть в жизни человека, иначе он напрасно проживает жизнь. Если нет у тебя веры в Бога, то Бог не видит тебя, ведь Ему виден только тот огонечек, который устремлен к Нему. Если ты обращен к Нему с молитвой и у тебя есть этот мост с Богом, Создателем, Христом, тогда жизнь освещается особым светом. И с каждым днем укрепляется у меня этот мост с Создателем, присутствие Которого я ощущаю в каждом своем действии. Например, в том, как проходит кинофорум, во время интервью… Помолишься Господу, обратишься к Нему за помощью — и уже чувствуешь, как Он тебя ведет. Например, когда у меня брали интервью в прямом эфире радио «Говорит Москва», рядом находились оппоненты. Когда при них я начинал говорить то, что, как я чувствовал, от Господа, и это я должен был сказать, они замолкали. Так что присутствие Бога я ощущаю все время.

— Как Вы обычно отмечаете православные праздники и есть ли среди них любимый? Какие православные святыни Вы посещали?

 

Что касается любимых православных праздников, то это, прежде всего, Рождество Христово, Пасха, день памяти моего покровителя Святителя Николая Чудотворца, день памяти святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, в честь которых я провожу все наши славянские форумы кино, театра, музыки, литературы, живописи, русского боевого искусства, экологических фильмов. Праздники всегда отмечаю с семьей. Многие завидуют, что у меня пятеро детей (три сына и две дочери), и все хорошие. Сын Илья — иподиакон Донского монастыря, хотя ему только 17 лет и он еще учится в школе, дочь-девятиклассница Даша поет в церковном хоре. Старший сын Иван — композитор, пишет музыку для кино, еще один сын Георгий учится в Минске на юридическом. Дочь Мария — артистка Академического театра имени В. Маяковского, но сейчас она ждет ребенка и понимает, что это для нее самое главное. Надеюсь, это отведет ее от лицедейства. Я был категорически против, чтобы дети шли по моим стопам, но вот не за всеми уследил.

Я много где побывал в паломничестве, проехал немало святых мест Греции, Кипра, посещал и Святую Землю. Особенно меня впечатлил храм Гроба Господня, где я побывал трижды. Однажды я вообще находился один у Гроба Господня: как-то ночью пришел на Литургию, и мне позволили быть одному в полном покое столько, сколько я смогу. Надо мною греческие монахи проносили кресты, Чашу, просфоры. Для меня это было настоящим чудом. А еще я ездил за Благодатным Огнем с Фондом Андрея Первозванного.

—Годы расцвета Вашего творчества пришлись на период атеизма. Как Вы переживали это время и каким был Ваш путь к вере?

 

В те годы мы не говорили о Боге. О Нем не говорили ни я, ни Андрей Тарковский, но именно он первым повесил мне на грудь православный крест в кинофильме «Андрей Рублев», и именно с этого фильма начался мой путь к тесным вратам спасения. Позже мой друг Савва Ямщиков привез меня в Псково-Печерский монастырь и познакомил с его настоятелем отцом Алипием, который был моим духовником, хотя об этом он мне и не говорил. Мы просто беседовали с ним по душам. Я оставался в монастыре на три-пять дней, жил в келье, засыпал под звон колоколов, погружаясь в покой и вечность. И так начал идти по пути, указанному мне Господом, с каждым шагом наполняясь светом истины. Падал, поднимался и снова шел, чтобы упасть, подняться и идти — и возрожденье обрести. Так что если говорить о моем пути к вере, то я по нему еще иду.

— В фильме Юрия Кара по роману Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» Вы сыграли роль Иешуа Га-Ноцри. Как Вы чувствовали себя в этом образе и как он повлиял на Вашу жизнь?

И простой, и непростой вопрос. Непростой, потому что я долго шел к решению об участии в данном фильме. После кинопробы, когда я был утвержден на эту роль, и ассистент режиссера, радостно сообщив мне об этом, сказал, что надо приехать и подписать договор, я отказался. Во мне тогда «боролось» великое желание прикоснуться к этому образу, ведь к актерству я отношусь очень критически, зная, что большинству лицедеев не спастись, поскольку они облачаются в чужие личины и все время не те, кто есть. Господь хочет видеть твою душу, а не лицедея, который все время надевает какие-то маски. Но в данном случае единственный, пожалуй, раз мне было предложено помолиться, очиститься и попытаться, сколько хватит сил, дотянуться до той роли, которую я исполнял. После того как я получил благословение, отпали все сомнения, перестал мучить вопрос: «А можно или нет?» Были только молитва и луч Божий, который освещал меня, и я это чувствовал. Я ощутил тот миг, когда этот луч вошел в меня. И я преобразился, став таким добрым и любящим, каким никогда не был. Я полюбил всех, что произошло благодаря именно этому лучику, вдруг устремленному на меня. На протяжении всей съемки я чувствовал все время контакт с этим лучиком, от чего было очень радостно.

