Ребенок в поисках смысла

Елена Фетисова









Фото: Александр Осокин



Не так давно у меня случился личный праздник: к детям в гости приехала бабушка и отпустила меня на всенощную. В одиночку. К самому началу. До конца! Чудесно прошло это время, и лишь один момент на протяжении всей службы был маленькой, но острой занозой.

Рядом со мной встала женщина с сыном лет, наверное, шести. И что же это было за соседство! Нет, мальчик не хулиганил. Не болтал во весь голос, не визжал, не бегал, не смеялся, как это иногда бывает с детьми, попавшими в храм не с рождения. Мальчик страдал. Деликатно, сравнительно тихо, но так откровенно! И вот это было очень больно.

Мы стояли в одном из самых красивых храмов в нашем городе. Хор был прекрасен, алтарь сиял. А мальчик мучился, тихо и горько, и это было до боли абсурдно. Мучение началось не сразу. Поначалу он с энтузиазмом оглядывал храм. Множество ниш, колонн и лестниц явно заинтересовало его мальчишеский ум — от восторга он пару раз даже вспрыгнул мне на ногу. Но, насытившись созерцанием, он обратился к матери, чтоб показать и ей все увиденное, а заодно и узнать, где тут что для чего сделано.

Но мама… с ней что-то случилось. Она ведь онемела. И опустила голову. И вместо ответа стала как-то резко вертеть ребенка за плечи, чтоб стоял ровно, лицом к алтарю. А потом загорелась большая «люстра», о которой никто так ничего и не рассказал, что-то громко запели и мама всплакнула. Мальчик судорожно обнял ее и захныкал: «Почему ты плачешь? Почему?» Мама смиренно молчала, тихо отцепляя руки сына и снова поворачивая его лицом к алтарю. Он вертелся, снова и снова пытаясь увидеть ее лицо и разузнать причину слез. Но тут стали читать Евангелие, и мама по-прежнему молча, фиксируя одной рукой плечо ребенка, другой сильно и низко пригнула его голову и склонилась сама…

А еще через пять минут у ребенка началась… практически яктация. Навязчивые монотонные раскачивающиеся движения, как у детдомовцев или «домашних» невротиков. По спине моей прошел холодок. Мама по-прежнему цепко держала качающегося мальчишку и лишь временами шепотом повторяла: «Не вертись, стой прямо». Железная выдержка.

Мне мучительно хотелась вмешаться, но я так и не решилась ни сказать женщине что-либо, ни даже отойти. Я боялась, что любое слово или уход рядом стоящих мать воспримет как знак того, что поведение сына «ни в какие ворота не лезет», и мальчику станет еще «слаще». Тем более, не станешь же говорить родителю о религиозном воспитании в слух самого воспитуемого. После помазания я просто осталась стоять в другом месте.

Мне казалось, что эта тема — как не оттолкнуть ребенка от Бога, веры, храма — уже давно и авторитетно «разложена по полочкам» многими священниками и педагогами, и вряд ли есть смысл добавлять что-то еще. Но — коротка память сетевая, и жизнь показывает, что грабли, по которым ступают воцерковляющиеся родители, по-прежнему лежат на меже церковной нивы…

И мне тоже хочется произнести очевидное: храм — это дом Логоса. Дом Слова и смысла — смысла жизни каждого христианина. И кажется, что просто нет большей педагогической диверсии, чем делать церковь пространством бессмыслицы в глазах ребенка. Например, вот мама вошла в храм и язык проглотила без предупреждения — какой в этом смысл, зачем, почему, для чего? Смысл в этом, конечно, есть: чтоб не мешать другим молящимся и, главное, чтобы самой внутренне поговорить с Богом. Но ребенку-то нужно рассказать об этих причинах.

А вот ребенок в храме видит, что там кто-то поет, здесь что-то горит, тут дядя в красивой одежде чем-то машет таким интересным…. Дитя в храме первый (второй, третий, да хотя бы и десятый всего раз в жизни) — кто ему обо всем расскажет? Если не рассказать, то снова выйдет бессмыслица, глухая стена непонимания и обиды. Понятно, что не слишком благоговейно будет выглядеть лекция мамы, читаемая параллельно со службой. Но если у ребенка есть вопросы, которые его мучат (а лет до семи спонтанный познавательный интерес просто зашкаливает) — с этим обязательно надо что-то делать. Не в смысле «принять меры», а в том смысле, что нужно присесть или отойти в сторонку и потихоньку объяснить хотя бы что-то, самое-самое. А потом можно рассказать и о том, что общаться подробнее лучше не в храме, а после — потому-то и потому-то. И, мол, потом, совсем скоро, мой хороший, я все обязательно тебе расскажу — ты пока сиди здесь тихонько и запоминай все, что тебе интересно, чтобы после меня спросить.

