"Поллианна": поиграем в радость?

«Поллианна» Элинор Портер - история, чем-то слегка похожая на романы сестер Бронте и Чарлза Диккенса. Кроме того, нельзя умолчать, конечно, и о том, что ни одно значительное произведение американской литературы не свободно от влияния Марка Твена, тем более если речь идет о детских книгах. Любовь к Тому Сойеру и Гекльберри Финну, разумеется, чувствуется и в повестях Элинор Портер. Уже сама по себе сюжетная конструкция, в которой главными героями являются племянница и тетка, да к тому же еще и тетка по имени Полли, со всей очевидностью отсылает к «Приключениям Тома Сойера». Поллианна - некрасивая девочка с добрым сердцем, хорошим характером, болтушка, умеющая радоваться даже тогда, когда радоваться нечему, и, мало того, своим примером возвращающая радость окружающим. У нее есть игра, которой научил девочку отец, бедный пастор маленькой церкви на Дальнем Западе. Когда в числе пожертвований в посылке вместо куклы, которую так хотелось получить крохотной Поллианне, оказались костыли, пастор, в полном согласии с христианскими духом, сказал ребенку, что плакать не надо, а надо радоваться тому, что костыли ей не нужны. Они, костыли, кстати, еще сыграют свою роль в жизни Поллианны. Но, во всяком случае, девочка и правда сумела обрадоваться - и с тех пор всегда играла в эту игру, когда ей было плохо. А плохо ей было, увы, слишком часто. Мама Поллианны умерла, когда она была еще совсем младенцем, а отец - когда девочке исполнилось десять лет. Других родственников она не знала, потому что мама, жившая в молодости в большой богатой семье на востоке США, вышла замуж за папу вопреки воле родителей и сестер, и отношений семья пастора с родственниками жены не поддерживала. Какое-то время о девочке заботились чужие люди - дамы из благотворительного комитета, пока младшая сестра ее матери, унаследовавшая все состояние семьи, не согласилась исполнить свой долг и взять племянницу на воспитание.

Пережившая немало трагедий и крах собственной любви, замкнувшаяся на самой себе чопорная дама приняла 11-летнюю девочку, добиравшуюся до ее дома через всю страну, холодно и строго. Она определила ребенку комнату на чердаке, где не было ни зеркала, ни ковра, ни штор и где запрещено было даже в жару открывать окна, потому что в них летели с улицы мухи. Тетя Полли яростно боролась с ними. Не имея собственных детей, эта, в сущности, неплохая женщина просто ничего о них не знала, кроме того, что они по не-

осторожности, а то и из злого умысла могут испортить ковры или мебель. Также она ничего не знала и о любви, которая умеет все прощать и учит радоваться даже тому, что, в общем-то, не радует, например детским проказам.

Играя в радость, Поллианна нашла много-много друзей и среди взрослых, и среди сверстников, а между делом изменила к лучшему не только характер тетушки, но и ее судьбу. К несчастью, на долю добрых и светлых людей выпадают наиболее тяжелые испытания, как будто судьба сознательно проверяет их на прочность. Так и Поллианну подстерегала большая беда. Однако к тому времени она приобрела себе множество друзей, и они, конечно, не могли не помочь ей хотя бы из благодарности за то, что она сделала для них.

Эта книга учит. Учит жизни, доброте, пониманию и состраданию. Добрая и наивная книга про обыкновенные чудеса, которые под силу совершить каждому из нас. О том, что жизнь слишком коротка и не стоит растрачивать ее на обиды, нытье, надуманные трудности. А это так жизненно. Несмотря на легкость и на первый взгляд детский сюжет, книга по сути глубоко философская, наполняющая взгляд на жизнь вопросами к себе. На самом деле странно играть в радость. Но сейчас так мало радости и так мало причин для радости, что хочется играть в подобную игру. Это ведь так просто - и совсем не сложно радоваться, даже если совсем-совсем плохо. Можно радоваться уже хотя бы тому, что ты живешь на этом свете, что ты можешь размышлять, читать, писать и думать. И такой способ может многое изменить и повлиять на судьбы людей. Книга «Поллианна» - о том, что порой дети могут понять больше, нежели взрослые, здравомыслящие люди, позволяющие своей гордыне, тщеславию и другим не самым хорошим качествам взять верх и допускать раз за разом ошибки. Конечно, никто не настаивает, чтобы вы все непременно прочли «Поллианну». Это все-таки, хоть и классика, литература прежде всего для девочек, и до мальчишек, вполне возможно, Поллианне со всей ее непосредственностью и оригинальной игрой достучаться не удастся. А жаль, хотя по большому счету вряд ли это так уж страшно, ведь мальчишки-то могут вновь открыть «Тома Сойера», из которого, как сказал еще Эрнест Хемингуэй, вся американская литература и выросла. Как русская - из гоголевской «Шинели».

Кстати, в 2003 году вышел фильм «Поллианна» (производства Великобритании). Хороший. Но все-таки сначала прочтите книгу. Она лучше фильма.

 Мы многое растеряли. В каталоге потерь — самые неожиданные вещи. Куда-то исчезли дедушки.

Дедушка — это не просто муж бабушки. Это добрый человек с умными глазами, седой бородой и натруженными руками. В ту нежную пору жизни, когда вы узнаете мир, дедушка должен сажать вас на колени и рассказывать о далеких звездах и великих героях. Такие дедушки куда-то пропали. Причем бабушки остались. Они даже почувствовали себя хозяйками положения. Некому на них прикрикнуть. Некому поставить их на место. Бабушки застегивают вам пуговицы и кормят вас манной кашей. А разве может вырасти из человека что-нибудь дельное, если в детстве он не слышит о звездах и великих людях, но ест кашу из женских рук?

От дедушки пахнет табаком и солнцем. Бабушку он называет «мать», а маму — «дочка». Но настоящая дружба у него с внуком. Они посвящены в одну тайну. Мир для них одинаково свеж и загадочен.

Поэтому за обедом они хитро подмигивают друг другу и смеются глазами. Сейчас они встанут и пойдут вместе. Может, рыбачить, а может — ремонтировать велосипед. Внуку интересно жить, а деду умирать не страшно.

У нас давно не было ни войн, ни эпидемий. Дедушек никто не убивал, но они куда-то исчезли. Бросили своих бабушек и ушли к другим. Глупо растратили жизнь и не дожили до внуков. Не обзавелись семьей и остались бездетными.

Короче, все расшаталось и сдвинулось с основания. Поэтому в мире так много капризных и нервных детей. И много никому не нужных стареющих мужчин, пьющих с тоски и никого не называющих словом «внучок». 

Протоиерей Андрей Ткачев "Лоскутное одеяло"

 Хочу поделиться)

 Я не умею слушать классическую музыку). Еще в детстве,(в школьные годы)подруга, получающая хорошее музыкальное образование говорила: "Ленка, учись слушать классику!" А я уже на третьем произведении в филармонии ерзала на месте... Короче говоря... сказать нечего...

Конечно же есть у меня любимые произведения. Их мало, но ЕСТЬ!)... 

И вот, приезжает из далекого зарубежья моя хорошая знакомая -прекрасная пианистка. Так складываются обстоятельства, что я прихожу к ней в гости. И она изъявляет желание сыграть для меня!!!!! Я в шоке от того, что это большая честь и от того, смогу ли я понять, прочувствовать. Очень волнуюсь, а потом усаживаюсь на пол)(так удобнее))) и слушаю. И меня накрывает. Такое впечатление, что сердце расширяется. Восторг. Слезы подступают. Я уже не думаю о том, умею ли я слушать... Это потрясающе. Она исполняла Рахманинова.В тот же вечер у меня родились рифмованные строчки, которые я конечно же подарила ей, Инне Колесниченко, пианистке, которая сейчас живет в Венгрии.

Впечатления
 

Живые звуки проникали в душу,
 

Будили лучшее, стучались в дом к слезам.
 

Рахманинов! Я научилась слушать
 

Красивое. Подарка не отдам!
 

Он будет жить во мне, звеня и согревая
 

Его ни выплеснуть, ни позабыть нельзя!
 

Рахманинов… и музыка живая,
 

Как в день тот летний, унесет меня
 

От суеты, ненужной и опасной,
 

От страха, превращающего в прах.
 

Рахманинов! Я вижу жизнь прекрасной,
 

И вечной.  Как в Божественных стихах.
 

6 августа 2013г. 
 

Теперь мне хочется слушать Рахманинова. Много.

Слава Богу за все.За встречи и впечатления, которые Он посылает) 

Сергей Аверинцев

 Записки на полях души 

автор игумен Валериан(Головченко)

"Мы говорим, рассуждаем, мечтаем"

Мы из года в год трем одни и те же вопросы, приходя в восторг от собственных ответов.

Мы очень часто говорим правильные, где-то вычитанные, вещи. И очень редко спрашиваем о том, что действительно у нас болит.

Мы мечтаем о "православном царстве", но редко причащаемся и непослушны своим непосредственным начальникам.

Мы рассуждаем о том, "как обустроить державу", но слишком редко пропалываем свой огород.

Мы мечтаем о семейном счастье, но не умеем ни влюбляться, ни любить.

Мы хотим бороться с агрессией, но сами дышим злобой.

Мы хотим быть понятыми и услышанными, но не желаем слышать и понимать тех, кто рядом с нами.

Мы говорим о том, "как учит об этом христианство", и не думаем о том, что бы сказал на это Сам Христос.

Может, стоит попробовать жить иначе?

 Спасибо вам, люди!

Когда я услышала эту простую по сути историю от своей мамы , так расчувствовалась, что всплакнула. Речь шла о нашей соседке, которую я очень уважаю за смелость, справедливость и какую-то настоящую, неподдельную доброту. Наталья Ивановна, назовем так, героиню рассказа, каждый день ходила к детям нянчить внучку. И вот, однажды, возвращаясь привычной дорогой домой, заметила, что  тоненькое, молоденькое, вишневое деревце поникло, сломавшись пополам. Кто его сломал, то ли гроза, то ли, люди или машина, она и  не задумывалась,  просто не смогла пройти мимо. Нужно сказать, что Наталья Ивановна всегда болезненно реагировала на хамское отношение к природе. Увидит, что подростки качаются на ветках ивы во дворе, как на лианах, обязательно сделает замечание, не в пример всем нам, либо боящимся сказать, либо просто равнодушным. Но ее не только деревья волнуют, она и мимо пьяного не пройдет, если видит, что он улегся на дороге. Как минимум, вызовет скорую. Ухмыльнуться и осудить это не ее стиль. 

В сумочке у Натальи Ивановны был носовой платок, им она и перевязала узенький ствол вишни. Женщина прекрасно понимала, что этого не достаточно: резкий порыв ветра и деревце вновь сложится пополам. Расстроенная, беспомощно озираясь, она увидела двух бегающих рядом детей, возможно лет шести-семи. Особо, ни на что, не надеясь, Наталья Ивановна спросила: «Мальчики, вы здесь живете?» - «Да»-ответил один.  «А папа у тебя есть?». «Есть». «Он дома?». «Дома». «Мальчик, вот если бы у тебя был поцарапан пальчик, тебе было бы больно?» «Да!», - уверенно сказал ребенок.  «Вот и  этому маленькому деревцу  сейчас тоже больно, расскажи своему папе, что деревцу нужна помощь, его бы подвязать нужно крепко. Приведи папу сюда и покажи». Малыш, соглашаясь, кивнул, и побежал играть с другом. Наталья Ивановна честно признавалась после, что не ждала помощи от ребенка. Думала, заиграется и забудет сказать. Или папа никак не отреагирует.    И вот, на утро следующего дня, она вновь шла к дочери. Маленькая, раненная вишенка стояла аккуратно подвязанная с наложенной шиной, словно здесь поработали добрые руки Доктора Айболита. На глаза навернулись слезы: значит, сказал мальчишечка родителям, а те, дай им Бог здоровья, не махнули рукой, а взяли на себя труд, вышли во двор и «полечили» вишню. С тех пор прошло много лет. И внучка у Натальи Ивановны уже 10-летняя красавица, наверняка и тот мальчик, спасший деревце, стал взрослым парнем, и дерево выросло, окрепло и плодоносит. Каждый раз, проходя мимо, женщина улыбается, а на сердце радость. Да и вишенка словно понимая, шевелит листвой: «Спасибо вам, люди!» 

 Из реальной жизни

Просто маленькая-маленькая ниточка…

«Православные – это более фанатичное ответвление от католиков с массой заблуждений и суеверий»

В моём родном Рочестере было много церквей, но я, как и родители мои и их родители, ходила в англиканский храм. Наша семья всегда отличалась благочестием, хранила традиции. И хоть попали наши предки в эту сумасшедшую Америку лет двести тому назад, мы сохранили дух старой доброй Англии.

В воскресенье мы всегда поднимались рано. Надо было хорошо подготовиться к службе — ведь к Богу в гости идём. Все чистенькие, отглаженные, воротнички накрахмаленные, белые-белые.

Кроме верности традиции, была ещё одна причина, почему в день солнца я всегда была в храме. Это — наш пастор, наш отец Джеймс. Назвать этого человека удивительным, замечательным было бы как-то мелковато. Это была сама безупречность! Это было само совершенство! Безупречность и совершенство во всём. Красота богослужения, репутация, внешний вид, манеры — на всём ни единого тёмного пятнышка.

А проповеди! Они проникали в самую душу. Я столько раз плакала в умилении. Все мы слушали его, будто загипнотизированные. Он даже иногда выводил нас из какого-то оцепенения вопросом или шуткой.

Его беседы продолжались за чаем. Тогда мы всей общиной засыпали пастора вопросами. Не отказывал он в общении даже при встрече на улице. Его кругозор был широчайшим. Его интеллект был глубочайшим. Он владел несколькими языками, даже древнегреческим.

Особенно хорошо разбирался он в различных религиозных течениях, наполнивших такую разнообразную Америку. Называя нашу общину высокой церковью, отец Джеймс аргументированно критиковал демократизм крайних протестантов, отрицающих церковную иерархию, и настоятельно призывал их иметь дома портрет королевы Елизаветы II и принца Чарльза. Особенно доставалось нашим фермерам — то ли анабаптистам, то ли меннонитам, — которые поселились на сельских хуторах. Отец Джеймс иронизировал по поводу их отрицания благ цивилизации — телефона, телевизора, автомобиля. «Неужели Господь будет любить меня меньше с моим „фордом“, чем с дурно пахнущей лошадью?» — спрашивал он.

Серьёзнейшему разбору мы подвергали Римскую Церковь. Их достижением в богословии, безусловно, является открытие исхождения Духа Святого «и от Сына», но как человек — Папа — может быть непогрешимым?

Кто-то из наших прихожан вскользь спросил о православных. Пастырь так же вскользь и ответил: «Это более фанатичное ответвление от католиков с массой заблуждений и суеверий. Они, например, поклоняются всевозможным святым, их изображениям, их останкам и даже вещам. Как можно, например, тряпочку чтить наравне с Богом?» — пастор говорил, а я переполнялась радостью, что принадлежу к истинной, высокой церкви.

В таком радостном воодушевлении я однажды не шла, а летела домой из церкви, ничего и никого не замечая. Вдруг, будто из другого мира, я услышала крик: «Осторожно, леди!» — но было поздно. Все прохожие успели отскочить от падающей тяжёлой лестницы, а мне она упала прямо на голову...

«Растяпа! Рот раззявила», — корила я себя уже позже, когда, по милости Божией, рана зажила и боли прекратились.