— Когда Вам предлагают сыграть отрицательного персонажа…

 

Я отказываюсь. В моей биографии нет отрицательных ролей. Есть, правда, один эпизодик, который можно назвать отрицательной ролью, в фильме «Проверка на дорогах», где я исполнил роль, так сказать, полицайчика. Но тогда я еще не думал о том, как надо жить актеру, который хочет сохранить душу. Сейчас, когда мне предлагают отрицательные роли, отказываюсь. После роли Иешуа Га-Ноцри я не могу играть подлецов, причем еще и во многосерийных фильмах. Например, мне предлагали сыграть роль генерала КГБ, практически предателя России, который продает ее олигарху, живущему на Западе. Я отказался, сказав, что если перепишут эту роль, и персонаж станет героем, который будет жертвовать жизнью во славу Христа и Отечества, я соглашусь. Переписывать отказались, а я отказался играть, и эту роль исполнил другой талантливый артист. Мне неинтересно настраиваться на такие низкие вибрации, за которые потом придется отвечать. Я хочу помочь людям не пасть душой, а возвыситься ею. За 17 лет после роли Иешуа Га-Ноцри я не сыграл ни одной большой роли. Это самая дорогая для меня роль.

— Верно ли, что чем больше роль соответствует характеру человека, его образу жизни, тем лучше он ее сыграет?

Это так. Например, после выхода фильмов Андрея Тарковского «Иваново детство» и «Андрей Рублев» я прославился, но это не моя заслуга. Я делал все, что говорил мне Андрей Тарковский. Это было не мое. Он создал хорошие образы. Это и Бориска, отливающий колокола, и Иван, маленький разведчик, — оба практически жертвующие жизнью. Это ведь главная тема Тарковского — жертвенность. Иван погибает за Отечество, Бориска готов принести себя в жертву. Но потом, когда я уже перешагнул тридцатилетний возрастной рубеж, пришла роль, которая была мне очень близка, для меня она стала песней души. Мне предложили сыграть главного героя в фильме «Военно-полевой роман». Когда я читал, у меня все резонировало внутри от полного соответствия этому персонажу. Ничего подобного мне раньше не предлагали, поэтому я с таким чувством пришел на пробы, что обнял режиссера, хотя до того мы с ним только издали раскланивались…. А тут обнял его как брата, потому что увидел, что это мой брат по духу, и произнес: «Заканчивайте кинопробы, эту роль я никому не отдам!»

— Как Вы относитесь к другим религиям?

Верят — и слава Богу. Однако не все религии истинны, не все учат тому, чему нужно. На мой взгляд, они учат жить в этом пространстве и не достигают Создателя. Я поддерживаю православие и Православную Церковь, потому что в моем понимании это единственный стержень, удерживающий Россию от полного распада. Самое главное — помнить о том, что Христос был послан на землю для того, чтобы стать мостом между нами и Отцом Небесным.

— Каковы Ваши дальнейшие творческие планы?

Продолжать делать форум всех искусств «Золотой Витязь», потому что это попытка собрать позитивные силы деятелей культуры всех видов искусства: кино, театра, музыки, литературы. Он проходит при поддержке Патриарха и крепнет с каждым годом. Даже наши оппоненты признают, что только у нас одних есть идея, и, несмотря на то что они идут иным путем, с уважением относятся к нашему делу.

P. S.

В тот же день состоялся творческий вечер Николая Бурляева, на котором он прочитал поэму Г. Державина «Бог», представил свою книгу «Жизнь в трех томах» и ответил на вопросы поклонников своего творчества. «Я не хотел быть актером, — сказал он. — Я хотел стать писателем или поэтом, потом режиссером. Я просто писал… В этот трехтомник вместилось все, что я написал: и проза, и поэзия, и публицистика, мемуары о моих друзьях». По окончании мероприятия был показан фильм «Лермонтов», в котором также снимался Николай Бурляев. «Что главное в моей жизни? — в заключение сказал актер. — Фильм «Лермонтов», рождение пятерых прекрасных детей и создание форума «Золотой Витязь».

