a href='http://

Святогорское братствоО старце Ефреме и основанных им в Америке монастыряхТатьяна Веселкина Старец Ефрем ФилофейскийС 1989 года старец Ефрем Филофейский и его последователи основали 17 монастырей по периметру Соединенных Штатов, в которых подвизаются монашествующие разных национальностей, а паломники (и паломницы) из разных стран и континентов постигают святогорские монашеские традиции и азы молитвы Иисусовой. Об афонском старце Ефреме много лет назад рассказывал мне другой афонский игумен – священноархимандрит Авель (Македонов), бывший в 1970-е годы настоятелем русского Пантелеимонова монастыря, а в 1989 году получивший благословение возобновить монашескую жизнь в порушенной Иоанно-Богословской обители под Рязанью. Тогда слова «Святая Гора» мало кому что говорили, как мало кто мог отличить покрой афонской скуфейки от русской. Но вскоре афонский устав, которому стало следовать монастырское братство, доносившиеся с клироса распевы и Чин о Панагии после литургии стали нам знакомыми и родными. Насельников в монастыре были единицы, и мы, совсем молоденькие, нарушая все афонские уставы, по благословению игумена готовили для братии обед и тут же, в трапезной, под иконами и картинами с афонскими сюжетами, ночевали; сажали вокруг убогого домика, где поначалу поселился вновь назначенный наместник, розовые кусты, а долгими зимними днями пили чай с вареньем из царских яблочек и слушали рассказы старца о Святой Горе Афонской. При воспоминаниях о братии монастыря своего и соседних на казавшихся васильковыми глазах отца Авеля появлялись слезы. Один такой рассказ и был о старце Ефреме – его сомолитвеннике и сотруднике, игумене монастыря Филофей. «Какая любовь, какой силы молитва, – смотря вдаль, повторял отец Авель. – Ведь он – ученик самого Иосифа Исихаста!» Уже позже я разглядела, что глаза отца Авеля, казавшиеся васильковыми, были орехового цвета, и намертво усвоила, что Святая Гора – монашеская республика, куда женщинам вход запрещен. Слова старца сливались с чтением из патериков и его потешными рассказами о некоей журналистке, пробравшейся на Афон под видом мужчины. Она уже было ступила на отплывавший на материк корабль, как из моря «выпрыгнула» акула и поглотила ее. «А акул в тех местах отродясь не водилось!» – заключал отец Авель, и в глазах его прыгали смешинки. В 1959 году старец Иосиф ушел в жизнь вечную, но отец Ефрем (Мораитис) продолжил подвизаться на Святой Горе. В 1973 году был избран игуменом Филофея, в короткий срок возродив там монашескую жизнь. Кинот Святой Горы просил и благословил его расширить и наполнить ищущими монашеского жития еще три афонских обители: Ксиропотам, Костамонит и Каракалл, которые и сейчас остаются под духовным руководством архимандрита Ефрема, так же как и ряд мужских и женских обителей в Греции. Это было в 1970-е годы. А в 1989 году два афонита – архимандриты Авель и Ефрем, оба бывшие уже в преклонных летах, – оказались за тысячи километров от Святой Горы: один – в центре России, другой – на Североамериканском континенте, где положил начало первому из 17 существующих сейчас в США греческих монастырей, которые стали жить здесь по афонскому (или приближенному к нему) уставу, – женскому в честь Рождества Пресвятой Богородицы под Питтсбургом, в штате Пенсильвания. Спустя шесть лет, в 1995 году, старец, взяв с собой из Филофея пять монахов – американцев и канадцев греческого происхождения, перебрался в самую большую и жаркую в США аризонскую пустыню Сонора. Благословенная Аризона Самолет, разворачиваясь и настраиваясь на курс, долго кружил над Нью-Йорком и окрестностями, а потом резко, прямым крылом, взял курс на столицу Аризоны – Феникс. Один из самых быстро развивающихся городов США, почти 5-миллионный город вырос в пустыне и своим существованием в пекле напоминает