Однажды, идя на воскресное богослужение, я вдруг с удивлением заметила, что листья клёна в сквере посинели. А жёлтая стена банка вдруг стала розовой... Уже в церкви у меня резко потемнело в глазах и закружилась голова. Всегда питавшаяся здоровой пищей, я впервые в жизни ощутила сильную тошноту. Мои родные вывели меня на воздух.

Такси отвезло меня домой, там мне стало легче. Совсем меня отпустило, когда вечером отец Джеймс со старостой проведали меня.

Но ночью я вдруг проснулась от того, что кто-то душит меня. Включила свет — никого. Попыталась опять уснуть, но удушья повторялись, и я уже боялась ложиться.

Утром, разбитая, я побрела к врачу, но, едва преодолев ступени клиники, потеряла сознание...

Белый потолок, белые халаты. Голоса вдалеке и боль в спине. Сильная боль на месте откушенного кончика языка. Равнодушный приговор доктора: эпилепсия.

Теперь жизнь моя потекла от припадка к припадку, между которыми были лишь тоска, злоба, страх. Лечение медикаментами не помогало. Сочувствие наших прихожан и внимание родных всё больше раздражало. Я лишь кричала на них, а они снисходительно пожимали плечами: «Ну что с неё возьмешь? Всё больше лишается рассудка». А какие страшные были ночи! По много раз я вскакивала от кошмаров. Когда было чуть легче, заливала слезами постель.

Однажды, плача, я увидела возле себя Женщину, Которая ясно сказала мне такие слова: «Приложись к Моему поясу — и сразу исцелишься».

По Её величавому виду сразу поняла: Богородица! Боясь внезапного припадка или помутнения, позвонила отцу Джеймсу. Тот сонным голосом произнёс: «Не обращайте внимания. Это бред».

Богородица приходила ещё раз с теми же словами. Профессор психиатрии повторил слова отца Джеймса: «Не волнуйтесь. Острый пароноид — нормальное при вашей болезни явление. Бред».

Когда явление повторилось в третий раз, я твёрдо решила найти этот пояс во что бы то ни стало. Из жалости отец Джеймс согласился помочь мне: «Раз вы не хотите лечиться нормально, попробуем развеять вашу иллюзию — исцелиться от простого материального предмета».

В городе мы довольно быстро нашли православную семью: пожилую гречанку и её древнюю 99-летнюю мать.

Насколько я знаю, пояс Богородицы хранится только в одном месте. Это монастырь Ватопед на Святой Горе в Греции, — сказала гречанка.?—

Отец Джеймс даже присвистнул:

Я слышал об этом странном месте, называемом Афон. Туда женщин уже полторы тысячи лет не пускают.?—

Мне вдруг стало плохо. Сильная головная боль свалила на диван, но пока пастор пытался напоить меня водой, древняя старушка потянулась за карандашом.

Она у нас уже два года не говорит из-за склероза, но писать пока не разучилась, — с этими словами дочь подала матери карандаш и блокнот. Только минут через десять мы еле-еле прочли на листке слова: «Русский монастырь в Джорданвилле».?—

Отец Джеймс оживился:

Но это же совсем рядом. Два-три часа езды. Можем ехать прямо сейчас. И что, у них есть пояс Девы Марии??—

Гречанка пожала плечами, а мы уже вскоре мчались к обители.

Нас встретила величественная колокольня над главным входом.

Колокола — ненужное обрядоверие, — прокомментировал отец Джеймс, но я слушала не столько его, сколько стук своего сердца. Неужели где-то тут моё исцеление... моё спасение??—

Из ворот вышел, а вернее, выбежал юноша в чёрной шапочке и грязном серо-чёрном платье с потёртым, слегка оборванным подолом. Отец Джеймс тут же отметил неряшливость его облика, а потом остановил юношу.

Извините. Добрый день. А правда, что у вас в монастыре есть пояс Девы Марии??—

Молодой человек отрицательно замотал головой, а я чуть опять не упала в обморок.

Не пояс, а его частичка, ниточка из древнего сирийского монастыря. Пойдёмте...?—

Такого великолепия я не видела нигде и никогда. На стенах, на сводах бурых колонн, в золотых окладах было множество святых, которые будто говорили мне: «Добро пожаловать домой!»

Это был дом Бога. Это был рай! Рай, и в нём его обитатели!

Вот то, что вы ищете, — сказал юноша и побежал по своим делам.?—

Господи, такая маленькая иконка Богородицы и такая маленькая-маленькая ниточка...

Ну что? Успокоились? Теперь лечиться поедем всё-таки? — спросил отец Джеймс меня уже в «форде», но я ему не ответила. Я снова потеряла сознание, но не от эпилептического припадка. Я уснула глубоким, крепким сном.?—

В больнице пастор всё время справлялся о моём здоровье, а профессор психиатрии только разводил руками:

Здорова. Абсолютно здорова. Чудо какое-то. Сейчас послал её в санаторий — и думаю: надо ли было??—

После санатория я, уже став прихожанкой Покровского храма Рочестера, зашла в свою бывшую церковь. Хотела повидать и поблагодарить отца Джеймса. Но мне сказали удивительную вещь:

Нет его здесь. Говорят, он Православие принял и в русском монастыре живёт.?—

Через несколько часов, под звон колоколов, я вновь вошла в обитель Святой Троицы — теперь уже в свою обитель.

Отца Джеймса вам? Он теперь не отец Джеймс, а иеромонах Иаков. Читает у нас в семинарии древнегреческий. Двойку мне поставил. Сейчас позову.?—

Записал игумен Варсонофий (Подыма)

 "Все на нашей земле - простое и сложное, маленькие человеческие проблемы и нахождение великого пути к Богу, тайны нынешнего и будущего века - все разрешается лишь загадочным, непостижимо прекрасным и могущественным смирением. И даже если мы не понимаем его правды и смысла, если оказываемся к этому таинственному и всесильному смирению неспособными, оно само смиренно приоткрывается нам через тех удивительных людей, которые могут его вместить."
(Из рассказа "Схиигумен Мелхиседек" книга "Несвятые святые" Архимандрита Тихона (Шевкунова))  

 ТРИДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯМои родители очень горячо меня любили, когда я был маленький. И они дарили мне много подарков.Но когда я чем-нибудь заболевал, родители буквально тогда засыпали меня подарками.А я почему-то очень часто хворал. Главным образом свинкой или ангиной.А моя сестрёнка Леля почти никогда не хворала. И она завидовала, что я так часто болею.Она говорила:— Вот погоди, Минька, я тоже как-нибудь захвораю, так наши родители тоже небось начнут мне накупать всего.Но, как назло, Леля не хворала. И только раз, поставив стул к камину, она упала и разбила себе лоб. Она охала и стонала, но вместо ожидаемых подарков она от нашей мамы получила несколько шлепков, потому что она подставила стул к камину и хотела достать мамины часики, а это было запрещено.И вот однажды наши родители ушли в театр, и мы с Лелей остались в комнате. И мы с ней стали играть на маленьком настольном бильярде.И во время игры Леля, охнув, сказала:— Минька, я сейчас нечаянно проглотила бильярдный шарик. Я держала его во рту, и он у меня через горло провалился вовнутрь.А у нас для бильярда были хотя и маленькие, но удивительно тяжёлые металлические шарики. И я испугался, что Леля проглотила такой тяжёлый шарик. И заплакал, потому что подумал, что у неё в животе будет взрыв.Но Леля сказала:— От этого взрыва не бывает. Но болезнь может продолжаться целую вечность. Это не то что твои свинка и ангина, которые проходят в три дня.Леля легла на диван и стала охать.Вскоре пришли наши родители, и я им рассказал, что случилось.И мои родители испугались до того, что побледнели. Они бросились к дивану, на котором лежала Лелька, и стали её целовать и плакать.И сквозь слёзы мама спросила Лельку, что она чувствует в животе. И Леля сказала:— Я чувствую, что шарик катается там у меня внутри. И мне от этого щёкотно и хочется какао и апельсинов.Папа надел пальто и сказал:— Со всей осторожностью разденьте Лелю и положите её в постель. А я тем временем сбегаю за врачом.Мама стала раздевать Лелю, но когда она сняла платье и передник, из кармана передника вдруг выпал биллиардный шарик и покатился под кровать.Папа, который ещё не ушёл, чрезвычайно нахмурился. Он подошёл к бильярдному столику и пересчитал оставшиеся шары. И их оказалось пятнадцать, а шестнадцатый шарик лежал под кроватью.Папа сказал:— Леля нас обманула. В её животе нет ни одного шарика: они все здесь.Мама сказала:— Это ненормальная и даже сумасшедшая девочка. Иначе я не могу ничем объяснить её поступок.Папа никогда нас не бил, но тут он дёрнул Лелю за косичку и сказал:— Объясни, что это значит?Леля захныкала и не нашлась, что ответить.Папа сказал:— Она хотела над нами пошутить. Но с нами шутки плохи! Целый год она от меня ничего не получит. И целый год она будет ходить в старых башмаках и в старом синеньком платье, которое она так не любит!И наши родители, хлопнув дверью, ушли из комнаты.И я, глядя на Лелю, не мог удержаться от смеха. Я ей сказал:— Леля, лучше бы ты подождала, когда захвораешь свинкой, чем идти на такое вранье для получения подарков от наших родителей.И вот, представьте себе, прошло тридцать лет!Тридцать лет прошло с тех пор, как произошёл этот маленький несчастный случай с бильярдным шариком.И за все эти годы я ни разу не вспомнил об этом случае.И только недавно, когда я стал писать эти рассказы, я припомнил всё, что было. И стал об этом думать. И мне показалось, что Леля обманула родителей совсем не для того, чтобы получить подарки, которые она и без того имела. Она обманула их, видимо, для чего-то другого.И когда мне пришла в голову эта мысль, я сел в поезд и поехал в Симферополь, где жила Леля. А Леля была уже, представьте себе, взрослая и даже уже немножко старая женщина. И у ней было трое детей и муж — санитарный доктор.И вот я приехал в Симферополь и спросил Лелю:— Леля, помнишь ли ты этот случай с бильярдным шариком? Зачем ты это сделала?И Леля, у которой было трое детей, покраснела и сказала:— Когда ты был маленький, ты был славненький, как кукла. И тебя все любили. А я уже тогда выросла и была нескладная девочка. И вот почему я тогда соврала, что проглотила бильярдный шарик,— я хотела, чтобы и меня так же, как тебя, все любили и жалели, хотя бы как больную.И я ей сказал:— Леля, я для этого приехал в Симферополь.И я поцеловал её и крепко обнял. И дал ей тысячу рублей.И она заплакала от счастья, потому что она поняла мои чувства и оценила мою любовь.И тогда я подарил её детям каждому по сто рублей на игрушки. И мужу её — санитарному врачу — отдал свой портсигар, на котором золотыми буквами было написано: «Будь счастлив».Потом я дал на кино и конфеты ещё по тридцать рублей её детям и сказал им:— Глупенькие маленькие сычи! Я дал вам это для того, чтобы вы лучше запомнили переживаемый момент, и для того, чтобы вы знали, как вам надо в дальнейшем поступать.На другой день я уехал из Симферополя и дорогой думал о том, что надо любить и жалеть людей, хотя бы тех, которые хорошие. И надо дарить им иногда какие-нибудь подарки. И тогда у тех, кто дарит, и у тех, кто получает, становится прекрасно на душе.А которые ничего не дарят людям, а вместо этого преподносят им неприятные сюрпризы,— у тех бывает мрачно и противно на душе. Такие люди чахнут, сохнут и хворают нервной экземой. Память у них ослабевает, и ум затемняется. И они умирают раньше времени.А добрые, наоборот, живут крайне долго и отличаются хорошим здоровьем.М. Зощенко 1939 год

Достойный собеседник

 ... "Митя, запомни, что ты колоссально богат, больше, ты Крез, но я говорю не о материальном твоем богатстве, а о том, которым владеет каждый человек. Богатство это неистощимо, и сколько бы ты ни тратил, твой кошелек не будет пуст, он будет все время пополнятся. Давай людям, как можешь больше - улыбку, внимание, теплоту, не скупись. Начни с пустяка. начни раздавать это богатство сначала тем, кто тебе симпатичен. Поверь, у тебя скоро появятся остатки,   и ты начни отдавать их тому, кто тебе безразличен. И ты сам увидишь и заметишь, что у тебя все меньше и меньше людей, которые тебе не нравятся. Ты не заметишь, как вырастет и утвердится в тебе не спасибная доброта, то есть, тебе и в голову никогда не придет,что за все, что ты делаешь другому, тебе должны сказать спасибо. Пойми, мой родной, тебе это будет совсем не нужно, неприемлемо, так как ты приобретешь жемчужину, красоту  человеческого сердца, зажженного от великого светильника добра и любви. Не сетуй, не грусти, если кто отойдет от тебя, хотя ты очень много ему сделал. Неси тепло души своей не за спасибо, и помни, что мы все здесь, на земле работаем на ниве плана Божия для дела Христа. Вникни и продумай мои слова, я завещаю их тебе на всю твою жизнь!"Это письмо я списала, оно поразило меня. Скажите, откуда такие глубоко философские, кристальные мысли у дочери кроестьянина, не получившей никакого образования?"

Отрывок из книги М.В.Имшенецкой "Забытая сказка"(Письма об ушедшей любви. Об ушедшей России) Автор Маргарита Викторовна Имшенецкая(1883-1972)

Книгу вы можете прочесть по ссылке http://v-pomosh.livejournal.com/?skip=30 . Следите за порядком писем(книга написана в виде писем)! Первое письмо-внизу страницы. Потом поднимайтесь вверх. А когда прочтете первые четыре письма-главы, жмите Next 10.

Поучение старца Алексия Московского

Принуждай себя вставать рано и в определённое время. Без особенной причины не спи более семи часов. Как скоро пробудишься от сна, тотчас вознеси мысль свою к Богу и сделай себе с благоговением крестное знамение, помышляя о распятом Господе Иисусе Христе, Который для нашего спасения умер на Кресте. Немедленно встань с постели, оденься и не позволяй себе долго нежиться на мягкой постели и оставаться неодетым. Одеваясь, помни, что ты находишься в присутствии Господа Бога и Ангела Хранителя, и вспоминай о падении Адама, который грехом лишил себя одежды невинности, и смиренно проси у Господа Иисуса благодати облечься в Него и так мыслить, чувствовать, говорить и делать, как Он Сам и мыслил, и чувствовал, и говорил, и делал. Потом немедленно начни молитвы утренние; преклонив колена, молись тихо, внимательно, благоговейно и с глубочайшим смирением, как должно пред взором Всемогущего; испрашивай у Него веры, надежды и любви и благословения к занятиям того дня; проси себе сил к благодушному принятию всего того, что Ему будет благоугодно в тот день послать или попустить. Приими твёрдое намерение всё делать для Господа Бога, всё принимать от отеческой руки Его.

Размышляй так: «Может быть, этот день есть последний день моей жизни», — и всё делай, как бы ты хотел делать, готовясь предстать теперь же на суд Божий. Благодари Господа Бога за сохранение тебя в прошедшую ночь и что ты ещё жив и не умер во грехах. Сколько людей в прошедшую ночь смерть представила пред страшное судилище Господа! Также возблагодари Бога, что ещё есть для тебя время благодати и милосердия и что есть ещё время и средства для покаяния и приобретения неба. Каждое утро думай о себе, что только теперь начинаешь и хочешь быть христианином, а прошедшее время напрасно погибло. Хотя четверть часа каждое утро посвящай на краткое размышление об истинах веры, особенно о непостижимом таинстве воплощения Сына Божия, о Втором пришествии Его, Страшном Суде, муке и рае. После молитвы и размышления, если позволяет время, то почитай какую-нибудь книгу духовную.

