Монастырское молоко.Рассказ Наталья Романова В далеком XV веке в монастырь, что на острове, похожем на клопа, пришел юродивый. Кто он и откуда, никому было неведомо. Однажды младший сын Дмитрия Донского Константин посетил Клопскую обитель и признал в юродивом своего родственника. Михаил – так звали человека, принявшего на себя подвиг юродства ради Христа, – обладал даром пророческого предвидения, обличал людские пороки, был примером аскетического монашеского подвига. Со дня кончины преподобного его мощи покоятся в Михайло-Клопском монастыре, и много паломников спешит сюда поклониться святому. Михаило-Клопский монастырь Монастырь, изрядно изувеченный в годы Великой Отечественной и простоявший так долгое время, наконец-то оживает. Монахи по кирпичику с молитвами восстанавливают монастырь, продолжая по сей день это богоугодное дело. Завели большое хозяйство. Разбили огород. Лошади, коровы, куры… А гуси такие сердитые, словно сторожевые собаки! *** Марина, поставив машину возле ворот монастыря, бодро шагала по дорожке к Троицкому храму поклониться мощам преподобного Михаила Клопского. Дорогу перегородили гуси. – Кыш, кыш! – попыталась отогнать их девушка, но боевитые птицы только распалялись. – Не бойтесь! Они у нас ласковые, – пошутил вышедший из домика человек. – А вы, ребятки, чего разгалделись? А ну марш отсюда! Как ни странно, но гуси после людского увещевания пошли прочь. – Они, что, у вас русскому языку обучены? – удивилась Марина. – Человеческому. И не только гуси, но и все остальные. – Кто остальные? – Да все! Куры, коровы… – У вас и коровы имеются? – А как же. И коровы имеются. А молоко какое дают! Не молоко, а сгущенка! Где такое в городе купишь? Да и дешевле намного, чем магазинское. А творог! А яйца! Всё с нашего подворья. Налетай, покупай! – Да я… – растерялась Марина, – не за этим пришла. – Ясно дело, в церковь не за молоком ходят. На обратном пути зайдите к нам в дом, нальем молочка. – У меня и банки-то нет. – У нас зато все есть. Марина зашла в храм, приложилась к мощам, а потом еще долгое время сидела на скамейке и смотрела на угасающий день. Пора было уходить, ворота монастыря уже скоро закрывались. – Так чего насчет молочка? Парного! – спросил подошедший послушник. – Ах да! – встрепенулась Марина. Отказаться ей было неудобно. – Мне бы литр. – Литр! Вот так да. Такое молоко – и литр! Бери пять! – Зачем мне пять?! – Ну, три! – Хорошо. Только не пять! Марина проследовала за послушником в дом, откуда он вышел, когда спас ее от гусей, и осталась возле дверей. В комнате стоял длинный стол, с которого убирали посуду: видимо, только что закончилась трапеза. – Вот, получите! – послушник вынес трехлитровую банку. Марина отсчитала положенную сумму. – А это точно коровье молоко? – А чье же еще? Лосиное что ли? – Цвет какой-то бежеватый. – Так говорю же: не молоко, а сгущенка! Марина хмыкнула: мол, попробуем. – И не забудьте банку вернуть. Молока много, а с банками дефицит. Марина быстро домчалась на своей машине до дома. Чем буду ужинать? Есть особо не хотелось. Попью молочка! К тому же она знала, что по вечерам лучше употреблять в пищу белок и ни в коем случае не углеводы. Хотя в настоящем молоке калорий тоже немало. Она налила в стакан молока. Вон какое густое, как тяжело бултыхнулось. И залпом выпила полстакана. – Фу-у-у! Марина была раздосадована. Кислятина! Тоже мне сгущенка. Она понюхала остатки в стакане и банку с молоком. Ну конечно. Придется оставить скисать дальше – не выливать же. Марина поставила банку на солнечный подоконник и закрыла