КАПИТАН АРМИИ СПАСЕНИЯ

Когда меня гнали на допросы, или вталкивали в столыпинский вагон с решетками, или вели в очередную тюрьму, я слышала тихий голос изнутри: «Это Я не бойся». И тогда вздрогнешь от радости, кровь прильнет к сердцу и ничего не страшно.

Лично для меня благополучие было вредно. Ведь испытание для последователей Иисуса Христа—это новый этап к Его близости. Испытание необходимо, чтобы побеждать и не допускать упадка духовной бодрости», --так на склоне лет писала своим друзьям христианская труженица, капитан Армии Спасения Мясоедова Мария Петровна, вынужденная доживать свой век в захолустном доме инвалидов в Красноярском крае.

Быть деятельной христианкой, трудиться для Бога, нести тяжкое бремя какого-либо служения, -подобные мысли никогда не приходили в голову юной аристократке. Она гордилась принадлежностью к древнему роду Мясоедовых, пользовалась всеми благами на правах любимой дочери богатого потомственного дворянина, новгородского губернатора, владельца двух имений. Родилась Мария Петровна 28 ноября 1872 года, а с восемнадцати лет прекрасно образованная и утонченно воспитанная девушка стала фрейлиной императорского двора. Мария часто бывает во Франции, подолгу живет в Париже, посещает местные аристократические салоны. Там, среди великосветского общества нашлась ей подходящая партия и для предполагаемого замужества. Радужно настроенная, юная русская аристократка жила в предвкушении счастливого брака.

Как-то, гуляя по улицам Парижа, Мария заметила плотную толпу народа. Люди стояли тихо, почти не шевелясь. Подойдя поближе, она услышала густые протяжные звуки походного органа и необычную песню. Ясные чистые голоса мелодично выводили слова: «Открой свое сердце Иисусу, простись ты с мирской суетой…» В середине толпы стоял молодой проповедник. Когда пение смолкло, он громко стал читать евангельский рассказ о беседе Христа с богатым юношей. «Все, что имеешь, продай и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною»,-вдохновенно цитировал слова Христа проповедник и тут же толковал, непосредственно задевая души слушателей. «Что удерживает нас от пути спасения? Богатство, например, как у этого юноши? Или может быть нежелание расстаться с любимым грехом? Или ложный стыд? О, сколько препятствий подбрасывает нам лукавый!»

Уличное призывное собрание вел отряд Армии Спасения. Эта благородная христианская миссия считала своим долгом возвещать Евангелие и помогать обездоленным. Услышанная проповедь и слова песни как-то сразу и властно завладели душой. Ни вечером, ни даже ночью они не давали покоя. Два голоса, наперебой, звучали в ее сердце. Один останавливающий—твердил о молодости, о будущем браке, о безоблачном счастье и жизни в богатстве. Другой же настойчиво напоминал о бренности благ земных, звал к жизни, посвященной Богу. Внутренняя борьба становилась уже невыносимой и, однажды вечером, Мария пала на колени перед Богом и взмолилась: «О, Господи, Я не хочу уходить от Тебя, как тот юноша! Я идти хочу за Тобой! Помоги мне, Спаситель! Дай мне сил… Тебе, о, Господи, только Тебе хочу принадлежать отныне. Возьми меня в Свои руки».

Такой неожиданный и полный поворот Марии к Богу ошеломил ее родителей. Да и жених был в шоке. Он получил категорический отказ.

Вскоре Мясоедова вошла в число новобранцев Армии Спасения. Служила какое-то время простым солдатом, затем прошла школу командного состава и стала капитаном. Трудилась трущобах Франции, Швейцарии, Англии. Делала попытки открыть филиал Армии Спасения и в России. Ходила на прием к Обер-Прокурору Святейшего Синода Победоносцеву, но Константин Петрович был непреклонен. Тогда все хлопоты успеха не имели. Лишь гораздо позже, перед первой мировой войной эта благотворительная миссия появилась и в Петербурге. Сама Мария Петровна вернулась в 1913 году в очередной раз из-за границы. Думала, что ненадолго, а оказалось—навсегда. В северной столице, в это время развернул бурную деятельность проповедник-евангелист Василий Фетлер. Почти ежедневно он устраивал духовные собрания в концертных залах, в короткий срок построил и открыл Дом Евангелия. И, конечно, Мясоедова не оставалась в стороне. Она была давно знакома с ним.

Когда Фетлер узнал, что Мясоедова собирается вновь удалиться во Францию, он стал убеждать ее остаться. «Вы очень нужны здесь, Мария Петровна, ведь во Франции есть свои проповедники, Вы должны быть в родной стране». Мясоедова долго колебалась, молилась и, наконец, приняла твердое решение—не уезжать.

В Петербурге, при Доме Евангелия Мясоедова помогает Фетлеру открыть приют для бездомных. Среди бездомных было очень много людей распущенных, алкоголиков, хулиганов. Мясоедова могла найти способы освобождения таковых от порочной зависимости.

Фетлер часто привлекал Мясоедову и к переговорам с высшим начальством для получения разрешения на духовные собрания и большие съезды. Многие министры и губернаторы лично знали ее отца и оказывали содействие в добрых начинаниях.

Когда Фетлер организовал в Доме Евангелия христианское книгоиздательство, Мясоедова погрузилась в дела по выпуску духовного журнала «Гость», занималась переводами, публиковала свои стихи и поэмы в новом журнале.

