Надежда Дмитриева

Празднование 12/25 февраля, 13/26 октября
и во вторник Светлой седмицы

…Все мы являемся свидетелями знаменательного события — Иверский образ Пресвятой Богородицы вновь обрел свое историческое место в самом центре первопрестольной Москвы, в воссозданной Иверской часовне у Воскресенских ворот. С великим трепетом и благоговением наши предки именовали Русь Домом Божией Матери. И это не было горделивым превозношением. В этих словах верующий русский народ выражал свою смиренную благодарность Царице неба и земли за Ея великие и богатые милости, свидетельствовал о них перед другими народами и выражал свою любовь к Той, Которая многократно приходила ему на помощь в трудные моменты... Совершая ныне новое сретение Иверской иконы Божией Матери, мы твердо верим, что, как в былые времена, Пресвятая Богоматерь, Которая множество раз являла Свои предстательство и милосердие в бесчисленных Своих иконах, не оставит и впредь град наш, страну нашу Российскую и народ ее Своим Покровом.

Патриарх Алексий II

Иверская икона Божией Матери

По преданию Святой Горы Афон, образ Божией Матери, известный как Иверская икона, впервые явил свои чудеса в царствование греческого императора Феофила (IX век), во времена лютых иконоборческих гонений. Достоверная же история этого образа восходит к XI веку, когда иноки афонской Иверской обители узрели на морской глади достигавший до неба огненный столп и, пораженные, повторяли лишь одно: «Господи, помилуй!» Изо всех соседних монастырей сошлись к морю иноки и по усердной молитве увидели, что стоит этот столп над иконой Богоматери. Но чем ближе подходили братия к водам морским, тем далее уходила от них икона. Тогда собрались они в храм и со слезами молили Господа, чтобы дозволил Он им обрести новую святыню.

В то время подвизался в Иверской обители старец Гавриил, жизни строгой, нрава же детски простого. Летом нес он подвиг молчания на вершине неприступной скалы, зимой сходил к братии; облаченный во власяницу, вкушавший лишь овощи с водою, походил он на земного ангела, как и подобает принявшим на себя ангельский чин. Ему-то и явилась в сонном видении озаренная дивным небесным светом Владычица и повелела: «Скажи настоятелю с братией, что Я хочу дать им Свою икону, покров Свой и помощь; потом же ступай в море — иди с верою прямо по волнам, и тогда узнают все Мою любовь и благоволение к обители вашей».

Старец передал свой сон настоятелю, и наутро иноки с кадилами и лампадами отправились к берегу. Под молебное пение братии ступил Гавриил на воду и, поддерживаемый той верою, которая горами движет, чудесно прошел по волнам как по суше и принял в свои руки святую икону.

С ликованием встретили ее иноки на берегу, три дня и три ночи творя перед образом молебствия, а затем внесли в соборную церковь, где и поставили в алтаре.

На другой день монах, зажигавший лампады в храме, иконы на этом месте не нашел. Она висела над вратами обители. Образ внесли в храм, однако наутро повторилось то же самое.

И вновь было видение старцу Гавриилу, и повелела ему Владычица объявить братии: «Не хочу быть охраняемой вами, но хочу Сама быть Хранительницей вашей не только в земной, но и в небесной жизни. Испросила Я у Господа милость вам, и доколе будете видеть икону Мою в своей обители, дотоле благодать Сына Моего к вам не оскудеет».

В благодарной радости выстроили иноки во славу Пречистой храм над вратами своей обители и поставили в нем икону. Тут изначальный образ пребывает и поныне. Эта икона именуется «Портаитисса» — то есть «Вратарница», или «Привратница»; по месту же явления в Иверской обители она называется Иверской. Дивный символ, связанный с названием иконы, выражен в акафисте: «Радуйся, благая Вратарнице, двери райские верным отверзающая!»

Множество преданий связано с этой иконой. Однажды некий разбойник ударил ее мечом, и тогда из лика Богоматери исторглась кровь, доселе видимая на иконе. Разбойник покаялся и окончил свою жизнь среди братии Иверской обители, пребывая в подвиге строгого поста и молитвы.

Немало и иных чудес было явлено от Иверской иконы. И сейчас издали, с волн морских, взирают на стены монастырские русские паломники, ибо строго запрещает Устав Святой Горы ступать на ее землю праздным гостям, а нога женщины не касалась ее вот уже почти тысячу лет.

Веками отмаливали великие афонские старцы грехи нашего суетного и заблудшего мира. Потому, быть может, Господь еще и терпит нас, грешных и слабых, что доселе пребывает в нашем мире столь великие подвижники, своим молитвенным подвигом спасающие всех православных христиан.

Иверская часовня у стен Московского Кремля.

По великой любви народа русского к Иверскому образу еще в середине XVII столетия принесено было в Россию несколько чтимых списков с него, из коих наиболее прославились образ в Иверском Валдайском монастыре и образ в московской часовне у Воскресенских ворот Китай-города, написанный по просьбе Патриарха Московского к архимандриту афонскому Пахомию. И когда в 1648 году три инока-святогорца поднесли царю Алексею Михайловичу готовый образ, то приложили к нему и письменное повествование:

«Как есми приехал Пахомий в наш монастырь, собрав всю свою братию, 365 браток, сотворили есма великое молебное пение с вечера и до света и святили есма воду со святыми мощами; святою водою обливали чудотворную икону Пресвятыя Богородицы, Старую Портаитскую (Вратарную) и в великую лохань ту святую воду собрали; собрав, паки обливали новую доску, всю из кипариса, и опять собрали ту святую воду в лохань; и потом служили Божественную литургию с великою верою, и после святой литургии дали ту святую воду и святые мощи иконописцу... И та икона новописанная не рознится ничем от первой иконы ни длиною, ни шириною, ни ликом — слово в слово новая, аки старая».

Этот самый список, известный как московская Иверская икона, встречали 13 октября 1648 года у Воскресенских ворот царь с семейством, патриарх и великое множество народа православного. Образ был помещен на воротах, которые с тех пор стали называть Иверскими. Затем, в 1669 году, перенесли его в деревянную часовню, а с 1791 года чудотворная пребывала в каменной часовне с синим, словно небо, и усеянным золотыми звездами куполом и двумя золотыми фигурами апостолов при дверях.

Иверская прославилась множеством чудес и исцелений, каковые записывались в особую книгу. Нескончаемым потоком шли к ней москвичи и гости первопрестольной, дабы помолиться и получить благословение Пречистой на свои труды. Цари и царицы благочестивые, въезжая в белокаменную, прежде Кремля заходили в Иверскую часовню. Как вспоминали старые москвичи, по ночам святую икону возили из дома в дом в закрытой карете, запряженной шестеркой лошадей, в сопровождении духовенства. Впереди скакал всадник с факелом. Кучера на козлах сидели без шапок, а в сильный мороз обвязывали головы платками.

Бытописатель старомосковского благочестия Иван Сергеевич Шмелев вспоминал, как истово готовились в замоскворецких домах к такой встрече с чудотворной:

«Новым кажется мне наш двор — светлым, розовым от песку, веселым. Я рад, что Царице Небесной будет у нас приятно. Конечно, Она все знает: что у нас под шатерчиком помойка, и лужа та же, и мусор засыпали песочком; но все же и Ей приятно, что у нас стало чисто и красиво и что для Нее все это. И все так думают. <…>

Видно передовую пару шестерки, покойной рысью, с выносным на левой… голубую широкую карету. Из дверцы глядит голова монаха. В глубине смутно золотится. <…>

Под легкой, будто воздушной, сенью, из претворенного в воздух дерева, блистающая в огнях и солнце, словно в текучем золоте, в короне из алмазов и жемчугов, склоненная скорбно над Младенцем, Царица Небесная. <…>

Вся Она — свет, и все изменилось с Нею и стало храмом. <…> Народ стережет священную карету. На ее дверцах написаны царские короны, золотые. Старушки крестятся на Ее карету, на лошадей; кроткие у Ней лошадки, совсем святые».

В 1929 году Иверскую часовню закрыли, а в 1934-м и вовсе снесли вместе с Воскресенскими воротами, дабы тревожить в дни парадов ревом бронированных чудовищ величавый покой Кремля. Пропала, думалось многим, и сама чудотворная. Тот список, который замещал Иверскую, пока она навещала дома москвичей, оказался в замоскворецкой церкви Николы в Кузнецах, где поныне пребывает в киоте перед правым клиросом Сергиевского придела.

Сама же Иверская, как полагают благочестивые прихожане, была перенесена на клирос северного придела храма Воскресения в Сокольниках. Подлинность этого образа неоднократно подтверждалась православными московскими старожилами; что же до сомнений, то в них повинны еретики-обновленцы, устроившие позднее в этом храме свое капище и тем дерзнувшие было бросить тень и на чудотворную.

Однако все возвращается на круги своя. 4 ноября 1994 года Святейший Патриарх Алексий II после Божественной литургии в новосозданном Казанском соборе на Красной площади совершил и освящение закладного камня Иверской часовни. Так промыслительно пересеклись судьбы двух чтимых всею Русью Богородичных икон, Иверской и Казанской, дивное умножение образов которых лишь прибавляло им благодатной силы.

В сентябре 1995 года Святейший Патриарх обратился к настоятелю афонского Иверона архимандриту Василию с просьбой о написании для всероссийской паствы нового списка с «общей нашей Заступницы Богоматери Вратарницы». При усердных молитвах братии Святой Горы в кратчайшие сроки таковой образ и был написан благочестивым священноиноком Лукой из афонского Ксенофонтова монастыря.

Восстановленная Иверская часовня у стен Московского Кремля

25 октября 1995 года, в канун празднования Иверской иконе, греческий самолет доставил новый список в Москву в сопровождении двенадцати насельников Святой Горы во главе с архимандритом Василием. С радостью и благоговением встретили москвичи вновь обретенную святыню у входа в Богоявленский патриарший собор, под звон колоколов и пение тропаря внеся ее под своды храма для всеобщего поклонения. Всю ночь перед Иверской непрерывно совершались молебны и читался акафист.

На следующий день, 26 октября (13-го по старому стилю), крестный ход с Иверской иконой прошел по Никольской улице в Казанский собор к началу Божественной литургии, которую возглавил Святейший Патриарх. А около часа дня святую икону пронесли через восстановленные в прежнем великолепии Воскресенские ворота к Иверской часовне, освященной патриархом в сослужении сонма иерархов и духовенства.

Этот знаменательный день положил начало неиссякаемому потоку православных христиан к чтимой иконе Заступницы и Хранительницы нашей не только в настоящей, но и в будущей вечной жизни.

Как говорил великий афонский подвижник, старец Паисий Святогорец, «есть еще люди Божии, люди молитвы, и Добрый Бог терпит нас и снова приведет все в порядок… Наилучшим образом устроит все Добрый Бог, но необходимо многое терпение и внимание… То, что происходит сейчас, продлится недолго. Возьмет Бог метлу! В 1860 году на Святой Горе было много турецких войск, и поэтому на какое-то время в монастыре Иверон не осталось ни одного монаха. Отцы ушли… Только один монах приходил издалека возжигать лампады и подметать. И внутри монастыря, и снаружи было полным-полно вооруженных турок, и этот бедняжка, подметая, говорил: “Матерь Божия! Что же это такое будет?” Однажды, с болью молясь Божией Матери, он видит приближающуюся к нему Жену, светящуюся и сияющую лицом. Это была Матерь Божия. Берет Она из его руки метлу и говорит: “Не умеешь ты хорошо подметать, Я Сама подмету”. И начала подметать, а потом исчезла внутри алтаря. Через три дня ушли все турки! Матерь Божия их выгнала… Бог в конце концов расставит все по своим местам, но каждый из нас даст ответ за то, что он сделал в эти трудные годы своей молитвой, добротой… Нынешней ситуации можно противостать только духовно, а не по-мирски».

Тропарь, глас 1

От святыя иконы Твоея, о Владычице Богородице, исцеления и цельбы подаются обильно, с верою и любовию приходящим к ней. Тако и мою немощь посети и душу мою помилуй, Благая, и тело исцели благодатию Твоею, Пречистая.

Молитва

О Пресвятая Дево, Мати Господа, Царице небесе и земли! Вонми многоболезненному воздыханию душ наших, призри с высоты святыя Твоея на нас, с верою и любовию покланяющихся пречистому образу Твоему. Се бо, грехми погружаемии и скорбьми обуреваемии, взирающе на Твой образ, яко живей Ти сущей с нами, приносим смиренная моления наша. Не имамы бо ни иныя помощи, ни инаго предстательства, ни утешения, токмо Тебе, о Мати всех скорбящих и обремененных! Помози нам, немощным, утоли скорбь нашу, настави на путь правый нас, заблуждающих, уврачуй и спаси безнадежных, даруй нам прочее время живота нашего в мире и тишине проводити, подаждь христианскую кончину и на Страшном Суде Сына Твоего явися нам, милосердая Заступница, да всегда поем, величаем и славим Тя, яко благую Заступницу рода христианскаго, со всеми угодившими Богу. Аминь.

Молитва, чтомая в часовне Иверской иконы Божией Матери,
пред Ее образом на молебне

О Пресвятая Госпоже Владычице Богородице! Приими недостойную молитву нашу, и сохрани нас от навета злых человек и от внезапныя смерти, и даруй нам прежде конца покаяние. На моление наше умилосердися и радость вместо печали даруй. И избави нас, Госпоже, от всякия беды и напасти, скорби и болезни, и от всякаго зла. И сподоби нас, грешных рабов Твоих, одесную стати во Втором Пришествии Сына Твоего, Христа Бога нашего, и наследники быти Царствия Небеснаго и жизни вечныя со всеми святыми в безконечныя веки веков. Аминь.

Краткий обзор

Название книги, на первый взгляд, вызывает удивление. Можно ли описать духовный мир человека? Тем более – человека и его семьи? Но для воцерковленного православного верующего всё быстро встает на свои места: в книге Капкова речь идет просто о жизни Царской семьи как семьи церковной. Поистине, убеждаешься, прочитав эту книгу, что известные слова из тропаря Царственным Страстотерпцам, в которых семья называется «Христовой единой домашнею Церковью», совершенно справедливы; постараемся сказать о том и в нашем отзыве.

Духовный мир человека, конечно, неописуем. Человек светский под таким выражением понимает и образованность, и начитанность, и любовь к музыке, вообще – культуру. Для человека верующего, церковного выражение «духовный мир человека» предполагает, прежде всего, как думается, благоговейное отношение к этому миру, и поэтому скорее деликатную «дистанцию», чем интерес. Но в книге Капкова мы не столкнемся ни с чем лишним, ни с чем неделикатным. Это рассказ о том, как ходили в церковь, как постились, как часто причащались Святых Христовых Таин, какие храмы посещали, зачастую – сухие перечисления. И для человека, стороннего Церкви, книга должна показаться скучной. Но для человека воцерковленного речь в ней идет о столь дорогих вещах, что и «сухие» факты для него – ничуть не сухие. Он знает, что о самой драгоценности, за ними скрывающейся, сказать затруднительно, невозможно. Однако видит, через «сухие» сведения, что и для Царской Семьи то неизреченное, святое, что обретается только в Церкви, было так же дорого и так же значимо.

Вовлеченность Царской семьи в церковную жизнь носила не эстетический, а сущностный характер

Стоит подчеркнуть, что вовлеченность Царской семьи в церковную жизнь носила никоим образом не эстетический, а сущностный характер. Их живые сердца встречались в церкви с Живым Христом. Лучшее свидетельство тому – их жизнь во Христе в миру, соблюдение заповеди любви. В книге Капкова это в полной мере показано. Важно также и то, что автор сумел показать – главным образом, через цитаты из сохранившихся записных книжек Государыни и дочерей – что жертвенная любовь к другим людям была плодом посеянного в сердцах слова, евангельского или святых: здесь поистине сбывалось объяснение Христово притчи о сеятеле: «а упавшее на добрую землю, это те, которые, услышав слово, хранят его в добром и чистом сердце и приносят плод в терпении» (Лк. 8, 15). Мы не задумываемся над тем, какой ценой давалось несение царского креста Царской чете. И Капков обращает внимание на ключевое слово. Мы узнаем, что в самом начале их совместного пути Государь сказал своей супруге, что их главным девизом должно быть терпение.

Жизнь Царя-мученика, его личность окружены и реальными тайнами, и разнообразными представлениями легендарно-мистического характера. Книга Капкова касается некоторых устоявшихся легенд и благожелательно, беспристрастно и трезво их развенчивает.

Есть ключевое событие в истории ХХ века – отрешение Царя Николая II от власти. Автор внятно показывает, что это было именно отрешение, а не отречение.

Рассказывая о времени заточения, К.Г.Капков показывает читателю, с какими трудностями – в плане церковной жизни – столкнулась Царская семья. Автору приходится при этом говорить нелицеприятно о духовенстве, но Капков сохраняет (вообще характерную для него) беспристрастность.

На молебне в память 25-летия взятия Плевны. Ливадия 1902

Наконец, один из разделов книги посвящен, казалось бы, частному вопросу отнюдь не духовного плана – здоровью Государыни. Но и здесь автор говорит «по делу» и содержательно. Ибо многим по-прежнему кажется (даже среди православных!), что в бедах России ХХ века виновата последняя Царица, Александра Федоровна. Цепкость этой мысли иногда так сильна, что возражать бессмысленно, «не достучишься». В действительности ничто так не повредило России, как клевета на Царицу, и клевета эта была, прежде всего, жестокосердной. В Александре Федоровне не хотели видеть живого человека, от нее лишь требовали соответствовать «тому, что должно». Пресловутые же светские неудачи Государыни были во многом связаны именно с ее нездоровьем, и, благодаря К.Г. Капкову, мы начинаем видеть трагедию изнутри. Находкой К.Г. Капкова было сравнить (по документам – письмам, дневникам) высказывания Государыни – духовного содержания – в молодости и в зрелые годы: удивительно родственные! Мы видим, таким образом, цельность этой личности.

Чтобы читатель мог лучше представить книгу, о которой идет речь, предлагаем его вниманию очерк – в стиле дайджеста – о церковной жизни Царской Семьи, по К.Г. Капкову. Цифры в скобках – это номера страниц обсуждаемого издания. Даты, как и в книге Капкова, даются по старому стилю.

Цифры и факты как свидетельства веры

Первая глава книги К.Г. Капкова (будем далее упоминать её просто как «книгу») называется «Молитвенная, постовая и евхаристическая дисциплина Императорской Четы». Для людей, регулярно посещающих церковь и регулярно приступающих к таинствам, в выражении «церковная дисциплина» нет ничего казённого, тем более это понятие было естественным для Царя Николая II, отличавшегося собранностью и организованностью во всех отношениях.

Воскресные литургии Царь пропускал очень редко и только в случае крайней необходимости. На большие церковные праздники почти неукоснительно бывал в храме. Автор приводит цифры, показывающие, сколько раз за 23 года царствования Государь посетил храм в тот или иной праздник. Пасхальные и рождественские богослужения не были пропущены никогда; то же можно сказать о некоторых других праздниках. В среднем же большие церковные праздники Государь посетил не менее 15 раз за 23 года.

Помимо больших праздников и воскресных богослужений, Государь часто бывал на различных храмовых праздниках, юбилеях и торжествах, как правило, с супругой; в этих случаях практически всегда совершался молебен. Достаточно взглянуть на две фотографии, приведенные ниже, чтобы убедиться, что для Царственных страстотерпцев присутствие на богослужении не было «отстаиванием службы по необходимости»

Здесь уместно сказать, что книга К.Г. Капкова содержит очень много фотографий – хорошего качества, при небольшом размере, а главное, снабженных содержательным авторским комментарием.

На молебне во время смотра 52-го Виленского полка. Феодосия 1911

Всем известно, как сильно изменилась в ХХ веке, по сравнению с XIX-м, церковная традиция в плане частоты участия верующих в главном церковном таинстве – Евхаристии. В XIX-м веке в России полагалось (и строго полагалось) приступать к Святой Чаше раз в год – обычно Великим постом. Капков описывает, как часто и в каких случаях причащались члены Царской Семьи. Царская Чета причащалась дважды в год: в первую седмицу Великого поста и в Великий Четверг. С 1909 года добавилась еще одна дата обязательного Причастия – 21 октября, день восшествия Николая II на престол. Дети причащались чаще: и в дни рождения, и в дни именин; Цесаревич – в тяжелые дни болезни. Были три особых случая причащения Государя: 14 мая 1896 года, во время Священной Коронации, 18 июля 1903 года – накануне прославления преподобного Серафима, и 9 августа 1915 года. В отношении последней даты Капков пишет: «вероятно, ради молитв о здоровье Цесаревича», поскольку 9 августа – память мч. Алексия. Но небесным покровителем Цесаревича был святитель Алексий Московский, а не мч. Алексий. Более вероятно, что Государь причащался 9 августа 1915 года перед принятием решения о возглавлении армии. Известно, что Царь принял это решение в первой половине августа 1915 г. Можно показать, что, скорее всего, датой принятия решения было 10 августа 1915 г. Таким образом, вполне возможно, что Государь окончательно утвердился в своем намерении именно 9 августа, после Причастия.

Трепетное отношение Государя к таинству Евхаристии отмечено в книге цитатами из дневника

Трепетное отношение Государя к таинству Евхаристии отмечено в книге цитатами из дневника Царя, такой, например: «Удостоились причаститься Св. Тайн. Великая и благодатная минута» (34).

«Императрица, как женщина, – пишет автор, – связывала радость Причастия с надеждой стать ближе к мужу и желанием быть ему полезной». Автор иллюстрирует сказанное цитатами из писем, приведем последнюю из них: «Ах, дорогой, какое утешение в это время испытаний быть на Причастии вместе. Пусть Святое Причастие даст тебе силу и укрепит волю для исполнения твоего тяжелого предназначения, которое Господь возложил на тебя. Если я способна чем-то помочь тебе, так это только тем, что я могу молиться от всего сердца и от всей души за тебя и за нашу любимую страну» (45). Материнское отношение Государыни к подданным сказывалось и в желании для них близости ко Христу. Автор пишет: «Сталкиваясь со страждущими, Императрица старалась внушить им мысль о важности в тяжелое время принять в себя Христа. После начала Первой мировой войны она делилась этим с мужем: ‟Как важно иметь возможность причаститься в подобные минуты печали и как хотелось бы помочь другим вспомнить о том, что Бог даровал это благо всем – не только как нечто обязательное раз в году во время поста, но и для тех случаев, когда наша душа жаждет этого и нуждается в подкреплении...”» (45). Известны случаи благодатного воздействия бесед Государыни с ранеными, после которых они соглашались причаститься.

Каждая православная женщина, имеющая детей, разделит радость Императрицы в ее рассказе о том, как Цесаревич приобщался Святых Таин в Спале в 1912-м году, во время тяжкой болезни: «Его бедное исхудавшее личико с большими страдающими глазами засветилось от благодатного счастья, когда священник подошел к нему со Святыми Дарами. Это было такое успокоение для нас, мы тоже почувствовали такую же радость» (43).

Насчет поста Капков замечает: «Постовая дисциплина в Императорской Семье и ее окружении <...> была совсем несложной» (31) – и рассказывает об особенностях этой дисциплины. Рассказывая о сердечном отношении венценосцев к Исповеди, автор обращает внимание на то, что для власть имущих это было необычным: контакт со священником нередко носил формальный характер. «Часто священники, – пишет Капков, – не дерзали, боялись вести Исповедь, а богатый исповедник не считал нужным снисходить до иерея: последний просто накрывал голову ‟кающегося” епитрахилью и читал разрешительную молитву» (37).

Подытоживая первую главу, Капков пишет: «Итак, мы видим, Царская семья была весьма религиозна. Император Николай II был воцерковленным монархом, любил православную обрядность и молитву. Постовая дисциплина Императорской Четы была совсем несложной. Дни принятия Государем Святых Христовых Тайн приходились из года в год практически на одни и те же праздники, кроме исключительных случаев. Такая ритмика может говорить о размеренной, устоявшейся духовной жизни» (46).

Сквозная тема размышлений Капкова о Царственных страстотерпцах – их простота и невзыскательность, проявлявшиеся во всем. Это сказывалось и в отношении к иконам. Множество икон (дорогие были украдены), оставшихся в Ипатьевском доме, подробно описаны в книге в главе «Духовное становление венценосцев». Капков завершает описание так: «Все вышеописанные образа были различных размеров, выполненные на разных материалах: дереве, нипсе, финифти, жести. Объединяет иконы то обстоятельство, что все они (за исключением одного маленького образка святого Георгия Победоносца) были самого простого письма или печатные, тиражированные, без каких-либо изысков и украшений, дешевые по стоимости, доступные любому» (116) (выделено автором книги – А.М.). Почти все иконы имели надпись на оборотной стороне, обязательно – с датой приобретения или дарения, например: «Знамение» с подписью: «Дорогой нашей Ольге благословение. Папа и Мама. Спала, 3-го ноября, 1912 г.» или «Благодатное небо» с подписью «от Ани 1916 г.».

Та же простота – в отношении к храмам. Впрочем, здесь нужно отметить взыскательный вкус венценосцев. Рассказ о храмах, связанных с Царской четой, автор подытоживает следующими словами: «Над созданием храмов работали лучшие российские и европейские архитекторы, но все проекты рассматривались и утверждались лично Императором или Императрицей (если храмы были устроены ее попечением), которые входили буквально во все тонкости. Из сохранившихся проектов или самих построек видно, что Императорская чета имела глубокий художественный вкус и, мы бы сказали, духовное понимание искусства. При этом венценосцы лично предпочитали молиться в небольших, даже походных церквах, а также подземных храмах». (73–74).

Одна из многих выразительных цитат, приводимых автором, рассказывает о Государыне в храме, по воспоминаниям генерала А.А. Мосолова: «Я часто имел случай видеть Императрицу на церковных службах. Она обычно стояла как вкопанная, но по выражению ее лица видно было, что она молилась» (83).

Соблюдались утреннее и вечернее правило, Царская семья не садилась за трапезу без молитвы

Сохранилось много свидетельств (прежде всего, в письмах Государыни) того, какое значение в Царской семье придавалось молитве. Вместе с тем и в этом присутствовал порядок: соблюдались утреннее и вечернее правило, Царская семья не садилась за трапезу без молитвы. Конечно, это также упомянуто в книге.

О необходимости нового издания

Книга К.Н. Капкова – уникальное историческое исследование, благодаря которому отметаются слухи о будто бы имевшем место духовном нездоровье Царской Четы, и возникает возможность представить, каким образом венценосцам удавалось нести свой крест – они черпали силы свыше, так же, как «обыкновенно» их черпает рядовой православный верующий. Думается, что на этот план (несение креста) могло быть обращено больше внимания. Думается также, что неизбежный (просто из-за соотношения сохранившихся документов) перевес внимания в сторону Государыни может быть, хоть отчасти, исправлен. Распределение тем, расстановка акцентов и отдельные другие моменты могут быть изменены в пользу большей обстоятельности и цельности исследования. Одним словом, хотелось бы пожелать автору плодотворной работы над новым изданием его замечательной книги.

 Liz Goodrick Dillon. Bedtime Battle

Любопытный щенок

Тяф! А я еще не лаю,
Я еще не взрослый пес.
Весело хвостом виляю
И везде сую свой нос.

Нюхал во дворе дорожку,
У меня прекрасный нюх!
Под крыльцом разнюхал кошку,
И еще в сарае двух.

Розы нюхать очень сложно,
Есть шипы у этих роз.
Одуванчик нюхать можно,
Только желтым станет нос.

Косточку нашел! Удача!
Думаю теперь, как быть.
Очень сложная задача -
Съесть ее или зарыть?

Травка мне щекочет брюшко,
Прибежал я на лужок.
Села бабочка на ушко,
Думает, что я цветок.

Вдруг поднялся сильный ветер,
Хлынул дождь, я весь промок.
Но зато я чудо встретил!
По дороге полз шнурок!

Весело бежать по лужам,
Здорово бежать домой!
Дома в миске теплый ужин,
Дома коврик шерстяной.

Пусть гремят раскаты грома,
Хлещет дождик проливной.
Сухо и уютно дома.
Дома мамочка со мной!

© Copyright: Коваль Татьяна, 2016

Terry Doughty. Puppy Pail

Rosemary Millette. Something Old Something

Rosemary Millette. All Hands on Deck

Susan Knowles Jordan

Susan Knowles Jordan

Susan Knowles Jordan

Susan Knowles Jordan

Susan Knowles Jordan

Susan Knowles Jordan

Susan Knowles Jordan

Susan Knowles Jordan

Susan Knowles Jordan

Susan Knowles Jordan

Susan Knowles Jordan

Susan Knowles Jordan

Susan Knowles Jordan

Susan Knowles Jordan

Susan Knowles Jordan

Susan Knowles Jordan

Susan Knowles Jordan

Щенок

Озорной у нас щенок,
Перепортил всё что мог.
Погрыз новенькие тапки,
В грязь испачкал свои лапки.

Со стола стянул котлету,
А затем порвал газету.
Успел кота нам покусать,
И на диван забрался спать.

Мы всё убрали за щенком,
Его напоим молоком.
И лает громко как звонок!
Мой самый ласковый щенок.

© Copyright: Яна Клык, 2017

Jim Lamb

Jim Lamb

Jim Lamb

Jim Lamb

Jim Lamb

Jim Lamb

Jim Lamb

Jim Lamb

Jim Lamb

Jim Lamb

Jim Lamb

Jim Lamb

Jim Lamb

Jim Lamb

Jim Lamb

Jim Lamb

Jim Lamb

Jim Lamb

Jim Lamb

Jim Lamb

Jim Lamb

German Shepherd. Lucky Enough

Black Lab Puppies

Kevin Walsh. A Grand Stand View

Kevin Walsh. That's My Ball

Kevin Walsh. Unlikely Friends

Kevin Walsh. Sleepy Days

Kevin Walsh. Pup and Friend

Jerry Gadamus. Chocolate Covered Dandelions

Robert Metropulos. All Aboard

Jim Killen. Just Dogs

Giordano Studios. Labs in a Basket

Giordano Studios. Porch Pals

Jenny Newland. Flower Playground

Jenny Newland

River of Joy

Victoria Wilson-Schultz. Perfect Friendship

Friends

Lynn Jones. Everything's Ducky

Larry Jones. Signs of Spring

Larry Jones. Swimming Lessons

Linda Pickens. The Outfielders

Marcello Corti. Golden Puppies

Jenny Newland

Antonella Canavese

Steve Read. Mischief Makers

Steve Read. Playtime

Puppy Fun

Andrew Farley. Pals Picnic

Giordano Studios. Canine Christmas

Giordano Studios. Naughty or Nice

Linda Picken. Snow Puppies

Linda Picken

Jim Killen

Jim Lamb

Jenny Newland. Puppy Surprise

Jenny Newland. Christmas Puppies On The Loose

Giordano Studios. Christmas Wishes

Christopher Nick. Peaceful Offering

Christopher Nick. Tee Time

Christopher Nick. Puppy Standoff

Jenny Newland. Christmas Puppy

https://www.liveinternet.ru/users/matrioshka/post451059706/

О ЖЕНЩИНАХ, СТАВШИХ БОЛЬШЕ МУЖЧИН

Третье воскресенье после Пасхи посвящено не апостолам или известным святым, прославленным великими деяниями и подвигами, а самым обычным женщинам, чьи истории и служение укладываются всего в несколько Евангельских строк. Эти женщины неотступно следовали за любимым Учителем и выполняли обычную рутинную женскую работу, знакомую любой современной хозяйке: стирали, прибирали, готовили еду и покупали все необходимое. Среди них была Мария Магдалина, из которой вышли семь бесов, и Иоанна, жена Хузы, домоправителя Иродова, и Сусанна, и многие другие, которые служили Ему имением своим(Лк. 8, 2–3). Иоанна, жена домоправителя при дворе Ирода, служила любимому Учителю своим богатым имением, это она сохранила голову казненного по наущению Иродиады Иоанна Предтечи, схоронив ее на Елеонской горе. Мария Клеопова, родственница Христа, предположительно жена Клеопы, брата Иосифа Обручника. Сусанна, про которую известно только то, что она служила Христу имением своим, то есть была богатой женщиной, помогавшей апостолам деньгами. И Мария Магдалина, за свои труды прославленная как равноапостольная. Как известно из Евангелия, за ее пламенную веру ей первой явился Воскресший Господь.

Их служение Христу мало отличаюсь от того, что они делали дома, но Церковь прославляет их наравне с апостолами и чудотворцами. Причем не апостолам и аскетам была открыта самая великая тайна новой веры – Воскресение Христово, а этим простым женщинам, тихо выполнявшим свое негромкое безыскусное служение.

Мужчины забыли о смелости и долге и попросту разбежались

День Жен-Мироносиц – торжество женской жертвенной, нерассуждающей любви над прагматичным мужским разумом. К этому дню вели самые скорбные и страшные обстоятельства в жизни зарождающейся Церкви. Учитель был распят, апостолы разбежались, Тело Христа было сокрыто во гробе, заваленном огромным камнем, возле которого была выставлена вооруженная стража. Что сделали бы мужчины, окажись в подобной ситуации? Пошли бы за товарищами и вооружились до зубов, чтобы перебить стражу. И прихватили бы с собой инструменты, чтобы отвалить огромный камень от гроба. Но мужчин рядом не было – мужчины забыли о смелости и долге и попросту разбежались, а эти обычные слабые женщины просто знали: им надо пойти и помазать Тело любимого Учителя драгоценным миром. Остальное их мало интересовало. Они шли и рассуждали между собой: «Кто же нам отвалит камень от гроба?» И, не находя ответа, просто по-женски верили, что все как-то само собой разрешится.

Любой мужчина, окажись он в их компании, устал бы взывать к их разуму и сошел бы с ума. А они просто верили и шли. И когда пришли ко гробу, стража оказалась спящей, камень – отвален, а на гробе сидел... ангел, который сказал, чтобы они поспешили к апостолам и возвестили великую весть, что Учитель Воскрес. И эта самая главная новость нашей веры была куплена непоколебимой женской любовью, которая оказалась больше всей мужской логики и мудрости в мире! В этот день мир узнал, что истинная любовь не неразумна – она сверхразумна. Горящему любовью, нерассуждающему сердцу открылись Небеса и все тайны вселенной, и это сердце принадлежало простым женщинам.

В этот день мир узнал, что истинная любовь не неразумна – она сверхразумна

День Жен-Мироносиц открыл для нас высоту обыденного женского служения, которое мы, мужчины, порой даже не замечаем. Ведь домашние негромкие дела всякой женщины на земле приобрели в этот день невиданное великое и вселенское значение. В послании апостола Петра есть замечательные слова, где прямо говорится об этом:

Жены, повинуйтесь своим мужьям, чтобы те из них, которые не покоряются слову, житием жен своих без слова приобретаемы были, когда увидят ваше чистое, богобоязненное житие (1 Петр. 3, 1–2).

Наши бабушки, которые затемно встают, чтобы испечь любимым внукам пирожки, и готовы отдать для нас последнее, – мироносицы. Наши мамы, проводившие дни и ночи у нашей кровати, когда мы болели, радовавшиеся нашему малейшему успеху и молившиеся при неудаче – мироносицы. Наши устающие на работе жены, забывающие себя, спешащие домой, чтобы приготовить нам ужин и постирать носки – подвижницы. Их безграничная жертвенная любовь, терпение и смиренное ежедневное несение своего креста делает нашу суматошную, больную, исковерканную страстями жизнь светлее и лучше, и единственное, что мы можем – это быть любящими, заботливыми и бесконечно благодарными.

Слово о высоком призвании женщины

Недавно по старой нашей и вроде уже как бы доброй традиции «широкая общественность» отметила Международный женский день 8-е Марта. Правда, «международье» это относится более к просторам бывшего СССР, нежели ко всему миру, но и этого более чем достаточно… И много как всегда было споров и разговоров, особенно в православной среде, по поводу этого праздника, и аргументы звучали снисходительно-благосклонные вроде: а чего там… ну, давно уже никто Клару Цеткин не вспоминает, и уличные шествия феминисток и суфражисток, и Второй Интернационал… Мол, всё так чудесно и само собой очистилось и одухотворилось и осмыслилось по-новому, так что теперь это просто Женский день. Такой замечательный День весны, солнца, неба, цветущей мимозы и – женщин наших дорогих. Так всё симпатично и нейтрально вроде как. А я вот из Священного Писания знаю, увы, о другом, а именно: что «не собирают с терновника виноград или с репейника смоквы» и «по плодам их узнаете их…» (Мф. 7: 16). И как уходит этот праздник корнями в противление, бунт и восстание, такие и плоды его – при всей внешней пушистости и душевности – заключаются в повсеместной уже почти утрате представления об истинном женском призвании и достоинстве и во всё большем распространении нравственного, да и внешнего, сознательного уродства под видом «раскованности и свободы».

Но есть у нас действительно замечательный и глубокий, наш, православный Женский день. И называется он, кто не знает, днем святых жен-мироносиц. И уверен я, что речь идет здесь не о какой-то традиции «православного гетто», не об «анклавном празднике», а о празднике, может быть, одном из немногих, который позволяет и дает повод нам всем задуматься серьезно о действительной высоте и глубине женского призвания и вспомнить о том, чтоименно в женщине заслуживает и внимания, и почитания, и преклонения даже. То есть помогает нам установить, а вернее – напомнить и утвердить некие духовные и нравственные ориентиры. А это в наше время особенно важно именно потому, что размываются всё более понятия о высоком и низком, о красивом и безобразном, о достойном и презренном… И вот даже ради одного противостояния этой «всейности доброзла» хорошо и правильно нам вспомнить о лучших чертах наших дорогих женщин. Вспомнить и запечатлеть в собственном сердце эту высоту и красоту, без которой мир всё более превращается в какой-то зловонный и мутный кисель.

***

Жены-мироносицы

День святых жен-мироносиц всегда празднуется Православной Церковью в третье воскресенье после Пасхи. В этот день мы вспоминаем всех тех верующих и добрых женщин, которые после погребения Господа «зело рано» утром отправились ко гробу, чтобы по благочестивой традиции помазать тело Почившего благовонными ароматами – миром. Вот почему собственно и именуем мы святых жен мироносицами. Но случилось великое чудо: Господь воскрес – и первыми, кто узнал об этом (после Пресвятой Богородицы), стали именно жены-мироносицы, пришедшие ко гробу с ароматами. Вот, собственно, краткая история этого праздника, но есть и предыстория. То есть, конечно, эти благочестивые и добрые жены прославляются Церковью за свое самоотверженное и доброе служение Господу не только после Его смерти и по Воскресении, но и при Его многотрудной земной жизни. Служение это было, может быть, малоприметным, в отличие от служения апостолов, которые всегда были «на виду», рядом с Господом, и проповедовали, и убеждали, и спорили, и чудеса совершали… Женщины всегда как бы оставались в тени, но именно они во многом облегчали тяготы повседневной будничной жизни Спасителя, Которому, по Его же слову, порой не было «где главу приклонить». То есть мы в лице святых жен-мироносиц прославляем лучшие женские качества: самоотверженную любовь, глубокую веру, скромность, терпение и постоянство в доброделании.

И если мы говорим о женах-мироносицах не только в библейском контексте, но и в житейско-историческом, то всякая, конечно, женщина: бабушка, мать, жена, сестра, дочь – призвана к этому особенному служению, к особой миссии, если угодно, заменить которую ничем невозможно. Ведь каждая женщина призвана быть мироносицей, где под миром мы понимаем богатство веры и самоотверженной любви с безграничным терпением – тот благовонный состав, который делает нашу больную, исковерканную страстями жизнь хоть немного светлее и лучше.

***

Духовная жизнь многих началась благодаря бабушкам

Довольно часто мне приходится общаться с людьми, духовная жизнь которых – так или иначе – началась благодаря бабушкам. Родным. Да, тем самым, что в детстве водили в церковь, учили заповедям, а потом… Потом затягивала людей на годы и десятилетия «взрослая», безбожная по сути жизнь, но огонек веры, памяти доброй теплился всё же в душе, несмотря на ледяные ветра суеты и житейских забот. И вот, когда уже бабушек этих и на свете давно не было, – вдруг прорастали посеянные ими зернышки и взламывали бетон греховной рутины и тянулись росточками к свету. И если бы эти бабушки увидели своих внучков через 30–40 лет после своего же – бабушкиного – успения, сами, наверное, изумились бы и слезу умилительную испустили бы. Потому что у многих из них изнывала душа от видения творящихся вокруг беззаконий, и, водя своих внучков – вопреки «общественному мнению», а порой и вопреки воле строптивых родственников – в храм, научая молитвам и рассказывая о вере, бабушки те надеялись уже не на себя, а на силу Божию, которая «в немощи совершается». Потому что по-человечески всё это вождение внуков в храм и рассказы о «божественном» казалось… ну, как сказать… чем-то безнадежным почти, нелепым. И многие так и говорили бабушкам этим, и даже сердито: ну что вы детей мучаете, зачем?! А бабушки уж и не думали много, а просто делали то, в необходимость чего они верили в простоте боголюбивого сердца, как в добро, которое ведь всё равно победит.

И там, где мы говорим о церкви, о духовной преемственности в семье, бабушки – это, конечно, тема особая. Это уже в крови у нас – и подумалось сейчас, что с самого даже начала, от первой нашей «всебабушки» – святой равноапостольной княгини Ольги, которая воспитала внука достойного, основателя нашей православной государственности – великого благоверного князя Владимира.

***

Мама – это слово святое

Дальше «по рангу» возрастному следуют у нас мамочки дорогие. Мама – это слово святое. Всем понятно. Но святым это слово становится только тогда, когда наполняется смыслом святым, и главное в нем, опять же, – любовь, самоотверженность, целомудрие, кротость… Какие простые слова – но как мало становится тех, кто не только готовы, но и хотят воплощать эти простые слова в жизнь. И это нежелание само по себе ужасно. Потому что этой жертвенности святой требуют сама природа материнская, призвание, огонь, вложенный Богом в женскую душу. И как грустно видеть, как этот огонь, спасительный и добрый, сознательно угашается в обществе, так что самое естественное в матери – ее материнские чувства, одухотворенные верой и молитвой, – становится чем-то настолько чуждым женщине, что понимаешь с ужасом: и объяснять тут в общем-то нечего. Потому что если это вытравлено из души, то никакими объяснениями не восполнишь. Только плакать и просить слезно, чтобы снова вдохнул Господь этот священный огонь материнства, который озаряет и освящает женщину, делая ее действительно той, кем она призвана быть, возводя на высоту ее человеческого и христианского достоинства. Дай Бог нам помнить об этом и не пытаться правду подменить какими-то суррогатами «постхристианской» цивилизации. Думается, именно это имел в виду святой апостол, когда говорил, что женщина «чадородием спасется». Не только и даже не столько самим фактом рождения, а заботой о правильном и добром, христианском воспитании своих детей.

Мы говорили с вами о бабушках. Но ведь и бабушки начинаются с мам, из них вырастают. И вот, радуясь о бабушках благочестивых, тут же скорбишь, думая о том, что скоро как будто и не станет у нас таких светильников веры. Потому что на каждом шагу уже встречается картина: идет молодая и симпатичная мамочка с коляской, а у мамочки татуха шикарная на плече, или на лодыжке, или на шее даже, и три серьги в брови и в носу еще парочка, и волосы какие-нибудь фиолетовые с зелеными прядями, и сигарета в зубах… И с грустью думаешь: о чем же эта мамочка будет рассказывать сыночку, доченьке своей, а затем – внукам? Мол, вот внучок, так вот мы жили, татухи набивали, потому что это круто считалось… в клубешниках тусили… бабло рубили… по пивасику выступали… ну а что она еще расскажет? Нет, наверное, много чего еще сможет порассказать. Но только татухи эти ведь вещь очень убедительная, согласитесь… и не просто какая-то случайность, недоразумение – это именно часть субкультуры, если угодно, часть жизни, наполнение сокровищницы сердца. А ведь человек именно из сердца износит и доброе, и худое… Ясно только одно: если уж какое-нибудь чудо преображения не случится с этими мамочками (а Богу всё возможно), то нечего им будет передать своим детям и внукам, и те, когда подрастут, что будут вспоминать? Расплывшиеся татухи на дряблой коже своих мамочек и бабуль, рассказы про тусню и пивасик… Жутковато, согласитесь… Господи, не дай в народе нашем умалиться славному племени бабушек- и мам-мироносиц, заслуга которых неоценима и которые каким-то чудом, несмотря ни на что, всё же являются в народе нашем поколение за поколением и оставляют добрый след в душах своих внучков и внучек. Чтобы те потом, пусть даже много лет спустя, осознали, какое сокровище даровал им Господь в лице своих бабушек и матерей. И сокровище это, храня как зеницу ока, чтобы они умножили и передали своим детям и внукам. Кажется, это и называется «национальный духовный код», и заменить это попросту нечем – да и незачем.

***

Далее и о женах скажем хоть несколько слов, а точнее об их влиянии на нас – мужей. У апостола Петра есть место потрясающее, где он говорит:

«Жены, повинуйтесь своим мужьям, чтобы те из них, которые не покоряются слову, житием жен своих без слова приобретаемы были, когда увидят ваше чистое, богобоязненное житие» (1 Петр. 3: 1–2).

Потрясающие слова! Поэтической глубины и красоты необыкновенной. Красоты не искусственной. Но идущей от причастности истине. Потому что именно чистота, любовь, терпение, постоянство, верность – это то, что способно без лишних слов и уговоров повлиять на мужчину благотворно.

И напротив: всё худшее в женщинах – и грубость, и озлобленность, и вульгарность – как раз и рождается от непонимания своей действительной природы и силы, дарованной Богом. И отсюда происходят беспомощная раздраженность, злоба, тоска, страх… Говорят, что женщина нуждается прежде всего в любви, тогда она расцветает. Пожалуй. Но это ко всякому вообще человеку относится – всякий человек расцветает от любви, обнаруживает свои лучшие качества. О которых, может быть, и сам не подозревал раньше. Но требовать или даже просто ждать любви от других – это, конечно, не христианский путь. Это путь эгоизма, скорее призванный оправдать собственную несостоятельность, нежели явить полноту дарованного Богом добра.

Все искажения женской природы связаны с одним – с эгоизмом

И все вообще примеры искажения, уродства, отступления от призвания и природы связаны по сути с одним: с эгоизмом, с желанием пожить для себя, себя выразить, себя «раскрыть» и «реализовать». Вот желание вроде бы благое, а в результате – распускаются и цветут пышно цветы зла, красивые на вид, разнообразные, яркие, но хищные и ядовитые, потому что в основании их лежат эгоизм и гордость. И цветов этих уже столько стало, что просто душно ходить среди этого кислотного «цветника» и вдыхать его миазмы. И ведь каждый – личность, неповторимая, прекрасная и неоцененная, каждый из кожи вон лезет, чтобы себя «реализовать», но вот чудо: никому эта самореализация не приносит ни радости подлинной, ни вдохновения, ни надежды, ни силы… Потому что в основании этого «цветения» лежит не плодотворная идея жертвенной христианской любви, а мертвая идея самолюбия и плотоугодия.

Мы все отчасти, в большей или меньшей степени, страдаем от этого, но надо нам, по крайней мере, понимать, что единственный путь жизни – это путь служения Богу и людям. А всё остальное – суета сует и томление духа, как говаривал мудрейший Екклесиаст.

***

Какая-то особенная интонация звучит в самом названии этом христианском – сестрица

После матерей у нас сестрички следуют. Это все те, кто по возрасту с нами примерно в одной «весовой категории». И могут быть, конечно, сестрички для кого-то и матерями, и бабушками, даже и дочерями. Но для прочих как-то вот так и принято именовать их сестрами во Христе. И что же главное мы в сестренках наших видим, за что их чтим, и пестуем, и восхваляем? Да всё за то же – за чистоту, любовь, самоотверженность, за способность к служению бескорыстному ради Христа. Неслучайно во время войны, да и сейчас в больницах и госпиталях санитарок, служащих раненым и больным, называют ласково сестричками. Как хорошо!.. Это ведь какое-то особенное звание, согласитесь, какая-то особенная интонация звучит в самом названии этом христианском – сестрица. Тоже ведь жена-мироносица, если ласку сердечную хранит с верой, если с бесконечным терпением стремиться поддержать, утешить, помочь… и даже не только болящим, но и вообще всякому нуждающемуся – тут какой-то особенный взгляд отмечаем, взгляд сострадания и любви, направленный вовне, в скорбящий и озлобленный мир! Как много на самом деле таких сестричек-мироносиц, и как светлее от их присутствия жизнь, и как хочется, чтобы их было больше и чтобы Господь укрепил их в их добром служении и даровал всё потребное для полной и радостной жизни. Потому что ведь и у них многих есть, как мы уже сказали, семьи, мужья, дети, пожилые родители на попечении и… вот как-то верится, что за самоотверженность сестричек наших Господь Сам позаботится о многих их домашних нуждах. То есть не совсем, конечно, потому что это тоже неправильно, когда человек, помогая другим, совершенно оставляет попечение о «своих». Это неправильно, и этого быть не должно. Вот и апостол Павел говорит: «Кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного» (1 Тим. 5: 8). Так что Господь, несомненно, сестричкам нашим, служащим ближним, и в домашних делах поможет, только бы они всё-таки о своих не забывали. А часто бывает и так, что именно этот «малый круг» служения и есть самый главный круг служения Богу и ближним. И пусть «расширение» его за счет служения другим будет внешне незначительным – но и малый труд, принесенный от души и по совести, не останется без Божиего благословения. В любом случае, почтим с прочими нашими современницами – женами-мироносицами – и всех добрых наших сестричек во Христе и пожелаем им не терять той чистоты, и кротости, и веры, что светят в них, как в светильниках, тихим и радостным Христовым светом.

***

Ну и о доченьках наших скажем в конце хоть немного. Так хочется, чтобы они хранили ту чистоту и добрую непосредственность, которую даровал им Господь, но не просто хранили, а преумножали верой своей, послушанием, трудолюбием с постоянством. Потому что именно это и есть то, что делает даже младших из наших дорогих жен – мироносицами. И как тут не вспомнить слова апостола Петра:

«Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек, в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа» (1 Петр. 3: 3–4).

Словом, женщины дорогие, доченьки наши, сестры, жены, мамы и бабушки! Какое счастье, что вы у нас есть! Дай Бог вам хранить, нести и распространять терпеливо многоценное миро веры, самоотверженной любви и терпения. И может быть, открыв и показав беспокойному миру красоту и высоту женского призвания и служения, вы сподвигнете многих людей, пусть даже далеких пока от Церкви, на прославление Господа. Потому что люди эти, возможно, увидят и поймут, что Бог о каждом из нас и обо всех вместе замыслил нечто самое возвышенное и прекрасное, радостное и святое! И всё дело только в том, чтобы прислушаться чутко к этому замыслу Божию, поверить в него, довериться и шаг за шагом в терпении и постоянстве начать воплощать его в жизнь.

 Мы подобрали для вас стихотворения военных и послевоенных лет, посвященные тяжелому времени, выпавшему на долю нашей страны в 40-е годы ХХ века. В этих стихах – живые и искренние истории человеческих судеб, мысли и воспоминания о тех днях, которые пришлось пережить людям в годы войны.

 

Николай Асеев
Надежда

Насилье родит насилье,
и ложь умножает ложь;
когда нас берут за горло,
естественно взяться за нож.

Но нож объявлять святыней
и, вглядываясь в лезвие,
начать находить отныне
лишь в нем отраженье свое,-

нет, этого я не сумею,
и этого я не смогу:
от ярости онемею,
но в ярости не солгу!

Убийство зовет убийство,
но нечего утверждать,
что резаться и рубиться —
великая благодать.

У всех, увлеченных боем,
надежда горит в любом:
мы руки от крови отмоем,
и грязь с лица отскребем,

и станем людьми, как прежде,
не в ярости до кости!
И этой одной надежде
на смертный рубеж вести.

1943

 

Леонид Мартынов
Пластинок хриплый крик…

Пластинок хриплый крик
И радиовещанье,
И непрочтённых книг
Надменное молчанье,

И лунный свет в окне,
Что спать мешал, тревожа,
Мы оценить вполне
Сумели только позже,

Когда возникли вновь
Среди оторопенья
Моторов мощный рёв,
И музыка, и пенье,

И шелест этих книг,
Мы не дочли которых,
И круглый лунный лик,
Запутавшийся в шторах,

И в самый поздний час
Чуть зримый луч рассвета…
Подумайте! У нас
Украсть хотели это!

1945

 

http://waralbum.ru
Дети водят хоровод на фоне аэростатов в Москве 1941-го

 

Борис Пастернак
Страшная сказка

Все переменится вокруг.
Отстроится столица.
Детей разбуженных испуг
Вовеки не простится.

Не сможет позабыться страх,
Изборождавший лица.
Сторицей должен будет враг
За это поплатиться.

Запомнится его обстрел.
Сполна зачтется время,
Когда он делал, что хотел,
Как Ирод в Вифлееме.

Настанет новый, лучший век.
Исчезнут очевидцы.
Мученья маленьких калек
Не смогут позабыться.

1941

 

Борис Слуцкий
«Есть!»

Я не раз, и не два, и не двадцать
слышал, как посылают на смерть,
слышал, как на приказ собираться
отвечают коротеньким «Есть!».

«Есть!», — в ушах односложно звучало,
долгим эхом звучало в ушах,
подводило черту и кончало:
человек делал шаг.

Но ни разу про Долг и про Веру,
про Отечество, Совесть и Честь
ни солдаты и ни офицеры
не добавили к этому «Есть!»

С неболтливым сознанием долга,
молча помня Отчизну свою,
жили славно, счастливо и долго
или вмиг погибали в бою.

 

http://waralbum.ru Дети бегут по дороге за танком Т-34 под Сталинградом

Константин Симонов
Родина

Касаясь трех великих океанов,
Она лежит, раскинув города,
Покрыта сеткою меридианов,
Непобедима, широка, горда.

Но в час, когда последняя граната
Уже занесена в твоей руке
И в краткий миг припомнить разом надо
Все, что у нас осталось вдалеке,

Ты вспоминаешь не страну большую,
Какую ты изъездил и узнал,
Ты вспоминаешь родину — такую,
Какой ее ты в детстве увидал.

Клочок земли, припавший к трем березам,
Далекую дорогу за леском,
Речонку со скрипучим перевозом,
Песчаный берег с низким ивняком.

Вот где нам посчастливилось родиться,
Где на всю жизнь, до смерти, мы нашли
Ту горсть земли, которая годится,
Чтоб видеть в ней приметы всей земли.

Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы,
Да, можно голодать и холодать,
Идти на смерть… Но эти три березы
При жизни никому нельзя отдать.

1941

 

Алексей Сурков
Бьется в тесной печурке огонь…

Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза,
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.

Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой.
Я хочу, чтобы слышала ты,
Как тоскует мой голос живой.

Ты сейчас далеко-далеко.
Между нами снега и снега.
До тебя мне дойти нелегко,
А до смерти — четыре шага.

Пой, гармоника, вьюге назло,
Заплутавшее счастье зови.
Мне в холодной землянке тепло
От моей негасимой любви.

1941

 

http://waralbum.ru Эвакуация яслей и детских садов из Сталинграда

Анна Ахматова
Мужество

Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.

Не страшно под пулями мертвыми лечь,
Не горько остаться без крова,
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.

Свободным и чистым тебя пронесем,
И внукам дадим, и от плена спасем
Навеки!

1942

 www.youtube.com/watch

Владимир Высоцкий
Он не вернулся из боя

Почему все не так? Вроде все как всегда:
То же небо — опять голубое,
Тот же лес, тот же воздух и та же вода,
Только он не вернулся из боя.

Мне теперь не понять, кто же прав был из нас
В наших спорах без сна и покоя.
Мне не стало хватать его только сейчас,
Когда он не вернулся из боя.

Он молчал невпопад и не в такт подпевал,
Он всегда говорил про другое,
Он мне спать не давал, он с восходом вставал,
А вчера не вернулся из боя.

То, что пусто теперь, — не про то разговор,
Вдруг заметил я — нас было двое.
Для меня будто ветром задуло костер,
Когда он не вернулся из боя.

Нынче вырвалась, будто из плена, весна,
По ошибке окликнул его я:
— Друг, оставь покурить! — А в ответ — тишина:
Он вчера не вернулся из боя.

Наши мертвые нас не оставят в беде,
Наши павшие — как часовые.
Отражается небо в лесу, как в воде,
И деревья стоят голубые.

Нам и места в землянке хватало вполне,
Нам и время текло для обоих.
Все теперь одному. Только кажется мне,
Это я не вернулся из боя.

1969

 

http://waralbum.ru
Юный курьер повстанцев переходит улицу в северной части центра Варшавы

 

Михаил Исаковский
Куда б ни шёл, ни ехал ты…

Куда б ни шёл, ни ехал ты,
Но здесь остановись,
Могиле этой дорогой
Всем сердцем поклонись.

Кто б ни был ты —
Рыбак, шахтёр,
Учёный иль пастух, —
Навек запомни: здесь лежит
Твой самый лучший друг.

И для тебя, и для меня
Он сделал все, что мог:
Себя в бою не пожалел,
А Родину сберег.

1957

 

Юрий Воронов
Опять война…

Опять война,
Опять блокада…
А может, нам о них забыть?
Я слышу иногда:
«Не надо,
Не надо раны бередить».
Ведь это правда, что устали
Мы от рассказов о войне
И о блокаде пролистали
Стихов достаточно вполне.
И может показаться:
Правы
И убедительны слова.
Но даже если это правда,
Такая правда —
Не права!
Чтоб снова
На земной планете
Не повторилось той зимы,
Нам нужно,
Чтобы наши дети
Об этом помнили,
Как мы!
Я не напрасно беспокоюсь,
Чтоб не забылась та война:
Ведь эта память — наша совесть.
Она,
Как сила, нам нужна…

 

http://waralbum.ru
Дети на брошенной немецкой САУ «Jagdtiger»

 

Вероника Тушнова
Кукла

Много нынче в памяти потухло,
а живет безделица, пустяк:
девочкой потерянная кукла
на железных скрещенных путях.

Над платформой пар от паровозов
низко плыл, в равнину уходя…
Теплый дождь шушукался в березах,
но никто не замечал дождя.

Эшелоны шли тогда к востоку,
молча шли, без света и воды,
полные внезапной и жестокой,
горькой человеческой беды.

Девочка кричала и просила
и рвалась из материнских рук,—
показалась ей такой красивой
и желанной эта кукла вдруг.

Но никто не подал ей игрушки,
и толпа, к посадке торопясь,
куклу затоптала у теплушки
в жидкую струящуюся грязь.

Маленькая смерти не поверит,
и разлуки не поймет она…
Так хоть этой крохотной потерей
дотянулась до нее война.

Некуда от странной мысли деться:
это не игрушка, не пустяк,—
это, может быть, обломок детства
на железных скрещенных путях.

1943

 

Вадим Шефнер
Военные сны

Нам снится не то, что хочется нам,-
Нам снится то, что хочется снам.
На нас до сих пор военные сны,
Как пулеметы, наведены.

И снятся пожары тем, кто ослеп,
И сытому снится блокадный хлеб.

И те, от кого мы вестей не ждем,
Во сне к нам запросто входят в дом.

Входят друзья предвоенных лет,
Не зная, что их на свете нет.

И снаряд, от которого случай спас,
Осколком во сне настигает нас.

И, вздрогнув, мы долго лежим во мгле,-
Меж явью и сном, на ничьей земле,
И дышится трудно, и ночь длинна…
Камнем на сердце лежит война.

1966

 

На заставке фрагмент фото Девочка с кошкой возле разрушенного дома в Смоленской области, сайт http://waralbum.ru

 Императрица и Распутин

от себя:  Хочу здесь затронуть одну из самых загадочных и громких предметов обсуждений о Государыне и ее частной жизни - это тему Григория Распутина.  Начну опять с воспоминаний Пьера Жильяра:

"Александра Федоровна с полным убеждением приняла свою новую религию и в ней черпала большое облегчение в часы волнений и тревоги".  Особенно, это было связано с рождением наследника престола Алексеем Николаевичем.   В частности с наследственной болезнью - гемофилией.  "Она знала ее - эту страшную болезнь: ее дядя ,ее брат и 2 племянника  умерли от нее.  И вот ее единственный сын, этот ребенок, который был дороже всего на свете, был поражен ею, и смерть будет сторожить его, следовать за ним по пятам, чтобы когда-нибудь унести его, как унесла стольких детей в ее семье.