Фото инокини Елены (Страшновой)

Куда бы отец Лонгин ни пришел его всегда окружают дети

 

Святейший Патриарх Кирилл: Поддержка деторождаемости должна стать приоритетом для государства, Церкви и общественных организаций

http://simvol-veri.ru/xp/batyushka-usinovivshiie-253-malisha.html

Открыт сайт по сбору подписей неравнодушных ко судьбе игумена Ефрема из Ватопедской Обители. В обращении Президенту Греческой Республики говорится, что решение о предварительном заключении - политическая энергия, имеющая своей целью опозорить Святую Гору и Церковь.

              

http://www.freegerontaefraim.com/ru/2011/12/24/30/

 

Православным можно справлять новолетие не один раз в год, а четырежды... Но если поздравления со Старым Новым годом не вызывают вопросов, то дата Новолетия 1 сентября по старому стилю приводит в некоторое недоумение: как праздновать без ёлки и снега, какие блюда готовить и уместно ли поздравлять «с началом индикта»? А ведь есть еще и мартовский Новый год...

Просим прощения у читателей сайта за шутливое начало. На самом деле вопрос «Что же мы празднуем 1 сентября?» отнюдь не праздный. Каждый год 14 сентября по новому стилю мы встречаем в церковном календаре красную строчку: «1 сентября. Начало индикта – церковное новолетие». Непривычное слово «индикт» обращает наше внимание вглубь веков, во времена гонений на христиан накануне IV века, «золотого» для Церкви. В это время складывался церковный календарь. Историческая эпоха именовалась «эрой Диоклетиана», или «эрой мучеников». Юлианский календарь с началом отсчета лет от 284 года до сих пор именуется в Египте, Эфиопии и Судане «календарем мучеников». Для человека церковного, особенно дорого видеть в нашем календаре и в отношении к нему подобного рода свидетельства о вере и уповании Церкви. Поговорим об этом немного подробней.

Слово «индикт», или «индиктион» (лат. indiction – «объявление»), первоначально означало ежегодный продуктовый налог, введенный Диоклетианом. Размер подати определялся на основании переписи населения, проводившейся каждые 15 лет. Индиктом именовался как сам 15-летний отрезок времени, так и каждый год внутри него. Начало года приходилось на 1 сентября, когда собирался урожай и уплачивался налог.

При императоре Константине Великом († 337) 15-летний цикл индиктиона стал использоваться в летосчислении. В VI веке он стал одним из циклов созданного к этому времени византийского календаря, привнеся в церковный календарь следы хозяйственного уклада жизни исторической эпохи «золотого века христианства». В церковном календаре 1 сентября открывает годовой цикл неподвижных праздников – от Рождества Богородицы 8 сентября старого стиля до Ее Успения 15 августа.

В Византии и на Руси год не всегда начинался с 1 сентября; было широко распространено также мартовское летосчисление, когда началом года считается 1 марта или 25 марта (дата праздника Благовещения). Если говорить точно, то церковный календарь, которому следуют Иерусалимская, Русская, Грузинская, Сербская Поместные Церкви и монастыри Афона, есть календарь не юлианский, а основанный на юлианском календаре византийский календарь, сложившийся к VI веку. В чем особенность этого календаря? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно обратиться к самому средоточию православного церковного года – празднику Пасхи. «Воскресение Христово есть основа нашей веры христианской православной. Воскресение Христово есть та первая, важнейшая, великая истина, возвещением которой начинали свое благовестие после сошествия Святого Духа апостолы. Как Крестной Христовой смертью совершено наше искупление, так Его Воскресением дарована нам вечная жизнь. Поэтому Воскресение Христово есть предмет постоянного торжества Церкви, неумолкающего ликования, достигающего своей вершины в праздник святой христианской Пасхи». Поэтому первой отличительной особенностью богослужебного византийского календаря Церкви является то, что он неотделим от Пасхалии. Этот календарь имеет начало года 1 марта и ведет непрерывный счет дней с пятницы 1 марта 5508 года до Р.Х. Чтобы ответить на вопрос, какой сейчас год по византийскому «вечному» календарю «от сотворения мира», нужно для всех дней, начиная с 1 марта, прибавлять к номеру года от Р.Х. число 5508: 2011+5508=7519. Можно сказать, что мартовское новолетие 1 марта старого стиля напоминает нам о пасхальном годовом цикле постов и праздников Церкви, потому что именно 1 марта начинается новый год в византийском календаре, на котором основана наша Пасхалия.