марлей. Через пару дней к ней в гости заглянула подруга с мужем. Визит ими был нанесен внезапно, поэтому хозяйка, не найдя, чем быстро подкормить гостей, решила настряпать оладий из бывшего молока, ставшего рыхлым, как облако. Оладьи получились отменными – пышными, сочными и невероятно вкусными. – Как они такими у тебя выходят? – изумлялась Лариса, наворачивая оладьи наперегонки с мужем. – У меня всегда тощие… – Секрет знаю. Лариса ела оладьи руками, причмокивая от удовольствия и облизывая пальцы, попадавшие в блюдечко со сгущенкой при макании оладьи. Валерий же разделывался с угощением при помощи ножа и вилки, но тоже очень проворно. Поэтому, когда гора из оладий стала понемногу превращаться в холмик, Марина решила еще настряпать штук двадцать. – Маринка, а ты чего не ешь? Вкусно же! – Берегу фигуру к пляжному сезону, – усмехнулась Марина, – а вы ешьте, ешьте. – Пожалуй, довольно, – сказал, откинувшись на спинку стула, Валерий. – Оладьи действительно хороши. Он вытирал салфеткой маслянистые губы. – А секрет-то в чём? – спросила Лариса. – Да ни в чем, – пожала плечами Марина, – но в этот раз они и вправду вкуснее обычного получились. Может, потому что из монастырского молока… – Из чего-о-о?! – побледнел гость. – Из монастырского молока. Оно скислось, и я пустила его на оладьи. Видно было, что Валерию стало нехорошо. Он словно еле сдерживался, чтобы его не вырвало. Лариса перестала жевать и смотрела на мужа. Потом она отложила недоеденную оладью и неприятно сглотнула. – Поня-а-атно, – протянула Марина. Валерий считал себя заядлым и непримиримым атеистом, везде, где только можно, разглагольствовал о вреде религии и всяких там попов да монахов, и, по всей видимости, есть пищу из монастыря было для него преступлением. Марина не успела глазом моргнуть, как гостей и след простыл. Даже спасибо не сказали. – Монастырские – не монастырские… – недоумевала Марина, в размышлениях съев несколько оладушек. – Вкуснотища! Какая разница, где корова дает молоко! *** Через несколько дней Марине пришлось поехать в те места, где располагался монастырь. Она работала дизайнером в фирме, и ей необходимо было сделать замеры кухни в одном из домов того села, что рядом с монастырем, поэтому, выходя из дома, захватила стеклянную банку из-под молока. – Вот ваша банка, – она отдала ее тому же послушнику, с которым познакомилась несколько дней назад. – Только молоко ваше, знаете ли, кислое оказалось! – Кислое? Не может быть! – Может. Еще как может. – Долго держали на солнце или в тепле. – Ничего не держала. Я сразу отсюда домой поехала, а ехать-то тут 15 километров. Послушник пристально посмотрел на Марину. – Не хотел вам говорить… – начал было он и остановился, – да и не буду. – Чего не будете говорить? – насторожилась Марина. – Не буду, не буду. Молчу. – Нет уж! Говорите! – Дело все в том… – начал вкрадчиво послушникю. – Молоко это непростое. – Какое еще непростое? – Монастырское. – Знаю. И что с того? – А то, что оно свежее имеет такое свойство: быстро прокисать только у того человека, у которого много грехов. – Грехов? – Марина вскинула бровь. – А какие у меня грехи? – Ну, грехов у всех полно – и у простых людей, и у монахов, и даже вы, милая девушка, не исключение. – И какие же это у меня грехи? – Это уж вам видней. Вот, например, сейчас пост идет. Великий. Покаянный. А вы молоко вкушаете. – Я знаю про пост! Но вы же сами мне молоко продали! – Так у нас корова доится постоянно. Искушение, а не корова! «Жулики вы, – так и хотелось сказать Марине, – вот и торгуете кислым молоком, раз