Нет, надо бороться, надо спасти его какой угодно ценой.  Невозможно, чтобы наука была бессильна; средство спасения, быть может, все же существует, и оно будет найдено.  Доктора, хирурги, профессора были опрошены, но тщетно, они испробовали все способы лечения.

Когда мать поняла, что от людей ей ждать помощи нечего, она все надежды возложила на Бога.  Он один может совершить чудо!  Шли месяцы, долгожданное чудо не совершалось, приступы повторялись, все более жестокие и безжалостные.  Самые горячие молитвы не приносили столь страстного проявления милости Божией.  Последняя надежда имела крушение.  Бесконечное отчаяние наполнило душу Императрицы, ей казалось, что весь мир уходит от нее.  И вот в это самое время к ней привели простого сибирского мужика - Григория Распутина.  Этот человек ей сказал: "Верь в силу моих молитв, верь в силу моего заступничества - и твой сын будет жить".  Мать уцепилась за надежду, которую он ей подавал, как утопающий хватается за руку, которую ему протягивают; она поверила ему всей силой своей души.  Уже с давних пор она была убеждена, что спасение России и Династии придет из народа.

Трудно было бы понять нравственную власть Распутина над Императрицей, если не знать той роли, которую играют в религиозной жизни православного мира странники и странницы - это люди, не облеченные саном священника, и не монахи (хотя установилась привычка неправильно называть Распутина монахом).

Странник- это богомолец, который кочует из монастыря в монастырь, из церкви в церковь, ища правды и живет подаянием верующих.  Он идет по безбрежной русской земле, направляя свой путь, как приведется, либо привлекаемый святостью места или людей.

Старец - это аскет, живущий обыкновенно в монастыре, а иногда и в затворе, наставник душ, к которому  обращаются в минуты смятений и страданий.  Часто бывает, что старец - это бывший странник, положивший предел своим скитаниям и поселившийся где-нибудь, чтобы окончить дни свои в созерцании и молитве.

Вот определение, данное Достоевским в его "Братьях Карамазовых":

"Старец - это берущий вашу душу, вашу волю в свою душу и в свою волю.    Избрав старца, вы от своей воли отрешаетесь и отдаете ее ему в полное послушание, с полным самоотрешением.   Этот искус, эту страшную школу жизни обрекающий себя принимает добровольно в надежде после долгого искуса победить себя, овладеть собою до того, чтобы мог наконец достичь, через послушание всей жизни, уже совершенной свободы, то-есть свободы от самого себя, избегнуть участи тех, которые всю жизнь прожили, а себя в себе не нашли". 

Бог дает старцу указания, нужные для вашего блага, и открывают ему пути, по которым он должен вести вас к спасению.  Старец - это страж идеала и правды на земле.  Он является хранителем Священного предания, которое передается от старца к старцу до пришествия Царства Правды и Света.  Некоторые из этих старцев достигают замечательной нравственной высоты и чтутся в числе святых Православной церкви.

Обращение в православие Государыни было следствием искренней веры.  Православная религия вполне отвечала ее мистическому настроению, и ее воображение должно было прельститься стариной и наивностью обрядов этой веры.  Распутин был облечен в ее глазах обаянием и святостью старца.

Таковы были чувства, с которыми Императрица относилась к Распутину и которые были так гнусно извращены клеветой.  Они имели своим источником самое благородное чувство, какое способно наполнить сердце женщины, - материнскую любовь". (П. Жильяр)

А вот, что мы читаем про Императрицу и Распутина на страницах исследований А.Н.Боханова: "

Александре Федоровне "сфера невидимого" была доступна.  Она обладала зрелым метафизическим зрением, которое развивала и совершенствовала с ранней юности.  Потому жизнь святых чудотворцев, подвижников, простых странников и отшельников была ей близка, понятна, была ей желанна.  Когда она встречалась с монахами и юродивыми, когда входила в келью затворницы, куда до того не ступала нога ни одной аристократки, то руководствовалась христианским порывом прикоснуться к подлинному духовному величию русского народа.  Те, кто целиком посвятил себя служению Богу, и являлись истинными представителями Святой Руси, мечта о которой запечатлелась в русском народном сознании прочно и давно.  Это была тоска по идеалу, алкание его.  Царица всей душой стремилась стать "своей" для этого заповедного мира.  И она ею стала.

Эта устремленность среди прочего проявлялась в ее отношении к Распутину.  Ничего "личного" в этих отношениях никогда не существовало, хотя по этому поводу было сказано и написано невероятное количество гнусностей.  Грязным людям всегда ведь кажется, что все кругом погрязли в тенях порока.  Надо прямо сказать, среди современников и среди последующих сочинителей такого рода "свидетелей" и "исследователей" всегда оказывалось предостаточно.

Александра Федоровна с горечью вновь и вновь убеждалась, хотя это так трудно было принять, что Истинная Вера уже ничего (почти ничего) не определяет в жизни большинства из тех, кто ее окружал ее по праву должности или по статусу происхождения.  Но она точно знала и другое: там, где кончаются золоченые палаты, там, где завершается светская "ярмарка тщеславия", там и начинается подлинность человеческих отношений.

И Распутин являлся как раз человеком из того дальнего, но такого близкого по духу мира.  Он нес любовь к Богу, он умел сказать трепетное слово о Боге.  Замечательно полно об этом высказалась cама Императрица.   По Ее словам, Распутин «совсем не то, что наши митрополиты и епископы. Спросишь их совета, а они в ответ: "Как угодно будет Вашему Величеству!".   Неужели Я их спрашиваю за­тем, чтобы узнать, что Мне угодно?»

Конечно, Распутин не был святым.   За такого Александра Фе­доровна его никогда не держала, чтобы там ни писали и ни говорили. Но Григорий отмечен благодатью Божией, его молитва угодна Господу.   Он слышит ее и посылает милость.   Царица не раз воочию убеждалась в этом чудесном явлении Милости Всевышнего.   А по­тому и верила Распутину, как поверила бы любому другому подоб­ному человеку.    Он спасал Цесаревича.   Во время обострения болез­ни он предсказывал день и даже время суток, когда Ему станет луч­ше.   Он уверял Мать, что Цесаревич, дожив до 14—15 лет, пойдет на поправку и станет со временем вполне здоровым мужчиной.   Все это сбывалось. Какое сердце могло бы не испытывать благодарнос­ти? Александра Федоровна никогда не относилась к числу небла­годарных.

Допущенная во внутренний мир Семьи, Анна Вырубова потом поясняла: «Что бы ни говорили о Распутине, что бы ни было не­обычного в его личной жизни, что бы он ни сделал в политическом смысле, в одно я всегда буду верить относительно этого человека.   А именно в то, что он был ясновидящим, у него было второе зре­ние, и он использовал это, по крайней мере иногда, для благород­ных, святых целей. Предсказание выздоровления Цесаревича было одним из примеров.   Он часто говорил нам, что произойдут опреде­ленные вещи, и они на самом деле происходили». Александра Фе­доровна придерживалась точно такого же взгляда.

Сохранилось свидетельство Великой княгини Ольги Александ­ровны об удивительном примере благотворного вмешательства Рас­путина в казалось бы безнадежные обстоятельства.   Дело происхо­дило в 1907 году. Именно тогда Александра Федоровна впервые воочию узрела силу молитвы Распутина.    Сообщение Ольги Алек­сандровны тем более значимо, что она никогда не входила в число распутинских «симпатизантов» и была очевидцем событий, о ко­торых другие или не знали вовсе, или судили с чужих, часто недо­брожелательных слов.

Летом 1907 года Цесаревич, гуляя в парке, упал.   Произошло внутренне кровоизлияние.   Начались страшные боли, Ребенок корчился в страшных муках.   «Бедное Дитя так страдало, вокруг глаз были темные круги, тельце Его как-то съежилось, ножка до неузнаваемости распухла.   От докторов не было совершенно никакого проку.   Перепуганные больше нас, они все время перешептывались... Было уже поздно меня уговорили пойти к себе в покои.   Тогда Аликс отправила в Петербург телеграмму Распутину.   Он приехал во Дворец около пополуночи, если не позднее.   К тому времени я была уже в своих апартаментах, а поутру Аликс позвала меня в комнату Алексея.   Я глазам своим не поверила.   Малыш был не только жив, но и здоров.  Он сидел на постели, жар словно рукой сняло, от опухоли на ножке не осталось и следа, глаза ясные, светлые.   Ужас вчерашнего вечера казался невероятным, далеким кошмаром».

Царица рассказала золовке, что Распутин даже не прикасался к Цесаревичу, он только стоял в ногах у кроватки и молился.  Завершая свой рассказ, Ольга Александровна заметила: «Разумеется, нашлись люди, которые сразу же принялись утверждать, будто молитвы Распутина просто совпали с выздоровлением моего племянника». Это был расхожий аргумент, которым всегда старались отмести все разговоры о чудодейственных способностях Друга Царской Семьи.   Ольга Александровна об этом прекрасно знала, но она знала и другое и о том не умолчала.   «Во-первых, любой доктор может вам подтвердить, что на такой стадии недуг невозможно вылечить за какие-то считанные часы.   Во-вторых, такое совпадение может произойти раз-другой, но я даже не могу припомнить, сколько раз это случалось!»   Это было чудо, которое Императрица с радостью и благодарностью принимала...

Что же касается вообще сплетен, то они Александру Федоровну мало задевали.   Исключение составляли лишь случаи, когда им начинали верить близкие люди.   Некоторым Она сама старалась объяснить абсурдность их: свекрови Императрице Марии Федоровне или добродушной золовке Ольге Александровне.   Другим ничего не объясняла, лишь удивляясь их легковерию и податливости к чужому и недобросовестному мнению.   В некоторых случаях сплети даже вызывали улыбку, например, когда Вырубова с хохотом рассказывала, что, как она узнала в Петербурге, оказывается, она «живет с Распутиным» и даже регулярно «ходит с ним в баню!»  Как можно было подобным глупостям верить? Но верили же!

Их соединяла вера в Бога, перед Лицом Которого «Царь всея Руси» и простой смертный были равны.   Истинно верующие люди — Николай II и Александра Фе­доровна — чувствовали и видели Христапреданность Григория Рас­путина.   С 1907 года началась история систематического общения Гри­гория Распутина с Царем, Царицей и Их Детьми.    В конце того года он впервые молитвой облегчил страдания Цесаревича Алексея, и именно с этого момента Царица признала в нем не просто народно­го толкователя христианских заветов, но и спасителя Сына.   Она ему была благодарна, и с каждым новым случаем явления Распу­тиным земного чуда Ее признательность лишь увеличивалась, и в конце концов Она окончательно убедилась, что Григорий — «чело­век Божий».    Александра Федоровна называла его «Другом» и это слово всегда писала с большой буквы.

Последние десять лет существования монархии Венценосцы встречались с Распутиным регулярно, и это общение приносило Им душевный покой, умиротворение, тихую радость от ощущения бла­гости Света Небесного. Крестьянин из Сибири рассказывал, пояс­нял, наставлял, и хотя его речь была далека от литературного со­вершенства, но то, о чем он говорил — о любви, смирении, вере и надежде, — было так желанно Августейшим Слушателям, было так Им необходимо. 

Распутин толковал сложные истины и церковные догматы не­ожиданно просто и убедительно.   Эта простота, доходчивость, красочность объяснений отвлеченных категорий и символов поражала многих и далеко не ограничивалась кругом «истерических сто­личных дам», как о том все еще нередко пишут.   Среди прочих в числе «симпатизантов» Распутина находились и блестяще образо­ванные церковные иерархи (архимандрит Феофан), и выдающие­ся проповедники, чья искренняя приверженность Православию стала еще при их жизни легендарной, — протоиерей Иоанн Крон­штадтский .

Когда Распутин стал бывать в Царском дворце, о нем редко кто и слышал.   Но сам факт появления в царских чертогах необычного посетителя немедленно вызвал всплеск интереса.   Появились слу­хи, версии, объяснения.   Пришла известность.   Причем ореол ее был явно негативного свойства.   Никто не мог понять, что может быть общего у Повелителя Империи и какого-то «темного мужика».   Новость пугала и озадачивала тех, кто к Венценосцам имел нелу­кавую симпатию.

В начале 1912 года на вопрос сестры Царя Великой княгини Ольги Александровны, как Аликс может доверять какому-то му­жику, Царица без обиняков заявила: «Как же Я могу не верить в него, когда Я вижу, что Маленькому всегда лучше, как только он около Него или за Него молится».   Такой очевидный признак из­бранничества перечеркивал все нелицеприятные характеристики, неоднократно долетавшие (родственники и некоторые придворные очень в этом деле старались) до ушей Матери Царицы, имеющей на руках больного Сына, все помыслы Которой были направлены лишь к Его спасению.

Отношения между Царицей и Распутиным цементировались только тем, что по пятам за престолонаследником ходила смерть.   Уже после падения Монархии, давая показания следователю Чрез­вычайной комиссии Временного правительства, архиепископ Фео­фан, которого многие считали «жертвой распутинских интриг», со всей определенностью заявил о характере отношений Царицы и Распутина.

«У меня никогда не было и нет никаких сомнений относитель­но нравственной чистоты и безукоризненности этих отношений. Я официально об этом заявляю, как бывший духовник Государы­ни. Все отношения у Нее сложились и поддерживались исключи­тельно только тем, что Григорий Ефимович буквально спасал от смерти своими молитвами жизнь горячо любимого Сына, Наследника Цесаревича, в то время как современная научная медицина была бессильна помочь.

ИСТОЧНИК -1. Боханов А.Н. "Святая царица". - М.: Вече, 2006.- 304с., илл.nikolaj2.tw1.ru›Царские дети›…/imperatritsa-i-rasputin

ПРЕПОДОБНЫЙ СЕРАФИМ САРОВСКИЙ (+ВИДЕО)

Проект «Лето Господне»

19 июля / 1 августа Церковь чтит преподобного Серафима Саровского. О духовных заветах и уроках святого, столь важных для нас сейчас, рассказывает протоиерей Артемий Владимиров.

Приветствую вас, дорогие друзья, в день преподобного Серафима Саровского, всея России Чудотворца, светила русской истории, Русской земли, Русской Церкви!

Позвольте задать вам вопрос: каково главное отличие современников от преподобного Саровского подвижника? Что преимущественно свойственно душе и лицу человека XXI столетия, живущего в России? Обобщение всегда хромает, это бесспорно, но, наблюдая и за собой, и за окружающими меня людьми, я сказал бы, что наши современники всегда или преимущественно пребывают в состоянии волнения, внутреннего неспокойствия, кружения мыслей и чувств, которые беспорядочным вращением влекут иногда нас и сбивают с созидательного русла, по пословице «дурная голова ногам покоя не дает».

Переменчивость нрава, совершенно противоположные друг другу эмоциональные состояния – то буйной радости, то глубокого уныния, а главное – несчастная способность – благоприобретенная, конечно, – терять спокойствие, равновесие душевных и телесных сил, раздражаться по пустякам, впадать в состояние смешной, а на самом деле отвратительной для ангелов обиды и обидчивости – вот диагноз, который каждый из нас, хотя бы при минимуме самокритичности и наблюдательности, может приписать себе самому.

Из сказанного следует, дорогие друзья, что память преподобного Серафима Саровского, его жизненный опыт, духовные уроки, которыми он делится, просто взирая на нас с присущей ему ангельской полупечальной, полурадостной улыбкой с его древних и современных икон, драгоценны, как воздух. Несмотря на известность завета, который преподобный Серафим оставил нам, своим соотечественникам, духовным детям: «Стяжи мир, и тысячи вокруг тебя спасутся», на поверку из моих собеседников, включая меня самого, может, лишь 5% из 100 когда бы то ни было принимали этот совет серьезно, как руководство к действию. Вот почему сегодня мы простираем наши дрожащие от волнения, стрессов, сердечных перебоев руки к преподобному Серафиму и просим его походатайствовать за нас перед Престолом Господа Вседержителя, пред Царицей Небесной, служителем Которой он, преподобный Серафим, себя смиренно сознавал, чтобы и на нас снизошла теплая лазурь Божественной благодати, наставляющая каждого христианина на благочестивое, праведное и целомудренное жительство, как об этом говорит святой апостол Павел в одном из своих посланий. Именно благодать, истекающая потоком живой воды от Христа Воскресшего через таинства Церкви, одна поможет нам, если мы очень этого захотим, если уразумеем, как идти к Богу, если примем на вооружение все средства, предлагаемые преподобным Серафимом.

Именно благодать Божия может нас изменить, пересоздать. Из людей тревожных, нервных, недоброжелательных, раздражительных, злых, злопамятных, обидчивых, мстительных, неуживчивых, а потому просто глупых и недалеких, сделать нас чуть-чуть смиренными, немного кроткими, миролюбивыми, радостными, светлыми, приветливыми, доброжелательными, милыми, деликатными, добрыми, а потому умными, то есть умеющими распорядиться разумно теми благодатными искрами, которые осенили каждого из нас в Таинстве крещения. Теми искрами, которые, превращаясь в небесный огонь веры, надежды, любви, непрестанной молитвы и братского служения людям, делают нас христианами не по имени, а по жизни.

Итак, преподобне отче Серафиме, вразуми и настави нас, недостойных, грешных, слепых котят. Научи нас, как, живя среди шумного мира, идти по стезе миротворчества, которую ты заповедал и по которой ты сам прошел в отверстое Царство вечного Христова мира и любви.

Прп. Серафим Саровский

Вспоминаю в связи с этим обращение преподобного, его ненавязчивое свидетельство. Если бы мы как следует созирали самих себя, если бы укоряли собственную совесть, нам некогда было бы судить и рядить о наших ближних. Вот первое по счету, но не по значению наставление, которое исполнить ох как трудно, но возможно, ибо всё возможно верующему во Христа и желающему спасти свою душу в этом скоро изменяющемся мире. Самоукорение, друзья мои, предполагает всегдашнее внимание ума к области, к пространству собственного сердца. Только тот, кто привык не глазеть направо и налево, кто избегает поверхностного, легкомысленного чтива, да и не чтива только, но и раскрашенных гламурных картинок, которые являются для большинства ротозеев сегодня гнилой пищей, отравляющей визуальными токсинами бессмертную человеческую душу… только тот умеет заглянуть в кладовую собственной души, остановить свой взор на исконных страстях, присущих падшему человеку, – разумею гордыню, похоть и злобу. Вступить в словопрение, в сопротивление внушениям от злых помыслов, изнутри атакующих сердце, – это признак души, верной Христу, души действительно устроенной, смыслящей, разумной, той души, о которой говорит Священное Писание: «На кого воззрю? Токмо на кроткого и молчаливого и трепещущего словес Моих» (Ис. 66: 2). Да и Сам Спаситель постоянно в Евангелии, обращаясь к нам, говорит: «Внемлите себе».

Внимайте себе, как внимал себе от юности Саровский подвижник

Внимайте себе, как внимал себе от юности Прохор, впоследствии послушник Саровской пустыни, а затем ее постриженик Серафим, расцветший среди русской зимы чудными дарами Духа Святого. И один из них – внутрь себя пребывание, самоукорение, соединенное с непрестанным собеседованием, с молитвою, обращенною к Небесному Отцу.

Однако мало разбирать свои недостатки. Этим занимаются некоторые из наших собеседников, называя это делание самоанализом, и доводят себя, простите, до депрессивного состояния. Необходимо еще заимствовать у преподобного Серафима свойственную ему детскую веру и благоговейную молитву, которая изливалась из его невинной души ко Господу и Богородице и не прекращалась с утра до позднего вечера. Возможно ли это современному человеку, облепленному гаджетами, который смотрит в планшет чаще, чем в зеркало или в тарелку обеденную? Возможно ли это тому, кто перегружен сегодня – «хочу всё знать!» – информацией, не оставляющей нам возможности даже посмотреть на небо? Очень даже возможно, потому что свинья грязи найдет, а человек, желающий стяжать непрестанную молитву, удобно обретет этот дар, если соединит со своим желанием постоянную практику и совершенное незлобие к людям.

Преподобный Серафим напоминает: помните, что обращение к Богородице есть внутренняя потребность человеческого духа

Взирая на нас из прекрасного своего далека, преподобный Серафим ненавязчиво нам напоминает: ваше боголюбие, помните, что обращение к Богородице, принесение Ей архангельского приветствия, молитва «Богородице Дево, радуйся», читаемая на дню десятикратно, или 50-кратно, или 150-кратно, есть делание, выверенное двумя тысячелетиями, есть внутренняя потребность бессмертного человеческого духа. И действительно, не только в V или XIX, но и в XX веке некоторые земные ангелы, имеющие с преподобным Саровским угодником общее монашеское имя, в частности святитель Серафим Дмитровский (Звездинский по фамилии; убитый краснобандитами в 1937 году в Сибири), имели обыкновение ежедневно 150 раз со вниманием и любовью молиться: «Богородице Дево, радуйся. Благодатная Марие, Господь с Тобою. Благословенна Ты в женах и благословен плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших». Святитель Серафим не просто молился, но представлял себя пред лицо Царицы Небесной. Он писал из ссылки своим духовным чадам в богоспасаемый град Дмитров: «Родные мои, поверите ли, что таких радостных дней, какими я наслаждаюсь в далеком сибирском изгнании, я не чувствовал и не испытывал никогда в период управления Дмитровской кафедрой. Царица Небесная, страшно сказать, исполняет самомалейшие мои желания. Стоит мне только подумать о куске хлеба, или об отдыхе, или о даровании возможности отдохнуть в беседе с добрым единонравным лицом, я получаю всё паче чаяния. Быть может, потому, что стараюсь никогда не упускать на дню исполнение Богородичного правила». Кто не верит, пусть проверит.

Сидеть или стоять в московских пробках или путешествовать по метрополитену из конца в конец в нашей златоглавой столице гораздо удобнее, вооружившись маленькими четочками для мирян, стараясь на каждой горошинке или бусинке произносить ту молитву чудную, которую Михайло Юрьевич Лермонтов знал наизусть, «в минуту жизни трудную» призывая Богородицу, как научила его этому бабушка.

Он любил повторять: молитва Иисусова заповедана не только иночествующим, но и мирянам

Но преподобный Серафим известен нам и другим завещанием. Он любил повторять мысль святителя Григория Фессалоникского, великого афонского подвижника XIV столетия, что молитва Иисусова заповедана не только иночествующим, но и мирянам. Он называл молитву Иисусову золотой ниточкой, держа в руках которую христианин никогда не собьется с пути и не попадет в диавольский лабиринт житейской суеты. Со вниманием призываемое имя Божие возводит христианина, даже не слишком осведомленного в святоотеческих поучениях, на самую вершину духовной жизни, если Иисусова молитва будет совершаться со смирением и незлобием и подкрепляться частой исповедью и причащением Святых Животворящих Христовых Тайн. О последнем нужно сказать особо.

Прп. Серафим Саровский

Преподобный Серафим радуется, когда православные христиане России, хорошенечко покаявшись, приступают к Святой Чаше, как младенцы, которые всегда ищут материнскую грудь. При этом Саровский угодник свидетельствует, что полностью подготовиться к причащению Тела и Крови Господня не может никто, даже если он усердно вычитал всё положенное правило. Само правило это дано нам только для того, чтобы мы ощутили духовный аппетит, чтобы мы погрузились в сознание своей немощи, неготовности и неспособности восприять умный свет Божества. «Хотя бы и миллион лет готовились, никогда достойно не приуготовитесь, родные мои», – говаривал преподобный Серафим. Однако с покаянием и дерзновением на бесконечную милость Божию будем приступать к Святой Чаше и мало-помалу прочищаться, просветляться до тех пор, покуда не превратимся в горящую лампаду пред лицем Сладчайшего Господа Иисуса.

Необходимо сказать и о том, что по причащении Святых Тайн нужно хранить воспринятую благодать так, как это делал преподобный Серафим. Он старался не рассеиваться, не впадал в празднословие, тем паче в осуждение. Был весьма воздержан в отношении земных яств, а более всего любил по причащении Святых Тайн, если это не были месяцы и годы его затвора и совершенного уединения от людей, изливать благодать через слово радостное, мирное, пасхальное: «Радость моя, Христос воскресе!» И таким образом, улыбаясь и устами и душой, он проливал благодарный свет утешения в холодные, озябшие, ожесточенные души, влекшиеся Промыслом Господним в Саровскую пустынь за исцелением своего сердца.

Заимствуем, дорогие друзья, у преподобного Серафима и улыбку, потому что смотреть друг на друга букой, исподлобья, как мышь на крупу, собрав глаза в кучку, – незавидный удел последователей концептуального искусства. Но мы, люди православные, культурные, вошедшие в 2000-летнее предание Соборной Апостольской Церкви, учась «чему-нибудь и как-нибудь», давайте воплотим наше многоведение учености, если оно присутствует, в умение приветствовать друг друга с улыбкой, расставаться так, чтобы на душе было светло и тепло и хотелось бы встретиться вновь.

О преподобном Серафиме можно беседовать с утра до позднего вечера. Однако он, знавший во всем меру, и нам сейчас намекает на то, что пора от слов переходить к делу. Прощаясь с вами, дорогие друзья, я не прощаюсь с преподобным Серафимом, молитва которого, я убежден, будет веселить наш дух до отхода ко сну.

Преподобне отче Серафиме, моли Бога о нас и сделай нас светлыми солнышками для утешения ближних. Аминь.

 Судьба первая. Оля.

Она жила на Орловщине, в большом колхозном селе, в семье простого сельского труженика. Когда пришли немцы, крепкую избу Олиной мамы отобрали под комендатуру. Старших братьев забрали на принудительные работы — батрачить в Германию. 

Женщин и малолетних детей загнали жить в старый погреб, где раньше хранилась картошка. Держали в страхе, грозили расстрелом за любое неосторожное слово, за каждый шаг по горящей под ногами оккупантов земле. А когда к селу подкатилось наступление Красной армии, немцы выгнали всех уцелевших жителей на околицу и живым щитом заслонились от артобстрела. Как тогда удалось девочке уцелеть — один Бог ведает...

Олин отец погиб на фронте. Сгинул в германской неволе старший брат. А после войны Ольга Соловьевапереехала в Подмосковье. Работала на строительстве, потом долго трудилась корректором в ВИНИТИ. Ветеран труда.

Судьба вторая. Зина.

Девочка пришла в этот мир на втором году войны. Старшие братья воевали. Отец-колхозник на фронт не попал, но и дома не остался: ему, пастуху, выпало перегонять подальше от военных бед главное богатство селянина — молочную скотину. Собрал гурт буренушек и ушел, оставив хозяйство на плечи молодой жены с тремя малышами. А через несколько дней на хутор ворвались немцы.

Зинину маму с грудной малышкой на руках перегнали под конвоем в концентрационный лагерь. Детская память немногое сохранила, но голод, долгий и страшный путь, лай конвойных овчарок — это не забывается, даже если ребенку и года нет. Невероятными усилиями удалось женщине сохранить жизнь своей маленькой дочери. А потом, слава Богу, о лагере узнали партизаны. С боем вызволили узников, укрыли в земляном городке в глухих лесах, отогрели, накормили из последних запасов. Опоздай партизанский отряд с атакой хоть на пару дней — большинство маленьких детей так и умерли бы в холодном лагерном бараке...

Потом был путь домой — долгий путь пешком по разбитым дорогам войны, с обстрелами и налетами, с новыми лишениями и тревогами. И все же это был радостный путь. После победы вернулись живыми отец и братья. После окончания школы Зинаида Чертович училась в техникуме, работала на производстве. Двадцать лет — инженером на ВИНИТИ. Ветеран труда.

Судьба третья. Маруся.

В год, когда началась война, смоленской школьнице было шестнадцать. При оккупации юная девушка попала в списки тех, кого захватчики планировали перегнать в Германию и отдать в качестве рабов сельским хозяевам. Вместе с сотней других подростков-пленников Маша шла под конвоем от Смоленска до Бобруйска. В пути ребят заставляли рыть укрепления, ночевать на голой земле. Били батогами. Кормили гнилыми сухарями, за любую попытку побега — безжалостно расстреливали. 

В Бобруйске колонну ждал эшелон с «телячьими» вагонами, а потом — германские хутора и фермы, фабрики и концлагеря, голод и унижения, непосильный труд и лагерные эпидемии... И длилась эта каторга без вины - ужасно сказать — три с половиной года!

После освобождения Мария Горбунова выучилась, много лет проработала на заводе в Москве, вышла замуж, вырастила двоих дочерей, есть внуки.

Судьба четвертая. Люся.

Девочке из города Пушкина под Ленинградом было восемь лет, когда началась война. В августе 1941 года семью пытались вывезти в эвакуацию, но поезд попал под бомбежку. Пришлось вернуться домой — и попасть как раз на острие одного из векторов германского наступления. Захваченную в плен семью вместе с детьми сначала перевезли в Латвию, в Резекне, а потом — в Литву, на помещичью мызу. И Люда вместе с родными батрачила на немецкого хозяина до тех пор, пока в сентябре сорок четвертого не была освобождена наступающими советскими войсками.

Людмила Мажева окончила после войны школу, работала в Ленинграде. Есть сыновья и внуки.

Судьба пятая. Нина.

Ниночке из Брянской области было всего три с половиной года, когда началась война... Немцы заживо сожгли маму, угнали на каторгу отца, малолетние дети остались на руках у бабушки. А потом были лагеря — пересыльные и каторжные, голод и страх... Чужие люди не дали пропасть. 

Домой Нина Рачкова вернулась только в сорок шестом. Училась сначала в техникуме, потом в Политехническом институте. Прошла трудовой путь от разнорабочей до начальника ОТК крупного столичного завода. Ветеран труда.

Судьба шестая. Анечка.

Ане из села Троицкое Калужской области было в сорок первом одиннадцать лет. В сорок втором жителей оккупированного села согнали в холода в огромный сарай и несколько недель продержали под дулами автоматов. От голода и холода люди стали умирать. Первыми — дети... Немцы ждали, чтобы все, кто послабее, сами отдали концы, а остальных готовили к отправке в Германию — на каторжный труд. Но этим планам не суждено было сбыться: поселок был освобожден солдатами Красной армии.

Анна Родкина после войны трудилась всю жизнь — и на селе, и на одном из столичных заводов. Воспитала дочь и сына, внуков, есть правнучка. Ветеран труда.

Судьба седьмая. Ася.

Она родилась под Псковом. Отец воевал. В сорок первом, когда пришли оккупанты, старшую сестру угнали в Освенцим. А девочка с родными за связь с партизанским отрядом прошла лагеря в Литве, непосильную работу на немецкого барина, глухую нищету. Как выжила — до сих пор удивляется сама. 

После освобождения Ася с сестренкой пешком отправились домой — без денег, без теплой одежды. Пришлось и побираться, и подрабатывать по дороге. Да многое ли могут две обессиленные, изголодавшиеся девчонки?.. Потом попала в детский дом. Сестра, уже почти взрослая, пошла на работу, забрала младшую к себе.

После войны Анна Пелевина работала библиотекарем в школе № 20 города Люберцы. Ветеран труда.

Судьба восьмая. Галя.

Галя родом из Наро-Фоминска. Когда началась война, ей не было и четырех лет. Отец ушел на фронт. От немецкого наступления мать с малолетними детьми пыталась пешком уйти в эвакуацию, но «блицкриг» на бронированных машинах опередил: в деревне Редькино семья попала в плен. 

С колонной таких же горемык отправилась Галя на немецкую каторгу. От деревни к деревне, босиком, под треск автоматных очередей над головой и хриплый лай свирепых конвойных собак. Маленькая была, но помнит: боялась упасть от усталости. Тех, кто не мог идти дальше, немцы нести не позволяли, убивали сразу...

Под Калугой пленных отбили бойцы Красной Армии. И дальше была обыкновенная трудовая жизнь: школа, фабрика, сорок лет труда ткачихой... Ветеран труда Галина Барышева гордится своей судьбой: все вынесла, все пережила, хорошим человеком осталась, вырастила детей и внуков.

Судьба восьмая. Нина.

Свое детство она считает... счастливым. Большая дружная семья, крепкое хозяйство, мама, папа, трое ребятишек. Все в одночасье разрушила война. Четырехлетняя Нина помнит, как ввалился в село карательный отряд, как запылали избы, как прикладами затолкали в колхозный сарай с плугами да сохами односельчан... Расстреляют? Сожгут? Слава Богу, оказался среди полицаев человек, помогавший партизанам, выпустил пленников живыми. Но оккупация, казалось, надолго: все население маленькой деревни, в которой остались по военным временам лишь бабы да ребятишки, погрузили в товарный вагон, повезли куда-то под захваченное Молодечно — в концлагерь.

Взрослых гоняли на каторжные работы. У малышей качали кровь — для немецких раненых. Нинина мама, сама изнемогая впроголодь, последним куском пайкового сухаря, последней ложкой брюквенного жиденького супа поддерживала жизнь своих детей. И спасла — несмотря ни на что...

Нина Белоусова вернулась из плена в сорок пятом. Училась в Москве. Потом, как у всех — долгая трудовая биография, семья и большая общественная работа. Вот уже четырнадцать лет Нина Федоровна возглавляет организацию бывших узников фашизма...

Сегодня все эти женщины - активные участницы подмосковного общественного движения  «Дети войны. Память». Они собрали свои детские воспоминания в литературно-публицистический сборник «Несломленные» и опубликовали эту книгу - чтобы никогда не повторилась трагедия военного детства, беды и неволи. Руками этих женщин в городе Люберцы создан уникальный народный музей военного детства.

На снимке: Чествование детей войны в г. Люберцы. 9 мая 2015 г.https://polkrf.ru/news/286/deti_voynyi_vosem_sudeb

ЧАСТЬ 1. ХРИСТИАНСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ

Восемь смертных грехов и борьба с ними

«Лествица» преподобного Иоанна Лествичника

Слово «аскетика» сразу вызывает ассоциации с древними подвижниками, египетскими пустынниками, монастырями. И вообще аскетические опыты, борьбу со страстями многие считают делом сугубо монашеским: мы, мол, люди немощные, в миру живем, мы уж так как-нибудь… Это, конечно, глубокое заблуждение. К ежедневной борьбе, войне со страстями и греховными привычками призван каждый православный христианин без исключения. Об этом говорит нам апостол Павел: «Те, которые Христовы (то есть все христиане. – Авт.) распяли плоть со страстями и похотями» (Гал. 5: 24). Как солдаты принимают присягу и дают торжественное обещание – клятву – защищать Отечество и сокрушать его врагов, так и христианин как воин Христов в таинстве крещения присягает на верность Христу и «отрекается от диавола и всех дел его», то есть от греха. А значит, предстоит бой с этими лютыми врагами нашего спасения – падшими ангелами, страстями и грехами. Бой не на жизнь, а на смерть, бой трудный и ежедневный, если не ежечасный. Поэтому «покой нам только снится».

Возьму на себя дерзновение сказать, что аскетику можно назвать в некотором роде христианской психологией. Ведь слово «психология» в переводе с греческого языка значит «наука о душе». Это наука, изучающая механизмы человеческого поведения и мышления. Практическая психология помогает человеку справиться со своими дурными наклонностями, победить депрессию, научиться ладить с самим собой и людьми. Как видим, предметы внимания аскетики и психологии одни и те же.

Святитель Феофан Затворник говорил, что нужно составить учебник по христианской психологии, и сам применял в своих наставлениях вопрошающим психологические аналогии. Беда в том, что психология не является единой научной дисциплиной, такой как физика, математика, химия или биология. Существует множество школ, направлений, которые называют себя психологией. К психологии относятся и психоанализ Фрейда и Юнга, и новомодные течения вроде нейролингвистического программирования (НЛП). Некоторые направления в психологии совершенно неприемлемы для православных христиан. Поэтому приходится собирать какие-то знания по крупицам, отделяя зерна от плевел.

Попытаюсь, используя некоторые знания из практической, прикладной психологии, переосмыслить их согласно с учением святых отцов о борьбе со страстями.

Перед тем как начать говорить об основных страстях и методах борьбы с ними, давайте зададим себе вопрос: «А для чего мы боремся с нашими грехами и страстями?». Недавно услышал, как один известный православный богослов, профессор Московской духовной академии (не буду называть его имени, так как очень уважаю его; он был моим преподавателем, но в данном случае я в корне не согласен с ним) сказал: «Богослужение, молитва, пост – все это, так сказать, строительные леса, подпорки для возведения здания спасения, но не цель спасения, не смысл христианской жизни. А цель – избавление от страстей». Не могу с этим согласиться, так как избавление от страстей тоже не самоцель, а об истинной же цели говорит преподобный Серафим Саровский: «Стяжи дух мирен – и вокруг тебя спасутся тысячи». То есть цель жизни христианина – стяжание любви к Богу и ближним. Сам Господь говорит только о двух заповедях, на которых зиждется весь закон и пророки. Это«возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим» и «возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22: 37, 39). Христос не сказал, что это просто две из десяти, двадцати других заповедей, но сказал, что «на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (Мф. 22: 40). Это самые главные заповеди, исполнение которых является смыслом и целью христианской жизни. А избавление от страстей – это тоже лишь средство, как и молитва, богослужение и пост. Если бы избавление от страстей было целью христианина, то мы недалеко бы ушли от буддистов, которые тоже ищут бесстрастия – нирваны.

Человеку невозможно исполнить две главные заповеди, пока над ним господствуют страсти. Человек, подверженный страстям, грехам любит себя и свою страсть. Разве может тщеславный, гордый любить Бога и ближних? А находящийся в унынии, гневе, служащий сребролюбию? Вопросы риторические.

Служение страстям и греху не позволяет христианину исполнить самую главную, ключевую заповедь Нового Завета – заповедь о любви.

Страсти и страдания

С церковнославянского языка слово «страсть» переводится как «страдание». Отсюда, например, слово «страстотерпец», то есть терпящий страдания, мучения. И действительно, ничто так не мучает людей: ни болезни, ни что-либо другое, – как собственные страсти, укоренившиеся грехи.

Сначала страсти служат удовлетворению греховных потребностей людей, а потом люди сами начинают служить им: «Всякий, делающий грех, есть раб греха» (Ин. 8: 34).

Конечно, в каждой страсти есть элемент греховного удовольствия для человека, но, тем не менее, страсти мучают, терзают и порабощают грешника.

Самые яркие примеры страстной зависимости – алкоголизм и наркомания. Потребность в алкоголе или наркотиках не только порабощает душу человека, но алкоголь и наркотики становятся необходимой составляющей его обмена веществ, частью биохимических процессов в его организме. Зависимость от алкоголя или наркотиков – это зависимость духовно-телесная. И лечить ее нужно двояко, то есть врачуя и душу, и тело. Но в основе лежит грех, страсть. У алкоголика, наркомана разваливается семья, его выгоняют с работы, он теряет друзей, но все это он приносит в жертву страсти. Человек, зависимый от алкоголя или наркотиков, готов на любое преступление, чтобы удовлетворить свою страсть. Недаром 90% преступлений совершаются под воздействием алкогольно-наркотических веществ. Вот как силен демон пьянства!

Другие страсти могут не меньше порабощать душу. Но при алкоголизме и наркомании порабощение души еще усиливается телесной зависимостью.

Люди, далекие от Церкви, от духовной жизни часто видят в христианстве одни запреты. Мол, напридумывали каких-то табу, ограничений, чтобы людям жизнь усложнить. Но в Православии нет ничего случайного, лишнего, все очень гармонично и закономерно. В мире духовном, как и в мире физическом, есть свои законы, которые, как и законы природы, нельзя нарушить, иначе это приведет к ущербу и даже к катастрофе. Часть этих законов выражена в заповедях, которые оберегают нас от беды. Заповеди, нравственные предписания можно сравнить с табличками, предупреждающими об опасности: «Осторожно, высокое напряжение!», «Не влезай, убьет!», «Стой! Зона радиационного заражения» и подобным, или с надписями на емкостях с ядовитыми жидкостями: «Ядовито», «Токсично» и прочее. Нам, конечно, дана свобода выбора, но если мы не будем обращать внимание на тревожные надписи, обижаться потом нужно будет только на себя. Грех – нарушение очень тонких и строгих законов духовной природы, и он наносит вред, в первую очередь, самому согрешившему. А в случае со страстями вред от греха усиливается многократно, ибо грех становится постоянным, приобретает характер хронической болезни.

Слово «страсть» имеет два значения.

Во-первых, как говорит преподобный Иоанн Лествичник, «страстью называют уже самый порок, от долгого времени вгнездившийся в душе и через навык сделавшийся как бы природным ее свойством, так что душа уже произвольно и сама собой к нему стремится» (Лествица. 15: 75). То есть страсть – это уже нечто большее, чем грех, это греховная зависимость, рабство определенному виду порока.

Во-вторых, слово «страсть» – это название, объединяющее целую группу грехов. Например, в книге «Восемь главных страстей с их подразделениями и отраслями», составленной святителем Игнатием (Брянчаниновым), перечислены восемь страстей, и после каждой идет целый список грехов, объединенных этой страстью. Например, гнев: вспыльчивость, принятие гневных помыслов, мечтание гнева и отмщения, возмущение сердца яростью, помрачение его ума, непрестанный крик, спор, бранные слова, ударение, толкание, убийство, памятозлобие, ненависть, вражда, мщение, оклеветание, осуждение, возмущение и обида на ближнего.

Большинство святых отцов говорят о восьми страстях:

1. чревообъядение,
2. любодеяние,
3. сребролюбие,
4. гнев,
5. печаль,
6. уныние,
7. тщеславие,
8. гордость.

Некоторые, говоря о страстях, объединяют печаль и уныние. Вообще-то это несколько разные страсти, но разговор об этом пойдет ниже.

Иногда восемь страстей называют смертными грехами. Такое название страсти имеют потому, что могут (если полностью завладеют человеком) нарушить духовную жизнь, лишить спасения и привести к вечной смерти. Согласно святым отцам, за каждой страстью стоит определенный бес, зависимость от которого и делает человека пленником определенного порока. Это учение коренится в Евангелии: «Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находя, говорит: возвращусь в дом свой, откуда вышел, и придя, находит его выметенным и убранным; тогда идет и берет с собой семь других духов, злейших себя, и войдя, живут там, – и бывает для человека того последнее хуже первого» (Лк. 11: 24–26).

Про семь страстей обычно пишут западные богословы, например Фома Аквинат. На Западе вообще числу «семь» предают особое значение.

Страсти являются извращением естественных человеческих свойств и потребностей. В человеческой природе есть потребность к пище и питью, стремление к продолжению рода. Гнев может быть праведным (например, к врагам веры и Отечества), а может привести к убийству. Бережливость может переродиться в сребролюбие. Мы скорбим о потере близких людей, но это не должно перерастать в отчаяние. Целеустремленность, упорство не должны приводить к гордости.

Один западный богослов приводит очень удачный пример. Он сравнивает страсть с псом. Очень хорошо, когда пес сидит на цепи и охраняет наш дом, но беда, когда он залез лапами на стол и пожирает наш обед.

Святой Иоанн Кассиан Римлянин говорит, что страсти подразделяются на душевные, то есть исходящие из душевных склонностей, например: гнев, уныние, гордость и т.д. Они питают душу. И телесные: они в теле зарождаются и тело питают. Но так как человек душевно-телесен, то страсти разрушают как душу, так и тело.

Этот же святой пишет, что первые шесть страстей как бы происходят одна из другой, и «излишество предыдущей дает начало последующей». Например, от излишнего чревоугодия происходит блудная страсть. От блуда – сребролюбие, от сребролюбия – гнев, от гнева – печаль, от печали – уныние. И лечится каждая из них изгнанием предыдущей. Например, чтобы победить блудную страсть, нужно связать чревоугодие. Чтобы победить печаль, нужно подавить гнев и т.д.

Особо стоят тщеславие и гордость. Но и они взаимосвязаны. Тщеславие дает начало гордости, и бороться с гордостью нужно, победив тщеславие. Святые отцы говорят, что некоторые страсти совершаются телом, но зарождаются они все в душе, выходят из сердца человека, как говорит нам Евангелие: «Из сердца человека исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления – это оскверняет человека» (Мф. 15: 18–20). Самое страшное, что страсти не исчезают со смертью тела. А тело как инструмент, которым человек чаще всего совершает грех, умирает, исчезает. И невозможность удовлетворить свои страсти – вот что будет мучить и жечь человека после смерти.

И святые отцы говорят, что там страсти будут мучить человека гораздо сильнее, чем на земле, – без сна и отдыха палить как огнем. И не только телесные страсти будут мучить людей, не находя удовлетворения, как блуд или пьянство, но и душевные: гордость, тщеславие, гнев; ведь там тоже не будет возможности их удовлетворить. И главное, что бороться со страстями человек тоже не сможет; это возможно только на земле, ведь земная жизнь дается для покаяния и исправления.

Воистину чему и кому человек служил в земной жизни, с тем он будет и в вечности. Если служит своим страстям и диаволу, с ними и останется. Например, для наркомана ад – это будет бесконечная, никогда не прекращающаяся «ломка», для алкоголика – вечное похмелье и т.д. Но если человек служил Богу, был с Ним и на земле, он может надеяться, что и там будет с Ним.

Земная жизнь дается нам как подготовка к вечности, и мы здесь, на земле, определяемся с тем, что для нас главнее, что составляет смысл и радость нашей жизни – удовлетворение страстей или жизнь с Богом. Рай – это место особого присутствия Божия, вечное богоощущение, и насильно Бог туда никого не помещает.

Протоиерей Всеволод Чаплин приводит один пример – аналогию, позволяющую понять это: «На второй день Пасхи 1990 года владыка Костромской Александр служил первую со времен гонений службу в Ипатьевском монастыре. До последнего момента было неясно, состоится ли богослужение – таково было сопротивление музейных работников… Когда владыка вошел в храм, музейщики во главе с директрисой стояли в притворе с гневными лицами, некоторые со слезами на глазах: “Попы оскверняют храм искусства…” Во время крестного хода я держал чашу со святой водой. И вдруг владыка говорит мне: “Пошли в музей зайдем, в их кабинеты!”. Зашли. Владыка громко говорит: “Христос воскресе!” – и кропит музейщиков святой водой. В ответ – перекошенные от злобы лица. Наверное, так же богоборцы, перейдя черту вечности, сами откажутся войти в рай – им там будет невыносимо плохо».

(Продолжение следует.)

Священник Павел Гумеров

9 марта 2009 

 Татьяна Николаевна Романова

Татьяна родилась 29 мая 1897 года.   Внешностью девочка очень напоминала мать.   Вторая дочь царя, спокойная, уравновешенная, с темными волосами и большими широко расставленными глазами заставляла людей говорить: "Татьяна вся в мать".    Николай II всегда замечал, что Татьяна напоминает ему Государыню.   "Очень высокая, тонкая, как тростинка, она была наделена изящным профилем камеи, синими глазами и каштановыми волосами, - вспоминала Лили Ден.  -  Она была свежа, хрупка и чиста, как роза.
"У Великой Княжны Татьяны были темные волосы, была бледной и , в противоположность матери, никогда не краснела,- добавляет Анна Танеева.   Как и у матери у Татьяны был замечательно красивый профиль.

Ребенком Татьяна почти не шалила - у нее было удивительное самообладание.   Это умение сдерживать себя перешло к ней от Государя.   В детстве были её любимыми занятия: серсо, катание на пони и громоздком велосипеде — тандеме — в паре с Ольгой, неторопливый сбор цветов и ягод.    Из тихих домашних развлечений предпочитала  - рисование, книжки с картинками, путанное детское вышивание — вязание и «кукольный дом».
"Она редко смеялась, была очень добра и умела сохранять спокойствие.

А.Танеева вспоминала, что когда Императрица учила детей рукоделию, лучше других работала Татьяна.   У нее были очень ловкие руки, она шила себе и старшим сестрам блузы, вышивала, вязала и великолепно причесывала свою мать, когда девушки отлучались.
  Татьяна всегда останавливала сестер, если их проказы заходили далеко, и напоминала им волю матери.   Готовность трудиться тоже была у нее в характере. "Татьяна, как всегда, помогает всем и повсюду", - пишет Императрица в одном из письме из Тобольской ссылки.   У нее было очень доброе сердце.  Ее часто можно было видеть в окружении ребятишек, которых она угощала конфетами.
Она была религиозна, как Ольга, но более усидчива, любила чтение, и ее можно было застать за книгой духовного содержания.    Если Ольга была бойкой в разговорах, и у нее был заметен опыт в общении с посторонними, Татьяна страдала некоторой застенчивостью.    Была склонна к самоанализу, строга и требовательна к себе самой.   В одном из писем к родителям она пишет: "Я только хотела попросить прощение у тебя и дорогого Папы за все, что я сделала вам, мои дорогие, за все беспокойство, которое я причинила.   Я молюсь, чтобы Бог сделал меня лучше..."

Лили Ден вспоминала: "Великая Княжна Татьяна Николаевна была столь же обаятельной, как ее старшая сестра, но по-своему.   Ее часто называли гордячкой, но я не знала никого, кому бы гордыня была менее свойственна, чем ей.   С ней произошло то же самое, что и с Ее Величеством.   Ее застенчивость и сдержанность принимали за высокомерие, однако стоило вам познакомиться с нею поближе и завоевать ее доверие, как сдержанность исчезала и вам представала подлинная Татьяна Николаевна.   Она обладала поэтической натурой, жаждала настоящей дружбы."

Император горячо любил вторую дочь, и сестры шутили, что если надо обратиться к Государю с какой-нибудь просьбой, то "Татьяна должна попросить Papa, чтобы он нам это разрешил".
В 1913 г. семья переехала из Царского в Зимний дворец, Татьяна заболела тифом. Во время тяжелой болезни, которую она переносила с неизменным терпением и спокойствием, ей обрили ее прекрасные волосы.

Болеющая тифом Татьяна Николаевна вместе с Александрой Федоровной 1913г.

У Татьяны был бульдог по кличке Ортипо.   Он спал в спальне старших княжон - к досаде Ольги Николаевны, которой он мешал своим храпом.

Анна Танеева писала: "Когда Татьяна выросла, она была самой высокой и стройной из всех Великих Княжон, красивой и романтичной. Много мужчин увлекалось ею.   Многие офицеры и в самом деле были влюблены в Татьяну, но подходящих женихов не было и для нее.   Когда началась война с Германией, Татьяне было 17 лет".   Вот портрет великой княжны, который дает в своих воспоминаниях с Офросимова:
" Она великая княжна с головы до ног, так Она аристократична и царственна.   Лицо её матово-бледно, только чуть-чуть розовеют щёки, точно из-под её тонкой кожи пробивается розовый атлас.   Профиль её безупречно красив, он словно выточен из мрамора резцом большого художника.   Своеобразность и оригинальность придают её лицу далеко расставленные друг от друга глаза.   Ей больше, чем сёстрам, идут косынка сестры милосердия и красный крест на груди.   Она реже смеётся, чем сёстры.   Лицо её иногда имеет сосредоточенное и строгое выражение.   В эти минуты она похожа на мать.   На бледных чертах её лица — следы напряжённой мысли и подчас даже грусти.   Я без слов чувствую, что она какая-то особенная, иная, чем сёстры, несмотря на общую с ними доброту и приветливость.   Я чувствую, что в ней — свой целый замкнутый и своеобразный мир".

А вот другой портрет Татьяны Николаевны: "Баронесса С. К Буксгевден:
"Татьяна Николаевна, по-моему, была самая хорошенькая.   Она была выше матери, но такая тоненькая и так хорошо сложена, что высокий рост не был ей помехой.   У нее были красивые, правильные черты лица, она была похожа на своих царственных красавиц родственниц, чьи фамильные портреты украшали дворец.   Темноволосая, бледнолицая, с широко расставленными глазами - это придавало ее взгляду поэтическое, несколько отсутствующее выражение, что не соответствовало ее характеру.   В ней была смесь искренности, прямолинейности и упорства, склонности к поэзии и абстрактным идеям.   Она была ближе всех к матери и была любимицей у нее и у отца.   Абсолютно лишенная самолюбия, она всегда была готова отказаться от своих планов, если появлялась возможность погулять с отцом, почитать матери, сделать все то, о чем ее просили.   Именно Татьяна Николаевна нянчилась с младшими, помогала устраивать дела во дворце, чтобы официальные церемонии согласовывались с личными планами семьи.   У нее был практический ум, унаследованный от Императрицы - матери и детальный подход ко всему".

Из Великих княжон была самой близкой к императрице Александре Фёдоровне, всегда старалась окружить мать заботой и покоем, выслушать и понять её.   Не то, чтобы ее сестры любили мать меньше ее, но Татьяна Николаевна умела окружать ее постоянной заботливостью и никогда не позволяла себе показать, что она не в духе.   Татьяна - единственная, с кем в переписке Александра Федоровна говорит о делах, о войне, обсуждает свои личные проблемы.

Клавдия Битнер, гувернантка детей уже в неволе, в Тобольске, резюмирует, делая несколько неожиданный вывод после общения с Великой княжной: "Если бы семья лишилась Александры Феодоровны, то крышей бы для нее была Татьяна Николаевна.   Она была самым близким лицом к Императрице. Они были два друга".

Эта девушка вполне сложившегося характера, она была прямой, честной и чистой натуры, в ней отмечались исключительная склонность к установлению порядка в жизни и сильно развитое сознание долга.   Она ведала, за болезнью матери, распорядками в доме, в общем всем заправляла.   Была умной, развитой, любила хозяйничать, и в частности, вышивать и гладить белье.
Её по праву называли «Розой Петергофа».

     Православный историк, исследовательница духовного и жизненного пути великой княжны Татьяны Романовой - Т. Горбачева пишет :
"Когда началась Первая мировая война, великой княжне Татьяне исполнилось семнадцать лет.   Для нее наступило совершенно особое время, - время, когда в полной мере проявились не только ее доброта, милосердие, но и душевная стойкость; большие организаторские способности, а также талант хирургической сестры...".

Внимательной и спокойной Татьяне труд в госпитале давался легче, чем ее старшей сестре.  Люди, видевшие Татьяну за работой, восхищались ее профессионализмом.   Даже доктор Деревенко, человек по натуре очень строгий и требовательный, говорил, что ему редко приходилось встречать такую спокойную, ловкую и дельную хирургическую сестру.  С. Офросимова писала: "Если бы, будучи художницей, я захотела нарисовать портрет сестры милосердия, какой она представляется в моем идеале, мне бы нужно было только написать портрет великой княжны Татьяны Николаевны; мне даже не надо было бы писать его, а только указать на фотографию ее, висевшую всегда над моей постелью, и сказать: "Вот сестра милосердия".

"Все врачи, видевшие Великую Княжну Татьяну Николаевну за ее работой, говорили мне, что она прирожденная сестра милосердия, что она нежно и бесстрашно касается самых тяжелых ран, что все ее перевязки сделаны уверенной и умелой рукой.
     Между тем один вид этих ран мог лишить человека сна и покоя.  "Мне довелось увидеть много горя, я провела три года в большевистской тюрьме , но все это было ничто по сравнению с ужасами военного госпиталя", - писала А. Танеева.   Если Ольга с трудом переносила вид открытых ран, то, что касается Татьяны Николаевны, она "даже жаловалась ,что ей по молодости, не поручают самых тяжелых случаев." (по воспоминаниям фрейлины)


2. Д. Орехов "Подвиг царской семьи"

История любви: Любовь сильнее смерти

 Страницы моей жизни. Анна Танеева (Вырубова)

 

 

Приступая с молитвой и чувством глубокого благоговения к рассказу о священной для меня дружбе с Императрицей Александрой Федоровной, я хочу сказать вкратце — кто я, и как могла я, воспитанная в тесном семейном кругу, приблизиться к моей Государыне.

Отец мой, Александр Сергеевич Танеев, занимал видный пост статс-секретаря и главноуправляющего Его Императорского Величества Канцелярии в продолжение двадцати лет. По странному стечению обстоятельств тот же самый пост занимали его дед и отец при Александре I, Николае I, Александре II и Александре III.

Дед мой, генерал Толстой, был флигель-адъютантом Императора Александра II, а его прадед был знаменитый фельдмаршал Кутузов. Прадедом матери был граф Кутаисов, друг Императора Павла I.

Несмотря на высокое положение моего отца, наша семейная жизнь была простая и скромная. Кроме служебных обязанностей весь его жизненный интерес был сосредоточен на семье и любимой музыке, — он занимал видное место среди русских композиторов. Вспоминаю тихие вечера дома: брат, сестра и я, поместившись за круглым столом, готовили уроки, мама работала, отец же, сидя у рояля, занимался композицией. Благодарю Бога за счастливое детство, в котором я почерпнула силы для тяжелых переживаний последующих лет. <…>

***
Образование мы, девочки, получили домашнее и держали экзамен на звание учительниц при округе. Иногда через отца мы посылали наши рисунки и работы Императрице, которая хвалила нас, но в то же время говорила отцу, что поражается, что русские барышни не знают ни хозяйства, ни рукоделия и ничем кроме офицеров не интересуются.

Воспитанной в Англии и Германии, Императрице не нравилась пустая атмосфера петербургского света, и она все надеялась привить вкус к труду. С этой целью она основала «Общество рукоделия», члены которого, дамы и барышни, обязаны были сработать не менее трех вещей в год для бедных. Сначала все принялись работать, но вскоре, как и ко всему, наши дамы охладели, и никто не мог сработать даже трех вещей в год. <…>

***
Жизнь при Дворе в то время была веселая и беззаботная. 17-ти лет я была представлена сперва Императрице-Матери в Петергофе в ее дворце. Сначала страшно застенчивая, — я вскоре освоилась и очень веселилась. В эту первую зиму я успела побывать на 22 балах, не считая разных других увеселений. Вероятно. Переутомление отозвалось на моем здоровье, — и летом, получив брюшной тиф, я была 3 месяца при смерти. Брат и я болели одновременно, но его болезнь шла нормально, и через 6 недель он поправился; у меня же сделалось воспаление легких, почек и мозга, отнялся язык, и я потеряла слух. Во время долгих мучительных ночей я видела как-то раз во сне о. Иоанна Кронштадтского, который сказал мне, что скоро будет лучше.

В детстве о. Иоанн Кронштадтский раза 3 был у нас и своим благодатным присутствием оставил в моей душе глубокое впечатление, и теперь, казалось мне, мог скорее помочь, чем доктора и сестры, которые за мной ухаживали. Я как-то сумела объяснить свою просьбу: позвать о. Иоанна, — и отец сейчас же послал ему телеграмму, которую он, впрочем, не сразу получил, так как был у себя на родине. В полузабытьи я чувствовала, что о. Иоанн едет к нам, и не удивилась, когда он вошел ко мне в комнату. Он отслужил молебен, положив епитрахиль мне на голову. По окончании молебна он взял стакан воды, благословил и облил меня, к ужасу сестры и доктора, которые кинулись меня вытирать. Я сразу заснула, и на следующий день жар спал, вернулся слух, и я стала поправляться.

Великая Княгиня Елизавета Феодоровна три раза навещала меня, а Государыня присылала чудные цветы, которые мне клали в руки, пока я была без сознания. <…>

***
В конце февраля 1905 года моя мать получила телеграмму от светлейшей княгини Голицыной, гофмейстерины Государыни, которая просила отпустить меня на дежурство — заменить больную свитскую фрейлину княжну Орбельяни. Я сейчас же отправилась с матерью в Царское Село. Квартиру мне дали в музее — небольшие мрачные комнаты, выходящие на церковь Знаменья. Будь квартира и более приветливой, все же я с трудом могла [бы] побороть в себе чувство одиночества, находясь в первый раз в жизни вдали от родных, окруженная чуждой мне придворной атмосферой.

Кроме того, Двор был в трауре. 4 февраля (здесь и далее все даты даны по старому стилю.  — Ред.) был зверски убит Великий Князь Сергей Александрович, московский генерал-губернатор. По слухам, его не любили в Москве, где началось серьезное революционное движение, и Великому Князю грозила ежедневная опасность.