После сего займись делами твоими, и все занятия и дела твои будут во славу Божию — помни, что Бог везде видит тебя, зрит все действия, занятия, чувствования, помышления и желания твои и щедро воздаст тебе за добрые дела. Не начинай ни одного дела, не помолясь Господу Богу, ибо то, что мы делаем или говорим без молитвы, после оказывается или погрешительным, или вредным и обличает нас чрез дела не ведомым для нас образом. Сам Господь сказал: «без Мене не можете творити ничесоже». Среди трудов своих будь всегда весел и покоен, успех оных поручая благословению Господа и довольствуясь тем, что ты сделал своё дело. Исполняй всё тяжкое для тебя как епитимию за грехи твои — в духе послушания и смирения; в продолжение трудов произноси краткие молитвы, особенно молитву Иисусову, и представляй себе Иисуса, Который в поте лица Своего ел хлеб Свой, трудясь с Иосифом. Если труды твои совершаются успешно, по желанию сердца твоего, то благодари Господа Бога; если же неуспешно, то помни, что и это Бог попускает, а Бог всё делает хорошо. Если же остаётся время перед обедом, то рассмотри, как ты исполнил то, на что решился поутру или во время благочестивого чтения, или во время размышления.

Во время обеда представляй Отца Небесного, отверзающего руку Свою, чтобы напитать тебя; никогда не оставляй молитвы перед обедом и во время его представляй, что Иисус обедает с тобой; удели от своего стола и нищим. После стола считай себя как бы одним из тех, которых в числе пяти тысяч напитал чудесно Иисус Христос; и возблагодари Его от сердца и моли, чтобы Он не лишил тебя небесной пищи — слова Своего и Святых Тела и Крови Христовых.

Если желаешь жизни мирной, то предай всего себя Богу. До тех пор ты не найдёшь душевного мира, пока не успокоишься в Едином Боге, любя Его Единого. Всегда и во всём поминай Господа Бога и святую любовь Его к нам, грешным. Во всём старайся исполнять волю Божию и угождать только Единому Богу. Не делай ничего против заповедей Божиих, не домогайся и не ищи ничего, кроме Бога, делая и терпя всё для Бога. Не заботься о том, чтобы уважали и любили тебя люди века сего, но о том, чтобы угодить Господу Богу и чтобы совесть твоя не обличала тебя во грехах. Если же хочешь непрестанно помнить о Боге, то скорби и несчастия переноси как справедливо тебя постигающие. Бодрствуй тщательно над самим собой, над чувствами, помышлениями, движениями сердца и страстями; ничего не почитай маловажным, когда дело идёт о твоём спасении вечном. Во время памятования о Боге умножай молитвы твои, чтобы Господь помянул тебя тогда, когда забудешь о Нём. Во всём да будет твоим учителем Господь Иисус Христос, на Которого взирая оком ума своего, спрашивай себя самого чаще: что в этом случае помыслил бы, сказал и сделал Иисус Христос? Приучись во всём, что ни видишь, представлять что-нибудь доброе. Будь кроток, тих, смирен, молчи и терпи по примеру Иисуса. Он не возложит на тебя креста, которого ты не можешь понести; Он Сам поможет тебе нести крест. Не думай приобрести какую-либо добродетель без скорби и болезней души. Проси у Господа Бога благодати исполнять как можно лучше Его святейшие заповеди, хотя бы они казались тебе весьма трудными. Исполнил какую-нибудь заповедь Божию — ожидай искушения, ибо любовь к Христу испытывается через преодоление препятствий. И на малое время не оставайся в праздности, а пребудь всегда в трудах и занятиях. Ибо не трудящийся не достоин имени человека и непременно погибнет. Уединяйся по примеру Иисуса Христа, Который, удаляясь от прочих людей, молился Отцу Небесному. Во время тяготы душевной или охлаждения к молитве и ко всем благочестивым занятиям не оставляй дел благочестия — так Господь Иисус Христос трижды молился, когда душа Его была прискорбна даже до смерти. Делай всё во имя Иисуса, и таким образом всякое дело твоё будет делом благочестия.

Более слушай, нежели говори: во многоглаголании не спасёшься от греха. Испрашивай для себя у Господа благодати благовременно и молчать, и говорить, и полагай хранение устам твоим, чтобы не согрешить языком, и заграждай слух, чтобы не услышать противного Господу Богу. Не любопытствуй о новостях: они развлекают дух; с охотой рассуждай о добрых предметах. Убегай даже от самых малых грехов, ибо не удаляющийся от малых непременно впадёт в большие и тяжкие. Если хочешь, чтобы не тревожили тебя злые помыслы, то со смирением принимай уничижение души и скорбь телесную, не отчасти, но во всякое время, во всяком месте и во всяком деле. Всякий помысл, удаляющий тебя от Господа, особенно скверный плотский помысел, изгоняй от сердца как можно скорее, как сбрасываешь с одежды и одну искру, попавшую на неё. Когда приходит такой помысл, то молись крепко: Господи, помилуй, Господи, помоги мне, Господи, не оставь меня, избавь от искушений, или иначе как.

Но среди искушений не смущайся. Кто посылает случай к сражению, Тот даст силы к победе. Будь спокоен духом, уповай на Бога; если Бог за тебя, то кто против тебя? Испрашивай у Бога, чтобы Он отнял у тебя всё, что питает твоё самолюбие, хотя бы это лишение для тебя было самое горькое. Желай жить для Него Одного и умереть и всецело принадлежать Ему. Когда потерпишь какое-либо бесчестие от людей, то разумей, что это послано от Бога к славе твоей, и таким образом в бесчестии будешь без печали и смущения, и в славе, когда она придёт, будешь верен и избежишь осуждения. Если имеешь пищу и одежду, то сам будь доволен по примеру Иисуса, нас ради обнищавшего.

Никогда не спорь и слишком много не защищай себя и не извиняй; ничего не говори против начальников или ближних без нужды и обязанности. Будь искренен и прост сердцем; с любовью принимай наставления, увещания и обличения от других, хотя бы ты был и очень мудр. Не будь ненавистником, завистливым, безмерно строгим в слове и делах. Чего не хочешь себе, того не делай другому, и чего себе от других желаешь, то прежде сам сделай другим. Если кто посетит тебя, то возвысь сердце твоё к Господу Богу и моли Его даровать тебе дух кроткий, смиренный, собранный... Помышляй, что Иисус находится среди тех, с которыми ты находишься и беседуешь. Слова твои растворяй солию премудрости, твёрдо помня, что время кратко, что человек должен дать себе отчёт во всяком бесполезном слове: разговору назначай определённую цель и старайся направлять его к спасению души. Когда же кому принесёшь пользу, то признай в этом благодать Божию.

Когда ты находишься наедине с собой, то испытывай себя, не сделался ли ты менее добр, нежели как был прежде, не впал ли в какие грехи, которых прежде не делал? Если согрешишь, то немедленно проси прощения у Бога со смирением, сокрушением и упованием на Его благость и поспеши принесть покаяние пред отцом духовным; ибо всякий грех, оставленный без покаяния, есть грех к смерти, о котором если и святой помолится за другого, не будет услышан. Притом если не будешь сокрушаться о грехе, сделанном тобою, то опять скоро в него впадёшь. Старайся делать всякому добро, какое и когда только можешь, не думая о том, оценит ли или не оценит он его, будет или не будет тебе благодарен. И радуйся не тогда, когда сделаешь кому-либо добро, но когда без злопамятства перенесёшь оскорбления от другого, особенно от облагодетельствованного тобою.

Во время ужина вспоминай о последней вечере Иисуса Христа, моля Его, чтобы Он удостоил тебя вечери небесной. Прежде нежели ляжешь спать, испытай твою совесть, проси света к познанию грехов твоих, размышляй о них, проси прощения в них, обещай исправление, определив ясно и точно, в чём именно и как ты думаешь исправить себя. Потом, предав себя Богу, как будто тебе должно сию ночь явиться пред Ним, поручай себя Божией Матери, Ангелу Хранителю, святому, которого имя носишь.

Как можно чаще ходи в храмы к божественной службе, особенно старайся как можно чаще быть во время литургии. Но воскресные и праздничные дни непременно посвящай делам благочестия; всегда, когда находишься в храме, представляй, что ты находишься в присутствии Бога, Ангелов и всех святых; остальное время дня после литургии посвящай на благочестивое чтение и другие дела благочестия и любви. День рождения твоего особенно посвящай делам благочестия. Каждый год и каждый месяц делай строгое испытание твоей совести. Исповедуйся и приобщайся Святых Тайн как можно чаще. К приобщению Святых Тайн приступай всегда с истинным гладом и с истинною жаждою души, с сокрушением сердца, с благоговением, смирением, верою, упованием, любовию.

Как можно чаще размышляй о страданиях и о смерти Иисуса Христа, умоляя Его ризою заслуг Своих покрыть все грехи твои и принять тебя в Царство Своё. Имя Иисуса всегда имей в устах и сердце. Как можно чаще размышляй о великой любви Господа к тебе, чтобы и самому тебе возлюбить Его всем сердцем твоим, всею душею твоею и всеми силами твоими, и таким образом будешь вести мирную жизнь на сей земле и блаженную на небе во веки веков.

Благодать Господа нашего Иисуса Христа да будет с тобою.

(печатается в сокращении)

 «Моя милая, родная женушка…»

Есть один великий подвиг, который доступен почти каждой женщине — подвиг матери и супруги. Чтобы совершить его, необходимо лишь понять, что поле деятельности героической женщины — не огромная страна, а скромная семья

Свадьба с новой Родиной
Государыня Александра Федоровна… Её портрет: нитки жемчуга на шее, в руках зажат веер, фата как у невесты. Не важно, на каком году жизни запечатлел её придворный фотограф на этом царственном троне. Кажется, она всегда была такою — и в день свадьбы, и в любой другой день своей непродолжительной, трудной и трагической жизни.

В её глазах, всегда словно молящих о чём-то Бога, растворились беспредельная любовь, спокойствие и печаль о чужих скорбях. Легко представить, как она входила в дом и приносила умиротворение и уверенность в близком счастье. Видеть её даже на фото — уже счастье.

«Сегодня четыре месяца со дня нашей помолвки, и мысли мои летят назад в Кобург — забуду ли я когда-нибудь переживания того дня и то, что он мне принёс? Я не заслуживаю этого подарка, который Бог дал мне после пяти лет отчаяния — пусть Он сделает меня достойной его». «Да, действительно, любовь — это величайшее благо на земле. И достоин жалости тот, кто её не знает». «Я всё время думаю о тебе, я люблю тебя, мой дорогой, больше, чем можно выразить словами, и с каждым днём моя любовь становится сильнее и глубже. Милый, какой будет конец?..» «Твоя невеста! Как необычно это звучит…»

«Какой будет конец…» Когда знаешь, каким был конец императрицы Александры, эта решительная фраза в переписке Аликс с женихом, цесаревичем Николаем Александровичем, поражает больше всего.

Принцесса Гессен-Дармштадтская пишет цесаревичу первые после помолвки письма. Она ещё не знает, что спустя всего несколько месяцев скоропостижно скончается после изнурительной болезни его отец, император Александр III. Что её жениху предстоит восшествие на престол, а ей — переход в Православие, к которому Аликс так долго шла, что было для неё причиной многолетних терзаний, прежде чем она дала согласие на брак.

Они пять лет не имели возможности ни видеться, ни вести личную переписку. До помолвки этого не позволял светский этикет. Теперь они словно навёрстывали упущенное. Аликс, бывало, посылала своему Ники несколько писем за день.

9 мая 1894 года, Букингемский дворец:

«Тора заставила меня хохотать: в одной из газет было написано, что мы любили друг друга пять лет, но были слишком застенчивы, чтобы признаться в этом — разве это не мило?» В эти несколько месяцев переписки принцесса Алиса усердно готовилась к свадьбе. Прилежно изучала русский язык и основы Православия. И поправляла своё слабое здоровье…

«Аликс стала на колени перед Ники. Я никогда не забуду, как бережно он надел ей на голову корону, как нежно поцеловал её и помог ей подняться…», — рассказывает о случившемся вскоре венчании на царство Николая Второго и Александры Феодоровны младшая сестра императора великая княжна Ольга Александровна.

Таинство венчания на царство мистически изменило жизнь немецкой принцессы Алисы. Она впоследствии вспоминала, что это была вторая их свадьба с Ники. Свадьба с её новой Родиной. Всё прошлое для неё померкло. Теперь она «чувствовала себя перед Богом матерью всей России». 

Ежедневный хлеб любви

«Две жизни сольются в одну жизнь, и они разделят и мысли, и желания, и чувства, и радость, и горе, и удовольствие, и боль друг друга». «Муж и жена должны постоянно оказывать друг другу знаки самого нежного внимания и любви. Любви тоже нужен её ежедневный хлеб». Эти выписки из духовной литературы государыня Александра сделала, имея на руках уже троих детей.

Всю последующую жизнь быть единым целым венценосным супругам помогала переписка. Двадцать лет, до начала Первой мировой войны, им редко приходилось разлучаться. Если императору необходимо было оставить семью на продолжительное время, как и во время помолвки, они писали друг другу письма.

22 июля 1899 года, Петергоф:
«Моя милая, родная жёнушка, кажется странным писать тебе, когда я сижу внизу в своей комнате, а ты, я знаю, на балконе. Но завтра я буду далеко и не хочу, чтобы даже один день прошёл у тебя без весточки от твоего супруга, без слов — сказанных или написанных — о том, как он тебя любит, тебя и троих малышек! Моя дорогая, на этот раз мы разлучаемся ненадолго, так что не унывай, спокойно занимайся детишками…»

Август 1904 года, Петербург:
«Ангел мой милый, ты уехал, и жёнушка твоя одна, и компанию ей составляет только её крошечное семейство. Тяжело быть с тобой в разлуке, но мы должны благодарить Бога за то, что за 10 лет это случалось так редко. Я буду стойкой, и другие не увидят, как у меня болит сердце, — расстаться с тобой ради твоих солдат — это не то, чтобы отправить тебя в какое-нибудь путешествие. Это было бы хуже. Я люблю солдат и хочу, чтобы они видели тебя перед тем, как идти в бой за тебя и за свою страну. Им легче будет погибать, когда они только что видели Императора и слышали его голос… Они оставили своих жён, поэтому и твоя не будет ворчать… Милый, до свидания, да благословит и хранит тебя Бог и вернёт тебя домой в скором времени в полном благополучии. Я буду всё время думать о тебе и сильно молиться за тебя. Покрываю твоё лицо нежными любящими поцелуями — всегда твоя, жёнушка».

С началом Первой мировой войны царственным супругам приходилось часто разлучаться, и поэтому чаще писать друг другу. Они тяжело переносили разлуку.

22 октября 1914 года, Царское Село:

«Доброе утро, сокровище моё. Я так много молилась за тебя сегодня утром в маленькой церкви… Я думала о том, как ты, должно быть, рад оказаться ближе к фронту и с каким нетерпением ожидали сегодня утром раненые твоего приезда в Минск.

