ВЕНЕЦ БОГОМАТЕРИ. С. Бехтеев.
Радуйся, Владычице милостивая о нас
пред Богом предстательница!
Акафист Божией Матери

В оны дни, измученный страданьем
Изможденный бременем невзгод
К Богоматери стекался с упованьем
Православный, страждущий народ.
И толпясь у чудотворной сени,
Пред Заступницей склонялся на колени,
Чуждый мира и его забот.

Из далеких дебрей и селений
Нес он к Ней с дырявою сумой
Тихий шепот пламенных молений
Плач души, истерзанной судьбой,
Боль недужных вековых страданий,
Недоступную для мудрых врачеваний
Непосильную для немощи людской.

И пред этой кротостью покорной,
Умилявшей верой небеса,
Совершались силой чудотворной
Небывалые на свете чудеса -
Из пучин земного произвола
Доходили до Предвечного престола
Немудреные, простые голоса.

Исцеленные любовью неизменной,
В умиленьи упадая ниц,
Богомольцы ризой драгоценной
Облекли Царицу всех Цариц.
И венец бесценный и лучистый
На челе Владычицы Пречистой
Засиял блистательней зарниц.

Шли века. Сменялись поколенья.
Враг смущал мятущихся людей,
Но не молкли жаркие моленья
Не слабела вера прошлых дней.
Темный люд заглохшими тропами
Брел согбенный с скорбью и мольбами
Под покров Защитницы своей.

Шли года. Бесовские усилья
Вновь сулили лютый, смертный бой.
И склонились царственные крылья
Перед смутой, злобой и враждой.
Мономахова державная корона
Покатилась по ступеням трона,
Сорванная вражеской рукой.

Но врагу, казалось, было мало
Униженья Белого Царя,
Красный змий, вздымая дерзко жало,
Двинул чернь к святыням алтаря,
И венец с Иконы чудотворной
Наглый вор с насмешкою позорной
Снял, бесчестье страшное творя.

Жребий брошен - самозванцы, воры,
Как давно когда-то у Креста,
Позабыв корыстные раздоры,
Делят ризы Матери Христа.
Совершив открыто святотатство,
В злом слепом неистовстве злорадства
Богохульствуют их наглые уста.

На глазах безмолвного народа
Страшный грех пред Богом совершен.
Пир кровавый празднует свобода
В мрачный день печальных похорон.
Брат Иуды с сердцем дерзновенным
Продает купцам иноплеменным
Драгоценности с ограбленых икон.

Порождая радости восторга,
Погостивший за морем купец,
Продает с общественного торга
С Богоматери украденный венец.
И кокотке, вышедшей из бара,
Модный лев парижского бульвара
Покупает камни для колец.

Бал гремит. Нарядные блудницы
Мчатся в вихре пляски круговой,
В их уборах, как огни зарницы,
Слезы-камни искрятся игрой.
Дар священный страждущего брата
Брошен в жертву оргии разврата
Дьвольской бессовестной рукой.

А в глуши, далекой и мятежной,
Где скорбит распятый человек,
Богоматерь с благостью безбрежной
Смотрит скорбно на кровавый век.
И под вой бесовский и угрозы
Перед Ней горят, как жемчуг, слезы
Нищих, сирых, хворых и калек.

ЛАМПАДА. В. Афанасьев.
Души моей отрада,
Небес призыв живой,
Не угасай, лампада,
Огонь сторожевой;
Перед святой иконой
Гори в молитвы час,
Оконце в мир бездонный,
По смерти ждущий нас!

Стоя в храме с зажженной свечой,
Поднимаю глаза на распятье,
И играют с моею душой
Непонятные горечь и счастье...
Я смотрю на стекающий воск
И молитву от сердца читаю,
Образуя невидимый мост
Между жизнью, Иконой и Раем.
Снова с губ исчезают слова,
А душа, как осина, трепещет,
По щеке покатилась слеза.....
Боже, мне ведь становится легче!!!!
И теперь над моей головой
Закружились покой и услада....
Боже, будь же навеки со мной,
А другого мне счастья не надо.

Нам кажется завтра мы будем прилежней
И лучше, полезней, добрей
Сегодня мы грубы, но завтра мы нежны,
Ведь завтра мы будем мудрей.

Мы завтра проведаем старого друга,
И завтра напишем родным.
И завтра кому-то окажем услугу,
Не только своим, но чужим.

Мы завтра друг другу простим без упреков,
И завтра друг друга поймем.
И завтра весь опыт духовных уроков
Применим, и в жизнь проведем!

Мы завтра покаемся в жизни бесплодной
В последнем предсмертном бреду.
Оденем раздетых, накормим голодных,
Разделим чужую нужду.

Так в планах на завтра, то скрыто в тумане,
За годом уносится год...
А что, если завтра возьмет и обманет?
Что, если совсем не придет?

«Когда меня не понимают,
Скажи, Господь, ну как мне быть?»
Спокойно Бог мне отвечает:
«ЛЮБИТЬ, ты должен их ЛЮБИТЬ».

«А если друг про обещанье
Забыл, то как мне поступить?
Коль в сердце злоба закипает,
Что делать мне?» «В ответ ЛЮБИТЬ!»

«Кому-то я доверил тайну,
А он не смог её хранить,
Ту тайну многие узнали.
И что теперь?» «Его ЛЮБИТЬ!»