Великая Княгиня, несмотря на тяжелый характер Великого Князя, была бесконечно ему предана и боялась отпускать его одного. Но в этот роковой день он уехал без ее ведома. Услышав страшный взрыв, она воскликнула: «It is Serge». Она поспешно выбежала из дворца, и глазам ее представилась ужасающая картина: тело Великого Князя, разорванное на сотни кусков. <…>

Грустное настроение при Дворе тяжело ложилось на душу одинокой девушки. Мне сшили траурное черное платье, носила я и длинный креповый вуаль, как остальные фрейлины. <…>

По желанию Государыни главной моей обязанностью было проводить время с больной фрейлиной, княжной Орбельяни, которая страдала прогрессивным параличом. Вследствие болезни характер у нее был очень тяжелый. Остальные придворные дамы также не отличались любезностью, я страдала от их частых насмешек, — особенно они потешались над моим французским языком. <…>

Был пост, и по средам и пятницам в походной церкви Александровского дворца служили преждеосвященные литургии для Государыни Я просила и получила разрешение бывать на этих службах. Другом моим была княжна Шаховская, фрейлина Великой Княгини Елизаветы Федоровны, только что осиротевшая. Всегда добрая и ласковая, она первая начала давать мне религиозные книги для чтения. <…>

Подошла Страстная неделя, и мне объявили, что дежурство мое кончено. Императрица вызвала меня в детскую проститься. Застала я ее в угловой игральной комнате окруженную детьми, на руках у нее был Наследник. Я была поражена его красотой — так он был похож на херувима: вся головка в золотых кудрях, огромные синие глаза, белое кружевное платьице. Императрица дала мне его подержать на руки и тут же подарила мне медальон (серый камень в виде сердца, окруженный бриллиантами) на память о моем первом дежурстве, и простилась со мной. <…>

***
Между мной и Государыней установились простые, дружеские отношения, и я молила Бога, чтобы Он помог мне всю жизнь мою положить на служение Их Величествам. Вскоре я узнала, что и Ее Величество желала приблизить меня к себе. <…>

<…> Мы начали играть с Императрицей в 4 руки. Я играла недурно и привыкла разбирать ноты, но от волнения теряла место, и пальцы леденели. Играли мы Бетховена, Чайковского и других композиторов. Вспоминаю наши первые разговоры у рояля и иногда до сна. Вспоминаю, как мало-помалу она мне открывала свою душу, рассказывая, как с первых дней ее приезда в Россию она почувствовала, что ее не любят, и это было ей вдвойне тяжело, так как она вышла замуж за Государя только потому, что любила его, и, любя Государя, она надеялась, что их обоюдное счастье приблизит к ним сердца их подданных. <…>

Не все сразу, но понемногу государыня рассказывала мне о своей молодости. Разговоры эти сблизили нас… другом я и осталась при ней, не фрейлиной, не придворной дамой, а просто другом Государыни Императрицы Александры Феодоровны. <…>

***
В семейном кругу часто говорили о том, что мне пора выйти замуж. <…> Среди других часто бывал у нас морской офицер Александр Вырубов. В декабре он сделал мне предложение. <…> Свадьба моя была 30 апреля 1907 года в церкви Большого Царскосельского Дворца. Я не спала всю ночь и встала утром с тяжелым чувством на душе. Весь этот день прошел как сон… Во время венчания я чувствовала себя чужой возле своего жениха… Тяжело женщине говорить о браке, который с самого начала оказался неудачным, и я только скажу, что мой бедный муж страдал наследственной болезнью. Нервная система мужа была сильно потрясена после японской войны — у Цусимы; бывали минуты, когда он не мог совладать с собой; целыми днями лежал в постели ни с кем не разговаривая. <…> После года тяжелых переживаний и унижений несчастный брак наш был расторгнут. Я осталась жить в крошечном доме в Царском Селе, который мы наняли с мужем; помещение было очень холодное, так как не было фундамента и зимой дуло с пола. Государыня подарила мне к свадьбе 6 стульев, с ее собственной вышивкой, акварели и прелестный чайный стол. У меня было очень уютно. Когда Их Величества приезжали вечером к чаю, Государыня привозила в кармане фрукты и конфеты, Государь — «черри-бренди». Мы тогда сидели с ногами на стульях, чтобы не мерзли ноги. Их Величества забавляла простая обстановка. Чай пили с сушками у камина. <…>

***
Осенью 1909 года первый раз я была в Ливадии, любимом месте пребывания Их Величеств на берегу Черного моря… Жизнь в Ливадии была простая. Мы гуляли, ездили верхом, купались в море. Государь обожал природу, совсем перерождался; часами мы гуляли в горах, в лесу. Брали с собой чай и на костре жарили собранные нами грибы. Государь ездил верхом и ежедневно играл в теннис; я всегда была его партнером, пока Великие Княжны были еще маленькими… Осенью заболел Наследник. Все во дворце были подавлены страданием бедного мальчика. Ничто не помогало ему кроме ухода и забот его матери. Окружающие молились в маленькой дворцовой церкви. Иногда мы пели во время всенощной и обедни: Ее Величество, старшие Великие Княжны, я и двое певчих из придворной капеллы. <…> К Рождеству мы вернулись в Царское Село. До отъезда Государь несколько раз гулял в солдатской походной форме, желая на себе самом испытать тяжесть амуниции. Было несколько курьезных случаев, когда часовые, не узнав Государя, не хотели впустить его обратно в Ливадию. <…>

Описывая жизнь в Крыму, я должна сказать, какое горячее участие принимала Государыня в судьбе туберкулезных, приезжавших лечиться в Крым. Санатории в Крыму были старого типа. После осмотров их всех в Ялте Государыня решила сейчас же построить на свои личные средства в их имениях санатории со всеми усовершенствованиями, что и было сделано.

Часами я разъезжала по приказанию Государыни по больницам, расспрашивая больных от имени Государыни о всех их нуждах. Сколько я возила денег от Ее Величества на уплату лечения неимущих! Если я находила какой-нибудь вопиющий случай одиноко умирающего больного, Императрица сейчас же заказывала автомобиль и отправлялась со мной лично, привозя деньги, цветы, фрукты, а главное — обаяние, которое она всегда умела внушить в таких случаях, внося с собой в комнату умирающего столько ласки и бодрости. Сколько я видела слез благодарности! Но никто об этом не знал — Государыня запрещала мне говорить об этом. <…>

В день «белого цветка» Императрица отправлялась в Ялту в шарабанчике с корзинами белых цветков; дети сопровождали ее пешком. Восторгу населения не было предела. Народ, в то время не тронутый революционной пропагандой, обожал Их Величества, и это невозможно забыть. <…>

***
Припоминаю наши поездки зимой в церковь ко всенощной. <…> Императрица потихоньку прикладывалась к иконам, дрожащей рукой ставила свечку и на коленях молилась; но вот сторож узнал — бежит в алтарь, священник всполошился; бегут за певчими, освещают темный храм. Государыня в отчаянии и, оборачиваясь ко мне, шепчет, что хочет уходить. Что делать? Сани отосланы. Тем временем вбегают в церковь дети и разные тетки, которые стараются, толкая друг друга, пройти мимо Императрицы и поставить свечку у той иконы, у которой она встала, забывая, зачем пришли; ставя свечи, оборачиваются на нее, и она уже не в состоянии молиться, нервничает… Сколько церквей мы так объехали! Бывали счастливые дни, когда нас не узнавали, и Государыня молилась — отходя душой от земной суеты, стоя на коленях на каменном полу никем не замеченная в углу темного храма. Возвращаясь в свои царские покои, она приходила к обеду румяная от морозного воздуха, со слегка заплаканными глазами, спокойная, оставив свои заботы и печали в руках Вседержителя Бога.

Воспитанная при небольшом Дворе, Государыня знала цену деньгам и потому была бережлива. Платья и обувь переходили от старших Великих Княжон к младшим. Когда она выбирала подарки для родных или приближенных, она всегда сообразовывалась с ценами. <…>

Я лично никаких денег от Государыни не получала и часто бывала в тяжелом положении. Я получала от родителей 400 рублей в месяц. За дачу платили 2000 рублей в год. Я должна была платить жалование прислуге и одеваться так, как надо было при Дворе, так что у меня никогда не бывало денег. Свитские фрейлины Ее Величества получали 4 тысячи в год на всем готовом. Помню, как брат Государыни, Великий Герцог Гессенский, говорил Государыне, чтобы мне дали официальное место при Дворе: тогда-де разговоры умолкнут, и мне будет легче. Но Государыня отказала, говоря: «Неужели Императрица Всероссийская не имеет права иметь друга! Ведь у императрицы-Матери был друг — княгиня А. А. Оболенская, и Императрица Мария Александровна дружила с госпожой Мальцевой».

Впоследствии министр Двора граф Фредерикс говорил много раз с Ее Величеством о моем тяжелом денежном положении. Сперва Императрица стала мне дарить платья и материи к праздникам; наконец, как-то позвав меня, она сказала, что хочет переговорить со мной о денежном вопросе. Она спросила, сколько я трачу в месяц, но точной цифры я сказать не могла; тогда, взяв карандаш и бумагу, она стала со мной высчитывать: жалованье, кухня, керосин и т. д. Вышло 270 рублей в месяц. Ее Величество написала графу Фредериксу, чтобы ей посылали из Министерства Двора эту сумму, которую и передавала мне каждое первое число. После революции во время обыска нашли эти конверты с надписью «270 рублей» и наличными 25 рублей. После всех толков как были поражены члены Следственной Комиссии. Искали во всех банках и ничего не нашли! Ее Величество последние годы платила 2 тысячи за мою дачу. Единственные деньги, которые я имела, были те 100 000 рублей, которые я получила за увечье от железной дороги. На них я соорудила лазарет. Все думали, что я богата, и каких слез стоило мне отказывать в просьбе о денежной помощи — никто не верил, что у меня ничего нет. <…>

***
Мирно и спокойно для всех начался 1914 год, ставший роковым для нашей бедной Родины и чуть ли не для всего мира. Но лично у меня было много тяжелых переживаний; Государыня без всякого основания начала меня сильно ревновать к Государю. <…>

<…> Считая себя оскорбленною в своих самых дорогих чувствах, Императрица, видимо, не могла удержаться от того, чтобы не излить свою горечь в письмах к близким, рисуя в этих письмах мою личность далеко не в привлекательных красках.

Но, слава Богу, наша дружба, моя безграничная любовь и преданность Их Величествам победоносно выдержали пробу и, как всякий может усмотреть из позднейших писем Императрицы в том же издании, а еще более из прилагаемых к этой книге, «недоразумение продолжалось недолго, а потом бесследно исчезло» и в дальнейшем глубоко дружественные отношения между мною и Государыней возросли до степени полной несокрушимости, так что уже никакие последующие испытания, ни даже самая смерть — не в силах разлучить нас друг с другом. <…>

***
Дни до объявления войны были ужасны; видела и чувствовала, как Государя склоняют решиться на опасный шаг; война казалась неизбежной. Императрица всеми силами старалась удержать его, но все ее разумные убеждения и просьбы ни к чему не привели. Играла я ежедневно с детьми в теннис; возвращаясь, заставала Государя бледного и расстроенного. Из разговоров с ним я видела, что и он считает войну неизбежной, но он утешал себя тем, что война укрепляет национальные и монархические чувства, что Россия после войны станет еще более могучей, что это не первая война и т. д. <…>

Переехали в Царское Село, где Государыня организовала особый эвакуационный пункт, в который входило около 85 лазаретов в Царском Селе, Павловске, Петергофе, Луге, Саблине и других местах. Обслуживали эти лазареты около 10 санитарных поездов ее имени и имени детей. Чтобы лучше руководить деятельностью лазаретов, Императрица решила лично пройти курс сестер милосердия военного времени с двумя старшими Великими Княжнами и со мной. Преподавательницей Государыня выбрала княжну Гедройц, женщину-хирурга, заведовавшую Дворцовым госпиталем… Стоя за хирургом, Государыня, как каждая операционная сестра, подавала стерилизованные инструменты, вату и бинты, уносила ампутированные ноги и руки, перевязывала гангренозные раны, не гнушаясь ничем и стойко вынося запахи и ужасные картины военного госпиталя во время войны. <…>

Выдержав экзамен, Императрица и дети, наряду с другими сестрами, окончившими курс, получили красные кресты и аттестаты на звания сестер милосердия военного времени… Началось страшно трудное и утомительное время… В 9 часов утра Императрица каждый день заезжала в церковь Знамения, к чудотворному образу, и уже оттуда мы ехали на работу в лазарет. Наскоро позавтракав, весь день Императрица посвящала осмотру других госпиталей. <…>

***
Вскоре после событий, рассказанных мною, произошла железнодорожная катастрофа 2 января 1915 года. Я ушла от Государыни в 5 часов и с поездом 5.20 поехала в город… Не доезжая 6 верст до Петербурга, вдруг раздался страшный грохот, и я почувствовала, что проваливаюсь куда-то головой вниз и ударяюсь о землю; ноги же запутались, вероятно, в трубах отопления, и я почувствовала, как они переломились. На минуту я потеряла сознание. Когда пришла в себя, вокруг была тишина и мрак. Затем послышались крики и стоны придавленных под развалинами вагонов раненных и умирающих. Я сама не могла ни пошевельнуться, ни кричать; на голове у меня лежал огромный железный брус и из горла текла кровь. Я молилась, чтобы скорее умереть, так как невыносимо страдала… Четыре часа я лежала на полу без всякой помощи. Прибывший врач, подойдя ко мне, сказал: «Она умирает, ее не стоит трогать!» Солдат железнодорожного полка, сидя на полу, положил мои сломанные ноги к себе на колени, покрыл меня своей шинелью (было 20 градусов мороза), так как шуба моя была изорвана в куски. <…>

Помню, как меня пронесли через толпу народа в Царском Селе, и я увидела Императрицу и всех Великих Княжон в слезах. Меня перенесли в санитарный автомобиль, и Императрица сейчас же вскочила в него; присев на пол, она держала мою голову на коленях и ободряла меня; я же шептала ей, что умираю. <…> Последующие шесть недель я день и ночь мучилась нечеловеческими страданиями.

***
Железная дорога выдала мне за увечье 100 000 рублей. На эти деньги я основала лазарет для солдат-инвалидов, где они обучались всякому ремеслу; начали в 60 человек, а потом расширили до 100. Испытав на опыте, как тяжело быть калекой, я хотела хоть несколько облегчить им жизнь в будущем. Ведь по приезде домой на них в семьях стали бы смотреть как на лишний рот! Через год мы выпустили 200 человек мастеровых, сапожников, переплетчиков. Лазарет этот сразу удивительно пошел… впоследствии, может быть не раз, мои милые инвалиды спасали мне жизнь во время революции. Все же есть люди, которые помнят добро.

***
Трудно и противно говорить о петроградском обществе, которое, невзирая на войну, веселилось и кутило целыми днями. Рестораны и театры процветали. По рассказам одной французской портнихи, ни в один сезон не заказывалось столько костюмов, как зимой 1915-1916 годов, и не покупалось такое количество бриллиантов: война как будто не существовала.

Кроме кутежей общество развлекалось новым и весьма интересным занятием — распусканием всевозможных сплетен про Государыню Александру Феодоровну. Типичный случай мне рассказывала моя сестра. Как то к ней утром влетела госпожа Дерфельден со словами: «Сегодня мы распускаем слухи на заводах, что Императрица спаивает Государя, и все этому верят». Рассказываю об этом типичном случае, так как дама эта была весьма близка к великокняжескому кругу, который сверг Их Величества с престола и неожиданно их самих. <…>

Атмосфера в городе сгущалась, слухи и клевета на Государыню стали принимать чудовищные размеры, но Их Величества, и в особенности Государь, продолжали не придавать им никакого значения и относились к этим слухам с полным презрением, не замечая грозящей опасности. <…>

Как часто я видела в глазах придворных и разных высоких лиц злобу и недоброжелательность. Все эти взгляды я всегда замечала и сознавала, что иначе не может быть после пущенной травли и клеветы, чернившей через меня Государыню.

***
<…> Мы уехали в Ставку навестить Государя. Вероятно, все эти именитые иностранцы, проживавшие в Ставке, одинаково работали с сэром Бьюкененом (посол Англии. — Ред.). Их было множество: генерал Вильямс со штабом от Англии, генерал Жанен от Франции, генерал Риккель — бельгиец, а также итальянские, сербские и японские генералы и офицеры. Как-то раз после завтрака все они и наши генералы и офицеры штаба толпились в саду, пока Их Величества разговаривали с приглашенными. Сзади меня иностранные офицеры громко разговаривая, обзывали Государыню обидными словами и во всеуслышание делали замечания… Я отошла, мне стало почти дурно.

Великие Князья и чины штаба приглашались к завтраку, но Великие Князья часто «заболевали» и к завтраку не появлялись во время приезда Ее Величества; «заболевал» также генерал Алексеев (начальник штаба. — Ред.). Государь не хотел замечать их отсутствия. Государыня же мучилась, не зная, что предпринять. <…> Я же лично постоянно угадывала разные оскорбления, и во взглядах, и в «любезных» пожатиях руки и понимала , что злоба эта направлена через меня на Государыню. <…>

Среди неправды, интриг и злобы было, однако, и в Могилеве одно светлое местечко, куда я приносила свою больную душу и слезы. То был Братский монастырь. За высокой каменной стеной на главной улице — одинокий белый храм, где два-три монаха справляли службу, проводя жизнь в нищете и лишениях. Там находилась чудотворная икона Могилевской Божией Матери, благой лик которой сиял в полумраке бедного каменного храма. Я каждый день урывала минутку, чтобы съездить приложиться к иконе. Услышав об иконе, Государыня также ездила раза два в монастырь. Был и Государь, но в наше отсутствие. В одну из самых тяжелых минут душевной муки, когда мне казалась близка неминуемая катастрофа, помню я отвезла Божией Матери свои бриллиантовые серьги. По странному стечению обстоятельств, единственную маленькую икону, которую мне разрешили потом иметь в крепости, была икона Божией Матери Могилевской, — отобрав все остальные, солдаты швырнули мне ее на колени. Сотни раз в день и во время страшных ночей я прижимала ее к груди. <…>

На душе становилось все тяжелее и тяжелее; генерал Воейков жаловался, что Великие Князья заказывают себе поезда иногда за час до отъезда Государя, не считаясь с ним, и если генерал отказывал, то строили против него всякие козни и интриги. <…>

***
Я ежедневно получала грязные анонимные письма, грозившие мне убийством и т. п. Императрица, которая лучше нас всех понимала данные обстоятельства, как я уже писала, немедленно велела мне переехать во дворец, и я с грустью покинула свой домик, не зная, что уже никогда туда не возвращусь. По приказанию Их Величеств с этого дня каждый мой шаг оберегался. При выездах в лазарет всегда сопутствовал мне санитар Жук; даже по дворцу меня не пускали ходить одной. <…>

Мало-помалу жизнь во дворце вошла в свою колею. Государь читал по вечерам нам вслух. На Рождество (1917 года. — Ред.) были обычные елки во дворце и в лазаретах; Их Величества дарили подарки окружающей свите и прислуге; но Великим Князьям в этот год они не посылали подарков. Несмотря на праздник, Их Величества были очень грустны: они переживали глубокое разочарование в близких и родственниках, которым ранее доверяли и которых любили, и никогда, кажется, Государь и Государыня Всероссийские не были так одиноки, как теперь. Преданные их же родственниками, оклеветанные людьми, которые в глазах всего мира назывались представителями России, Их Величества имели около себя только несколько преданных друзей да министров, ими назначенных, которые все были осуждены общественным мнением… Государя постоянно упрекают в том, что он не умел выбирать себе министров. В начале своего царствования он брал людей, которым доверял его покойный отец, Император Александр III. Затем брал по своему выбору. К сожалению, война и революция не дали России ни одного имени, которое с гордостью могло бы повторить потомство…мы, русские, слишком часто виним в нашем несчастье других, не желая понять, что положение наше — дело наших же рук, мы все виноваты, особенно же виноваты высшие классы. Мало кто исполняет свой долг во имя долга и России. Чувство долга не внушалось с детства; в семьях дети не воспитывались в любви к Родине, и только величайшее страдание и кровь невинных жертв могут омыть наши грехи и грехи целых поколений. <…>

***
Государь Николай II был доступен, конечно, как человек всем человеческим слабостям и горестям, но в эту тяжелую минуту (отречения от престола — Ред.) глубокой обиды и унижения я все же не могла убедить себя в том, что восторжествуют его враги; мне не верилось, что Государь, самый великодушный и честный из всей Семьи Романовых, будет осужден стать невинной жертвой своих родственников и подданных. Но царь, с совершенно спокойным выражением глаз, подтвердил все это, добавив еще, что «если бы вся Россия на коленях просила его вернуться на престол, он бы никогда не вернулся». Слезы звучали в его голосе, когда он говорил о своих друзьях и родных, которым он больше всех доверял и которые оказались соучастниками в низвержении его с престола. Он показал мне телеграммы Брусилова, Алексеева и других генералов, от членов его Семьи, в том числе и Николая Николаевича: все просили Его Величество на коленях, для спасения России отречься от престола. Но отречься в пользу кого? В пользу слабой и равнодушной Думы! Нет, в собственную их пользу, дабы, пользуясь именем и престижем Алексея Николаевича, правило бы и обогащалось выбранное ими регентство!..

Я поняла, что для России теперь все кончено. Армия разложилась, народ нравственно совсем упал, и моему взору уже предносились те ужасы, которые нас всех ожидали. <…>

***
(Трубецкой бастион Петропавловской крепости)

<…> Тот, кто переживал первый момент заключения, поймет, что я пережила: черная, беспросветная скорбь и отчаяние. От слабости я упала на железную кровать; вокруг на каменном полу — лужи воды, по стеклам текла вода, мрак и холод; крошечное окно у потолка не пропускало ни света ни воздуха, пахло сыростью и затхлостью. В углу клозет и раковина. Железный столик и кровать приделаны к стене. На кровати лежали тоненький волосяной матрас и две грязные подушки. Через несколько минут я услышала, как поворачивали ключи в двойных или тройных замках огромной железной двери, и вошел какой-то ужасный мужчина с черной бородой, с грязными руками и злым, преступным лицом, окруженный толпой наглых отвратительных солдат. По его приказанию солдаты сорвали тюфячок с кровати, убрали вторую подушку и потом начали срывать с меня образки, золотые кольца. Этот субъект заявил мне, что он здесь вместо министра юстиции и от него зависит установить режим заключенным. Впоследствии он назвал свою фамилию — Кузьмин, бывший каторжник, пробывший на каторге в Сибири 15 лет. <…>

Я буквально голодала. Два раза в день приносили полмиски какой-то бурды, вроде супа, в которую солдаты часто плевали, клали стекло. Часто от него воняло тухлой рыбой, так что я затыкала нос, проглатывая немного, чтобы только не умереть от голода… Ни разу за все эти месяцы мне не разрешили принести еду из дома. <…>

Жизнь наша была медленной смертной казнью. Ежедневно нас выводили на 10 минут на маленький дворик с несколькими деревцами; посреди двора стояла баня. Шесть вооруженных солдат выводили всех заключенных по очереди. В первое утро, когда я вышла из холода и запаха могилы на свежий воздух даже на эти 10 минут, я пришла в себя, ощутив, что еще жива, и как-то стало легче… Думаю ни один сад в мире не доставлял никому столько радости, как наш убогий садик в крепости. Я дышала Божьим воздухом, смотрела на небо, внимательно наблюдала за каждым облачком, всматриваясь в каждую травку, в каждый листочек на кустах. <…>

Я никогда не раздевалась; у меня было два шерстяных платка; один я надевала на голову, другой на плечи: покрывалась же своим пальто. Холодно было от мокрого пола и стен. Я спала по 4 часа. <…> Просыпаясь, я грелась в единственном теплом уголке камеры, где снаружи была печь: часами простаивала я на своих костылях, прислонившись к сухой стене. <…>

Теперь надо поговорить о главном мучителе, докторе Трубецкого бастиона — Серебрянникове. Появился он уже в первый день заключения и потом обходил камеры почти каждый день. Толстый, со злым лицом и огромным красным бантом на груди. Он сдирал с меня при солдатах рубашку, нагло и грубо насмехаясь. <…>

В эти дни я не могла молиться и только повторяла слова Спасителя: «Боже, Боже мой, вскую мя еси оставил!»

<…> Спустя неделю, что мы пробыли в заключении, нам объявили, что у нас будут дежурить надзирательницы из женской тюрьмы. Первая надзирательница была молодая бойкая особа, флиртующая со всеми солдатами и не обращающая на нас особого внимания; вторая же постарше, с кроткими, грустными глазами. С первой же минуты она поняла глубину моего страдания и была нашей поддержкой и ангелом-хранителем. Воистину есть святые на земле, и она была святая. Имени ее я не хочу называть, а буду говорить о ней как о нашем ангеле. Все, что было в ее силах, чтобы облегчить наше несчастное существование, она все сделала. Никогда в своей жизни не смогу ее отблагодарить. Видя, что мы буквально умираем с голоду, она покупала на свои скудные средства то немного колбасы, то кусок сыру или шоколада и т. д. Одной ей не позволяли входить, но, уходя вслед за солдатами, последней из камеры, она ухитрялась бросать сверточек в угол около клозета, и я бросалась, как голодный зверь на пакетик, съедала в этом углу, подбирала и выбрасывала все крошки.

Первую радость доставила она мне, подарив красное яичко на Пасху.

Не знаю как описать этот светлый праздник в тюрьме. Я чувствовала себя забытой Богом и людьми. В Светлую ночь проснулась от звона колоколов и села на постели обливаясь слезами. Ворвалось несколько человек пьяных солдат, со словами «Христос Воскресе!» похристосовались. В руках у них были тарелки с пасхой и кусочками кулича; но меня они обнесли. «Ее надо побольше мучить, как близкую к Романовым», — говорили они. Священник просил позволения у правительства обойти заключенных с крестом, но ему отказали. В Великую Пятницу нас всех исповедовали и причащали Святых Тайн; водили нас по очереди в одну из камер, у входа стоял солдат. Священник плакал со мной на исповеди. Никогда не забуду ласкового отца Иоанна Руднева; он ушел в лучший мир. Он так глубоко принял к сердцу непомерную нашу скорбь, что заболел после этих исповедей.

Была Пасха, и я в своей убогой обстановке пела пасхальные песни, сидя на койке. Солдаты думали, что я сошла с ума, и, войдя, под угрозой побить, потребовали, чтобы я замолчала. Положив голову на грязную подушку я заплакала… Но вдруг я почувствовала под подушкой что-то крепкое и, сунув руку, ощупала яйцо. Я не смела верить своей радости. В самом деле, под грязной подушкой, набитой соломой, лежало красное яичко, положенное доброй рукой моего единственного теперь друга, нашей надзирательницы. Думаю, ни одно красное яичко в этот день не принесло столько радости: я прижала его к сердцу, целовала его и благодарила Бога. <…>

***
23 апреля, в день именин Государыни, когда я особенно отчаивалась и грустила, в первый раз обошел наши камеры доктор Манухин, бесконечно добрый и прекрасный человек. С его приходом мы почувствовали, что есть Бог на небе и мы им не забыты. <…> Для него все мы были пациенты, а не заключенные. Он потребовал чтобы ему показали нашу пищу, и приказал выдавать каждому по бутылке молока и по два яйца в день. Как это ему удалось, не знаю, но воля у него была железная, и, хотя сперва солдаты хотели его несколько раз поднять на штыки, они в конце концов покорились ему, и он, невзирая на грубости и неприятности, забывая себя, свое здоровье и силы, во имя любви к страждущему человечеству все делал, чтобы спасти нас. <…>

Допросы Руднева продолжались все время. Я как-то спросила доктора Манухина: за что мучат меня так долго? Он успокаивал меня, говоря, что разберутся, но предупредил, что меня ожидает еще худший допрос.

Через несколько дней он пришел ко мне один, закрыл дверь, сказав, что Комиссия поручила ему переговорить со мной с глазу на глаз, и потому в этот раз солдаты его не сопровождают. Чрезвычайная Комиссия, говорил он, почти закончила рассмотрение моего дела и пришла к заключению, что обвинения лишены основания, но что мне нужно пройти через этот «докторский» допрос, чтобы реабилитировать себя, и что я должна на это согласиться!.. Когда «допрос» кончился, я лежала разбитая и усталая на кровати, закрывая лицо руками. С этой минуты доктор Манухин стал моим другом — он понял глубокое, беспросветное горе незаслуженной клеветы, которую я несла столько лет. <…>

***
(Арестный Дом, Фурштадтская 40)

Месяц, который я провела в Арестном Доме, был сравнительно спокойный и счастливый, хотя иногда бывало и жутко, так как в это время была первая попытка большевиков встать во главе правительства. <…>

Комендант, узнав, что у меня есть походная церковь в лазарете, обратился ко мне с просьбой, не позволила бы я отслужить обедню для всех заключенных. Так как самое большое желание офицеров было причаститься Святых Тайн. Обедня эта совпала с днем моего рожденья 16 июля. Трогательная была эта служба: все эти несчастные, замученные в тюрьмах люди простояли всю обедню на коленях; многие неудержимо плакали, плакала и я, стоя в уголке, слушая после неизъяснимых мучений эту первую обедню. <…>

В Арестном Доме я начала поправляться. Весь день я просиживала у открытого окна и не могла налюбоваться на зелень в садике и на маленькую церковь Косьмы и Дамиана. Но больше всего доставляло удовольствие — смотреть на проходивших и проезжавших людей. Цвет лица из земляного превратился в нормальный, но я долго не могла привыкнуть разговаривать, и меня это страшно утомляло. К вечеру я нервничала: мне все казалось, что придут за мной стрелки из крепости. <…>

***
24 июля пришла телеграмма из прокуратуры, чтобы кто-нибудь из моих родных приехал за получением бумаги на мое освобождение. <…>

В Царское, конечно, не смела ехать. От моего верного Берчика узнала, как обыскивали мой домик, как Временное правительство предлагало ему 10 тысяч рублей, лишь бы он наговорил гадостей на меня и на Государыню; но он, прослуживший 45 лет в нашей семье, отказался, и его посадили в тюрьму, где он просидел целый месяц. Во время первого обыска срывали у меня в комнате ковры, подняли пол, ища «подземный ход во дворец» и секретные телеграфные провода в Берлин. Искали «канцелярию Вырубовой», ничего не найдя, ужасно досадовали. Но главное, что они искали, — это винные погреба, и никак не могли поверить, что у меня нет вина. <…>

***
24 августа вечером, как только я легла спать, в 11 часов явился от Керенского комиссар с двумя «адъютантами» <…> они сказали, что я как контрреволюционерка высылаюсь в 24 часа за границу. <…> Утро 26-го было холодное и дождливое, на душе невыразимо тяжело. На станцию поехали на двух автомобилях… дорогим родителям было разрешено проводить меня до Териок. Вагон наш был первый от паровоза. В 7 часов утра поезд тронулся, — я залилась слезами. Дядя в шутку называл меня эмигранткой. Несмотря на все мученья, которым я подверглась за последние месяцы, «эмигрантка» убивалась при мысли уезжать с Родины. <…>

Подъезжая к Риихимяки, я увидела на платформе толпу в несколько тысяч солдат; все они, видимо, ждали нашего поезда и с дикими криками окружили наш вагон. В одну минуту они отцепили его от паровоза и ворвались, требуя, чтобы нас отдали на растерзание. «Давайте нам Великих Князей. Давайте генерала Гурко…» Их ввалилось полный вагон. Я думала, что все кончено, сидела, держа за руку сестру милосердия. «Да вот он, генерал Гурко», — кричали они, вбежав ко мне. Напрасно уверяла сестра, что я больная женщина, — они не верили, требовали, чтобы меня раздели, уверяя, что я — переодетый Гурко. Вероятно, мы бы все были растерзаны на месте, если бы не два матроса-делегата из Гельсингфорса, приехавшие на автомобиле: они влетели в вагон, вытолкали половину солдат, а один из них — высокий, худой, с бледным добрым лицом (Антонов) — обратился с громовой речь к тысячной толпе, убеждая успокоиться и не учинять самосуда, так как это позор. Он сумел на них подействовать, так что солдаты немного поутихли и позволили прицепить вагон к паровозу для дальнейшего следования в Гельсингфорс. <…>

Мы очутились на яхте «Полярная звезда», с которой связано у меня столько дорогих воспоминаний о плаваниях — по этим же водам с Их Величествами. <…> Яхта перешла, как и все достояние Государя, в руки Временного правительства. Теперь же на ней заседал «Центробалт». Нельзя было узнать в заплеванной, загаженной и накуренной каюте чудную столовую Их Величеств. За теми же столами сидело человек сто «правителей» — грязных озверелых матросов. Происходило заседание, на котором решались вопросы и судьба разоренного флота и бедной России.

Пять суток, которые я провела под арестом на яхте, я целый день слышала, как происходили эти заседания и говорились «умные» речи. Мне казалось, что я сижу в доме сумасшедших. <…> Нас поместили в трюм. Все было переполнено паразитами; день и ночь горела электрическая лампочка, так как все это помещение было под водой. Никогда не забуду первой ночи. У наших дверей поставили караул с «Петропавловска», те же матросы с лезвиями на винтовках, и всю ночь разговор между ними шел о том, каким образом с нами покончить, как меня перерезать вдоль и поперек, чтобы потом выбросить через люк, и с кого начать — с женщин или со стариков. <…> Когда караул сменила команда с «Гангута», Антонов ушел, и я больше его никогда не видала. Вернувшись на свой корабль, матросы с «Петропавловска» убили всех своих офицеров. Как мы не сошли с ума, не знаю, но когда нас перевели в крепость, то я заметила, что стала седая… Если Гельсингфорский совет нас сразу не уничтожил, то, думаю, из-за того, что мы числились арестованными Керенского, которого они ненавидели. <…>

В Петрограде был какой-то «Съезд Советов» и ожидалась перемена правительства. В случае ухода Керенского матросы решили нас отпустить… вопрос о нас решен Областным Комитетом положительно… во главе Петроградского Совета встал Троцкий, которому нас препровождают.

В 9 часов утра мы приехали в Петроград… в Смольный. Очутились в огромном коридоре, по которому бродили солдаты. Я была счастлива обнять дорогую маму, которая вбежала с другими родственниками. Вскоре пришел Каменев и его жена; поздоровавшись со всеми нами, сказал, что, вероятно, мы голодные, приказали всем принести обед. Они решили вызвать кого-нибудь из следственной комиссии по телефону, но никого не могли найти, так как было воскресенье и праздник Покрова (я все время надеялась, что в этот день Божия Матерь защитит нас). Каменев же сказал, что лично он отпускает нас на все четыре стороны… На следующий день все газеты были полны нами… Целые статьи были посвящены мне и Каменевой: пошли легенды, которые окончились рассказами, что я заседаю в Смольном, что меня там видели «своими глазами», что я катаюсь с Коллонтай и скрываю Троцкого и т. д.

***
Как ни странно, но зима 1917 — 1918 гг. и лето 1918 г., когда я скрывалась в своей маленькой квартире на 6 этаже в Петрограде, были сравнительно спокойными, хотя столица и находилась в руках большевиков, и я знала, что ни одна жизнь не находится в безопасности. Пища была скудная, цены огромные, и общее положение становилось все хуже и хуже. <…>

Я верила, надеялась и молилась, что ужасное положение России временное, и что скоро наступит реакция, и русские люди поймут свою ошибку и грех по отношению к дорогим узникам в Тобольске. Такого же мнения, казалось мне, был <…> и писатель Горький, который, вероятно, ради любопытства хотел меня увидеть… Ко мне Горький отнесся ласково и сочувственно. <…> Он говорил мне, что на мне лежит ответственная задача написать правду об Их Величествах «для примирения царя с народом». Мне же советовал жить тише, о себе не напоминая. Я видела его еще два раза и показывала ему несколько страниц своих воспоминаний, но писать в России было невозможно.

***
В конце лета 1918 г. жизнь в России приняла хаотический характер: несмотря на то, что лавки были закрыты, можно было приобретать кое-какую провизию на рынках. Цены были уже тогда непомерно высокие. Фунт хлеба стоил несколько сот рублей, и масло — несколько тысяч… Вспоминаю тяжелый день, когда у меня осталось в кармане всего пять копеек; я сидела в Таврическом саду на скамейке и плакала. Когда вернулась домой, моя мать, которая все лето лежала больная в постели, сказала мне, что только что был один знакомый и принес нам 20 тысяч рублей, узнав о нашей бедности. После этого он исчез, и мы никогда не узнали, что с ним стало. Благодаря его помощи мне удалось послать царской семье необходимые вещи и одежду. <…>

7-го октября ночью мать и я были разбужены сильными звонками в дверь, и к нам ввалились человек 8 вооруженных солдат с Гороховой, чтобы произвести обыск, а также арестовать меня и сестру милосердия… Минут через десять приехали на Гороховую… Когда стало рассветать, арестованные стали подыматься; солдат с ружьем водил партиями в грязную уборную. Тут же под краном умывали лицо. Старостой арестованных женщин была выбрана та, которая больше всех находилась в ЧК. <…> Не зная, в чем меня обвиняют, жила с часу на час в постоянном страхе, как и все, впрочем… Часто ночью, когда усталые мы засыпали, нас будил электрический свет, и солдаты вызывали кого-нибудь из женщин: испуганная, она вставала, собирая свой скарб, — одни возвращались, другие исчезали… и никто не знал, что каждого ожидает. <…> Выкрикнув мою фамилию, добавили: «в Выборгскую тюрьму». Меня повели вниз на улицу. У меня было еще немного денег, я попросила солдата взять извозчика и по дороге разрешить мне повидать мою мать. Уже был вечер, трамваи не ходили. Шел дождь. Мы наняли извозчика за 60 рублей в Выборгскую тюрьму; отдала все оставшиеся деньги солдату, и он согласился остановиться около нашего дома. <…>

Сколько допрашивали и мучили меня, выдумывая всевозможные обвинения! К 25 октября, большевистскому празднику, многих у нас освободили… Но амнистия не касалась «политических». <…> 10-го ноября вечером меня вызвал помощник надзирателя, сказав, что с Гороховой пришел приказ меня немедленно препроводить туда… Почти сейчас же вызвали на допрос… около часу кричали они на меня с ужасной злобой, уверяя, что я состою в немецкой организации, что у меня какие-то замыслы против ЧК, что я опасная контрреволюционерка и что меня непременно расстреляют, как и всех «буржуев», так как политика их, большевиков, — «уничтожение» интеллигенции и т. д. Я старалась не терять самообладания, видя, что передо мной душевно больные… Вернувшись, я упала на грязную кровать; допрос продолжался три часа… Прошел мучительный час. Снова показался солдат и крикнул: «Танеева! С вещами на свободу»…

Дома меня ожидала неприятность: сестра милосердия, которую я знала с 1905 года, которая служила у меня в лазарете и после моих заключений поселилась со мной и моей матерью, украла все мои оставшиеся золотые вещи.

***
Зиму 1919 года провели тихо. Но я очень нервничала: успокоение находила только в храмах. Ходила часто в Лавру, на могилу отца: постоянно была на Карповке у о. Иоанна. Изредка виделась с некоторыми друзьями; многие добрые люди не оставляли меня и мою мать, приносили нам хлеба и продукты. Имена их ты веси, Господи!..

Наступило лето, жаркое, как и в предыдущем году. У матери сделалась сильнейшая дизентерия. Спасал ее, как и в прошлом году, дорогой доктор Манухин. По городу начались во всех районах повальные обыски. Целые ночи разъезжали автомобили с солдатами и женщинами, и арестовывали целыми компаниями. Обыкновенно это лето электричество тушилось в 7 часов вечера, но когда оно снова вечером зажигалось, то обыватели знали, что ожидается обыск, и тряслись. У нас эти господа побывали семь раз, но держали себя прилично. В конце июля меня снова арестовали. <…>

Приехав в штаб Петроградской обороны на Малой Морской, посадили в кабинете на кожаный диван, пока у них шло «совещанье» по поводу меня. «Долго ли меня здесь продержат» — спросила я. «Здесь никого не держат, — расстреливают или отпускают!..» Вместо вопроса об оружии и бомбах они принесли альбом моих снимков, снятых в Могилеве и отобранных у меня… требовали от меня объяснения каждой фотографии, а также ставили вопросы все те же о царской семье… «Посмотри, посмотри, какие они миленькие», — говорили они, смотря на фотографии Великих Княжон. Затем объявили мне, что отпускают домой. (Допрос происходил как раз сразу после расстрела царской семьи, поэтому особенно цинично это: «Посмотри, посмотри, какие они миленькие». — Ред.)

***
Через месяц началось наступление белой армии на Петроград. Город был объявлен на военном положении, удвоились обыски и аресты. Нервничала власть. Везде учились солдаты, летали аэропланы. С лета также ввели карточки, по которым несчастное население получало все меньше и меньше продуктов. Стали свирепствовать эпидемии. Больше всего голодала интеллигенция, получая в общественных столовых две ложки воды с картофелем, вместо супа, и ложку каши… Накануне Воздвиженья я была на ночном молении в Лавре; началось в 11 час. вечера. Всенощная, полунощница, общее соборование и ранняя обедня. Собор был так переполнен, что, как говорится, яблоку некуда было упасть. До обеда шла общая исповедь, которую провел священник Введенский. Митрополит Вениамин читал разрешительную молитву. Более часа подходили к Святым Тайнам: пришлось двигаться сдавленной среди толпы, так что даже нельзя было поднять руку, чтобы перекреститься. Ярко светило солнце, когда в 8 часов утра выходила радостная толпа из ворот Лавры, никто даже не чувствовал особенной усталости. В храмах народ искал успокоения от горьких переживаний и потерь этого страшного времени.

22-го сентября вечером я пошла на лекцию в одну из отдаленных церквей и осталась ночевать у друзей, так как идти домой вечером было и далеко, и опасно. Все последнее время тоска и вечный страх не покидали меня; в эту ночь я видела о. Иоанна Кронштадтского во сне. Он сказал мне: «Не бойся, я все время с тобой!» Я решила поехать прямо от друзей к ранней обедне на Карповку и, причастившись Св. Тайн, вернулась домой. Удивилась, найдя дверь черного хода запертой. Когда я позвонила, мне открыла мать, вся в слезах, и с ней два солдата, приехавшие меня взять на Гороховую… Комната наша была полна; около меня помещалась белокурая барышня финка, которую арестовали за попытку уехать в Финляндию. Она служила теперь машинисткой в чрезвычайке и по ночам работала: составляла списки арестованных и поэтому заранее знала об участи многих. Кроме того за этой барышней ухаживал главный комиссар — эстонец. Возвращаясь ночью со своей службы, она вполголоса передавала своей подруге, высокой рыжей грузинке Менабде, кого именно увезут в Кронштадт на расстрел. <…> Я поняла, что меня ожидает самое ужасное, и вся похолодела… «Менабде на волю, Вырубова в Москву», — так крикнул начальник комиссаров, входя к нам в камеру утром 7-го октября. Ночью у меня сделалось сильное кровотечение; староста и доктор пробовали протестовать против распоряжения, но он повторил: «Если не идет, берите ее силой». Вошли два солдата, схватили меня. Но я просила их оставить меня и, связав свой узелок, открыла свое маленькое Евангелие. Взгляд упал на 6 стих 3 главы от Луки: «И узрит всякая плоть спасение Божие». Луч надежды сверкнул в измученном сердце. Меня торопили, говорили, что сперва поведут на Шпалерную, потом в Вологду. <…> Но я знала, куда меня вели. «Не можем же мы с ней возиться», — сказал комиссар старосте. <…>

<…> И здесь случилось то, что читатель может назвать как хочет. Но что я называю чудом. Трамвай, на который мы должны были пересесть, где-то задержался <…> и большая толпа народа ожидала. Стояла и я со своим солдатом, но через несколько минут ему надоело ждать и, сказав подождать одну минуточку, пока он посмотрит, где же наш трамвай, он отбежал направо. В эту минуту ко мне сначала подошел офицер Саперного полка, которому я когда-то помогла, спросил, узнаю ли его, и, вынув 500 рублей, сунул мне в руку, говоря, что деньги мне могут пригодиться… В это время ко мне подошла быстрыми шагами одна из женщин, с которой я часто вместе молилась на Карповке: она была одна из домашних о. Иоанна Кронштадтского. «Не давайтесь в руки врагам, — сказала она, — идите, я молюсь. Батюшка Отец Иоанн спасет Вас». Меня точно кто-то толкнул; ковыляя со своей палочкой, я пошла по Михайловской улице (узелок мой остался у солдата), напрягая последние силы и громко взывая: «Господи, спаси меня! Батюшка отец Иоанн, спаси меня!» Дошла до Невского: трамваев нет. Вбежать ли в часовню? Не смею. Перешла улицу и пошла по Перинной линии, оглядываясь. Вижу — солдат бежит за мной. Ну, думаю, кончено. Я прислонилась к дому, ожидая. Солдат, добежав, свернул на Екатерининский канал. Был ли этот или другой, не знаю. Я же пошла по Чернышеву переулку. Силы стали слабеть, мне казалось, что еще немножко, и я упаду. Шапочка с головы свалилась, волосы упали, прохожие оглядывались на меня, вероятно, принимая за безумную. Я дошла до Загородного. На углу стоял извозчик. Я подбежала к нему, но тот закачал головой. «Занят». Тогда я показала ему 500-рублевую бумажку, которую держала в левой руке. «Садись», — крикнул он. Я дала адрес друзей за Петроградом. <…>

***
Как мне описать мои странствования в последующие месяцы. Как загнанный зверь, я пряталась то в одном темном углу, то в другом. <…>

<…> Шел 1920 год. Господь через добрых людей не оставлял меня… Начали приходить письма из-за границы от сестры моей матери, которая убеждала нас согласиться уехать к ней… Но как покинуть Родину? Я знала, что Бог так велик, что если Ему угодно сохранить, то всегда и везде рука Его над нами. И почему же за границей больше сохранности? Боже, чего стоил мне этот шаг!..

Отправились: я босиком, в драном пальтишке. Встретились мы с матерью на вокзале железной дороги и, проехав несколько станций, вышли. <…> Темнота. Нам было приказано следовать за мальчиком с мешком картофеля, но в темноте мы потеряли его. Стоим мы посреди деревенской улицы: мать с единственным мешком, я со своей палкой. Не ехать ли обратно? Вдруг из темноты вынырнула девушка в платке, объяснила, что она сестра этого мальчика, и велела идти за ней в избушку. <…> Финны медлили, не решаясь ехать, так как рядом происходила танцулька. В 2 часа ночи нам шепнули: собираться. Вышли без шума на крыльцо. На дворе были спрятаны большие финские сани. Так же бесшумно отъехали. <…> Почти все время шли шагом по заливу: была оттепель, и огромные трещины во льду. Один из финнов шел впереди, измеряя железной палкой. То и дело они останавливались, прислушиваясь. Слева, близко, казалось, мерцали огни Кронштадта. Услыхав ровный стук, они обернулись со словами «погоня», но после мы узнали, что звук этот производил ледокол «Ермак», который шел, прорезывая лед за нами. Мы проехали последними. <…> Было почти светло , когда мы с разбегу поднялись на финский берег и понеслись окольными дорогами к домику финнов, боясь здесь попасться в руки финской полиции. Окоченелые, усталые, мало что соображая, мать и я пришли в карантин, где содержали всех русских беженцев… Нас вымыли, накормили и понемногу одели. Какое странное чувство было — надеть сапоги. <…>

И у меня, и у матери душа была полна неизъяснимого страдания: если было тяжело на дорогой Родине, то и теперь подчас одиноко и трудно без дома, без денег… Но мы со всеми изгнанными и оставшимися страдальцами в умилении сердец наших взывали к милосердному Богу о спасении дорогой Отчизны.

«Господь мне помощник и не убоюся, что мне сотворит человек».

(Фрагменты книги печатаются по тексту, подготовленному Ю. Рассулиным для издательства «Благо» в 2000 г.)

Источник http://ricolor.org/europe/finlandia/fr/history/1/1/

 

 

 

 

samoderzhavnaya.ru/pages/stranicy_moey_zhizni_anna_vyrubova

Сад сердца

 

 

 

 

 

Несколько слов, сказанных самим человеком, свидетельствуют о его личности вернее, чем тысячи слов, написанных о нем другими. У нас есть возможность читать записи святой императрицы Александры – любящей жены, заботливой матери, искренней христианки. Мысли, записанные в ее духовном дневнике, не устареют никогда.

Святая императрица Александра

Каждое сердце должно быть маленьким садом. Он должен всегда быть очищен от сорняков и быть полон чудных прекрасных растений и цветов. Кусочек сада повсюду красив не только сам по себе, но приносит радость всем, кто его видит… Богу угодно, чтобы мы сделали наши жизни такими, чтобы они искупили из мрака окружающее нас и преобразили в прекрасное.

Предположим, что в этом саду и деревья, и цветы, и все растения еще в объятии зимы. Как это бывает перед приходом весны, деревья голые, но тысячи почек ждут только прикосновения теплых солнечных лучей, чтобы распуститься живыми цветами.

Кусты роз голые и колючие и пока лишены красоты, но нужен только теплый весенний воздух и тихий дождь, чтобы они оделись в чудесный наряд. Поля мрачные и безжизненные, но есть миллионы корней, которые ждут только ласки весенних небес, чтобы прорваться вверх свежестью и зеленью.

Это напоминает картину, описанную в призыве к ветрам:

“Проснитесь, ветры, и вейте на этот зимний пейзаж,
чтобы вызвать красоту, благоухание, жизнь”.

Разве это не напоминает также картину жизни многих людей? Разве не лежат наши дарования и наши молитвы в нераскрывшихся почках? Разве мы делаем в жизни лучшее, на что способны? Разве наши жизни так прекрасны, как они могли бы быть? Разве мы также помогаем другим людям, думаем о них и так добры к ним, как нам следовало бы быть? Мы не можем взрастить любовь в своих сердцах к другим без Божественного вдохновения.

Прекрасные качества христианского характера – это не обычные добродетели. В скрижалях о них говорится как о плодах Духа. Ничто, кроме любви Господа, не может пробудить в нас духовные силы и возможности… Радость спасения рождается из скорби раскаяния. Пепел великих бедствий удобряет почву жизней человеческих, и добродетели произрастают на ней в изобилии. После великой скорби жизнь для вас становится в тысячу раз важнее. И плодами вашей любви кормятся многие другие”.

“Молю, о, Господи, чтоб жизнь моя была,
Как звуки чистой музыки чудесной,
Что утешенье дарит повсеместно
Всем людям в трудные их дни.
Прервав работу, слушают они,
И духом укрепясь, с охотой
Берутся снова за свою работу.
Молюсь я, чтобы день за днем
Судьбы моей звучала постоянно
Струна.
И чтоб лечила неустанно
Сердца она.
От давней боли,
Вздымая мысли над земной юдолью,
Гармонией их жизнь наполнив!
О, дай мне силы все исполнить!
Хочу жить так; когда же на земле
Меня не станет,
Пусть музыка судьбы моей
Звучать не перестанет”.

Призыв проснуться означает, что величие в нас еще спит, и необходимо его пробудить. В одном из посланий святого апостола Павла к Тимофею он просил его возгревать дар Господний, который в нем был (2 Тим. 1, 6). Тимофей делал не все, на что был способен. В уме святого апостола Павла, когда он писал послание, была картина огня (горящего), прикрытого чем-то, едва тлеющего, и он просил Тимофея возгревать его, чтобы он разгорелся ярким пламенем. Нет недостатка в духовных дарах и прекрасных возможностях в сердцах и жизнях христиан, но они не проявляются в полной мере, и надо их возгревать.

*****

Только та жизнь достойна, в которой есть жертвенная любовь.

*****

Никогда не следует удовлетворяться достигнутым, словно нет других высот.

*****

Мессию в Ветхом Завете много раз называют Слугой Божиим. Служение – это не что-то низменное, это Божественное. Если бы только мы внесли этот закон служения в нашу домашнюю жизнь, это сделало бы нас внимательными ко всем, а дома наши превратило бы в места Божественной любви. Если бы мы научились так служить, как Христос, то стали бы думать не о том, как получить какую-то помощь, внимание и поддержку от других, но о том, как другим принести добро и пользу.

*****

Добром за добро воздаст любой, но христианин должен быть добрым даже к тем, кто обманывает, предает, вредит.

*****

Людям рядом с нами больше всего нужна просто доброта.

*****

Самое доброе дело, которое учитель может сделать своим ученикам – это научить их вести жизнь, полную веры и мужества, – жизнь победителей.

*****

Никогда не падайте духом и не давайте падать духом другим.

*****

Когда проснусь, потребуется вновь
Вся преданность моя и вся любовь.
Тогда Его увижу я, какой Он есть,
Который знает все, что было и что есть.

Христос знает, что в сердце человека. Когда Он смотрит на нас, Он видит не только, какие мы, но и какими мы можем стать. Христос смотрит на молодую жизнь, стоящую перед Ним, и видит в ней – под внешней непривлекательностью – великолепную зрелость и призывает к ее воплощению.

Иисус всегда видит лучшее в человеке. Он видел возможность добра, которая скрывалась в мытаре за всей его жадностью и бесчестностью, и Он призвал его стать одним из своих друзей. В падшей женщине, которая лежала у Его ног, Он желал увидеть душу непорочную и сказал ей слова милосердия и надежды, которые спасли ее. В каждом, кто появлялся с Ним рядом, Он видел возможность выявить что-то хорошее.
Нужно в человеке видеть лучшее, что в нем есть, и уметь находить красоту и добро в жизни каждого, если мы хотим вдохновлять людей на развитие лучших их качеств.

Богу не нужна помощь, чтобы раскрывать Его бутоны и давать цвести Его розам. Бутоны должны раскрываться и розы цвести естественным путем, путем, который определил Господь. Заставлять их цвести раньше времени значило бы погубить их. Мы должны быть максимально осторожными, пытаясь влиять на духовную жизнь других людей, особенно детей. Насилие может принести непоправимый вред. Лучшее, что мы можем сделать, чтобы развить духовную жизнь других – это дать им атмосферу любви и чистоты. Новая дружеская связь для многих меняет все будущее. Для каждого из нас много значит знать, что кто-то нами интересуется.

Один из первых секретов умения помогать – это способность ободрять других. Ободрение нас вдохновляет; если его нет, гаснут многие благородные возможности. Ты думаешь, что не можешь добиться многого в жизни, не можешь сделать ничего хорошего, ничего прекрасного. Тебе кажется, что и твои друзья думают так же, и тебя охватывает безнадежное чувство собственной незначительности.

Потом приходит кто-то, кто видит твои способности, чей взгляд ловит драгоценные проблески твоей души, кто видит в твоей жизни возможности, о которых ты никогда не подозревал, и говорит тебе об этом. Ты понимаешь, что это для тебя значит. Любовь Иисуса к Симону, высказанная Им, и Его ободрение, стали для него началом новой жизни. Иисус поверил в него, и это наполнило его упованием.
Христос видит в нас возможную красоту характера и возможную силу для служения и сразу же стремится показать нам спрятанные в нас сокровища. Это не всегда легко, а иногда очень трудно.

*****

То укрепит нашу веру и поможет нам верить во времена страданий и испытаний, если мы поймем, что нет ничего бесцельного, ничего случайного, ничего, созданного нам во вред, а все задумано, чтобы помочь нам стать благороднее и жить более полной, более счастливой жизнью.

Горе иногда больно ранит нас. В этом есть какая-то загадка, которую мы не можем решить. Никто не может точно ответить на этот вопрос, сказать, почему именно этот хороший человек так горько страдает, но все же мы знаем, что такое испытание обязательно принесет какую-то пользу. Возможно, человек страдает, чтобы его жизнь стала еще чище, еще светлее. Возможно, страдания ему посланы, как свидетельства Христовы, что терпение, доверие, радость человека – это плоды Святаго Духа в нем. По крайней мере, мы понимаем, что назначение боли – заслужить благословение для того, кто ее выносит, или для тех, кто видит и замечает, с каким мужеством она переносится. В одной вещи мы всегда должны быть уверены – в том, что Бог посылает нам страдания, потому что любит нас.

*****

Мы должны утвердить в нашем сознании мысль, что цель Бога по отношению к нашей жизни – это уподобить нас Христу. Если у нас тяжкая ноша, то потому, что благодаря ей мы лучше растем. Если другие нас подводят – для нас это еще один урок терпения и кротости. Если у нас трудное положение, неподходящие условия – это для того, чтобы мы могли совершенствоваться в трезвении и учились быть довольными, находясь в любом обстоянии. Всегда Господь наш дает нам новые уроки, заставляя нас приблизиться к прекрасному образцу, который Он для нас создал, готовя нас к лучшему служению.

*****

Христос призывает всех раскрыть в себе самые лучшие черты. Мы еще не достигли совершенства. В нас таятся такие качества, которые, если пробудить их и развить, сделают нас благороднее, достойнее, полезнее.

*****

Христос собственную Божественную жизнь вкладывает в тех, кто следует за Ним. Он воплощается в них. Сами по себе они имеют не больше сил, не больше мудрости, не больше способностей, чем другие люди. Но с благодатью Христовой они могут выполнить то, что было бы невозможно без Его помощи.

*****

В христианском доме должна жить любовь. Он должен быть местом молитвы. Именно в молитве мы черпаем благодать, нужную нам, чтобы сделать наш дом светлым, добрым, чистым.

Мы сами должны быть честными, и не смотреть, чтобы честными были другие. Мы сами должны быть любящими, искренними, святыми.

*****
“Через зазубренную, грубую и серую,
Заброшенную стену все ползла,
Неутомимую работу делая,
Прекрасная и нежная лоза.
И, наконец, покров зеленый, мягкий,
Зазубрины и трещины застлал.
Стена полуразрушенная стала
Под этим необычным покрывалом
Прекрасной, как художника мечта.
О, если бы и в жизни, будто лоза,
Через трещины горя, печали
Повсюду проникала бы доброта,
Своей мягкостью боль облегчая.
Пусть руки готовы будут помочь,
Пусть ноги на помощь спешат.
Лаской, заботой нежной
В океане жизни безбрежной
Трудности всем облегчат”.

*****

Есть люди верующие, но почти ничего не делающие. Тех же, кто истинно любит Христа, отличает именно действие. Другие слушают, а эти делают. Угоден Христу тот, кто выполняет Его волю. Его последователи посылаются в мир не просто знать, верить, сделать из Его имени профессию, мечтать – но действовать.

“Они жили! Творили добро и умерли в забвении.
Они сделали свое и ушли
В неведомую страну.
Молодые они были или старые, богатые или бедные?
О них известно только одно – они были
Преданными и верными.
Они любили сладость единого Имени
И жили для Бога.
Имели они почести, отличия, похвалу?
На земле их имена не осияла слава,
Но на Божиих небесах
Книга имеется с именами их,
И место уготовано там
Для всех, кто угодил Господу своему”.

*****

Когда мы тщательно изучаем жизнь Христа, мы обнаруживаем, что всегда, встречаясь с плохим к Себе отношением, Он был в высшей степени терпелив и мягок. Он не возмущался злом. Он не боролся за свои права! Он без жалоб переносил несправедливость и даже оскорбления. Мы едва ли найдем такие случаи в нашей жизни, когда бы личные оскорбления и несправедливое отношение к нам не трогали бы нас. С нами не всегда поступают честно и справедливо. Всегда найдется кто-нибудь недобрый или не понимающий нас, кто-нибудь, кто говорит резкие слова, оскорбляющие наши чувства. Люди думают, что мягкость и терпение по отношению к несправедливости – это знак слабости. Нет, это означает силу. Это то, к чему должны стремиться христиане в жизни личной.

*****

Даже то, что нам не нравится, мы должны делать с любовью и тщанием, и перестанем видеть, что нечто было нам неприятно. Мы должныоказывать помощь не только, когда нас об этом просят, но сами искать случая помочь.

*****

“Любите врагов ваших и молитесь за творящих вам напасть и гонящих вас” (Мф. 5, 44). Когда мы научимся это делать, мы приблизимся к Богу. Христианская любовь должна раскрываться в святом служении, в заботе по отношению к другим, в доброте, в готовности помочь.

*****

Если наша любовь верная и искренняя, мы всегда уповаем на небеса. Что такое молитва? Это когда мы находимся рядом со Христом.

*****

Часто для обыденных дел требуется больше небесной благодати, чем для великих.

*****

Чтобы взойти по великой небесной лествице любви, надо самому стать камнем, ступенькой этой лествицы, на которую, поднимаясь наверх, будут ступать другие.

*****

Смирение – это одна из самых благородных добродетелей, но быть смиренным не означает испуганно сжиматься при любом призыве Божием.

*****

У каждого есть свое место, и каждый важен на своем месте. Самые малые и незначительные тоже имеют свои места, и необходимо, чтобы эти маленькие места так же были заполнены, как места, которые занимают самые важные и значительные личности.