сказочную птицу, возродившуюся из пепла. В году минувшем Фениксу исполнилось 100 лет. Как полагается столице каждого американского штата, здесь есть свой аэропорт, университет и административный центр – Даунтаун. Но стоит выехать из цивильного центра, и уходящие в небо стройные силуэты пальм сменяет пустыня, из представителей флоры которой жители устраивают рядом с домами клумбы. Кажущееся на первый взгляд великолепие экзотики на самом деле всего лишь стандартный набор пород агавы и кактусов разных мастей – от колючих шаров до гигантских «многоруких» сагуаро. Аризона – единственное место на земле, где эти кактусы растут в природных условиях и законодательно охраняются. Так что если при строительстве дороги или обустройстве участка наткнутся на устремленного ввысь колючего великана, его обойдут, огородят, а то и сделают вокруг клумбу. Потому умирают гиганты естественной смертью, упав и распластавшись на земле на несколько метров. Адресом обители святого Антония Великого, основанной в 1995 году в Сонорской пустыне старцем Ефремом, значится город Флоренс, или Флоренция. В США вообще принято давать населенным пунктам названия мест, уже существующих на картах разных стран мира. Недалеко от местной Флоренции есть городок Майами, но это не тот, что наводняют русские любители отдыха на побережье Флориды. А во Флориде есть одноименный нашему граду святого Петра Санкт-Петербург, как в северной части штата Нью-Йорк есть одноименный индийской столице городок – крошечный Нью-Дели. В пейзаже нынешней Флоренции преобладают серо-выгоревшие тона, а когда-то поселение больше походило на небольшой «разноцветно-пряничный» европейский городок. Протестантские церкви, здание собраний местных «вольных каменщиков» и брошенная прямо на улице, среди кактусов, техника начала прошлого века. Город разросся вокруг знаменитых аризонских тюрем, и сейчас его пейзаж разнообразят не только кактусы, но и «заросли» колючей проволоки и сторожевые вышки. За границей Флоренции снова тянется пустыня, охраняемая «сторожевыми башнями» рукастых кактусов-великанов. Проезжаем индейскую резервацию. Ни вигвамов, ни длинноволосых индейцев с перьями в прическе, ни раскосых глаз; по обе стороны от дороги – тающая в сумерках пустыня. А табличка всего лишь указатель принадлежности этих земель одному из более чем 17 индейских племен, проживающих в пустыне Сонора. И вдруг за поворотом, на горе, на фоне угасающего неба, – бело-синяя Ильинская церковь, отделенная полоской пустыни от обители святого Антония Великого. Обитель Паломникам, имеющим намерение остаться в обители на ночь, благословляется прибыть в монастырь с 8 утра до 5 вечера. Среди тех, кто встречает паломников, рясофорный монах Серафим – русский насельник монастыря, который говорит по-гречески и по-английски; в его послушание входит прием паломников, работа с электронной почтой, поступающей на адрес монастыря, ответ на телефонные звонки, а также книжная лавка, монастырский веб-сайт, издательство, сопровождение экскурсий по монастырю и перевод, в том числе и исповедей русскоговорящих паломников, не знающих ни английского, ни греческого. Облаченная в положенную в монастыре одежду, сделавшую доступным для зрения разве что мое лицо, перекрестившись, я вошла в монастырские ворота. «Господи, благослови!»