«А если Господь отнимет у меня самое ценное?!»
О потерях и приобретениях христианина

Игумен Нектарий (Морозов)













Среди «детских страхов», которыми подчас терзается душа христианина, есть и совсем, казалось бы, нелепый, даже постыдный, но тем не менее совершенно реальный: «А не попустит ли мне Господь потерять то, что для меня дорого, без чего мне трудно обойтись, без чего я вроде бы и не я буду?» Или ещё определенней: «А не отнимет ли у меня это Господь?»

Откуда такое малодушие, такое недоверие, доходящее порой до стремления от Бога «обособиться», не отдать, не выпустить из своих рук того, что из них Он — Господь и Создатель наш — потихоньку «тянет»? Не должно так быть, не может в принципе быть места подобным мыслям и расположениям в сердце верующего человека? Не должно, но может и есть. Иначе не приходилось бы слышать об этом то и дело в беседах в храме и за его пределами, а еще чаще — наблюдать в реальной жизни проявления такого настроения с сопутствующей ему ожесточенной борьбой за «свое» против... Даже язык не поворачивается сказать, против чего, а точнее — против Кого...

Все, что есть у нас, — самая жизнь наша, бесценный дар бытия — от Него, Им нам дано. И все, что к жизни этой действительно потребно, — от Него тоже. Как же зарождается в душе такой страх? Что лежит в основе его, чем питается и поддерживается он?

Живя невнимательно и нерадиво, мы очень часто оказываемся не в состоянии должным образом осмыслить и то, что делаем сами, и то, что происходит с нами, и то, что творится внутри нас. Но сама душа наша, несмотря на это, практически всегда ощущает те неправильности, которые мы допускаем, приходит в состояние тревоги, беспокойства, лишаясь таким образом мира. И неясные, не до конца понятые страхи именно здесь, в этой области, коренятся.

Никого и ничто не должен любить человек больше, нежели Бога. И не потому только, что таков закон, не потому, что такова заповедь даже, не потому, что таково непреложное требование Творца по отношению к Своему созданию. Просто нет у нас никого ближе и дороже, чем Он, нет никого, кто бы так нас любил, кого настолько касалось бы все, что касается нас. И любовь к Нему, всякую другую любовь превосходящая, — естественна, можно сказать, природна для человека. И если забыта эта истина напрочь человеком, от Бога далеким, то не может она не быть очевидна для христианина.
«

Слишком часто мы любим какой-то тлен больше, чем Своего Небесного Отца
»

Не может... Но слишком часто оказывается, что на самом деле мы куда больше, нежели Своего Небесного Отца, любим какую-то суету, какой-то тлен, то, что, появившись на краткое время, бесследно исчезнет потом. И неважно, что это такое: богатство, какое-то имущество, положение в мире, слава, отношение к нам людей или наши отношения с людьми. Человек в своем падшем состоянии способен привязываться, страстно отдаваться всему, что связано в свою очередь с землей, к которой после грехопадения обратился его взор. И привязывается. И чувствует неправильность этого. И гонит это чувство прочь, пытается «закрыться» от него, не обращать на него внимания. Но оно все равно прорывается сквозь выстроенные на его пути преграды, добирается до сердца, и отзывается в нем тем самым страхом: «А вдруг потеряю?.. А вдруг отнимет?..»

И ведь не назовешь это предположение совершенно бессмысленным. Если «чужому», «внешнему» человеку и не попустит порой такой потери, такого «отъема» Господь, то у своего — того, кто хочет быть Его учеником, но не решается, продав имение, за Ним идти, — отнимет почти наверняка. Да и как же иначе? Ведь видит Христос сокровенное в нас, знает, что сердце наше стремится, рвется к Нему. Видит и то, что именно связывает и лишает нас свободы. И если обретается для этого хоть какое-то действительное основание в нас самих, разрешает от уз. Иногда нечувствительно, незаметно, иногда болезненно и тяжело.

Впрочем, и боль, и тяжесть — лишь оттого, что довериться часто не удается. Забывается: «Господь мой еси Ты, яко благих моих не требуеши» (Пс. 15:2) — не нуждаешься Ты, Господи, в моих благах и не забираешь их у меня, если они для меня и вправду благи. А если забираешь, то лишь потому, что благо именно в том, чтобы забрать.

Нелегко дается человеку эта борьба. Нелегко дается настоящее, простирающееся на всю жизнь и все, что может в ней статься с нами, доверие Тому, кто эту жизнь нам дал: слишком уж ценим мы ее саму по себе, слишком привязываемся к ней, воспринимая дар как данность. Но без доверия нет и подлинной веры, а только лишь самое начало ее, первые ростки. Без испытаний, без опыта потерь и лишений им не окрепнуть. Не почувствовав себя хоть в самой малой степени сидящим на гноище Иовом, не пережив, пусть даже в самой мизерной мере чего-то подобного, не сказав — сразу или же в конце концов — «Как Богу угодно, так тому и быть, буди благословенно имя Его во веки», не стать никому настоящим христианином. Поэтому путь Иова — путь каждого, кто когда-то решился взять крест и пойти за Христом и впоследствии решения своего не изменил. И не надо этому удивляться. Но и бояться тоже не надо.
«

На этом пути теряя — обретаешь, скорбя — радуешься, отдавая — обогащаешься
»

Ведь путь этот — такой удивительный и ни на какой другой не похожий. На нем теряя — обретаешь, скорбя — радуешься, отдавая — обогащаешься. Надо просто верить, доверять и всегда помнить, что ничего случайного в нашей жизни с того момента, как мы в нее вошли, нет, что все — и подаренное и отнятое — на пользу подарено или отнято. А потери... Потери неизбежны.

Хотя... Хотя есть одна дивная, но очень логичная закономерность. Меньше всего теряют люди, которые потерь не боятся. Меньше всего «забирает» Господь у тех, кто всегда и все готов отдавать. Потому что какая нужда в лекарстве, а тем более в операции, когда и болезни-то нет? Зачем освобождать того, кто ничем не связан?

Не хочешь терять и не хочешь лишаться? Не привязывайся ни к чему и не держись ни за что.

Игумен Нектарий (Морозов)


7 сентября 2015 года.pravoslavie.ru›put/81790.htm