*****

Никого не радует наказание, но потом мы благодарим Бога за то, что Он отсекает в нас все грубое, ненужное и выявляет красоту. Мы не должны отталкивать карающую руку, она готовит нас к жизни достойной и праведной.

*****

Мы созидатели. Человеческие жизни повсюду, как недостроенные здания, и все, кто проходит мимо, кладут на стену кирпич или добавляют какое-нибудь украшение. Каждый, с кем мы соприкасаемся, кто говорит нам хотя бы слово, кто хотя бы издали на нас влияет, оставляет в нашем характере черточку красоты или знак чего-то дурного.

Как храмы, строятся души у нас.
Вот резьбы прекрасный узор,
Там икону увидит взор,
Темную раму, которая скажет
Правду святую иль чудо покажет.
Каждая малость со всем сливается,
Все изменяет, к чему прикасается.
Красоту или шрам оставляя на нас.

Все здание покоится на фундаменте, а каждый новый камень, в свою очередь, становится основанием, опорой для другого камня, который кладется сверху.

Мы созидатели, и каждый
Как можно лучше строить должен,
Жизнь каждого – как-будто глыба,
Обтесанная человеком плохо либо
Хорошо, и все вместе сложены.

*****

Одна из главных трудностей в жизни христиан – это прожить ее, не поддавшись дурному влиянию. Иисус сказал, что Его ученики – это “свет мира” (Мф. 5, 14). Он хочет, чтобы мы светили там, где темно, чтобы мы могли быть утешением для других и ободрением унылых. Господь наш хочет, чтобы Его друзья в гуще мирового зла могли очистить его, чтобы среди скорби и лишений они могли утешить.

*****

Нравственность – вот, что определяет смысл какого-нибудь поступка – смысл суетный или неотмирный. Фарисеи творили долгие молитвы и демонстрировали всюду свое “великое благочестие”. Но Иисус, который читал в человеческих сердцах, сказал, что они лицемеры. “Не всякий говорящий мне: “Господи! Господи!”, войдет в Царствие Небесное” (Мф. 7, 21). Задача в жизни христиан – не избегать искушений, не бежать от несправедливости и вражды, а во всех испытаниях, даже когда зло захлестывает нас, как поток, сохранять в сердцах чистоту, тепло, искренность и любовь. Есть люди, которые как-будто призваны постоянно переносить недоброе к себе отношение.

Они не могут изменить свое положение. Даже в собственном доме у них атмосфера недружелюбия. Всегда в их жизни присутствуют обстоятельства, которые могут ожесточить. К этим людям относятся несправедливо и нечестно. Они вечно слышат резкие слова. И только пока они хранят в сердцах любовь, до той поры они неуязвимы. Любовь была убежищем Христа среди всей ненависти и злобы, которые, как морские волны, плескались вокруг Него. Если ваша душа в прекрасной гавани любви – вы в безопасности.

*****

Он позволяет искушению приблизиться к нам, так как нет другого способа для нас сделаться сильнее; но никогда в Его намерения не входит, чтобы мы искушению поддались. Он желает, чтобы мы сопротивлялись и одолевали искушения, и они не приносили бы нам никакого вреда.

*****

Его бы мог ободрить я,
Пока его мог видеть;
Сей мрачный образ помню я,
Но как я мог предвидеть,
Что только тот единый миг
Для милосердия дан был мне?
Сейчас я много бы сказал,
Но нет его уж на земле.

Я сам тогда понять был должен,
Как он к любви моей стремится,
Но стыд ко мне, а может гордость,
Ему мешали обратиться.
А я был рядом, полный силы,
Но как я слеп был в этот день.
Он только раз в глаза мне глянул
И прочь скользнул, как-будто тень.

Руки пожатья, слова, взгляда
Ушедшему так не хватало.
Ему помочь не догадался,
И дорогая жизнь пропала.
Таланты в землю с ней зарыли,
И я сейчас над ними плачу,
Но слезы так же мало значат,
Как дождик для песков пустыни.

*****

Мы сами не знаем, как мы можем ободрить и вселить силу в других людей мирным, спокойным выражением лица, когда проходим среди людей. Лицо, озаренное радостью, сияющее светом веры, для всех, кто его видит, – свидетельство любви и мира, и силы Христа.

*****

По-настоящему трудно внести в суету наших будней, в шум и беспокойство Божественный мир и Дух Христа. Действительно, в нашей жизни, наполненной заботами и борьбой, мы не можем устроить себе Рай. Как бы мы ни старались, будут и падения, и поражения, и ошибки, и мы не достигнем в земной жизни своего идеала.

*****

Всемогущий повсюду осеняет нас. Куда бы мы ни пошли, всегда и везде мы будем встречать любовь Бога.

*****

Есть также обещание защиты. У нас есть уверенность, что Бог постоянно видит нас, каждый шаг, который нам предстоит сделать в этом мире. Но нам нужна помощь и в духовном развитии, и в этом Небо нам тоже помогает: “Господь сохранит тебя от всякого зла” (Пс. 120, 7). Сам Бог является для людей убежищем. “Твердого духом Ты хранишь в совершенном мире, ибо на Тебя уповает он. Уповайте на Господа вовеки, ибо Господь Бог есть твердыня вечная” (Ис. 26, 3-4). Бог – Хранитель. Всемогущество Бога – это стена убежища. И мы должны умом и сердцем быть преданы Богу. Это означает веру. Мы должны безоговорочно верить Богу, не дожидаясь Его помощи. Вот что означает “уповать на Бога” – абсолютное доверие и полное послушание. Тогда в душе будет полный и совершенный покой.

*****

Промысл Божий не ограждает нас от искушений. Мы все должны познавать искушения. Слаба и ненадежна жизнь, в которой их нет. Но, позволяя нам подвергнуться искушению, Бог не желает, чтобы мы совершили грех. Искушение – это не грех. Когда Бог попускает нам подвергнуться искушениям, это означает, что мы должны их преодолеть и сделаться сильнее.

*****

Библия содержит возвышенное духовное учение, которое направлено на то, чтобы преобразить возделываемую землю в Небесный сад. Слово Христа должно делать свою работу изнутри, поэтому оно должно попасть в наше сердце, и мы должны позволить ему в нас поселиться – мы должны принять это слово в свое сердце.

*****

Библию следует изучать умно. Ее следует изучать тщательно, так как каждая ее часть полезна для назидания, для исправления, для утешения, для помощи. Слово Божие – это лампада. Где бы она ни светила, она высвечивает какие-то изъяны, пятна, пороки в сердцах и жизнях. Где бы ни звучало слово Христа, оно обнажает и омывает недостатки.

*****

Слова Христа – это семена, принесенные с Неба. Они посеяны в нашем мире, и сейчас растут повсюду, где распространилось православное евангельское благовестие. Жизнь каждого православного христианина – это маленький сад, где растут любовь, радость, мир, долготерпение, мягкость, доброта и другие духовные ценности.

*****

Можно понять, какова женщина, по дому, который она создает. В некоторых домах всегда какая-то мрачная атмосфера. Иных религия делает суровыми и угрюмыми. Но это не по-христиански. Религия, которую вдохновляет слово Христа, – солнечная и радостная.

*****

Если в нас живет слово Христа, оно заставит нас помогать другим. Нам нужно постоянно молиться о том, чтобы Бог дал нам умение словами своими поддерживать слабых.
Почти беспредельны возможности помогать людям, просто беседуя с ними. Тот, кто умеет говорить убежденно, умеет говорить языком любви, может вдохновить других на добрые и прекрасные дела, утешить их горе, подбодрить упавших духом, просветить тех, кто неопытен, – тысячею способов может помочь ближним.

*****

Радость – это отличие христианина. Христианину никогда не следует впадать в уныние, никогда не следует сомневаться в том, что добро победит зло. Плачущий, жалующийся, напуганный христианин предает своего Бога. Неисчислимыми путями проявляется в жизни слово Христа, запавшее в сердце. В беде оно приносит нам утешение, в минуты слабости – силу. Оно заставляет лица сиять, делает мужчин патриотами, а женщин терпеливыми и добрыми. Оно приносит в дома благословение, в жизнь – красоту.

*****

Важный труд, который человек может сделать для Христа, – это то, что он может и должен делать в своем собственном доме. У мужчин есть своя доля, она важна и серьезна, но истинным творцом дома является мать. То, как она живет, придает дому особую атмосферу. Бог впервые приходит к детям через ее любовь. Как говорят: “Бог, чтобы стать ближе всем, создал матерей,” – прекрасная мысль. Материнская любовь как бы воплощает любовь Бога, и она окружает жизнь ребенка нежностью.

Некоторые матери очень преданно любят своих детей, но думают только, главным образом, о земных вещах. Они нежно склоняются над своими детьми, когда те болеют. Они много работают и во всем отказывают себе, чтобы прилично одеть своих детей. Они очень рано начинают их учить понемногу и постоянно развивают их умственные способности, чтобы они со временем заняли достойное место в обществе. Но духовному развитию детей они не уделяют такого внимания. Они не учат их Божией воле. Есть дома, в которых дети вырастают, никогда не услышав молитвы от своих отцов и матерей и не получив никакого обучения духовного.

С другой стороны, есть дома, где постоянно ярко горит лампада, где постоянно говорят слова любви ко Христу, где детей с ранних лет учат тому, что Бог их любит, где они учатся молиться, едва начав лепетать. И, спустя долгие годы, память об этих священных мгновениях будет жить, освещая темноту лучом света, вдохновляя в период разочарования, открывая секрет победы в трудной битве, и ангел Божий поможет преодолеть жестокие искушения и не впасть в грех.

*****

Жизненно важно значение среды. Мы еще не вполне понимаем, как много значит атмосфера в доме, где растут дети, для становления их характера. Самое первое место для нас, где мы учимся правде, честности, любви – это наш дом – самое родное место для нас в мире.

*****

На трудном жизненном пути родителей есть место для ребенка, где он может беззаботно разбрасывать цветы. За любовь родителей детям следует платить такой же любовью и благодарностью на протяжении всей их жизни, до конца дней.

*****

Как счастлив дом, где все – дети и родители, без единого исключения – вместе верят в Бога. В таком доме царит радость товарищества. Такой дом, как преддверие Неба. В нем никогда не может быть отчуждения.

*****

Каждый новый друг, входящий в нашу жизнь, доверяется нам. Самое правильное понятие о дружбе – это то, что она дает нам возможность служить, помогать, защищать другого. Момент, когда у нас появляется новый друг – это священный момент. Это еще одна жизнь, порученная нам, чтобы мы могли быть для нее благом, внести в нее красоту, быть ей убежищем и защитой.

*****

Наш Господь хочет от нас, чтобы мы не предавали доверия. Верность – великое слово.“Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни” (Ап. 2, 10). Наполните любовью свои дни. Забудьте себя и помните о других. Если кому-то нужна ваша доброта, то доброту эту окажите немедленно, сейчас. Завтра может быть слишком поздно. Если сердце жаждет слов ободрения, благодарности, поддержки скажите эти слова сегодня.

Беда слишком многих людей в том, что их день заполнен праздными словами и ненужными умолчаниями, что они откладывают на потом свою заботу о ком-то. Мы не можем достаточно ясно представить себе, что многие вещи, если не сделать их сейчас, не следует делать вообще. Не уклоняйтесь от своих обязанностей, какими бы они не были неприятными. Невыполненный долг в этот день оставит чувство пустоты, а позднее придет чувство сожаления. Делайте что-то нужное в каждый момент своей жизни. Каждый день, когда мы делаем что-нибудь хорошее в верности своей Христу, возвышает нас и устанавливает более высокую планку для нашей судьбы.

*****

Мы должны оставаться на своем месте, выполнять свой долг, нести свою ношу, выполнять Божию волю. Это тропа к душевному покою.

*****

Покой, который дает нам Господь, – это покой души – не внешней покой, не безделье. Можно наслаждаться им со всей полнотой, и в то же время непрерывно работать и переносить страдания и боль. Некоторые из лучших христиан, которых когда-либо знал мир, были величайшими страдальцами, но в то же время, ничто не могло нарушить их душевный покой.

Только те, у кого в душе царит мир, могут хорошо выполнять свою работу. Беспокойный ум не годиться для хорошей работы. Как говорит Пророк: “Оставаясь на месте и в покое, вы спаслись бы; в тишине и уповании крепость ваша” (Ис. 30, 15).

Беспокойство делает нас слабыми. Когда мы нервничаем, руки нас не слушаются, и мы не можем хорошо выполнить свою работу. Раздраженный ум не может ясно мыслить. Даже нашей вере это вредит – мы теряем опору на Христа и на вечные ценности. Духовной жизни не хватает глубины, она похожа больше на шумный, плещущийся брызгами поток, чем на спокойное и тихое озеро, мирные глубины которого не тревожат бури на поверхности.

Покой – это Божественный дар, но, в то же время, надо этому учиться. Учиться, взяв на себя иго Христово. Иго Христово – это символ покорности Ему.

*****

Каждое искушение – это урок. Всем христианским добродетелям надо учиться. Сами по себе они ни к кому не приходят. Святой апостол Павел сказал: “я научился быть довольным тем, что у меня есть” (Фил. 4, 11). Так и мы должны учиться быть терпеливыми, кроткими, вежливо отвечать на резкие несправедливые слова и оскорбления. Мы должны учиться прощать своих обидчиков. Должны учиться быть бескорыстными. Самое трудное, что человек должен преодолеть – это самого себя.

*****

Неожиданная опасность не должна нас пугать, а должна научить не бояться никаких ужасов, потому что Бог нас хранит. Бог охраняет каждого из своих чад: “Научитесь от Меня (…) и найдете покой душам вашим” (Мф. 11, 29).

*****

Бог утешает. Он всегда полон нежности и сочувствия к человеческой боли и страданиям. Когда мы читаем Библию, мы находим в ней, от начала до конца, слова утешения. На каждой ее странице Бог дает понять людям, что Он их любит, что Он их Друг, и что Он хочет им добра. В Скрижалях нет ни одной главы, которая не открывала бы нам тем или иным способом Божию милость. Вот что делает Библию такой драгоценной книгой для тех, кто пал духом, оскорблен, разочарован, одинок, изнемогает в борьбе. Библия, как грудь матери, к которой можно прильнуть в минуту боли и отчаяния.

*****

Умение утешать требует большой мудрости. Некоторым людям, которые хотят утешить других, не удаются их попытки. В последней главе великой книги пророка Исайи приводятся прекраснейшие слова. Бог говорит о возвращении милостей Его народу после плена: “Вот, Я направляю к нему мир как реку, и богатство народов – как разливающийся поток для наслаждения вашего” (12). Потом Он добавляет: “Как утешает кого-либо мать его, так утешу Я вас, и вы будете утешены” (13).

Во всем Писании нет слов,
Что слаще бы звучали,
Воспоминанья лучших лет
В душах бы пробуждали,
Чем те слова, где наш Господь
В нас веру укрепляет
И, обещая нам покой,
Как мать, нас утешает.

*****

Если в доме горе, оно сближает домочадцев. Оно делает всех более терпеливыми друг к другу, более добрыми, заботливыми, стойкими. Испытания нам посылаются не для того, чтобы нас погубить. Мы должны стать настоящими людьми. Бог хочет, чтобы мы очистились от всяческого зла и стали подобными Ему. Часто, чтобы сделать это, Он подвергает нас горьким испытаниям. Бог часто делает это с человеческими душами, потому что они не таковы, какими им следовало бы быть. Внешне они могут казаться прекрасными, но внутри них не звучит Божественная музыка. Им не хватает духовности, желания быть подобными Христу. Тогда Бог сокрушает их горем и страданиями, а из осколков прежней жизни создает новую жизнь, достойную славы, величия и благословения. В мире много горя. Многие люди упали духом, и именно они нуждаются в утешении Божием. Нам не надо впадать в отчаяние, какие бы ни были у нас испытания.

*****

Когда на Небе Бог,
То в мире все в порядке.

*****

Никто не заслуживает большей награды, чем миротворцы. “Те сынами Божиими нарекутся”, – сказал Господь (Мф. 5, 9). Всегдашнее желание Бога, чтобы Его дети принимали Его любовь и милость, были Его соработниками. Быть миротворцем – благородная миссия, которой должен быть предан каждый верный Христу. Благословение миротворцу так велико и возвышенно, что всем следует стремиться быть достойными его.

*****

Иисус требует любви не только как прекрасного чувства, а любви, пронизывающей всю повседневную жизнь, влияющей на отношения со всеми людьми.

*****

Сердце христианина должно быть кладезем, вмещающим милость Божию и дающим только любовь, а не горечь и озлобление. Каждый христианин должен пресекать злословие.

*****

Каждый миротворец, пытающийся сблизить людей и примирить их в спорах и ссорах, делает в мире Божественную работу любви. Большинство споров между людьми никчемны. Они вызваны или вмешательством посторонних, или легкомысленными словами, или действием нераскаянных грехов. Слово миротворца, сказанное в нужный момент, может предотвратить ссору!

Еще одна возможность сникать славу миротворца – распространять христианскую любовь. Мы можем делать это примером собственной жизни, выказывая терпение, мягкость, выдержку, где бы мы ни находились, как бы дурно с нами ни обращались. Это просто чудо, как много может сделать один благородный человек, ясными волнами своей любви меняя всю атмосферу окружения.

Дарите любовь. Взгляните кругом. Помогайте
Тем, с кем рядом вам выпало в жизни идти,
Дни их, как можете, украшайте,
Чтоб свой жизненный крест было им легче нести.

Дарите любовь. Взгляните – поодаль ваш брат,
Отчаявшись, грех уж готов совершить.
Вы руку ему протяните, и рад
Он будет чистою, новою жизнию жить.

*****

Мы всегда должны думать о том, чтобы наша помощь другим приносила им какую-то пользу, учила их чему-то, изменяла к лучшему характер, делала их мужественнее, сильнее, искреннее, счастливее. В мире много людей, впавших в отчаяние, и мы должны уметь сказать им слово надежды или сделать доброе дело, которое выведет их из безысходности и даст силы вернуться к радостной, полной жизни. Любовь – это самое великое в мире. Мы должны стараться, чтобы все, что мы делаем, вся наша жизнь, были на благо другим людям. Мы должны так жить, чтобы никому не навредить, чтобы наша жизнь служила примером для других.

*****

Каждый день – это жизнь в миниатюре. Если бы мы, проживая свой день, помнили, что все известно Богу, что мы делаем или говорим и даже то, что нам не удается сделать или сказать, то мы более тщательно обдумывали бы свои дела и поступки. Иисус сказал, что мы должны будем дать ответ за каждое праздное слово, которое мы сказали когда-либо (Мф. 12, 36). Кто-то сказал, что секрет счастливой старости – это хорошее прошлое. “Секрет сего дня – в хорошо проведенном вчерашнем дне”.

*****

Цветение терний.

Благословенно все, что делает человека кротким, какой бы ценой это ни достигалось. Некоторые люди не могут переносить славу. Даже небольшое отличие уже кружит им голову. А духовная гордость иссушает. Мы не знаем, скольким страданиям и горестям достойных мужей и жен мы обязаны. Лучшие мысли, богатые уроки, самые чудесные песни, которые пришли к нам из прошлого, – это плоды боли, немощи и страдания.

Мы не должны забывать, что искупление человечества пришло к нам с Крестом Сына Божия. Плоды земных страданий могут казаться горькими на вкус, но только ими питается душа человека. Древнее предание рассказывает, как всю Страстную седмицу на алтаре лежал терновый венец, но в утро Пасхи он был найден превратившимся в венок из благоухающих роз; каждая колючка превратилась в розу. Так и венцы земных страданий в тепле Божественной любви превращаются в сады роз.

Нет ни одного человека, которого не терзали бы его шипы. У кого-то это может быть телесная слабость или немощность. У другого – уродство, которое невозможно устранить. Это могут быть какие-то обстоятельства, которые мешают наладить жизнь. Какой-нибудь молодой человек считает невыносимым место, где он работает; а люди, с которыми он общается на службе, “суть плоть” (Быт. 6, 3). Он среди них единственный христианин, и они делают все, чтобы помешать ему сохранить свою веру.

Но, может быть, Бог как раз и назначил ему быть в таком месте, и этот человек как раз и нуждается в таком враждебном окружении, чтобы проявились его лучшие черты. Или, может быть, Богу он нужен для свидетельства в этом месте. Сознание того, что здесь он единственный верный Господу, налагает великую ответственность на этого человека. Он не может уйти из этого места, его долг – остаться там и выполнить все испытания или для очищения своей собственной жизни, или ради Христа, чтобы быть Его исповедником.

Имея этот Божественный Дух в себе, возможно правдиво свидетельствовать и перед Богом, и перед всем миром. Иметь в себе Дух Божий, Сокровище благих, очищающий нас от всякия скверны и вся исполняющий – вот величайшая честь, которую Небо может оказать кому-либо в этом мире. Но опасно, когда мы сами начинаем сознавать, что живем праведно, что от наших лиц исходит сияние, что работа, которую мы делаем, угодна Богу. Моисей сорок дней был с Господом на Горе, а когда сошел вниз, к людям, они увидели, что лицо его светится. Люди видели это, а он нет (Исх. 34, 29). Секрет его величия – его смирение, забвение того, что от его лица исходит сияние. Если бы он осознал великое чудо, которое видели другие, великолепие бы увяло.

Сила обожения в том, чтобы отвергнуться себя. Самый опасный грех, в который могут впасть деятельные, думающие, приносящие много пользы христиане – это духовная гордость. Когда мы думаем об этом, легко можно понять опасность, которой подвергся святой Павел после своего замечательного духовного возвышения. И неудивительно, что ему было послано мучительное испытание для того, чтобы уравновесить духовный взлет и одновременно приблизить его к земле. Давайте поэтому не удивляться, что и нам таким же образом, после того, как мы испытали величайшую милость, посылается и испытание, чтобы мы не теряли смирения.

Святой Павел говорил, что рад своему испытанию. Но вначале он не радовался, а молил Небеса освободить от этого. Когда Господь вразумил его, что это испытание для него – благословение, что оно послано для укрепления и нужно ему, он больше не переживал. Действительно, он быстро к нему приспособился, принял его и больше не жаловался.

Это единственный и правильный способ, как нужно поступать в любой неприятной, болезненной ситуации, которую мы не можем изменить. Она возникла в нашей жизни по Божию попущению и по причине, которую Он знает. Мы должны победить ее, приняв всем сердцем и сознавая, что она дана Христом. Как бы она нас ни мучила, если мы ее восприимем таким образом, она принесет пользу нашей душе. Бог посылает нам некоторые свои милости в виде шипов, и мы много потеряем, если откажемся от них. Есть много таких людей, которые настолько заняты собой, что на Христа у них не остается времени.

Если бы только они могли освободиться от своего эгоизма, Бог наполнил бы их Самим Собой, и они приобрели бы необыкновенную силу творить добро в мире. Мы можем безопасно доверить Ему обогащение нашей жизни. Он знает, когда нужна боль, когда потеря – это единственный способ приобретения, когда страдания необходимы, чтобы удержать нас на пути Его. Он посылает нам заботы как Свою милость и мы потеряем, если будем отчаиваться и отказываться от своих шипов.

Христианская религия – религия радости. Но почему-то многие люди думают, что религиозная жизнь не может быть радостной. Они понимают, что отвергнуться себя необходимо, но не могут себе представить, что это может принести радость. На самом же деле нет более глубокой и радостной жизни, чем жизнь, наполненная самопожертвованием в служении Христу.

Источник: Православие и современность. Электронная библиотека.

pravmir.ru›sad-serdca/

 

«ПРИМИ ХРИСТА В ДОМ ТВОЕГО СЕРДЦА»

Из поучений и писем архимандрита Амфилохия (Макриса)

В конце прошлого года Издательство Сретенского монастыря выпустило книгу «Пусть говорит Бог» – сборник бесед и писем греческих духовников. Предлагаем нашим читателям фрагмент этой книги – поучения и наставления архимандрита Амфилохия (Макриса; 1889–1970).

Изречения старца Амфилохия

Архимандрит Амфилохий (Макрис)

***

Человеку, который живет без Христа, все кажется трудным и непонятным.

***

Если вы возделываете молитву, вам не страшны ветра искушений. Их сила слабеет, и они ничего с вами не сделают.

***

Часто приходит Христос и стучится к тебе. Ты приглашаешь Его пройти в гостиную твоей души, но, поглощенная своими заботами, забываешь о великом Посетителе. Он ждет твоего появления, ждет, но, когда ты уже очень запаздываешь, поднимается и уходит. В другой раз ты снова настолько занята, что отвечаешь Ему через окно. У тебя нет времени даже для того, чтобы отворить Ему дверь.

Возлюби, мое чадо, гостеприимство, потому что оно открывает врата рая. Будучи гостеприимным, ты можешь удостоиться принять у себя и ангелов. Гостеприимство – величайшая из добродетелей. Она привлекает благодать Святого Духа. В лице каждого гостя, чадо мое, я вижу Самого Христа.

***

Чем сильнее человек любит Бога, тем сильнее он любит и людей. Он любит в них образ Божий, относится с почтением, деликатностью и освящением.

Человек, который любит духовно, через молитву ощущает, что находится в Боге и в брате. Он печалится, когда брат не живет добро, и молится о его преуспеянии. Никогда не переменится (в своем добром отношении. – А.Н.) тот, кто имеет христианскую любовь.

***

Если в человеке нет внутреннего тепла, тогда и летом он покрывается льдом

Если в человеке нет внутреннего тепла, тогда и хоть лето будет на дворе, он мерзнет, покрывается льдом.

Если ваше сердце не имеет Христа, оно Его место заполняет деньгами, или имуществом, или людьми.

***

Будем считать всех людей выше нас самих, сколько бы у них ни было недостатков. Не будем ожесточаться, но всегда помнить, что и другой стремится туда же, куда и мы (в Царство Небесное. – А.Н.). Я по благодати Божией всегда видел людей святыми и ставил их выше себя.

***

Два крыла, которые могут поднять человека над землей, – это чистота и простота сердца. Ты должен быть прост в делах и чист в чувствах и помышлениях. С чистым сердцем ты станешь искать Бога, в простоте найдешь Его и будешь радоваться. Чистое сердце легко входит во врата Неба.

Одним добрым словом, сказанным в защиту ближнего, ты приобретаешь рай.

***

Когда я вижу раздраженного человека, то молюсь, чтобы Господь успокоил его, и не слушаю, что он говорит

Когда я вижу раздраженного человека, то молюсь, чтобы Господь успокоил его, я не слушаю, что он говорит. Поэтому и не принимаю близко к сердцу его слова. Когда он успокоится и представится удобный момент, я поговорю с этим человеком, потому что он уже будет способен осознать свое безумие.

Человек, который кричит, бессилен.

***

Благодать Бога, духовное единение с Ним преображает человека. Проходят страх, подозрительность, человек больше не боится смерти и смотрит на эту жизнь, сколь прекрасной она бы ни была, как на рабство.

Никогда не придавайте значения ничему земному и непрочному. Имейте попечение о единении вашей души с Богом.

***

Часто причащайтесь, тепло молитесь, терпите – и увидите сильную Руку, Которая вас поддерживает.

Из писем старца Амфилохия

Архимандрит Амфилохий (Макрис)

В сей час я нахожусь в Благовещенском монастыре. Стоит ночь, и сестры готовятся к всенощному бдению, потому что, как ты знаешь, мы всегда служим субботнюю всенощную ночью, а Литургию совершаем в воскресенье утром.

Ветер громко завывает и бунтует против того, что мы заперли его снаружи, а море… жалуется, стонет и оно: этот зимний ветер изо всех сил бьет его и треплет о сушу. Дождь, который нагоняют черные тучи, не знающие покоя от воздушных толчков, старается укротить и одолеть бурю, дабы затихло не только бедное море. Но и земля, с ее деревьями, зверями, людьми, одни из которых поют и танцуют в ярко освещенных гостиных, а другие плачут и проливают слезы боли и горечи у гробов горячо любимых близких.

Лишь немногие в этот час под сводами церквей коленопреклоненно славословят Бога отец наших, не обращая внимания на всю эту природную баталию, ибо всегда перво-наперво стараются быть сосредоточенными на своих отношениях с Царем Христом и спокойно воспринимать бури внутри или вокруг них.

Это малая «частица Христова», состоящая не только из мужчин, но и из женщин, из юношей и девушек по всему миру, – отряд Назорянина во всеоружии, бесстрастный ко всему иному (мирскому. – А.Н.) и следующий за Ним, куда бы Он ни шел.

И в Греции нас немного, мы рассеяны по островам и по суше, кто-то из нас находится на большом острове^[2], а кто-то на микроскопическом Патмосе, где на протяжении девятисот лет не только днем, но и ночью ведется беседа со Христом, которой не помешает ни шквал, ни ненастье…

Беседа с Богом

Одиночество – это беседа с Богом и Его душами, которые становятся нам так близки через величие любви. Никогда я не променяю неприспособленные для жизни и лишенные растительности скалы Патмоса на цветущие сады Афин. Там ты видишь людей, которые не задумываются о святости. Они смотрят на эти цветы, на красоту садов, и их сердце не возносит даже малого благодарения Господу, Который для нас наполнил окружающий мир столькими красотами. А в пустыне даже весьма скудный пейзаж и самая безголосая птичка заставляют тебя увидеть Бога рядом с собой.

Счастлив тот, кто с Богом, пускай живет он на голой скале^[3]. Об этом размышляю я в маленькой церквушке апостола Фомы, и мне захотелось поделиться с тобой моими афинскими думами…

К Нике Кутела^[4]

Бог мира да будет с нами.

Сестра Ника, радуйся о Господе Иисусе.

…Как поживает Христос? Он уже вошел в твое сердце или все еще стоит снаружи? Полагаю, что не только вошел, но и упокоевается на мягких перинах твоего сердца. А значит ты – счастлива, потому что удостоилась принять у себя в гостях друга странников и нищих, Иисуса!

Я спрашиваю тебя: есть ли раны на Его руках, ногах и в ребре? Ибо наблюдаю, как сегодняшние христиане уязвляют Его своими грехами еще более усердно, нежели несведущие иудеи. Ника, имеет ли Он следы плевков на Своем дивном и сладчайшем лике? Ведь многие из наших современников, образованные и безграмотные, поносят Его на дорогах и в кофейнях. Он наг или одет в порфирную хламиду, в которую облачили Его мы, священники, насмехаясь над благодатью Божественной Литургии?!

Не гони израненного Иисуса, не верь обвинениям Его врагов. Прими Его в дом твоего сердца, как Лука и Клеопа. Приготовь Ему ужин и съешь его с Ним, потому что так ты очистишь свое «я» от грехов. Дни проходят, тело слабеет, а Господь терпеливо ждет.

Я буду очень рад, когда приду и услышу, как из твоего сердца говорит Христос, чего тебе желаю,

твой брат во Христе Амфилохий.

Сердце – горница Иисуса

Вы знаете, как часто я думаю о вас и как сильно вас люблю? Потому что и вы любите Того, Кто любит добрых и чистых детей. Я тоже души в них не чаю. Тех, кто любит Христа, я очень люблю. Следите со вниманием за горницей вашего сердца – там живет Христос, не давайте пыли и мусору загрязнить ее. Я всегда молюсь о том, чтобы жилище Иисуса вы содержали в чистоте и святости.

Исследуй себя

Будем каждую секунду исследовать себя, каждый день, каждую неделю проверять, куда мы пали, и исправляться, потому что зачастую по невнимательности и из-за лукавого, который всякий миг подстерегает нас и хочет похитить наш труд (он и смешную мелочь может обратить в предлог для этого!), мы лишаемся всего, достигнутого ценой огромных усилий. Будем подвизаться, чтобы однажды неожиданно для самих себя оказаться в горнем отечестве. Что мы там увидим?! Насколько отлично будет все от того, что мы видим здесь! И мы вспомним нашу земную жизнь и скажем: как неразумны мы были тогда, не имели терпения, не имели того, не имели другого!

Духовному сыну Николаю^[5]

Дорогой мой Николай, радуйся о Господе.

На днях получил твое письмо. Сразу не ответил. Я уезжал на Калимнос и поэтому прошу у тебя прощения. В твоем письме я увидел скорбь из-за отшествия из мира сего твоего благочестивого отца, с острова, который мы по ошибке зовем нашей родиной. Ведь на самом деле он лишь «гостиница», где остановились твои родные, под названием Фермья^[6]. Сколькие прошли через нее, сколькие пройдут еще, и следа не останется от них! Время стерло имена. Имена хранят лишь бумаги, да и их время уничтожит.

Дорогой Никос! Большая неправда думать, что человек станет хозяином земли, которая его привечает. Он видит своими собственными глазами: под его ногами – множество людей, ожидающих воскресения из мертвых. Истинный христианин живет на земле как гость и обращает свой ум к отечеству святому, иже на небесех, его сердце с любовью тоскует о тех селениях, где нет ни печали, ни воздыхания, но радость и жизнь бесконечная, общение со святыми и праведными.

Твой досточтимый отец пребывает в мире и радости. Он с нетерпением будет дожидаться своих родных. Сейчас он сравнивает небо и землю: он бежал из темницы и отныне свободен. Он бежал от дурного общества и пребывает вместе с праведными и святыми. Он счастлив. Поэтому и вы, будучи христианами, через бинокль веры можете увидеть то, о чем я вам пишу. Мать, она уже в летах, очень скоро встретит отца. И вспомнит тогда все то, о чем я сейчас говорю, потому что наше жительство на небесах (Флп. 3: 20). И следовательно мы – граждане неба и наш царь – Христос.

Это немногое я хотел тебе написать, чтобы мои слова ты передал матери и своим братьям и сестрам. Кончина твоего благоговейного отца принесет также и благословение всей семье, потому что оттуда, сверху он будет молиться за вас. Господь дарует всем вам утешение, а преставльшемуся мир, и радость, и воскресение.

Со многими отеческими молитвами, Амфилохий, иеромонах
Перевела с новогреческого Александра Никифорова

27 января 2016 г.pravoslavie.ru›89688.html

ЕВГЕНИЙ БОТКИН: С ЦАРЕМ ДО КОНЦА

Доктора, расстрелянного вместе с царской семьей, причислили к лику святых

Елена Горбачева

Русская Православная Церковь канонизировала Евгения Боткина — врача, который не покинул императора в его смертный час и был расстрелян вместе с ним и его семьей в Екатеринбурге. Биографию нового подвижника вспоминает «Русская планета».

Семья императора

Несмотря на то что династия Боткиных верой и правдой служила сразу двум российским императорам — Александру II и Александру III, Евгений Боткин получил должность лейб-медика (придворного медика) не из-за достижений своих именитых предков (его отцом был знаменитый доктор Сергей Петрович Боткин, в честь которого названа одна из центральных больниц в Москве). Когда в 1907 году место главного врача императорской семьи освободилось, императрица Александра Федоровна сказала, что хочет видеть в этом качестве Боткина. Когда ей сказали, что в Петербурге есть два медика с такой фамилией, она добавила: «Того, что был на войне!»

Боткин отправился на войну добровольцем. К тому моменту он достиг неплохих успехов во врачебной карьере, был женат, имел четверых детей. В годы Русско-японской войны он координировал работу медицинских частей при российской армии. Должность административная, но Боткин, несмотря на это, предпочитал больше времени проводить на передовой и не боялся в случае чего исполнять роль ротного фельдшера, помогая солдатам прямо на поле боя.

За свои труды он был награжден офицерскими боевыми орденами, а после окончания войны написал книгу «Свет и тени Русско-японской войны». Эта книга и привела Боткина к должности лейб-медика императорской семьи. После ее прочтения Александра Федоровна никого, кроме него, в качестве императорского врача и видеть не хотела.

Императрица выбрала Евгения Боткина еще по одной причине — болезнь цесаревича Алексея. Как врач Боткин изучал иммунологию, а также свойства крови. Следить за здоровьем молодого цесаревича, больного гемофилией, стало одной из главных его обязанностей при императорском дворе.

У возможности занимать такую высокую должность была и обратная сторона. Теперь Боткин должен был постоянно находиться рядом с императорской семьей, работать без выходных и отпусков. Жена Боткина, увлекшись молодым революционером на 20 лет ее моложе, оставила Евгения Сергеевича с разбитым сердцем. Боткина спасала только любовь и поддержка со стороны его детей, а также то, что со временем и императорская семья стала ему не чужой. Боткин относился к своим августейшим пациентам с искренней любовью и вниманием, он мог ночами не отходить от постели больного царевича. На что юный Алексей впоследствии напишет ему в письме: «Я Вас люблю всем своим маленьким сердцем».

«Боткин был известен своей сдержанностью. Никому из свиты не удалось узнать от него, чем больна государыня и какому лечению следуют царица и наследник. Он был, безусловно, преданный их величествам слуга», — так говорил о Боткине генерал Мосолов, начальник канцелярии Министерства императорского двора.

Последний путь

Когда случилась революция и императорскую семью арестовали, у всех слуг и помощников государя был выбор: остаться или уехать. Царя предали многие, но Боткин не покинул пациентов и тогда, когда Николая II вместе со всей семьей было решено отправить в Тобольск, а затем и в Екатеринбург.

Даже перед самым расстрелом у Евгения Боткина была возможность уехать и выбрать новое место работы. Но он не оставил тех, к кому успел привязаться всей душой. После последнего сделанного ему предложения оставить императора он уже знал, что царя скоро убьют.

«Видите ли, я дал царю честное слово оставаться при нем до тех пор, пока он жив. Для человека моего положения невозможно не сдержать такого слова. Я также не могу оставить наследника одного. Как могу я это совместить со своей совестью? Вы все должны это понять», — приводит в своих воспоминаниях его слова Иоганн Мейер, бывший пленный австрийский солдат, перешедший на сторону большевиков.

В своих письмах Боткин написал: «Вообще, если "вера без дел мертва есть", то "дела" без веры могут существовать, и если кому из нас к делам присоединится и вера, то это лишь по особой к нему милости Божьей. Это оправдывает и последнее мое решение, когда я не поколебался покинуть своих детей круглыми сиротами, чтобы исполнить свой врачебный долг до конца, как Авраам не поколебался по требованию Бога принести ему в жертву своего единственного сына».

В подвале Ипатьевского дома в Екатеринбурге императору и всей его семье большевики зачитали решение исполкома Уральского областного Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. Приговор привели в исполнении немедленно — вместе с царской семьей были расстреляны также лейб-медик Боткин, лейб-повар Харитонов, камердинер и комнатная девушка.

Первые выстрелы были сделаны по Николаю II. Двумя пулями, пролетевшими мимо основной цели, Боткин был ранен в живот. После убийства царя большевики добивали своих жертв. Комендант Юровский, следивший за казнью, позже указал, что Боткин какое-то время был еще жив. «Выстрелом в голову я прикончил его», — писал позднее Юровский. Останки врача последнего русского императора впоследствии так и не были найдены — лишь его пенсне было обнаружено среди других вещественных доказательств в яме в окрестностях Екатеринбурга, куда были сброшены тела убитых.

Смута, объявшая Россию после революции 1917 года, не просто привела к падению монархии и разрушению империи. В России в одночасье рухнули все государственные институты, а все нравственные начала личности для каждого отдельного человека словно перестали действовать. Евгений Боткин был одним из немногих свидетельств тому, что и в эпоху всеобщего помешательства, разгула и вседозволенности можно остаться человеком, верным слову, чести и своему долгу.

Елена Горбачева

Русская планета

6 февраля 2016 г.pravoslavie.ru›90403.html

ЖИТИЕ БЛАЖЕННОЙ КСЕНИИ ПЕТЕРБУРГСКОЙ

«…Ты бо еси граду сему похвала и утверждение»
(Кондак, глас 3)

Святая блаженная Ксения Петербургская

На Поместном Соборе Русской Православной Церкви в июне 1988 года блаженную Ксению Петербургскую причислили к лику святых.

Блаженная Ксения родилась между 1719 и 1730 годами и свой спасительный подвиг несла в Петербурге. Мужем Ксении был певчий придворного хора Андрей Феодорович Петров. О детстве и юности блаженной ничего не известно, память народная сохранила лишь то, что связано с началом подвига юродства Ксении – внезапная смерть мужа, умершего без христианского покаяния.

Потрясенная этим страшным событием, 26-летняя вдова решила начать труднейший христианский подвиг – казаться безумною, дабы, принеся в жертву Богу самое ценное, что есть у человека – разум, умолить Создателя о помиловании внезапно скончавшегося супруга. Ксения отказалась от всех благ мира, отреклась от звания и богатства, и более того – от себя самой. Она оставила свое имя и, приняв имя супруга, прошла под его именем весь свой крестный путь, принеся на алтарь Божий дары всеспасительной любви к ближнему.

Когда в день похорон мужа Ксения надела на себя его одежду: камзол, кафтан, штаны и картуз и в таком костюме пошла провожать его гроб, родственники мужа и знакомые Ксении решили, что смерть Андрея Феодоровича помрачила ее сознание. Они весьма сожалели о ней. Ксения же, как потерявшая рассудок, утешала их говоря: «Андрей Феодорович не умер, но воплотился в меня, Ксению, которая давно умерла». Так началось ее скитание по улицам Петербурга.

Дом, оставшийся ей после смерти супруга, она решила подарить Параскеве Антоновой, снимавшей у нее комнату, имущество свое раздать бедным, деньги же снести в церковь за упокой души «рабы Божией Ксении».

Узнав о таком решении, родственники мужа подали прошение начальству умершего Андрея Феодоровича, прося не позволять Ксении в безумстве раздавать свое имущество. Однако после соответствующего обследования было вынесено заключение, что она совершенно здорова и вправе распоряжаться своим имуществом.

После этого блаженная Ксения раздала все, что имела, и в одном только мужнином костюме вышла на улицу на свое подвижническое странствие. Целыми днями бродила она по Петербургу, зимой и летом, в зной и стужу, подвергаясь всяческим нападкам и насмешкам. Ее странный костюм и невразуметельнные речи, ее кротость и незлобивость давали повод злым людям, особенно шалунам мальчишкам, глумиться над ней. Но блаженная Ксения, непрестанно молясь, безропотно несла свой спасительный подвиг.

К этому времени относится начало строительства новой каменной церкви на Смоленском кладбище. Воздвигнутое строение было уже весьма высоким, и каменщикам приходилось сначала поднимать кирпич на леса, а потом класть его в кладку. Блаженная Ксения решила тайно помогать строителям. Целыми ночами, в любую погоду, поднимала она кирпич и складывала его на лесах. Наутро рабочие только дивились случившемуся. Наконец они решили узнать, кто же их незримый помощник и, придя ночью на стройку, обнаружили, что это известная всей петербургской стороне «безумная» Ксения.

Мало-помалу наиболее чуткие христиане стали замечать, что Ксения не просто глупая побирушка, а есть в ней что-то особенное. Милостыню, которую ей предлагали, брала она не у каждого, но у людей добрых и сердечных. Всегда беря только копейку, она тут же отдавала ее таким же нищим, как и она сама.         

После того как мужнина одежда от времени истлела, она стала одеваться зимой и летом в жалкие лохмотья, а на босых, распухших от мороза ногах, носила рваные башмаки. Многие предлагали ей теплую одежду и обувь, но блаженная не соглашалась ничего брать и неизменно одевалась либо в красную кофту и зеленую юбку, либо в зеленую кофту и красную юбку.

Днем Ксения, как безумная, бродила по городу, а на ночь, укрываясь от глаз людских, выходила за город, в поле, и там пребывала в молитве, попеременно кладя поклоны на все четыре стороны света. В поле, по ее словам, присутствие Божие было «более явственно».

Вскоре окружающие стали обращать внимание, что в ее словах и поступках часто кроется глубокий смысл. Замечали, если Ксения просила что-нибудь, это было знаком грядущей невзгоды или беды для того, у кого спрошено и, наоборот, если кому подавала, то получателя в скором времени ждала нечаянная радость.

Позднее, когда блаженная стала почитаться за прозорливицу, стоило ей появиться на улицах и рынках города, как всякий знавший ее предлагал ей свои услуги. Все наперебой упрашивали «Андрея Феодоровича» взять что-нибудь или отведать от предлагаемого товара, ибо подмечено было, если Ксения берет что-то у хозяина, торговля его бывает очень удачной.

Матери, завидя Ксению, спешили к ней со своими детьми с просьбой благословить или только погладить ребенка по голове, убежденные, что одно прикосновение блаженной исцелит его.

Своим великим смирением, подвигом духовной и телесной нищеты, любви к ближним и молитвою стяжала Ксения благодатный дар прозоливости. Этим своим даром многим она помогала в деле жизненного устройства и душевного спасения.

Известен случай, когда блаженная Ксения позаботилась о благе и спасении еще не родившегося младенца. Пришла она как-то к давнишней знакомой Параскеве Антоновой, которой подарила свой дом, и говорит: «Вот ты тут сидишь да чулки штопаешь, а не знаешь, что тебе Бог сына послал! Иди скорее на Смоленское кладбище!» Параскева была весьма смущена этой нелепицей, однако послушалась блаженную и пошла. У самого кладбища увидела она толпу народа и, подойдя, узнала, что какой-то извозчик сбил с ног беременную женщину. Здесь же на земле женщина родила мальчика, а сама скончалась. Все пытались узнать, кто это женщина и где ее родственники, но не преуспели в этом. Увидев в случившемся перст Божий, Параскева взяла мальчика к себе, усыновила и воспитала во всей строгости христианской жизни. Сын ее до глубокой старости содержал свою мать и весьма почитал ее. Параскева же благодарила Бога и рабу Божию Ксению за ее повеление принять на воспитание сына.

Блаженная Ксения подвизалась в подвиге юродства около 45 лет, можно утверждать, что она отошла ко Господу в самом начале девятнадцатого века.

Погребена была святая угодница Божия на Смоленском кладбище Петербурга, где в свое время помогала строить церковь во имя иконы Смоленской Божией Матери.

Со дня кончины блаженной прошло около двух веков, однако творимые по молитвам угодницы чудеса не иссякают и народная память о ней не исчезает.

В 1902 году над могилой блаженной Ксении построили новую часовню с мраморным иконостасом и надгробием. Она всегда была открыта для совершения панихид, и нигде не служилось столько панихид, как на могиле блаженной Ксении.

В настоящее время часовня отреставрирована и вновь открыта для доступа и молитвы.

Молитвами блаженной Ксении да даст Господь свою милость и благословение всем с верою и любовию притекающим к ее небесному предстательству. Аминь.

Тропарь блаженной Ксении, глас 7.

Нищету Христову возлюбивши, безсмертныя трапезы ныне наслаждаешися, безумием мнимым безумие мира обличивши, смирением крестным силу Божию восприяла еси, сего ради дар чудодейственныя помощи стяжавшая, Ксение блаженная, моли Христа Бога избавитися нам от всякаго зла покаянием.

Кондак, глас 3.

Днесь светло ликует град святаго Петра, яко множество скорбящих обретают утешение, на твоя молитвы надеющиеся, Ксение всеблаженная, ты бо еси граду сему похвала и утверждение.

5 февраля 2004 г

Житие блаженной Ксении Петербургской / Православие.Ru

pravoslavie.ru›1586.html.

ЦАРСТВЕННАЯ ИНОКИНЯ

О преподобной Анастасии (Романовой; память 11/24 января)

Сергей Герук

Она родилась во дворце и окончила дни земной жизни в скромной монашеской келье. Знала горечь клеветы и сладость исполнения евангельской заповеди о служении страждущим. Испытала тяготы тяжелого увечья и радость чудесного исцеления. А основанный ею в Киеве Покровский монастырь оставался местом веры и молитвы и в самые тяжелые годы воинствующего безбожия. Преподобная Анастасия, в миру великая княгиня Александра Петровна Романова, урожденная принцесса Ольденбургская (1838–1900).

11/ 24 января – в день прославления – чтится память этой святой.

Преподобная Анастасия Киевская

«Княжий» монастырь

Так называли до революции 1917 года Киевский Покровский монастырь – уникальную обитель. Некогда она занимала весьма обширную территорию в Лукьяновке на склоне живописной Вознесенской горы. Сейчас Лукьяновка – один из престижных центральных районов города, а в годы основания обители это была киевская окраина. Это место и облюбовала для монастыря великая княгиня Александра Петровна Романова, урожденная принцесса Ольденбургская, правнучка императора Павла I.

В то время великая княгиня, пережив семейную драму – разрыв с супругом, великим князем Николаем Николаевичем, тяжело болела: не могла ходить. Она долго и безуспешно лечилась за границей, наконец приехала в Киев. Обосновавшись в Липках, молилась об исцелении преподобным Киево-Печерским.

Блаженный Феофил Киевский предрек: здесь “царственной женой” создастся “княжий монастырь”

В 1888 году Александра Петровна стала подыскивать в окрестностях города место для создания обители, которая сочетала бы молитву и широкую благотворительность. Предание повествует, что там, где теперь стоит монастырь, был сад некоей Феодосии Дидковской. В том саду любил молиться блаженный Феофил Киевский († 1853), Христа ради юродивый. Он и предрек в свое время, что на месте этом «царственной женой» создастся «княжий монастырь». Приобретая шесть десятин земли у Феодосии Дидковской, великая княгиня не знала о предсказании блаженного Феофила. К тому времени и сама хозяйка забыла о пророчестве старца и не осознавала, что исполняет его слова, а вспомнив, рассказала об этом великой княгине. Та пришла в неописуемое изумление и отслужила на могиле преподобного Феофила панихиду (угодник причислен к лику святых в 1993 г.).

В 1889 году монастырь был открыт. И через некоторое время здесь же произошло чудесное исцеление его основательницы. Она стала ходить, после чего приняла тайный постриг с именем Анастасия. И всю себя посвятила обители и благотворительности: при монастыре были школа, мастерские, приюты, и самое главное – открыта лечебница с наисовременнейшим по тем временам медицинским оборудованием и высокопрофессиональным врачебным персоналом.

Киев. Храмы Покровского монастыря. Слева — Никольский, справа — Покровский. 1910-е г.г.

Это одно из удивительных по красоте и ландшафту мест, где кажется, что время остановилось. За высокой стеной монастыря шумит старинный Киев, а здесь благодатная тишина, напоенная молитвой покровских насельниц, которая не прекращается почти 125 лет. Лишь в период атеистического безумия монастырь был закрыт на 17 лет. Но покровские матушки продолжали жить вблизи обители, посещали могилу великой княгини, где под большим белым крестом теплилась неугасимая лампада. Обитель была возобновлена в 1942 году. Здесь же разместили и госпиталь для воинов Советской армии. После войны монастырь не закрыли, правда, теперь он занимал не всю свою некогда весьма обширную территорию с корпусами медицинских клиник и других богоугодных заведений.

Покровский монастырь до 1992 года был одним из двух действующих в древнем Киеве

Покровский монастырь до 1992 года был одним из двух действующих в древнем Киеве. Печерская Лавра с 1961 года была закрыта, после революции упразднили десятки других обителей города и его предместий. Но Покровская обитель жила. Она стала любимым местом православных, в том числе и киевской интеллигенции, тайно исповедовавшей свою веру. В 1980-х и начале 1990-х здесь служили известные киевские священники и духовники – протоиереи Михаил Бойко и Феодор Шеремета. Они многих крестили и венчали тайно.

Об истории обители и о жизни ее царственной основательницы в то время мало кто знал. И лишь после распада Союза стали собираться материалы о жизненном подвиге великой княгини Александры Петровны Романовой.

Страницы жития

Великая Княгиня Александра Петровна

«В миру Александра Петровна Романова, в протестантском крещении Александра Фридерика Вильгельмина, родилась 21 мая 1838 года в Санкт-Петербурге, – читаем в ее житии. – Ее отец, принц Петр Георгиевич Ольденбургский, видный российский военный и государственный деятель, член Российского Императорского Дома (сын великой княгини Екатерины Павловны, племянник Николая I), был также выдающимся филантропом, основателем и попечителем Императорского училища правоведения, стоял во главе дела женского образования в стране, был почетным членом различных ученых и благотворительных обществ, попечителем Киевского дома призрения бедных, покровителем Глазной лечебницы. Помогая отцу, Александра сама с юных лет занималась благотворительностью: в Петербурге она основала Покровскую общину сестер милосердия, больницу, амбулаторию, отделение для девочек-сирот, училище фельдшериц. Активную работу великая княгиня вела в управляемом ее отцом Совете детских приютов Ведомства учреждений императрицы Марии Федоровны.

“Сколько она делает добра и как она это делает – про то знают только ею облагодетельствованные…”

25 января 1856 года она перешла в Православие с именем Александра и вступила в брак с великим князем Николаем Николаевичем Романовым (старшим), братом императора Александра II. В этом браке родилось двое детей – великие князья Николай и Петр. Заключенный без любви, счастливым он не был и через десять лет фактически распался: великий князь, страстный любитель балета, в 1865 году увлекся балериной Екатериной Числовой, с которой открыто сожительствовал и которая родила от него пятерых детей. Теперь великая княгиня Александра, и ранее не любившая светское времяпрепровождение, полностью сосредоточилась на своей благотворительной деятельности. Князь Д.А. Оболенский в 1877 году так описывал ее: “Она является среди двора какою-то юродивою или блаженною. И она действительно такова, и это в ней неподдельно. При этом она не просто юродивая, а русская юродивая, со всеми инстинктами, вкусами и симпатиями самой простой русской женщины. Но сколько она делает добра и как она это делает – про то знают только ею облагодетельствованные. Все это представляется мне столь необыкновенным, что я готов думать, что в этом чудачестве есть что-то предзнаменательное”.

Князь не ошибся. Действительно, это “чудачество” немногие годы спустя вылилось в великий подвиг “живого монашества” – направления, получавшего тогда все более широкое распространение в стране и предполагавшего не только строжайшее следование иноческим уставам святых Саввы Освященного и Феодора Студита, но и практическое служение страждущему человечеству. Но перед этим великую княгиню Александру ждал новый удар: чтобы как-то оправдать свое легкомысленное поведение в глазах Александра II, Николай Николаевич публично обвинил жену в супружеской неверности. Виновником был назван духовник великой княгини – протоиерей Василий Лебедев, настоятель домовой церкви в честь иконы Божией Матери “Всех скорбящих Радосте” Николаевского дворца. Император не пожелал разобраться в случившемся и отказался принимать великую княгиню для объяснений. Под предлогом лечения он выслал княгиню за границу. А лечение действительно было необходимо: однажды во время поездки в карете лошади понесли и опрокинули экипаж, Александра Петровна получила тяжелую травму позвоночника, что впоследствии отразилось на ее здоровье: у нее отказали ноги. В 1879 году великая княгиня покинула Петербург, как оказалось, навсегда.

Во время болезни

Возвращаясь на родину на пароходе, в июне 1881 года она сделала остановку у берега вблизи Афонской Горы. Побывать на Святой Горе великая княгиня не могла, так как женщинам посещение Афона запрещено. Но на пароходе княгиню навещали афонские старцы, в беседе с ними она укрепляла свои духовные силы.

В Киеве

“Живое монашество – вот знамя, которое столь дорого моему сердцу”

По возвращении из-за границы она арендовала дом в Липках – аристократическом районе Киева. Несмотря на интенсивное лечение, Александра Петровна по-прежнему не могла передвигаться самостоятельно. Прикованная к инвалидной коляске, она находила утешение в молитвах и чтении Псалтири, которую называла “источником вечного радования”. Проникшись идеей “живого монашества”, она писала в одном из своих писем: “Живое монашество – вот знамя, которое столь дорого моему сердцу. Никакие монашеские обеты и правила не мешают любить ближнего, как самого себя, служить болящим, питать неимущих”. На личные средства (50 000 рублей) она купила на Лукьяновке большую усадьбу площадью в шесть десятин, где в 1889 году основала Свято-Покровский женский монастырь.

Монастырь давал приют бедным женщинам, желавшим посвятить себя Богу и ближним. За каких-нибудь пять месяцев попечением великой княгини на территории монастыря была сооружена Покровская церковь, а вскоре здесь вырос целый городок. В первые же годы было создано множество богоугодных заведений: бесплатные лечебница, приют, амбулатория и аптека, церковно-приходская школа с общежитием для учащихся. Церковные, жилые, больничные и хозяйственные здания строились по проекту выдающегося киевского архитектора Владимира Николаева.

Уже в 1893 году вступила в строй бесплатная амбулаторная лечебница для неимущих, которая принимала до 500 больных в день и по своим размерам, удобству и оснащенности не имела равных во всей империи. Первые “фотографии лучами Рентгена” были сделаны в Покровском монастыре уже в 1896 году – год спустя после их открытия. Благодаря высокой квалификации врачей смертность при операциях составляла не более 4%, что было невероятно низким показателем для того времени. Александра Петровна сердечно относилась к врачам, по-матерински ободряла, помогала им и доверяла их профессиональному мастерству – в монастырской больнице ей самой сделали несколько операций.

Она ухаживала за лежачими больными, присутствовала на операциях, нередко даже ассистировала хирургам

Все это требовало огромных средств. Великая княгиня продавала свои драгоценности и вкладывала вырученные деньги в строительство и оборудование больниц. Еще во время строительства Александра Петровна поселилась в маленькой келье и облачилась в иноческое одеяние, несколько позже она приняла и иноческий постриг с именем Анастасия, но это стало известно лишь после ее смерти, после вскрытия ее духовного завещания. В кабинете великой княгини находился подарок отца – чудотворная Почаевская икона Божией Матери, перед которой она ежедневно молилась и получила исцеление: в монастырскую обитель княгиню привезли на тележке, а здесь она начала ходить. В благодарность за милость Божию княгиня сама ухаживала за лежачими больными, была при них сиделкой, присутствовала на операциях, нередко даже ассистировала хирургам при многочасовых операциях. Надзор за порядком в больнице, работой сестер, за питанием больных и их духовной жизнью также несла на себе “великая матушка”, как вскоре с любовью стали ее называть.

В 1894 году Синод решил к процветающему Покровскому монастырю присоединить Межигорский монастырь, пребывавший тогда в полном упадке. Благодаря усилиям царственной инокини и этот монастырь обрел второе рождение.

Посещение императора и закладка Николаевского собора

Преподобная Анастасия Киевская

“Великая матушка” была строгой постницей и молитвенницей. До 1894 года, когда состояние ее здоровья стало ухудшаться и ей самой потребовалась серьезная операция, она присутствовала на всех монастырских службах, сама читала шестопсалмие, часы, канон. Скончалась “царственная инокиня” после тяжких страданий в 1 час 20 мин. ночи с 12 на 13 апреля 1900 года, во вторник Светлой седмицы. Похоронили ее, согласно завещанию, на монастырском кладбище, на могиле установили простой каменный крест.

Несмотря на все катаклизмы и войны, которыми был так богат ХХ век на нашей земле, Свято-Покровский монастырь уцелел, сохранилась и могила “великой матушки”. Насельницы монастыря и многочисленные паломники свято чтят память инокини Анастасии, великой княгини Александры Петровны, принцессы Ольденбургской».

Прославление

Решением Священного Синода Украинской Православной Церкви (Журнал № 64 от 24 ноября 2009 г.) инокиня Анастасия († 13/26 апреля 1900 г.) была причислена к лику местночтимых святых.

Рака с мощами преподобной Анастасии

24 января 2010 года в Покровском монастыре прошли торжества по случаю прославления преподобной Анастасии

А 24 января 2010 года в Свято-Покровском женском монастыре в Киеве прошли торжества по случаю прославления основательницы этой обители – Анастасии (великой княгини Александры Петровны Романовой).

Чин прославления во время Божественной Литургии в Свято-Николаевском храме обители возглавил светлой памяти Блаженнейший Митрополит Киевский и всея Украины Владимир († 5.07.2014).

Сегодня Николаевский собор Покровского монастыря переполнен. Архиереи, духовенство и киевская паства молятся преподобной Анастасии о мире в стране и прекращении междоусобной брани.

Сергей Герук

22 января 2016 г.pravoslavie.ru›89896.html

О супругах

4 ЯНВАРЯ

«Пост – это возможность измениться сейчас, а не потом»

Священники о Рождественском посте

28 ноября для всех православных христиан наступает Рождественский пост. Что представляет из себя это время, как достойно встретить Рождество Христово, на что в первую очередь обратить внимание в своей духовной жизни, – обо всем этом размышляют священники Русской Православной Церкви.

Священник Алексий Яковлев

– Волхвы пришли к яслям не с пустыми руками, а принесли Младенцу дары. Готовясь к Рождеству Христову, мы должны по-новому осмыслить свою жизнь, делать добро ближним, и с этими дарами подойти к Рождеству Христову. Каждый год в России – это год милости Божией. Рождество – это праздник мира, и в этот праздник наши соотечественники посещали больницы, тюрьмы, старались помогать другим. Мы жили мирно и с мусульманами, и с буддистами, они радовались тому, что есть такой замечательный праздник, хорошие традиции, связанные с ним.