… Я запоздала к означенному времени: обитель уже спала, чтобы встать на молитву в полночь. Слева от главного собора дремали бронзовые львы. Отдыхало било. Сгустившаяся тьма скрывала буйство красок растительного мира. Появившаяся неизвестно откуда длинная грациозная аризонская кошка с характерным для здешних мест профилем сфинкса была единственным в сей час обитателем монастыря, который не ушел на покой до ночного бдения. Она мурлыкнула и уткнулась мне в ноги. По дорожке я прошла в гостевой дом для паломниц, куда мужчинам вход запрещен. На первом этаже – комнаты для мирянок, на втором – кельи для монахинь. Комнаты, холл с современной кухней-столовой, гладильная – везде центральное кондиционирование и большие потолочные вентиляторы. От палящего солнца и нечаянного постороннего взгляда защищают деревянные жалюзи на окнах. Старца Ефрема не раз спрашивали, почему для паломников созданы такие комфортные условия. На что получали ответ: в монастырь люди приезжают издалека, продолжительные ночные службы для большинства – уже испытание, а климат и монастырский дресс-код делают необходимыми для паломников и душ после жаркого дня, и отдых. Оно и верно: температура летом здесь поднимается до 45 градусов по Цельсию в тени! Монастырь святого Антония – третья в Аризоне по посещаемости «достопримечательность» после знаменитого Гранд-Каньона и города Седоны. Помимо паломников ежегодно на экскурсию сюда приезжают до 25 тысяч туристов. Одновременно обитель может принять до 150 паломников, желающих остановиться на ночь и более. На престольный праздник в январе в обители всегда многолюдно: паломники и особенно паломницы стремятся, ища духовного совета и Иисусовой молитвы, посетить эту «частичку Горы Афонской». Архимандрит Ефрем Филофейский прибыл в аризонскую пустыню Сонора летом 1995 года. Старец говорил, что то был Божий Промысл: в Аризону его «ноги привели». За 16 лет до этого – в 1979 году – он отправился в Канаду на лечение. Туда его пригласил один из греков, ранее бывавший на Афоне. Встречи старца с православными греками продолжались и в последующие годы во время его поездок в Канаду: в Торонто, Монреаль, Ванкувер. Потом старец стал приезжать и в США. Люди приходили на исповедь, за духовным советом и просили его содействия в устроении монастырей: православные греки Америки и Канады нуждались в духовной поддержке. В городе Тусон, что примерно в часе езды от нынешнего монастыря, был у старца Ефрема знакомый священник – отец Антоний. В 1995 году, когда старец уже задумывал устроить в пустыне монастырь, отправились они на поиски подходящего участка земли. Свернули с асфальта на грунтовую дорогу посреди пустыни – и вдруг отец Антоний ясно услышал колокольный звон. В округе знали, что священник тот отличался острым умом. Сообразив, что это Божие указание, поехали в город, чтобы узнать, не продается ли участок. И совсем скоро приобрели землю всего за полцены. Монахи припоминают, что и продавца звали Антонием, и он долго откладывал сделки, имея желание продать свой земельный участок церкви или монастырю. Среди первых, кто приехал строить новый монастырь, был и нынешний его игумен – архимандрит Паисий, грек, выходец из Канады, подвизавшийся на Святой Горе. К сентябрю прибыло еще пять афонитов. Среди пустыни, где «в тон» иноческой молитве завывали шакалы, где в изобилии водились змеи, поставили два вагончика: в одном была церковь, в другом – трапезная. Главный храм, который было решено освятить во имя преподобного Антония Великого и святителя Нектария Эгинского, с Божией помощью планировали построить за… четыре месяца! К первому престольному празднику – святого Антония Великого, 17 января по новому стилю, которого придерживается Греческая Православная Церковь. Рабочих наняли по скромным на тот момент средствам, потому работали на строительстве и сами отцы – по 14–15 часов в день. И к празднику храм был почти готов. Вскоре устроились и трапезная, келейный корпус для братии, гостевые дома для паломников. В 1996 году для главного монастырского храма была написана и прислана из Греции икона Божией Матери «Аризонская», иконография которой напоминает хорошо известную в России «Всецарицу». Около 90 процентов нынешних монастырских построек возведено в первые пять лет существования обители. Греческая соборная базилика, где ежедневно совершаются