Обращает на себя внимание, что первый день византийского календаря – пятница – есть в то же время и день грехопадения Адама. Этот день всегда будет напоминать о Кресте, который Господь добровольно принял в Великий пяток ради восстановления падшего Адама. День грехопадения есть шестой от сотворения мира. Значит, первый день творения является воскресеньем. Мы видим, что византийские хронологи присваивали имена дням седмицы ранее первого дня календаря. Этим было выражено церковное представление о первичности библейского седмичного круга дней по отношению к другим календарным ритмам. Здесь есть и указание, что, независимо от числа на календаре, следует помнить о воскресенье, среде и пятнице — всегда особых днях для каждого православного человека. Подчеркнем, что византийский календарь сохраняет непрерывный счет седмиц с самого первого дня.

Отрезок от начала календаря до Рождества Христова — 5,5 тысяч лет — указывает на срок от сотворения мира до грехопадения Адама — 5,5 библейских дней. Эта симметрия, заложенная в календарь его создателями, также имеет важнейшее смысловое значение.

***

Византийский календарь имеет еще одну немаловажную особенность. Он охватывает непрерывной шкалой дней все историческое время европейской культуры. Благодаря арифметической стройности солнечных и лунных ритмов, непрерывному счету дней седмицами и четверками лет и своей укорененности в культуре европейских народов он является непревзойденным инструментом для исчисления дат и хронологии.

Общеизвестно, что удобство календаря для хронологии и его астрономическая точность находятся в определенном противоречии. Если подстраивать календарь к движению светил – а делать это реже или чаще придется постоянно, поскольку абсолютно точный астрономический календарь невозможен, – то придется в принципе отказаться от идеи вечного календаря. По-настоящему вечный календарь может быть только моделью реальности, в которой отражены особенности движения светил, но нет буквального соответствия, которое и не ставится обязательным условием (стремление к буквализму несовместимо с совершенством и красотой).

Примером календаря, в котором астрономическое соответствие было оставлено в небрежении ради арифметической простоты и удобства исчисления дат, является календарь Древнего Египта. Год в нем состоял ровно из 365 дней. Египетский календарь просуществовал в истории более четырех тысяч лет, намного превзойдя свой период обращения даты астрономического равноденствия по числам календаря. Известно, что Н. Коперник использовал египетский календарь при составлении планетных таблиц. Можно упомянуть также известного фантаста и популяризатора науки А. Азимова, который в романе «Вторая Академия» представил календарь Древнего Египта в качестве вечного всегалактического (год в его календаре состоит из целого числа 365 дней). Процитируем: «По причине или по целому ряду причин, неизвестных простым смертным в Галактике, в незапамятные времена в Межгалактическом Стандарте Времени была выделена основная единица – секунда, то есть промежуток времени, за который свет проходит 299 776 километров. 86 400 секунд произвольно приравнены к Межгалактическому Стандартному Дню. А 365 таких дней составляют один Стандартный Межгалактический Год. Почему же именно 299 776, почему 86 400, почему 365? Традиция, говорят историки, отвечая на этот вопрос. Нет, говорят мистики, это таинственное, загадочное сочетание цифр. Им вторят оккультисты, нумерологи, метафизики. Некоторые, правда, считают, что все эти цифры связаны с данными о периодах вращения вокруг своей оси и вокруг Солнца той единственной планеты, что была первородиной человечества. Но на самом деле точно никто этого не знал».