Священник Филипп Ильяшенко

– Во время Рождественского поста нужно больше внимания уделять главному – взаимоотношениям с Богом. Во время поста мы жертвуем очень немногим, но, даже отказываясь от малого, мы учимся преодолевать себя, учимся любви, потому что Бог есть Любовь и Он действует через Жертву. Конечно, надо понимать, что дело не в отказе от скоромной пищи, а в том, чтобы сделать то, что мы в обычные дни не делаем, например то, что откладываем на потом. Пост – благоприятное время для внутреннего делания, но оно должно сопровождаться и внешними делами, делами любви и милосердия. Каждый новый пост – это возможность измениться сейчас, а не потом или в старости.

Священник Алексий Веретельников

– Пост – это средство, помогающее очиститься от страстей и стать ближе к Богу. Тогда и сам праздник Рождества переживается иначе. Если во время поста нет возможности прийти в храм, мы должны просить у Бога прощение. Тем, кто редко причащается, нужно обязательно причаститься в Рождественский пост.

Конечно, в затвор тоже не надо уходить, нужно уделять внимание родственникам, можно немного посидеть с ними в новогоднюю ночь, но, тем не менее, нужно гореть перед Богом, поскольку у каждого есть огонек.

Часто у верующих пост становится автоматическим: просто меняется рацион питания, кто-то отказывается от просмотра телевидения – но живой веры нет. У нас не хватает ревности, а ее Господь может дать за стремление к Нему. Нам нужно просить, чтобы Господь даровал крепкую веру, нужно понуждать себя к молитве, а не к вычитке. Нужно понуждать себя к делам веры, постараться жить по духу, а не по букве, потому что Дух животворит. И нам важно быть христианами везде – начиная с кухонь, заканчивая храмами. Сразу это не получится, грехов много, мы немощные, но если будем с Божией помощью меняться, то Господь дарует, как многим святым, исцеление греховной проказы души.

У каждого – свое поле борьбы: у кого-то обострена зависть, у кого-то плотские страсти, у кого-то иные. Надо читать святых отцов, понимать, как они побеждали страсти, – мы не первые, кто с этим сталкивается. Например, если человека мучает зависть, нужно съездить в больницу, посмотреть, сколько есть несчастных людей, посочувствовать им и помочь – и через милосердие побороть страсть зависти. А во-вторых, пересилить себя и говорить: «Прости, Господи, помоги мне преодолеть эту зависть», – и помолиться за людей, в чем-то нас превосходящих. Это будет по-христиански. Это уже начало духовного роста.

Протоиерей Михаил Правдолюбов

– Пост – это время, когда мы должны понять, для чего живем, какие у нас страсти и как с ними бороться. Это и есть задача и цель поста. Рождественский пост – это подготовка к Рождеству Христову, когда в мир пришел Спаситель Иисус Христос, поэтому мы должны бороться с греховными наклонностями в течение всего поста.

Во время поста нам особенно видны наши недостатки, например страсть осуждения, гнева, зависти, гордости. Надо бороться с этими страстями, молиться, исповедаться и причащаться. Чем ближе мы подходим к Богу, тем больше искушений, тем сильнее на нас нападает враг, диавол. Это видно, и с этим надо бороться. Сейчас в мире очень много зла, нужно побороться хотя бы с ненавистью и гневом. Гнев – это разрушение, это конец. Чем больше зла, тем быстрее приближение Второго пришествия, мир не сможет долго существовать во зле, он погибнет.

Еще хочется сказать по поводу встречи Нового года. Мои родители так встречали Новый год: они слушали речь Левитана, гимн Советского Союза, выключали радио и ложились спать – никакого веселья не было. По поводу чего веселье?! Что прошел год? Что стали ближе к смерти?! Мои родители всегда говорили, что нужно в Новый год вспомнить, что произошло в прошлый год, поблагодарить Бога за то, что еще один год жизни даровал, и попросить с молитвой благословление на следующий год. Также я не знаю, что такое «старый Новый год». «Старый Новый год» 14 января, а это Обрезание Господне. Какое веселье?!

Очень важно, чтобы люди в это время чувствовали свою семью, своих детей, чтобы это время проводили не в монастырях, а в своей семье, чтобы наставляли своих детей.

Иеромонах Макарий (Маркиш)

– Самая существенная особенность Рождественского поста – что он Рождественский. Что он ведет нас к событию, смысл которого ускользает от неверующих и требует изрядного усилия, даже подвига сердца и рассудка, от верующих: Бог стал Человеком. Вот содействию этому подвигу и служит пост. А с противоположной стороны – тоже немалые усилия: пошлятина под видом культуры, идиотизм под видом рекламы, коммерческая лихорадка, алчность и обжорство – все что угодно, только бы скрыть от человека факт Воплощения Бога. И к нашему стыду, сорокадневные усилия православных людей по отбору и приобретению «постных» тортов, пирожных, бисквитов, конфет, шоколада, майонезов, маргаринов и т.п., становятся в тот же ряд.

Иеромонах Игнатий (Шестаков)

– Рождественский пост, как и любой другой, может стать для нас периодом воздержания в том числе и от излишней информации, которой буквально перегружены наши современники.

Сейчас люди, особенно живущие в городах (а таких, судя по всему, большинство), буквально опутаны по рукам и ногам разными информационными сетями, связями, контактами, лишающими человека мира, в первую очередь, душевного. Ключевую роль в этом играют социальные сети, мобильные устройства и классические СМИ, извергающие на нас постоянные потоки пустой информации, не несущей никакой реальной пользы для нашего ума и души. Это пожирает наше время и силы, которые Господь даровал нам для того, чтобы мы шли по пути спасения. Людей охватила какая-то безумная суета. Все это выхолащивает, иссушает душу, расслабляет дух и ничего больше. Часто мы сами предаемся этой суете под благовидным предлогом, оправдываем это некой необходимостью, работой, дружбой или «делами».

Наступающий Рождественский пост является прекрасным временем для того, чтобы устраниться по мере сил от суеты мира и задуматься о главном деле нашей жизни – деле спасения и соединения с Богом.

Материал подготовила Елена Тюлькина

27 ноября 2015 г.pravoslavie.ru›put/57724.htm

К Рождественскому посту

Ведь в четырех стенах не закроешься и забором приходским от мира не отгородишься. Как собственные глаза к себе вовнутрь не разворачивай, все едино на скользкую дорогу смотреть надобно и не увидеть обочины, где идет бойкая торговля, кричат зазывалы, готовят оливье и наряжают разноцветьем серпантина и разнообразием ярких игрушек елки и витрины — не получится.

Рекомендаций и советов, как сочетать зимние мирские праздники с достойной духовной подготовкой ко встрече младенца Христа написано великое множество. Их с каждым годом все больше, причем с постоянным стремлением к облегчению…

В этом году в очередной раз вспыхнут дискуссии на интернет-площадках о преимуществах и отличиях западного Рождества от восточного. На телевиденье вновь увидим знакомые лица теле-отцов Андрея Кураева, Владимира Вигилянского, Алексия Уминского и Андрея Ткачева, рассказывающих и объясняющих, что святки начинаются с 8-го января, а не с 1-го, как и не обойдется без зимнего дресс-кода от протоиерея Всеволода Чаплина. Со всех православных медиа нам упорно будут втолковывать, что пост имеет два крыла и цель его отнюдь не гастрономическое воздержание…

За этими ежегодно повторяемыми темами, от которых никуда не уйти, так как мир по определению «во зле лежит», становится понятно, как же тяжело нам отцепить поводок от руководящих нами любимых желаний. Воздерживаться от страстей иногда получается, но вот отказаться от привычного, удобного и годами утвержденного распорядка жизни, где всегда можно сделать себе поблажку — не получается.

Наверное, нет такой проповеди с церковного амвона или статьи в православной прессе, где в рассуждениях о сегодняшнем состоянии общества не говорилось бы о «зле», «беснованиях» и отсутствии духовности. Эти утверждения подчеркиваются цитатами и доказываются примерами. Хотя, какой смысл рассказывать о том, что мы и сами прекрасно знаем? От того, кто говорит или пишет, иное хочется услышать: как исправиться? Что конкретно надобно делать? Ведь большинство предлагаемых «должны» — это те же мирские методы и способы.

То бишь, давайте преодолеем беса другим бесом

Особенно это касается двух, по-моему, главных постовых установлений: ограничение в пище и воздержания от страстей.

Дело в том, что постный стол нынче многообразнее и дороже скоромного, а от страстей во время подведения годовых итогов и под грохот фейерверков никуда не денешься. Если же громогласно провозгласить, что беса в себе можно победить только евангельским способом, то бишь «молитвой и постом», то рискуешь получить определение «архаичного консерватора с зилотскими наклонностями». И не приведи Господь призвать отказаться от встречи нового года! Тут же приклеят знаменитую этикетку: «Молиться, поститься, слушать радио "Радонеж" и отмахнутся, как от прокаженного, потому что "в условиях современной православной миссии данная метода отпугнет потенциального прихожанина"».

Сомневаетесь?

Тогда вспомните свои исповеди во время зимнего поста.

О чем, прежде всего, разговор под священнической епитрахилью?

Именно о пище и новогодних развлечениях.

Пост будет постом только тогда, когда нет сомнений в его надобности и есть желание его исполнять именно так, как прописано в церковных правилах. Все остальное — подобие поста.

За расхожей фразой «пост не голодовка» пришла уверенность, что ограничение себя в пище это не обязательное условие поста, что главное «других не есть» и этого достаточно.

Постарался тут лукавый — и победу одержал. Хотя каждый из нас с детства прекрасно знает, что «после вкусного обеда, по закону Архимеда, полагается поспать». В простом детском утверждении все абсолютно верно. Со временем и с приобретенными годами, которые, кстати, не мы сами, а Господь нам по своему милосердию продлил, данное утверждение становится объективной реальностью. О каких молитвенных, да и просто трудовых подвигах можно говорить, если «отягченное чрево покоя просит», а лучшим четвероногим другом становится родной диван? Ведь преподобный Иоанн Лествичник недаром одну из глав своей «Лествицы» назвал: «О любезном для всех и лукавом владыке – чреве».

Со страстями та же история

Хотя и повторяем ежедневно с уверенностью: «…и остави нам долги наши, якоже и мы оставляем должником нашим». Но оставляем ли?

Я часто на исповеди во время постов спрашиваю: «Зла ни на кого не держишь?», - и тут же получаю стандартный ответ: «Всех прощаю, я отходчивый». Значит, все же обиды были, если «отходишь»? То есть, мысли и чувства в узде не держишь. Естественно, как их держать, если услаждения тела и во время поста продолжаются, а развлечения имеют лишь «сокращенный вариант».

Так что и в день нынешний, чтобы пост был действительно постом, а не просто временем «небольших ограничений» будет абсолютно правильным прислушаться к святоотеческой классике. «При телесном посте, — пишет святитель Василий Великий, — чрево постится от пищи и пития; при душевном посте душа воздерживается от злых помыслов, дел и слов. Настоящий постник воздерживается от гнева, ярости, злобы и мщения. Настоящий постник воздерживает язык от празднословия, сквернословия, пустословия, клеветы, осуждения, лести, лжи и всякого злоречия. Словом, настоящий постник тот, кто удаляется от всякого зла...».

Протоиерей Александр Авдюгин

Православие в Украине

pravoslavie.ru›smi/50116.htm28 ноября 2011 г.

Россия

Листая старую тетрадь
Расстрелянного генерала,
Я тщетно силился понять,
Как ты смогла себя отдать
На растерзание вандалам.

Из мрачной глубины веков
Ты поднималась исполином,
Твой Петербург мирил врагов
Высокой доблестью полков
В век золотой Екатерины.

Россия...

Священной музыкой времен
Над златоглавою Москвою
Струился колокольный звон,
Но, даже самый тихий, он
Кому-то не давал покоя.

А золотые купола
Кому-то черный глаз слепили:
Ты раздражала силы зла
И, видно, так их доняла,
Что ослепить тебя решили.

Россия...

Разверзлись с треском небеса,
И с визгом ринулись оттуда,
Срубая головы церквям
И славя красного царя,
Навоявлeнные иуды.

Тебя связали кумачом
И опустили на колени,
Сверкнул топор над палачом,
А приговор тебе прочел
Кровавый царь — великий... гений.

Россия...

Листая старую тетрадь
Расстрелянного генерала,
Я тщетно силился понять,
Как ты смогла себя отдать
На растерзание вандалам.

О, генеральская тетрадь,
Забитой правды возрожденье,
Как тяжело тебя читать
Обманутому поколенью.

Россия!!!

21/III.1989, Астрахань

БОРЬБА ДУХОВНАЯ

ОТМА:Великие княжны

В воспоминаниях Мельник-Боткиной упоминается о разговоре между членами комиссии, назначенной Временным правительством для расследования виновности царской семьи.   Один из ее членов спросил, почему до сих пор не опубликованы письма Императрицы и Великих Княжон.   "Что Вы говорите, - сказал другой, - вся переписка находится здесь в моем столе, но если мы ее опубликуем, народ будет преклоняться им, как святым".

Протоиерей Афанасий Беляев, исповедовавший Царских детей, писал: «…дай, Господи, чтобы и все дети нравственно были так высоки, как дети бывшего Царя».   Этими словами я хочу посвятить этот раздел всем 4 дочерям Николая II, их душевной чистоте, привязанности друг к другу и к близким, их воспитанности, которая во многом была заслугой их родителей, которые вложили в них свою душу и любовь.

Родители делили дочерей по возрасту на старших и младших.  Ольга и Татьяна имели одну спальную комнату, младшие девочки жили в другой.   Княжны спали на одинаковых узких кроватях, над которыми весело множество икон.   В гостиной Великих княжон стоял угловой диванчик с зеркалом, где они любили сидеть по вечерам.  Мать одевала дочерей по принципу "двух пар", подбирая цвета и фасоны таким образом, чтобы они были одинаковые у старших и младших.   Любимым повседневным нарядом сестер неизменно оставались темно-синие юбки и матроски.   Окружающие в домашней обстановке звали девочек по именам, и, когда в официальной обстановке их именовали полным титулом, они страшно смущались.

Физически они были воспитаны на английский манер: спали в больших детских, на походных кроватях, почти без подушек и мало укрытые.   Рано утром полагалось принимать холодную ванну, вечером — тёплую, в которую добавлялось несколько капель духов, причём Анастасия предпочитала духи Коти с запахом фиалок.   Эта традиция сохранилась со времени Екатерины I.   Когда девочки были малы, ведра с водой носила в ванную прислуга, когда они подросли — это вменялось в обязанность им самим.   Ванн было две — первая большая, оставшаяся со времени царствования Николая I (по сохранившейся традиции все, кто мылись в ней, оставляли на бортике свой автограф), другая — меньшего размера — предназначалась для детей.  

  Великие княжны выросли простыми ласковыми девушками, ни в чем не выказывая преимуществ своего положения в обращении с другими.   Императрица не допускала мысли, что они уже взрослые. (Анна Вырубова).   Они становились все более самостоятельными, им нередко начинают досаждать те принципы, которые исповедует мать.   Императрица жаловалась мужу в письме: "Такое полное одиночество, у детей при всей их любви все-таки совсем другие идеи, и они редко понимают мою точку зрения на вещи, даже самые ничтожные, - они всегда считают себя правыми, и, когда я говорю им, как меня воспитывали и как следует быть воспитанной, они не могут понять.  Только когда я спокойно говорю с Татьяной, они понимает.   Ольга всегда крайне нелюбезна, по поводу всякого предложения, хотя бывает, что она в конце концов делает то, что я желаю.    А когда я бываю строга - она на меня дуется..."    Обычный конфликт в семье, где есть взрослые и дети.    Все 4 дочери Николая и Александры по своим привычкам, вкусам, простоте в общении были типичными русскими девушками из интеллигентной дворянской семьи.

 Они не были затворницами, несмотря на простоту в быту, их с пяти лет приучали носить бальные платья, в которых они должны были являться в обществе согласно этикету.   Как и полагается, учили правильно ходить в длинном платье, изящно спускаться и подниматься по лестницам, садиться и выходить из кареты, грациозно танцевать.    В последствии все отмечали изысканность их манер, сочетавшиеся с удивительной простотой и задушевностью.  

Княжон не баловали и только с возрастом начинали выдавать небольшие суммы.   Когда  Великая Княгиня Ольга Николаевна подросла и ей впервые вместо карманных денег к празднику выдали более значительную сумму, она истратила ее на оплату лечения искалеченного мальчика, которого каждый день видела из окна ходящим на костылях.   Мальчику сделали необходимую операцию, он выздоровел и смог нормально ходить, это была истинная радость для ее души.  

 Великие Княжны имели разные характеры, но всех их отличала удивительная чистота, доброта и желание помочь ближнему.   Батюшки, принимавшие у них исповедь, удивлялись, как девицы 16-19 лет могли сохранить такую душевную целомудренность, горячую веру, любовь к людям и удивительную чистоту помыслов.

Еще раз обращусь к воспоминаниям их близкого наставника Пьера Жильяра: "Трудно определимая прелесть четырех сестер состояла в их большой простоте, естественности, свежести и врожденной доброте.
Мать, которую они обожали, была в их глазах как бы непогрешима; одна Ольга Николаевна имела иногда поползновение к самостоятельности.   Они были полны очаровательной предупредительности по отношению к ней.   С общего согласия и по собственному почину они устроили очередное дежурство при матери.   Когда Императрице нездоровилось, та, которая в этот день исполняла дочернюю обязанность, безвыходно оставалась при ней.

Их отношения с Государем были прелестны.   Он был для них одновременно Царем, отцом и товарищем.  Чувства, испытываемые к нему, видоизменялись, в зависимости от обстоятельств. Они никогда не ошибались, как в каждом отдельном случае относиться к отцу и какое выражение данному случаю подобает.   Их чувство переходило от религиозного поклонения до полной доверчивости и самой сердечной дружбы.   Он ведь был для них то тем, перед которым почтительно преклонялись министры, высшие церковные иерархи,  Великие князья и сама их мать, то отцом, сердце которого с такой добротой открывалось навстречу их заботам или огорчениям, то, наконец, тем, кто вдали от нескромных глаз умел при случае так весело присоединиться к их молодым забавам.   Император хотел видеть в своих дочерях настоящих и чистых людей, поэтому с детства он внушал им высокие идеалы.  Княжны выросли кроткими, добрыми, внимательными ко всем и ласковыми.  Они были духовно простые и любящие все простое, образованные, ествственные, без позы, открытые, глубоко правдивые, проникнутые чувством долга, истинно религиозные.

Исключая Ольгу Николаевну, Великие Княжны были довольно посредственными ученицами. Они не проявляли особого вкуса к занятиям и были, скорее, одарены практическими качествами. Обстоятельства рано приучили всех четырех довольствоваться самими собой и своею природной веселостью.    Как мало молодых девушек без ропота довольствовались бы таким образом жизни,  лишенным всяких внешних развлечений.   Единственную их отраду представляла прелесть тесной семейной жизни, вызывающей в наши дни такое пренебрежение.

Тем временем началась война, которая внесла довольно значительное изменение в наше существование.   Жизнь дворца стала еще более суровой. Государь часто отсутствовал. Государыня так же, как и обе старшие дочери, всегда носила форму сестры милосердия.  Великие Княжны просто и благодушно относились ко все более и более суровому образу жизни во дворце.   Правда, что все их прежнее существование, совершенно лишенное всего, что обычно красит девичью жизнь, приготовило их к этому.  В 1914 г. Ольге Николаевне было почти 19, а Татьяне Николаевне только что минуло 17 лет.   Они никогда не присутствовали ни на одном балу; им довелось лишь участвовать на двух-трех вечерах у своей тетки, Великой Княгине Ольги Александровны.    С начала военных действий у них была одна лишь мысль - облегчить заботы и тревоги своих родителей.   Они окружали их своей любовью, которая выражалась в самых трогательных и нежных знаках внимания.  Благодаря скромности, доброте, способностям они обещали превратиться в замечательных женщин - любящих и любимых.  Но провидение им готовило иную участь.

Какой пример, если бы только о нем знали, давала эта столь достойная семейная жизнь, полная такой нежности! Но как мало людей о ней подозревали! правда, что эта семья была слишком равнодушна к общественному мнению и укрывалась от посторонних взоров."

Очень яркую картину жизни Великих Княжен дают воспоминания Татьяны Мельник-Боткиной: "Воспоминания о Царской семье".   Когда сестры познакомились с детьми доктора Боткина, то сразу уважительно стали к ним относиться.   "Всегда, когда увидав кого-нибудь из нас на улице, на следующий день говорили моему отцу:
- А мы Вашу дочь видели (или Вашего сына)

Вскоре они все знали нас по именам, постоянно посылали поклоны, иногда персик или яблоко, иногда цветок или просто конфетку, если же кто-нибудь просто из нас захварывал, а со мной это случалось часто, - то непременно каждый день, даже Ее Величество, справлялись о здоровье, присылали святую воду или просфоры, а когда меня отстригли после брюшного тифа, Татьяна Николаевна собственноручно связала голубую шапочку.

И вовсе не мы одни пользовались каким-либо исключительным расположением Царской Семьи: свои заботы и внимание они распространяли на всех, кого знали, и часто в свободные минуты Великие княжны шли в комнату какой-нибудь судомойки или сторожихи, чтобы понянчить там детей, которых они все очень любили.

Ольга Николаевна с племянницей Анны Вырубовой

До осени 1911 г. мы, дети, не видали Царскую семью иначе, как на улице, и только слышали о них от наших родителей.   Мой отец всегда говорил нам, что любит Их Высочества не меньше нас, своих детей.   Рассказывал, как они трогательно дружны между собой  как, в особенности, Анастасия Николаевна любит Ольгу Николаевну, всюду ходит за ней и с уважением и нежностью целует у нее руки; как они просты в своей одежде и в образе жизни, так что Алексей Николаевич донашивал старые ночные рубашки своих сестер.

Однажды летом семья Боткиных побывала на Штандарте, впечатления которые они там получили описала в воспоминаниях Татьяна Боткина: "Только что мы успели поздороваться и сказать пару слов, как за дверьми послышались шаги, голоса, смех, затем стук в дверь, и появились все Великие княжны.   Как сейчас помню, что старшие были в белых юбках и бледно - голубых вышитых блузах, а младшие - в красных с серыми горошинками юбках и белых блузках...

Великие княжны страшно мило с нами поздоровались, и старшие задали нам несколько вопросов о нашем путешествии, на которые мы еле-еле от смущения отвечали, а затем собрались уходить, когда мой отец попросил Татьяну Николаевну спросить у Ее величества, разрешит ли нам она приехать и завтра.
Через несколько минут Татьяна Николаевна вернулась и сказала со своей милой манерой, быстро-быстро скрадывая слова:
- Мама сказала, что Таня и Глеб, пока Вы больны , могут приезжать каждый день.

Почти сразу после нашего приезда приходили младшие Великие Княжны, изредка старшие. Больше всего мы видели Анастасию Николаевну.   Она приходила и садилась в ногах дивана, на котором лежал отец, а вечером при закате солнца должна была стрелять пушка, она всегда делала вид, что страшно боится, и забивалась в самый дальний уголок, затыкая уши и смотря оттуда большими, деланно испуганными глазками.   Иногда, чинно разговаривая, она, если мы вставали за чем-либо, незаметно подставляла нам ножку.
Мария и Анастасия Николаевны страшно любили играть в нулики и крестики и знали какой-то секрет, при помощи которого всегда выигрывали, но сообразительный Глеб проник в их секрет, и Анастасия Николаевна, проиграв ему несколько раз, предупреждала Марию Николаевну:
- Берегись, Мари, он хорошо играет.

Глеб уже тогда очень хорошо рисовал людей со звериными головами, и княжны приносили кусочки бумаги и карандаши, чтобы срисовывать.
Однажды Анастасия Николаевна пришла, вся утопая в своих распущенных длинных волосах, в которых где-то витал маленький белый бантик, и усевшись в ногах дивана, вытащила из кармана целую гору смятых листков папиросной бумаги, которую она стала разглаживать на коленях и аккуратно складывать стопочкой.
- На что вам эти бумажки? - спросил отец.
- А я с ними играть буду, - сказала Анастасия Николаевна и, сложив их горкой запихнула обратно в карман.   Затем просидев еще немного, она рассказала нам, что Мария Николаевна все туфли портит, потому что надевает их, придавливая пятку; поговорив еще о чем-то, она встала, попрощалась и вышла, но не в коридор, а только за портьеру, так что мы видели кончики ее белых туфелек.
- А мы Вас видим, Анастасия Николаевна, - смеясь, сказал мой отец.
Она выглянула из-за портьеры, засмеялась и убежала. На следующий день то же самое: Анастасия Николаевна сделала вид, что ушла ,но из-за портьеры выглядывал ее белый башмачок.
- А мы вас видим, - сказал мой отец.
За портьерой - молчание.
- Выходите Анастасия Николаевна, мы вас видим.
Опять молчание.
Мы отодвинули портьеру, и там одиноко стояла белая туфля, а Анастасия Николаевна, поставив ногу в чулке на носок другой туфли, выглядывала из-за приотворенной в коридор двери.

Около 5 часов к моему отцу приходила Ее Величество, которой он ежедневно выслушивал сердце.   К этому времени мой отец всегда просил нас подать ему вымыть руки, что мы и делали, наливая воду в стеклянную чашку, которую Великие княжны называли "простоквашницей".
Однажды, уже после нашего отъезда, мой отец попросил сидевшую у него Великую Княжну Анастасию Николаевну выйти в коридор и позвать лакея.
- Вам зачем?
- Я хочу вымыть руки.
- Так я Вам подам.
На протесты моего отца она сказала:
- Если это Ваши дети могут делать, то отчего я не могу?
Моментально завладев "простоквашницей", она начала усердно помогать моему отцу мыть руки.   Вообще, простота и скромность были отличительными чертами Царской Семьи. Великие Княжны говорили:
- Если Вам не трудно, то мама просит Вас прийти. Никогда и никто из окружающих не слышал от Их Величеств слово "приказываю".

 на фото: Анастасия, Ольга, Мария, 1913 год Царское Село.

 
А.А. Мосолов "Царская фамилия".      
"Опишу княжон, когда им было от 18 до 12 лет.
Ольга Николаевна была в это время по возрасту совсем барышня, хотя и держала себя еще подростком.  У нее были красивые светлые волосы, - лицо - широким овалом, чисто русское, не особенно правильное, но ее замечательно нежный цвет лица и удивительно выразительные и добрые глаза, при миловидной улыбке, придавали ей много свежести и прелести.

Татьяна была выше, тоньше и стройнее сестры, лицо более продолговатое, и вся фигура - породистее и аристократичнее; волосы - немного темнее, чем у старшей.  На мой взгляд, Татьяна Николаевна была самой красивой из 4 сестер.

Мария Николаевна была в то время весьма крепко сложенным подростком с веселым русским лицом и необычной силой.

Анастасия совсем маленькой обещала стать красавицей, но не оправдала ожиданий.  У нее было менее правильное, чем у сестер лицо, зато весьма оживленное.  Она была смелее других сестер и очень остроумна.

По словам фрейлины Шнейдер, характер Ольги Николаевны был ровный, хороший; напротив, Татьяна имела характер трудный, скорее скрытный, но, быть может, с более глубокими, чем у сестер душевными качествами.   Мария Николаевна была добра, не без некоторого упрямства, и по способностям ниже двух старших.   Анастасия, с пока еще не установившимся характером, обещала быть весьма способной.

Во время войны, сдав сестринские экзамены, старшие княжны работали в царскосельском госпитале, выказывая полную самоотверженность в деле.  Младшие тоже посещали госпиталь и своей живой болтовней помогали раненым забывать свои страдания.
У всех четырех было заметно, что с раннего детства им было внушено чувство долга.   Все, что они делали было проникнуто основательностью в исполнении.   Особенно это выражалось у двух старших.   Они не только несли в полном смысле слова обязанности сестер милосердия, но и с большим умением ассистировали при операциях.   Это много комментировалось в обществе и ставилось в вину Императрице.    Я же нахожу, что при кристальной частоте Царских дочерей это, безусловно, не могло дурно повлиять на них и было последовательным шагом Императрицы, как воспитательницы.   Кроме госпиталя, Ольга и Татьяна Николаевны очень разумно и толково работали и председательствовали в комитетах их имени. "

Везде, где они появлялись, звучал их веселый звонкий смех.  Никто и никогда не чувствовал себя с ними стесненно, их простота делала всех такими же простыми и непринужденными, какими они были сами.   Движущим стимулом в жизни этих очаровательных существ была любовь к семье.   Ни о чем другом, как о домашнем очаге, они и не думали.

   Объектами их привязанности были родители, брат и немногие друзья.   На первом месте у них стояли Их Величества.
Первое, что неизменно спрашивали дети, как мы их называли, было: «А папa` это понравится?»; «Как ты полагаешь, мамa это одобрит?».
К родителям обращались просто - «мамa» и «папa». (Из воспоминаний Юлии Ден «Подлинная царица»).

...Великие Княжны воспитывались в строгом патриархальном духе, в глубокой религиозности.   Это и воспитало в них ту веру, ту силу духа и смирения, которые помогли им безропотно и светло вынести тяжелые дни заточения и принять мученическую смерть...

    Про всех Великих Княжон вместе полковник Кобылинский говорил: "Все они, не исключая Татьяны Николаевны, были очень милыми, симпатичными, простыми, чистыми, невинными девушками.   Они в своих помыслах были куда чище очень многих современных девиц и гимназисток даже младших классов гимназии".

материалы взяты из книг: // 1. Царские дети: сборник /Сост. Н.К.Бонецкая.-М.: Сретенский монастырь, 2004, 448 с.; 

2. Анна Вырубова: воспоминания.-М.: Захаров, 2012.-432с.-ил.;

3. Мирек Альфред "Император Николай II и судьба православной России. - М.: Духовное просвещение, 2011. - 408 с.

4. А. Крылов-Толстикович "Последняя Императрица: Санни-Аликс-Александра. - М.: Рипол Классик, 2006. - 344с.: ил. 

Метки: OTMA Grand Duchess  

Редкие фотографии царской семьи

 

 

 

 

• Цесаревич Алексей Романов. 110 редких фотографий

Николай Александрович в детстве

С матерью – Марией Феодоровной

 

м

 

Алиса Гессенская в детстве

Николай Александрович

 

1899

 

С будущим королем Георгом V

С королем Георгом V

C королем Эдвардом VII

1899

1912

 

 

Интронизация

 

 

С Ольгой Николаевной 

 

Александра Феодоровна

 

 

Царственные супруги вместе

С детьми

Ольга Николаевна

Цесаревич Алексей

Ольга

Мария

Анастасия

Татьяна Николаевна

Мария

С Татьяной

Ольга

Дневник Ольги Николаевны

Ольга

В изгнании

ДИМИТРИЕВСКАЯ РОДИТЕЛЬСКАЯ СУББОТА: ИСТОРИЯ УСТАНОВЛЕНИЯ, ТРАДИЦИИ, МОЛИТВЫ

 

 

 

 

 

 

 

Димитриевская родительская суббота – ближайшая суббота перед днем памяти св. великомученика Димитрия Солунского (26 октября / 8 ноября). Установлена послебитвы на Куликовом поле. Первоначально поминовение совершалось по всем воинам, павшим в этом сражении. Постепенно Димитриевская суббота стала днем заупокойного поминовения всех усопших православных христиан.

История установления

 

Димитриевская суббота установлена великим князем Димитрием Донским. Одержав знаменитую победу на Куликовом поле над Мамаем 8 сентября 1380 года Димитрий Иоаннович по возвращении с поля брани посетил Троице-Сергиеву обитель.Преподобный Сергий Радонежский, игумен обители, ранее благословил его на битву с неверными и дал ему из числа братии своей двух иноков – Александра Пересвета и Андрея Ослябю. Оба инока пали в бою и были погребены у стен храма Рождества Пресвятой Богородицы в Старом Симонове монастыре.

 

В Троицкой обители совершили поминовение православных воинов, павших в Куликовской битве, заупокойным богослужением и общей трапезой. Со временем сложилась традиция совершать такое поминовение ежегодно. С Куликова поля не вернулись более 250 тысяч воинов, сражавшихся за Отечество. В их семьи пришла вместе с радостью победы и горечь утрат, и этот частный родительский день стал на Руси по сути вселенским днем поминовения.

С тех пор в субботу перед 26 октября / 8 ноября – днем памяти святого Димитрия Солунского (день тезоименитства самого Димитрия Донского) – на Руси повсеместно совершали заупокойные богослужения. Впоследствии в этот день стали совершать поминовение не только воинов, за веру и Отечество жизнь свою на поле брани положивших, но и всех усопших православных христиан.

Традиции

В Димитриевскую родительскую субботу традиционно посещают могилы почивших родных, в церквях и на кладбищах служат панихиды и заупокойные литии, устраивают поминальные трапезы.

В этот день, как и в другие родительские дни (на мясопустную и Троицкую субботы, в субботы 2-й, 3-й и 4-й седмиц Великого поста), православные христиане молятся об упокоении душ почивших христиан, преимущественно родителей. Но Димитриевская суббота несет в себе еще особый смысл: установленная после Куликовской битвы, она напоминает нам обо всех тех, кто погиб, пострадал за православную веру.

 

Фото: Анатолий Горяинов

Если нет возможности в эти дни посетить храм или кладбище, можно помолиться об упокоении почивших в домашней молитве. Вообще Церковь заповедует нам не только в особые дни поминовения, но каждый день молиться об усопших родителях, сродниках, знаемых и благодетелях. Для этого в число ежедневных утренних молитввключена следующая краткая молитва:

 

Молитва об усопших

Упокой, Господи, души усопших раб Твоих: родителей моих, сродников, благодетелей (имена их) и всех православных христиан, и прости им вся согрешения вольная и невольная, и даруй им Царствие Небесное.

Имена удобнее прочитывать по помяннику – небольшой книжечке, где записываются имена живых и усопших сродников. Существует благочестивый обычай вести семейные помянники, прочитывая которые и в домашней молитве, и во время церковного богослужения, православные люди поминают поименно многие поколения своих усопших предков.

Церковное поминовение в родительскую субботу

Чтобы помянуть своих почивших родственников церковно, необходимо прийти в храм на богослужение вечером в пятницу накануне родительской субботы. В это время совершается великая панихида, или парастас. Все тропари, стихиры, песнопения и чтения парастаса посвящены молитве за умерших. Утром в саму поминальную субботу совершается заупокойная Божественная литургия, после которой служат общую панихиду.

Для церковного поминовения на парастас, отдельно на литургию, прихожане готовят записки с поминовением усопших. В записке крупным разборчивым почерком пишутся имена поминаемых в родительном падеже (отвечать на вопрос «кого?»), причем первыми упоминаются священнослужители и монашествующие с указанием сана и степени монашества (например, митрополита Иоанна, схиигумена Саввы, протоиерея Александра, монахини Рахили, Андрея, Нины). Все имена должны быть даны в церковном написании (например, Татианы, Алексия) и полностью (Михаила, Любови, а не Миши, Любы).

Кроме того, в качестве пожертвования в храм принято приносить продукты. Как правило, на канон^[1] кладут хлеб, сладости, фрукты, овощи и т.д. Можно приносить муку для просфор, кагор для совершения литургии, свечи и масло для лампад. Не положено приносить мясные продукты или крепкие спиртные напитки.

Необходимо помнить

Молитва за усопших – это наша главная и неоценимая помощь отшедшим в мир иной. Покойник не нуждается, по большому счету, ни в гробе, ни в могильном памятнике, ни тем более в поминальном столе – все это есть лишь дань традициям, пусть и весьма благочестивым. Но вечно живая душа умершего испытывает великую потребность в постоянной молитве, ибо не может сама творить добрых дел, которыми была бы в состоянии умилостивить Господа.

 

 

 

7 ноября 2015 года

^[1] Панихидный столик.

pravoslavie.ru›put/49596.htm

Автор:
ХУДИЕВ Сергей
Журнал: № 8 (76) август 2009
Что такое Закон Божий?


В 118-м псалме псалмопевец называет Закон Божий утешением, богатством, радостью, но многие наши современники воспринимают его скорее как огорчение, лишение и обиду. Почему одно из величайших Божиих благодеяний человеческому роду — дарование Закона — часто вызывает горечь и противление? Этому есть несколько причин, и нам стоит рассмотреть их, потому что они касаются самых важных вопросов человеческого существования, нашего места в мире, наших отношений с Богом и нашей надежды на будущее.


Закон, законники и беззаконники

Как-то в одной из западных газет я видел фотографию, сделанную на какой-то антицерковной демонстрации: женщина (или мужчина? — густой грим оставлял это неясным) в майке с надписью «Нет Бога — нет чувства вины. Раскреститесь немедленно!»

Послание выглядело противоречиво — человек, благополучно избавившийся от чувства вины, скорее всего, просто занялся бы своими делами, а не тратил бы время на предъявление настойчивых претензий к Церкви, — однако оно весьма характерно. Современный мир — мир массмедиа, популярных ведущих и книжных бестселлеров — постоянно предъявляет Церкви один и тот же упрек: мол, Церковь навязывает людям чувство стыда и вины, указывая им на то, что их жизнь греховна.

Так ли это? Среди христиан, увы, бывают люди, буквально упивающиеся чужими грехами, иначе сказать, своим (ложным!) моральным превосходством. В Евангелии Господь особенно настойчиво предостерегает нас против этого. Он проявляет удивительную милость к явным грешникам (к вороватым сборщикам налогов или проституткам), но с большой суровостью обличает людей по внешности благочестивых — фарисеев. Да, разговор о нравственности легко превратить в упражнение в фарисействе: благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь (Лк 18:11), а ненависть ко греху перенести на грешников. Высокомерные законники с презрительно поджатыми губами, которые гордятся своей духовностью, связывают бремена тяжелые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям, а сами не хотят и перстом двинуть их (Мф 23:4), несомненно, отвращают людей от Церкви и совершают тяжкий грех. Господь не обещает им ничего кроме «горя». Они грубо и явно нарушают тот самый Закон, от имени которого дерзают судить других.

Парадоксально (а когда мы говорим о наших отношениях с Законом Божиим, мы постоянно сталкиваемся с парадоксами), но именно такие «законники» принимаются тем самым миром, который они берутся обличать, с готовностью и даже с какой-то радостью: вот, мол, посмотрите, какие злобные, неуравновешенные, а зачастую и вовсе неадекватные люди эти христиане. Фред Фелпс, странноватый протестантский пастор из маленького американского городка, устраивающий пикеты с плакатами «Бог ненавидит извращенцев», никому не был бы известен, если бы именно те, кого он обличает, не позаботились обеспечить ему широчайший пиар: люди добрые, посмотрите, какие ненормальные эти борцы за нравственность!
“

Можно было бы предположить, что вся проблема — в грехах отдельных христиан; но это не так. Людей задевает Закон как таковой. Церковь неизбежно выступает с определенными требованиями к поведению людей. Это вызывает непонимание и раздражение — почему бы Церкви не пересмотреть свою позицию в отношении разводов, или абортов, или половых перверсий? Разве можно человеку XXI века навязывать средневековые нормы вроде «не прелюбы сотвори»? Разве такими требованиями Церковь не отталкивает от себя потенциальных прихожан? Разве не обречена она, с такими строгими правилами, остаться на обочине современности?
Парадокс Закона

В ХХ веке ряд протестантских общин, опасаясь «оттолкнуть потенциальных прихожан», пошли на серьезное смягчение как нравственных, так и вероисповедных требований. Дошло до курьезных случаев, как, например, с голландским пастором Клаасом Хендриске, который открыто говорит о том, что не верит в личностного Бога Библии. Как говорит он сам, «Бог для меня не существо, но термин для обозначения того, что может произойти между людьми. К примеру, один говорит другому: “Я никогда не предам тебя”, — и затем выполняет свое обещание. Такое событие можно с уверенностью назвать Богом». Верующий человек назвал бы это присутствием благодати Божией, но Хендриске в благодать не верит; он верит в человеческую верность.

Однако когда люди говорят: «А ну ее, эту веру в Бога, давайте жить простой человеческой любовью, взаимной верностью, братской солидарностью», — происходит странная вещь. Без веры в Бога — и искреннего стремления повиноваться Ему — эти простые человеческие вещи не выживают.

Казалось бы, что мешает созданию общин неверующих людей, которые делали бы друг для друга (и для окружающего мира) то же, что и верующие, но без всего этого религиозного «балласта»? Такие попытки предпринимались, и сегодня существуют некие этические общества, стремящиеся воспроизвести «социальный эффект» Церкви, но без ее веры. Только они так немногочисленны и маловлиятельны, что неверующий человек обращает свои взоры все равно к Церкви, говоря не «давайте мы, неверующие, организуемся в какие-нибудь гуманистические общины, а вместо Литургии у нас будут какие-то другие общие символические действия, не предполагающие веры в Бога», но «давайте вы у себя в Церкви переустройте все так, чтобы меня там ничего не тяготило». Но что характерно: на Западе общины, двигающиеся навстречу таким пожеланиям, начинают не приобретать, а, напротив, быстро терять прихожан. Сохранить положительный социальный эффект без веры не получается. Похоже, то, что в Церкви привлекает современного человека, нельзя отделить от того, что в ней тяготит.

Принцип «я никогда не оставлю тебя», о котором говорит пастор-атеист, — это ведь то же самое, что «не прелюбы сотвори». Эти идеи не просто взаимосвязаны — они совпадают. Человеческая любовь, взаимная верность, братская солидарность требуют самоограничения, и чем дальше — тем более сурового. А людей часто отталкивает от Церкви, во-первых, требования самоограничения, а во-вторых, обличение в грехе и само понятие греха. Но понятие греха вылезает немедленно, как только мы пытаемся любить ближнего и творить добро. Тут сразу выясняется, что мы, люди, в этом несостоятельны. Греховность — это как течение: пока позволяешь ему уносить тебя, его просто не замечаешь. А вот когда пытаешься встать на ноги…

Если мы хотим любящей и при этом нетребовательной Церкви, то мы хотим взаимоисключающих вещей: «я хочу, чтобы по отношению ко мне проявляли вечную и безусловную любовь и верность» и «я не хочу, чтобы меня напрягали требованиями вечной и безусловной любви и верности»; «я хочу, чтобы другие люди жертвовали чем-то из любви ко мне» и «я не хочу, чтобы от меня требовали каких-либо жертв». Одновременно удовлетворить и те и другие требования — невозможно.

Община любящих — это неизбежно община кающихся, ибо, не утесняя своей гордыни и самости и не обуздывая своих аппетитов, любви к ближнему не выкажешь. Более того, не выкажешь и любви к себе — то есть желания себе фмблага. Если просто следовать своим желаниям (даже не самым страшным, вроде склонности к пиву и лени, например), то это не принесет ничего, кроме вреда. Беда в том, что окружающая нас культура — это во многом культура «сиюминутных удовольствий».


Культура «короткого гедонизма»

Иногда говорят, что христианству в современном мире противостоит гедонизм — стремление к удовольствию как главной цели жизни. Это не совсем так. Христианству в современном мире противостоит даже не тенденция к гедонизму, а тенденция к короткому гедонизму. Просто гедонист желает наслаждаться долговременным здоровьем и ест здоровую пищу; «короткий» гедонист хочет съесть сникерс и получить свое удовольствие немедленно — хотя знает, что в недалеком будущем это обернется проблемами с зубами, желудком и лишним весом. Короткий гедонизм не помышляет о вечности, но он не думает и о том, что будет через шесть месяцев, а часто даже о том, что будет на следующее утро. Человек, увы, всегда был склонен к короткому гедонизму: наслаждаться сейчас, платить потом, и в наше время коммерческая культура буквально принуждает его к этому. «Получи удовольствие немедленно!» — кричат сотни рекламных роликов, щитов вдоль дорог, разворотов в глянцевых журналах. Как пелось в одной эстрадной песенке: «Нет, нет, нет, мы хотим сегодня! Нет, нет, нет, мы хотим сейчас!»

Между тем даже не Церковь, а обыкновенный здравый смысл говорит, что мы приобретаем прочное счастье, лишь отказываясь от немедленных удовольствий. Чтобы наслаждаться здоровьем, надо вести здоровый образ жизни, питаясь отнюдь не сникерсами и пивом. Самое ценное в нашей жизни — близкие, доверительные отношения с другими людьми, а это требует постоянного самоограничения. Чтобы войти в мир интеллектуального и культурного наслаждения, надо долго и терпеливо учиться. Собственно, это вполне может понять и неверующий, только для него долговременные радости, которые мы приобретаем ценой отказа от кратковременных, простираются не дальше земной жизни. Он вполне может быть «долгим гедонистом», который идет на сегодняшние жертвы ради завтрашней цели. Церковь же, фигурально выражаясь, говорит о «сверхдолгом» гедонизме — и называет его блаженством. Это — вечная радость, ради которой мы отказываемся от немедленного удовольствия. Даже для неверующего человека возможны две линии поведения: вести себя разумно и ответственно, стремясь к прочному и долговременному счастью, или же стремиться к немедленному удовольствию, полагая, что какие-то дополнительные средства помогут смягчить последствия такого поведения. (Образно говоря, один благоразумно хранит верность, а другой надеется на то, что от дурных болезней его спасут средства предохранения.)

И вот у человека, привыкшего жить коротким гедонизмом, любые требования долгого гедонизма (не обязательно требования Церкви) вызывают ощущение невыносимого угнетения: «Уже и сникерс им, тиранам, не по нраву!» Причем раздражение вызывает не то, что кто-то мешает есть сникерс (в общем-то никто и не мешает!), а само напоминание о том, что подобное питание вызывает кариес, лишний вес и другие проблемы со здоровьем.

В конце Нагорной проповеди (Мф 5:1-7,29) Иисус Христос сказал притчу, которая является как бы заключением этой проповеди.

Один благоразумный человек построил дом на камне, а безрассудный построил дом на песке. В хорошую погоду оба дома стояли хорошо. Но когда пришла буря и подул сильный ветер, то дом, который был построен на песке, упал. Другой же дом, который стоял на камне, на твердом основании, выдержал бурю и ветер и не упал. Эта притча говорит, что нужно строить свою жизнь на твердом основании Закона Божия, и тогда, что бы ни случилось, мы выдержим.

Раздражение на Церковь, а особенно на седьмую заповедь, во многом связано с этой культурой короткого гедонизма. С долгим же гедонистом, который полагает здоровую и умеренную жизнь более счастливой, даже с неверующим, конфликта по этому поводу не будет (хотя по другим поводам он возможен). Сама идея о том, что достижение вечного счастья предполагает самоограничение, вполне естественна. Даже с временными благами: семьей, здоровьем, образованием, дело обстоит именно так. Следуя установкам короткого гедонизма, нельзя достичь прочного счастья даже здесь, на земле; и было бы странно, если бы он был совместим с вечным блаженством.

Существует конфликт между тем, чего мы хотим, и тем, что нам нужно, — конфликт этот является одним из очевидных проявлений первородного греха. Искренний друг будет призывать меня прекращать злоупотреблять пивом и перестать лениться и, скорее всего, вызовет у меня сильное раздражение, но в то же время я нуждаюсь в искренней дружбе. Обеспечить искренних друзей, которые вообще не будут выступать против некоторых наших желаний, — невозможно. Это противоречиво по определению — они будут неискренними! Также невозможна и любящая и при этом совершенно нетребовательная Церковь. Когда Церковь идет навстречу «пожеланиям трудящихся» и перестает что-либо требовать от них, даже веры в Бога, — «духовная температура» очень быстро падает до уровня окружающей среды.


Любовь обличает и спасает

Закон есть проявление любви — любви к ближнему, и даже любви к себе самому. Как пишет Апостол: ибо заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, не пожелай [чужого] и все другие заключаются в сем слове: люби ближнего твоего, как самого себя. Любовь не делает ближнему зла; итак любовь есть исполнение закона (Рим 13:9, 10). Однако Закон причиняет боль; когда Церковь говорит о святости брака, то те из нас, кто пережил развод, чувствуют себя неуютно. Когда Церковь настаивает на неприкосновенности человеческой жизни — от зачатия до естественной смерти — она задевает тех, кто оказался прямо или косвенно вовлечен в грех аборта. Когда она ограничивает плотское общение рамками законного супружества, многие чувствуют себя не в своей тарелке. Это нередко вызывает недоумение, даже возмущение — разве Церковь должна ранить? Не должна ли она непременно нести утешение?

Закон ранит даже более глубоко: чем больше мы узнаем его, тем яснее понимаем, что не соблюдаем его, даже если воздерживаемся от самых грубых и вызывающих грехов. Чем яснее нам становится, что значит поступать по любви, хранить верность, заботиться о благе ближнего (и о своем подлинном благе), тем лучше мы понимаем, что так не поступаем. Как говорит Апостол, законом познается грех (Рим 3:20). Закон показывает, что все мы — люди виновные и испорченные, причиняющие великий вред себе и друг другу. В этом открытии нет ничего приятного, ничего повышающего самооценку и поднимающего настроение. Для культуры короткого гедонизма, которая требует хорошего самоощущения (и немедленно!), это неприемлемо. Но в действительности — это единственная дорога к подлинному утешению.

Христос пришел спасать не хороших людей — Он пришел спасти грешников. Пока мы пытаемся отменить Закон или переиначить его так, чтобы он не причинял нам неудобств, мы делаем спасение недоступным для себя. Пока мы держим улыбку и уверяем себя, что с нами все в порядке, мы закрыты для любви, милости и утешения — даже для Его любви. «Покаяться и горько зарыдать» — значит пережить болезненный момент истины, за которым приходит осознание того, что мы приняты и прощены. Бог принимает тех, кто покается и уверует, в Иисусе Христе, через Его искупительное служение: «Крест, гроб, тридневное Воскресение». Евангелие есть Благая Весть о прощении грехов; как говорит Пророк, изглажу беззакония твои, как туман, и грехи твои, как облако; обратись ко Мне, ибо Я искупил тебя (Ис 44:22).

Как-то одному моему приятелю на день рождения подарили детскую соску на ленточке с надписью «Никогда не поздно жизнь начать сначала». Это было всего лишь шуткой; но когда Христос предлагает нам новую жизнь, в которой прошлые грехи больше не имеют над нами власти, Он не шутит.

Прощение, которое мы обретаем во Христе, избавляет нас от осуждения Закона. Наши отношения с Законом меняются. Он становится не источником осуждения, а руководством к действию. Мы призваны поступать по любви — а как именно, нам говорят заповеди. Ибо заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, не пожелай [чужого] и все другие заключаются в сем слове: люби ближнего твоего, как самого себя. Любовь не делает ближнему зла; итак любовь есть исполнение закона (Рим 13:9-10).

Иллюстрация: «Моисей со скрижалями», Рембрандт, Харменс ван Рейн — фрагмент
 foma.ru/chto-takoe-zakon-bozhij.html 

Повесть о житии и о храбрости благоверного и великого князя Александра








Составление «Жития Александра Невского» относят к 80-м гг. XIII в. и связывают с именами Дмитрия Александровича, сына Александра Невского, и митрополита Кирилла, с монастырем Рождества Богородицы во Владимире, где было погребено тело князя. Здесь в XIII в. начинается почитание князя как святого и возникает первая редакция его жития.

Во имя Господа нашего Иисуса Христа, Сына Божия.



Икона святого благоверного князя Александра Невского.
Иконописная мастерская Екатерины Ильинской / icon-art.ru
Я, худой и многогрешный, недалекий умом, осмеливаюсь описать житие святого князя Александра, сына Ярославова, внука Всеволодова. Поскольку слышал я от отцов своих и сам был свидетелем зрелого возраста его, то рад был поведать о святом, и честном, и славном житии его. Но как сказал Приточник: «В лукавую душу не войдет премудрость: ибо на возвышенных местах пребывает она, посреди дорог стоит, при вратах людей знатных останавливается». Хотя и прост я умом, но все же начну, молитвою святой Богородицы и помощью святого князя Александра.


Сей князь Александр родился от отца милосердного и человеколюбивого, и более всего — кроткого, князя великого Ярослава и от матери Феодосии. Как сказал Исайя-пророк: «Так говорит Господь: “Князей Я ставлю, священны ибо они, и Я веду их”». И воистину — не без Божьего повеления было княжение его.

И красив он был, как никто другой, и голос его — как труба в народе, лицо его — как лицо Иосифа, которого египетский царь поставил вторым царем в Египте, сила же его была частью от силы Самсона, и дал ему Бог премудрость Соломона, храбрость же его — как у царя римского Веспасиана, который покорил всю землю Иудейскую. Однажды приготовился тот к осаде города Иоатапаты, и вышли горожане, и разгромили войско его. И остался один Веспасиан, и повернул выступивших против него к городу, к городским воротам, и посмеялся над дружиною своею, и укорил ее, сказав: «Оставили меня одного». Так же и князь Александр — побеждал, но был непобедим.

Потому-то один из именитых мужей Западной страны, из тех, что называют себя слугами Божьими, пришел, желая видеть зрелость силы его, как в древности приходила к Соломону царица Савская, желая послушать мудрых речей его. Так и этот, по имени Андреаш, повидав князя Александра, вернулся к своим и сказал: «Прошел я страны, народы и не видел такого ни царя среди царей, ни князя среди князей».

Услышав о такой доблести князя Александра, король страны Римской из Полуночной земли подумал про себя: «Пойду и завоюю землю Александрову». И собрал силу великую, и наполнил многие корабли полками своими, двинулся с огромной силой, пыхая духом ратным. И пришел в Неву, опьяненный безумием, и отправил послов своих, возгордившись, в Новгород к князю Александру, говоря: «Если можешь, защищайся, ибо я уже здесь и разоряю землю твою».

Александр же, услышав такие слова, разгорелся сердцем и вошел в церковь Святой Софии, и, упав на колени пред алтарем, начал молиться со слезами: «Боже славный, праведный, Боже великий, крепкий, Боже превечный, сотворивший небо и землю и установивший пределы народам, Ты повелел жить, не преступая чужих границ». И, припомнив слова пророка, сказал: «Суди, Господи, обидящих меня и огради от борющихся со мною, возьми оружие и щит и встань на помощь мне».

И, окончив молитву, он встал, поклонился архиепископу. Архиепископ же был тогда Спиридон, он благословил его и отпустил. Князь же, выйдя из церкви, утер слезы и сказал, чтобы ободрить дружину свою: «Не в силе Бог, но в правде. Вспомним Песнотворца, который сказал: “Иные с оружием, а иные на конях, мы же имя Господа Бога нашего призываем; они повержены были и пали, мы же выстояли и стоим прямо”». Сказав это, пошел на врагов с малою дружиною, не дожидаясь своего большого войска, но уповая на Святую Троицу.

Скорбно же было слышать, что отец его, князь великий Ярослав, не ведал о нашествии на сына своего, милого Александра, и ему некогда было послать весть отцу своему, ибо уже приближались враги. Потому и многие новгородцы не успели присоединиться, так как поспешил князь выступить. И выступил против врага в воскресенье пятнадцатого июля, имея веру великую в святых мучеников Бориса и Глеба.

И был один муж, старейшина земли Ижорской, именем Пелугий, ему поручен был ночной дозор на море. Был он крещен и жил среди народа своего, бывшего язычниками, наречено же было имя ему в святом крещении Филипп, и жил он богоугодно, соблюдая пост в среду и пятницу, потому и удостоил его Бог видеть видение чудное в тот день. Расскажем вкратце.

Узнав о силе неприятеля, он вышел навстречу князю Александру, чтобы рассказать ему об их станах. Стоял он на берегу моря, наблюдая за обоими путями, и провел всю ночь без сна. Когда же начало всходить солнце, он услышал шум сильный на море и увидел один насад, плывущий по морю, и стоящих посреди насада святых мучеников Бориса и Глеба в красных одеждах, держащих руки на плечах друг друга. Гребцы же сидели, словно мглою одетые. Произнес Борис: «Брат Глеб, вели грести, да поможем сроднику своему князю Александру». Увидев такое видение и услышав эти слова мучеников, Пелугий стоял, устрашенный, пока насад не скрылся с глаз его.

Вскоре после этого пришел Александр, и Пелугий, радостно встретив князя Александра, поведал ему одному о видении. Князь же сказал ему: «Не рассказывай этого никому».

После того Александр поспешил напасть на врагов в шестом часу дня, и была сеча великая с римлянами, и перебил их князь бесчисленное множество, а на лице самого короля оставил печать острого копья своего.

Проявили себя здесь шесть храбрых, как он, мужей из полка Александра.

Первый — по имени Гаврило Олексич. Он напал на шнек и, увидев королевича, влекомого под руки, въехал до самого корабля по сходням, по которым бежали с королевичем; преследуемые им схватили Гаврилу Олексича и сбросили его со сходен вместе с конем. Но по Божьей милости он вышел из воды невредим, и снова напал на них, и бился с самим воеводою посреди их войска.

Второй — по имени Сбыслав Якунович, новгородец. Этот много раз нападал на войско их и бился одним топором, не имея страха в душе своей; и пали многие от руки его, и дивились силе и храбрости его.

Третий — Яков, родом полочанин, был ловчим у князя. Этот напал на полк с мечом, и похвалил его князь.

Четвертый — новгородец, по имени Меша. Этот пеший с дружиною своею напал на корабли и потопил три корабля.

Пятый — из младшей дружины, по имени Сава. Этот ворвался в большой королевский златоверхий шатер и подсек столб шатерный. Полки Александровы, видевши шатра падение, возрадовались.

Шестой — из слуг Александра, по имени Ратмир. Этот бился пешим, и обступили его враги многие. Он же от многих ран пал и так скончался.

Все это слышал я от господина своего великого князя Александра и от тех, кто участвовал в то время в этой битве.

Было же в то время чудо дивное, как в прежние дни при Езекии-царе. Когда пришел Сеннахириб, царь ассирийский, на Иерусалим, желая покорить святой град Иерусалим, внезапно явился ангел Господень и перебил сто восемьдесят пять тысяч из войска ассирийского, и когда настало утро, нашли только мертвые трупы. Так было и после победы Александровой: когда победил он короля, на противоположной стороне реки Ижоры, где не могли пройти полки Александровы, здесь нашли несметное множество убитых ангелом Господним. Оставшиеся же обратились в бегство, и трупы мертвых воинов своих набросали в корабли и потопили их в море. Князь же Александр возвратился с победою, хваля и славя имя своего Творца.

На второй же год после возвращения с победой князя Александра вновь пришли из Западной страны и построили город на земле Александровой. Князь же Александр вскоре пошел и разрушил город их до основания, а их самих — одних повесил, других с собою увел, а иных, помиловав, отпустил, ибо был безмерно милостив.

После победы Александровой, когда победил он короля, на третий год, в зимнее время, пошел он с великой силой на землю немецкую, чтобы не хвастались, говоря: «Покорим себе словенский народ».

А был ими уже взят город Псков и наместники немецкие посажены. Он же вскоре изгнал их из Пскова и немцев перебил, а иных связал и город освободил от безбожных немцев, а землю их разорил и пожег и пленных взял бесчисленное множество, а других перебил. Немцы же, гордые, собрались и сказали: «Пойдем, и победим Александра, и захватим его».

Когда же приблизились немцы, то проведали о них стражи. Князь же Александр приготовился к бою, и пошли они друг против друга, и покрылось озеро Чудское множеством тех и других воинов. Отец же Александра Ярослав прислал ему на помощь младшего брата Андрея с большою дружиною. И у князя Александра тоже было много храбрых воинов, как в древности у Давида-царя, сильных и крепких. Так и мужи Александра исполнились духа ратного, ведь были сердца их как сердца львов, и воскликнули: «О княже наш славный! Ныне пришло нам время положить головы свои за тебя». Князь же Александр воздел руки к небу и сказал: «Суди меня, Боже, рассуди распрю мою с народом неправедным и помоги мне, Господи, как в древности помог Моисею одолеть Амалика и прадеду нашему Ярославу окаянного Святополка».

Была же тогда суббота, и когда взошло солнце, сошлись противники. И была сеча жестокая, и стоял треск от ломающихся копий и звон от ударов мечей, и казалось, что двинулось замерзшее озеро, и не было видно льда, ибо покрылось оно кровью.