С 10 до 11 мы перевязывали раненых офицеров, потом пошли в большой госпиталь на три, довольно серьёзные, операции. Были ампутированы три пальца, так как началось заражение крови, и они совершенно сгнили. У другого ранение шрапнелью и ампутация, ещё у одного из ноги вынули множество кусочков раздробленной кости…

Служба проходила в большой госпитальной церкви, и на верхнем балконе мы стояли, преклонив колени, во время чтения акафиста перед Казанским образом Божией Матери. Сейчас я должна отправляться в мой поезд № 4 Красного Креста. До свидания, любимый Ники. Благословляю и снова, снова тебя целую, всегда твоя маленькая Жёнушка… О, милый, как ты мне дорог. Если бы я могла помочь тебе нести твою тяжкую ношу…».

Государыня Александра спешила каждый день приносить радость мужу и детям. «Если кому-то нужна ваша доброта, то доброту эту окажите немедленно, сейчас. Завтра может быть слишком поздно. Если сердце жаждет слов ободрения, благодарности, поддержки, скажите эти слова сегодня. Беда слишком многих людей в том, что их день заполнен праздными словами и ненужными умолчаниями, что они откладывают на потом свою заботу о ком-то. Мы не можем достаточно ясно представить себе, что многие вещи, если не сделать их сейчас, не следует делать вообще», — писала она в своём дневнике. Открывать все свои помыслы, тревоги и радости учила она и детей. Ежедневно они писали матери коротенькие записки, которым доверяли то, что трудно было сказать лично. Александра Федоровна с нежной мудростью отзывалась на каждое детское послание.

1 января 1909 года:

«Моя милая маленькая Ольга… Учись делать других счастливыми, думай о себе в последнюю очередь. Будь мягкой, доброй, никогда не веди себя грубо или резко… Когда увидишь кого-нибудь в печали, старайся подбодрить солнечной улыбкой… Покажи своё любящее сердце».

12 июня 1911 года, яхта «Штандарт»:

«Моя дорогая, милая Мама, я не могу не думать о том, какой я была нехорошей, не посидела с тобой сегодня днём. Я плачу и чувствую себя такой несчастной без тебя. Я хочу быть с тобой, милая Мама. Пожалуйста, разреши мне. Завтра я не смогу быть с тобой, потому что будет очередь Ольги, и если я появлюсь, она рассердится, как же мне сделать то, чего так хочется? Да благословит тебя Бог, милая Мама. Пожалуйста, ответь. Только бы я смогла сейчас прийти и поцеловать тебя — тогда бы я успокоилась. Твоя любящая Татьяна».

6 декабря 1910 года:

«Моя малышка, с любовью целую тебя за твое письмо… то, что любящая вас старушка Мама всегда болеет, также омрачает вам жизнь, бедные дети. Мне очень жаль, что я не могу больше времени проводить с вами и читать, и шуметь, и играть вместе — но мы должны всё вытерпеть. Бог послал нам крест, который нужно нести. Я знаю, что скучно иметь маму инвалида, но всех вас это учит быть любящими и мягкими. Старайтесь быть только послушными, тогда мне будет легче, а ты покажешь маленьким хороший пример… Да благословит тебя Бог. Крепко целую. Твоя старая Мама».

21 февраля 1916 года:

«Моя дорогая Мама, я только хотела попросить прощения у тебя и дорогого Папы за всё, что я сделала вам, мои дорогие, за всё беспокойство, которое я причинила. Я молюсь, чтобы Бог сделал меня лучше… Да благословит Господь Бог двух ангелов, которых я так люблю. Ещё раз простите. От вашей очень-очень любящей и благодарной дочери, Татьяны».

Мать и сестра милосердия

Необычным было решение императрицы Александры Фёдоровны самой нянчить и кормить своих детей, когда для женщины её положения было принято нанимать кормилицу. Но она желала до конца воплотить в своей жизни идеал матери.

Решение стоило государыне немалых сил: у неё с детства было плохое здоровье. Она страдала невралгией лица и хроническим воспалением пояснично-крестцового нерва, а спустя некоторое время после рождения цесаревича Алексея добавилась тяжёлая болезнь сердца. Временами государыня могла передвигаться только в инвалидной коляске и проводила долгие часы, лёжа в постели и терпя сильные боли. Частые беременности усиливали её недуги. Но это не помешало её стремлению к материнству.

Не могла государыня при всех своих мучительных болезнях отказать себе и в делах благотворительности. Это являлось её насущной потребностью: её мать, герцогиня Гессен-Дармштадтская Алиса, и бабушка, королева Англии Виктория, учили её простоте и милосердию. «Назначение жизни — в работе, а не в удовольствиях», — считала её мать.

Уроки доброты и сострадательности давала государыня Александра и своим детям, хорошо понимая, что лучше всего её девочек научит этому её личный пример.

Она устраивала по собственной инициативе мастерские для бедных по всей стране, основала Школу сестёр милосердия и ортопедическую больницу для детей. В Школе народного искусства возрождали и развивали забытые старинные народные промыслы. Здесь в течение двух лет крестьянские девушки и монахини обучались ремёслам, а потом передавали свой опыт в деревнях и монастырях.

С началом Первой мировой войны императрица Александра Феодоровна принялась организовывать медицинские пункты, приспосабливать под госпитали все дворцы, которые только было возможно. К концу 1914 года под её опекой было уже 85 военных госпиталей и 10 санитарных поездов. Вместе со старшими дочерьми царевнами Ольгой и Татьяной государыня ассистировала в операционных, принимала из рук хирурга ампутированные конечности, убирала окровавленную и порою завшивленную одежду. В мировой истории нет другого примера подобного служения в роли сестры милосердия супруги правящего монарха.

«Только что умер на операционном столе офицер. Очень тяжёлая операция прошла удачно, а сердце не выдержало. Тяжело в такие моменты, но мои девочки должны знать жизнь, и мы через всё это идём вместе», — писала государыня Александра сестре Виктории в 1915 году.

В один день и в один час

«…Никогда, за все двенадцать лет моего общения с ними, между Императором и Императрицей не приходилось мне слышать ни одного сказанного с раздражением слова, видеть ни одного сердитого взгляда. Для него она всегда была “Солнышко” или “Родная”, и он входил в её комнату, задрапированную розовато-лиловым, как входят в обитель отдыха и покоя. Все государственные заботы и политические дела оставлялись за порогом, и нам никогда не разрешалось говорить на эти темы. Императрица же держала свои тревоги при себе. Она никогда не поддавалась искушению поделиться с ним своими треволнениями, рассказать о глупых интригах её фрейлин или даже о более мелких заботах, касающихся образования и воспитания детей. “Ему надо думать обо всём народе”, — часто говорила она», — писала близкая подруга императрицы Анна Вырубова.

Дети недаром называли государыню Александру Фёдоровну в записках своим ангелом. Терпя тяжёлые болезни и успевая заниматься делами милосердия, она большую часть времени уделяла мужу и детям. Случалось, несколько дней подряд, не придавая значения своим недугам, она проводила у постели цесаревича. Это было время, когда Алексей Николаевич страдал от очередного приступа гемофилии, и ему как-то облегчала боль забота матери.

Царская семья жила замкнуто. Идеи, которыми вдохновлялись родители и дети, в том числе и нерасточительный образ жизни, и сосредоточенность друг на друге, не находили сочувствия у членов царского Двора. Друзей у царской семьи было крайне мало. Товарищи по играм у царевен и царевича — дети слуг.

Любимыми часами для всех были семейные вечера. Все собирались в комнате императрицы: вместе музицировали, беседовали, рукодельничали и читали. Государь обычно до полуночи занимался в своём кабинете государственными бумагами. Но иногда и он присоединялся к семейству. Любил читать вслух, предпочитая историю и литературу, поэзию или Евангелие.

Нежную любовь друг к другу и к детям государыня Александра Фёдоровна и император Николай Александрович смогли сохранить до последнего мгновения своей жизни. Только Аликс мог совершенно безоглядно открыть своё сердце её Ники. Они всегда называли друг друга этими нежными именами.

5 августа 1894 года, Петергоф:

«…позволь мне прошептать тебе моё вечное и искреннее: я люблю тебя, я люблю тебя, это всё, что я могу сказать, о чём я мечтаю ночью, о чём я грежу, когда молюсь! Твой возлюбленный Ники».

18 августа 1894 года, Вольфсгартен:

«Да, чадо моё, действительно, наши души и помыслы едины. Наши души и сердца вместе, и ничто не может их разделить. Мой милый, твоя великая любовь помогает мне всё переносить. Аликс».

До конца жизни они не переставали в своих письмах благодарить друг за друга Бога.

Они надеялись не расставаться никогда. Свой земной путь им довелось окончить в один день и в один час не только друг с другом, но и со всеми детьми. Увы, с этого момента для России началось совсем другое время.

«Как я люблю мою страну, со всеми её недостатками. Она мне всё дороже и дороже, и я каждый день благодарю Господа за то, что Он позволил нам остаться здесь, а не послал нас далеко отсюда… Я чувствую себя старой, о, такой старой, но я всё ещё Мать этой страны, и её боль для меня то же, что и боль моего ребёнка, я люблю её, несмотря на её грехи и ужасы. Никто не сможет оторвать дитя от сердца матери, равно как и страну нельзя отделить, хотя чёрная неблагодарность России к своему императору разбивает мне сердце. И всё же — это ещё не вся страна. Господи, помилуй и спаси Россию», — в такую молитву вылилось одно из последних писем идеальной женщины к фрейлине Анне Вырубовой. Став императрицей, принцесса Гессен-Дармштадтская Алиса всегда считала себя русской.

Мария Панишева

Больно за актеров, страшно за зрителей

Почему корреспондент «ВШ» вынужден был покинуть конкурс чтецов, посвященный Остапу Вишне

Меня во многом можно упрекнуть, но только не в излишней серьезности. Очень люблю посмеяться! Иногда, даже чересчур.

Несколько первых номеров повеселили от души. Но, честно признаюсь, не столько текстами Павла Губенко (Остапа Вишни), сколько потрясающим исполнением конкурсантов. Речь идет о конкурсе чтецов имени Остапа Вишни, на который съехались старшекурсники училищ культуры из разных концов Украины. Сценический материал (в данном случае литературный текст) - вещь тонкая: как преподнесешь, так и воспримут. Оценит или не оценит зритель - зависит на 80% от актера. Плохим исполнением можно загубить талантливое произведение и наоборот: из чего-то не очень интересного сделать конфетку... Остап Вишня - колоритный литератор, а ребята-чтецы (те, кого я успела послушать) были очень интересны... Но вдруг мое восхищение и веселое расположение духа буквально свелось к нулю. Студент из Тернополя с подмостков стал смеяться над... Богом. В первые моменты этого монолога я еще рассчитывала на пусть нелепую, но шутку, - напрасно. Мне стало страшно. Человек на сцене ерничал, кривлялся, издеваясь и над верующими, и над Церковью, и над Господом. Я во все глаза смотрела на вполне вменяемого на вид парня и чувствовала: ОН НЕ ПОНИМАЕТ, НАД ЧЕМ СМЕЕТСЯ! И смеялся не только он, но и многие в зале, и даже жюри...

Кто-то наверняка назовет его выступление оригинальным, сценические приемы - живыми и акцентирующими внимание зрителей. Но для меня в тот момент форма уже не имела значения. Текст Остапа Вишни «Походження світу» был уродлив. И здесь не до смеха. Я не знала, что у него есть целый цикл под названием «Божеское», где он откровенно хулит Бога. Из многочисленных сочинений об Остапе Вишне: «...Він мусив віддавати данину своєму часові і тим, що стояли над його долею. Найвищий суд вершила тоді партійна ідеологія. Більшість письменників були невільниками - на своїй землі, мусили співати в єдиному хорі. Тому кажемо, що сміх Остапа Вишні був сміхом крізь сльози...»

А вот что сам он пишет в своем дневнике: «Треба підтягати народ до розуміння сміху, хорошого, світлого, того сміху, що ним у комунізмі ми сміятимемося...» В коммунизме планировали смеяться над христианами во все горло. А он, Остап Вишня, тоже не понимал, над чем смеется? Вот еще одна его цитата из дневника: «Бог єсть? Чи нема? Поможи мені, господи, зробити цю роботу!» (Обращение - «Господи», естественно, как и положено смеющемуся над «темными пережитками прошлого», он пишет с маленькой буквы, а работа, о которой он просит у Бога, - перевод на украинский язык Н.В.Гоголя...) Писатель жил во времена жесточайшего воинствующего атеизма. Не мне винить его в конъюнктуре. Но сейчас-то мы понимаем, что «опиум для народа» - это вовсе не религия, а отрицание веры!..

Парня из Тернополя готовили к этому выступлению: кто-то адаптировал текст Вишни для его сценического исполнения, кто-то «дрессировал» конкурсанта, указывая на различные тонкости актерского мастерства, пластики, речи. И во всей этой группе не нашлось ни одного человека, который бы сказал: «Стоп, ребята! Что мы делаем? Это же не шутки про сенокос, жару или сексуально озабоченную Мотрю, мы о Боге говорим... Мы собираемся над ним поржать, а когда прижмет, будем просить Его о помощи? Услышит ли Он нас после этого...» Такого не нашлось. И привез конкурсант в Сумы богохульный монолог, и Сумы смеялись. Точнее, те, в кругу которых тоже не нашлось ни одного человечка, который бы сказал: «Не надо, деточки! Перед вами еще вся жизнь. А в жизни не над всем можно смеяться...»

Я ушла, не дождавшись конца монолога, потому что, повторюсь, мне было страшно. И за пацана на сцене, и за ребят в зале, и за себя, ведь, слушая эту мерзость, я предавала Господа. В статье «Читатель и друг» из журнала «Отрок» я прочла такую фразу: «...Даже если сидящий в болоте будет кричать проходящим мимо: «Не ходите сюда, здесь трясина!», то и за это дело любви может быть помилован». Очень хочу быть помилована и вам того же желаю, поэтому прошу вас: ребята, талантливые, умные, молодые, фильтруйте то, с чем вы выходите на сцену... Господи, помилуй нас, грешных!

Лена Летова

Не оставляйте стариков одних...

Это было так давно... Очень хочется написать: в глубоком-глубоком детстве. Нет, детство было раннее, а вот впечатление от того случая осталось глубоким-глубоким. Мне было года четыре, когда, гуляя по парку с мамой, я увидела старушку, сидящую на скамеечке. В руке у нее был тонкий прутик. Этим прутиком она что-то медленно чертила на песке. Я катила впереди себя яркую бабочку на колесиках. При езде игрушечная бабочка широко расправляла, а потом складывала крылья. Пластмассовыми усиками моя бабочка уткнулась в тонкий прутик сидящей на скамеечке старушки. В какую-то долю секунды я поняла, что сейчас закапризничаю - не понравилась мне эта внезапная преграда. Я нахмурила лоб, раздула ноздри и недовольно надула губы, готовая вот-вот захныкать, как вдруг прутик отполз в сторону, уступая место моей бабочке. Удивленно подняв взгляд, я увидела необыкновенно синие глаза. Но не цвет поразил тогда мое детское воображение. Из глаз одиноко сидящей на парковой скамеечке старенькой женщины струилась всеобъемлющая доброта, что-то очень понятное и родное. Детским чутьем я определила: это свой. Моя гримаса превратилась в открытую улыбку. Я уже не хотела катить дальше свою бабочку, а подошла вплотную к старушке. Она тихо и мягко обняла меня.

- Лена, нам пора, - торопила мама.