Еще лучше — подробно поговорить с ребенком заранее, и заранее смириться с тем, что он вовсе не будет стоять на службе два с половиной часа в позе подсвечника. Вообще, направляясь в храм с маленьким ребенком, нам лучше сразу определиться с вопросом: для кого это в первую очередь. Мне кажется, что пока дети маленькие, походы в храм бывают двух видов: для родителей или для детей. При желании «освежить» собственную духовную жизнь лучше всего найти помощника, который посидит с ребенком дома (или погуляет возле храма), и пойти на службу одной. Если такой возможности нет, лучше сразу понять, что молиться два или три часа сможет только родитель, а ребенок две трети времени будет… Да, развлекаться. Или мучиться и мучить других.

Первое, на самом деле, гораздо продуктивнее. Ведь развлечение ребенка — это не обязательно стояние на голове. Это просто непроизвольное переключение внимания, которое сопутствует процессу познания, что гораздо лучше пустого и мучительного «выстаивания». И маме надо заранее продумать, как и куда это внимание направить. Например, минут десять ребенок постоит рядом, будет кланяться и слушать хор. Потом может тихонько пройтись по храму. Потом еще немного постоит, а после будет отправлен за стол для записок «нарисовать маме подарок» или раскраску раскрасить. Потом снова пройдется и постоит, слушая Евангелие, а после его отправят «рисовать, как люди молятся» или что-нибудь не менее сложное. Или он найдет себе компанию для общения в притворе… Важно помнить, что до семи лет у ребенка просто нет устойчивого навыка произвольной деятельности. То есть он может быть занят лишь тем, что заинтересовало, и то — не слишком долго. Постепенно приучать к осмысленной (!) произвольной деятельности нужно, но отнюдь не методом «схватить и не пущать».

А вот следующее посещение храма может быть организовано специально для ребенка. Если речь о вечерней службе, то придется, скорее всего, прийти уже ближе к полиелею и быть готовой в случае чего отойти в сторонку, чтобы краткими рассказами-объяснениями возобновить энтузиазм ребенка. Дети ведь с удовольствием пробуют молиться! Просто недолго, и в их возрасте это нормально. Потом, после помазания, когда в храме все равно будет заметное хождение, можно провести дитя к иконам, позволить поставить свечи, что для ребенка — просто подарок. А вскоре — отправляться с миром, пока накопившаяся усталость от новых впечатлений не выплеснулась наружу каким-нибудь неожиданным для окружающих образом.

Конечно, подобная снисходительность к маленьким детям потребует от родителей некоторого мужества и знаний. Мужества — потому что никто не мешает матери стоять посреди храма, железной рукой придерживая уставшего ребенка в позе «ангела». Но куда труднее быть в глазах окружающих «нерадивой мамашкой», позволяющей себе по временам шептаться в храме или сидеть на лавочке с ребенком на руках. Такую «мамашку» могут и поучить, и посмотреть осуждающе. Я в своей собственной церковной жизни сталкивалась с этим несколько раз. Однажды мою попытку шепотом кратко ответить на вопрос ребенка прервала женщина средних лет: «Не смейте смущать молящихся! Детей учить — на улицу идите!» В другой раз и вовсе молоденькая барышня дважды настойчиво попросила меня сделать так, чтобы ребенок не трогал свечи. Я сразу поняла, что детей у нее еще нет — иначе она догадалась бы, что увести годовалого ребенка от свечек можно только двумя способами. Либо просто отобрать и бегом выбегать из храма (зимой) с младенцем, орущим как мартовский кот — либо дождаться, когда старшая дочь принесет сумку с интересными штучками, и мирно отвлечь малыша. Но девушка ждать не пожелала, и после третьего замечания я таки побежала в притвор со своим орущим «саксофоном».

Впрочем, значительно смягчить ситуацию помогают именно знания о последовательности богослужений и вообще о том, что можно и чего нельзя делать в храме. Часто именно те родители, для которых служба — пока еще «темный лес», наиболее жестко требуют неусыпного благоговения в форме обездвиженности от своих детей. Они просто сами еще не знают, какие моменты службы особенно важные, а в какие — само церковное чинопоследование позволяет им немного «выдохнуть».

К счастью, книги с объяснением последования литургии и всенощного бдения сейчас доступны, и это избавляет нас от необходимости стоять в храме с непреклонно строгим видом, скрывающим тот ужасный факт, что нам самим пока мало что понятно, и два часа не выпускать из цепких объятий приунывшего дошкольника. Осмысленное, понятное маме вскоре станет осмысленным и для ребенка. Нам надо стремиться к осмысленности — а не только к тому, чтоб научить дитя стоять «как свечечка» и умилять окружающих.

Елена Фетисова


26 февраля 2014 года.pravoslavie.ru›jurnal/68763.htm