А это слышал я от очевидца, который поведал мне, что видел воинство Божие в воздухе, пришедшее на помощь Александру. И так он победил врагов помощью Божьей, и обратились они в бегство, Александр же рубил их, гоня, как по воздуху, и некуда было им скрыться. Здесь прославил Бог Александра пред всеми полками, как Иисуса Навина у Иерихона. А того, кто сказал: «Захватим Александра», — отдал Бог в руки Александра. И никогда не было противника, достойного его в бою. И возвратился князь Александр с победою славною, и было много пленных в войске его, и вели босыми подле коней тех, кто называет себя «Божьими рыцарями».

И когда приблизился князь к городу Пскову, то игумены, и священники, и весь народ встретили его перед городом с крестами, воздавая хвалу Богу и прославляя господина князя Александра, поюще песнь: «Ты, Господи, помог кроткому Давиду победить иноплеменников и верному князю нашему оружием крестным освободить город Псков от иноязычников рукою Александровою».

И сказал Александр: «О невежественные псковичи! Если забудете это до правнуков Александровых, то уподобитесь иудеям, которых питал Господь в пустыне манною небесною и перепелами печеными, но забыли все это они и Бога своего, избавившего их от плена египетского».

И прославилось имя его во всех странах, от моря Хонужского и до гор Араратских, и по ту сторону моря Варяжского и до великого Рима.

В то же время набрал силу народ литовский и начал грабить владения Александровы. Он же выезжал и избивал их. Однажды случилось ему выехать на врагов, и победил он семь полков за один выезд и многих князей их перебил, а иных взял в плен, слуги же его, насмехаясь, привязывали их к хвостам коней своих. И начали с того времени бояться имени его.

В то же время был в Восточной стране сильный царь, которому покорил Бог народы многие, от востока и до запада. Тот царь, прослышав о такой славе и храбрости Александра, отправил к нему послов и сказал: «Александр, знаешь ли, что Бог покорил мне многие народы? Что же — один ты не хочешь мне покориться? Но если хочешь сохранить землю свою, то приезжай скорее ко мне и увидишь славу царства моего».

После смерти отца своего пришел князь Александр во Владимир в силе великой. И был грозен приезд его, и промчалась весть о нем до устья Волги. И жены моавитские начали стращать детей своих, говоря: «Александр едет!»

Решил князь Александр пойти к царю в Орду, и благословил его епископ Кирилл. И увидел его царь Батый, и поразился, и сказал вельможам своим: «Истину мне сказали, что нет князя, подобного ему». Почтив же его достойно, он отпустил Александра.

После этого разгневался царь Батый на меньшего брата его Андрея и послал воеводу своего Неврюя разорить землю Суздальскую. После разорения Неврюем земли Суздальской князь великий Александр воздвиг церкви, города отстроил, людей разогнанных собрал в дома их. О таких сказал Исайя-пророк: «Князь хороший в странах — тих, приветлив, кроток, смиренен — и тем подобен Богу». Не прельщаясь богатством, не забывая о крови праведников, сирот и вдов по правде судит, милостив, добр для домочадцев своих и радушен к приходящим из чужих стран. Таким и Бог помогает, ибо Бог не ангелов любит, но людей в щедрости Своей щедро одаривает и являет в мире милосердие свое.

Наполнил же Бог землю Александра богатством и славою и продлил Бог лета его.

Однажды пришли к нему послы от папы из великого Рима с такими словами: «Папа наш так говорит: “Слышали мы, что ты князь достойный и славный и земля твоя велика. Потому и прислали к тебе из двенадцати кардиналов двух умнейших — Агалдада и Ремонта, чтобы послушал ты речи их о законе Божьем”».

Князь же Александр, подумав с мудрецами своими, написал ему такой ответ: «От Адама до потопа, от потопа до разделения народов, от смешения народов до начала Авраама, от Авраама до прохождения израильтян сквозь море, от исхода сынов Израилевых до смерти Давида-царя, от начала царствования Соломона до Августа и до Христова Рождества, от Рождества Христова и до распятия Его и Воскресения, от Воскресения же Его и Вознесения на небеса и до царствования Константинова, от начала царствования Константинова до первого Собора и седьмого – обо всем этом хорошо знаем, а от вас учения не примем». Они же возвратились восвояси.

И умножились дни жизни его в великой славе, ибо любил священников, и монахов, и нищих, митрополитов же и епископов почитал и внимал им, как самому Христу.

Было в те времена насилие великое от иноверных, гнали они христиан, заставляя их воевать на своей стороне. Князь же великий Александр пошел к царю, чтобы отмолить людей своих от этой беды.

А сына своего Дмитрия послал в Западные страны, и все полки свои послал с ним, и близких своих домочадцев, сказав им: «Служите сыну моему, как самому мне, всей жизнью своей». И пошел князь Дмитрий в силе великой, и завоевал землю Немецкую, и взял город Юрьев, и возвратился в Новгород со множеством пленных и с большой добычею.

Отец же его великий князь Александр возвратился из Орды от царя, и дошел до Нижнего Новгорода, и там занемог, и, прибыв в Городец, разболелся. О горе тебе, бедный человек! Как можешь описать кончину господина своего! Как не выпадут зеницы твои вместе со слезами! Как не вырвется сердце твое с корнем! Ибо отца оставить человек может, но доброго господина нельзя оставить; если бы можно было, то в гроб бы сошел с ним!

Много потрудившись Богу, он оставил царство земное и стал монахом, ибо имел безмерное желание принять ангельский образ. Сподобил же его Бог и больший чин принять – схиму. И так с миром Богу дух свой предал месяца ноября в четырнадцатый день, на память святого апостола Филиппа.

Митрополит же Кирилл говорил: «Дети мои, знайте, что уже зашло солнце земли Суздальской!» Иереи и диаконы, черноризцы, нищие и богатые, и все люди восклицали: «Уже погибаем!»

Святое же тело Александра понесли к городу Владимиру. Митрополит же, князья и бояре и весь народ, малые и большие, встречали его в Боголюбове со свечами и кадилами. Люди же толпились, стремясь прикоснуться к святому телу его на честном одре. Стояли же вопль, и стон, и плач, каких никогда не было, даже земля содрогнулась. Положено же было тело его в церкви Рождества Святой Богородицы, в великой архимандритье, месяца ноября в 24 день, на память святого отца Амфилохия.

Было же тогда чудо дивное и памяти достойное. Когда было положено святое тело его в гробницу, тогда Севастьян-эконом и Кирилл-митрополит хотели разжать его руку, чтобы вложить грамоту духовную. Он же, будто живой, простер руку свою и взял грамоту из руки митрополита. И смятение охватило их, и слегка отступили они от гробницы его. Об этом возвестили всем митрополит и эконом Севастьян. Кто не удивится тому чуду, ведь тело его душа покинула и везли его из дальних краев в зимнее время!

И так прославил Бог угодника Своего.


Институт русской литературы (Пушкинского Дома) РАН

12 сентября 2010 года

«Повесть о житии Александра Невского» в рукописях не имеет устойчивого названия и именуется «житием», «словом» или «повестью о житии». Это произведение представляет собою княжескую биографию, соединяющую в себе черты жития и воинской повести.

Составление «Жития Александра Невского» относят к 80-м гг. XIII в. и связывают с именами Дмитрия Александровича, сына Александра Невского, и митрополита Кирилла, с монастырем Рождества Богородицы во Владимире, где было погребено тело князя. Здесь в XIII в. начинается почитание князя как святого и возникает первая редакция его жития.

Автор жития, книжник из окружения митрополита Кирилла, называющий себя современником князя, свидетелем его жизни, по своим воспоминанням и рассказам соратников Александра Невского создает жизнеописание князя, прославляющее его воинские доблести и политические успехи. Составление полной биографии князя Александра не входило в задачи автора. Содержанием жития является краткое изложение основных, с точки зрения автора, эпизодов его жизни, которые позволяют воссоздать героический образ князя, сохранившийся в памяти современников: князя — воина, доблестного полководца и умного политика. Описания знаменитых побед Александра Невского в битве на Неве и на льду Чудского озера, его дипломатических отношений с Ордой и папой римским являются центральными эпизодами жития. Рассказ о деяниях князя отличается абстрагированностью. В житии нет ни одной годовой даты, автор почти не называет исторических имен, особенно это касается противников («король страны Римской из Полуночной земли» — шведский король; «сильный царь Восточной страны» — хан Батый; «римляне» — шведы; «жены моавитские» — жены татарские и др.); он не всегда точен в изложении событий. Повествование насыщено библейскими аналогиями, цитатами, литературными параллелями. Сравнения с Самсоном, Соломоном, Иосифом Прекрасным, Давидом, Езекией подчеркивают вечный, вневременный характер деятельности Александра, придают его деяниям величественность и монументальность. Автор постоянно напоминает о небесном покровительстве князю, стремясь показать, что «на таковые Бог призирает». Идея священности княжеской власти определяет особенности художественной структуры жизнеописания Александра Невского.

Текст «Жития Александра Невского» публикуется по одному (всего их 13) из древнейших списков, который датируется концом XV в. (ГИМ, Синодальное собр., № 154). Отсутствующие в этом списке рассказ о шести храбрецах и описание чуда за Ижорой внесены по тексту жития в Лаврентьевской летописи (РНБ, F.IV.2); по этому же тексту исправляются явные ошибки списка, взятого за основной.

Подготовка текста, перевод и комментарии В. И. Охотниковой.pravoslavie.ru›Встреча с Православием›Александр Невский 

Русская Жанна Д`Арк, или о Подвиге медсестры Риммы Ивановой


9 сентября 1915 года неподалеку от села Мокрая Дубрава немецкие солдаты увидели, как молодая девушка с красным крестом на платье подняла русских бойцов в атаку. С криком: «Братцы, за мной!» — полковая медсестра Римма Иванова бросилась на врага. Атака успешно завершилась. Немецкие позиции были взяты, но сама героиня погибла, получив смертельное ранение в бедро. Ее последними словами были: «Боже, спаси Россию».

Поступок девушки не одобрил председатель германского Красного Креста генерал Пфуль, посчитавший, что сестра милосердия не должна брать в руки оружие или поднимать бойцов в атаку, но женевская штаб-квартира Международного Комитета Красного Креста решила, что подвиг Риммы Ивановой не нарушает никаких положений этой организации. Это было верное решение. Идя в атаку, Римма Иванова оставалась сестрой милосердия и сохраняла жизни солдат, которых противник мог попросту уничтожить.




Вообще, во время Первой мировой войны иногда случались удивительные вещи. Немцы могли отпустить пленных русских офицеров свободно гулять под честное слово, русские солдаты могли пережить газовую атаку без средств защиты, а потом победить врага в бою. Геройский поступок Риммы Михайловны Ивановой стоит в одном ряду с этими и многими другими выдающимися деяниями того времени.


За этот подвиг солдаты и офицеры 105-го Оренбургского полка попросили наградить медсестру орденом Святого Георгия IV степени. По статуту этот орден могли получить лишь офицеры, а Римма Иванова была девушкой из простой семьи, служившей сестрой милосердия и не имевшей никакого воинского звания. Солдаты и офицеры ждали решения императора Николая II и рассказывали новобранцам историю ее жизни.






***
Римма Михайловна Иванова родилась 15 июня 1894 года в Ставрополе. В 1913 году окончила Ольгинскую гимназию и стала работать народной учительницей в одной из сельских земских школ. Когда началась Первая мировая война, Римма Иванова вернулась в Ставрополь. Она выучилась на медсестру и 17 января 1915 года добровольцем ушла на фронт. Ее родители беспокоились за судьбу дочери, и Римма отправила письмо, в котором рассказывала о том, что у нее все хорошо: «Господи, как хотелось бы, чтобы вы поуспокоились. Да пора бы уже. Вы должны радоваться, если любите меня, что мне удалось устроиться и работать там, где я хотела… Но ведь не для шутки это я сделала и не для собственного удовольствия, а для того, чтобы помочь. Да дайте же мне быть истинной сестрой милосердия. Дайте мне делать то, что хорошо и что нужно делать. Думайте, как хотите, но даю вам честное слово, что многое-многое отдала бы для того, чтобы облегчить страдания тех, которые проливают кровь. Но вы не беспокойтесь: наш перевязочный пункт не подвергается обстрелу… Мои хорошие, не беспокойтесь ради Бога. Если любите меня, то старайтесь делать так, как мне лучше… Вот это и будет тогда истинная любовь ко мне. Жизнь вообще коротка, и надо прожить ее как можно полнее и лучше. Помоги, Господи! Молитесь за Россию и человечество».

Отметим, что Римма попала на фронт почти также, как героиня фильма «Гусарская баллада». Девушка коротко постриглась и назвалась Иваном Ивановым. Вскоре незатейливый обман был раскрыт, и она продолжила служить уже под своим именем. За мужество при спасении раненых она была удостоена Георгиевского креста 4-й степени (знак отличия Военного ордена Св. Георгия для нижних чинов) и двух Георгиевских медалей.



В августе 1915 года сестре милосердия дали короткий отпуск, и она отправилась навестить тяжело болеющего отца. Тот просил ее перевестись в 105-й Оренбургский полк, где работал полковым врачом ее старший брат Виктор Иванов. Римма согласилась.


Жить ей оставалось меньше месяца.

В начале сентября она написала родителям несколько писем с фронта: «Мои хорошие, милые мамуся и папка!. Здесь хорошо мне. Люди здесь очень хорошие. Ко мне все относятся приветливо… Дай вам Господи здоровья. И ради нашего счастья не унывайте». Через несколько дней «русская Жанна Д`Арк» героически погибнет.

22 сентября 1915 года начальник Ставропольской губернии получает телеграмму с фронта, в которой говорится, что Николай II 17 сентября 1915 года «соизволил почтить память покойной сестры милосердия Риммы Михайловны Ивановой орденом Святого Георгия 4-й степени. Сестра Иванова, невзирая на уговоры полкового врача, офицеров и солдат, всегда перевязывала раненых на передовой линии под страшным огнем, а 9 сентября, когда были убиты оба офицера 10-й роты 105-го Оренбургского полка, собрала к себе солдат и, бросившись вперед вместе с ними, взяла неприятельские окопы».





Брату героини было разрешено отвезти тело девушки в Ставрополь. Встречать останки Риммы Ивановой вышел весь город, а во время отпевания священник храма в честь апостола Андрея Первозванного протоиерей Семен Никольский сказал: «Франция имела Орлеанскую деву — Жанну д’Арк. Россия имеет Ставропольскую деву — Римму Иванову».

О подвиге девушки до революции знали многие. В ее честь была названа стипендия для учащихся в Ставропольской фельдшерской школе, Ольгинской гимназии города Ставрополя и земской школе села Петровского. Имя Риммы попало на памятник героям Великой войны, открытом в 1916 году в Вязьме. Однако в советское время памятник был снесен, как и надгробие на территории Андреевской церкви. До 1917 года девушке хотели поставить памятник в Ставрополе. Были даже предложения о канонизации Риммы Ивановой, но потом история России пошла по другому пути. В советское время не любили вспоминать о Первой мировой войне, и многие страницы славного прошлого нашей страны были на долгие годы забыты. К счастью, сейчас ситуация меняется. Именем Риммы Ивановой названа улица в 204-м квартале Ставрополя. В память о ее подвиге установлена мемориальная доска на здании бывшей Ольгинской гимназии.

 foma.ru›russkaya-zhanna-dark-ili-o-podvige…rimmyi 

О любви истинной и мнимой
В день усекновения главы Иоанна Предтечи

Епископ Душанбинский и Таджикистанский Питирим










Крамской. Иродиада. 1886 г. Фрагмент



«Люби – и делай, что хочешь» – в этом коротком изречении блаженного Августина содержится формула истинной любви – любви неотмiрной, безгрешной, святой. Если бы можно было одновременно услышать голоса всего мира, то в этом разноязычном потоке слов, наверное, чаще всего звучало бы слово «любовь». О ней мечтают и в ней разочаровываются. Ее жаждут и ее боятся. Ее ищут и отвергают. Ее покупают и продают, воспевают и проклинают. Над ней смеются и по ней плачут. За нее отдают жизнь и продают душу. От нее безумствуют и блаженствуют. Ею пресыщаются и не могут насытиться. В нее играют, и она мстит. Над ней глумятся, и она обманывает. Ей поклоняются и в нее не верят. Ей изменяют, и она предает. Ее терпят, и она прощает. Она жжет и леденит, убивает и воскрешает, губит и спасает. В ней отблески рая и предчувствие адских мук. Но о ней ли говорил блаженный Августин, этой ли любви служил святой апостол и евангелист Иоанн Богослов, ее ли воспевал первоверховный апостол Павел?

Древний историк Иосиф Флавий рассказывает нам в своей книге «Иудейские древности» историю одной любви. Замужняя женщина и женатый мужчина полюбили друг друга. Их страсть оказалась настолько сильной, что ни строгий иудейский Закон, ни чувство долга, ни порицание народа – ничто не могло остановить ее. Всё было брошено в горнило этой любви, пламень которой разгорался еще сильнее от сознания того, что любовь эта запретная. И, может быть, никто не узнал бы о ней, если бы влюбленные не были царского рода. И хотя они управляли всего одной частью небольшого Иудейского государства, столь явным нарушением Закона они соблазняли не только своих подданных, но и всех правоверных иудеев. С обличением этой запретной любви выступил живший в тех местах великий подвижник, с младенчества привыкший к суровой жизни в пустыне, не знавший не то что брачного ложа, но и обычной человеческой пищи, муж праведный, полностью отдавший себя на служение Богу.
«

Он непоколебим в своей правде, но и она непреклонна в своей любви. Да, она будет бороться за свое счастье до конца – до смерти
»

И вот царица, борясь за свое украденное счастье, требует от мужа голову праведника. Как ненавистен ей этот человек, которого все называют святым, как он далек от всего земного, сам вид его изможденного тела и грубых одежд вызывает у нее отвращение. Что он знает о муках любви, о том неукротимом пламени, которое рождает любовь в раненном ею сердце? Он непоколебим в своей правде, но и она непреклонна в своей любви. Да, она будет бороться за свое счастье до конца, до смерти – своей или его. Его называют гласом Божиим – так пусть он замолчит, если Бог не дает ей право на любовь.

Наконец ей удается лишить жизни праведника, она получает его усеченную главу, которая – о великое и страшное чудо! – продолжает ее обличать. Но она не боится ни этого ненавистного для нее гласа, ни Бога, сотворившего это чудо, ни наказания, которое ей грозит за преступление. Она, великая жрица любви, приносит ей в жертву всё: и страх, и укоры совести, и царское достоинство, и богатство, ибо вскоре она со своим послушным мужем была лишена всего – и власти, и состояния. Произошло это по вине ее непомерного властолюбия и зависти. Римский император, которому подчинялось их маленькое царство, поставил у них полновластным царем не ее мужа, а их бедного родственника, которого они не раз спасали от кредиторов. Такое унижение трудно было перенести той, которая мечтала о власти так же страстно, как о любви. Заставив своего послушного мужа вступить в политическую борьбу, царица просчиталась – они проиграли и попали в опалу. Однако на предложение императора вернуть ей деньги и положение в обществе, если она откажется следовать в ссылку за своим провинившимся супругом, бывшая царица гордо ответила: «Государь! Ты великодушно и милостиво предложил мне исход, но мне мешает воспользоваться милостью твоею моя преданность мужу: я, разделявшая с ним всё, когда он был счастлив, теперь не считаю себя вправе бросить его при перемене судьбы»[1].

Сколько романтических и восторженных натур могло бы восхититься таким ответом царицы, и сколько поэтов готово было бы воспеть столь преданную и самоотверженную любовь, если бы главные действующие лица этой истории были бы просто героями исторической хроники, а не персонажами евангельского повествования! Насколько беспощадным и мучительным для них оказался свет Христовой истины, в котором их краденое счастье предстало обагренным кровью пророка – самого великого из рожденных женами (Мф. 11: 11), святого Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. Они не вынесли гласа Божиего, вопиющего в пустыне их окаменевших сердец, брошенных в водоворот животных страстей.
«

Как дерзко во все времена бесстрашные иродиады уводят из семей послушных иродов и как заклинание твердят: люблю!
»

Но в чем никогда не было и не будет недостатка, так это в жрецах и жрицах самого древнего культа – культа земной любви. Сколько разбитых семей положено на ее алтарь! Как дерзко во все времена бесстрашные иродиады уводят из семей послушных иродов и как заклинание твердят украденное слово: люблю! А самое высокое и святое чувство в душе, смердящей пороками, превращается в свою противоположность: из тихого, светлого и ясного оно становится бурным, омрачающим ум и волнующим кровь. И разумное создание – человек – жаждет безумия и ненавидит покой. Безудержная стихия страсти манит его своей беспредельной свободой. И кажется, что именно в этой свободе и есть счастье. Полетом называют паденье.

Эта свободная любовь слепа и необузданна. Тогда как истинная любовь всегда послушна воле Творца и, подчиняясь Ему, обретает свободу; будучи ограничена Божественной Любовью, становится в Ней безгранична. Она, воспетая святым апостолом Павлом, долготерпит, милосердствует… не завидует… не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит (1 Кор. 13: 4–7). В ней и от нее только радость и свет, мир и покой, неизреченная сладость и вечное блаженство. Это любовь, облаченная в правду, поэтому всем, кто взыскует ее, она говорит: «Люби – и делай, что хочешь».

Епископ Душанбинский и Таджикистанский Питирим


11 сентября 2015 года
1 См.: Иосиф Флавий. Иудейские древности. Кн. 18. Гл. 7.
pravoslavie.ru›put/82036.htm 

Автор:
ЖУРИНСКАЯ Марина
ХРИСТОС ОБ ИОАННЕ. УКОРЫ (Мф 11)




Спаситель продолжает проповедовать и учить, а Предтеча из темницы посылает к Нему своих учеников, чтобы увериться в том, что Тот, Которому он сказал, что недостоин прикоснуться к Его обуви, действительно Мессия. Не стоит считать это проявлением недоверия, скорее — желанием удостовериться, а это разные вещи. Ответ Иисуса был всеобъемлющим и добрым: «Пойдите, скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют; и блажен, кто не соблазнится о Мне». Здесь особо трогательно то, что в нарушение ожидания слушателей о нищих не говорится, что они богатеют, а что благовествуют. Весомый контраргумент против «теологии процветания». Еще и еще будет сказано о неотмирности Царства Благой Вести, и эти слова- точно по данной теме. А как трудно было принять эту неотмирность ветхому Израилю, страдающему в оккупации и жаждущему свободы и величия! А как трудно принять ее некоторым из современных христиан — ровно по тому же поводу: хочется величия и победительности, хочется блеска и великолепия. И ну очень не хочется думать о конце мира и Страшном суде. Кстати, я встречала в рассуждениях тех, кто ностальгирует по СССР, слова «нас все боялись» как пример счастья. Правда, таковы же могут быть на старости лет воспоминания дворового хулигана. И очень нам следует этого опасаться, потому что такое трезвое опасение есть значительная составляющая страха Божия. «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему…».

«Блажен, кто не соблазнится» вряд ли стоит рассматривать как упрек Иоанну, потому что даже «лучшему из людей» тяжко в тюрьме и его одолевают печали. Это скорее что-то вроде задания: даже в таких обстоятельствах оберегать людей от соблазна, коль скоро можно общаться с учениками. Ведь даже свирепые гонители в древности не лишали узников поддержки — регулярного общения с родными и близкими…

Проводив вестников Предтечи, Господь, явно погрузившись в мысли о нем, держит речь во славу Иоанна, обращаясь к тем, кто был с ним в пустыне (а таких было очень много среди тех, кто окружал Христа): «Что смотреть ходили вы в пустыню? трость ли, ветром колеблемую? Что же смотреть ходили вы? человека ли, одетого в мягкие одежды? Носящие мягкие одежды находятся в чертогах царских. Что же смотреть ходили вы? пророка? Да, говорю вам, и больше пророка. Ибо он тот, о котором написано: се, Я послал Ангела Моего пред лицем твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою. Истинно говорю вам: из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя; но меньший в Царстве Небесном больше его».

Давайте лишний раз подивимся тому, как блестяще «Сын плотника» строит свою речь, властно и умело привлекая внимание слушателей; как замечательно Он в немногих словах с опорой на Писание наглядно показывает главное в делах и в личности Предтечи, объясняя заодно и волю Бога, и Свое место в мире и в деле его спасения. Это и называется «говорит как власть имущий». Одновременно показывается различие между людьми и ангелами — обитателями Царства Небесного. Здесь посылаю «Ангела Моего» употребляется в исконном смысле слова «ангел», обозначающего посланника.
“

Кстати сказать, до чего же нелепо выглядит распространенное ныне поздравление «с днем Ангела» в этой связи! День ангела у всех крещеных людей один — день архангела и архистратига Михаила и всех небесных сил бесплотных, то есть в том числе и наших ангелов-хранителей. А день памяти святого, в честь которого мы получили имя при крещении, называется именины или, более торжественно, тезоименитство, потому что это день памяти нашего небесного тезки.

Но эти замечательные речи, как оказывается, всего лишь предваряют очень важные для нас и неотменяемые слова: «От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилия восхищают его, ибо все пророки и закон прорекли до Иоанна. И если хотите принять, он есть Илия, которому должно придти. Кто имеет уши слышать, да слышит!». Тем самым объясняется, что именно с проповеди Иоанна и с его крещения покаяния начался новый эон — спасение мира через со-творчество милостивого Бога и верящего в Него человека. И хорошо бы подумать о характере усилий, требующихся от нас. Собственно, об этих усилиях Христос говорит постоянно, разъясняя. что главное в них — любовь к Богу и ближнему, очищение души и сердца ради богообщения, а не ради чувства собственного превосходства. И вера — теплая и проникнутая любовью. И все Евангелие исполнено призывом употреблять на нужное дело свои физические свойства и качества (физические в том смысле, что они относятся к области оптики и акустики): глаза даны нам, чтобы видеть мир, созданный Богом, и видеть Бога в этом мире, а уши — для того чтобы слышать слово Божие в любом отзвуке мира. И исполнять это слово.

Очень хочется в этой связи привести короткое стихотворение Мандельштама:

Дано мне тело — что мне делать с ним,

Таким единым и таким родным?

За радость тихую дышать и жить

Кого, скажите, мне благодарить?

Я и садовник, я же и цветок,

В теплице мира я не одинок.

На стекла вечности уже легло

Мое дыхание, мое тепло.

Запечатлеется на нем узор,

Неузнаваемый с недавних пор.

Пускай мгновения стекает муть,

Узора милого не зачеркнуть.

Продолжая думать о словах Спасителя, понимаем, что с любовью дела обстояли очень плохо и… продолжают обстоять так и сейчас. Слова осуждения и высокомерного наставления с вершины собственной праведности можно услышать сколько угодно. Слов любви и ободрения что-то не очень слышно.

А упреки Христа отличаются неложной заботой о спасении душ человеческих. Да, говорит Он со властью. Но Он — Бог. И для Бога, сотворившего мир, Он очень даже мягок.

Он пользуется сравнениями, не слишком понятными нам. Где-то я читала, что это вариация на тему игровой детской песенки того времени, а тем самым есть здесь и снисхождение, и мягкий юмор… и дистанция:

«Кому уподоблю род сей? Он подобен детям, которые сидят на улице и, обращаясь к своим товарищам, говорят: мы играли вам на свирели, и вы не плясали; мы пели вам печальные песни, и вы не рыдали. Ибо пришел Иоанн, ни ест, ни пьет; и говорите: в нем бес. Пришел Сын Человеческий, ест и пьет; и говорят: вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам. И оправдана премудрость чадами ее». Если подумать, такое состояние тотального недовольства, исполненного духа противоречия и — чего уж скрывать! — злобы вполне свойственно и современному обществу. В значительной степени в общественном мнении торжествует то, что когда-то очень выразительно называлось кривотолками, стремлением истолковать что бы то ни было в дурную сторону. А ведь это свидетельствует всего-навсего о пучине злобы, в которой тонет душа осудителя.

Вот совсем немного примеров. Каковы основные претензии общества к Церкви? во-первых, слишком активно участвует в мирских делах, во-вторых, вовсе не участвует в мирских делах. Каковы претензии суперэкуменизма к христианству? нет-нет, «мы» ничего против христианства не имеем, все религии равны, но вот только пусть христиане не говорят, что их религия истинна, не говорят о Богосыновстве Христа и о Приснодевстве Его Матери, откажутся от Троичности Бога и от идеи Воскресения — и все будет хорошо.

«И оправдана премудрость чадами ее», что в конечном итоге означает: кто стремится к истине, становится сыном премудрости и в такие ловушки не попадает.

И вот каковы были укоры Спасителя: укорял Он за то, что отвергалась Благая Весть, за то, что Он явил силу Свою, а люди не покаялись. И не грозил, а сострадал. Еще раз: Бог не наказывает, это человек навлекает на себя горе, отвергая Бога. Христос не говорил «уничтожу», а говорил «горе вам». Почувствуйте Его различие с начальствующими людьми.

«Горе тебе, Хоразин! горе тебе, Вифсаида! Ибо если бы в Тире и Сидоне явлены были силы, явленные в вас, то давно бы они во вретище и пепле покаялись». Как тут не вспомнить покаявшуюся Ниневию — и не от явления Сына Божия она покаялась, а «всего-навсего» от слов посланца-пророка. «Но говорю вам: Тиру и Сидону отраднее будет в день суда, нежели вам». Вот слова, на основании которых апостол Павел возвещал спасение покаявшимся язычникам.

А вот и славный город Капернаум: «И ты, Капернаум, до неба вознесшийся, до ада низвергнешься, ибо если бы в Содоме явлены были силы, явленные в тебе, то он оставался бы до сего дня; но говорю вам, что земле Содомской отраднее будет в день суда, нежели тебе». Следует вспомнить, что Бог желал пощадить Содом, но не нашлось там и десятка праведников. А еще интересно, какой город впервые был назван Третьим Римом: Великое Тырново. Это в Болгарии, но сейчас оно уже не столь великое, хотя и продолжает так официально называться. Областной центр, население 67 тыс. человек.

И к концу прозвучали слова, показывающие, что Христос говорит не от Себя, а сообщает волю Отца: «Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам; ей, Отче! ибо таково было Твое благоволение». Следует ли понимать это так, что христианство — тайное учение? А вот ничуть не бывало. Божественный смысл и цель бытия просто не могла вместить ущербная горделивая мудрость и разумность книжников и фарисеев. А извратить — сколько угодно. Недаром наряду с увещеванием не бояться гонителей веры звучало из уст Спасителя предостережение от закваски фарисейской: от поверхностных обычаев, от пустых ритуалов, от гордости за свою ложную праведность, от примата национальной гордости и процветания над верой… невредно было бы и нам внять этому предостережению.

А заключение укоров вмещает в себя такое море любви Божьей, что дарит ощущение счастья. А начинается с того, что Христос приоткрывает тайну Троицы:

«Все предано Мне Отцом Моим, и никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть». И начинается именно открывание — Откровение — Нового Завета: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим, ибо иго Мое благо и бремя Мое легко».

Именно такое наше усилие Господь хочет видеть: любовь, доверие, прилежание добру. И обещает не первенство, а душевный покой. Увы, для нас такое усилие гораздо труднее, чем обличать и ненавидеть, а душевный покой не очень-то и ценится…



Иллюстрация:Бартоломе Эстебан Мурильо, Святой Иоанн Креститель в пустыне.foma.ru›xristos-ob-ioanne-ukoryi.html 

Житие Иоанна Предтечи: «Не восставал пророк больший…»
20 января - день памяти Иоанна Крестителя


Все житие святого пророка и Крестителя Господня Иоанна Предтечи основывается в первую очередь на текстах Священного Писания. Часть сведений сохранило для нас Священное Предание Церкви.
Иоанн Предтеча сочетал в себе священническое и царское происхождение, так как его отец – Захария – был священником и происходил из рода Аарона, брата пророка Моисея. Именно из рода Ааронова, по слову Божию, должны были поставляться для служения в храме Иерусалимском священнослужители. Что касается праведной Елисаветы – матери святого Иоанна Предтечи, то она происходила из рода царя Давида. Жили они на юге от Иерусалима, около города Хеврон.
История рождения Иоанна Предтечи непосредственно связана с чудом Божиим и во многом схожа с историей рождения Пречистой Богородицы. Дело в том, что праведные Захария и Елисавета долго не имели детей, и казалось, что у них уже никогда их и не будет, ведь в бесчадии они достигли преклонных лет. Но, как повествует нам святой евангелист Лука (Лк. 1), однажды, когда Захария совершал в свой черед служения в храме, ему явился архангел Гавриил и возвестил о скором рождении сына. Однако Захария смутился от такого видения и обетования архангела Гавриила. За это на него снизошла немота, и он не мог говорить до самого рождения ребенка. В своем обетовании архангел Гавриил также сообщил, что младенца необходимо назвать Иоанном.



Посещение Марией Елизаветы, 1491 год. Гирландайо Доменико

Спустя положенное время Елисавета родила младенца, которому и нарекли имя Иоанн. Будущий пророк родился на шесть месяцев раньше Господа Иисуса Христа. Также стоит отметить, что по материнской линии (Елисавета – Мария) Иоанн Предтеча был родственником Господа. Во время наречения имени народ удивился тому, что именно так родители хотят назвать своего сына, ведь это нарушало традицию: в их роду не было людей с таким именем. В момент, когда народ дивился этому, у Захарии отверзлись уста, и он смог говорить. При этом он произнес пророчество о будущем служении своего сына, а также о приходе в мир Спасителя. Стоит заметить, что рождение ребенка для праведных Захарии и Елисаветы было важным еще и потому, что в то время у евреев было принято считать, что если Бог какой-либо семье не дает детей – это признак серьезных грехов, которые имеются у этих людей. Такие пары не просто подвергались насмешкам и укоризнам, но и в принципе не имели возможности быть полноправными членами общества.
Когда Иоанн был еще ребенком, царь Ирод, желая уничтожить уже родившегося Мессию, приказал убить всех младенцев в возрасте от рождения и до двух лет.



Рождество Иоанна Предтечи

Святое семейство (праведный Иосиф Обручник, Пречистая Матерь Божия и Богомладенец Христос) на это время покинули Израиль и скрылись в Египте. Бог уберег и младенца Иоанна, так как в это время он уже подвизался в пустыне, где и прошла вся его жизнь до момента выхода на проповедь. Как сообщает нам Евангелие (Мк. 1, 6), Иоанн вел в пустыне самый строгий образ жизни – он носил грубую одежду из верблюжьей шкуры, препоясанной кожаным поясом, не пил вина, питался только диким медом и акридами (род саранчи), постоянно пребывал в молитве. Именно таким образом Иоанн готовил себя к служению народу Израиля и Своему Господу.
Как и Сам Господь Иисус Христос, пророк Иоанн выходит на служение в тридцать лет возрасте – именно в таком возрасте в древнееврейском обществе человек мог выйти на общественное служение и начать что-либо говорить публично. До этих лет человек считался еще не готовым к серьезным речам и поступкам.
Иоанн Предтеча впервые является на берегах реки Иордан – именно здесь он мог совершать свое главное действо: призывая людей к покаянию, совершать над ними крещение водой. Дело в том, что для религиозных омовений в честь праздника очищения народ Израиля приходил именно к реке Иордан. Здесь к людям и обращается святой пророк Иоанн Предтеча.
Важно отметить, что крещение, которое он совершал, было направлено на приуготовление народа Израиля к принятию Господа Иисуса Христа и Его Нового Завета. Это крещение не было таинством в христианском понимании этого слова. Тем не менее в этом крещении человек получал прощение грехов и очищался для дальнейшей жизни и для встречи Мессии. Крещение же, которое дарует людям Христос, совершеннее тем, что в нем человек стяжает благодать Самого Святого Духа, освобождается от рабства греху и смерти.
Для того, чтобы в полной мере исполнить ветхозаветный закон, к Иордану приходит Сам Господь – и принимает крещение от пророка Иоанна. Именно поэтому Иоанна Предтечу (т. е. предшествующего Господу) часто называют еще Крестителем. Крестившись от пророка, Господь тем самым подал пример каждому человеку на все времена. Крещение Господа ознаменовалось одним из самых ярких чудесных событий – Богоявлением, то есть явлением в той или иной форме всех трех Лиц Пресвятой Троицы. Бог Отец явился здесь в виде гласа с небес, обращенного к Иисусу Христу: «Ты Сын Мой Возлюбленный, в Тебе Мое благоволение!» (Лк. 3, 22). Святой Дух был явлен в образе голубя, сошедшего на Иисуса Христа, Сам же Господь уже явился людям, воплотившись в нашем мире.
Важны также те слова, которые сказал пророк Иоанн людям о Господе Иисусе Христе (имея в виду смысл прихода Господа в мир): «Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грехи мира» (Ин. 1, 29).
Однако служение Иоанна Предтечи не завершилось только лишь крещением Господа Иисуса Христа в Иордане. Как и его предшественники, другие ветхозаветные пророки, Иоанн призывал народ Израиля к жизни по заповедям Божиим, к отречению от греха, к служению только истинному Богу, а не языческим богам, которых в окружении Израиля было достаточно много. И, как и другие пророки, Иоанн Предтеча обличал грехи царя. Дело в том, что царь Ирод Антипа находился в беззаконном сожительстве с женой своего брата Филиппа – Иродиадой, которая к тому же приходилась ему племянницей. Именно за это и обличал пророк его Иоанн. В ответ царь заключил пророка в темницу.
Однажды, в день своего рождения, царь Ирод устроил пир, на котором собралось много знати. Дочь Иродиады Саломия поразила всех присутствующих, и прежде всего самого царя, одним непристойным танцем. За это Ирод пообещал ей дать все, что она пожелает, вплоть до половины своего царства. Наученная своей матерью, Саломия потребовала голову пророка Иоанна. Будучи частью еврейского общества и традиции, царь Ирод был удручен этой просьбой, так как он уважал пророка Божия и понимал основу пророческого служения. Однако он не мог не сдержать царской клятвы, и именно поэтому отдал приказ казнить святого. Иоанну Предтече отрубили голову и отдали Саломии, а та отнесла ее своей матери.
На этом свидетельство Священного Писания заканчивается, однако Священное Предание донесло до нас дальнейшую историю, связанную с мощами святого пророка.
По преданию, Иродиада кинула главу пророка Иоанна в нечистое место. Тело же пророка Божия его ученики погребли в городе Севастия, что находился в Самарии. Апостол Лука, обходя с проповедью Евангелия разные селения, взял из Севастии правую руку от мощей святого пророка Иоанна.
В 959 году, когда арабы захватили Антиохию, где на тот момент хранилась рука пророка Иоанна, святыню спас некий дьякон, который перенес ее в Халкидон. Из Халкидона честная рука пророка попала в столицу Византии – Константинополь, где и хранилась до захвата города турками в 1453 году. После этого правая рука пророка хранилась уже в России, а именно – в Петербурге, в церкви Нерукотворного Спаса в Зимнем дворце.
Честная глава пророка Иоанна Предтечи была найдена благочестивой Иоанной и погребена на Елеонской горе. А на самой горе было основано несколько православных монастырей и еще больше храмов.
В свое время Господь Иисус Христос сказал о пророке Иоанне Предтече следующие слова: «Из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя…» (Мф. 11, 11). Почему же Господь так сказал? Дело в том, что этими словами Он указал на уникальность Иоаннова служения. Святой Предтеча стал пророком на рубеже Заветов – Ветхого и Нового. Своим ветхозаветным служением он завершил всех пророков до Христа, а своим новозаветным служением – открыл (приуготовил) путь Господу.
Поэтому святой пророк и Креститель Господень Иоанн Предтеча является самым значимым и почитаемым праведником после Пречистой Богородицы.


На анонсе фрагмент картины Леонардо да Винчи «Крещение Христа»foma.ru›zhitie…predtechi-ne-vosstaval-prorok… 

«А если Господь отнимет у меня самое ценное?!»
О потерях и приобретениях христианина

Игумен Нектарий (Морозов)













Среди «детских страхов», которыми подчас терзается душа христианина, есть и совсем, казалось бы, нелепый, даже постыдный, но тем не менее совершенно реальный: «А не попустит ли мне Господь потерять то, что для меня дорого, без чего мне трудно обойтись, без чего я вроде бы и не я буду?» Или ещё определенней: «А не отнимет ли у меня это Господь?»

Откуда такое малодушие, такое недоверие, доходящее порой до стремления от Бога «обособиться», не отдать, не выпустить из своих рук того, что из них Он — Господь и Создатель наш — потихоньку «тянет»? Не должно так быть, не может в принципе быть места подобным мыслям и расположениям в сердце верующего человека? Не должно, но может и есть. Иначе не приходилось бы слышать об этом то и дело в беседах в храме и за его пределами, а еще чаще — наблюдать в реальной жизни проявления такого настроения с сопутствующей ему ожесточенной борьбой за «свое» против... Даже язык не поворачивается сказать, против чего, а точнее — против Кого...

Все, что есть у нас, — самая жизнь наша, бесценный дар бытия — от Него, Им нам дано. И все, что к жизни этой действительно потребно, — от Него тоже. Как же зарождается в душе такой страх? Что лежит в основе его, чем питается и поддерживается он?

Живя невнимательно и нерадиво, мы очень часто оказываемся не в состоянии должным образом осмыслить и то, что делаем сами, и то, что происходит с нами, и то, что творится внутри нас. Но сама душа наша, несмотря на это, практически всегда ощущает те неправильности, которые мы допускаем, приходит в состояние тревоги, беспокойства, лишаясь таким образом мира. И неясные, не до конца понятые страхи именно здесь, в этой области, коренятся.

Никого и ничто не должен любить человек больше, нежели Бога. И не потому только, что таков закон, не потому, что такова заповедь даже, не потому, что таково непреложное требование Творца по отношению к Своему созданию. Просто нет у нас никого ближе и дороже, чем Он, нет никого, кто бы так нас любил, кого настолько касалось бы все, что касается нас. И любовь к Нему, всякую другую любовь превосходящая, — естественна, можно сказать, природна для человека. И если забыта эта истина напрочь человеком, от Бога далеким, то не может она не быть очевидна для христианина.
«

Слишком часто мы любим какой-то тлен больше, чем Своего Небесного Отца
»

Не может... Но слишком часто оказывается, что на самом деле мы куда больше, нежели Своего Небесного Отца, любим какую-то суету, какой-то тлен, то, что, появившись на краткое время, бесследно исчезнет потом. И неважно, что это такое: богатство, какое-то имущество, положение в мире, слава, отношение к нам людей или наши отношения с людьми. Человек в своем падшем состоянии способен привязываться, страстно отдаваться всему, что связано в свою очередь с землей, к которой после грехопадения обратился его взор. И привязывается. И чувствует неправильность этого. И гонит это чувство прочь, пытается «закрыться» от него, не обращать на него внимания. Но оно все равно прорывается сквозь выстроенные на его пути преграды, добирается до сердца, и отзывается в нем тем самым страхом: «А вдруг потеряю?.. А вдруг отнимет?..»

И ведь не назовешь это предположение совершенно бессмысленным. Если «чужому», «внешнему» человеку и не попустит порой такой потери, такого «отъема» Господь, то у своего — того, кто хочет быть Его учеником, но не решается, продав имение, за Ним идти, — отнимет почти наверняка. Да и как же иначе? Ведь видит Христос сокровенное в нас, знает, что сердце наше стремится, рвется к Нему. Видит и то, что именно связывает и лишает нас свободы. И если обретается для этого хоть какое-то действительное основание в нас самих, разрешает от уз. Иногда нечувствительно, незаметно, иногда болезненно и тяжело.

Впрочем, и боль, и тяжесть — лишь оттого, что довериться часто не удается. Забывается: «Господь мой еси Ты, яко благих моих не требуеши» (Пс. 15:2) — не нуждаешься Ты, Господи, в моих благах и не забираешь их у меня, если они для меня и вправду благи. А если забираешь, то лишь потому, что благо именно в том, чтобы забрать.

Нелегко дается человеку эта борьба. Нелегко дается настоящее, простирающееся на всю жизнь и все, что может в ней статься с нами, доверие Тому, кто эту жизнь нам дал: слишком уж ценим мы ее саму по себе, слишком привязываемся к ней, воспринимая дар как данность. Но без доверия нет и подлинной веры, а только лишь самое начало ее, первые ростки. Без испытаний, без опыта потерь и лишений им не окрепнуть. Не почувствовав себя хоть в самой малой степени сидящим на гноище Иовом, не пережив, пусть даже в самой мизерной мере чего-то подобного, не сказав — сразу или же в конце концов — «Как Богу угодно, так тому и быть, буди благословенно имя Его во веки», не стать никому настоящим христианином. Поэтому путь Иова — путь каждого, кто когда-то решился взять крест и пойти за Христом и впоследствии решения своего не изменил. И не надо этому удивляться. Но и бояться тоже не надо.
«

На этом пути теряя — обретаешь, скорбя — радуешься, отдавая — обогащаешься
»

Ведь путь этот — такой удивительный и ни на какой другой не похожий. На нем теряя — обретаешь, скорбя — радуешься, отдавая — обогащаешься. Надо просто верить, доверять и всегда помнить, что ничего случайного в нашей жизни с того момента, как мы в нее вошли, нет, что все — и подаренное и отнятое — на пользу подарено или отнято. А потери... Потери неизбежны.

Хотя... Хотя есть одна дивная, но очень логичная закономерность. Меньше всего теряют люди, которые потерь не боятся. Меньше всего «забирает» Господь у тех, кто всегда и все готов отдавать. Потому что какая нужда в лекарстве, а тем более в операции, когда и болезни-то нет? Зачем освобождать того, кто ничем не связан?

Не хочешь терять и не хочешь лишаться? Не привязывайся ни к чему и не держись ни за что.

Игумен Нектарий (Морозов)


7 сентября 2015 года.pravoslavie.ru›put/81790.htm 

Старайся жить так, чтобы люди уходили от тебя утешенные»
Игумен Никон (Воробьев) и его наставления








7 сентября мы вспоминаем игумена Никона (1894–1963). Отец Никон (в миру Николай Николаевич Воробьев) родился еще в царской России. Стал свидетелем всех трагических и великих событий XX века: революции, нескольких войн, репрессий, социальных потрясений и научных открытий.






Сын крестьянина, умный, талантливый, он выделялся среди шестерых братьев серьезностью, особой честностью, кротостью и добрым сердечным нравом. Ему всегда хотелось дойти до сути, узнать смысл жизни, он никогда не был поверхностным человеком, всегда искал глубину. Эти черты отец Никон сохранил на всю жизнь.

Получил предсказание о монашестве еще в детстве и, став монахом в годы закрытия монастырей и разрушения храмов, до конца своих дней подвизался в миру, на приходе. Пережил арест, заключение, ссылку в сибирских лагерях. Жил как аскет, относясь к себе со всей строгостью, а к окружающим — с любовью. Стяжал непрестанную Иисусову молитву и дар духовного рассуждения. Его советы о духовной жизни основаны на личном опыте и наполнены светом Божией благодати.

Мир в душе и с ближними






«Не отступай от Господа, пока Он не простит тебя и пока не подаст мира душе твоей. Признак прощения Господом — мир в душе».

«Сохраняй мир внутри себя, а потом и с ближними».

«Лучше испортить дело, но сохранить мир с ближним, не забывай этого».

«Старайся жить со всеми так, чтобы от тебя люди уходили утешенные и за тебя благодарили Господа».

«Грех против ближнего очень тяжело ложится на совесть. Да и Господь прощает такие грехи только тогда, когда мы сами примиримся с ближним».

«По-моему, к людям надо относиться так, как врач к больным. Мы все больны всеми болезнями, только у одних выпирает одна, у других другая болезнь».

«Там, то есть в больнице, не ругают, что кто-нибудь заболел легкими, сердцем, животом, не говорят: “Ах ты, негодяйка слепая, ишь, глазами заболела!” Так и вам друг друга не ругать надо за душевные болезни, а терпеть и жалеть друг друга. “Друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов”, — говорит апостол».

Огонек истинного «я»






«Люди по существу, в глубине все лучше, чем в своем проявлении в жизни».

«Все мы завалены хламом, а всё же из-под него мерцает огонек истинного “я”».

Вражда делает бесполезными все труды



Игумен Никон (Воробьев)
«Я потому долго остановился на вражде, что она делает бесполезной все труды. Ни молитв, ни покаяния, ни милостыни не принимает Господь от человека, имеющего вражду к ближним».


«Никакая правда земная не может оправдать вражду. Говорю “земная”, потому что небесная правда дает мир и внутренний, и внешний. Если умрет тот, кого вы считаете своим недругом, вы будете страдать, так как рано или поздно вы почувствуете свою вину. Обычно это делается во время молитвы. Если вы умрете во вражде (да не будет этого), то знайте, что все ваши добрые дела и вся надежда на спасение погибнут. Вы пойдете в руки сеющих вражду. Царствие Божие есть царство любви и мира. Не может в него войти вражда».

«Если мы хотим, чтобы кто преодолел себя и изменил свое отношение к нам, то и сами должны раньше его совершенно изгнать из своего сердца неприязнь к нему. Тогда Господь известит его сердце».

Не осуждай никого






«Никогда не говорите плохого или иронически ни о ком… Ваши слова могут быть переданы даже не по злобе или неприязни, а просто по невниманию или в виде шутки — и вот, вы приобрели врага себе».

«Путь ко спасению — через покаяние в своих грехах, а не в осуждении ближних. Если же человек осуждает ближних, то, значит, он не чувствует своих грехов и нет у него покаяния».

«И наоборот — признаком сознания своих грехов и покаяния в них является неосуждение ближних. Делай свое дело, какое тебе поручено; не входи в чужие дела; по возможности, всегда молчи; никогда не переноси ничего другим; как камень в море, пусть тонут в тебе все слова, какие услышишь; всех жалей, всех прощай и в душе, и на деле, если случай будет».






«Закрой глаза на чужие грехи, а если нельзя не видеть, то молись о грешащих, как о себе, чтобы Господь простил им, тогда получишь милость от Господа».

Оскорбители — наши лучшие учителя






«Необходимо также, чтобы кто-либо и оскорблял нас, но не без всякого основания, а так, чтобы вскрывался, хотя бы и преувеличенно, какой-либо недостаток. Говорю не из теории, а на себе испытал не раз благотворность этого и совершенно убежденно говорю, что оскорбители — наши лучшие учителя».

Больше читай хороших книг






«Еще раз советую: больше читай хороших книг. Мало есть людей, от которых можно что получить, да и заняты часто или больны, а книгу всегда можно читать».

Не бойся ничего

«Не бойся ничего. Внедряй в себя мысль, что во всем мире не происходит ни малейшего движения без ведома и соизволения Божия».






«Господь ведет, устраивает обстоятельства таким образом, чтобы человеку было легче всего спастись».

«Иногда человек находится в таких обстоятельствах, что в данном городе, в данном месте не может спастись. И тогда Господь устраивает так, что этому человеку или этой семье возникает необходимость переселиться в другое место. Там встречаются верующие люди, которые становятся друзьями и содействуют укреплению веры. Там, может быть, вблизи окажется и церковь или какой-нибудь духовно верующий человек, который помогает этой семье спастись».

«Вот человек, страдающий пьянством, развращенный. Всё свободное время тратит на искание удовольствий в пьянстве и разврате. Милосердный Господь видит это, жалеет его семью, жалеет и этого человека. Что с ним делать? Господь посылает ему такую болезнь, что он ни о водке, ни о разврате уже и не помышляет. Напротив, начинает задумываться о прошлой жизни, о ее бессмысленности, начинает каяться в своих согрешениях, исповедует их и таким образом спасается».






«Не может человек, например, побороть чревоугодие, или пьянство, или блудодеяние — Господь посылает болезнь. Гордится человек, тщеславится — Господь унизит его пред всеми так, что он делается в глазах людей последним человеком. Если человек-христианин привязан к земному и все свои силы, все свои желания, все мечты направляет к тому, как бы правдою или неправдою, воровством, обманом — любыми средствами — приобрести земное благополучие, то Господь возьмет и отымает и всё то, что он имеет. Так к нашим трудам в нашей собственной борьбе с грехом посылает Господь нам еще и невольные скорби, как помощь в этой борьбе».

Господь следит за нуждами тех, кто доверился Ему






«Ищи Царствия Божия и правды его — и, по слову непреложному Самого Господа, слову более твердому, чем небо и земля, приложится и всё необходимое в материальной жизни. Хотя и испытывает Господь рабов Своих, но и следит за всем, за духовными и за телесными нуждами и всё подает в нужное время тем, кто доверился Господу, а не своей ловкости, силе, умению и прочее».

«Кто ищет угодить Богу, тот не будет оставлен Богом, лишь бы мы не оставили Его».

Единственный путь — терпение скорбей






«Остался для нашего времени только один единственный путь: терпение скорбей».

«Не будет никаких собственных подвигов у ищущих Царствия Божия. Спасаться же будут только терпением скорбей и болезней. Почему не будет подвигов? Потому что не будет в людях смирения, а без смирения подвиги принесут больше вреда, чем пользы, даже могут погубить человека, так как они невольно вызывают высокое мнение о себе у подвизающихся и рождают прелесть».

«Только при руководстве очень опытных духовно людей могли бы быть допущены те или иные подвиги, но их теперь нет, не найти. Руководителем теперь является Сам Господь да отчасти книги, кто имеет их и может понимать. Как же руководит Господь? Попускает гонения, оскорбления, болезни, длительную старость с тяготой и немощами».

«Необходимые для спасения человека скорби могут восприниматься человеком труднее или легче в зависимости от устроения человека. Если человек примет на веру слово Божие о необходимости и неизбежности скорбей для спасения, если он сознает свои бесчисленные грехи словом, делом, помышлением, сочтет себя вполне заслужившим не только посланных скорбей, но и гораздо больших, смирится пред Богом и людьми — то скорби станут легче».

«Если же человек будет роптать на скорби и болезни, будет искать виновника этим скорбям среди людей, бесов, обстоятельств, станет всеми средствами пытаться избежать их, то враг поможет ему в этом, покажет ему мнимых виновников (начальство, порядки, соседи и прочее, и прочее), возбудит в нем вражду и ненависть к ним, желание мстить, оскорблять и прочее, и прочее».

«Люди и обстоятельства — только орудия Божии, часто не понимающие того, что делают».

«Умный и верующий человек использует скорби к великому успеху в духовной жизни, а немудрый, ропотливый теряет случай для приобретения, вредит себе, расстраивая и тело, и душу».

Не хочешь скорбей — не греши

«Не хочешь скорбей — не греши, раскайся искренне в своих грехах и неправдах, не делай зла ближним ни делом, ни словом, ни даже мыслью, почаще храм посещай, молись, относись с милосердием к своим близким, соседям, тогда Господь и тебя помилует, и, если полезно, то и от скорби освободит».

Средства от тоски, от скорби



Игумен Никон (Воробьев)
«Средство от тоски, от скорби — молитва или псалмопение и благодарение Господа. Если будешь понуждать себя читать Псалтирь со вниманием и вставлять чаще молитву Иисусову, Божией Матери и всем святым, то скорбь твоя утихнет и ты получишь большую пользу душевную».


«Когда тебя будет бороть уныние, тоска, то понуждай себя мысленно говорить: “Слава Тебе, Боже, слава Тебе, Боже! Достойное по делам моим приемлю. Благодарю Тебя, Господи, что послал мне болезнь для спасения души моей. Слава Тебе, Господи, слава Тебе”. Говори эти слова десятки, сотни раз, говори убежденно, от всего сердца — и через некоторое время почувствуешь облегчение на сердце, мир и спокойствие, твердость и терпение. Это признаки посещения благодати Божией».

Лучший путь — средний

«Слишком огорчаться внешними трудностями — признак маловерия; слишком огорчаться внутренними — признак гордости».

«Не требуйте от себя больше, чем можете. Надейтесь на милосердие Божие, а не на свои добродетели».

«Не перегружайте себя телесными трудами. Лучший путь — средний. Слишком здоровое и слишком слабое тело одинаково мешают».

Не дела, а смирение склоняет Господа на милость





«Успех духовной жизни измеряется не духовными утешениями, которые могут быть и от лукавого, а глубиною смирения».


«Не дела, а смирение склоняют Господа на милость».

Текст: Ольга Рожнёва
Иллюстрации: Антон Поспелов


7 сентября 2015 года
pravoslavie.ru›put/81872.htm 

Икона Богородицы Остробрамская Виленская />








Празднование:

8 января

27 апреля
История

Остробрамская (Виленская) икона Божией Матери является главной святыней Вильны.

Сохранилось несколько преданий, повествующих об истории происхождения образа. Согласно одно­му из них, икона была принесена из Корсуни великим князем Ольгердом и подарена первой супруге Марии. Вторая супруга великого князя, Иулиания, передала икону в Троицкую церковь, откуда образ попал в часовню у острых ворот.

Другое предание говорит о том, что икона была прислана Ольгерду греческим императором Иоан­ном Палеологом, когда тот узнал о принятии Ольгердом христианства.

По третьему источнику, чудотворная икона сама чудесно явилась на острых воротах 14 апреля 1431 г. Несомненно одно – в 1431 году икона уже находилась в часовне близ Троицкой церкви в русском (или остром) конце города Вильны и именовалась Корсунской.

В 1498 г. в Вильне в связи с возникшей опасностью нападения татар были заложены новые город­ские каменные стены, сооружены ворота с башней, над которой была устроена часовня. На эту ча­совню (снаружи) и была помещена Корсунская икона, обращенная ликом ко входящим в город. Так как часовня была сооружена в «остром» конце города над воротами, то и название иконы постепен­но заменилось новым: она стала именоваться Островоротной или Остробрамской (брама – ворота).

Во времена унии образ Пресвятой Богородицы перешел сначала в собственность базилиан, а затем, приблизительно в 1624 году, кармелитов, захвативших и часовню и икону в свои руки. В 1671 г. карме­литы устроили вместо прежней (ветхой) часовни новую и, устанавливая в ней икону, обратили ее ли­ком к костелу и городу, т.е. внутрь.

После страшного пожара Вильны в 1714 г. икона была перенесена в Терезинский костел, но в 1744 г., когда часовня была вновь отстроена, снова помещена над воротами. В начале XIX столетия базили­ане пытались возвратить икону в свою собственность, спор дошел до Рима, и папа повелел оставить икону на попечении обители кармелитов, так как она находилась ближе к часовне, в которой пребы­вал святой образ.

В 1812 г. икона была немного повреждена французами, а в 1829 г. отреставрирована. После закры­тия в 1832 г. кармелитского монастыря, Терезинский костел был переименован в Остробрамский и остался в ведении римско-католического духовенства.

Икона написана на дубовой доске, изображение поясное. Пречистая Дева изображена в момент Бла­говещения.

Икона одинаково почитается и православными, и католиками.

Молитвы




Молитва Пресвятей Богородице в честь иконы Ея "Остробрамская Виленская"


О, Пресвятая Дево, Мати Господа вышних сил, Небесе и земли Царице и града нашего Киева всемощная Заступнице!

Прими хвалебное пение сие от нас недостойных раб Твоих, и вознеси молитвы наша ко престолу Сына Твоего и Бога нашего, да милостив будет нам, грешным, и да пробавит благость Свою чтущим Тя и с верою и любовию покланяющимся чудотворному образу Твоему.

К кому бо возопиим Владычице? К кому прибегнем в горестях наших, аще не к Тебе, Царице Небесная? Кто плач наш и воздыхания наша приимет, аще не Ты, Пренепорочная, Надеждо христиан и прибежище нам грешным? Кто паче Тебе в напастех защитит? Тем же молим Тя усердно: покрый Твоим ходатайством наша прегрешения, защити нас от враг видимых и невидимых, умягчи сердца злых человек, возстающих на нас.

О Мати Господа нашего Творца! Ты еси корень девства и неувядаемый цвет чистоты. Прими недостойную молитву нашу и соблюди нас в чистоте душевней, сохрани нас от навета злых человек и от внезапныя смерти, и даруй нам прежде конца покаяние. Помилуй нас в дневных часех и утренних и вечерних, и во всякое время сохрани нас: стоящих, седящих соблюди, и на всяком пути ходящих, и в нощных часех спящих снабди, покрый и заступи. На всяком месте и на всякое время буди нам, Мати Преблагая, стена необоримая и заступление крепкое. Ты хранительница жизни всея нам явися, Пречистая; Ты нас избави от бесов в час смерти; Ты и по смерти упокоение обрести испроси у Сына Твоего и Бога нашего.