Россия в то время неудержимо неслась в омут кровопролитных войн и переворотов. С приходом к власти большевиков всякое деятельное проявление христианской любви объявлялось явлением антинародным и реакционным. На благотворительную работу Армии Спасения сразу же был наложен запрет, постепенно закрывались христианские журналы, издательства, миссии. В феврале 1930 года по решению Народного суда у верующих конфисковали Дом Евангелия. А тремя годами раньше Мария Петровна Мясоедова была приговорена к ссылке в Вологодскую область. Так началась ее страдальческая жизненная стезя, крестный путь, продолжительностью в двадцать лет. Лесная Вологодская глушь, восемь изнурительных пересыльных тюрем, Соловецкий концлагерь, годы ссылки в Сибири под строжайшим контролем властей. Обо всем этом Мария Петровна рассказывала лишь мимоходом, в скупых строчках писем. «Скиталась по избам, где нянчила детей, стерегла огороды, была при смерти».- так кратко, без тени сожаления упоминала Мясоедова о своих нескончаемых мытарствах.

Последнее пристанище Мария Петровна нашла в доме инвалидов. Это заведение находилось в малом селении Красноярского края, под названием Тупик. Дом инвалидов не принес, конечно, многолетней страннице полного отдохновения и спокойствия. Корпуса дома были переполнены ходячими и лежачими больными. Кроме физических недугов обитатели дома страдали к тому же от излома психики. Атмосфера, одним словом, тяжелая, душная, беспро-светная. Когда друзья Мясоедовой узнали о местопребывании проповедницы, их охватила беспокойство. Как помочь? Чем облегчить участь? – думали они. Вскоре один из друзей получил известие, что в Риге существует дом престарелых при местной церкви. Условия там весьма благо-приятные. Атмосфера духовная, здоровая, кругом царит доброжелательность друг ко другу и внимание. Оттуда быстро направили приглашение Марии Петровне. Мясоедова была очень рада, что друзья не забыли ее. Но вот на предложение перебраться в Ригу ответила отказом. Перевод в иной более комфортный инвалидный дом ей предлагали местные власти. Кое-кто из начальников понимал, что бывшая фрейлина—жертва произвола и все ее многолетние скитания по тюрьмам, лагерям и ссылкам –это страдания без вины виноватого. Теперь после смерти главного вдохновителя репрессий обстановка в стране чуть-чуть потеплела и начальство, вдруг, возымело желание принять участие в судьбе интеллигентной старушки. Мясоедова за внимание поблагодарила, но дала понять, что охоты к перемене мест она не испытывает. А своим друзьям-христианам Мария Петровна писала: «Конечно, мне было бы отраднее находиться среди братьев и сестер, чем здесь. Старушки-инвалидки сварливы, завистливы, ругают медсестер и друг друга, пищей недовольны, сплетничают, нередко пьянствуют, а ведь смерть не за горами. И вот я думаю, для чего Христос Спаситель привел меня в эту среду тени смертной? Меня они любят, и мне хотелось бы вносить в их мрак хоть маленький луч Истины и молиться за них. Мне надо думать не о том, что для меня отраднее, что для меня лучше, а о том, как открывать им Иисуса Христа, Который любит их, как и меня и умер за нас. Я читаю им Евангелие и стараюсь разъяснять. Перед отходом из мира надо отрешиться от всего, что привязывает к земле».

Четырнадцать долгих и трудных лет провела Мария Петровна в сибирском доме инвалидов. И служащие, и соседки не переставали удивляться, где находит силы эта престарелая женщина, чтобы ухаживать за тяжелобольными и умирающими? Корпус тот не близко, да и дорога туда, особенно зимой, сквозь сугробы нелегкая. Короткое сибирское лето тоже не приносило отрады. В жаркое время часто горела тайга кругом. Всех обитателей дома охватывала сильная паника. Территорию приходилось окапывать глубокими рвами. От едкого дыма мутилось сознание, слезились глаза. Если ветер менял направление или шел дождь, все вздыхали с облегчением. Это было дыхание милости Божьей. Но люди, закосневшие в неверии, мало помышляли о Боге. Пьянство, бесчинство, воровство—эти пороки глубоко вошли в повседневную жизнь многих инвалидов и служащих.

В погожие дни все способные передвигаться выходили работать на подсобном хозяйстве: сажать картошку под лопату, заготавливать дрова, чинить обувь и одежду. Мясоедова, пока держалась на ногах, несла и эти труды. Ну, а когда навещали друзья по вере из близлежащих селений или приходили посылки и письма из Центральной России, Мария Петровна радовалась от души. Да и сама она, когда позволяло здоровье, добиралась в таежные села, чтобы пообщаться с верующими и свиде-тельствовать о Христе местным жителям.

Конец земным трудам и скитаниям пришел 18 января 1961 года. Мария Петровна Мясоедова перешла в мир иной, где нет «ни смерти, ни плача, ни вопля, ни болезни» (Откр.21:3). В последние дни свои на земле она часто задавалась вопросом: Что такое дух человека? В чем его сущность? И как дух себя проявляет? «Сущность духа—чувство Вечности»-пришла она к выводу. Вот это таинственное чувство Вечности, видимо, сопровождало Мясоедову на протяжении всей ее многотрудной жизни, помогало ей не ослабеть в вере, самоотверженно служить ближним и воздавать хвалу Создателю до последнего дыхания.