богослужения, освящена во имя преподобного Антония Великого, отца древнего монашества, и святителя Нектария Эгинского, особо почитаемого греческого святого, имеющего благодать исцелять от рака. Интересно, что все строившиеся на территории обители храмы возводили в традиционном для стран Православия стиле. Храм во имя Димитрия Солунского с луковкой и Серафимовская часовня – в русском стиле. Деревья, кустарники и цветы были привезены в пустыню из питомников: сосны, лиственницы, неисчислимые виды и подвиды пальм. За алтарем главного собора растет Неопалимая купина со Святой Земли. Разросшись, растительность не только придает цветное великолепие пейзажу, демонстрируя мастерство братии в ландшафтном дизайне, но и создает особый микроклимат, защищая постройки и обитателей монастыря от испепеляющего солнца. Есть в монастыре и своя ирригационная система: для полива используется капельный способ, некоторые участки земли поливаются в определенное время суток. По всей территории обители сбивают жар испанские фонтаны. «Херувимские очи» Братия молитвенно живет по афонскому уставу: подвизается в основном ночью, ибо ночь, как наставлял старец Иосиф Исихаст,«по своей природе помогает успокаиваться уму и дает время для молитвы». Круг богослужений в монастыре выстроен следующим образом: после часов отдыха – с 7 до 10 вечера, которые соблюдаются на всей территории монастыря, – братия становится на келейное бдение, а в 1 час ночи собирается в храме на общую молитву: полунощницу, утреню и литургию. «Старец нам говорил, что ум сразу после сна – отдохнувший, чистый. И поскольку он находится в таком состоянии чистоты и покоя, это самое подходящее время сразу дать ему, как первую духовную пищу, имя Христово», – читаем в книге старца Ефрема Филофейского «Моя жизнь со старцем Иосифом». На русский этот труд, несколько небольших цитат из которого я приведу, был переведен архимандритом Симеоном (Гагатиком) и уже стал библиографической редкостью, по крайней мере в США. По будням ночные службы продолжаются до 3:30–4:00 часов утра, по воскресным дням и праздникам – на час дольше. После ночного богослужения и трапезы – трехчасовой отдых. Предполагается, что все паломники должны посещать монастырские уставные богослужения, как ночные, так и девятый час и вечерню в 3:30 дня и малое повечерие – в 5:00 вечера. Вступив в утопающий в темноте храм со всполохами огней у алтаря и клироса, вижу стройные ряды мужчин. Монашествующие паломники молятся в стасидиях. Мирянки – по левую сторону – присели на стулья, а некоторые, с детишками, и прямо на пол. Русские, по обычаю, молятся стоя. Било. Сама я пришла, заснув после пятичасового перелета из Нью-Йорка, знакомства с Фениксом, экстерьером местных исправительных учреждений и вечерним монастырем, только к началу литургии. Братия дивно пела по-святогорски. «Старец нас учил, что тот монах, который не совершает бдения и который не сделал своим достоянием молитву Иисусову, не может называться монахом. Монах без бдения, не ставший нощным врением на нырищи (Пс. 101: 7), как бы птицей, которая не спит и поет, монах, не приобретший трезвения и молитвы, монахом, по сути, назван быть не может. Он монах не в душе, а лишь по внешности. Благодаря сознательному бдению монах приобретает, как говорят отцы, херувимские очи. Старец, этот философ нынешнего времени, знал, что такое бдение ради Бога. Это не то бдение, когда всю ночь ловят рыбу или шатаются по улицам и дискотекам. Бдение – это то, что я совершаю в Боге… Это значит, что ум восходит, проходит через Небеса, видит Слово Божие, Которое выше ума и понятия, на Престоле и в Славе превыше небес, и там беседует с Ним… И сердце радуется, и человек восклицает: “Блажен тот, чей ум в Боге! Он счастлив и блажен”… Вот какова истина, вот что такое монах!» (Ефрем Филофейский. Моя