***

Немного коснемся устроения византийского календаря в связи с Пасхалией. Единые правила расчета дня Пасхи сложились в течение II–V веков новой христианской эры. Александрийский способ, принятый всей Церковью, опирался на древнегреческие таблицы течения Луны в соединении с юлианским календарем. В Александрийской пасхалии 21 марта юлианского календаря называется днем весеннего равноденствия. Условное календарное полнолуние, выпадающее на 21 марта или последующие дни, называется весенним пасхальным полнолунием. Воскресенье после весеннего полнолуния и является светлым праздником Пасхи. Этими простыми правилами и наименованиями дней в византийском календаре навечно закреплена память о событиях Пасхи, Креста и Воскресения Христова в связи с ветхозаветной пасхой 14 нисана по еврейскому календарю, которая была весной в Иерусалиме. Юлианский календарь в соединении с Александрийской пасхалией объединил в себе непрерывный счет дней, солнечный и звездный года и движение Луны. В таком виде, наполненный и освященный новым (христианским) смыслом измерения времени, с началом отсчета от сотворения мира, он стал календарем империи Ромеев (Византии) и явился выдающимся событием в истории культуры, оказав влияние на самые различные стороны жизни народов Европы. На Руси византийский календарь известен под названием Миротворного круга.

Александрийская пасхалия как часть византийского календаря основана на круге в 532 года. Этот круг называют великим индиктионом, в отличие от малого индиктиона длиною в 15 лет. Каждые 532 года в византийском календаре повторяются все возможные сочетания фаз луны, порядковых номеров дней в году и наименований дней седмицы. Благодаря этому свойству календаря богослужебный Типикон Православной Церкви завершен. Наличие круга в 532 года показывает, что авторы Пасхалии простирали ее много далее одного цикла, то есть на несколько тысяч лет. Отсюда можно заключить, что движение пасхальных границ по сезонам солнечного года – 1 день за 128 лет – было заложено в Пасхалию уже при ее создании. Тот же принцип мы видим и в отношении к календарю. Начало отсчета византийского календаря – 5508 год до Р.Х. Значит, календарь уже при его создании в V веке охватывал отрезки времени длительностью не меньше шести тысяч лет. В начале отсчета византийского календаря астрономическое весеннее равноденствие приходится на начало мая. Еще через шесть тысяч лет это событие сместится на начало февраля. Создатели календаря не могли не видеть этой особенности и, очевидно, не считали ее ошибкой.

К чему приводит движение даты астрономического весеннего равноденствия в византийском календаре? Весь цикл праздников Церкви, в том числе пасхальных, постепенно смещается в сторону лета. За 46 тысяч лет церковные праздники проходят по всем временам года, освящая весь годовой круг светом Пасхи. Это движение праздничных дней сообщает православным праздникам поистине вселенский характер, поскольку в равном положении оказываются христиане Северного и Южного полушарий (не говоря уже о жителях космических орбитальных станций). Начинается Пасха весной в Иерусалиме и обходит весь солнечный год, возвращаясь снова к иерусалимской весне через 46 тысяч лет. Это подобно тому, как пасхальное благовестие, воссияв во Иерусалиме, обошло всю вселенную. «Закон отошел, а Благодать и Истина всю землю наполнили... Оправдание иудейское скупо было, из-за ревности, не распространялось на другие народы, но только в Иудее одной было. Христианское же спасение благо и щедро простирается во все края земные». «Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир» (Ин. 1: 9). Не такое ли обоснование для возможности движения дней праздников по временам года имели в виду создатели Александрийской пасхалии?

Мы видим, что движение условной даты весеннего равноденствия по сезонам года, заложенное в византийский календарь его создателями, нельзя считать «ошибкой» календаря. Более того, это движение заключает в себе удивительное конкретно-историческое указание на столетие, в котором явлена была нам Пасха Христова – а именно: в течение более чем 40 тысяч грядущих лет по разнице между астрономическим весенним полнолунием и полнолунием Александрийской пасхалии можно будет однозначно установить историческое время Крестных страданий и Воскресения Спасителя. Подобное же указание мы читаем в Символе веры: «При Понтийстем Пилате».

Византийский календарь при внимательном и непредвзятом рассмотрении открывается как созданный для вечного употребления. Он подобен прекрасной книге, отражающей течение светил и наполняющей его смыслом без стремления к буквальному соответствию астрономической реальности. С точки зрения науки – это одна из моделей течения времени. С точки зрения Церкви – икона времени.

***

В этой связи стоит упомянуть об особенностях григорианской Пасхалии, введенной на Западе в XVI веке. Не всем известно, что эта Пасхалия основана на византийском календаре. Ради достижения большей астрономической точности лунные циклы Метона и Калиппа из византийского календаря дополняются поправкой Гиппарха (один день за 304 года). Эту поправку не включили в календарь астрономы Александрии, а Луиджи Лиллио, создатель григорианского календаря и Пасхалии, решил исправить их «ошибку». После введения поправки полученная юлианская дата пасхального весеннего полнолуния переводится на григорианский календарь.