самим нельзя его пить», – но промолчала. – Молочка не желаете? – спросил напоследок послушник перед тем, как направиться к гусям. Марина в ответ только попрощалась. Что он сказал про молоко? – думалось ей на обратном пути. – Грехов много? И, наверное, молоко – не самый страшный из них. Она вообще-то и так немного ест. Все время на диетах. И мясо крайне редко… Ишь ты, вкушают они… Вернувшись домой, Марина почувствовала сильный голод, открыла холодильник, достала колбасу, масло, сыр и сделала себе толстенный бутерброд. С предвкушением поднесла его ко рту… – А не буду! Назло монахам! Чего там нельзя вкушать? Она открыла интернет, стала читать, чего не едят в Великий пост. *** Почти две недели Марина не ела скоромного. А в один из дней ее вдруг потянуло в Клопский монастырь. – Чего там? Банку вернуть? Марина загрузила полный багажник стеклянными банками, набрала различной утвари, которая ей без надобности, а в монастыре может пригодиться, и отправилась в монашескую обитель. Она зашла в храм, поставила свечи. В церкви было траурно и тихо. Причем тишина не как раньше, благоговейная, а очень печальная. На иконах висели черные накидки. Служительницы в темных платках. Лица скорбные. Навстречу ей шел священник. Она попросила благословения, и он ее благословил. – Простите, батюшка, а кто умер? – осмелилась спросить Марина. Священник недоуменно посмотрел на нее. – Почему траурные ленты повсюду? Кто-то скончался? Кто? Кто-то значимый, да? – Да. Очень, очень Значимый. – И кто же? – Иисус Христос. – Так Он же воскрес! Говорится же: Христос воскрес! – Это будет завтра. А в воскресенье мы отмечем светлый праздник Христова Воскресения. Пасху. Сегодня Страстная пятница Великого поста. Знаете, как сказал преподобный Серафим Саровский… Они еще долго стояли, и священник что-то говорил, а Марина вежливо слушала. Потом он ее благословил, и она отправилась сдавать своему знакомому послушнику банки и прочие подарки. – Может, молочка? – ехидно спросил ее послушник. – Знаете, мне сейчас батюшка кое-что поведал. Однажды Серафим Саровский сказал, что Россия гибнет, потому что русские люди перестали соблюдать пост. А вы: молочка, молочка… *** На Пасху Марина приехала в монастырь. Храм был заполнен верующими, их лица сияли, словно солнце разлилось повсюду. Марина чувствовала, что происходящее сейчас важнее любого праздника, важнее любого события. И что-то главное происходило в ней самой. После Крестного хода она встретилась со знакомым послушником. – Христос воскрес! – радостно сказал он. – Воистину воскрес! – также радостно ответила девушка. Они троекратно расцеловались. – Это вам, – Марина достала из пакета прозрачный кулек, в котором лежало несколько разукрашенных яиц. – Спасибо! Подождите, не уходите! – послушник скрылся в деревянном доме, но вскоре вышел обратно. В одной руке у него было яйцо. В другой – банка с молоком. – А это вам. – Сейчас, сейчас, – заторопилась Марина, – у меня сумка с кошельком в машине. – Нет-нет, – запротестовал послушник, – это в честь праздника, да и сколько вы нам банок и прочего привезли! – А молоко парное? – Парное оно только часа два после дойки, а доили-то когда еще. – Значит, кислое? – улыбнулась девушка. – Ну почему же кислое? Хорошее молоко. – Так это сейчас хорошее, а как повезу домой, так и скиснется по дороге, не успеет доехать. Грехов-то много… Послушник ничего не ответил, лишь улыбнулся, а затем, попрощавшись, зашагал вглубь монастыря. Пускать на оладьи молоко не пришлось. Наталья Романова.pravoslavie.ru›Интернет-журнал›Монастырское молоко