жизнь со старцем Иосифом). После службы, даже в пост, – вкусная трапеза: дыня, желтый и красный арбуз, чай, кофе, салат из местной разновидности огурцов, арахисовое масло и джем на хлеб, щербет и халва с орехами, маслины. Лимоны, апельсины, грейпфруты, яблоки, виноград, оливки – всё свое, монастырское. Братия трудится на разбитых в жаркой пустыне оливковых и цитрусовых плантациях и виноградниках; сами пекут хлеб, делают церковное и столовое вино, вкуснейший прозрачный джем из плодов (красных шишечек) кактуса. Монахи в будние дни, как правило, завтракают в кельях. Зато для паломников завтрак – время не только подкрепиться, но и пообщаться: тихо течет беседа, слышится речь греческая, русская, английская, французская, сербская, украинская… «Время от времени у нас бывало много гостей, и им очень нравилась наша еда. “Что же это за еда у вас такая вкусная?!” – спрашивали они с удивлением. Старец готовил совершенно постную пищу, когда с тахином, когда с фасолью. Но это было настолько вкусно, что даже рыба не произвела бы на них столь сильного впечатления. А вкусной делала еду молитва Старца, его благословение. Там, где совершается дело Божие, еда и вода становятся сладкими как мед. Однажды я спросил Старца: – Как это происходит? Почему так бывает? – Это от Бога, от Иисусовой молитвы. Совершается молитва – и благословляется еда. – Старче, мы каждый день едим постную пищу. И когда я ем рыбу – она как мед, когда я ем сухой хлеб – он как мед, когда фасоль ем – она как мед, чечевицу ем – и она как мед. – Так и есть, – сказал Старец. – Для того, кто имеет правильное духовное устроение, что бы он ни ел – ничего не будет лучше этого. Отсюда можно узнать духовное устроение каждого инока…» (Ефрем Филофейский. Моя жизнь со старцем Иосифом). Повязав платок концами назад, как принято в греческих монастырях, вышла из гостиницы. Тихо вокруг. Кажется, и храмы из серого камня со множеством оттенков, и колокольня под красной черепицей, и фонтаны – сказочный оазис в пустыне. И сотни деревьев, и одетые в красный камень дорожки, проложенные в пустыне и соединяющие храмы и строения в разных уголках обители. Зелень перемежается яркими красками оранжевых соцветий, лиловый спорит с переливами малинового… Едва ощутимый аромат, окутывающий меня, становится то сильнее, то исчезает, то изменяет «парфюмерный букет». Мой нос механически следует за запахом. В предвкушении аромата я утопила его в одном цветке, в другом, в третьем, прошлась по кустарникам. Они пахли пресной зеленью, а то и вовсе были без запаха! Проделала процедуру еще раз и… остановилась. Нет, это сам воздух источает аромат. «У каливы Старца я тянул четочку, а он мне рассказывал о молитве, об отцах, за которыми ухаживал, когда они состарились. И в этом месте, у каливы, мир благоухал, как лилия и роза, хотя вокруг была одна сушь и ничего не росло, кроме низкого каменного дуба. Однажды я стал нюхать воздух, и Старец меня спросил: – Что это ты делаешь? – Старче, пахнет лилиями и розами. – Вот балда! Подойди поближе, к двери. Я подошел к двери в келлию Старца и вдохнул аромат. Я вошел: вся келлия благоухала так, что даже моя борода и одежда стали источать аромат. Старец мне сказал: – Это от молитвы. Разве ты не понимаешь? Благоухание – это имя Христово. Должно быть, он много молился той ночью. От Иисусовой молитвы благоухает не только человек, но и то место, где он стоит» (Ефрем Филофейский. Моя жизнь со старцем Иосифом). Афониты Две трети братии обители – греко-американцы, второе и даже третье поколение выходцев из греческих семей США и Канады. Непосредственно афонитов – пятеро. Примерно пятая часть – американцы, принявшие Православие. Один брат – японец, выпускник Свято-Германовской семинарии на Аляске; отец Христофор – афроамериканец. Есть и послушник родом из Омска. На