...Старые люди и маленькие дети тянутся друг к другу. Это не феномен. У них есть общая тайна: их души встречаются на стыке чистоты. Малыш еще не успевает осквернить себя пошлостью и суетой, а многие старые люди, подобные той моей старушке, уже очистились от них для перехода в вечность. На этом тонком промежутке параллельных сознаний и происходит встреча. Не нужны слова. Не нужны звуки. Только взгляд. Я долго оборачивалась назад. Было грустно уходить. Старушка сидела так же одиноко. Прутик замер в ее руке.

Старость... Я люблю старых людей. Иногда в их глазах я встречаю взгляд, как тогда в парке. Сердце замирает то ли от боли, то ли от радостной остроты яркого детского воспоминания. Я уже слышу насмешливые аргументы оппонентов: «Ах, какая идиллическая картинка! Добрая синеглазая старушка с прутиком... Возможно, где-то и есть такие нежные одуванчики. А что вы скажете о тех домашних узурпаторах, которые достают своими замечаниями, советами, брюзжанием, вечным недовольством? Которые требуют не просто постоянного внимания и деятельной помощи, а какого-то служения себе. Мол, вы нам всем обязаны! Теперь развлекайте нас, не оставляйте нас одних, беспрекословно выполняйте наши желания».

Оппоненты правы. Старость бывает разная. Беда многих в том, что они легкомысленно тратят последние годы жизни на раздражение, упреки, обиды, непонимание... И все же они так беззащитны... Как дети. И так же, как детям, им нужно внимание - всегда! Ну почему нашего великодушия не хватает на элементарное понимание? Вопрос зависает в воздухе...

Есть страна глухих. Есть страна детства, страна любви. Есть страна богатых и знаменитых, а еще бедных и убогих. Есть и страна старых... В стране детства мы все побывали. В стране любви тоже. Кто-то, возможно, завернет в страну богатых и знаменитых. Придется, как это ни горько, завернуть и в страну больных... Ох-ох-ох. Но при любых раскладах, если доживем, мы попадем в страну старых. Не отвертимся. Да и вертеться-то не надо! Просто жить. Но самое главное, у нас есть уникальная возможность облегчить жизнь нынешним жителям этой страны. С кого начать? С родного дедушки или бабушки. Просто подойдите, загляните в глаза, обнимите. Не оставьте в звенящем одиночестве. Не закройте дверь. Не оборвите на полуслове. Не сделайте вид, будто вам все равно... И, возможно, тогда наше с вами пребывание в той стране будет радостным благодаря вниманию и любви уже наших детей и внуков. Ведь какою мерою меряем, такою и нам отмерится...

Лена Летова

Под охраной Неба

В субботу целый подъезд многоэтажки в нашем городе освятил свои квартиры

Когда мы обращаемся к Богу? Когда нам плохо. Или очень плохо. Или совсем невыносимо. Господь милостив, и Его любовь к нам гораздо больше нашего бесконечного неблагоразумия. Печально и больно, что нас вразумляют только беды и проблемы...

Однако благодаря им мы нередко находим источник вечного света, утешение, истину. Мы находим Бога.

В священнической практике отца Вячеслава этот случай был первым. Жители целого подъезда одной из многоэтажек, находящейся недалеко от храма Сергия Радонежского, изъявили желание освятить свои квартиры. Слава Богу, что эта спасительная мысль осенила людей, они с завидным единодушием приняли такое важное решение. Отец Вячеслав не заставил себя долго ждать. И вот он у подъезда, где собрались его жители, разъясняет людям, что же такое освящение квартиры. Ведь для многих из нас - это нечто сродни магическому ритуалу. От освящения ждут чуда и гарантий, что в будущем все будет как по маслу. «Побрызгает» батюшка водичкой - и все проблемы как рукой снимет. Но для улучшения жизни одного усилия батюшки - недостаточно, нужно еще и наше усилие. Отец Вячеслав: «Освящение квартиры - это помощь человеку, который решил встать на правильный путь. В проблемах, несчастьях и бедах, обрушивающихся на людей, я вижу одно: Господь призывает нас всех поднять взгляд от земли к небу, Он будит нас от спячки, Он желает исправить наш образ жизни. Мы все ходим под Богом. Что же нужно для того, чтобы наши беды и проблемы отступили и духи злобы (бесы) не угрожали нам своими кознями? Нужно жить православной жизнью. Это значит регулярно ходить в храм, исповедоваться и причащаться! Самое страшное для бесов - это святость. А святее причастия - ничего нет. Мы же не сможем взять голыми руками кипящий чайник - обожжемся. Так и дух злобы не подойдет к человеку, который постоянно причащается и горит искренней молитвой. Над такими людьми бесы власти не имеют. Так что старайтесь подходить к святому причастию не реже одного раза в месяц-два (по возможности и чаще), а деточек причащайте хоть и каждую неделю! Тогда никакая нечисть вас не коснется!»

Добрососедские отношения... Какое-то фантастическое сочетание слов. Абсолютный дефицит в наше время. А в этом подъезде - реальность. Люди стараются понимать и поддерживать друг друга, иначе бы не было этого освящения, которое (возможно, с Божией помощью) для кого-то станет началом пути в храм. Это действительно реально, ведь многие из тех, кто находился в квартирах во время освящения, старались задать батюшке мучающие и интересующие их вопросы. Это было редкое и короткое, но все-таки ЖИВОЕ общение со священником (а оно, как и добрососедские отношения, не меньший дефицит в наше время). Подгоняемая длинной очередью краткая исповедь, нечастая встреча на бегу: «Батюшка, благословите!» - вот, пожалуй, и все общение. И это для воцерковленных! А что говорить тем, кто только собирается войти в храм? Батюшки всегда очень заняты: службы, молебны, требы. А еще у них свои семьи. А еще... они просто люди, которым тоже нужно отдыхать. Но нам-то, мучающимся миллионами вопросов, изнемогающим в сомнениях, метаниях и страстях, от этого не легче! У нас нет духовников - непозволительная роскошь. Нам не хватает добрых, понимающих, верных поводырей. Поэтому мы, как слепые котята, тычемся в разные углы, не находя верного направления. Поэтому и вешаем над дверью не иконы, а веники с изображением ликов святых, не осознавая, что этим оскорбляем и Бога, и Деву Марию, и святых угодников Божиих. Поэтому мы не понимаем разницы, где освящать воду - в каноническом, православном храме или в раскольничьем, там, где она не имеет никакой благодати.

Народ благодарил священника за вразумление, за ответы на вопросы, за терпение и доброту. А мне, волею случая (хотя бывают ли случайности?) оказавшейся рядом с отцом Вячеславом в тот день, казалось очевидным, что наш подсознательно ощущающий правду народ готов воспринимать православную проповедь, готов идти за православным «пастухом». Но, возвращаясь к уже сказанному, мы вновь «...изнурены и рассеяны, как овцы, не имеющие пастыря» (Матф. 9:36). Пастырей, добрых и горящих верой и любовью, - немного. Их не хватает. Помоги нам, Господи, вразуми и помилуй.

Усиливая значимость сказанных отцом Вячеславом слов, давайте обратимся к святителю Феофану Затворнику, который пишет: «Вся благодать, идущая от Бога через святой крест, святые иконы, святую воду, мощи, освященный хлеб, включая святейшее причастие Тела и Крови Христовых, имеет силу лишь для тех, кто достоин этой благодати через покаянные молитвы, покаяние, смирение, служение людям, дела милосердия и проявление других добродетелей христианских. Но если нет их, то эта благодать не спасет, она не действует автоматически, как талисман, и бесполезна для нечестивых и мнимых христиан (без добродетелей)». То есть если мы, освятив квартиру, все-таки не будем выполнять того, что сказал священник, не будем переступать порога храма, не будем пытаться молиться, смиряться, прощать обиды, помогать - нам ли ждать помощи от Бога? Раз уж мы просимся под охрану Неба, нужно хотя бы попытаться в самом малом быть достойными такого покровительства.

Елена Гагина

«Пол-счастья»?

«Это было несколько лет тому назад. Все собирались праздновать Рождество Христово, готовили елку и подарки. А я был одинок в чужой стране, ни семьи, ни друга; и мне казалось, что я покинут и забыт всеми людьми. Вокруг была пустота и не было любви: дальний город, чужие люди, черствые сердца. И вот в тоске и унынии я вспомнил о пачке старых писем, которую мне удалось сберечь через все испытания наших черных дней. Я достал ее из чемодана и нашел это письмо. Это было письмо моей покойной матери, написанное двадцать семь лет тому назад. Какое счастье, что я вспомнил о нем! Пересказать его невозможно, его надо привести целиком.

 «Дорогое дитя мое, Николенька. Ты жалуешься мне на свое одиночество, и если бы ты только знал, как грустно и больно мне от твоих слов. С какой радостью я бы приехала к тебе и убедила бы тебя, что ты не одинок и не можешь быть одиноким. Но ты знаешь, я не могу покинуть папу, он очень страдает, и мой уход может понадобиться ему каждую минуту. А тебе надо готовиться к экзаменам и кончать университет. Ну, дай я хоть расскажу тебе, почему я никогда не чувствую одиночество.

Видишь ли ты, человек одинок тогда, когда он никого не любит. Потому что любовь вроде нити, привязывающей нас к любимому человеку. Так ведь мы и букет делаем. Люди — это цветы, а цветы в букете не могут быть одинокими. И если только цветок распустится как следует и начнет благоухать, садовник и возьмет его в букет.

Так и с нами, людьми. Кто любит, у того сердце цветет и благоухает; и он дарит свою любовь совсем так, как цветок свой запах. Но тогда он и не одинок, потому что сердце его у того, кого он любит: он думает о нем, заботится о нем, радуется его радостью и страдает его страданиями. У него и времени нет, чтобы почувствовать себя одиноким или размышлять о том, одинок он или нет. В любви человек забывает себя; он живет с другими, он живет в других. А это и есть счастье.

Я уж вижу твои спрашивающие голубые глаза и слышу твое тихое возражение, что ведь это только пол-счастья, что целое счастье не в том только, чтобы любить, но и в том, чтобы тебя любили. Но тут есть маленькая тайна, которую я тебе на ушко скажу: кто действительно любит, тот не запрашивает и не скупится. Нельзя постоянно рассчитывать и выспрашивать: а что мне принесет моя любовь? а ждет ли меня взаимность? а может быть, я люблю больше, а меня любят меньше? да и стоит ли мне отдаваться этой любви?.. Все это неверно и ненужно; все это означает, что любви еще нету (не родилась) или уже нету (умерла). Это осторожное примеривание и взвешивание прерывает живую струю любви, текущую из сердца, и задерживает ее. Человек, который меряет и вешает, не любит. Тогда вокруг него образуется пустота, не проникнутая и не согретая лучами его сердца, и другие люди тотчас же это чувствуют. Они чувствуют, что вокруг него пусто, холодно и жестко, отвертываются от него и не ждут от него тепла. Это его еще более расхолаживает, и вот он сидит в полном одиночестве, обойденный и несчастный…

Нет, мой милый, надо, чтобы любовь свободно струилась из сердца, и не надо тревожиться о взаимности. Надо будить людей своей любовью, надо любить их и этим звать их к любви. Любить — это не полсчастья, а целое счастье. Только признай это, и начнутся вокруг тебя чудеса. Отдайся потоку своего сердца, отпусти свою любовь на свободу, пусть лучи ее светят и греют во все стороны. Тогда ты скоро почувствуешь, что к тебе отовсюду текут струи ответной любви. Почему? Потому что твоя непосредственная, непреднамеренная доброта, твоя непрерывная и бескорыстная любовь будет незаметно вызывать в людях доброту и любовь.

И тогда ты испытаешь этот ответный, обратный поток не как «полное счастье», которого ты требовал и добивался, а как незаслуженное земное блаженство, в котором твое сердце будет цвести и радоваться.

Николенька, дитя мое. Подумай об этом и вспомни мои слова, как только ты почувствуешь себя опять одиноким. Особенно тогда, когда меня не будет на земле. И будь спокоен и благонадежен: потому что Господь — наш садовник, а наши сердца — цветы в Его саду.

Мы оба нежно обнимаем тебя, папа и я.

Твоя мама».

Спасибо тебе, мама! Спасибо тебе за любовь и за утешение. Знаешь, я всегда дочитываю твое письмо со слезами на глазах. И тогда, только я дочитал его, как ударили к рождественской всенощной. О, незаслуженное земное блаженство!»

Иван Ильин «Рождественское письмо»

Из книги»Поющее сердце»

По капелькам хочу собрать любовь

И, как сокровище, запрятать в сердце,

Но раздаю её я вновь и вновь

И в тайнике всегда открыта дверца.

И, как ни странно, мне совсем не жаль,

Дарить любовь, кого-то согревая,

На радость претворить чью-то печаль,

И ликовать с ним, сердцем замирая.

автор матушка Иоанна Климова

«От оков избави»

ТЯжелые железные двери закрылись, и я с отцом Владимиром Равлюком оказалась на территории ИТК-116.

Тревожно. Иду за батюшкой по тюремному двору, опустив глаза, и вспоминаю фильм «Побег из Шоушенка». Здесь у нас все не так монументально и еще... не так мрачно. Может быть, потому, что сегодня светит солнце?

И все же ощущение несвободы давит. Заворачиваем за угол, я невольно улыбаюсь и вздыхаю с облегчением: прямо посередине двора, в обрамлении ухоженных огородных грядок, стоит маленький, аккуратный храм. Возникает ассоциация с глотком свободы, горящей свечой, поставленной во здравие, обетованным уголком, где забудутся все страхи и страдания. Не навсегда, может быть, только на время пребывания в нем. Ради него-то я и здесь. Ради храма. Ему нужна помощь - и всем тем, кто приходит сюда помолиться, задуматься, исповедаться и причаститься Святых Христовых Тайн.

Храм Святителя Николая и все, что в нем, создано руками заключенных. Каждая полочка, каждый киот, рамочка. Ими писаны иконы. Ими украшены своды. Но сейчас храму грозит разрушение. Он трескается. А все потому, что не утеплен. Отопления нет, и зимой молиться здесь просто невыносимо. «Во время службы пальцы рук коченели и не сгибались. Я отогревал их в воде, чтобы причастить верующих», - рассказывает проректор нашего духовного училища протоиерей Владимир Равлюк, который сейчас опекает и этот храм. До зимы еще далеко и на улице жара, но думать и предпринимать нужно что-то уже сейчас. Утеплить окна, они здесь одинарные. Поставить электрическое отопление. Ведь это не такая уж и большая проблема, если взяться всем миром. Мудрые народные слова напоминают нам о том, что нельзя застраховать себя от сумы и тюрьмы. Здесь наши братья, родные, близкие, которым больше, чем нам, нужна помощь. Может быть, это единственное место, где отогреется их душа, если будет на то Божья воля. А вот физически защитить их от холода в зимнем храме можем мы, если не отвернемся, если не подумаем, что и без нас благодетели найдутся... Мы все можем быть благодетелями, потому что пригодится любая копейка, любая помощь. Кто в состоянии помочь, звоните батюшке Владимиру по номеру 095-120-60-29 - и дай вам всем Бог здоровья, благополучия и свободы.

Лена Летова

Целебный источник рядом

В 20 минутах езды от Сум(Украина) в урочище «Образ» уже несколько веков исцеляются люди

Век живи, век удивляйся. Чудеса рядом, до них просто рукой подать. Ну, как можно было не знать об этой святыне? Всю жизнь живу в Сумах, а впервые услышала о целебном источнике Николая Угодника от норильчанки, приехавшей на Сумщину погостить.