Солнечный цикл григорианского календаря отличается от юлианского на трое суток за 400 лет. В результате наименьшим отрезком этого календаря, содержащим одинаковое число дней, является отрезок в 400 лет. Поэтому григорианский календарь неудобен для хронологии. Его начало отсчета неопределенно: с точки зрения арифметики – это 1 год н.э.; с точки зрения замысла григорианского календаря – это время I Вселенского Собора 325 года, к которому привязана дата равноденствия 21 марта; с точки зрения непрерывности календаря – это 1584 год – год введения календаря, когда из непрерывного византийского счета дней было удалено 10 суток. Понятно, что Церковь, перешедшая на западный календарь и Пасхалию, теряет Типикон как завершенный свод правил богослужения, поскольку число всевозможных сочетаний дней и фаз луны в григорианской Пасхалии практически неограничено.

Цель григорианской реформы – приближение календаря и Пасхалии к движению светил – достигается с хорошей практической точностью, но только в пределах ближайших трех тысяч лет. Византийский же Миротворный круг рассчитан на обороты и по 26 тысяч, и по 46 тысяч лет, и на много таких оборотов... Поставив во главу угла соответствие течению светил, реформаторы сделали свой календарь «смертным». Что же будет с «новым стилем» через три тысячи лет? Вся его сложная система из поправок и сложных таблиц «поплывет» и потеряет очертания, как сугроб на весеннем солнце... А потом? Снова реформы. Поэтому григорианский стиль — это не календарь в строгом смысле. Он не нацелен на вечность. Это не более чем эмпирические таблицы течения светил, рассчитанные, подогнанные только на ближайшие три тысячи лет — и не более того.

* * *

Думается, что самым благоприятным итогом дискуссий между сторонниками старого и нового стилей будет сохранение сосуществования двух календарей — григорианского в быту и делопроизводстве и юлианского (византийского) в церковной жизни и научной хронологии. На первый взгляд, календарное двустилие может показаться неправильным положением и даже недопустимым, как наличие двух разных систем правил правописания в языке. Но на проблему лучше посмотреть с точки зрения не взаимоисключающих правил, а со стороны стилевого многообразия, которое будет скорее преимуществом, чем недостатком. Обратим внимание на сосуществование и взаимодополнение двух стилей в языке – высокого и бытового. В истории известны случаи совместного употребления двух и более календарей: в культуре индейцев майя один календарь служил для хронологических расчетов, второй был религиозным, третий (самый простой) – бытовым.

Сохраняя верность традиционному календарю в хронологии и богослужении, мы не гонимся за химерой «астрономической точности». Для этого есть другие календари – и григорианский, как известно, далеко не самый лучший из них. Наш церковный юлианский (византийский) календарь имеет совсем другое назначение. По нему мы совершаем мироспасительный праздник Пасхи, храним память о священных событиях, достойных вечной памяти; он является канвой, с которой неразрывно связан весь строй православного богослужения, созданного на протяжении тысячелетия византийскими литургистами.

Поэтому поздравим 14 сентября друг друга с византийским новолетием, храня верность традиционному календарю и Типикону, понимая, что нам вручено великое культурное сокровище — византийский церковный календарь. Его мы получили от святых Кирилла и Мефодия вместе с литургическим наследием на церковнославянском языке. И, как некогда православные ромеи в Константинополе, помолимся и мы в храме и дома: «Всея твари Содетелю, / времена и лета во Своей власти положивый, / благослови венец лета благости Твоея, Господи, / сохраняя в мире люди и град Твой / молитвами Богородицы и спаси ны».

Иерей Андрей Ломов.

12 января 2012 г. Источник: Газета Эском – Вера  

Утром служим молебен в моей келье. Смотрю в окно: возле храма мужчина и две женщины, в одной из которых узнаю свою давнюю знакомую.