монастырском кладбище похоронен крупный ученый-византолог, выпускник и преподаватель Гарварда, известный переводчик с греческого житий святых Константин Каварнос. Проживший всю жизнь в миру, но имевший склонность к иноческому житию, он за несколько лет до кончины был пострижен старцем Ефремом в схиму. Скончался схимонах Константин в возрасте 92 лет. Впрочем, и молодые отцы из «Святого Антония» могут похвастаться учеными степенями и списком дипломов престижных университетов. Только не хвастаются, а, надев подрясник, не подметающий полами пустыню, отправляются в сады и на виноградник, на стройплощадку за воротами монастыря, в издательство и гостиницы, в пекарню и винодельню, принимать паломников, готовить обед, собирать финики… Отец Серафим тоже мог бы рассказать о том, как учился в России и как продолжал образование в Америке. Три года ездил паломником в Антониев монастырь, а осенью 2002 года стал здесь послушником. – Сначала ищущий монашества живет в обители трудником; по благословению старца, его, обычно спустя несколько месяцев, одевают в подрясник, – рассказывает отец Серафим. – После пяти-шести лет искуса послушника постригают в рясофор и меняют имя. Практики пострига в мантию у нас нет. В великую схиму постригают монахов преклонного возраста, в основном незадолго до кончины. В честь преподобного Серафима имя новопостригаемому в греческих монастырях дается нередко. В главном храме обители, в иконостасе – образ святого в рост. Внизу иконы – металлические фигурки, изображающие разные части тела, а также ребеночка – так здесь выражают свое молитвенное воздыхание с просьбой об исцелении или исполнении желаемого. – Я был не новичком в этом монастыре, но и у меня был период привыкания к языку, пище, традициям, – продолжает отец Серафим. – Греческий изучал с монахом, которого старец Ефрем благословил заниматься со мной два раза в неделю. Мне скоро дали послушания, связанные с общением с людьми, в том числе встречу и помощь паломникам, русским в частности. Так что через два-три года постоянного общения по-гречески и жизни в греческой среде я довольно хорошо освоил язык. Так и привыкал общаться и писать на трех языках одновременно. *** Задолго до того, как нога моя ступила на благословенную землю Антониева монастыря, доводилось мне слышать о строгости здешних отцов. Причем не только от оскорбленных «антиабортной» епитимией паломниц (а это от года до трех лет без причастия!), но и от самих прошедших Афон архиереев и просто иереев. Что можно сказать на это, прежде всего, тем, кто собирается отправиться в монастырь на исповедь? В греческой традиции не принято исповедоваться перед каждым причастием, и вы не увидите священника, стоящего у аналоя до, после и во время литургии. Для исповеди в греческих монастырях и храмах есть отдельное время и отдельное место. Потому что исповедь – дело серьезное. Впрочем… Может быть, это у страха глаза велики, или сами исповедники что-то преувеличивают? – Отношения духовника и пришедшего на исповедь – это отношения отца и сына или отца и дочери со всеми вытекающими из этого последствиями: исполнение и благословения старца, и его наказания, – так понимает смысл духовничества студентка Ангелика, приехавшая на учебу в Сан-Франциско с острова Кипр. – Для меня важно, чтобы духовник непременно обладал духовным опытом и молитвенным настроем. Я неслучайно приезжаю именно в этот монастырь. Я встречала многих, кто попросил духовного руководства старца Ефрема и многие годы следует его наставлениям. Сама я исповедовалась и старцу Ефрему, и архимандриту Паисию. Это разные люди, но оба – настоящие духовники. Отец Паисий более строгий, аскетичный; старец Ефрем, когда принимает, буквально светится любовью. Мне даже поначалу казалось, что у него глаза – голубые. И только спустя время разглядела, что