Самое интересное, что источник-то совсем близко, в 20 минутах езды от нашего города: в нескольких километрах от с.Великий Бобрик Краснопольского района, в урочище «Образ».

О нем рассказывают удивительную историю, произошедшую несколько веков назад. В лесном роднике была найдена древняя серебряная икона, образ Святителя Николая. Откуда она взялась - никто не знает. Чудотворные иконы всегда являются каким-то непостижимым для нас способом. Сколько ни пытались люди относить образ в храм, он каждый раз возвращался к источнику. Так Господь указывал место святыни. Вода в источнике считалась целебной. Сохранились записи о том, что у 10-месячного сына помещицы Ирины Власовской были сильнейшие гнойные высыпания на коже. Узнав о чудесной иконе Святителя Николая, мать принесла ребенка к ней, омыла тельце малыша водой из источника и вернулась домой. Развернула сына, а гнойных ран как и не бывало! Все исчезли.

Как же попасть в это святое место? Оказалось, что экскурсии организовывает Православный молодежный центр Сумской епархии под руководством протоиерея Владимира Равлюка.

В одно из воскресений, в семь часов утра, мы благополучно уселись в большой автобус и через 20 минут уже были в Бобрике. Какой же величественный там храм - Вознесенский. Старинный. По одним источникам, построен в 1808-м, по другим - в 1820-1821 гг. Его высота - 42 метра. А возвели его на средства генерал-майорши Елизаветы Рахмановой. Вот что рассказал мне после Божественной литургии настоятель храма протоиерей Георгий Лисовец: «Рахманова построила этот храм в честь выздоровления своего сына Григория, у которого был серьезный недуг: какое бы движение ни делал ребенок - начиналось кровотечение, причем кровь шла и горлом, и из носа, и из ушей. Куда только не возила сына бедная мать, но никто не мог помочь. Однажды, находясь на землях Бобрика, она встретила купеческий обоз, следовавший из Москвы в Харьков. Разговорились. Елизавета Рахманова поведала людям о своем горе, на что купцы сказали: «Здесь совсем недалеко есть целебный источник, известный многочисленными исцелениями». Они объяснили, что нужно призвать священника, помолиться и пожить на источнике, постоянно прося Господа об исцелении. Так Рахмановы и сделали. Несколько дней жили они здесь. Ребенок купался и пил целебную воду. Недуг отступил, а благодарная мать построила часовню и начала строительство Вознесенского храма».

Храм уникален: старинные фрески, итальянский мрамор, а главное - дух. Это памятник архитектуры. Батюшка благодарен Виктору Ивановичу Швачичу за труды, благодаря которым этот прекрасный храм был отреставрирован и просто преобразился. Отслужив литургию и панихиду, отец Георгий поехал с нами на источник.

Место живописное и благоустроенное: здесь и купальня, вся выложенная гладкими досками, и скамеечки, и кабинка для переодевания. За благоустройство территории особая благодарность лесничему Игорю Николаевичу Козловскому, который понимает, что место, отмеченное Богом, должно быть в идеальном порядке. А особенно поражает, что здесь веками творятся чудеса. Такие же люди, как мы, только 100, 200, 300 лет назад, приходили сюда в надежде на исцеление...

Рядом с колодцем батюшка отслужил молебен Святителю Николаю, после чего все мы напились воды и окунулись в источник. Вода здесь очень холодная, говорят, градусов 4-6 и зимой, и летом. А исцеляются ли сейчас? Конечно. По вере. Батюшка Георгий рассказал, что у одного мужчины большой ожог на ноге после купания зажил в течение дня. Для чудес время не отмерено. Вопрос только в том, достойны ли мы их...

По всем вопросам, касающимся поездки в Бобрик, звоните протоиерею Георгию Лисовцу (095-612-74-19) и протоиерею Владимиру Равлюку (095-120-60-29).

Елена Гагина

P.S. Здесь, вы можете увидеть видео с источника: Статья «Целебный источник рядом(видео)

http://shans.com.ua/index.php?m=nr&id=30630&in=279

Один молодой монах спрашивал старца, как спастись. Старец в ответ попросил его вспомнить и рассказать свои ощущения при первом приходе в монастырь. Молодой ответил, что все было ему чудно и свято, все пленяло ум и восторгало сердце. В ответ старец сказал, что нужно до старости сохранять такое же чувство, не давать ему исчезнуть. Нужно служить всем, как меньший и низший, и всегда оставаться вновь поступившим в братство, а не обросшим со временем связями, самомнением, ложными мыслями.

Болезнь, о которой мы говорим, называется привычка к благодати. Священнику, простоявшему у престола несколько десятков лет, бывает трудно вспомнить о том, что он не совершитель Таинств, а служитель Таинств. Он служит, а совершает Господь. Если разницу в этих двух понятиях упустить, то и получится то, о чем с горечью говорил Тихон Задонский: стоят у престола по 30 лет — пора святыми становиться, а они еще хуже становятся.

Итак, первый совет воцерковленному человеку — не привыкать к благодати. Нужно искать и находить новые грани церковной жизни, которых, к счастью, множество. Тут уместны и паломничества, и посещения других приходов, и хорошие книги.

Второе, не менее важное — не нужно лезть в церковную политику. Людям часто кажется, что если они кого-то знают лично, куда-то ездили, с кем-то общались; что если они из первых рук узнают новости о назначении архиереев на кафедры, о кулуарных разговорах и закулисных интригах, то это говорит об их глубокой церковности. Это примитивная ложь и большая ошибка. В фильме «Волга, Волга» товарищ Бывалов везде и всюду спешил рассказать о том, что он «лично знает Шульберта». Этой фразой он расписывался в полном незнании музыки и одновременно в желании представиться ее знатоком. Такими же «знатоками» церковной жизни являются и наши «святоши», знающие что угодно о ком угодно, но только не то, что надо. Итак, второй принцип формулируется так: не лезть в кипучую деятельность, но, по апостолу Павлу, жить тихо и работать своими руками (1 Фес. 4, 11).

Людям нужно общаться. Брат от брата укрепляем, яко град тверд (Прит. 18, 19), и нитка, втрое скрученная, не скоро порвется (Еккл. 4, 12). Нужны братья и сестры во Христе. Ну хотя бы брат и сестра, люди, имеющие духовный опыт, верные Православной Церкви, могущие выслушать, понять, подсказать, поделиться. Значит, третий принцип — внехрамовое общение с верующими людьми.

Самое же главное — это деятельное приближение к Богу через исполнение заповедей. Христос вечно молод. На фоне таких стариков, как Конфуций, Магомет, Моисей, воскресший Христос — это Юноша. Быть с Ним в общении и не напитываться от Него свежестью и новизной невозможно. Если вашу душу покрыла короста, если вы устали, сгорбатились в своем «христианском жительстве», то есть смысл пересмотреть свою жизнь. Может быть, она не вполне христианская. Ведь если Господь нам и обещает скорби, труды и подвиги, то скуки и усталости не обещает никогда. И вся жизнь наша — это длинная анфилада комнат, одна на другую не похожих. В каждой есть много интересного, но ни в одной из них нельзя оставаться надолго. Нужно пройти сквозь них, как нож сквозь масло, и достичь конечной цели — предстояния пред Сладчайшим Иисусом.

В общем, тем, кто уже успел устать от веры и кому кажется, что он все понял и ко всему привык, надо приготовиться к неслыханным переменам и к вечному обновлению. Ибо такова и только такова настоящая церковная жизнь.

Протоиерей Андрей Ткачев

Письмо к дочери

Наверное, у каждой женщины в жизни наступает период, когда она понимает, что нет никаких душевных сил идти дальше по выбранному пути, множество сомнений одолевают душу, на первый план выступает личный эгоизм и начинается ропот на своё бытие. А в голове одна и та же мысль: «Как я, бедненькая, устала!»

Однажды я пришла к духовнику в весьма плачевном состоянии духа. После моей пафосной речи о том, как труден крест материнства, батюшка молча удалился в другую комнату и вернулся с книгой* в руках. «Хочешь, я тебе кое-что прочту?» — «Ну вот, — подумала я, — так хотелось элементарного человеческого понимания, а придётся выслушивать богословскую лекцию о смирении...» Но с первых строк почувствовала, как ком в горле предательски не даёт дышать, а затем в комнате наступила тишина, которую ни за что не отважилась бы нарушить...

 Описанная в этой книге история происходила во время Второй мировой войны в Германии. Автора, знаменитого врача-хирурга, посетила молодая женщина. У неё было двое маленьких детей, и в тот момент она была на четвёртом месяце беременности. Её супруг-врач был мобилизован и отправлен на фронт. После осмотра этой женщины хирург объявил ей горькую правду — двусторонний рак груди. Гормоны беременности, необходимые для развития ребёнка, сейчас становились смертоносными для здоровья матери. Врач поставил её перед нелёгким выбором: или она, или дитя... Она не вздрогнула, не заплакала, а только гневно ответила: «Нет! Никогда! Ребёнок принадлежит только мне и мужу! Я никогда не дам своего согласия на то, чтобы у меня его отняли. Он — наследство для моего мужа. Мне совершенно безразлично, что будет со мной. Я вас прошу: сохраните мне жизнь, пока не родится ребёнок! Умоляю!» Никогда, за многие годы врачебной практики, этому врачу не приходилось встречать ничего подобного. Потрясённый, он пожал ей руку. Два дня спустя она легла в клинику, и началась долгая и упорная борьба за её жизнь.

Задачей первой операции было удаление одной груди и множества прилежащих к ней желез и лимфоузлов. Спустя четыре дня тщательные наблюдения показали, что с ребёнком, к счастью, всё было в порядке. Однажды, смеясь, мать спросила у доктора, сколько примерно ей ещё осталось жить. Все понимали, что ответ ей был нужен исключительно для того, чтобы знать, достаточно ли у неё времени, чтобы дождаться появления ребёнка на свет. Но кто ведает времена и сроки? Тем временем мать стала потихоньку слабеть, говорила только об ожидаемом ею малыше, о том, как оставит своему мужу наследие их любви. А спустя несколько дней врач получил ответ на свой запрос из Генерального штаба — вся часть, в которой служил её муж, погибла на Восточном фронте... Своей пациентке он не сказал об этом ни слова.

Вторая операция была более ответственной и опасной, так как общее состояние матери ухудшилось. Это был шестой месяц беременности, и если бы начались преждевременные роды, ребёнок бы не выжил. Операция прошла без осложнений, хотя стало очевидно, что рак стремительно делает свою работу, и надежды на исцеление не осталось. Профессор более всего опасался, что плод умрёт в утробе, и всё окажется напрасным. Но мать верила... и каждый раз с сияющим лицом рассказывала, что чувствует его шевеления, его маленькие ножки.

Начинался последний бой со временем. На облучение она не согласилась, рана на месте операции не рубцевалась, силы её организма истощились. На восьмом месяце ей предложили вызвать роды, но она решила поехать домой. Теперь её душа была спокойна, а врачу она пообещала сообщить, когда родится малыш. Профессор был потрясён, когда получил письмо, написанное ею самой, о том, что десять дней назад родился её мальчик, что сил почти не осталось, но она благодарна Богу, что Он услышал её молитвы. «Это событие многое для меня значит. Это величайшее утешение в конце жизни. Смерть грядёт. Конец приближается. Я не хочу казаться лучше, чем я есть: я часто испытываю страх перед смертью, особенно в те ночи, когда я лежу одна с открытыми глазами в темноте. Но тогда меня утешает мысль о моём ребёнке — живом доказательстве любви Божией. Я точно знаю, что у меня не хватит сил бороться за свою жизнь, и утешаюсь мыслью о том, что, в сущности, даже самые заботливые родители могут сделать лишь очень немногое для своих чад. Ведь и их судьба, и наша собственная целиком находится в руках Божьих. И в эти отеческие, сильные руки я полностью предаю сегодня всех тех, кого оставляю после себя... Я старалась быть для своих детей, бывших для меня величайшим даром, хорошей матерью. Десять лет нас с мужем связывала любовь, которую никогда не омрачало ни малейшее облачко. Нелегко оставить их всех. Но я ухожу в надежде, что, освободившись от земных страданий, мы все вместе обретём радость вечной жизни. Прощайте! Р. S. Прошу Вас передать это письмо моему мужу, когда он вернётся».

Четырнадцать дней спустя она умерла, а муж так и не увидел наследство, которое завещала ему его верная супруга.

Окончив читать, батюшка, который за свою священническую жизнь пропустил через сердце немало человеческого горя, молча плакал. Мне было неловко, и в то же время так хорошо... В моём сердце всё главное стало главным, всё мелкое — обмельчало в конец. Я увидела свои «скорби» такими ничтожными, серыми, ненужными. Чего я боялась? Ни разу Господь не посрамил моего упования; вынашивая и рожая своих детей, я всегда ощущала Его крепкую, твёрдую руку. Как горько и стыдно мне поднимать глаза в небо. Неблагодарность — тоже нелёгкая ноша.

Я каждый день имею счастье видеть своих детей, слышать их бесконечную, назойливую болтовню, складывать их рубашонки и штанишки в шкаф, гордиться их успехами и болеть вместе с ними. Мне ни разу не пришлось становиться перед выбором: или мне жить, или кому- нибудь из них. Нет, стоп, это неправда. Где то в самых глубинах сердца лежит что то чёрное, вязкое, страшное — мои мысли и чувства. Благодарю Господа за то, что слово «аборт» никогда не возникало в моей голове. Но не всегда нужно медицинское вмешательство для того, чтобы убить своего ребёнка. Достаточно не обрадоваться, не захлопать в ладоши, когда узнаешь о том, что он уже пришёл в этот мир, не погладить его рукой, не посмотреть в глаза мужа с любовью и благодарностью... Можно просто это дитя не хотеть, но с чувством собственного «смирения и терпения», коснея в своём эгоизме, вынашивать маленького, беззащитного, такого зависящего от тебя человечка. Или ещё хуже — надеяться, что авось что нибудь случится, и всё само по себе разрешится, и можно будет дальше жить — не тужить.

Доченька, я не радовалась когда узнала, что Господь послал мне тебя... Но ты родилась — и это стало самым главным в моей жизни, я могу теперь посмотреть в твои такие смышлёные глазёнки и сказать: «Прости!» А если бы действительно что-то случилось, как бы я носила в каждой клетке своего тела чувство вины?! Мать, убивающая своего ребёнка, наказывается уже тем, что в этой земной жизни ей не убежать от самой себя, не оправдаться перед своей совестью, она всегда знает, что всё могло бы быть иначе.

В страхе я поближе придвигаюсь к тебе спящей, и твоим посапыванием, как самой удивительной мелодией на свете, заливается весь мой мир, и мне кажется, что сердце моё становится похожим на свечу, которая вот-вот истает, или на стремительную реку, которая не выдержит и выйдет из берегов. Благодарю Тебя, Господи, за счастье быть мамой!

Вика Каушанская

«Какие хорошие люди…»

Спускались мы с детьми на лифте. Лифт у нас непростой. Когда вниз едет — всякий раз останавливается, если на этаже кнопочку нажать. Очень стимулирует, знаете ли...