Мы же, грешнии, со упованием моления Тебе возносим и умильно вопием: радуйся,Благодатная; Радуйся, Обрадованная; радуйся, Преблагословенная; Господь с Тобою, с Тобою с нами. К Тебе прибегаем, яко к несомненней и скорой Заступнице нашей, и Тебе, яко всемогущей Помощнице, сами себе и друг друга и весь живот наш по Христе Бозе предаем, Ему же подобает всякая слава, честь и поклонение со безначальным Его Отцем, со Пресвятым и благим и животворящим Его Духом, ныне иприсно, и во веки веков. Аминь.






Молитва иная Пресвятей Богородице в честь иконы Ея "Остробрамская Виленская"


О Всемилостивая Госпоже, Царице Богородице, от всех родов избранная и всеми роды небесными ублажаемая! Воззри милостиво на предстоящия пред святою иконою Твоею люди сия, усердно молящияся Тебе, и сотвори предстательством Твоим и заступлением у Сына Твоего и Бога нашего, да никто же отыдет от места сего тощ упования своего и посрамлен в надежде своей, но да приимет кийждо от Тебе вся по благому изволению сердца своего, по нужде и потребе своей, во спасение души и во здравие телу.

Наипаче же осени и огради покровом Твоим, Милосердная Мати, Церковь Твою Святую, вышним Твоим благословением архиереи наши православныя укрепи, миром огради, и Святей Твоей Церкви целых, здравых, честных, долгоденствующих право правящих слово Своея истины даруй, от всех же видимых и невидимых враг, со всеми православными христианы, милостиво избави, и во православии и твердей вере до конца веков непоступно и неизменно сохрани. Призирай благосердием, Всепетая, и призрением милостиваго Твоего заступления на всю страну нашу, грады наша и град сей [или: храм сей, или: и духовный вертоград, зде сущий], и на сия богатыя Твоя милости неоскудно изливай. Ты бо еси всесильная Помощница и Заступница всех нас. Приклонися к молитвам и всех раб Твоих, ко святей иконеТвоей зде притекающих, услыши воздыхания и гласы, имиже раби Твои молятся во святем месте сем.

Аще же и иноверный, и иноплеменник, зде преходя, помолится, услыши, чадолюбивая Госпоже, и сего человеколюбне и милостивно соделай, яже к помощи ему и ко спасению. Ожесточенныя же и разсеянныя сердцы своими во странах наших на путь истины настави: отпадшия от благочестивыя веры обрати и паки святей Православней Соборней и Апостольстей Церкви сопричти. В домех людей Твоих и во братии святыя обители сея мир огради и соблюди, в юных братство и смиренномудрие утверди, старость поддержи, отроки настави, в возрасте совершеннем сущия умудри, сирыя и вдовицы заступи, утесненныя и в скорбех сущия утеши и охрани, младенцы воспитай, болящия уврачуй, плененныя свободи, ограждающи ны присно от всякаго зла благостию Твоею, и утеши милостивным Твоим посещением и вся благодеющия нам. Даруй же, Благая, земли плодоносие, воздуху благорастворение и вся, яже напользу нашу, дары благовременныя и благопотребныя, всемощным Твоим предстательством пред Всесвятою Живоначальною Троицею.

Прежде отшедшия отцы и матери, братию и сестры наша, и вся от лет древних ко святей иконе Твоей сей припадавшия, упокой в селениих святых, в месте злачне, в месте покойне, идеже несть печаль и воздыхание. Егда же приспеет и наше от жития сего отшествие и к вечной жизни преселение, предстани нам, Преблагословенная Дево, и даруй христианскую кончину жития нашего, безболезненну, непостыдну, мирну и Святых Таин причастну, да и в будущем веце сподобимся вси, купно со всеми святыми, безконечныя блаженныя жизни во Царствии возлюбленнаго Сына Твоего, Господа и Бога нашего Иисуса Христа, Емуже подобает слава, честь и поклонение со Отцем и Святым Духом, во веки веков. Аминь.




Каноны и Акафисты
Акафист Пресвятей Богородице в честь иконы Ея «Остробрамская Виленская»

Кондак 1

Возбранной Воеводе и предивной Заступнице рода христианскаго, благоизволившей от святыя Своея иконы изливати нам струи благодатных исцелений, похвальная восписуем Ти раби Твои, Богородице. Ты же, яко благая Заступница чтущих Тя, от всяких нас бед свободи, да зовем Ти: Радуйся, Владычице, иконою Твоею Остробрамскою благодать и милость нам являющая.
Икос 1

Ангел с небесе послан бысть рещи Богородице: Радуйся! Мы же, земнороднии, дивящеся воплощению от Тебе Сына Твоего и Бога нашего, дерзаем воспевати Тебе сице:

Радуйся, благодатная Богородице Дево;

Радуйся, преблагословенная в женах.

Радуйся, яко Спаса родила еси душ наших;

Радуйся, яко Свободителя явила еси нам.

Радуйся, небесе и земли Царице;

Радуйся, яко превышши еси всякаго создания.

Радуйся, ангелы на небеси чтимая;

Радуйся, человеки на земли прославляемая.

Радуйся, яко пришедши ко Елисавете, Сама прорекла еси:«Отныне ублажат Мя вси роди»;

Радуйся, яко воистинну вси роди до ныне Тя непрестанноу блажают.

Радуйся, верно Тя величающим помощь скорую дарующая;

Радуйся, чудотворными Своими иконами, яко солнцем, светящая.

Радуйся, Владычице, иконою Твоею Остробрамскою благодать и милость нам являющая.
Кондак 2

Видящи,всеблагая Владычице, с высоты святаго жилища Своего скорбь и тесноту жития в державе нашей, восхотела еси явити зде славу Твою, чудотворным образом Твоим подающи скорбящим утешение, болящим исцеление, бедствующим помощь, да видяще таковую милость Твою к нам, благодарными усты воспеваем вси Богу: Аллилуия.
Икос 2

Разум благопросвещен имуще, святии праотцы и пророцы в образех, видениих и сониих чудное Рождество Твое и тайну Приснодевства Твоего изобразиша. Апостоли же Христови, проразумевше духом, коль вожделенно будет для верующих изображение святейшего лика Пречистыя Девы Богоматере,избраша из среды себе божественного Луку, яко живописца предивна. И той, испросив Матернее от Тебе благословение, подкрепляемый постом и молитвою, написа первую икону Твою, Владычице, к нейже Сама рекла еси: с образом сим будут благодать Моя и сила. Сего ради со умилением и любовию воспеваем Тебе:

Радуйся, Лествице высокая, Иаковом древле виденная;

Радуйся, землю с Небом совокупльшая;

Радуйся, Бога, на земле явльшагося, во чреве Твоем понесшая;

Радуйся, яко Неопалимая Купина нетленною пребывшая.

Радуйся, светоносный Облаче, из негоже всех Владыка, яко дождь на руно, на землю сниде.

Радуйся, чудный Жезле, цветами добродетелей верных украшающая.

Радуйся, Живоносный Источниче;

Радуйся, алчущими жаждущим вечныя правды Насыщение рождшая.

Радуйся, Христа, манну жизни, во чрево Свое вместившая;

Радуйся, души наша хлебом безсмертия насыщающая.

Радуйся, яко молящиеся Тебе от всякаго зла сохраняются;

Радуйся, яко Твоя честныя иконы чудесами прославляются.

Радуйся, Владычице, иконою Твоею Остробрамскою благодать и милость нам являющая.
Кондак 3

Сила Вышняго осеняет всякаго человека, с верою притекающаго к Твоей цельбоносней иконе, юже даровала еси людем на утешение.Сего ради и мы, со умилением взирающе на святый Твой образ, яко живей Ти сущей снами, из глубины сердца вопием: осени и нас сирых и безпомощных, да воспоем прославляющему Тя Господу: Аллилуия.
Икос 3

Имый благое попечение о людех благосердый Господь, попусти иконе Твоей святей оставити на время некое храм Православныя Церкве, егда монаси латинстии, вземше образ Твой святый, поставиша его во храме своем. Ты же и тамо явила еси токи благодатных чудес Твоих, да познают вси христиане, коль сильна есть помощь Богоматере, и да с радостию воспевают Ти сице:

Радуйся, всех христиан помощнице;

Радуйся, Православныя Церкве славо и утешение.

Радуйся, яко отроковицею вошла еси в храм Господень;

Радуйся, яко во храме воспиталася еси.

Радуйся, святых храмов первейшее украшение;

Радуйся, яко и Сама соделалася еси храмом Сына Божия.

Радуйся, в четыредесятый день отрока Иисуса в храмБожий принесшая;

Радуйся, яко сбысться предреченное Тебе во храме Симеоном Богоприимцем.

Радуйся, любящая всех чтущих храмы Божия;

Радуйся, святых храмов твердое ограждение.

Радуйся, яко во Храме Небеснем вечно царствуеши;

Радуйся, яко вся верныя в храм сей ввести тщишися.

Радуйся, Владычице, иконою Твоею Остробрамскою благодать и милость нам являющая.
Кондак 4

Бурю земнаго скорбнаго жития нашего в немощех и болезнех видящи, Премилосердная МатиБожия благоизволи быти чуду явления образа своего во граде Киеве, темже мы с радостию неизреченною припадаем к Тебе, Владычице, и из глубины души благодарим Тя, дивную Заступницу, воспевающе Богу: Аллилуиа.
Икос 4

Слышавше ближнии и дальнии о дивном чудеси святыя иконы Твоея, Пречистая Владычице, со усердием многим притекаху к цельбоносному Твоему образу, приемля от него дары неисчетных Твоих благодеяний. Темже и мы, аще и недостойни суще, со благоговением и радостию покланяемся Тебе пред сим чудным образом и достодолжно Тя песньми ублажаем:

Радуйся, обет девства Господеви давшая;

Радуйся, до конца той соблюдшая.

Радуйся, девство и рождество сочетавшая;

Радуйся, яко по рождестве пребыла еси Дева непорочная.

Радуйся, добрыя обеты приемлющая;

Радуйся, не соблюдающих обеты наказующая.

Радуйся, покровительнице притекающих к Тебе по обету паломников;

Радуйся, милости дарующая Тебе молящимся.

Радуйся, благим намерением способствующая;

Радуйся, злая начинания разрушающая.

Радуйся, во дни земнаго странствия нашего добрая Путеводительнице;

Радуйся, к тихому пристанищу нас приводящая.

Радуйся, Владычице, иконою Твоею Остробрамскою благодать и милость нам являющая.
Кондак 5

Яко лучезарная звезда возсия в стране нашей святая Твоя чудотворная икона,Богородице Дево. Мы же, озаряемии сиянием пресветлых чудес Твоих, преклоняюще колена сердца, вопием Подателю чудес Богу: Аллилуия.
Икос 5

Видящи, яко тщетна есть помощь врачев земных, уврачевати болящего сына не могущих, боголюбивая мати его начат возносити усердныя молитвы ко Врачу небесному. Вразумление получив призвати в помощь Тя, Богородице, поспеши в храм Твой, ко святому образу Твоему и, совершив пред ним усердное молебное пение, испроси чудеснаго исцеления сына. Сего ради и мы немощнии, надеющиися на Твою всесильную помощь, дерзаем воспевати Ти:

Радуйся, немощным здравие дарующая;

Радуйся, всякия болезни исцеляющая.

Радуйся, оставленных врачами под Свой покров приемлющая;

Радуйся, исцеление им подающая.

Радуйся, огнь лютыя болезни утоляющая;

Радуйся, от одра смертнаго возставляющая.

Радуйся, безнадежным надеяние;

Радуйся, упование наше непостыдное.

Радуйся, немощи душевныя врачующая;

Радуйся, грешников на путь правый наставляющая.

Радуйся, греховную отъемлющая скверну;

Радуйся, бане, омывающая совесть.

Радуйся, Владычице, иконою Твоею Остробрамскою благодать и милость нам являющая.
Кондак 6

Предстояще пред Твоим образом, архиреев сословие, священницы, монаси и вси людие проповедуют неисчетная Твоя благодеяния, яже обильно изливаеши от святыя Твоея иконы. Сего ради и мы, грешнии, предстояще ныне пред чудотворным Твоим образом, веруем и уповаем, яко испросиши вся благая и полезная нам у Сына Твоего и Бога нашего, Ему же дерзновенно вопием: Аллилуия.
Икос 6

Возсияб лагодать от святыя Твоея иконы, юже иногда яве узреша разбойницы; тии же честно исповедавше грехи своя вся и избавльшеся Тобою от верныя смерти духовныя, научиша ны воспевати Ти похвалы сия:

Радуйся, от напрасныя смерти спасающая;

Радуйся, от греха смертнаго избавляющая.

Радуйся, Начальника живота и смерти рождшая;

Радуйся, Мати Живота, смерть умертвившаго.

Радуйся, яко в час смерти Своея тихо возлегла еси наодре Своем;

Радуйся, яко Сын Твой и Бог наш кротко душу Твою оттела отдели.

Радуйся, яко с телом взята была еси на небо:

Радуйся, яко и по смерти жива еси.

Радуйся, непостыдную кончину нам дарующая;

Радуйся, в час кончины нашея нас заступающая.

Радуйся, и по смерти нас не оставляющая;

Радуйся, от воздушных мытарств спасающая.

Радуйся, Владычице, иконою Твоею Остробрамскою благодать и милость нам являющая.
Кондак 7

Хотяй явити велию любовь Свою к людям, Человеколюбец Господь Тебе, Матерь Свою Пренепорочную, покров и защиту роду христианскому дарова, да будеши печальным утешение, скорбящим радование, отчаянным надеяние, вечныя муки Своим ходатайством избавляющи и к небесному веселию всех приводящи, вопиющих непрестанно гласом хваления Сыну Твоему и Богу нашему: Аллилуиа.
Икос 7

Новое чудо даровала еси, Дево Богородице, от боголепныя иконы Своея, егда возвращала чада похищенныя родителем их, усердно к лику Твоему святому с молитвою притекающим.Мы же, с любовию прославляюще Тя, Помощницу нашу Всеизрядную, немолчными гласы вопием:

Радуйся, Своим пришествием нас обогащающая;

Радуйся, всех прибегающих под кров Твой приемлющая.

Радуйся, раны греховныя благоутробно врачующая;

Радуйся, праведный гнев Божий на нас, грешных, Твоим молением скоро утоляющая.

Радуйся, терпеливых страдальцев дарами благодатными ущедряющая;

Радуйся, к покаянию нас призывающая.

Радуйся, грешников молений не отвергающая;

Радуйся, желания богоугодная исполняющая.

Радуйся, радость скорую подающая;

Радуйся, на смиренныя призирающая.

Радуйся, врагов наших видимых и невидимых побеждающая;

Радуйся, любящияи чтущия Тя от всяких бед избавляющая.

Радуйся, Владычице, иконою Твоею Остробрамскою благодать и милость нам являющая.
Кондак 8

Странно и сумнительно неверующим слышати, како от святыя Твоея иконы чудеса источаются, одебеле бо сердце людей сих, яко видяще не видят и слышаще не слышат и не обратятся к Тебе, да исцелиши их. Мы же, усердно почитающе чудотворный образ Твой, преклоньше колена, умильно лобызаем его, вопиюще Богу: Аллилуия.
Икос 8

Весь мир преисполнен, яко звездами Богосветлыми, чудотворными иконами Твоими, Богородице Дево, в нихже яко Солнце лучезарное, имеющее луну подножием и звездсих знамениями окруженная, икона Твоя Остробрамская предивными чудесы благодатно сияет и согревает хладныя сердца наша знаменьми Твоего о нас милостиваго попечения. Сего ради чествуем Пречистаго Лика Твоего святое изображение и Тебе пред ним вопием:

Радуйся, благочестивых иноков и инокинь благая покровительнице;

Радуйся, иереев благоговейных похвало.

Радуйся, во дни скорбнаго жития нашего на земли скорая помощнице;

Радуйся, во всех бедах и напастех всемощная защитнице.

Радуйся, алчущих кормительнице;

Радуйся, жаждущим жизни питие неисчерпаемое.

Радуйся, сирот незримая воспитательнице;

Радуйся, вдов заступление.

Радуйся, лествице небесная, еюже Бог к нам сниде;

Радуйся, мосте, преводяй суших от земли на небо.

Радуйся, ключу царствия Христова;

Радуйся, двери райския нам отверзающая.

Радуйся, Владычице, иконою Твоею Остробрамскою благодать и милость нам являющая.
Кондак 9

Всякаго естества ангельскаго превышши еси, Богородице Дево, честнейшая херувим, иславнейшая без сравнения серафим, предстоящи бо Сыну Твоему на Небеси, выну молишися Ему за род христианский, сего ради и начертание сей песни ангельскойна иконе Своей имаши. Не престани молитися и о нас, недостойных, у престола Вседержителя, да с радостию вопием Господеви: Аллилуия.
Икос 9

Ветии многовещаннии не возмогут по достоянию восхвалити предивная чудеса, от святыя Твоея иконы являемая, изумевает же ум всяк пети Тя, Богородице. Ты же, яко благая сущи, приими от нас похвалы сия:

Радуйся, за христиан Сыну Твоему усердно молящаяся;

Радуйся, страну нашу святым Твоим омофором покрывающая.

Радуйся, ум наш к Богу приводящая;

Радуйся, злыя наша помыслы искореняющая.

Радуйся, сердце наше любовию к Богу воспламеняющая;

Радуйся, хотение наше ко благу наставляющая.

Радуйся, гнев Божий, праведно на ны движимый, скоро утоляющая;

Радуйся, козни духов злобы разрушающая.

Радуйся, от их нападения нас охраняющая;

Радуйся, во искушениих плоти и духа крепкая помощнице.

Радуйся, падших скорое востание;

Радуйся, к Богу наше дерзновение.

Радуйся, Владычице, иконою Твоею Остробрамскою благодать и милость нам являющая.
Кондак 10

Спасения ищуще, к Тебе прибегаем, Милосердная Мати, и икону Твою святую ныне обстояще,со благоговением и верою чествуем, ибо всем покланяющимся Тебе скорое вспоможение подаеши, и во иных градех и весех чтущих Тя полезное прошение исполняеши. Темже, воспоминая неисчетная чудотворения Твоя, вопием Всемогущему Богу: Аллилуиа.
Икос 10

Стена еси Ты, ограждающая нас от всяких болезней, всем с верою призывающим Тя в помощь, Пресвятая Дево Богородице. Ты бо, Мати, младенцу, зело страждущему,исцеление даровала еси. Сего ради, прославляюще Твое Матернее милосердие, благодарственными усты вопием Ти вси из глубины души:

Радуйся, яко по молитве пред иконою Твоею болезни лютыя прекращаются;

Радуйся, всем во всякой потребе вся полезная и благая подавающая.

Радуйся, никогоже отревающая;

Радуйся, призывающих Тя заступающая.

Радуйся, в семействах мир и дружелюбие устрояющая.

Радуйся, матерей детородящих скоро и безболезненно от бремени разрешающая:

Радуйся, чад их благодатно охраняющая.

Радуйся, скорбным вдовицам и сирым помогающая;

Радуйся, в брани нашей со духами злобы нам помогающая.

Радуйся, от наветов вражиих нас спасающая;

Радуйся, от клеветы и досаждения охраняющая.

Радуйся, благая Домостроительнице, житие наше добре устрояющая.

Радуйся, Владычице, иконою Твоею Остробрамскою благодать и милость нам являющая.
Кондак 11

Пение наше, аще было бы и тмочисленное, не довлеет к достойному прославлению милостей Твоих, Всехвальная Владычице, яже непрестанно изливаеши роду человеческому. Мольбу безчадных супругов, пришедших к чудотворней иконе Твоей, не оставила тщетною, но даровала еси им милость деторождения. Тем же, да не неблагодарни явимся пред Тобою, по силе нашей похвальная восписуем Ти с любовию, вопия Богу: Аллилуиа.
Икос 11

Яко светоприемную свещу зрим Твою честную икону, Пречистая и Преблагословенная Дево Богородице, невещественныйв душах наших возжигающе огнь любви к Тебе, Всеблагая. Ты же приими веру и усердие наше, направи на стези истины путь наш, умоли Господа и Сына Твоего, да спасет нас, имиже весть судьбами, да не погибнем в нераскаянии о гресех наших,и услыши моление к Тебе взывающих:

Радуйся, чрез иконуТвою нам благодеющая;

Радуйся, Матерния щедроты Твоя на нас изливающая.

Радуйся, греховныя помыслы властно отгонящая:

Радуйся, маловерных вразумляющая.

Радуйся, неверных смыслы просвещающая:

Радуйся, милосердие Божие разумети нам помогающая.

Радуйся, страхБожий в сердца верных влагающая;

Радуйся, охрамах Божиих попечение имущих духовною радостию утешающая.

Радуйся, о тсна лености нас воставляющая;

Радуйся, светом Богопознания и благочестия омраченных озаряющая.

Радуйся, блага земная, суетныя и скоропреходящия, презирати нас научающая;

Радуйся, к небесным и вечным сокровищам умы и сердца наша возводящая.

Радуйся, Владычице, иконою Твоею Остробрамскою благодать и милость нам являющая.
Кондак 12

Благодать дати восхотев, дарова нам Господь цельбоносную икону Твою, пред нею же возносяще усердная моления, возводим ум свой к Первообразней — Тебе, Богородице, просящи даровати нам благая и полезная во временней жизни сей, и в будущей жизни блаженство безконечное, да воспоем со ангелы и всеми святыми на небеси: Аллилуия.
Икос 12

Поюще Твоя чудеса, яже обильно источаеши нам от святыя Своея иконы, хвалим Тя, Пресвятая Богородице и, предстояще пред пречистым Твоим образом со слезами, умиленною душею и сокрушенным сердцем взываем Ти:

Радуйся, Заступнице усердная рода христианскаго;

Радуйся, Мати Господа и наша Мати и покровительнице.

Радуйся, источающая всем нам неоскудныя милости;

Радуйся, избавляющая от всяких бед и напастей благонравныя и богобоящияся рабы Своя.

Радуйся, телес наших здравие;

Радуйся, душ наших спасение.

Радуйся, яко за всех молиши Сына Твоего и Бога нашего;

Радуйся, яко всем твориши спастися.

Радуйся, избавление всех зол;

Радуйся, полезная всем дарующая.

Радуйся, яко Тя едину надежду имамы;

Радуйся, яко Ты еси божественный покров рабом Твоим.

Радуйся, Владычице, иконою Твоею Остробрамскою благодать и милость нам являющая.
Кондак 13

О, всепетая Мати, рождшая всех святых святейшее Слово, нынешнее молебное приемши приношение, и на нужды наша призирающи, подаждь нам силу Твоея благодати, управи нас на пути спасения и умоли ниспослати нам милости щедрыя Сына Твоего, Ему же хвалу велию во умилении возносим: Аллилуиа.

Сей кондак глаголи трижды, посем Икос 1: Ангел с небесе послан бысть рещи Богородице…, таже Кондак 1: Возбранной Воеводе и предивной Заступнице рода христианскаго…
Молитва

О, Пресвятая Дево, Мати Господа вышних сил, Небесе и земли Царице и града нашего Киева всемощная Заступнице!

Прими хвалебное пение сие от нас недостойных раб Твоих, и вознеси молитвы наша ко престолу Сына Твоего и Бога нашего, да милостив будет нам, грешным, и да пробавит благость Свою чтущим Тя и с верою и любовию покланяющимся чудотворному образу Твоему.

К кому бо возопиим Владычице? К кому прибегнем в горестях наших, аще не к Тебе, Царице Небесная? Кто плач наш и воздыхания наша приимет, аще не Ты, Пренепорочная, Надеждо христиан и прибежище нам грешным? Кто паче Тебе в напастех защитит? Тем же молим Тя усердно: покрый Твоим ходатайством наша прегрешения, защити нас от враг видимых и невидимых, умягчи сердца злых человек, возстающих на нас.

О Мати Господа нашего Творца! Ты еси корень девства и неувядаемый цвет чистоты. Прими недостойную молитву нашу и соблюди нас в чистоте душевней, сохрани нас от навета злых человек и от внезапныя смерти, и даруй нам прежде конца покаяние. Помилуй нас в дневных часех и утренних и вечерних, и во всякое время сохрани нас: стоящих, седящих соблюди, и на всяком пути ходящих, и в нощных часех спящих снабди, покрый и заступи. На всяком месте и на всякое время буди нам, Мати Преблагая, стена необоримая и заступление крепкое. Ты хранительница жизни всея нам явися, Пречистая; Ты нас избави от бесов в час смерти; Ты и по смерти упокоение обрести испроси у Сына Твоего и Бога нашего.

Мы же, грешнии, со упованием моления Тебе возносим и умильно вопием: радуйся, Благодатная; Радуйся, Обрадованная; радуйся, Преблагословенная; Господь с Тобою, с Тобою с нами. К Тебе прибегаем, яко к несомненней и скорой Заступнице нашей, и Тебе, яко всемогущей Помощнице, сами себе и друг друга и весь живот наш по Христе Бозе предаем, Ему же подобает всякая слава, честь и поклонение со безначальным Его Отцем, со Пресвятым и благим и животворящим Его Духом, ныне иприсно, и во веки веков. Аминь.
Молитва иная

О Всемилостивая Госпоже, Царице Богородице, от всех родов избранная и всеми роды небесными ублажаемая! Воззри милостиво на предстоящия пред святою иконою Твоею люди сия, усердно молящияся Тебе, и сотвори предстательством Твоим и заступлением у Сына Твоего и Бога нашего, да никто же отыдет от места сего тощ упования своего и посрамлен в надежде своей, но да приимет кийждо от Тебе вся по благому изволению сердца своего, по нужде и потребе своей, во спасение души и во здравие телу.

Наипаче же осени и огради покровом Твоим, Милосердная Мати, Церковь Твою Святую, вышним Твоим благословением архиереи наши православныя укрепи, миром огради, и Святей Твоей Церкви целых, здравых, честных, долгоденствующих право правящих слово Своея истины даруй, от всех же видимых и невидимых враг, со всеми православными христианы, милостиво избави, и во православии и твердей вере до конца веков непоступно и неизменно сохрани. Призирай благосердием, Всепетая, и призрением милостиваго Твоего заступления на всю страну нашу, грады наша и град сей [или: храм сей, или: и духовный вертоград, зде сущий], и на сия богатыя Твоя милости неоскудно изливай. Ты бо еси всесильная Помощница и Заступница всех нас. Приклонися к молитвам и всех раб Твоих, ко святей иконеТвоей зде притекающих, услыши воздыхания и гласы, имиже раби Твои молятся во святем месте сем.

Аще же и иноверный, и иноплеменник, зде преходя, помолится, услыши, чадолюбивая Госпоже, и сего человеколюбне и милостивно соделай, яже к помощи ему и ко спасению. Ожесточенныя же и разсеянныя сердцы своими во странах наших на путь истины настави: отпадшия от благочестивыя веры обрати и паки святей Православней Соборней и Апостольстей Церкви сопричти. В домех людей Твоих и во братии святыя обители сея мир огради и соблюди, в юных братство и смиренномудрие утверди, старость поддержи, отроки настави, в возрасте совершеннем сущия умудри, сирыя и вдовицы заступи, утесненныя и в скорбех сущия утеши и охрани, младенцы воспитай, болящия уврачуй, плененныя свободи, ограждающи ны присно от всякаго зла благостию Твоею, и утеши милостивным Твоим посещением и вся благодеющия нам. Даруй же, Благая, земли плодоносие, воздуху благорастворение и вся, яже напользу нашу, дары благовременныя и благопотребныя, всемощным Твоим предстательством пред Всесвятою Живоначальною Троицею.

Прежде отшедшия отцы и матери, братию и сестры наша, и вся от лет древних ко святей иконе Твоей сей припадавшия, упокой в селениих святых, в месте злачне, в месте покойне, идеже несть печаль и воздыхание. Егда же приспеет и наше от жития сего отшествие и к вечной жизни преселение, предстани нам, Преблагословенная Дево, и даруй христианскую кончину жития нашего, безболезненну, непостыдну, мирну и Святых Таин причастну, да и в будущем веце сподобимся вси, купно со всеми святыми, безконечныя блаженныя жизни во Царствии возлюбленнаго Сына Твоего, Господа и Бога нашего Иисуса Христа, Емуже подобает слава, честь и поклонение со Отцем и Святым Духом, во веки веков. Аминь.azbyka.ru/days/ikona-ostrobramskaja-vilenskaja? 

 pravmir.ru›Цесаревич Алексей Романов

” pravmir.ru›Цесаревич Алексей Романов.  Продолжение   фотографий    опубликую   завтра   

/>О жизни, учении и «Словах» старца Паисия Святогорца

Кристина Полякова









Старец Паисий Святогорец
Старец Паисий Святогорец при жизни снискал известность у людей по всему миру – и это при том, что о нем не рассказывали СМИ, его не показывали по телевизору. Слава о нем передавалась посредством «сарафанного» радио – из уст в уста. Чтобы увидеть Старца или получить совет, люди приезжали из разных уголков планеты – Австралии, Африки, США, Канады, Франции, Румынии, Германии. Почитание старца Паисия в Греции сравнимо с пламенной любовью русских людей к преподобному Серафиму Саровскому. Теперь и в России, зачастую не зная Старца при жизни, не будучи с ним знакомыми, его успели полюбить горячей любовью многие благочестивые христиане, действенно ощущая молитвенное предстательство отца Паисия, его ходатайство за людей пред Богом, его безграничную любовь, доброту, милость, скорую помощь и благодатные утешения. Свидетельства очевидцев пророческого, богословского даров Старца, чудесных событий, связанных с ним, исцелений, в том числе раковых больных, парализованных, выливаются в целые книжные тома. Поучения и беседы Старца благоговейно записаны теми, кого Господь привел искать утешения и духовного опыта у этого подвижника, и мы сегодня имеем возможность вновь и вновь припадать к этому неиссякаемому духовному источнику.


***

Кто сегодня заботится о других? Никто. Только о себе. За это мы дадим ответ. Поэтому перед Богом, Который есть Любовь, мы ответим за это равнодушие.
Блаженный старец Паисий Святогорец

Богу угодно, чтобы человеки наставлялись человеками.
Святитель Игнатий (Брянчанинов)

О жизни старца Паисия


Святой Арсений Каппадокийский и старец Паисий Святогорец. Икона, подаренная московскому Сретенскому монастырю
Блаженный старец схимонах Паисий Святогорец (мирское имя Арсений Эзнепидис) родился 25 июля 1924 года (по старому стилю) в селении Фарасы, в Каппадокии (Малая Азия). Грудным ребенком он был перевезен в Грецию из-за малоазийской катастрофы, в результате которой греческое население после примерно 2,5 тысяч лет постоянного проживания в этом регионе вынуждено было переселиться на территорию современной Эллады в качестве беженцев, чтобы избежать гонений и резни со стороны турок.


Кроме маленького Арсения в семье было еще девять детей. Перед отъездом в Грецию мальчика окрестил святой Арсений Каппадокийский и дал ему свое имя, пророчески сказав: «Хочу оставить после себя монаха».

Семья Старца в конце концов обосновалась в Конице, что в Эпире, в северо-западной части Греции. Там и прошли детские годы старца Паисия.

В нем рано обнаружилось особое духовное призвание, избранничество, как и пророчествовал о нем святой Арсений Каппадокийский. С детских лет Арсений жил как подвижник, наслаждался чтением житий святых, усердно, с чрезвычайной ревностью и удивительной бескомпромиссностью стремился подражать их подвигам. Имел большую любовь ко Христу и Богородице, очень хотел стать монахом. Арсений отдавался непрестанной молитве, стараясь развить в себе главные христианские качества: любовь, смирение, терпение. В великом духовном трезвении, в молитвах и посте юный Арсений с горячей ревностью готовился к аскетической жизни.
«

Я уходил в горы… и забирался на какую-нибудь скалу, чтобы молиться там, как древние столпники
»

«Я уходил утром в горы, взяв с собой немного воды, и забирался на какую-нибудь скалу, чтобы молиться там, как древние столпники. Подростком я не водил компанию со сверстниками, они шли и убивали птиц, делали и другое, что мне не нравилось. И я общался с маленькими детьми. Они же, как старшего, почитали меня своим предводителем и радовались нашей дружбе. Я соблюдал посты – хотели поститься и они, так что у меня были проблемы с их мамами. “Не водитесь с ним, он вас доведет до чахотки”, – говорили мамы детям»[1], – так с улыбкой рассказывал Старец о своем детстве Афанасию Раковалису, автору книги воспоминаний о Старце «Отец Паисий мне сказал…», вышедшей в 2003 году.

В юношеском возрасте будущий старец выучился ремеслу плотника, желая и в этом быть похожим на Христа, Который до 30-летнего возраста плотничал в доме Своего отца Иосифа, прежде чем выйти на трехлетнюю проповедь. Когда в Греции началась гражданская война между правительственной армией и мятежниками-коммунистами (1944–1948), Арсений Эзнепидис был призван в действующую армию, получил воинскую специальность радиста и 3,5 года служил родине. В армии он продолжал подвижническую жизнь, отличался отвагой, самопожертвованием, высокой христианской нравственностью и многообразными дарованиями.


Старец Паисий Святогорец
«Когда намечалась какая-нибудь опасная операция, – рассказывал старец Паисий, – я стремился участвовать в ней. Если бы я проявил равнодушие и вместо меня пошел бы кто-нибудь другой да был бы убит – меня бы потом всю жизнь убивала совесть (то есть я был бы убиваем многократно), а на войне убили бы всего один раз…


Как-то раз бомбили наш лагерь. Я нашел поблизости канаву и укрылся в ней. В скором времени проходит кто-то и говорит: “Можно мне сюда?” “Давай!” – говорю. А места хватает ровнехонько на одного человека. В страхе, желая уберечься, он меня выдавливает наружу. Потом подошел и другой. Я вынужден был совсем выбраться из канавы. “Ничего, – говорю, – не беспокойся, Бог не оставит!” Только вышел – пролетела пуля и побрила мне голову. (Старец рассмеялся.) Вот так, почти что задела кожу, выстригла полоску в волосах. Сантиметром ниже – убила бы. Подивился я Промыслу Божию».

Беспощадная совестливость, мужество, отвага, безоглядная, безусловная самоотдача – таким старец Паисий был в молодости. «Он завоевал любовь и уважение всех – и солдат, и офицеров. Самопожертвование Старца, еще до того, как он стал монахом и встал на путь воина Христова, простиралось до готовности принять смерть ради любви к ближнему! Как далеко до этого нам, современным людям», – отмечает Афанасий Раковалис.

Отдав долг отечеству, около 30 лет от роду Арсений встал на путь монашеской жизни – той, к которой стремился с самого детства. Заметим, что в этом же возрасте Христос вышел на проповедь. Старец перенес много испытаний, но не был оставляем Господом. Еще будучи мирянином он не раз переживал божественные опыты жизни во Христе. Но когда стал монахом, особое благоволение к нему святых, Пресвятой Богородицы и Самого Господа сделалось очевиднейшим, как рассказывают сестры основанного им монастыря в Суроти. При этом он вел действительно подвижническую жизнь и открытую брань с врагом человеческим. «Думаю, аскетические подвиги Старца выходят далеко за рамки нашей эпохи с характерной для нее изнеженностью людей, избалованных даже в том, что касается образа их мышления, – говорит Афанасий Раковалис. – Поэтому подвиги старца Паисия сравнимы лишь с подвигами древних аскетов IV века. Нам с нашей расслабленностью даже слушать об этих подвигах бывает страшно!»


Исихастирий св. ап. Иоанна Богослова, основанный старцем Паисием. Суроти, Греция



В 1950 году Арсений стал послушником благодатного духовника – отца Кирилла, впоследствии игумена монастыря Кутлумуш († 1968). Некоторое время спустя отец Кирилл направил послушника в монастырь Есфигмен, где в 1954 году Арсений принял рясофор с именем Аверкий. Новоначальный монах безропотно и с радостью нес любые послушания, а выполнив свои, помогал и другим братиям закончить их работу. Аверкий постоянно молился, стараясь, чтобы этого не заметили окружающие. В том же году по совету духовного отца он перешел в обитель Филофей, стал учеником отца Симеона, известного своей добродетелью. Через два года отец Симеон постриг отца Аверкия в малую схиму с именем Паисий – в честь митрополита Кесарийского Паисия II, который также был уроженцем Фарасы Каппадокийской. На новом месте отец Паисий вел прежнюю жизнь: подвизался по любочестию и помогал, сколько мог, братии.

Отец Паисий подвизался в монастыре Стомион в Конице, где кормил с рук диких медведей, три года провел уединенно в пустыне святой горы Синай (в пещере святой Епистимии), только по воскресеньям спускаясь в монастырь святой Екатерины, большую же часть жизни пребывал в каливе на Святой Горе Афон. Он проводил жизнь в безвестности, всецело вручив себя Богу, Который явил и отдал его людям. Многие и многие приходили к Старцу и находили руководство и утешение, исцеление и покой своим измученным душам. Божественная любовь преизливалась из освященной души Старца, сияние Божественной благодати исходило от его преподобнического облика. Целыми днями без устали старец Паисий Святогорец забирал у людей их боль, расточая вокруг себя божественное утешение.

29 июня / 12 июля 1994 года после поистине мученических страданий, которые, по словам самого Старца, доставили ему пользу большую, чем подвижническое делание всей жизни, он почил о Господе. Местом его блаженной кончины стал Свято-Иоанно-Богословский женский монастырь (основан самим Старцем), расположенный близ селения Суроти, неподалеку от Салоник, в Греции. Старец Паисий погребен слева от алтаря монастырского храма преподобного Арсения Каппадокийского, который крестил его в детстве. В наши дни в церковных лавках можно встретить удивительные иконки с образом святого Арсения, на обратной стороне которых приклеена фотография отца Паисия, что вызывает умилительное чувство единения двух подвижников, неразрывной духовной связи учителя и ученика, который в ближайшее время тоже будет торжественно прославлен Церковью.

Интересная деталь: сегодня отец Паисий многими почитается как заступник на дороге, особенно водителей, пребывающих в пути ночью. В монастыре в Суроти благочестивые водители, и не только водители, конечно, могут приобрести фотографии Старца с наклейкой специально для автомобиля, чтобы Старец молитвенно хранил их в пути.





На могиле отца Паисия на белой мраморной табличке написано его скромное, смиренное завещание людям: непрестанно молиться. Живая очередь к могилке Старца не убывает…

«Я монах Паисий, рассмотрев свою жизнь, увидел, что я преступил все заповеди Господа, что я совершил все грехи. И не имеет значения, если некоторые из этих грехов я совершил в меньшей степени, потому что у меня совсем нет смягчающих вину обстоятельств, поскольку Господь оказал мне великие благодеяния. Молитесь, чтобы меня помиловал Христос. Простите меня, и да будут прощены мной все те, кто считает, что чем-то меня огорчили… Очень благодарен и снова прошу: молитесь».

Сотни и тысячи паломников стекаются в Суроти ежедневно, идут нескончаемым потоком, как это было и при жизни старца Паисия, чтобы помолиться, набрать земли с его святой могилы, воочию увидеть те места, где Старец нес свой подвижнический подвиг, подышать тем же воздухом, насладиться видом на живописное плато у подножия долины, захватывающий вид на которую открывается с горы, где расположен Иоанно-Богословский монастырь.

«Люди сегодня больны духовно»

– Скажите нам что-нибудь, геронда.
– Что я вам скажу?
– А что Вам Ваше сердце подсказывает?
– Мое сердце подсказывает мне вот что: «Возьми нож, изрежь меня на кусочки, раздай их людям и после этого умри»

Рассказывать о дарованиях отца Паисия можно бесконечно. «Сам Старец – это дар Божий людям. Не подумайте, что это преувеличение. Нет, это реальность, – говорит Афанасий Раковалис, автор нескольких книг о Старце. – Кто, как не Бог, украсил и почтил его столькими дарами! И как бесконечен и неограничен Он Сам, таковыми могут быть и дары Божии».

Из всех дарований Старца наибольшее впечатление на людей, которым довелось соприкоснуться с изливающимся из его сердца Божественным Cветом, производила любовь. «Любовь без границ, без внутренних колебаний, с абсолютным самопожертвованием, – рассказывает Раковалис. – Любовь пламенная, сладкая, всесильная. Божественная. Любовь, изливающаяся из глубин его души, без рассуждений, одинаково тепло принимающая в свои объятия добрых и злых, друзей и врагов, близких и дальних, достойных и недостойных, православных и инославных, людей и животных, и даже растения, но более всего устремленная к Богу. Это была нечеловеческая любовь. Такую любовь в сердце человека может родить только Святой Дух. Наши человеческие “любови” настолько ничтожны и своекорыстны, настолько временны и непостоянны, настолько эгоистичны и деспотичны, так легко переходят в антипатию и ненависть, что стыдно и неправомерно их сравнивать с любовью Старца»[2].


Старцы Иаков Эвбейский, Паисий Святогорец и Порфирий Кавсокаливит
Современник Паисия Святогорца старец Порфирий[3] сказал о нем следующее: «Благодать, которую имеет отец Паисий, стоит большего, потому что он приобрел ее своими подвигами, в то время как мне Бог даровал ее с малых лет, чтобы помогать людям. Таких святых (как отец Паисий) Бог посылает на землю раз в 400 лет!»


Блаженный старец Паисий оставил миру духовное завещание – беседы с монахинями и мирянами, которые вылились в шеститомное издание поучений Старца. Совсем недавно в России наконец вышел давно ожидаемый шестой том серии – «О молитве»; приобрести книгу можно в магазине «Сретение».

«Слова» – это разговоры обо всем, что может волновать современного человека на его духовном пути. Это ответы на все вопросы, которые могут тревожить людей в наше неспокойное время. Это добрый проводник-друг в поиске истины и обретении любви к Богу. Это книги о самом главном в жизни каждого из нас. К этим книгам невозможно не прикипеть всем сердцем.

Простой монах, получивший лишь элементарное образование в начальной школе, но щедро облагодатствованный мудростью по Богу, отец Паисий воистину истощал себя ради ближнего. Его учение не было проповедничеством или катехизаторством. Он сам жил по Евангелию, и поучения проистекали из его собственной жизни, характерной чертой которой являлась любовь. Он «образовывал себя» согласно Евангелию и в первую очередь учил своих современников всем своим обликом, а уже после этого – своей евангельской любовью и богопросвещенным словом.

«Слова» старца Паисия чрезвычайно актуальны. Это понимает каждый, кто впервые открывает для себя это духовное богатство, оставленное нам по великой любви Господа. «Слова» старца Паисия могут и должны стать для нас настольной книгой – добрым другом и советчиком. Однако Старец всегда подчеркивал и настаивал на важности применения поучений на практике, потому что над услышанным и прочитанным нужна духовная работа. В противном случае множество знаний не принесет никакой пользы.
«

Все мы – одна большая семья и братья между собою, потому что все люди – это дети Бога
»

Уникальность личности старца Паисия еще и в том, что собственный дар слова он распространял преимущественно в Греции. Его мудрые поучения и наставления были адресованы в первую очередь его соотечественникам – греческому народу. Однако впоследствии оказались чрезвычайно созвучны нуждам и потребностям людей самых разных национальностей. И конечно, литературное наследие отца Паисия Святогорца теплой струной отозвалось в сердцах русских людей. Сам Старец еще при жизни дал простое объяснение этому феномену: «Все мы – одна большая семья и братья между собою, потому что все люди – это дети Бога». В России старец Паисий Святогорец является, пожалуй, самым известным из афонских старцев. Подобно тому как архиепископ Симферопольский и Крымский Лука (Войно-Ясенецкий) – самый известный в Греции русский святитель.

«Слова» – духовная кладовая


Слова. Том 6. О молитве.
При жизни старца Паисия книг о нем написано не было. По радио, на телевидении, в печати о нем не упоминали. Однако советы, утешения и рассказы о чудесах, которые случались по молитвам старца Паисия, передавались от человека к человеку. К тому же предусмотрительные сестры обители святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова в Суроти, которую основал и опекал до самой своей кончины отец Паисий, записывали его слова и мудрые наставления. Сначала от руки, а в последние годы жизни Старца – с помощью магнитофона. Кроме того, каждая насельница монастыря сразу же после своих личных бесед со Старцем подробно записывала их содержание. Сохранились и письма, которые отец Паисий присылал в обитель. Впоследствии эти словесные сокровища сильно разрослись и сейчас являются поистине бесценным хранилищем, золотым духовным фондом, многоценной жемчужиной.


Благодаря стараниям всех тех благочестивых людей, которые приложили усилия для сохранения живого памятника Старцу – его слова, – уникальное духовное наследие сейчас систематизировано и издано в виде отдельных тематических томов, объединенных в серию «Слова» старца Паисия Святогорца.

В 1998–2001 годах на греческом языке были изданы первые три тома «Слов» старца Паисия. Перевод полного собрания поучений на русский язык было решено начать со второго тома «Духовное пробуждение», поскольку его тематика сегодня особенно злободневна. Переводчик почти что всех томов на русский язык иеромонах Доримедонт (Сухинин) особо отметил важность и остроту поучительного наследия Старца, так как люди в современном мире духовно больны, искажены, исковерканы, вовлечены в паутину нерадения, равнодушия, окамененного нечувствия, уныния и других страстей. А добрые, несущие теплую весточку сердечной любви «Слова» старца Паисия – это поистине уникальное мощное оружие в «противостоянии лукавым стараниям погрузить человечество в греховный сон»[4].

Язык «Слов» – удивительно живой, образный, изобилующий диалектизмами, фразеологическими оборотами, шутками, поговорками… Структура текста такова, что читаются книги легко и быстро – буквально «проглатываются». После прочтения каждого тома не терпится взять в руки следующий. И жаль, что всего их пока шесть. Ведь каждый раз это Встреча, после которое ощущается долгое послевкусие.

Хочется также отметить прекрасное оформление шеститомника: удобный большой формат книг (60х100/16), приятный на ощупь белый переплет, удобный для визуального восприятия текст, цветные иллюстрации, выделение отдельных мини-глав и подзаголовков в тексте красным курсивом, что позволяет быстро сориентироваться в поиске нужных тем, удобные указатели. Тираж каждой из книг – 5–7 тысяч экземпляров.

Каждый том «Слов» может считаться отдельной книгой. Первая – под названием «С болью и любовью о современном человеке» – разделена на четыре тематических раздела: о грехе и диаволе, о современной культуре, о духе Божием и духе мира сего, о Церкви в нашу эпоху. Второй том – «Духовное пробуждение» – состоит из пяти частей: об ответственности любви, о подвижничестве и благоговении, о духовной отваге, о зависимости от Неба, о духовном оружии. Третий том – «Духовная борьба» – рассказывает о брани помыслов, о справедливости и несправедливости, о грехе и покаянии, о силе исповеди, а также о черных силах тьмы. Четвертая книга – «Семейная жизнь» – это рассуждения Старца о том, каким образом следует создавать семью, о родителях, детях и их обязанностях, о духовной жизни, испытаниях, о смерти и будущей жизни. В первом разделе пятого тома «Страсти и добродетели» отец Паисий как под лупой рассматривает такие важные грехи, как себялюбие – мать всех страстей, гордость – корень зла, осуждение – величайшую несправедливость. Во второй части тома рассказ идет о противоположных этим страстям добродетелях: смирении, терпении, любви к ближнему, благородстве, любочестии и рассуждении, которое Старец именует венцом всех добродетелей.

Рассуждение всегда являлось мерилом слов и поступков Паисия Святогорца. Конечной целью для него было спасение души человека, обращавшегося к нему со своей болью, проблемой, неразрешимой ситуацией. Знавшие Старца помнят ту нежность, которая появлялась в сердце от его слов, какими бы строгими они подчас ни были. Это происходило потому, что задачей отца Паисия всегда было уврачевать зло, а не заклеймить человека стыдом. Он не ставил страсть своего собеседника к позорному столбу, но помогал ему освободить от нее душу. К любому человеку – совершенному созданию Божию – Старец относился с утешительной любовью, сердечной болью и смиренным расположением.
«

Знаете, какую духовную прибыль и духовный опыт приобретает человек, если он духовно работает надо всем, что встречается ему на пути?
»

Рассказывает монахиня Филофея, игумения обители святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова в Суроти: «Общение Старца с сестрами обители обычно строилось в виде его ответов на вопросы. Главной темой личных бесед всегда был духовный подвиг. Старец из всего умел извлекать пользу для души. Любая мелочь и пустяк могли стать поводом для разговора на серьезную тему. Он говорил: “Я всё использую для связи с горним, с Небом. Знаете, какую духовную прибыль и духовный опыт приобретает человек, если он духовно работает надо всем, что встречается ему на пути?” Встречаясь с людьми – такими непохожими друг на друга, – Старец не просто терпеливо выслушивал то, что они ему доверяли. С присущими ему простотой и рассуждением он проникал в самую глубину человеческих сердец. Их боль, тревогу, трудности Старец делал своими. И тогда – неприметным образом – происходило чудо: изменение человека».

Старец Паисий надеялся, что его наставления, рассказы, притчи, истории и примеры из жизни, которые в течение 28 лет по крупицам собирались и бережно хранились монастырской общиной, вселят в монахинь и мирян добрую обеспокоенность. Чтобы мы с любочестием подвизались, а зло отступило и на земле воцарился мир Божий. В поучениях Старца мы находим ответы на многие наболевшие, неразрешимые, на наш взгляд, вопросы. Вопросы, которые волнуют и тревожат каждого, кто задумывается о своей жизни и собственном спасении. Каждого, кто не равнодушен к тем духовным ужасам и скорбям, в которых погрязло человечество. Каждого, кто ищет свет во мраке бездуховного. Каждого, в ком горит огонек творчества, кто «духовной жаждою томим». В сердцах неравнодушных, отзывчивых читателей духовное семя старца Паисия найдет добрую землю и обязательно даст обильный плод. «Иже слышат слово и приемлют, и плодствуют» (Мк. 4: 20).

С болью и любовью о современном человеке

Бог творит чудо, когда мы сердечно соучаствуем в боли другого человека.
Блаженный старец Паисий Святогорец


Старец Паисий Святогорец
По словам старца Паисия, задача духовной жизни состоит в отбрасывании собственной самости, эгоизма и зацикленности на себе. Именно тех «добродетелей», которые сейчас особенно пропагандируются в обществе, где постулатами являются лозунги «Живем только один раз!», «Бери от жизни всё!», «Живи для себя!» И здесь, как глоток из чистого живительного источника, светлые, радостные, дышащие верой, надеждой и искренней любовью слова старца Паисия: «Когда ты выбрасываешь из себя свое “я”, в тебя бросается Христос». Старец неоднократно подчеркивал, что, не развив в себе духа жертвенности, приобщиться жизни Христовой невозможно. Без жертвы можно стать лишь формальным христианином, человеком, не имеющим внутренней жизни.


«Благий Бог прежде всего заботится о нашей будущей жизни и только потом – о жизни земной», – отмечал Старец. Сам он, как пишет в предисловии к первому тому «Слов» игумения обители святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова монахиня Филофея, общаясь с людьми, имел ту же цель: помогая человеку познать волю Божию и соединиться со своим Творцом, отец Паисий готовил его к Небесному Царствию. Приводя примеры из области природы или науки, искусства или повседневного человеческого бытия, Старец не рассматривал их отвлеченно, в отрыве от духовной реальности. Он стремился пробудить ото сна души своих собеседников, с помощью притчи помогал им постичь глубочайший смысл жизни и «ухватиться за Бога». «Я вас, как солнышко, грею», – говорил Старец, имея в виду, что солнечное тепло необходимо, чтобы распустились цветочные бутоны, так и нежное пастырское прикосновение к душе помогает ей раскрыть себя и исцелиться от недуга.

«Это было воистину богопросвещенное пастырство, – отмечает игумения Филофея. – Оно нередко готовило почву души к принятию строгого слова о не допускающей компромиссов евангельской истине. Поэтому даже самое строгое слово старца Паисия воспринимается сердцем как целительная роса».

Глубина духовного богословского содержания писем Старца, которые он писал в монастырь в Салониках, говорит о том, что они плод Божественного просвещения. «Слово Божие рождается, а не пишется»[5].

Старец Паисий хотел, чтобы всякий человек – будь он монахом или мирянином – взыскал «монашескую жизнь», происходящую из всецелой самоотдачи человека Богу. Так человек освобождается от чувства ненадежности, порождаемого верой в свое «я», и еще в этой жизни вкушает райскую радость.

«Как мучаются люди!»
«

Если люди не доверились Богу настолько, чтобы полностью на Него положиться, то им не избежать страданий
»

Отец Паисий с сочувствием относился к событиям, которые происходили и продолжают происходить в мире. Болел душой за людей, сострадал им. «Мир мучается, – говорил Старец, – погибает, и, к несчастью, все люди вынуждены жить среди этого мирского мучения. Мучения людей не имеют конца. Общее разложение – целые семьи, взрослые, дети. Каждый день сердце мое обливается кровью. Большинство ощущает великую оставленность, безразличие – особенно сейчас, – ощущает это повсюду. Людям не за что держаться. Прямо по пословице: “Утопающий хватается за собственные волосы”, то есть утопающий ищет, за что бы ухватиться, как бы спастись. Люди ищут, обо что бы им опереться, за что ухватиться. И если у них нет веры, чтобы опереться на нее, если они не доверились Богу настолько, чтобы полностью на Него положиться, то им не избежать страданий. Доверие Богу – великое дело»[6].

Своими мудрыми наставлениями Старец дает утешение и надежду, говоря о единственно возможном выходе из людских мучений – этого ада на земле. Он еще раз напоминает о необходимости отрыва от нашей самости: «Если болеть и беспокоиться о других, а не о себе самом, то весь мир видно, как на рентгене, который просвечивает духовными лучами. Переживаемые нами годы очень трудны и опасны, но в конце концов победит Христос. Среди царящей расхлябанности необходим подвижнический дух. Образцами в духовной жизни должны быть святые, а не люди мира сего».

«Бог не бросает нас на произвол судьбы»


Старец Паисий Святогорец
Отец Паисий постоянно подчеркивает, что сегодня каждый человек делает то, что хочет и что взбредет ему в голову. Но отмечает, что Бог не оставляет Свое создание, Он помогает людям. Этим Старец дарит нам надежду на спасение, на то, что мы, наконец, «придем в себя», пробудимся духовно и восстанем против врага человеческого. Но реализация этого спасения возможна только при условии, что сам человек приложит усилия. Сделает собственный выбор в пользу света и добра.

«

Бог оберегает нынешний мир обеими руками, тогда как в прежние времена – только одной
»

Вот как говорил Старец о положении человека в современном мире: «Сегодня, если человек хочет жить честно, духовно, то в мире ему не находится места, ему приходится нелегко. Другие увлекают, ведут его вместе с собой. Если все идут в одно и то же место, то кому-то одному сложно не идти вместе со всеми – даже если он этого не хочет. И если он будет невнимателен, то покатится под горку, его унесет вниз мирской поток. Несмотря на то, что мы довели себя до такого состояния, Бог не бросает нас на произвол судьбы. Он оберегает нынешний мир обеими руками, тогда как в прежние времена – только одной. Сегодня, когда человека окружает столько опасностей, Бог оберегает его, словно мать ребенка, начинающего ходить. Большинство людей находится в таком состоянии, что страшно сказать. Один пьян, другой разочарован жизнью, у третьего задурманена голова, четвертый от боли измучен бессонницей. Все эти люди водят машины, гоняют на мотоциклах, выполняют работу, сопряженную с риском, работают на опасных станках. Сколько народу давно могло бы перекалечиться! Как же хранит нас Бог, но мы этого не понимаем».

Старец предохранял людей от господствующего в странах Западной Европы духа рационализма: «Надо думать о том, что ты – образ Божий и тебе во всем следует быть похожим на своего Творца. Если человека побуждает к действию именно эта мысль, то он движется в верном направлении. В противном случае он подвергается опасности впасть в гуманизм».

Самое печальное заключается именно в том, что люди сейчас действительно не понимают, не осознают и, к сожалению, не хотят осознавать, куда катится мир. Мир перевернулся: моральные ценности встали с ног на голову, они искажены, а у молодежи нравственные ориентиры вообще исковерканы. Равнодушие, бесчувственность, страдания, разобщенность душ и одиночество – постоянные спутники современного человека. Но это касается человека неверующего. У человека духовного, по словам Старца, нет скорбей: «Когда в человеке умножается любовь и его сердце опаляется Божественным рачением, то скорбь уже не может найти в нем места. Люди причиняют такому человеку боль и страдания, однако их побеждает великая любовь ко Христу».

Отец Паисий предупреждал, что не следует делать выводов о человеке на основании видимого – коль скоро мы не в состоянии различить, что он скрывает в себе[7]. Это очень важное замечание. «Человек для другого человека – тайна», – часто повторял он. «Не будем делать выводы, судя по внешности, не проверив всего, тем более если нам не хватает Божественного просвещения или опыта»[8].

Духовная борьба

Тот, кто познает себя по-настоящему, имеет смирение.
Блаженный старец Паисий Святогорец

Кто я? Зачем я живу? В чем смысл моей жизни? Наверное, нет такого человека, который хоть однажды не задавался бы этими вопросами. Чтобы приблизиться к пониманию того предназначения, которое задумал Творец для Своего создания, старец Паисий предлагает человеку поcтоянно погружаться в интроспекцию: «Исследование себя – это самое полезное из всех прочих исследований. Человек может читать много книг, однако, если он не следит за собой, всё прочитанное не приносит ему никакой пользы. А вот если он за собой следит, то польза, которую он получает, велика, даже если он читает немного. В последнем случае поступки, поведение человека утончаются – что бы он ни делал. А иначе он совершает грубые ошибки и не понимает этого».

По словам Старца, задача человека состоит в познании себя. Не осознав своего ветхого человека, христианину невозможно научиться смирению – матери всех добродетелей. Если в человеке нет смирения, он не сможет выйти на духовную орбиту. Таким образом, человек остается на орбите мирской. «Человек, совершающий работу, необходимую для познания себя, – пояснял отец Паисий, – похож на того, кто глубоко вкапывается в землю и находит в ней полезные ископаемые. Чем более мы углубляемся в самопознание, тем ниже мы себя видим. Таким образом, человек смиряется, однако десница Божия его постоянно возвышает. И когда человек наконец познает себя, смирение становится уже его состоянием и Благодать Божия в обязательном порядке имеет право на “продление аренды” в его сердце. Гордость такому человеку уже не грозит. А тот, кто не совершает над собой подобного делания, постоянно прибавляет к своему духовному мусору всё новый и новый, увеличивает свою мусорную кучу, какое-то недолгое время гордо сидит на ее вершине и в конечном итоге проваливается вниз».


Старец Паисий Святогорец с паломниками на Афоне



Из бесед со Старцем:

«– Геронда, а что больше всего помогает человеку исправиться?

– Прежде всего – воля. Воля, желание исправиться – это, некоторым образом, добрый почин. Затем человек должен понять, что он болен, и начать принимать соответствующие духовные антибиотики»[9].

Старец Паисий с любовью указывает нам, нерадивым чадам Господа, что главное – осознание человеком факта необходимости познать и признать свои недуги. К тому же обязательным условием в процессе изучения собственной сущности является чувство радости: все наши действия должны сопровождаться внутренней радостью. Только после этого человек может приступать к «лечению» – когда он будет внутренне готов к принятию духовных пилюль. И тогда его начнет укреплять Христос. Для человека чрезвычайно важно осознать собственные немощь и греховность. Старец Паисий ласково напоминает человеку, что без признания своих ошибок и погрешностей невозможно «вывернуть» себя наизнанку и увидеть свое истинное лицо – своего ветхого человека. А без этого, как уже говорилось выше, ни познание себя, собственного «я», ни спасение невозможны. Однако если человек признает свои немощи, он освободится.
«

Доброе познание себя приводит Бога в умиление и дает нам Божественную помощь и райскую радость
»

«Доброе познание себя, – говорил отец Паисий, – приводит Бога в умиление и дает нам Божественную помощь и райскую радость». Но тут же предупреждает, что бывает и противоположное познание себя – недоброе. Это происходит тогда, когда человек оправдывает себя, успокаивает свои помыслы. То есть имеет ошибочное познание своего внутреннего человека. «Надо всегда прилагать хоть малое старание исправиться», – отмечал Старец. Для того чтобы человек исправился, в нем должно присутствовать внутреннее сокрушение с искренним покаянием.

Из бесед со Старцем:

«– Геронда, а можно ли осознавать свою ошибку и при этом не преуспевать?