Вынужден прервать молебен, чтобы закончить его после. Начинаем общаться с пришедшим мужчиной. Михаилу лет тридцать пять. Очевидно, готовился к встрече со мной. У него много вопросов, а ещё больше аргументов в защиту своих заблуждений. Он любит Россию, хочет её величия и благополучия. Он деятелен, был во многих партиях и движениях. Знает понемногу обо всех религиях. Представляется верующим, православным. Но заявляет: «В церковь не хожу». Почему? Отвечает, что Церковь уже не благодатная, поддерживает политику властей, обслуживает богатых.

Это я уже слышал. Все эти модные, несмотря на их допотопность, обвинения, человек, затвердив однажды назубок, даже не думает потом исследовать, принимает как данность. Ещё бы! Ведь мало того, что это позволяет ему избегать трудов воцерковления, так ещё и даёт основание уважать себя безмерно, чувствовать эдаким мыслящим и развитым господином, идущим в ногу со временем.

Мы с Мишей находимся в разных средах обитания. Интересы общие, но подходы к ним противоположные. Вот говорит он: «Я уважаю все религии». Полагает, что я должен этому радоваться, ведь в число этих религий входит и православие. Вынужден его разочаровать. Не радуюсь, вместо этого замечаю:

– А я нет. Лжеверие и суеверия уважать не могу. Относиться к другим религиям с терпением, христианским смирением – это пожалуйста. Они есть, значит, Господь их попускает. Но скорблю, что последователи этих религий живут во лжи, не хотят лучшей веры, веры истинной – православной. О ней свидетельствует, скажем, чудо схождения Благодатного огня в храме Воскресения Господня в Иерусалиме. Он сходит каждую Великую субботу, накануне православной Пасхи.

Прославлять Господа можно всем. Вот что один сектант заявил отцу Виталию Размыслову: «Мы не против православия, но мы считаем, что могут быть и другие формы прославления Бога». Конечно, могут. Всякое дыхание да хвалит Господа! Но прославлять – это ещё не всё. Даже православному спасаться неимоверно сложно, каково же другим, навесившим себе на ноги пудовые гири заблуждений?

– Ну а царь Николай II, какой же он святой? – задаёт Михаил новый вопрос и собирается развить свою мысль, но я вынужден его прервать.

– Достоверно неизвестно, – отвечаю, – хорошо правил царь или плохо. Скажем, у дрянного офицера, если всё идёт по накатанной и с неба не каплет, дела могут идти блестяще, а хороший потерпит крах, столкнувшись с более сильным противником. Лишь опытный, знающий человек может приступить к каким-то выводам, а не всякий, кто мнит себя стратегом.

– Но зато мы знаем, – продолжаю я, – что Помазанника Божия вместе с семьёй зверски убили без суда и следствия какие-то иноверцы. И Церковь канонизировала Царскую Семью как мучеников и страстотерпцев. Их канонизация – дело внутрицерковное. Нужно жить жизнью Церкви, чтобы понять её действия. А судят их все кому не лень.

Михаила это не убеждает. Мне ясно, чем живёт этот человек, что он делает и будет делать. Всё, к чему он стремится, будет ложью, потому что в духе мира сего он ищет самооправдания и самоутверждения. Мы тонем в потоке лживой информации. Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорил: «Не всякую книгу можно читать». Трудно найти ныне человека, который готов последовать этому совету. Наш современник – эксперт во всех вопросах бытия, судит обо всём, не понимая, что сплошь и рядом его обманывают те, кто сам себя обманул. Писатель, полагая себя честным человеком, разве станет замечать, что его рукой водит тщеславие и сребролюбие? Ему это не выгодно. Лишь горячее желание спастись – такая вот высшая выгода – способно поднять нас над ложью, которую мешает распознать отец лжи. Он непрерывно будирует недовольство среди неверов и маловеров.

– Ну батюшка, – продолжает Михаил, – а то, что Патриарх обнимается с Медведевым и Путиным, разве не говорит, что он с ними заодно? Церковь становится государственной...

– Михаил, – спрашиваю, – тебе лучше было бы, если бы они грызлись между собой? Я очень рад, что Патриарх общается с Президентом, премьер-министром и прочими деятелями. Ведь капризами и ультиматумами он не смог бы повлиять на дела в нашем Отечестве. Послушай обращения Святейшего к людям, сколько в них компетентности, логики, доброжелательности. Его оценки событий всегда точны, и любой непредвзятый человек видит, что его устами говорит Дух Святой.