они карие! Понимаешь? Понимаю, хотя самой мне не довелось в этот раз видеть старца Ефрема. Он возвращался в обитель после лечения в тот самый день, когда я уезжала в аэропорт. А стоит ли вообще, приехав в обитель, непременно, всеми правдами и неправдами, стремиться попасть на исповедь именно к старцу Ефрему? Не достаточно ли для обычного паломника подойти к нему под благословение в храме, написать записку с просьбой, которую обязательно передадут? Тут каждый решает сам. Знаю, правда, что однажды даже некий весьма уважаемый русский протоиерей – из местных – сидел в приемной старца, но так и не дождался своей очереди… Изначально отец Ефрем ехал в Америку для духовного окормления прежде всего своих соотечественников – греков, которые, несмотря на достигнутое большинством благосостояние вдали от исторической родины, испытывали духовный голод. А об афонской монашеской традиции, Иисусовой молитве в западном полушарии до появления в США архимандрита Ефрема вообще ничего не было известно. Естественно, в многонациональной стране, где представлены 15 православных юрисдикций и – как бы нам ни твердили обратное! – велика тяга к истинной вере, не могли остаться безвестными ни сам старец, ни устраиваемые его учениками монастыри. Вот уже почти 20 лет по благословению архимандрита Ефрема обители строятся по периметру Соединенных Штатов – от Калифорнии до Флориды, тем самым давая благочестивому паломнику возможность чаще бывать в ближайшей. Православные верят, что молитва иноков ограждает страну от нестроений и природных катаклизмов. В самой Антониевой обители, где подвизается отец Ефрем, духовничество многонациональных (не грекоговорящих) паломников поручено игумену монастыря – архимандриту Паисию. Паломницы имеют возможность, не покидая континента и даже страны, подольше пожить и потрудиться в одном из семи основанных старцем женских монастырей – в США и одном – в Канаде. Накануне отъезда за ночной литургией мысли возвращались к словам афонского игумена Авеля, постриженного на Святой Горе в великую схиму с именем Серафим: «Когда весь мир спит, мы – молимся». Именно за этой молитвой, за стяжанием мирного духа люди и сегодня едут «к Антонию» в Аризону и еще 16 «Ефремовых» монастырей – в более доступную для многих «частичку Святой Афонской Горы». Отстояв последнюю ночную литургию, похлопав по носу провожавшую меня кошку-сфинкса, отправляюсь восвояси – в тот мир, где мир потерян. У нас есть всё, но мы хотим больше, рвемся вперед, расталкивая других локтями, а то и кулаками. Но вдруг обнаруживаем, что душа наша – не насыщается, и радости в сердце не становится больше. Ищем причину, паникуем, требуем. А тут в пустыне – сады цветут, храмы строятся, братия широко улыбается. И сердце ищет и находит здесь не многословие, а столь желанную тишину или простые и незатейливые, идущие от сердца слова. Как много лет назад в деревянной хибарке, где на склоне лет поселился афонский игумен, так и здесь, среди пальм, где поселился его современник и сомолитвенник. «Он не устраивал обсуждений и огласительных бесед, но приводил примеры из Патерика и из жизни… Поучение краткое, но насыщенное и попадающее в самую точку… Потому что если человек подвижник, ему не требуется много слов. Монашеская жизнь не нуждается в теоретизированиях, она нуждается в немногих истинах, но которые должны осуществляться на деле… Старец говорит тебе: “Молчи, твори Иисусову молитву, прогоняй помыслы и не празднословь”… Мы должны жить в духе любви и братолюбия. Ибо то, чего нам недостает, – это любовь и смирение. Ведь если бы у нас были смирение и любовь с послушанием, нам не требовалось бы ничего другого, никакой другой философии» (Ефрем Филофейский. Моя жизнь со старцем Иосифом). Татьяна Веселкина(Нью-Йорк–Феникс–Флоренция)pravoslavie.ru›Встреча с православием›63574.htm