«Скажи, а кто меня не любит,
Не хочет кто со мной дружить,
Как относиться к таким людям?»
«ЛЮБИТЬ, ты должен их ЛЮБИТЬ!»

Но если кто-то так обидел,
Что очень тяжело простить,
Навек его возненавидел?»
«Его ты должен ПОЛЮБИТЬ!»

«Я понял всё, Господь мой мудрый,
Хочу Тебя я попросить,
Мне поступить так будет трудно,
Ты научи меня ЛЮБИТЬ.

Я понял, в чём же я нуждаюсь,
Не достаёт ко всем ЛЮБВИ,
В молитве пред Тобой склоняюсь,
Свою ЛЮБОВЬ во мне зажги.

Своими силами не справлюсь,
Так тяжело менять себя.
Тебе во всём я доверяюсь,
Ты измени, Господь, меня!»

Эдуард Асадов

Когда мне встречается в людях дурное,
То долгое время я верить стараюсь,
Что это, скорее всего, напускное,
Что это случайность. И я ошибаюсь.

И, мыслям подобным ища подтвержденья,
Стремлюсь я поверить, забыв про укор,
Что лжец, может, просто большой фантазер,
А хам, он, наверно, такой от смущенья.

Что сплетник, шагнувший ко мне на порог,
Возможно, по глупости разболтался,
А друг, что однажды в беде не помог,
Не предал, а просто тогда растерялся.

Я вовсе не прячусь от бед под крыло.
Иными тут мерками следует мерить.
Ужасно не хочется верить во зло,
И в подлость ужасно не хочется верить!

Поэтому, встретив нечестных и злых,
Нередко стараешься волей-неволей
В душе своей словно бы выправить их
И попросту «отредактировать», что ли!

Но факты и время отнюдь не пустяк.
И сколько порой ни насилуешь душу,
А гниль все равно невозможно никак
Ни спрятать, ни скрыть, как ослиные уши.

Ведь злого, признаться, мне в жизни моей
Не так уж и мало встречать доводилось.
И сколько хороших надежд поразбилось,
И сколько вот так потерял я друзей!

И все же, и все же я верить не брошу,
Что надо в начале любого пути
С хорошей, с хорошей и только с хорошей,
С доверчивой меркою к людям идти!

Пусть будут ошибки (такое не просто),
Но как же ты будешь безудержно рад,
Когда эта мерка придется по росту
Тому, с кем ты станешь богаче стократ!

Пусть циники жалко бормочут, как дети,
Что, дескать, непрочная штука - сердца...
Не верю! Живут, существуют на свете
И дружба навек, и любовь до конца!

И сердце твердит мне: ищи же и действуй.
Но только одно не забудь наперед:
Ты сам своей мерке большой соответствуй,
И все остальное, увидишь, - придет!

Когда волнуется желтеющая нива,
И свежий лес шумит при звуке ветерка,
И прячется в саду малиновая слива
Под тенью сладостной зеленого листка.
Когда росой обрызганный душистой,
Румяным вечером, иль утра в час златой
Из-под куста мне ландыш серебристый
Приветливо кивает головой.
Когда студеный ключ играет по оврагу,
И, погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он.
Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе,
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога
М.Лермонтов.

Теперь года прошли,
Я в возрасте ином.
И чувствую и мыслю по-иному.
И говорю за праздничным вином:
Хвала и слава рулевому!

Сегодня я
В ударе нежных чувств.
Я вспомнил вашу грустную усталость.
И вот теперь
Я сообщить вам мчусь,
Каков я был
И что со мною сталось!

Любимая!
Сказать приятно мне:
Я избежал паденья с кручи.
Теперь в Советской стороне
Я самый яростный попутчик.

Я стал не тем,
Кем был тогда.
Не мучил бы я вас,
Как это было раньше.
За знамя вольности
И светлого труда
Готов идти хоть до Ла-Манша.

Простите мне...
Я знаю: вы не та -
Живете вы
С серьезным, умным мужем;
Что не нужна вам наша маета,
И сам я вам
Ни капельки не нужен.

Живите так,
Как вас ведет звезда,
Под кущей обновленной сени.
С приветствием,
Вас помнящий всегда
Знакомый ваш
Сергей Есенин.

Саровской пустыни святыня и солнце!
Вот голубем диким душа моя ждет.
В икону смотрю, как в простое оконце
Избы деревенской, где радость живет.
Мне, страннице бедной печального мира,
Там будет приют, и любовь, и покой.
Стою у окошка усталой и сирой.
А Старец меня подзывает рукой.
Войду! Обогреет, напоит, накормит,
Поплачет со мной, посмеется со мной.
И сердце оттает, рассеется горе,
И сотами пахнет, целебной травой...
Прильну я всем сердцем к приюту родному,
И, силы набравшись, бесстрашно гляжу
На путь, предстоящий мне к Вечному Дому.
Поклон положу. И легко ухожу.

В. Ануфриева, 1992

Угодник Божий Серафим

Старец Божий, старец кроткий,
В лаптях, с палкою простой,
На руке иссохшей четки,
Взор, горящий добротой.
Сколько дивного смиренья
В страстотерпческих чертах,
Дивный дар богомоленья
Лег с улыбкой на устах.
Тяжким подвигом согбенный
Он идет , гонец небес,
Прозорливый, вдохновенный,
Полный благостных чудес.
Благодатной силой веет
На молящих от него,
Гордый разум цепенеет
Перед святостью его.

Сергей Бехтерев, 1933г.