В этот раз лифт раскрылся там, где раскрывается в 9 случаях из 10. То есть на третьем этаже. Там самогон варят, и странники всякие на этот запах идут. Вот раскрылся лифт, и увидел я две пьяные морды. Одна сказала: «Езжайте!» А вторая, похожая на женскую, ещё и сигаретой горящей махнула: «Езжайте, мы на следующем!»

«Вот уроды», — подумал я.

А дочка сказала:

Какие хорошие люди.?—

А сын добавил:

Особенно тётя...?—

Дмитрий Забелин

«Уродливый»

Каждый обитатель квартиры, в которой жил и я, знал, насколько Уродливый был уродлив. Местный Кот. Уродливый любил три вещи в этом мире: борьба, поедание отбросов и, скажем так, любовь. Комбинация этих вещей плюс проживание без крыши оставила на теле Уродливого неизгладимые следы. Для начала, он имел только один глаз, а на месте другого зияло отверстие. С той же самой стороны отсутствовало и ухо, а левая нога была когда-то сломана и срослась под каким-то невероятным углом, благодаря чему создавалось впечатление, что кот все время собирается повернуть за угол. Его хвост давно отсутствовал. Остался только маленький огрызок, который постоянно дергался…

Если бы не множество болячек и желтых струпьев, покрывающих голову и даже плечи Уродливого, его можно было бы назвать темно-серым полосатым котом. У любого, хоть раз посмотревшего на него, возникала одна и та же реакция: до чего же уродливый кот. Всем детям было категорически запрещено касаться его. Взрослые бросали в него камни. Поливали из шланга, когда он пытался войти в дом, или защемляли его лапу дверью, чтобы он не мог выйти.

Уродливый всегда проявлял одну и ту же реакцию. Если его поливали из шланга — он покорно мок, пока мучителям не надоедала эта забава. Если в него бросали вещи — он терся о ноги, как бы прося прощения. Если он видел детей, он бежал к ним и терся головой о руки и громко мяукал, выпрашивая ласку. Если кто-нибудь все-таки брал его на руки, он тут же начинал сосать уголок рубашки или что-нибудь другое, до чего мог дотянуться.

Однажды Уродливый попытался подружиться с соседскими собаками. В ответ на это он был ужасно искусан. Из своего окна я услышал его крики и тут же бросился на помощь. Когда я добежал до него, Уродливый был почти что мертв. Он лежал, свернувшись в клубок. Его спина, ноги, задняя часть тела совершенно потеряли свою первоначальную форму. Грустная жизнь подходила к концу. След от слезы пересекал его лоб. Пока я нес его домой, он хрипел и задыхался. Я нес его домой и больше всего боялся повредить ему еще больше. А он тем временем пытался сосать мое ухо. Я прижал его к себе. Он коснулся головой ладони моей руки, его золотой глаз повернулся в мою сторону, и я услышал мурлыкание. Даже испытывая такую страшную боль, кот просил об одном — о капельке привязанности! Возможно, о капельке сострадания. И в тот момент я думал, что имею дело с самым любящим существом из всех, кого я встречал в жизни. Самым любящим и самым красивым. Никогда он даже не попробует укусить или оцарапать меня, или просто покинуть. Он только смотрел на меня, уверенный, что я сумею смягчить его боль.

Уродливый умер на моих руках прежде, чем я успел добраться до дома, и я долго сидел, держа его на коленях. Впоследствии я много размышлял о том, как один несчастный калека смог изменить мои представления о том, что такое истинная чистота духа, верная и беспредельная любовь. Так оно и было на самом деле. Уродливый сообщил мне о сострадании больше, чем тысяча книг, лекций или разговоров. И я всегда буду ему благодарен.

У него было искалечено тело, а у меня была травмирована душа. Настало и для меня время учиться любить верно и глубоко. Отдавать ближнему своему все без остатка.

Большинство хочет быть богаче, успешнее, быть любимыми и красивыми. А я буду всегда стремиться к одному — быть Уродливым…

Найдено в интерне(опубликовано в журнале Отрок)

 Ангел, мама, друг

30-го числа каждого месяца в Голосеевсой пустыни -день памяти матушки Алипии

Я потеряла 20 гривен. Мелочь по нынешним временам, но жалко. Все перерыла: карманы, сумку, даже под подкладку сумки заглянула - нет. Скорее всего, на рынке посеяла. Вот невезение.

А тут еще и на концерт ехать нужно в ДК "Фрунзе". Денег в доме 4 грн., как раз на маршрутку: туда и обратно. Но ехать надо, это по работе... Я отправляюсь на концерт. Оказывается, приехал певец (в прошлом попсовик, а ныне православный исполнитель) Валерий Малышев с программой, большая половина которой была посвящена святой старице матушке Алипии. Имя для меня тогда (а это был ноябрь 2007 года) совершенно незнакомое. Кто она? Чем занималась? Где жила? На все эти вопросы с такой искренностью и такой неподдельной верой ответил Малышев, дай ему Бог здоровья. После его воспоминаний (а он видел матушку Алипию еще при земной жизни) не заинтересоваться ее личностью было невозможно...

От Господа она получила дар прозорливости и предсказала Чернобыльскую катастрофу, церковный раскол, открытие Киево-Печерской Лавры, которая была закрыта в советские времена. А скольким людям она помогла своими прозорливыми советами и наставлениями! А скольких спасла от смерти! А скольких повернула к Богу! "Вот бы почитать о ней", - думала я, сидя в зале. "Книгу о матушке Алипии "Стяжавшая любовь" вы можете купить после концерта в фойе Дворца", - словно отвечая на мои мысли, говорит со сцены Валерий.

Мысленно с невольным сарказмом проговариваю: "Да... Кто может, а кто и не может..." У меня даже настроение портится. Так хочется книгу! Смотрю по залу - может, знакомые есть, заняла бы денег... Нет. В зале вообще человек 30-40 всего. Рекламы-то не было. Концерт заканчивается. Малочисленный народ выходит в фойе и направляется к лотку, где продают книгу о старице, а так же кассеты и диски православных песен в исполнении Валерия Малышева. Я подхожу и уныло гляжу на счастливчиков, покупающих книги, а параллельно открываю молнию на сумке, чтобы достать номерок для гардероба... Из сумки просто вываливается зелененькая двадцатка. Дар речи пропадает, глаза - по пять копеек, я молча протягиваю купюру, и мне дают книгу. Я оглушена этим происшествием. Оно радостное и такое... необыкновенное. Кто-то скажет: "Плохо искала, бумажка в сумке завалялась". А кто-то поверит: так было нужно. Я не могу отмахиваться от чуда, как от мухи. Я его принимаю с благодарностью. А позднее, чтобы не забыть, на внутренней части обложки пишу: "Книга, купленная чудесным образом на концерте В.Малышева 21 ноября 2007 г. в Сумах. Слава Богу за все!"

...Родина Агафии Авдеевой (мирское имя матушки Алипии) - Пенза. Вот что написано в Церковной книге, которая хранится в Пензенском архиве: "Агафия Авдеева, год рождения 1905, 3 марта (по новому стилю 16 марта). Отец - Тихон Сергеевич Авдеев. Мать - Васса Павловна, законная жена. Оба православные. Крестили 4 марта". В этом году исполнилось 105 лет со дня рождения монахини Алипии, которая и после перехода в иной мир продолжает незримо помогать людям, молясь за них ко Господу. Еще при земной жизни приходящих к ней, матушка просила молиться об упокоении ее родителей Тихона и Вассы, а также бабушек и дедушек: Павла, Евфимии, Сергия и Домны: "Помолитесь об упокоении моих родителей, а я у престола Господня помолюсь о вас". Смерть родителей матушки была трагической. Их без суда и следствия убили красноармейцы прямо дома, во время красного террора. Тогда любого под предлогом "классового врага" расстреливали без суда и следствия. Девятилетней Агафии в тот момент не было рядом, она выходила к соседям, а вернувшись, увидела трупы отца и матери, лежавшие на полу. Но самое ошеломляющее для обычного человека было дальше. Этой информации даже в книге о матушке нет. Ее рассказал на концерте со сцены Валерий Малышев (он общался с людьми, знавшими матушку). Когда девочка увидела убитых родителей, она не обозлилась на тех, кто это сделал. Еще в детстве ей был дарован дар видеть то, что не видят другие. Например, сидя на крылечке своего дома, она знала, глядя на прохожих, кто идет в храм, а кто на базар. Так вот теми же "духовными очами" она "увидела", где находятся убийцы, нашла и устроилась к ним в услужение. Два года она стирала им портянки и молила Бога, чтобы не наказывал их, потому как не ведали, что творили. Девятилетний ребенок молился за тех, кто убил его папу и маму! Только по одному этому факту можно судить об уникальности матушки, о ее избранности. А сколько подвигов этой старицы скрыто от нас...

Те, кто ее видел при жизни, думали, что у нее горб. На самом же деле она носила на плечах большую икону своей небесной покровительницы - мученицы Агафии, а также тяжелые вериги (около ста ключей). Она была юродивой. Для нас, нынешних, это синоним человека со странностями. А с духовной точки зрения - величайший подвиг. "Сущность этого подвига - в добровольном принятии на себя унижений и оскорблений для достижения высшей степени смирения, кротости и благости сердечной и тем самым для развития любви, даже по отношению к врагам и преследователям, это борьба не на жизнь, а на смерть не только с грехом, но и с самым корнем греха - с самолюбием" - читаем в книге "Стяжавшая любовь". И еще: "...Чтобы его не принимали за святого, юродивый отвергает внешний облик достоинства и душевного спокойствия, вызывающий уважение и предпочитает казаться несчастным... заслуживающим насмешек и даже насилия. Главное служение юродивого - раскрыть глаза общества, пусть даже противоположным нашим представлениям способом, на свое безобразие со стороны. Легким, никому не заметным намеком, матушка указывала людям на их слабости и заставляла серьезно подумать о них".

Огромное количество свидетельств чудесной помощи матушки Алипии опубликованы в книгах о ней "Стяжавшая любовь" (можно купить или заказать, чтобы вам привезли, в любом храме или православной книжной лавке нашего города). Уже есть два тома, а к изданию готовится третий, ведь чудеса не прекращаются. Матушка продолжает молиться за нас. Не зря же рядом с ее нетленными мощами, перенесенными с Лесного кладбища 18 мая 2006 года в Свято-Покровскую Голосеевскую Пустынь (г.Киев), всегда много людей. Здесь тихо, спокойно и радостно. Мощи покоятся в саркофаге, в подвальном этаже храма "Живоносный источник". Люди стоят или сидят на скамеечках, преклоняют колени, каждый со своей печалью, болью, проблемой. Отсюда не хочется уходить - начинаешь понимать смысл высокого слова БЛАГОДАТЬ. "Она еще не канонизирована, но мы-то знаем, что матушка святая. Конечно, можно молиться за упокой ее души, а уж если что просить, то обращаться, как к самому родному человеку: Матушечка, помоги, моли Бога о нас, грешных", - охотно и терпеливо отвечал на мои вопросы то ли монах, то ли послушник, параллельно укладывая на панихидном столе многочисленные приношения приехавших в гости к матушке страждущих.

За несколько дней до кончины Матушка Алипия предсказала свой уход, спросив у келейницы: "А какой день недели 30 октября?" Это было воскресенье. "Я отойду, когда пойдет первый снег и наступит заморозок", - говорила старица. Это небесное знамение словно сообщало миру - уходит великая подвижница... Теперь 30-го числа каждого месяца в Голосеево вспоминают Матушку. И молятся о ней. И просят помощи. Как-то она сказала своим духовным детям: "Я не умираю, я здесь, с вами, - придите, покричите, обойдите вокруг этого места (то есть в Голосеево. - Л.Л) и я вас услышу". Эти были не просто слова - посмертные многочисленные благодеяния матушки Алипии являются прямым доказательством того, что Бог слышит ее молитву. А мы с вами - все счастливые люди, потому что у нас есть такая молитвенница - матушка Алипия. В благодарность за бесценную помощь певец и композитор Валерий Малышев написал песню, посвященную старице. Вот несколько строк:

В небе - облаком твоя душа,

Снегом, первым снегом ты ушла.

Знаем, ты сойдешь любви дождем,

Верим, любим, ждем.

Пламя - выше неба от молитв,

Сердце у тебя за всех болит,

Многих ты спасла от вечных мук -

Ангел, мама, друг.

***

Из наставлений матушки Алипии

Совет человеку, который хотел оставить семью, завести пчел в горах и жить пустынником: "Мед купишь на базаре, женку не бросай - пропадешь".

***

"Венчанным грех разводиться. Нельзя топтать венец".

***

"Кто животных кормит, тот голодной смертью не умрет".

***

"Никого не осуждай и спасешься!"

***

"Пятницу нужно проводить в молитве и посте и помнить страдания Иисуса Христа и не празднословить".

***

"Священника не суди!"

***

"Не плачь, а молись Богу".

***

"Молчи, говори - прошу прощения, и не умрешь".

***

Ссорившимся из-за жилья: "Вот вы ссоритесь, ругаетесь за квартиру, расходитесь... А будет такое время, когда будет очень много пустых квартир, да в них не будет кому жить".

***

"Не продавайте хаты и коровы. Неизвестно, что с людьми будет".

***

"С людьми тяжело, а как без людей тяжело! Тяжело, тяжело, тяжело! Приходят ко мне разные, но ты смотри, как я принимаю их. Так и ты в жизни поступай". (Матушка всегда с любовью и смирением принимала многочисленных посетителей, да еще и обедом кормила.)

 Подготовила Лена Летова(Александрова)

«Она мою душеньку вела»

В Сумах прошел концерт бывшего поп-исполнителя, а ныне православного певца и поэта Валерия Малышева

Тот самый Малышев?

Имя Валерия Малышева как исполнителя духовных песен мне не сказало ровным счетом ничего. Я смутно помнила одного попсовика и тусовщика украинской эстрады Малышева, который был в свое время популярен и собирал большие залы. Потом артист куда-то исчез, а полтора года назад появился в клипе с песней «Через пекло в рай». Клип стал очень популярным, его часто крутили по TV. Это все, что я знала о Малышеве. И даже не могла предположить, что он приехал в Сумы, да еще и с духовными песнями. Но это оказался именно тот самый Валерий Малышев. Тот и не тот. От былого «понтовитого» прожигателя жизни не осталось и следа. Православие полностью перевернуло его судьбу.

По благословению

В ДК СНПО им.Фрунзе набралось чуть меньше четверти зала - об этом концерте почти никто не знал. Хотя благословил эту программу митрополит Киевский и всея Украины Владимир. «Вы готовы петь для такого небольшого количества зрителей?» - задали артисту вопрос представители СМИ. «Знаете, Сумы - это самый большой город, где я выступаю со своим новым православным концертом. В основном езжу по селам, а концертные площадки - залы клубов». Свое выступление у нас Валерий начал с молитвы «Царице моя преблагая», предварительно попросив всех по возможности подняться со своих мест.

Духовная мать - монахиня Алипия

Просто концертом назвать это мероприятие нельзя. Это нечто гораздо большее. Что-то напоминающее и исповедь, и душевную беседу друга, и захватывающий рассказ очевидца необычных событий...