Дорого мне и то, что Дмитрий Медведев на встрече с ветеранами дважды сказал, что является православным. Не постыдился признать свою приверженность ко Христу, зная, что многие на него за это ополчатся. «Храни вас Бог», – услышал я недавно из уст Владимира Путина в адрес студентов. Это многого стоит. У обоих, вероятно, есть духовники, которые напоминают им о жизни вечной, а не о жизни ради сиюминутных выгод. Я не предлагаю идеализировать наших правителей, но Господь старается вручить власть лучшим из тех, что есть, и если эти чем-то плохи, остальные, боюсь, ещё хуже.

Они ещё меньше понимают, что без духовной жизни нашу страну ждёт крах. Можно успешно вырыть яму – с соблюдением всех технологий, быстро и дёшево, чтобы рухнуть в неё и погибнуть. У невера просто нет того кругозора, который даёт Церковь, ведь её границы – вне времени и пространства. Человек без Бога не имеет зрения, чтобы распознать смысл своих действий.

Вот как это бывает на практике. На минувшей неделе отпевал одну женщину. Спрашиваю, сколько лет бабушке. «Пятьдесят шесть», – отвечают. Младше меня. А я подумал, что ей за восемьдесят. Разжёг кадило, положив ладан с запахом жасмина, очень приятный аромат. Присутствующие забеспокоились, раздались выкрики: «Не переношу этого запаха! Дайте пройти!» Человек пятнадцать, кашляя, давая понять, что задыхаются, удалились. Вспомнилась поговорка: «Бежит, как чёрт от ладана». Когда отпевание закончилось, вышел на улицу. Там стояли человек тридцать, в том числе сбежавшие, и все, даже подростки, курили. Я прошёл сквозь зловонное облако, понимая, что моя одежда будет теперь несколько дней вонять табаком. Как понять, что наделённые разумом люди предпочли запаху жасмина смрад, а долгой, наполненной смыслом жизни предпочитают кашель, отравленность, постылые дни, раннюю смерть?

Люди, выбирайте: жасмин – или никотин, гибель – или спасение.

Митрополит Гортинский Иеремия: выставляется на поругание честное имя нашей Родины

Афины, 12 января 2012 г.

 

Митрополит Гортинский Иеремия выразил свое отношение к аресту и заключению настоятеля монастыря Ватопед архимандриту Ефрему. Текст с его обращением был на днях опубликован греческим агентством «Ромфеа», а русский перевод на сайте Pemptousia.ru:

«Выражаю свое решительное негодование, а также негодование клира и благочестивых мирян митрополии Гортинской и Мегалупольской по отношению к непозволительному нападению на Церковь в целом и на монашество в частности, выразившееся в аресте, произошедшем в день праздника Воплощения Сына Божьего, добродетельного и просвещенного игумена Священной Обители Ватопед, что на Святой горе, отца Ефрема.

Мы считаем это решение непозволительным для нашей православной Родины и проявлением неблагодарности нашего Государства к Матери-Церкви, которой оно обязано своим существованием, благодаря жертве тысяч архипастырей, священников и монахов, положивших жизни за нее и ее свободу.

Поскольку и мы со всеми здравомыслящими людьми расцениваем горестное событие ареста священного старца отца Ефрема не как действие, направленное лично против него, а против всей нашей Церкви, заявляем:

Вся наша святая митрополия прибегнет к честной борьбе в защиту святых и преподобных нашей веры, на которую наше государство нападает так грубо и кощунственно, сажая в тюрьму ее прославленных добродетелью и богословской мудростью игуменов.

Таким нападением власть предержащих, выражаемым в заключении в тюрьму ватопедского игумена, выставляется на поругание честное имя возлюбленной нашей Родины Греции перед лицом чужеземных христианских народов.

Честь и слава нашему честному старцу Ефрему, ибо он удостоился от Бога претерпеть это мученичество. Мы же радуемся его терпению, знаменующему, что его душа полна благодати Божией, и заявляем, что будем почитать его как мученика Христова.

Монахи спасают мир своей молитвой. Стыдно сажать в тюрьму наших спасителей, а именно ватопедского игумена, отца Ефрема, который недавно во время посещения России прославил не только Православную Церковь, но и нашу Родину, Грецию.

Поскольку печальный факт ареста старца Ефрема случился в рождественские дни, нам вспоминаются евангельские события, когда во время Рождения Иисуса Христа произошло ужасное избиение младенцев по бесчеловечному приказу презренного Ирода».