– Когда человек осознает свою греховную ошибку и снова, не желая того, ее совершает, то это значит, что у него есть гордость или предрасположенность к гордости. И поэтому Бог не помогает ему преуспеть. Если человек осознает свою греховность, то это великая сила, великое дело. Потом человек начинает гнушаться, смиряется, приписывает всё доброе человеколюбию и благости Божией и чувствует великую благодарность Ему. Поэтому Бог любит грешников, осознающих свою греховность, кающихся и живущих со смирением, больше, чем тех, кто много подвизается, однако не признает своей греховности и не имеет покаяния»[10].

Опыт от наших падений

В исследованиях самих себя, как рассуждал Старец, будет очень полезно время от времени рассматривать свою жизнь: шаг за шагом, начиная с детского возраста. Это необходимо для того, чтобы видеть, где человек находился раньше, где находится сейчас и где должен находиться. Не сравнивая прошедшего с настоящим невозможно понять, что, даже будучи в более-менее неплохом состоянии, всё равно человек находится не там, где ему следовало бы находиться. И он не поймет того, что огорчает Бога.
«

Падения помогают познать самого себя. Всё выходит наружу, и потихоньку совершается полезная работа над собой
»

Когда человек молод, у него есть оправдание в том, что он находится в не слишком-то хорошем состоянии. Однако у него нет оправдания, если он, выйдя из юного возраста, пребывает в том же состоянии или же исправляется недостаточно. Старец Паисий подчеркивает, что чем больше проходит лет, тем более духовно зрелым должен становиться человек. О падениях и ошибках он говорил как о пользе для человека, которую надо уметь извлекать: «Часто даже переменчивые взлеты и падения в духовной борьбе помогают человеку в том, чтобы он плодотворно и уверенно совершал свой духовный путь к Богу. Внимательно следя за всем происходящим и используя всё во благо, мы приобретаем опыт, используя который получаем немалую помощь. Падения помогают познать самого себя. Всё выходит наружу, и потихоньку совершается полезная работа над собой».

Духовная борьба – это война человека с самим собой, своими слабостями, недостатками и страстями. Старец советует определить «координаты» слабых мест нашего характера и после этого стараться наносить удары в эти места. «Следует знать, – обращает наше внимание отец Паисий, – что даже самые духовные люди и те не застрахованы от опасности. Поэтому они постоянно страхуют себя в Боге, надеясь лишь на Бога и не надеясь на свое “я”, потому что “я” приносит все духовные несчастья»[11].

Чтобы не расплескать, сохранить и приумножить духовное богатство, следует «ловить себя на месте преступления»[12], как любил говорить Старец. Тот, кто это делает, совлекается своего ветхого человека и выходит на правильную духовную дорогу. Наш ветхий человек расхищает то, что делает человек новый. Выучившись ловить нашего ветхого человека на месте преступления, мы ловим вместе с ним всех остальных воров, расхищающих то доброе, что дарует нам Бог. Таким образом, духовное богатство остается у нас.

Духовное делание с увеличительным стеклом


Старец Паисий Святогорец на крестном ходе. Афон
Истинная сущность человека проявляется во взаимодействии с другими людьми. В окружающих, как в зеркале, отражаются все наши недостатки и достоинства. Человек, находящийся на пути духовной борьбы, для самоисследования должен активно и грамотно использовать возможности, предоставляемые этой отражающей поверхностью. Рассматривать все свои мельчайшие особенности, излюбленные привычки, часто повторяемые ошибки как под лупой. И безжалостно выкорчевывать ветхие сорняки, которыми стремительно зарастает наш внутренний сад на протяжении всей жизни. По словам отца Паисия, борьба со страстями – это постоянное сладкое мученичество за соблюдение заповедей ради любви ко Христу. «Обтесывание нужно для того, чтобы счистить кору ветхого человека»[13].


«Наш ветхий человек – это живущий в нас злобный “квартиросъемщик”, – насмешливо говорил Старец, речь которого всегда отличалась метким употреблением эпитетов. – Для того чтобы этот “квартиросъемщик” ушел, мы должны разрушить его жилище и начать возводить новое здание – строить нового человека. Но эта грандиозная постройка (которую можно назвать главным делом нашей жизни) должна начинаться с обновления фундамента, на котором будет держаться всё здание. Пока в роли фундамента выступает наш ветхий человек, возводить новое здание опасно в силу его шаткости и неукрепленности».

Родиться заново, воскреснуть невозможно без покаяния – именно с него начинается обновление ветхого человека. Это как старая кожа, как засохшая краска, которая откалывается слой за слоем – и на свет появляется гладкий чистый холст, готовый к принятию новой палитры расцветок. «Мы не имеем оправдания, когда не хотим покаяться и исповедаться, – отмечал отец Паисий, – но желаем оставаться запачканными. Есть люди, которые, думая, что впадут в тот же грех, не исповедуются, то есть к старой грязи прибавляют еще новую (однако если у них испачкается одежда, она ее стирают)»[14].

От покаяния приходит Божественное утешение. Старец Паисий объяснял, что нужно научиться отдавать себя миру и ближнему, тогда в сердце человека воцарятся мир и покой. В те моменты, когда мы по-настоящему забываем о себе (творя дела милосердия и благотворительности, отдавая свое время ближнему, помогая болящему, заботясь о ребенке), нами обретается истинный смысл жизни.
«

Отдавай, отдавай, не думая о себе. Чем больше будешь отдавать, тем больше будешь получать!
»

«Отдавай, отдавай, не думая о себе. Чем больше будешь отдавать, тем больше будешь получать, потому что Бог будет тебе в изобилии подавать Свою благодать и любовь. Он станет тебя сильно любить, а ты Его, потому что перестанешь любить себя, свое “я”, которое требует, чтобы его питали гордость и эгоизм, а не благодать Божия, подающая душе все необходимые соки, изменяющая плоть божественным изменением и заставляющая человека сиять невещественным светом»[15].

Тех людей, которые не желают покаяться, старец Паисий называет самыми неразумными в мире – не только потому, что «у них постоянно тяжесть на душе, так как они не каются, чтобы освободиться от этого малого ада, ведущего к еще худшему, вечному, но и потому, что они лишаются на земле райских радостей, которые намного сильнее в раю, возле Бога»[16].

Подвиг

«Так как наше тело связано с душой и задача плоти состоит в том, чтобы подчиняться духу и послушно служить ему для приведения души в доброе устроение, от тела нам нужна только отчасти его сила, а не его бесчинства»[17], – рассуждал старец Паисий.

«Поэтому уход за осленком (плотью) должен производиться с рассуждением. Надо кормить его подходящим ячменем, чтобы мы могли держать его в узде и чтобы он не бесчинствовал, не лягался и как-нибудь – упаси Бог! – не сбросил нас в пропасть. Беда в том, что плоть низвергает душу в ад, тогда как осленок своего наездника – самое большее – может сбросить в пропасть, что не повредит душе его хозяина».

Любовь


Старец Паисий Святогорец
Отец Паисий указывал на то, что Бог всегда всё устраивает ради человеческого блага. Весь мир Бог создал для человека: от растений до животных и птиц, от малого до великого. «Сам Бог, – говорил Старец, – принес Себя в жертву, чтобы спасти человека. Однако многие из нас, к несчастью, остаются безразличными ко всем благодеяниям Божиим и ранят Его своей великой неблагодарностью и бесчувствием, хотя Он и дал нам вместе со всеми прочими Своими благами наследственную совесть»[18].


Совесть – главный закон, который Бог написал глубоко в сердце человека. Этот закон, по словам Старца, каждый из нас, рождаясь, получает от своих родителей, как ксерокопию. «Те, кто утончают свою совесть через ежедневное исследование самих себя, уже чувствуют себя чужими этому миру, и мирским людям их утонченное поведение кажется странным. Однако те, кто не исследуют своей совести, не получают пользы ни от духовного чтения, ни от советов старцев. Они не могут соблюдать и заповедей Божиих, потому что становятся бесчувственными».

Старец говорил, что каждый человек сдает экзамены в этой жизни, чтобы попасть в иную жизнь, вечную – в рай.
«

Горячая любовь Христова питает лучше всякой вещественной пищи, давая душе и телу множество калорий
»

«Горячая духовная любовь делает людей чувствительных еще более чувствительными, а бесстыдных – более бесстыдными. Горячая любовь Христова питает лучше всякой вещественной пищи, давая душе и телу множество калорий, и зачастую без лекарств исцеляет неизлечимые болезни и успокаивает души»[19].

«Старец нас толкал вместе с собой на небо»

Это как когда ты находишься рядом с камином, то чувствуешь тепло, хотя с твоей стороны нет никаких действий.
Афанасий Раковалис


Старец Паисий Святогорец
Изучая литературное наследие, оставленное нам старцем Паисием Святогорцем и заботливо собранное людьми, которые его любили, невозможно не проникнуться ответной любовью. Любовью с оттенком сердечной боли. От того, как многого мы не понимаем и как мало любви отдаем Богу, миру, ближнему. В то время как каждое слово старца Паисия пронизано дыханием светлой, искренней любви к миру и человеку.


В каждом словесном послании, которые по великой любви Господа к человеку остались от старца Паисия, – тихая боль отца за своих нерадивых чад. Какую бы страницу его писем или бесед с мирянами и монахинями ни открыл человек, везде явственно ощущается дух любви и радости. Старец наставляет нас с любовью, которой он был одарен от Святого Духа, учит нас с чистым, открытым, искренним сердечным расположением. В каком бы настроении человек ни обратился к помощи Старца, со страниц его поучений он неизменно получает свет, радость, чувство покоя. А чувство юмора старца Паисия просто невозможно не заметить и не прочувствовать – оно потрясающе прозорливо. Как меткие стрелы, смазанные в масляном растворе любви Старца, они попадают точно в цель, отзываясь в душе тихой радостью и ликованием.

Особо стоит отметить удивительную речь Старца, которую старался передать нам переводчик серии «Слова» иеромонах Доримедонт (Сухинин). Она очень живая, насыщенная, тон мягкий, радостный и оптимистичный. Еще и по этой причине после соприкосновения с трудами отца Паисия на сердце всегда легкость и умиротворенность. Каждый раз улыбка на устах. Даже сами слова, междометия, восклицания, обороты речи, уменьшительно-ласкательные суффиксы, которыми от избытка любви изобилует речь Старца, окрашены в теплые, нежные тона. В которых – любовь. Любовь к миру, человеку, животным, растениям, даже к песчинкам – каждой Божественной материи на земле.

Слова Старца светятся бесконечным внутренним светом. Этот свет и эти слова – от Бога. Когда постигаешь и принимаешь эти речи и слова, все человеческие проблемы и проблемки кажутся незначительными и смешными, теряют свое значение, часто надуманное в силу слабости человеческого естества. Своими мудрыми поучениями, притчами, рассказами, историями, прибаутками старцу Паисию на первый взгляд легко и без труда удавалось «приподнять» человека над повседневностью, сделать так, чтобы он вышел за рамки своей скорлупы, своего «я» и оглянулся вокруг. Повернулся к миру лицом, хоть на какое-то время смог забыть о собственном эгоизме, увидеть самого себя и своего ближнего как в зеркале. И хоть на минуту прикоснуться к Божественной любви, которая исходила от Старца, чтобы прочувствовать истинную радость – радость созерцания удивительной красоты каждого мгновения жизни.

Старец Паисий научил меня видеть эту красоту в каждом Божием творении. Ничто в нашей жизни не бывает случайным. Поэтому я благодарна, что именно старец Паисий посредством бумажного слова стал моим первым «духовным наставником». Но ведь любовь – это не телесная материя, у нее нет тела, плоти. Именно через слово Господь привел в Церковь – через лучезарные «Слова» старца Паисия Святогорца, которые, как светящееся облако, обволакивают душу человека. Это облако – теплые объятья Старца, его молитвенный подвиг за нас ко Господу, его искрящаяся любовь, наполняющая мир и сердца людей, в которых хоть на мгновение, но исчезает боль, муки одиночества, уныние, забвение. И это лишний раз доказывает, что Святой Дух может излить Свой свет в сердце каждого из нас. Но для этого нам надо потрудиться, а не «дуть в свою дуду», как любил шутливо пожурить Старец тех счастливчиков, которым Бог сподобил в земной жизни приобщиться к уникальной личности блаженного старца Паисия Святогорца.

Кристина Полякова


11 июля 2014 года.pravoslavie.ru›put/72132.htm Фото автора.

[1] Афанасий Раковалис. Отец Паисий мне сказал… М.: Святая Гора, 2003. С. 9.

[2] Там же. С. 15.

[3] Греческий старец иеросхимонах Порфирий (Байрактарис; 1906–1991) – знаменитый современник старца Паисия, прославившийся множеством чудес и даром прозорливости.

[4] Паисий Святогорец, старец. Слова. Т. 2: Духовное пробуждение. М.: Святая гора, 2009. С. 10.

[5] Паисий Святогорец, старец. Письма / Пер. с греческого [Говорун С.]. М.: Святая Гора, 2009. С. 9.

[6] Паисий Святогорец, старец. Слова. Т. 1: С болью и любовью о современном человеке. М.: Святая Гора, 2009. С. 27.

[7] См.: Паисий Святогорец, старец. Слова. Т. 3. Духовная борьба. М.: Святая Гора, 2008. С. 96

[8] Паисий Святогорец, старец. Письма. С. 191.

[9] Паисий Святогорец, старец. Слова. Т. 3: Духовная борьба. С. 171

[10] Там же. С. 179.

[11] Паисий Святогорец, старец. Письма. С. 85.

[12] Паисий Святогорец, старец. Слова. Т. 3: Духовная борьба. С. 165.

[13] Паисий Святогорец, старец. Письма. С. 191

[14] Там же. С. 85

[15] Паисий Святогорец, старец. Слова. Т. 5: Страсти и добродетели. М.: Святая Гора, 2008. С. 50.

[16] Паисий Святогорец, старец. Письма. С. 143.

[17] Там же. С. 71.

[18] Там же. С. 104.

[19] Там же. С. 109.
 

Юлочка
Реальная история про девочку и святителя Луку, с которым она познакомилась во время войны на железнодорожной станции

Священник Димитрий Шишкин








Меня, отец Дмитрий, Юлией зовут… Юлия Дмитриевна Миронова. Происхожу я из семьи этнических немцев. Мой прадед, Карл Августович, до революции был главным аптекарем в Петрограде. Семья у него была большая, можете себе представить – пятнадцать душ детей, но после революции жена, семь сыновей и две дочери уехали в Германию, а он остался.




Ему всё равно было, белые перед ним или красные, он ко всем старался относиться по-человечески и честно исполнять свой долг. Но когда прадед отказался отдать свой трёхэтажный особняк под «уплотнение», Ленин сделал ему «подарок» – отправил в Сибирь.


По дороге в ссылку, от потрясения и переживаний, – а может и заболел чем, я уж точно не знаю, – словом, прадедушка мой умер где-то под Барнаулом. Из уважения к нему какие-то простые люди сохранили его тело в подвале на льду, сообщив в Петроград его младшей дочери, – моей бабушке, – где он. А бабушка только что родила мою мать, но тем не менее вместе с дедушкой они собрались и уехали из Петрограда, чтобы похоронить прадедушку как подобает.

Потом из Барнаула они уехали в Новосибирск, да там и остались. В этом городе я и родилась 20 августа 1935 года.

Девчонка я была боевая, моторная. Пацанка. В куклы никогда не играла. Но зато с детства любила петь, голосок у меня был хороший и ещё… и ещё у меня был самодельный игрушечный театр. Я его называла «Театр “Счастье”». Всё там было красиво, нарядно, празднично. Просто загляденье. Мне, помню, дедушка помогал фигурки вырезать, платья мастерили, наряды – с бабушкой, с мамой. Я вообще театр любила. И даже устраивала в своём игрушечном театре разные сцены – для каждой «постановки» свои декорации, костюмы. Что вы… всё серьёзно! Вот это, пожалуй, было единственное моё «девчачье» увлечение, а так всё больше с мальчишками дружила. Сорванец такой, всё правду-матку резала.

Ну вот. А потом – война. Мама специалист по бетону была, ну и пропадала сутками на заводе. У нас под Новосибирском развернули завод прямо в поле. Огроме-енный… Прямо на землю устанавливали бетонные подушки, а на них станки, от дождя натягивали брезентовый тент и – вперед! А рядом рабочие строили цеха. Работали на износ. Мальчишек лет по четырнадцать помню. Один у станка стоит, а другой тут же – в ящике с ветошью –отсыпается, грязный весь, чумазый, худой. Сменщик его работает, покуда на ногах стоять может. Какие там восемь часов, о чём вы! Жили на заводе. Когда уже стоять невмоготу – разбудит напарника – хлобысь на его место, и уже спит, как убитый. Ни тебе перерывов, ни перекуров. Женщина ходила с котелком: разбудит мальца, с ложки, как маленького, покормит и дальше идёт, а тот уже спит. Страшно выматывались люди, особенно когда самые напряжённые дни были на фронте. Но не дай Бог мальчишке у станка допустить брак! Могли тут же подойти НКВДшники и арестовать голодного, сонного паренька и увезти неизвестно куда. Я это видела своими глазами. Люди плакали, просили, но на чекистов это всё не действовало. Страшные это были люди.




Ну, а в феврале сорок третьего года закончилась Сталинградская битва и, знаете, такой подъём был у всех, воодушевление, казалось – победа уже совсем скоро! И вот братья мои двоюродные – Петька и Коля – обоим по пятнадцать лет, решили сбежать на фронт.


То есть не то, чтобы на фронт; они решили: раз под Сталинградом наши победили, значит, теперь на фронте вроде как и без них обойдутся, а вот в партизаны податься или в разведчики – это дело другое. Ну, мальчишки, что тут скажешь… И вот они надумали сбежать, а меня решили с собой прихватить в качестве переводчицы. У меня ведь бабушка – этническая немка, и я с детства немецкий знала наравне с русским.

Ну, что… Без долгих сборов, как были, – еды только кой-какой прихватили и всё, – удрали. Добрались до станции, забрались тайком на платформу с тюкованным сеном и отправились воевать.

Ехали хорошо. Лето, тепло. Смастерили себе там в сене хибарку, словом, не война, а войнушка, – детский сад, честное слово. Доехали мы так до станции Котлубань. А там промзона повсюду, военные предприятия, как раз те, что работали на Сталинград, победу ковали. Военизировано всё. Помню, рельсы тянутся в каком-то яру, а по боками бетонные стены с блиндажами, со штабами, с огневыми точками. Ну и на станции нас обнаружил патруль. Снял с платформы и отвёл в один из штабов.

Там, помню, довольно уютно было, мирно. Какие-то связные постоянно приходили, отдыхали, кушали, сменяли друг друга. Словом, прифронтовая жизнь, но относительно спокойная, размеренная. Принял нас какой-то комиссар, приветливый на удивление, всё расспрашивал меня, кто я да откуда. Косички мне даже заплетал, помню. Такой симпатичный мужчина. Вот мы с ним общались, а тем временем привели пленного немца и принесли его кожаный портфель. Оказалось, этот немец – инженер, специалист по строительству мостов. А комиссар уже знал, что я по-немецки шпарю и говорит мне: «Ты пока поболтай с ним, – о доме, о семье расспроси, – а я пока документы его посмотрю».

Немец оказался не немец даже, а ингерманландец – это такая этническая группа: мужчины все белокурые, рослые красавцы с голубыми глазами… Раньше таких в гренадёры брали… Ну и этот тоже видный был, да и просто человек приятный. Христофером звали, как сейчас помню. Как-то мы с ним быстро разговорились и уже через полчаса пели вместе «Лёрелею» Гейне. Он со мной, ребёнком, общаясь, даже приободрился малость. Подумал, может, что всё обойдётся.

А надо сказать, в это время от Берии было указание: искать среди пленных немцев специалистов по ракетному делу. Нам это сам комиссар рассказал ещё раньше. И вот он документы немца просмотрел, отложил их и так, мимоходом говорит: «Нет, этот нам не нужен, придётся его расстрелять».

А я как услышала – у меня аж сердце зашлось. Я к этому комиссару так и кинулась.

– Вы что, – говорю, – как это расстрелять? Пленных нельзя расстреливать…

У него лицо изменилось. Каменное такое стало, глаза стальные. И говорит мне сквозь зубы:

– Что, родная кровь взыграла? Да я вас обоих сейчас…



Ну, тут братья мои поняли, что дело дрянь, и давай за меня заступаться: «Да вы, – говорят, – товарищ комиссар, её не слушайте! Девчонка, что с неё возьмёшь!»



Он и говорит тогда:

– Значит так, я вас, хлопцы, возьму, а этой пигалицы чтобы и духу здесь не было. Отведите её на станцию и отправьте домой.

Ну, делать нечего. Повели меня на станцию. А тут бомбёжка началась, и вот мне осколком разрубило ухо, видите – шрам до сих пор остался. На станцию прибежали, а с меня кровь хлещет. Смотрим – какой-то эшелон, рядом женщина-врач, мы к ней… Она меня затащила внутрь, рану обработала и стала зашивать… А тут состав тронулся, братья едва успели спрыгнуть и толком ничего обо мне не рассказали. Вот так я домой поехала. Сижу. Голова бинтами замотана, как шлем у танкиста. Отвоевалась, значит.

Ну, стали у меня допытываться: кто я и откуда, а я молчу… Не хочу домой, и всё. Решила остаться в поезде, помогать раненым. Так мы Новосибирск и проехали, – ночью, кажется. Наконец, добрались до Красноярска и здесь решили меня всё-таки сдать в милицию. И вот врач эта, которая ухо зашивала, ведёт меня по городу и плачет. «Я, – говорит, – из-за тебя на поезд опоздаю, и откуда ты навязалась на мою голову». Идёт быстро, я за ней едва поспеваю и вдруг – остановились.

Ну, я, как малявка, первым делом вижу перед собой ноги: мужские, без носков, в парусиновых туфлях поношенных. Дальше – брюки холщовые из самой простой, грубой ткани, а сверху такая рубаха, знаете, как Толстой носил, и перепоясана верёвочкой плетёной. Борода и волосы седые, помню, обстрижены как-то грубо, небрежно. Видно, что не до парикмахерской человеку. Вот это, как выяснилось позже, был святитель Лука. Валентин-Феликсович Войно-Ясенецкий – прославленный теперь святой, архиерей и известный хирург. А тогда оказалось, что докторша моя – его ученица, и они не виделись давно, так что обнялись, и давай плакать. Столько видно, накопилось в душе, что только слезами и выскажешь.

Вообще, первое, что меня поразило – это его глаза: грустные такие, страдающие. И ещё, он как-то всё время озирался, точно боялся, что его сейчас отругают, накажут за что-то. И мне вдруг его так жалко стало, что я возьми и ляпни:

– Дедушка, может у тебя зубки болят? А я могу боль снимать, меня бабушка научила.

Он улыбнулся и ответил:

– Да нет, девочка, не зубки у меня болят…

Ну, потом спутница моя объяснила святителю ситуацию, а он и говорит: «Так я как раз иду отмечаться в милицию, я ведь ссыльный и часто туда хожу, так что давай я девчушку отведу, а ты беги уже на поезд. Не опоздай». Ну, врачиха моя обрадовалась, поблагодарила Валентина Феликсовича и побежала обратно, а мы пошли дальше… в милицию.

А мне домой, как я уже сказала, ну никак не хотелось. У меня вообще с мамой отношения не ладились, такая, знаете, детская ревность: мама сестрёнку младшую родила, ну и всё внимание ей уделяла, а мне обидно. Присматривали за мной больше бабушка с дедушкой, но и к ним мне не очень хотелось возвращаться.

А святитель Лука тем временем по дороге всё у меня так обстоятельно расспрашивает и, знаете… я руку его запомнила, такую большую, тёплую. И так мне его за эту руку держать уютно, что вот так бы и прижалась щекой. С самого начала я ему как-то доверилась. А он меня сразу стал называть Юлочкой, и называл так уже всё время.

И вот мы подошли к опорному пункту, а я упёрлась и дальше идти не хочу.

Тогда Валентин Феликсович мне говорит:

– Ты, Юлочка, не бойся, я тебе даю слово, что насильно тебя в милицию не сдам. Давай так сделаем. Ты посиди во дворе, подумай пока, а я пойду, отмечусь и вернусь. И если ты захочешь домой, то мы тебя отправим, а если нет – так и нет. Не бойся, я тебя не обману.

Оставил меня на скамейке у милицейского участка, а сам зашёл внутрь. А я всё же насторожилась и думаю: вдруг он выйдет сейчас с милиционером и загребут меня как миленькую… Ну и спряталась за кустами.

Святитель Лука выходит, оглядывается, а меня нигде нет. Потом увидел и говорит с укором:

– Юлочка… Ай-ай -ай… Как же тебе не стыдно… Не поверила. Я ведь тебе слово дал. Ну что, не надумала домой ехать?

Я насупилась и только головой мотаю.

Он вздохнул и говорит:

– Ну ладно, возьму тебя с собой, в госпиталь… А там что-нибудь придумаем.

Взял за руку, и мы пошли.

А святитель тогда был назначен главным хирургом Красноярского края, но в то же время оставался ссыльным и жил прямо-таки в нищете. Никакой зарплаты ему, естественно, не полагалось, пайков тоже, а жил он знаете где?




Подошли мы с ним к госпиталю, а там одни ступени ведут наверх, в фойе, а другие – вниз, в подвал, и возле этого спуска, как сейчас помню, звонок и табличка на стене: «Дворнику звонить здесь».


То есть святитель жил в каморке дворника. Такая небольшая комнатушка, кровать, стол, стул, топчанчик . Иконы в углу, перед ними лампадка теплится, а за окном… А за окном обратная сторона деревянных ступеней парадного входа. То есть, понимаете, у него окно было как раз под крыльцом. Вот так он и жил.

Первое, что меня поразило, – это то, как почтительно к нему обратилась пожилая женщина-санитарка. Как я сейчас понимаю, она взяла у него благословение, а тогда меня просто потрясло, как она, сложив руки лодочкой, поцеловала руку святителя, а он перекрестил её склонённую голову. Я такого в жизни не видела.

Потом Валентин Феликсович вымыл руки, надел чистый халат, который ему принесла эта женщина, водрузил на голову белый колпак… И таким святитель показался мне величественным и красивым, что и я попросила его меня благословить. Он обрадовался, обхватил мою голову, поцеловал, перекрестил. И, знаете, точно светлее стало на свете!

Тем временем его поторопили, и он, повернувшись к санитарке, сказал:

– Позаботьтесь, пожалуйста, о девочке, накормите её, оденьте.

И вот эта женщина повела меня в комнату, где было много полок с бельём и больничной одеждой. Там она выбрала халат поменьше, скроила по мне и стала его сметывать и строчить на машинке. А пока шила, всё рассказывала, с кем меня свела судьба.

– Валентин Феликсович хирург от Бога, – рассказывала она. – Он такие операции делает, которые никто не умеет: кости, суставы из осколков складывает, молитвы читает, и они срастаются. Знаешь, как его больные любят – словами не передать! Да и мы все – врачи, санитары, медсестры – считаем его помощником Бога на земле.

Потом эта женщина повела меня по палатам. Если я видела, что раненому больно, я старалась погладить его забинтованную рану, и ему становилось легче. Плакала я при этом почти непрерывно.

Ну, вот так я поселилась в госпитале и жила прямо в каморке у святителя Луки.

Он тогда много оперировал, жутко уставал, случалось часто, что и ночью поднимали его, но когда у него выдавалось время, он со мной много разговаривал. Жаль, я маленькая тогда была, восемь лет, почти ничего не помню. Помню только, как мне хорошо с ним было, спокойно, радостно.

Всё расспрашивал про маму, про папу… И вот я ему сказала как-то:

– А я с мамой не дружу…

Он так вздохнул и говорит:

– Ну, бывает…

Вообще он не старался меня как-то специально «воспитывать». А вот про папу своего я рассказывала с восторгом. Папа у меня был начальником финотдела в Магаданском НКВД. Можете себе представить... Ну, я тогда не понимала, конечно, ничего и иногда говорила отцу с гордостью:

– Папка, ты у меня чекист!

А у него лицо темнело тогда, глаза становились такие грустные-грустные:

– Нет, маленькая, я не чекист, я бухгалтер…

Папа в Магадане работал, а мы жили в Новосибирске и, конечно, я по папе скучала страшно. Вот это всё я Валентину Феликсовичу и рассказывала…

Стала я обживаться в госпитале, помогать по мелочам, но важничала ужасно, что вы: такое дело нужное делаю, за ранеными ухаживаю… А кушали мы в каморке со святителем. Он в столовую не ходил, а ему приносили в подвал какую-то баланду, ну и мне заодно, и мы с ним кушали за одним столом, разговаривали. Здорово было. А ещё он меня научил кровать застилать, так… по-солдатски. И вот я до сих пор кровать застилаю именно так, как меня научил святитель Лука. Забавно, правда?

Помню, ещё случай был. Как-то ночью вывезли в коридор тяжелораненого – мальчишку совсем. А у него такие боли, что он мечется, кричит, стонет. Вот его и вывезли в коридор, чтобы другим не мешал. А лекарства не помогают.


В ссылке. Село Б.Мурта, Красноярского края, 1941 г.

Тут надо, наконец, пояснить. Бабушка моя умела боль снимать. Не знахарка, а просто способность у неё такая была всегда, с самого детства. Поводит руками по больному месту с жалостью, с состраданием, и боль утихает. И оказалось, что эта её способность передалась мне. Я это знала и рассказывала об этом Валентину Феликсовичу. И вот он будит меня той ночью и говорит так… с мукой в голосе:


– Юлочка… ангелочек ты наш… Ну, помоги… Жалко парня… Ничего не помогает!..

Может, святитель почувствовал, что эта способность у меня – от Бога, не знаю.

И вот мы пошли в коридор, Валентин Феликсович сел на стул, посадил меня на колени, держит, а я – плачу и глажу, глажу этого солдатика бедного. А потом заснула.

Просыпаюсь – Валентин Феликсович спит на стуле, я у него на коленях, и раненый спит. Все уснули.

Как-то в субботу мы на бричке поехали на окраину города в Никольский Храм, где святитель служил иногда, и там он меня окрестил. Сам мне крест на шею надел. Потом спохватился и говорит: «Нет, всё равно этот крест с тебя снимут. Положи-ка ты его в кармашек и никому не показывай».

И, знаете, я ведь этот крест сохранила. А недавно подарила его своему внуку, как самое дорогое, что есть у меня в жизни.

Не помню, что мне святитель рассказывал перед крещением, но за несколько дней до этого он все спрашивал:

– Ну что, ты – готова? Решилась? Точно хочешь окреститься?

А я-то что:

– Да. Да конечно… если вы хотите, Валентин Феликсович, то я хоть сейчас…

Очень я его полюбила. Как родного.

Ещё я пела иногда для бойцов в палате. И вот раз пою, а дверь в коридор приоткрыта и вижу, он идёт мимо, остановился и стоит, слушает, а потом всё спрашивал:

– Ну, когда мы уже с тобою сядем спокойно, и ты мне споёшь?

А мне только того и надо.

– Да я, – говорю, – пожалуйста. Хоть сейчас!

Он смеётся…

– Нет, Юлочка, сейчас некогда, а вот потом как-нибудь…

И действительно – уставал он страшно, спал урывками. Всё время оперировал.

Вообще время было тяжёлое, трудное. И он меня всё уговаривал, чтобы я маме написала. Не требовал, а именно уговаривал:

– Ну, что ты, маме не надумала написать? Нет? Жаль, очень жаль… Она ведь там переживает за тебя…

У меня был хороший, каллиграфический почерк, и вот я навострилась писать раненым солдатикам письма. Сама их потом треугольниками и складывала. А однажды не выдержала и написала дедушке в Новосибирск, похвасталась, что служу санитаркой в госпитале, помогаю Родине бить врага. Через несколько дней пришла телеграмма от мамы: «Срочно приезжай, папа прислал вызов из Магадана».

Делать нечего, обнялись мы с Валентином Феликсовичем на прощанье, я ему говорю:

– Вы только не забывайте меня никогда, пожалуйста.

А он отвечает:

– Ну. Что ты, Юлочка… Как же я тебя забуду, милая… И ты меня не забывай!

При этом у него глаза такие печальные стали, он поцеловал мою голову и говорит:

– Я так мало уделял внимание своей дочке, больше сыновьям… И когда я взял впервые твою ладошку в свою руку, то почувствовал, что Господь послал мне ангела.

Я прижалась к нему и стала бормотать, что уже не могу жить без него.

А он говорит:

-У тебя есть родные! Папа, мама, дедушка, бабушка… Они тебя очень любят. Ради них ты должна вернуться.

На том и простились, и отправилась я домой, в Новосибирск.


Святитель Лука (Валентин Феликсович)

Потом мы собрали вещи и всей семьей поплыли в Магадан. Корабль назывался «Джурма», как сейчас помню. Наверху, на палубе – «вольноопределяющиеся», а в трюмах – ссыльные и осуждённые. Страшное дело. Мы с братом заглянули раз внутрь, когда баланду заключённым передавали…


А передавали её так: две доски опускали в трюм и по ним спускали выварку с пойлом, – едой это и назвать трудно: вода, перловки маленько, и всё. Так вот – заключённые там, в трюме, я это сама видела – не сидели, нет, – они, вы понимаете, стояли плечом к плечу. Я эту картину на всю жизнь запомнила: валит пар из трюма, а там, в глубине, – люди, стоят и раскачиваются. Вот как пароход переваливается на волнах, вот так и они, из стороны в сторону. Молча.

Ночью видела, как людей умерших за борт выбрасывают. За руки, за ноги возьмут, раскачают и – только плеск. Страшное время…

А ещё паренёк один, кажется, тоже из ссыльных, выбрался на палубу. Потом говорили, – сбежать хотел, затеряться среди «вольных». Но его заметили и, представляете, на наших глазах из станкового пулемёта расстреляли. И люди ведь на палубе были, а «тем» всё равно… Но не убили, а только ранили. Тогда он сам дотащился до перил, перевесился и – в воду. И мы – дети – всё это видели.

Ну, ладно. Приплыли в бухту Нагаева. Папа нас с машиной встретил, и вот мы поехали в Магадан. Едем, а вдоль дороги тянется бесконечная вереница несчастных каторжан, и все вперемешку: женщины, старики, дети даже были, я помню. А женщины… Я обратила внимание: некоторые – в платьицах ситцевых, а ведь это север и уже к осени дело…

Папа мне в машине дал плитку шоколада голландского, а я, знаете, попросила притормозить, выскочила и сунула её крайнему кому-то из колонны. Охранник дёрнулся, но они – несчастные – уже знали, как поступать в таких случаях: быстро передали по рукам эту плитку и – как не бывало, а я в машину вернулась, и мы дальше поехали.

А потом ещё страшнее было. Вот вы послушайте, я это своими глазами видела. Подъехали мы к какому-то лагерю, остановились. А туда как раз подвели группу заключённых, и вот выходит, я так поняла, начальник лагеря, – с автоматом наперевес, – и давай с главным конвойным ругаться: «Что ты мне столько народу привёл?! Куда столько? Столько-то возьму, а остальных мне не надо», – и, представляете, так отделил людей «на глаз», автомат вскинул и – очередью всех и уложил. Как ни в чём не бывало. А потом говорит охранникам: «Наведите тут порядок», – мол, трупы уберите, – развернулся и пошёл… Вот такие вещи творились. А отец… Что отец? Побелел как мел и говорит шофёру: «Давай, гони быстрее» .

Но потом я уже таких ужасов не видела. Поселились мы в хорошем особняке. Кушали хорошо. Я когда начинала иногда капризничать насчёт еды, отец меня осаживал: «Знаешь, тут многие о такой еде и мечтать не смеют».

Ещё, помню, был случай.У отца в конторе наблюдала я как-то за Гараевым – был такой видный деятель НКВД, помощник Берии. Всё ходил, пистолетом поигрывал. И вот отцу пришла как-то открытка от тёти, а она немка «природная» была и по-русски писала не очень грамотно… И вот этот Гараев подошёл, открытку прочитал бесцеремонно, взял красным карандашом ошибки кое-какие поисправлял и говорит:

– Что-то у родственницы твоей ошибок много. Как ты её терпишь?

Тут я не выдержала и говорю:

– Так что её, за то, что она пишет неправильно – расстрелять, расстрелять, да?

Он молчит.

Я подошла близко-близко, в глаза ему прямо смотрю и говорю:

– Дядя, вы бандит… Да?

Он несколько секунд на меня так смотрел… жёстко, в упор, а потом развернулся и вышел молча. Не знаю, может, почувствовал правду. Всё-таки «устами младенца…»

Мне папа с этого дня всё говорил:

– Юлечка, молчи. Только молчи, я тебя прошу…

Так мы и жили. А потом, уже после войны я вдруг заболела.

Слабость… температура повышенная постоянно. Словом, какой-то воспалительный процесс, а что конкретно – понять не могут. Заподозрили начальную стадию туберкулеза и вот решили мы всей семьёй переехать в Крым.




Прилетели в Симферополь, как сейчас помню, 22 октября 1948 года. И вот повезли меня «послушаться» у хорошего доктора, он в военном госпитале принимал, на бульваре Франко, как сейчас помню.


И вот – заводят меня в кабинет, и вдруг я вижу – Валентин Феликсович! В рясе, с панагией, с крестом, архиерейским… Всё, как положено. Я, знаете, чуть сознание не потеряла, просто онемела, стою как столб и не знаю как себя вести. А он меня не узнаёт, да и не смотрит в лицо, чем-то занят своим, карточку просматривает. Потом подзывает меня, берёт стетоскоп и говорит: «Ну-ка подними маечку, я тебя послушаю».

И тут я вдруг застыдилась. Ну, вы понимаете, мне уже почти тринадцать было, и я упёрлась, вцепилась руками в майку, и – ни в какую. А святитель так деликатно тогда и говорит: «Ну, хорошо… Давай мы тебя со спинки тогда послушаем». Я майку подняла, он слушает и говорит: «Деточка, что ж ты напряжённая такая… каменная вся?» А я чувствую, что сейчас в обморок упаду, и тут повернулась лицом, святитель на меня посмотрел и… точно искра какая-то пробежала. Подошел к столу, карточку взял. Прочёл имя, фамилию и вдруг говорит таким голосом изменившимся:

– Юлочка… Это ты, что ли?!

Ну, меня тут прорвало – разревелась, бросилась к нему на шею, а он, представляете, сам расплакался, обнял меня, гладит по голове и приговаривает:

– Юлочка… девочка ты моя… Да что же ты… Мы ведь друзья с тобой… Войну прошли… Помнишь?

– Помню, помню, – а сама плачу.

Все опешили просто. Медсестра стоит, понять ничего не может. Ну, потом объяснились. Все заохали, заахали… Вот так мы с Валентином Феликсовичем встретились снова, и потом я ещё к нему приходила не раз туда, где он жил – на Курчатова, общались много.

Вы знаете, я человек от Церкви далёкий, ну, что поделаешь, так уж меня воспитали… Но в я Бога верую, а Валентин Феликсович для меня… это, может быть самый дорогой человек на свете. Я даже не знаю, как это вам объяснить!

И вот ещё что… Мне бы поисповедоваться, отец Дмитрий, причаститься… Я в храм не хожу, но чувствую, что надо бы. Так что я приду как-нибудь… Обязательно приду.

Через два дня Юлия Дмитриевна действительно пришла к нам на службу, поисповедовалась, а на следующий день –причастилась. Впервые за много лет.

Господи, молитвами святителя и исповедника Луки помилуй нас!

Записал священник Димитрий Шишкин


27 декабря 2012 года
pravoslavie.ru›Документы истории›Священник Димитрий 

Свидетельства о жизни ТАМ
Случай с Ангелиной
Автор статьи

По материалам статьи «Монахиня ожила на третий день после смерти». Григорий Тельнов, газета «Жизнь»








Она увидела свое тело со стороны — лежащим на операционном столе. Вокруг суетились медики. К груди прижали похожий на утюг прибор.

— Разряд! — крикнул профессор Псахес.

Тело дернулось. Но она не почувствовала боли.

— Разряд!

— Сердце не реагирует!

— Разряд! Еще! Еще!

Врачи пытались «завести» ее сердце почти полчаса. Она увидела, как молодой ассистент положил руку на плечо профессору:

— Борис Исаакович, остановитесь. Пациентка мертва.

Профессор стащил с рук перчатки, снял маску. Она увидела его несчастное лицо — все в капельках пота.

— Как жаль! — сказал Борис Исаакович. — Такая операция, шесть часов трудились…

— Я здесь, доктор! Я живая! — закричала она. Но врачи не слышали ее голоса. Она попыталась схватить Псахеса за халат, но ткань даже не шевельнулась.

Профессор ушел. А она стояла возле операционного стола и смотрела, как завороженная, на свое тело. Санитарки переложили его на каталку, накрыли простыней.

Она услышала, как они говорят:

— Опять морока: приезжая преставилась, с Якутии…

— Родня заберет.

— Да нет у нее никакой родни, только сын-малолетка.

Она шла рядом с каталкой. И кричала:

— Я не умерла! Я не умерла! Но никто не слышал ее слов.

Жизнь

Монахиня Антония вспоминает свою смерть с трепетом:

— Господь милостив! Он любит всех нас, даже распоследнего грешника…

Антония постоянно перебирает четки. Ее тонкие пальцы дрожат. Между большим и указательным видна старая татуировка — едва заметная буква «А».

Матушка Антония перехватывает мой взгляд. Я смущаюсь, словно подсмотрел что-то запретное.

— Это память о тюремном прошлом, — говорит монахиня. — Первая буква моего имени. По паспорту я Ангелина. В юности страсть какая бедовая была…

— Расскажите!

Матушка Антония испытующе глядит на меня. Такое ощущение, что она видит меня насквозь. Минута кажется вечностью. Вдруг замолчит, вдруг откажет?

Наша встреча не была случайной. В Печоры Псковской области, где вблизи знаменитого Свято-Успенского монастыря живет 73-летняя матушка Антония, я приехал, получив весточку от знакомых верующих: «У нас чудесная монахиня есть. На том свете побывала».

Матушка Антония, как оказалось, в недавнем прошлом была устроительницей и настоятельницей женского монастыря в Вятских Полянах Кировской области. После третьего инфаркта по слабости здоровья была отправлена на покой. С журналистом «Жизни» согласилась встретиться только после того, как получила рекомендации от духовных лиц.

Мне кажется, что она мою просьбу отсылает куда-то наверх. И получает ответ. У меня замирает дыхание.

Наконец она произносит:

— Расскажу. Не зная моего прошлого, не понять того, что случилось со мною после смерти. Что уж было — то было…

Матушка Антония Совершает крестное знамение. Еле слышно, одними губами, шепчет молитву. Чувствуется, что возвращение в прошлое требует от нее немалых душевных и физических усилий словно пловцу, которому предстоит нырнуть в бурлящий водоворот.

Детство

— Родилась я в Чистополе. Это маленький городок на Каме в Татарии. Папа, Василий Рукавишников, ушел на фронт добровольцем. Погиб на Брянщине, в партизанах. Мама, Екатерина, вновь вышла замуж — за старика, он лет на тридцать был старше ее. Я до того возненавидела его, что убежала из дома. Попала в детдом в Казани. Сказала, что сирота. В конце войны обучили меня вместе с подругами на мотористок и отправили на шахту в Свердловскую область. В первый же день мы бунт устроили — из-за приставаний. Мы малолетки, а шахтеры там ушлые. В первый же день облапали… Ну я и подбила подруг в Москву бежать, к товарищу Ворошилову. Жаловаться. Добирались на подножках вагонов, отчаянные были, смелые. Заночевали в парке Горького, в кустах, прижимаясь друг к другу…

Ворошилов

— Утром я, как самая маленькая, на вид мне давали лет двенадцать, пошла в разведку. Выбрала на лавочке дяденьку посолиднее. Подошла, спросила, как Ворошилова найти. Дяденька ответил, что запись на прием ведется в приемной Верховного Совета на Моховой улице. Нашли мы эту приемную. Явились туда всей гурьбой. «Куда?» — спросил нас милиционер у двери. — «К Ворошилову!» — «Зачем?» — «Это мы только ему скажем». Милиционер отвел нас в какой-то кабинет. За столом толстый начальник сидит. Глянул на нас строго: «Рассказывайте!». А я как заору: «Бежим, девчонки! Это не Ворошилов!». Такой шум мы устроили, что все сбежались. И тут вижу, как Ворошилов входит. Я его по фотографиям знала. Увел нас с собой. Велел принести бутербродов, чаю. Выслушал. И спросил: «Учиться хотите?» — «Да!»

— «Скажите на кого, вам выпишут направление». Я выбрала геологический техникум в Кемеровской области… А там беда вышла — с ворьем связалась. По глупости и от голодухи. Нравилось мне, как они живут: рисково, красиво. Татуировку сделала, чтобы все видели, что я фартовая. Только погулять долго не получилось: нашу шайку поймали… В тюрьме мне не понравилось.

Сын

— Когда вышла на свободу, дала клятву себе: никогда за решетку не попадать. Вышла замуж, уехала в Якутию — в поселок Нижний Куранах. Работала там в «Якутзолоте». Орден даже заслужила — Трудового Красного Знамени… Сначала все в семье ладно было, сыночка родила, Сашеньку. Потом муж пить начал. И бил из-за ревности. Потом бросил. Горевать не стала — так с ним намучилась! А тут еще болезнь навалилась. Сначала значения не придала, а потом, как уж прижало (несколько раз сознание средь бела дня теряла), к врачам пошла. Обследовали и нашли опухоль в голове. Отправили срочно в Красноярск, в клинику мединститута. Я плачу: «Спасите! У меня сынок один, еще школьник — круглым сиротой останется!». Профессор Псахес взялся прооперировать… Знала, что операция опасная, боялась страшно! Тогда и про Бога вспомнила. Прежде такой атеисткой была, богохульницей, а тут на ум молитва пришла. Вернее, стишок духовный, которому меня однажды в детстве одна женщина обучила. «Сон Богородицы» называется. Про Иисуса, все его страдания. Почти все Евангелие в этих стихах пересказано… Повезли меня на операцию, а я дрожу и «Сон Богородицы» шепчу. Дали наркоз, сверлить череп стали… Я боли не чувствую, но все слышу — как с головой моей возятся. Долго оперировали. Потом, как сквозь сон, услышала, как меня по щекам хлопают. «Все, — говорят, — просыпайся!» Я очнулась от наркоза, дернулась, хотела встать, подняться, тут сердце и остановилось. А меня словно что-то наружу из тела вытолкнуло — из себя, будто из платья, выскользнула…

Смерть

…Каталку с безжизненным телом отвезли в холодную комнату без окон. Ангелина стояла рядом. Видела, как ее труп переложили на железный топчан. Как стащили с ног бахилы, которые были на ней во время операции. Как привязали клеенчатую бирку. И закрыли дверь.

В комнате стало темно. Ангелина удивилась: она видела!

— Справа от моего тела лежала голая женщина с наспех зашитым разрезом на животе, — вспоминает монахиня. — Я поразилась: прежде никогда не знала ее. Но почувствовала, что она мне почти родная. И что я знаю, от чего она умерла — случился заворот кишок. Мне стало страшно в мертвецкой. Бросилась к двери — и прошла сквозь нее! Вышла на улицу — и остолбенела. Трава, солнце — все исчезло! Бегу вперед, а мне дороги нет. Как привязанная к больнице. Вернулась обратно. Врачей, больных в палатах и коридорах вижу. А они не замечают меня. Глупая мысль в голову пришла: «Я теперь человек-невидимка!». Смешно самой стало. Стала хохотать, а меня никто не слышит. Попробовала сквозь стену пройти — получилось! Вернулась в мертвецкую. Опять увидела свое тело. Обняла себя, стала тормошить, плакать. А тело не шевелится. И я зарыдала, как никогда в жизни — ни раньше, ни потом — не рыдала…

Ад

Матушка Антония рассказывает:

— Вдруг рядом со мной, как из воздуха, появились фигуры. Я их для себя назвала — воины. В одежде, как у святого Георгия Победоносца на иконах. Почему-то я знала, что они пришли за мной. Стала отбиваться. Кричу: «Не трогайте, фашисты!» Они властно взяли меня под руки. И внутри меня голос прозвучал: «Сейчас узнаешь, куда попадешь!» Меня закружило, во мрак окунуло. И такое нахлынуло — страсть! Боль и тоска невозможная. Я ору, ругаюсь всяко, а мне все больнее. Про эти мучения рассказать не могу — слов таких просто нет… И тут на правое ухо вроде как кто тихонечко шепчет: «Раба Божия Ангелина, перестань ругаться — тебя меньше мучить станут…» Я затихла. И за спиной словно крылья почувствовала. Полетела куда-то. Вижу: слабенький огонек впереди. Огонечек тоже летит, и я боюсь отстать от него. И чувствую, что справа от меня, как пчелка малая, тоже кто-то летит. Глянула вниз, а там множество мужчин с серыми лицами. Руки вверх тянут, и я их голоса слышу: «Помолись за нас!» А я перед тем, как умереть, неверующая была. В детстве окрестили, потом в храм не ходила. Выросла в детдоме, тогда нас всех атеистами воспитывали. Только перед операцией про Бога и вспомнила… Той «пчелки» справа не вижу, но чувствую ее. И знаю, что она не злая. Спрашиваю ее про людей: «Кто это и что это?» И голосок тот же, ласковый, отвечает: «Это тартарары. Твое место там…» Я поняла, что это и есть ад.

Рай

— Вдруг я почувствовала себя как на Земле. Но все ярче, красивее, цветет, как весной. И аромат чудный, все благоухает. Меня еще поразило: одновременно на деревьях и цветы, и плоды — ведь так не бывает. Увидела стол массивный, резной, а за ним трое мужчин с одинаковыми очень красивыми лицами, как на иконе «Троица». А вокруг много-много людей. Я стою и не знаю, что делать.

Подлетели ко мне те воины, которые в морг приходили, поставили меня на колени. Я наклонилась лицом до самой земли, но воины меня подняли и жестами показали, что так не надо, а нужно, чтобы плечи были прямо, а голову склонить на грудь… И разговор начался с теми, что за столом сидели. Меня поразило: они знали все обо мне, все мои мысли. И их слова словно сами возникали во мне: «Бедная душа, что же ты столько грехов набрала!» А мне было ужасно стыдно: вдруг ясно вспомнился каждый мой плохой поступок, каждая дурная мысль. Даже те, которые я давно забыла. И мне вдруг себя жалко стало. Поняла, что не так жила, но не обвиняла никого — сама свою душу сгубила..

Господь

— Внезапно я поняла, как надо называть того, кто в середине сидит, сказала: «Господи!» Он отозвался — в душе сразу такое райское блаженство наступило. Господь Спросил: «Хочешь на Землю?»

— «Да, Господи!» — «А посмотри вокруг, как здесь хорошо!» Он руки вверх воздел. Я посмотрела вокруг — и ну все как засияло, так было необычайно красиво! А внутри меня вдруг случилось то, чего я не испытывала никогда: в сердце вошли бесконечная любовь, радость, счастье — все разом. И я сказала: «Прости, Господи, я недостойна!» И тут пришла мысль о сыне, и я сказала: «Господи, у меня сын есть Сашенька, он без меня пропадет! Сама сирота, от тюрьмы не убереглась. Хочу, чтобы он не пропал!» Господь отвечает: «Ты вернешься, но исправь свою жизнь!»

— «Но я не знаю как!» — «Узнаешь. На твоем пути попадутся люди, они подскажут! Молись!» — «Но как?» — «Сердцем и мыслью!».

Будущее

— И тут мне будущее открыли: «Выйдешь вновь замуж». — «Кто же меня возьмет такую?» — «Он сам тебя найдет». — «Да не нужен мне муж, я с прежним пьяницей на всю жизнь намучилась!»

— «Новый будет добрый человек, но Тоже не без греха. С Севера не уезжай, пока сына в армию не проводишь. Потом встретишь его, женишь. А затем суждено тебе брата найти». — «Неужто он жив? Я с войны о Николае вестей не имею!» — «Инвалид он, на коляске ездит. Найдешь его в Татарии и сама туда с мужем переедешь. Ты брату будешь очень нужна, будешь ухаживать за ним и сама похоронишь его». — «А с сыном все хорошо будет?» — «За него не беспокойся. Он, как станет взрослым, от тебя откажется. Но ты не унывай. Помни Господа и расскажи людям о том, что видела здесь! И помни — ты обещала исправить свою жизнь!»

Возвращение

— Очнулась я уже в своем теле. Почувствовала, что мне очень холодно: я замерзла сильно. Взмолилась: «Мне холодно!» И голос слышу в правом ухе: «Потерпи, сейчас за тобой придут!» И точно: открывается дверь, входят две женщины с тележкой — хотели анатомировать меня везти. Подошли ко мне, а я простыню сбросила. Они — в крик и бежать! Профессор Псахес, который меня оперировал, с медиками прибегает. Говорит: «Не должно быть, что жива». Светит какой-то лампочкой в зрачок. А я все вижу, чувствую, а окоченела так, что сказать ничего не могу, только мигнула глазами. Меня привезли в палату, обложили грелками, закутали в одеяла. Когда согрелась, рассказала о том, что случилось со мной. Борис Исаакович Псахес внимательно выслушал. Сказал, что после моей смерти прошло три дня.

Продолжение

— Еще в больнице, — рассказывает матушка Антония, — я написала о том, что со мной произошло, в журнал «Наука и религия». Не знаю, напечатали ли. Профессор Псахес назвал мой случай уникальным. Через три месяца выписали.

— Уехала я обратно в Якутию, — рассказывает матушка Антония. — Опять в «Якутзолото» устроилась, я там на хорошем счету была. Работаю, сына ращу. В церковь ходить стала, молиться. Все случилось так, как мне на том свете предсказано было. Замуж вышла, потом сына женила. И старшего брата Николая, с войны потерянного, нашла — в Татарии. Он одинокий был, инвалид на коляске, уже сильно больной. Мы переехали в Нижнекамск, поближе к брату. Квартиру нам с мужем там дали, как северянам. Я к тому времени уже на пенсии была. Ухаживала за братом до самой его смерти. Похоронила, оплакала.

А потом и сама заболела. В боку закололо, во рту кисло стало. Терпела долго. По сравнению с адскими муками все земные болячки — как укол булавкой. Уговорили меня сын с мужем в больницу пойти. Из поликлиники отправили на обследование в Казань. А там нашли рак печени. Сказали, что с операцией опоздала, что метастазы пошли. И такая тоска на меня напала — не передать. Грешная мысль пришла: «Кому я нужна такая, всем обуза!».

Пошла на мост — топиться. А перед тем как в воду броситься, с небом решила попрощаться. Подняла глаза — и увидела кресты и купола. Храм. Думаю: помолюсь в последний раз перед тем, как утопиться. Пришла в собор. Стою перед иконой Богородицы и плачу. Тут женщина, что в храме убиралась, заметила мои слезы, подошла, спросила, что со мной случилось. Рассказала про рак, про то, что муж начал пить, что никому я не нужна, что у сына своя семья и я ему обуза. Что хотела руки на себя наложить. А женщина мне и говорит: «Тебе надо сейчас же ехать в Набережные Челны. Туда приехал чудесный батюшка, архимандрит Кирилл из Риги. Он все на свете лечит!».

Архимандрит

Матушка Антония показывает фотокарточку священника, что висит у нее в келье. На снимке — благообразный, осанистый батюшка с двумя крестами на облачении.

— Это мой духовный отец, — ласково говорит монахиня. — Архимандрит Кирилл (Бородин). Чудотворец и праведник. При советской власти в тюрьме за веру страдал. Он сам, врач по образованию, многих людей исцелил. В 1998 году отошел ко Господу. Мне отец Кирилл не только жизнь спас — душу вымолил. Приехала я тогда в Набережные Челны по указанному мне в церкви адресу, даже домой в Нижнекамск заезжать не стала. Очередь стоит в квартиру, в которой отец Кирилл принимает, длиннющая. Думаю, всю ночь стоять придется. Тут дверь распахивается, выходит священник и меня рукой манит: «Матушка, иди сюда!» Завел к себе. Ладонь на голову положил: «Ах, какая ты болящая!» И вдруг в меня радость вошла — как тогда, на том свете перед Господом… Хотела отцу Кириллу о себе рассказать, про то, что на том свете пережила, но он меня остановил: «Я все про тебя знаю».

Монастырь

— Тут батюшка мне и говорит: «Езжай в Елабугу, там монастырь налаживается. Скажешь матушке Евгении, что я прислал», — рассказывает матушка Антония. — Я замялась: «Что вы, батюшка! Муж и сын у меня». Тут отец Кирилл странные слова

произнес: «Нет никого у тебя!» Я ропщу: «Ночь уже!» А он, строго так: «Благословляю идти!». Куда денешься? Пошла на автовокзал. Автобусы рейсовые все уже ушли. Вдруг мужичок какой-то тормозит: «Кто на Елабугу?». До самого монастыря довез. Там уже ждали. Стала жить при монастыре и молиться. А силы таяли. Уж и есть мало что могла: печень совсем отказывала… И вот сон мне однажды снится. Вижу четверых мужчин, одетых в белое. Они вокруг меня. Я лежу, а один из них говорит: «Тебе сейчас больно будет. Потерпи, не бойся, рак пройдет». Утром проснулась, а печень не болит. Аппетит появился — на еду накинулась. Ем все, от чего раньше отказывалась — булку, суп. И хоть бы раз в боку кольнуло! Тут отец Кирилл приехал. Рассказала ему про странный сон. Спрашиваю: «Кто меня во сне исцелил?» А батюшка отвечает: «Неужели ты не догадалась? Это тебе Божья милость!»

Сын

— Благословил меня отец Кирилл домой в Нижнекамск съездить — вещи забрать и документы оформить, — рассказывает матушка Антония. — Приехала, а сын и муж меня потеряли. Думали, померла уже. Мужу объяснила, что развод нужен, что в монастырь хочу, душа просится Богу служить. Он смирился. А сын — ни в какую: «Не пущу!». Посадил на цепь собачью. Три дня держал, даже в туалет водил на ней. Я молилась, чтобы Господь сына вразумил. Отпустил все же Саша меня в монастырь. Но в спину крикнул: «Теперь ты мне не мать…» Вспомнила я тогда, что Господь мне на том свете говорил: «Сын от тебя откажется»…

Постригли меня в монахини с именем Антония. В переводе с греческого это означает «приобретение взамен». В монастыре я поменяла свою жизнь, как тогда Господу обещала. Потом меня благословили в Вятских Полянах новый монастырь строить, настоятельницей поставили. Служила там. А после инфаркта на покой попросилась. Приехала в Псков, потом в Печоры перебралась. Здесь, возле святых мест, и молиться, и дышать легче…

Дар

Про матушку Антонию в Печорах говорят с любовью. Рассказывают, что кроме великого дара утешать людей есть у нее способность видеть их сущность духовными очами.

— Было время, когда действительно видела, — рассказывает матушка Антония. — Потом упросила Господа лишить меня этого дара. Тяжело это.

— Мне говорили, что вы видели чудо в храме: таинство превращения хлеба и вина в плоть и кровь Христову.

— Это было на Пасху, когда Царские врата, закрывающие вход в алтарь, распахнуты. Стою я возле Царских врат, жду причастия. И смотрю, как священники у алтаря таинство сотворяют, копьецом из просфоры частицы вынимают. Думаю я: как же хлеб станет Христовой плотью? И тут на алтаре как солнце засияло. Вижу — вместо просфоры младенчик лежит. Красивый такой, весь светится. А священники его копьецом в грудь! Закричала на весь храм: «Не трогайте младенчика!». Люди на меня смотрят, не поймут, в чем дело. А я вижу: чаша золотая, для причастия, делается прозрачной, словно стеклянная. И сама собой наполняется кровью. После службы со страхом рассказала обо всем своему духовному отцу. Он меня успокоил: «Господь тебе чудо показал, радуйся!». Вот и живу в радости. Хочу сказать всем: смерти нет, есть жизнь вечная. Надо только любить друг друга и быть верными Господу.

— А будущее предсказываете?

— Нет. Одно знаю: Россию тяжкие испытания ждут. Но если мы станем добрее, Господь нас простит…

(по материалам статьи «Монахиня ожила на третий день после смерти».
 Григорий Тельнов, газета «Жизнь», №89 от 14.11.02)memoriam.ru›svidetelstva-o-zhizni-tam