Сколько нового узнали сидящие в зале! Артист щедро делился со зрителями тем, что пережил, ощутил, постиг... Большим откровением для всех было то, что своей духовной матерью Валерий Малышев считает великую старицу, матушку Алипию, чьи нетленные мощи находятся сейчас в мужском монастыре Свято-Покровской Голосеевской Пустыни в Киеве. Он успел встретиться с матушкой Алипией, когда она была жива. И встреча эта оказалась судьбоносной:

- В 1987 году, когда мне пришлось побывать в киевской Демиевской церкви на крестинах племянницы, я был безбожником, можно даже сказать, агрессивным безбожником. До шоу-бизнеса я был летчиком-истребителем. И если мне кто-то начинал говорить о Боге, я мог его даже стукнуть. Я стоял и курил в ограде храма. Вдруг услышал: «Алипия, Алипия идет». Естественно, никак не отреагировал. А маленькая, сгорбленная старушка, проходя мимо, так пронзила меня взглядом, что я невольно выронил сигарету. Она просто выпала у меня из рук! Пройдя еще несколько шагов, монахиня остановилась и что-то прокричала в сторону леса, погрозив своей палкой. Теперь я понимаю, что в день нашей встречи она отгоняла от меня те страшные бесовские силы, которые окружили меня и тянули в ад. К ним-то и были направлены грозные окрики старицы. Видимо, она помолилась обо мне, зная, что со временем я приду к ней и буду всем сердцем просить ее святых молитв за меня и полюблю ее всей душой. Через год после первой встречи с матушкой я обратился к Богу, пришел в храм и крестился. Но только через 20 лет, когда у меня сложилась очень тяжелая жизненная ситуация и я был на грани, старица вновь помогла мне. Я стал часто бывать в Голосеевском монастыре, познакомился с келейницей матушки Алипии, ее духовными чадами. Подвиг матушки очень заинтересовал меня. Я ведь композитор и певец, и милостию Божией посвятил Матушке сначала одну песню, потом еще, а потом решил выпустить целый альбом. Я точно знаю, что все эти 20 лет с того момента, когда я курил в ограде храма, она вела мою душеньку, поскольку видела, что я подошел к пропасти так близко, и направила меня на путь истинный своими молитвами. Был один, можно сказать, страшный случай. Я не знал, что на всякое Богоугодное дело нужно просить благословения священника. Очень захотелось написать песню для матушки. В голове уже и слова, и музыка сложились. Пришел в студию, только начал работу, как в двух компьютерах послышался визг, скрежет, какой-то ужасающий вой, словом, было что-то нечистое. Они сгорели. Полку, привинченную к стене, сверхъестественным образом вырвало, микрофонные стойки опрокинулись. А я потерял голос на целый месяц! Потом мне подсказали, что я должен пойти к батюшке за благословением, что я и сделал. Песня матушке Алипии была написана. Кстати, именно на этой песне некоторые люди на концертах спешно покидают зал...

Особый подвиг юродства

«Красивое слово «юродивый» на церковнославянском означает безумный, - рассказывает протоиерей АНДРЕЙ ТКАЧЕВ. - Это совершенно особый подвиг. Это выше мученичества, выше преподобничества - выше всего. Юродивые отказываются от разума, сохраняя его в ясности и целостности. При этом от людей видят одни насмешки, презрение, ругань, побои или высокомерное сострадание. За этой личиной сумасшествия юродивые прячут непрестанную молитву о тех, кто их презирает. Чтобы лишиться всякой возможности потщеславиться, чтобы ни от кого не принимать похвалы, потому что самое твердое добро - то, за которое тебя не хвалят. Их безумие мнимое. Кто по-настоящему безумен, так это, например, человек, бесстрашно грешащий, человек, не умеющий простить, человек, который никогда никому не помогает, который даже тому нищему, который просовывает руку на светофоре в машину, отказывает из ложных мыслей («А, это мафия нищих...»). А ведь эти ничтожные копейки, может быть, спасли бы тебя когда-то...»

Матушка Алипия была юродивой. Она жила в дупле дерева, в лесу. Она ходила в детской шапочке, и невозможно было определить, сколько ей лет. На спине она носила большую икону святой Агапии (Агапия Авдеева - имя матушки Алипии до пострига), поэтому многие думали, что это горб. Она обличала. Она была прозорливой. Она очень любила людей.

Скорая помощница

Еще при жизни матушка Алипия своими молитвами к Богу исцеляла больных. К ней приходили с четвертой степенью рака с метастазами, а она, взяв грехи человека на себя, вымаливала их у Господа. Бывший больной уходил исцеленным, а она падала в изнеможении. Ее любовь к людям была безграничной. Как свидетельствует в книге «Стяжавшая любовь» настоятель храма святого мученика Иоанна Воина иерей Алексей Сергеев, она и после смерти не оставляет тех, кому нужна помощь: «В мае 2006 года после перенесения мощей матушки Алипии в Свято-Покровскую Голосеевскую Пустынь служили панихиду. Собралось множество людей. К мощам выстроилась огромная очередь. Я стоял и размышлял в себе: «Что мне просить у Матушки? Люди многое просят, а я не знаю - есть ли воля Божия в моих просьбах? Может, нужно поболеть? Матушка, ты сама знаешь, что мне нужно, - если это полезно для меня, то дай, чтобы свершилось чудо!» Дело в том, что у меня была остеосаркома плечевой кости. В печени были метастазы, которые образовали два очага. Я прошел семь химиотерапий, которые не дали положительных результатов.

На следующий день я поехал в госпиталь СБУ, чтобы сделать повторное обследование. Мне должны были назначить новый курс химиотерапии. Однако в госпитале я и врачи были поражены - признаки болезни исчезли. Врачи смотрели и ничего не могли понять. Меня очень долго держали - сравнивали все предыдущие данные анализов. Через некоторое время я снова прошел обследование, которое также подтвердило факт исцеления. Я не просил: «Дай мне!», а просил: «Если тебе угодно, если мне полезно, то дай...»

Свидетельств о посмертных чудесах матушки Алипии от священников и мирян - множество. И эта великая заступница и молитвенница рядом с нами, в Голосеевской Пустыни, в Киеве.

Подготовила Елена Гагина (Александрова) 28.11.2007 год

Чем пахнет любовь?

 В тамбуре воняло сигаретным дымом. Ненавижу этот запах с тех пор, как бросила курить. Терплю. В вагоне тесно и жарко. Ехать всего пару станций.

Мимо прошли местные барды, потряхивая целлофановым пакетом с мелочью. Проползла бабуля с «Гулливерами» «три на гривну». Прошелестели «Сканворды» и «Гороскопы». А потом появился он.

Это был мужчина неопределенного возраста и, судя по виду, без определенного места жительства. Да и все в нем было неопределенным — от распухшей физиономии до фраз, которые он бормотал себе под нос. Было понятно, что это маты, но смысл сказанного оставался неясным. Зато явственно слышался запах перегара. Бомж уселся на пол и нервно мял в руках пустую сигаретную пачку. При этом он не переставал грязно ругаться — то ли в адрес обидчиков, расквасивших физиономию, то ли из-за отсутствия курева. А может, сразу обо всем.

Я стояла напротив. Мы были очень разные — я и он. Словно вышли из разных миров и случайно оказались рядом в этом вонючем тамбуре грязной электрички. Я стояла в чистой одежде, с чистым, слегка подкрашенным лицом. Он сидел рядом — в грязных лохмотьях, с грязной окровавленной физиономией. Вспомнилась евангельская притча о добром самарянине. Размышляю о том, что бомж — мой ближний, а ближних надо любить. Роюсь в своем сердце в поисках христианской любви к этому типу. Выскребла двадцать граммов жалости и полкило отвращения. Мысленно пожимаю плечами: чем я могу ему помочь? Еду дальше. Скорей бы моя станция.

Из вагона показался мужик. Обычный, ничем не примечательный. Не старый. Одет хорошо, хоть и не богато. Рабочий класс. Достал пачку сигарет. Заранее морщусь — предвкушаю дымовую завесу.

Он присел рядом с бомжом. Похлопал по плечу. Со словами «Держи, брат!» — ткнул ему в руки сигарету. Бомж прекратил материться. Они дружно задымили.

Я стояла и смотрела на них. Внутри что-то звенело — тонко, еле слышно. В глазах щипало — наверное, от дыма. Наконец моя остановка. Выхожу.

Перед глазами стоит картина. Мужик с пачкой. Рабочий класс. Не похож он был на верующего… Как-то все не укладывалось. Грязный тамбур… Сизое облако… Евангельская притча о любви. Никогда не думала, что у любви может быть такой странный запах. В тот вечер она пахла сигаретным дымом.

Вита Петренко

Жадный монах

Игумен Валериан (Головченко)

Рассказывали, что проживал некогда в одном большом монастыре архимандрит Пахомий. Народ его любил за доброту, а братия недолюбливала. И за глаза называла любостяжателем. А то и вовсе — «жадным монахом». И вправду — рясы у него непростые, машина крутая. Да и в келье «полный фарш»: обилие книг, икон, всяких сувениров и прочих даров от небедных прихожан.

Братия монастыря, особенно новоначальные, подобной роскошью нередко соблазнялись. Как-то не укладывались на подобное имущество поучения древних пустынножителей-аскетов. Особенно сокрушался о «заблудшем брате» отец Герасим:

— Ну куда такое годится? Не по-монашески это!

Сам Герасим был в быту строг. Келья его поражала своей простотой и бедностью. И от духовных чад своих требовал подобного, частенько намекая на близость последних времен. Как-то раз даже возглавил делегацию к настоятелю обители. Мол, не хотим жить рядом с Пахомием.

Настоятель лишь руками развел: «А что я с ним поделать могу? Да и паломники в нем души не чают». И, напомнив братии о братолюбии и терпении, посоветовал усерднее молиться о Пахомии.

Впрочем, на самом деле отец Пахомий жадным не был. Охотно, хотя и с рассуждением, делился своим имуществом. «Да он так всех подобными себе сделает!» — не унимался отец Герасим. И молился об избавлении от напасти. Но боль сердечная не утихала. Он даже в отпуск съездил на две недели, «чтоб глаза этого не видели»…

Бог внял его молитвам — пришло монастырю избавление от Пахомия! Получил он назначение настоятелем небольшой обители. Вызвал отца Пахомия настоятель и говорит:

— Вот, батюшка, указ из Епархии пришел. Владыка благословил тебе возглавить возрождаемый Свято-Никольский монастырь. Ты собирайся потихоньку, хотя особо не затягивай. Начальство, сам знаешь, сердить не стоит. Так что — с повышением тебя. Возьми двух послушников — пусть помогут тебе имущество твое упаковать, погрузить. Путь неблизкий, но грузовик тебе выделим. В твою-то машину все не влезет? И, это… ты прости меня, грешного, если что не так. И за братию всю прошу — прости! Осуждали ведь тебя порой…

Только вышел от настоятеля отец Пахомий, а следом уж Герасим стучится.

— Что, уезжает Пахомий? Я, отец, тебе честно скажу — и слава Богу!

— Ты за этим, что ли, притопал? Может, помочь собраться хочешь?

— Да мне к этому барахлу даже прикасаться противно… Нет, конечно, не за этим. Я вот по вопросу. Отче, благослови меня уехать на деньков пять?

— Вот те на! Это с какой такой радости? Ты ж только из отпуска.

— Так в том-то и дело. Гостил у своего семинарского друга, отца Василия. И четки свои у него в храме забыл. Жаль будет, если пропадут.

— Ты что, головой в дороге повредился? На вот тебе мои четки, и молись себе на здоровье.

— Те четки — особенные. Мне их когда-то приснопамятный схиархимандрит Иоиль благословил! Вот уж был старец подвижник! Эти четочки, знаешь ли…

— Я заслуг старца Иоиля не умаляю, сам знаешь, — перебил его настоятель. — Ну как я тебя отпущу? Тебя ж и в богослужебный график, и на послушания кругом после отпуска поставили! Ладно, придумаем что-нибудь с благочинным. Вот уж головная мне боль от вас — не один, так другой чудотворит…

Позвал благочинного. Целых два часа с ним мудрили, как отца Герасима везде подменить. Только отдохнуть настоятель надумал, тут опять отец Пахомий пожаловал. Стоит на пороге, за спиной рюкзак, у ног дорожная сумка:

— Вот, отче, с тобой попрощаться зашел. С братией уже попрощался, вечером на поезд до Красноугольска.

— А вещи твои???

— Все свое ношу с собой, — улыбнулся Пахомий, — а остальное я уж и раздал. Книги — в монастырскую библиотеку определил. Рясы — братии, а остальное — в рухлядную. Иконы — что братии, что чадам духовным. В общем, разберутся…

— Машину-то как?

— Да вот… Проблема… Ну зачем она мне там нужна, такая красивая? А надо будет — Бог пошлет, как и эту послал. Как, впрочем, и все остальное. Переоформить ее, конечно, прямо сейчас не получится. Да вон у отца Никифора на нее доверенность есть, пусть и ездит. Ты это, благословишь ему меня на вокзал отвезти? А то у меня и рюкзак, и сумка. А автобусы плохо ходят — как бы на поезд не опоздать…

— Благословляю.

— А машину — ты не переживай, не заржавеет! — продолжил Пахомий, — приеду вот к вам погостить и переоформлю. Хочешь на тебя, хочешь — на монастырь…

— На отца Герасима, — попытался пошутить настоятель, — ему в последнее время вечно куда-то ехать надо…

— Да хоть на Герасима! Отчего нет? Водит он вроде неплохо… А! Вот еще что! Просьба у меня к тебе, если возможно… Келью-то я освобождаю. Она теплая, без сквозняков. А отец Варсонофий хворый совсем, простужается часто. Подумай, может переселишь его в мою?

— Подумаю…

Почему-то отцу настоятелю захотелось плакать. Но он сдержался, чтобы не смутить Пахомия. Только поклонились они друг другу в ноги, обнялись, как родные братья. И простились.

По дороге на вокзал сидевший за рулем отец Никифор все же спросил отца Пахомия:

— Батюшка, но ведь все вещи, что вы раздали, вам духовные чада от чистого сердца дарили. Любят они вас — вот и дарят на молитвенную память. Не жаль с памятью этой расставаться?

— А я ничего хорошего не забыл! Ведь каждый их дар — как жертва Богу. Именно потому, что от сердца. Вот и мое сердце благодетелей моих не забудет. Никогда. Никого. Помнишь, когда меня в иеромонахи рукоположили, мне Анютка, младшая дочка Степана Ильича, пупса подарила? А я взял, — она ведь свою самую любимую игрушку пожертвовала! И не поверишь — я его сохранил. Вот только неделю назад с ним расстался.

— И куда же дели? Ведь «подарок не отдарок»! — рассмеялся Никифор.

— Анюткиной дочке отдарил, — улыбнулся отец Пахомий, — Анютка даже прослезилась в умилении, когда своего пупса увидала…

Отец Никифор почему-то долго не мог уехать с вокзала. Стоял и смотрел вслед увозящему Пахомия поезду, пока огоньки не растворились в темноте.

P.S. А за четками отец Герасим так и не поехал. Передумал.

Андрей Ткачев.: «Время нашей жизни ограничено, и это требует избирательности и в привычках, и в знакомствах, и в занятиях. Стоит читать и перечитывать тех авторов, которых вы хотите обнять на Страшном Суде, как братьев. Тех, книги которых были или криком боли, или голосом предостерегающего опыта, или чем-то ещё таким, что сделало вас внимательнее, милосерднее, мужественнее. Кстати, и молиться не забывайте о тех, чьё имя оттиснуто на титульной странице любимой книжки. Уж за что за что, а за это бывшие некогда «великими и премудрыми» и ставшие ныне смиренными и трепещущими в день воскресения поклонятся вам низко в ноги и скажут спасибо.»Из статьи "Читатель и друг" журнал ОТРОК.ua